Текст книги "Антология хожений русских путешественников XII-XV века"

О Ерусалиме

И оттуда вставше поидохомъ путемъ своимъ, имъ же бяхомъ пришли изъ Ерусалима, и доидохомъ святаго града Иерусалима съ радостию великою по здраву; ничто же зла не видехомъ на пути семъ, но все добро показа намъ богъ видети очима своима вся святаа та места, куда Христосъ богъ нашь походилъ нашего деля спасения; туда же и насъ грешныхъ сподоби походите и видети святаа та места и чюдную ту землю Галилейскую видехомъ очима своима, всю землю Палестину богъ сподоби мя обиходити. И божиею благодатию храними, и походихомъ безъ пакости, молитвами святыя Богородица съблюдаеми, и походихомъ всю Палестиньскую землю; та бо земля вся зовется около Иерусалима Палестина. Божиею помощию укрепляемъ, походихъ места та святаа, не видехъ нигдеже поганыхъ, ни лютаго звери, ни пригоди ми ся видети иного зла ничто же, ни немощи малы не почютихъ въ теле моемъ; но всегда, яко орелъ облегчневаемъ, божиею благодатиею съблюдаемъ и силою вышняго укремляемъ. Аще и похвалите ми ся подобаетъ, по силою Христа моего похвалюся; о немощи же моей похвалюся: сила бо моя въ немощи свершается, апостолъ глаголетъ Павелъ. Да что въздамъ господеви за вся, яже въездасть мне, худому и грешному и недостойному, толику благодеть видети и походите по святымъ симъ местомъ и исполните ми желание сердца моего, его же есмь сподобился видети, то же ми показа богъ видети недостойному рабу и худому. Да простите мя, братие и отци и господие мои, и не зазрите худоумию моему, еже написахъ се не хитро, но просто, о местехъ сихъ святыхъ, и о Иерусалиме, и о земли сей обетованней. Обаче аще и не мудро написахъ, по не ложно: якоже видехъ очима своима, тако и написахъ.

О свете небеснемъ, како сходить ко гробу господню.

А се о свете святемъ, како сходить къ гробу господню, се ми господь показа видети худому и недостойному рабу; и видехъ очима своима грешныма по истине, како сходить святый светь къ гробу животворящему господа нашего Иисуса Христа. Мнози бо странници неправо глаголють о схожении света святаго. Инъ бо глаголеть, яко святый духъ голубемъ сходить къ гробу господню; а друзии глаголють: молнии сходить съ небесе и тако вжигаются кандила надъ гробомъ господнимь. И то есть лжа и не правда: ничтоже бо есть не видети тогда, ни голубя, ни молнии, но тако невидимо сходить съ небеси благодатию божиею и вжигаетъ кандила въ гробе господни. Да и о томъ скажю, яко видехъ по истине.

Въ великую пятницю по вечерни потирають гробъ господень и помываютъ кандила та вся, и вливають масла честнаго безъ воды, единого масла того токмо. И вотъкнувше светилна во оловца, и не вжигають светиленъ техъ, но тако оставляють кандила та невожжена. И запечатают гробь въ 2 часъ нощи, и тогда изгасять вся кандила и свещи по всемъ церквамъ въ Иерусалиме.

Тогда азъ худый, недостойный, въ ту пятницю, въ 1 часъ дни идохъ къ князю тому Балъдвину407407
  …идохъ къ князю тому Балъдвину… – Имеется в виду король Иерусалимского королевства Балдуин I, который оказывал расположение и внимание Даниилу и его русским спутникам.


[Закрыть] и поклонихся ему до земли. Онъ же, видевъ мя худаго, и призва мя къ себе съ любовию и рече ми: Что хощещи, игумене Русьский? Позналъ мя бяше добре и люди мя велми, якоже есть мужь благодетенъ и смеренъ велми и не гордить ни мала. Азъ же рекохъ ему: Княже мой! господине мой, молю ти ся бога деля и князей деля русскихъ, повели ми, да быхъ и азъ поставилъ свое кандило на гробе святемь отъ всея Русьскыя земли!

Тогда же онъ со тщаниемъ и съ любовию повеле ми поставити кандило на гробе господни, и посла со мною мужа, своего слугу лучьшаго, къ иконому святаго Въскресения и къ тому, иже держить ключь гробный. И повеле ста ми, икономъ и ключарь святаго гроба, принести ми кандило свое съ масломъ. Азъ же, поклонився има, идохъ съ радостию великою и купихъ кандило стькляно, велико вельми, и налиавъ масла честнаго все, принесохъ ко гробу господню, уже вечеру сущу, упросихъ ключаря того, единого внутрь гроба сущи, и обестихся ему. Онъ же отверзе ми двери святыя и повеле ми выступити изъ калиговъ и тако босого введе мя единого въ святый гробъ господень и съ кандиломъ, еже нося съ собою, и повеле ми поставити кандило на гробе господни. И поставихъ своими рукама грешныма въ ногахъ, идеже лежаста пречистеи нозе господа нашего Иисуса Христа. Въ главахъ бо стояше кандило гречьское, на персехъ поставлено бяше кандило святаго Савы и всехъ монастырей; тако бо обычай имуть, по вся лета поставляють кандило гречьское и святаго Савы. И благодетью божиею та ся 3 кандила вожгоша тогда; а фряжьскаа каньдила повешена бяху горе, а отъ техъ ни едино же възгореся. Азъ же тогда, поставивъ кандило на гробе святемъ и поклонився честному гробу тому и облобызавъ место то святое съ любовию и съ слезами, идеже лежало тело господа нашего Иисуса Христа, изидохъ изъ гроба святаго съ радостию великою и идохъ въ келию свою.

Заутра же въ великую субботу въ 6 часъ дне сбираются вси людие предъ церковь святаго Въскресениа, бещисленое множество народа, отъ всехъ странъ пришелци и тоземци, и отъ Вавилона, и отъ Египьта, и отъ всехъ конецъ земли ту ся сбирають во тъ день несказанно множество; и наполнятся вся та места людий около церкви и около распятиа Христова, и велика теснота и томление люте людемъ ту бываеть; мнози бо человеци ту задыхаются отъ тесноты людий бещисленныхъ; и ти людие вси стоять съ свещами не вожже– нами и ждуть отверзениа дверий церковныхъ.

Внутрь же церкви тогда токмо попове едини суть и ждуть попове и вси людие, дондеже прииде князь съ дружиною; и тогда бываетъ отверзениа дверемъ церковнымъ и входять людие въ церковь въ тесноте велице и въ тнетении и наполняють церковь ту и полати вси полны будутъ; не могуть бо ея вместити вси людие въ церковь ту, но ту стоять вне церкви людие мнози зело, около Голгофы и около Крайнева места и до туда, идеже кресты налезени, и все то полно будеть людий бещисла много множество.

И ти людие вси въ церкви и вне церкве иного не глаголють ничто же, но токмо "Господи, помилуй!" зовутъ не ослабно и вопиють сильно, яко тутнати и гремети всему месту тому отъ вопля людий техъ. И ту источници слезамъ проливаются отъ верныхъ людий. Аще бо кто окамененно сердце имать, но тогда можеть прослезити, всякъ бо человекъ зазритъ въ себе тогда и поминаеть грехи своя и глаголеть въ собе всякъ человекъ: "Еда моихъ деля греховъ не снидетъ светъ святый?"

И тако стоать вси вернии людие слезни и скрушеннымъ сердцемъ и тъ самъ князь Балъдвинъ стоить съ страхомъ и смирениемъ великимъ; источници проливаются сюдно от очию его; такоже и дружина его около его стоять прямо гробу, близь олтаря великаго, вси бо сии стоять съ смерениемъ.

И яко бысть 7 часъ дне суботнаго, тогда пойде Балъдвинъ князь ко гробу господню и съ дружиною своею, изъ дому своего, и вси бо сии пеши; и приела въ метохию святаго Савы и позва игумена того святаго Савы и съ черници его. И пойде игуменъ съ братнею къ гробу господню, и язъ худый ту же поидохъ съ игуменомъ темъ и зъ братиею.

И прийдохомъ ко князю тому и поклонихомся ему вси. Тогда и онъ поклонися игумену и всей братии и повеле игумену святаго Савы и мне худому близь себе пойти повеле, а иньмъ игуменомъ и черньцемъ всемъ повеле предъ собою пойти, а дружине своей повеле по заду пойти. И прийдохомъ въ церкви Въскресения Христова къ западнымъ дверемъ, и се множество людий заступили двери церковныя, и не могохомъ тогда въ церковь внити. Тогда князь Балдвинъ повеле воином, и разгнаша люди насилие и створиша яко улицю олне до гроба, и тако могохомъ пройти сквозе люди ольне до гроба. И прийдохомъ къ восточнымъ дверемъ святаго гроба господня, и князь по насъ прииде и ста на месте своемъ, на десней стране у преграды великаго олтаря, противу всточнымъ дверемъ и гробнымъ: ту бо есть место княже, создано высоко. И повеле князь игумену святаго Савы стати надъ гробомъ съ своими черньци и съ правоверными попы. Мене же худаго повеле поставити высоко надъ самыми дверми гробными, противу великому олтарю, яко дозрети ми лзе бяше въ двери гробныя. Двери же ты гробныя все трои запечатаны бяху и запечатаны печатаю царскою.

Латаньстии же Попове въ велицемъ олтари стояху. И яко бысть 8 часъ дне и начата вечернюю пети на гробе горе попове правовернии, и черноризци, и вси духовнии мужи, и пустынници мнози ту бяху; латина же въ велицемъ олтари начата верещати свойскы. И та– ко поющимъ имъ всемъ, азъ ту стоять, прилежно зряхъ ко дверемъ гробньмъ. И яко начяша чести паремии тоя суботы великиа, на первихъ пареми изиде епискомъ съ дьякономъ изъ великого олтаря и приде къ дверемъ гробнымъ и позре въ гробъ сквозе крестець дверей техъ и не узре света въ гробе, и възвратися опять. И яко начата чести 6-ю паремию, тотъ же епископъ прииде къ дверемъ гробнымъ и не виде ничтоже. И тогда вси людие възпиша съ слезами Кирие, елейсонъ, еже есть господи, помилуй. И яко бысть 9-му часу минувшю и начата пети песнь проходную Господеви поимъ, тогда внезапу прииде туча мала отъ встока лиць и ста надъ верхомъ непокрытымъ тоа церкве, и дождь малъ надъ гробомъ святымь и смочи ны добре стоящихъ на гробе. И тогда внезаапу восиа светъ святый во гробе святымь, изиде блистание страшно и светло изъ гроба господня святаго.

И пришедъ епископъ съ 4-рми дияконы отверзе двери гробныя и взяша свещу у князя того, у Балдвина, и тако вниде въ гробъ и вожже свещу княжю первее отъ света того святаго, изнесше же изъ гроба свещу ту и дата самому князю тому въ руце. И ста князь-тъ на месте своемъ, свещю держа съ радостию великою. И отъ того вси свои свещи въжгохомъ, а отъ нашихъ свещъ вси людие вожгоша свои свещи, по всей церкви другъ отъ друга вожгоша свещи. Светъ же святы не тако, яко огнь земленый, но чюдно инко светится изрядно и пламянь его черклено есть, яко киноварь, и отнудъ не сказанно светиться.

И тако вси людие стоять съ свещами горящими и вопиють вси людие велегласно господи помилуй! съ радостию великою и съ веселиемъ. Тако бо радость не можеть быти человеку, ака же радость бываетъ тогда всякому християнину, видевши светъ божий святый. Иже бо не видевъ тоа радости въ тъ день, то не иметь веры сказающимъ о всемъ томъ видении. Обаче мудрии и вернии человеци вел– ми верують и въ сласть послушають сказаниа сего и истины сеа и о местехъ сихъ святыхъ. Верный въ мале и во мнозе веренъ есть, а зло человеку, неверну, истина крива стваряються. Мне же худому богъ послухъ есть и святый гробъ господень, и вся дружина, русьстии сынове, приключьшиися тогда во тъ день Ногородци и Кияне: Изяславъ Ивановичь, Городиславъ Михайловичь, Кашкича и инии мнози, еже то сведоють и мне худомъ и о сказании семъ.

Но възвратимся на прежереченную повесть. Егда же светъ во– сия въ гробе святемъ, тогда же и пение преста и вси возпиша Кирие, ейлейсонъ и поидоша въ церковь съ свещама горящими и съ радостию великою, сблюдающи свещи свои отъ угашения ветреняго, и идоша кождо ихъ въ свояси. И отъ того святаго света вжигаютъ кандила въ своихъ церквахъ и канчивають пение вечернее дома; а въ велицей церкви, у гроба господня, сами Попове едини, безъ людий, канчивають пение вечернее. Тогда и мы, съ игуменомъ и съ братнею, въ свой манастирь идохомъ, несуще свещи горящи, и ту кончахомъ пение вечернее и идохомъ въ келий свои, хваляще бога, показавша недостойнымъ намъ ту благодеть божию видети.

И на утрени въ святую неделю отпевше заутренюю и бывшю целованию съ игуменомъ и съ братиею, и отпущению бывшю въ 1 часъ дне, и, вземше кресть, игуменъ и вся братия, идохомъ къ гробу господню, поюще кондакъ сии: аще и въ гробъ сниде, безсмертне! И вшедше въ святыхъ и гробъ животворящий, и облобызавше святый гробъ господень съ любовню и со слезами теплыми, и насладившеся ту благоуханныя воня тоа святаго духа пришествиемъ, и кандиломъ темъ еще горящимъ светло и чюдно. Та бо 3 кандила бяху вожьглися тогда, якоже поведа ны икономъ и ключарь гроба господня; ко игумену глаголаста оба доле стаащеа на гробе господни на 3 кандила възгорестася, а иныхъ 5 кадилъ виситъ надъ гробомъ, но горяху тогда, светъ ихъ инакъ бяше, не якоже онехъ 3-х кадилъ, изрядно и чюдно светится. И потомъ изыхомъ изъ гроба въсточными дверми и, вшедше въ великый олтарь и ту створивше целование съ правоверными и бывшу отпущению, игуменъ же и братиа изыдохомъ изъ церкви святаго Въскресения и идохомъ во свой манастырь и ту опочивше до литургии.

И по 3-емъ дни Въскресения господня, по литургии, идохомъ къ ключа реви гроба господня и глаголахъ ему: хотелъ быхъ взяти кадило свое. Онъ же, съ любовию поимъ мя, введе въ гробъ одиного токмо. Азъ же вшедъ въ гробъ и видехъ кадило свое, стояща на гробе святемъ и еще горяще, светомъ темъ святымъ, и, поклонився гробу тому святому и облобызавъ съ любовию и слезами место то святое, идеже лежало тело господа нашего Иисуса Христа пречистое, и тогда измерихъ собою гробъ въ дле и вшире и выше же, коли ко есть; при людехъ бо невозможно есть измерити его никому же. И почьстихъ гроба господня по силе моей, яко мога, и тому ключареви подахъ нечто мало и худое благословение свое. Онъ же, виде любовь мою сущую къ гробу господню, и къ тому ми удвигнувъ дощъку, сущую во главахъ гроба господня святаго, и уять ми того святаго камени мало благословение и запретивъ ми съ клятвою никому не поведати въ Иерусалиме. Азъ же, поклонився гробу господню и ключареви и вземъ кандило свое съ масломъ святымъ, изидохъ изъ гроба святаго съ радостию великою, обогатився благодатию божиею и нося въ руку моею даръ святаго места и знамение святаго гроба господня, и идохъ, радуяся, яко не– како скровище богатьства нося, идохъ въ келию свою радуяся великою радостию.

И богъ тому послухъ и святый гробъ господень, яко во всехъ местехъ святыхъ не забыхъ именъ князь русскыхъ, и княгинь, и детей ихъ, епископъ, игуменъ, и боляръ, и детей моихъ духовныхъ, и всехъ христиан, николиже не забылъ есмь; но во всехъ святыхъ местехъ поминалъ есмь первее поканялъся есмь за князей за всех и потом о своихъ гресехъ помолился есмь. И о семъ похвалю благаго бога, яко сподоби мя худаго имена князей рускыхъ написати въ лавре у святаго Савы408408
  …имена князей рускыхъ написати въ лавре у святаго Савы… – Воспринимая свое путешествие как общерусское дело, во всех святых местах молился игумен о боярах русских и о всех православных.


[Закрыть], и ныне поминаются имена ихъ во октении; съ женами и съ детьми ихъ. Се же имена ихъ: Михаилъ Святополкъ, Василие Владимеръ, Давидъ Святославичь, Михаилъ Олегъ, Панъкратие Святославичь, Глебъ Менский; толко есмь ихъ помнелъ именъ, да техъ вписахъ, опроче всехъ князь русскыхъ и о болярехъ у гроба господня и во всехъ местехъ святыхъ. И отпехомъ литургии за князи русскыя и за вся християны 50 литургий, и за усопшаа 40 литургий отпехомъ.

Буди же всемъ, почитающимъ писание се съ верою и съ любовию, благословение отъ бога и отъ святаго гроба господня и отъ всехъ месть сихъ святыхъ приимутъ мзду отъ бога равно съ ходившиими места си святаа: блажени же видевше вероваша, треблажени не видевше веровавше; верою бо прииде Авраамъ въ землю обетованную; по истине бо есть вера равна добрымъ деламъ. Бога ради, братие и господье мои, не зазрите худоумию моему и грубости моей; да не будетъ въ похудение написание се, мене ради и гроба господня и святыхъ ради месть сихъ; кто любовию почтеть, да мьзду при– иметь отъ бога Спаса нашего Иисуса Христа, и богъ мира со всеми вами въ веки, Аминь.

Житие и хоженье Даниила, Русские земли игумена 1106-1108 гт. / Под ред. М.В. Веневитинова. Ч. 1 // ППС. СПб., 1883. Т. 1. Вып. 3; Житие и хоженье Даниила, Русские земли игумена 1106-1108 / Под ред. М.А. Веневитинова. Ч. 2 // ППС. СПб., 1885. Т. 3. Вып. 9.

Публ.: Памятники литературы Древней Руси, XII век / Вступ. ст. Д.С. Лихачева; Сост. и общ. ред. Л.А. Дмитриева и Д.С. Лихачева. М., 1980 (публикация одного из древнейших и исправнейших списков РГБ: Q.XVII.88, 1495. Л. 1-48); Прохоров Г.М. Библиотека литературы Древней Руси. СПб., 1997. Т. 4: XII в. С. 26-117.

Даниил – игумен одного из Черниговских монастырей, автор "Хожения", посетил Палестину и ее святые места в начале XII в. В хожений отразилось понимание русским автором средневекового мира и места в нем православного человека.

Знакомя читателей с культовыми сооружениями, историческими лицами, особенностями экономики тех мест, где ему пришлось побывать, Даниил соотносит реальные, конкретные события с миром священной истории, личностью Христа и апостолов. Он выступает не только в роли паломника, дипломата, просвещенного человека своего времени, хорошо знавшего греческий, но и в роли профессионального богослова.

ПОВЕСТЬ О ЕВФРОСИНИИ ПОЛОЦКОЙ

Повесть жития и преставления святой и блаженной и преподобной Евфросинии, игуменьи монастыря Святого Спаса и Пречистыя его матере, иже во Полоцке граде. Благослови отче

Благословен Господь и Богъ Израилевъ, Богъ Авраамовъ, Бог Исааковъ и Богъ Иаковль, нъсть Богь мертвыхъ, но живыхъ, праведнии бо и по смерти живи суть, якоже Соломонъ въ притчахъ глаголетъ: праведницы въ въки живутъ, отъ Господа мзда ихъ и строение ихъ отъ Вышняго; сего ради приимутъ вънцы изъ руки Господня, яко и бысть. Яже напредъ пошедша скажемъ, о сихъ же сице есть: снидетеся, сущий въ пустынехъ и въ горахъ жития ангельская имуще, старии немощь отложше, юнии же яко елени скачуще, всъ снидитеся, хощу бо вы представити трапезу отъ брашенъ сихъ, да ядше возвеселитеся душами вашими; ее бо есть трапеза нетлъющихъ брашенъ, не иже гортань услаждаетъ и чрево насыщаетъ, но душа веселяща и умъ укръпляющи на подвигъ добрыхъ дълъ. Сея бо яди, братие, аще кто насытится, не вжаждетъ паки, якоже речено есть въ писании: не заморить Господь гладомъ души праведныхъ. Паки же на предлежащее наидемъ, о немъже начахомъ повъстъ сию. Вы же, блазии послушницы, князи и боляре и церковницы и честнии собори святыхъ, сущий въ монастыръхъ и простои люди, снидитеся на новое сие слышание и послушайте прилежно, отверзше ушеса своя, умягчивши нивы сердецъ вашихъ, приимите съмена многоспасеннаго житья послушаниемъ жены сея преподобныя святыя, подвиги ея и трудъ и любовь яже къ Богу, иже предоидуще, скажемъ, како родися и како вспитася и како возрасте, въ кою ли мъру потече въ слъдъ жениха своего Христа, о сихъ сице есть:

Бысть князь во градъ Полотсцъ именемъ Всеславъ, той имъя сынови многи. И бъ же у него меньший сынъ именемъ Георгий, отъ негоже родися сия блаженная отроковица. Родителя же ея возрадовастася о рождествъ ея со всъми домашними своими, и по днехъ нъколицъхъ повелъста крестити ю; и крестиста ю во имя Отца и Сына и святого Духа. И питома бяше доилицею ея, дне отъ дне растяше отроковица: тъло млъкомъ растяше, а душа святого Духа наполняшеся; лучи же ся дъвицы деснаго естества и молитвы плодъ. И толма бысть любящи учение, якоже чудитися отцу ея о толицъ любви учения ея. Въсти же разшедшейся по всъмъ градомъ о мудрости ея и о блазъмъ учении ея и о тълеснъй утвари, – бъ бо лъпа лицемъ, красота же ея многи славныя князи на любление приведе ко отцу ея: кождо ихъ тщашеся, дабы пояти ю въ жену сыну своему, и всъмъ часто присылающимся къ отцу ея, онъ же отвъщаваше: воля Господня да будетъ. Единъ же преодолъваше славным своимъ княжениемъ и богатствомъ, приславъ къ отцу ея, изпроси дщерь его за сына своего. И пришедши ей въ возрастъ 12 лътъ, и нача отецъ ея глаголати княгини своей: нама уже лепо дати Предславу за князь; тако бо нарекоста ей имя преже, крещения ея. Она же глагола ему: да како Богъ хощетъ и твоя, княже, воля, тако да будетъ. Тогда слышавши Предслава, размышляше въ себъ, глаголющи, паче же реку, отъ святого Духа наполняшеся мысль ея, и рече въ себъ: како се будетъ, яко отецъ мой мыслить припрячи мя мужеви? то аще тако будетъ, то печали мира сего ни како желзъ гоньзнути. Паки въ себъ рече: что бо ус-пъша преже насъ бывший роди наши? женишася, посягаша и княжиша, но не въчноваша; житие ихъ мимо тече и слава ихъ погибе яко прахъ и хуже паутины; а иже прежния жены, вземше мужскую кръпость, поидоша въ слъдъ Христа жениха своего, предаша тълеса своя на раны и главы своя мечеви; а другая аще зълъзу выя своя не приклониша, но духовнымъ мечемъ отсъкоша отъ себе плотския сласти, предавше тълеса своя на постъ и на бдъние и колънное поклонение и на земли легание, и имена ихъ написана на небесъхъ и тамо съ ангелы безпрестани славятъ Бога: и си слава, есть прахъ и пепелъ, и яко дымъ расходится и яко пара водная погибаетъ. И тако ей размышляющи въ сердцы своемъ, а умъ ея болма на Божию любовь подвизашеся, и единою положися на сердцы ея таково помышление, рече бо въ себъ: не се ли бы лучше всего жития сего было, да быхъ ся постригла въ черницы и была подъ игуменьею, повинующися сестрамъ и учащися како страхъ Божий утвердити въ сердцъ своемъ и како течение скончати. Сия на умъ си положивши и утаившися отъ отца своего и матери и всъхъ домашнихъ, и иде въ монастырь.

Преподобная Ефросиния, княжна Полоцкая (снимок, сделанный с древней иконы Полоцкого Спасо-Евфросиниевского монастыря)

Въ та же лъта бяше княгиня Романовая игуменьею409409
  …игуменьею… – настоятельница женского монастыря.


[Закрыть]. Прииде къ той, просящи приятия ангельскаго образа и причтатися ту сущимъ инокинямъ и быти подъ игомъ Христовымъ. Видъвши же она блаженная жена юность ея и возрастъ цвътущий онъй, и смятеся и нача тъломъ утерьпати и сердцемъ ужасатися, и лицемъ на землю преклоныпи, на долгъ часъ ничущи, и восклоныпися и воззръвши на юность ея, воздохну и прослезившися, глагола ей: чадо мое, како могу се сотворити? Отецъ твой увъдъвъ со всякимъ гнъвомъ возложить вредъ на главу мою, и еще же юна еси возрастомъ, не можеши понести тяготы мнишескаго житья, и како можеши оставити княжение и славу мира сего?

Отвъщавши же блаженная отроковица: госпоже и мати, вся видимая мира сего красна суть и славна, но вскоръ минуютъ яко сонъ, или цвътъ увядаетъ; въчная же, невидимая, въ въки пребываютъ, якоже писание глаголетъ: око не видъ, ни ухо слыша, ни на сердце человъку взыде, иже уготова Богъ любящимъ его; или отца моего ради не хощеши мене острищи? Не бойся, госпоже моя: убойся Господа, владъющаго всею тварию, и не отлучи мене отъ ангельскаго чина. Блаженная же княгиня, удивившеся разуму отроковицы и любве ея яже къ Богу, повелъ воли ея быти; и огласивъ ю иерей, и остри– же ю и нарече имя ей Евфросиния; и облече ю въ черныя ризы. И благослови ю игумения благословениемъ святыхъ отецъ, и рече ей: буди, чадо, послъдствующи преже тебя бывшимъ женамъ Февронии и Евпраксии и иныхъ множество, иже Христа ради пострадаша, и Господь Богъ дастъ ти победу и силу на супротивника нашего диавола. И тако ей рекши, отпусти ю въ келию свою.

Увъдъвъ же сия отецъ ея, скоро иде въ монастырь и жалостно терзаше власы главы своея и любезно цъловаше ю, глаголя: горе мнъ, чадо мое, почто ми сице сотворила еси и печаль души моей принесе? Почто ми преже сего мысли сея не явила еси? Лютъ мнъ, чадо мое сладкое, жалости сердца моего; о горе мнъ, чадо мое милое! Како гонзнетъ доброта твоя вражье пронырство? Уже достоитъ ми плакатися оструплению душею къ Богу моему, да внидеши въ чертогъ царствия его.

Жалость же бъ всъмъ въ дому его о ней. Преподобная же Евфросиния сего всего небрежаша, жалости отца своего; но яко доблий храборъ вооружившися на супротивника своего диавола, пребываше въ монастыри, повинующися игумений и сестрамъ всъмъ, и всехъ преспъвающи постомъ и молитвами и бдънии нощными. И оттолъ паче подвижнъйши нача быти, собирающи мысли благия въ сердцы своемъ, яко пчела сотъ.

И пребывши нъколико время въ монастыри, и потомъ проси у епископа суща тогда, порицаемаго Илью, правящаго столъ святыя Софии и въ Полотсцъ, дабы ей велълъ ту пребыти въ церкви святъй Софии въ голбцъ каменнъ. И повълъ ей, да пребываетъ ту. Вшедши же, начать подвижнъйши подвить постнический восприимати, и начать книги писати своими руками и наемъ емлющи, требующимъ даяше. Пребывающи же ей ту нъколико время, въ едину нощь возлеже опочивати хотящи отъ многаго стояния въ молитвахъ яже къ Богу; видъ видъние: поемъ ю ангелъ, и веде ю, идъже бъ церковьца святаго Спаса метохия святыя Софии, яже зовется отъ людей Сельце; и ту показа ей ангелъ Господень, глаголя: Евфросиние, здъ ти подобаетъ быти. Она же убудшися, дивляшеся въ себъ, глаголющи: что хощетъ ми се быти? Тоя же нощи видъ трищи, и взбудившися отъ сна, со страхомъ вста, славословяще Бога и глаголюще: слава тебъ, яко сподоби мя въ нынъшнюю нощь видъти святое лице ангельское. И посемъ нача псаломъ глаголати: готово сердце мое, Боже, готово сердце мое, и паки къ тебъ привергохся отъ утробы матери моея; Богъ мой еси ты, яко восхотъ, тако и сотвори на мнъ рабъ твоей. И кончеваше утреннюю. Тоя же нощи явися епископу Илию тотъ же ангелъ, глаголя: введи ю, рабу Божию Евфросинью, въ церковьцу святого Спаса, на рекомое Сельце, мъсто бо то свято есть, яко достойна есть царству небесному, яко миро благовонно всходить молитва ея къ Богу и яко вънецъ на главъ царевъ, тако почиваетъ Духъ святый на ней, и яко солнце синеть по всей земли, тако житие ея просияетъ предъ ангелы Божий. Епископъ же вста вскоръ со страхомъ и трепетомъ, прииде къ ней. Евфросиния же, видъвши его, поклонися ему и рече: благослови, владыко святый. Онъ же глагола: Богъ да благословить тя, чадо, и дастъ ти терпъние и силу на всъхъ вразъхъ видимыхъ и невидимыхъ. Она же поклонившися, рече: аминь, буди мнъ по глаголу твоему, владыко святый. И съдоста. Отверзъ же блаженный епископъ уста своя, начать бесъдовати о спасении души. Блаженная же Евфросиния приимаше словеса его яко съмена въ житницу души своея, и плодящи ово 30, ово 60 или 100. Много же побесъдовавъ съ нею, и се при-рече ей, глаголя: дщи, хощу ти речи слово, ты же съ любовию приими е. Она же рече: рада, отче преподобный, прииму слово твое яко даръ многоцъненъ. И глагола ей епископъ: въси ли, чадо, се церковь есть соборная, идъже съдиши, ту вси человъцы собираются, и тебъ нелъпо здъ пребывати; то се есть церковца свята– го Спаса въ съльлъ, идъже братья наша лежать преже насъ бывший епископы; негли Богъ поспъшитъ молитвами ихъ и трудомъ твоимъ, и возградитъ мъсто то велико. Евфросиния же, слышавши отъ епископа, яко тако изглагола ей, и возрадовася душею и возвеселися сердцемъ, и явлению ангелову въру имши, еже видъ и слыша отъ него, глагола епископу: Богъ да поспъшитъ ми, отче, молитвами твоими святыми. Призвавъ же епископъ князя Бориса, сестры ея и отца ея Георгия и преподобную Евфросинию и честныя мужи, и постави я самъ послухы, рекъ: се отдаваю Евфросинии мъсто святого Спаса при васъ, да по моемъ животъ никтоже не посудить моего дания. Се слышавше князя оба и бояре всъ отъ епископа, поклонистася ему, глалюще тако: ей, владыко святый, се ти есть Богъ положилъ на сердцы твоемъ, еще сице сие умыслилъ откроковицы сей попечение о ней. Евфросинии же ръша: ты же иди и послушай епископа, еже ти велить, тако створи, то есть отецъ всъмъ намъ, того подобаеть слушати. Евросиния же, воззръвши на ня осклабленнымъ лицемъ, и рече имъ: рада иду, яко Богъ повелитъ ми, тако и будетъ о мнъ. Князи же и бояре всъ, слышавше отъ преподобныя Евфросинии глаголъ сей, возрадовашася, и приемше благословение отъ епископа и поклонившеся преподобной Евфросинии и цъловавъше ю любезнымъ цълованиемъ, ъхаша въ домы своя. Евфросиния же поклонившися въ святъй Софии и благословившися отъ епископа, и тоя нощи поимши съ собою едину черноризицу, прииде на мъсто, зовомое Сельце, идъже есть церковьца святаго Спаса, и вшедши въ церковь и поклонившися, возгласи сице: ты, Господи, заповъда святымъ своимъ апостоломъ, рекъ: не носите съ собою ничесоже, токмо жезлъ; се азъ твоему словеси послъдствующи, изыдохъ на мъсто се, ничтоже носящи, но точию твое слово въ себъ имуще, еже реши: Господи помилуй; еще же за все имъние имъю книги сия, имиже утъшаетъ ми ся душа и сердце веселить; лише же сихъ трехъ хлъбъ не имамъ ничтоже, но токмо тебе помощника и кормителя Ты бо еси отецъ убогимъ, нагимъ одъние, обидимымъ помощьникъ, ненадъющимся надъяние, и буди имя твое благословено на рабъ твоей Евфросинии отселъ и до въка, аминь. Сице рекши и изшедши изъ церкви, нача подвижнъйши быти на молитву, яже къ Богу.

И ту ей пребывающе нъколико время, и тако посла ко отцу своему, глаголющи: пусти ко мнъ сестру мою Городиславу; тако ей бъста имя нарекла родителя, – да научится, рече, грамотъ. Онъ же пусти ю къ ней; она же съ прилежаниемъ учаше ея спасению души; сия же со прилежаниемъ приимаше, яко нива плодовита, умягчивши сердце свое, и глаголаше: Господь Богъ да устроить ми на спасение души моей твоими святыми, госпоже, молитвами. Сие рекше ей, преподобная же Евфросиния введши ю въ церковь, и повелъ иерееви огласивши, облещи въ чернеческия ризы, и нарече имя ей Евдокия. И по малъхъ днехъ приела отецъ къ ней, глаголя: пусти уже сестру свою ко мнъ. Она же отвъща: еще не извыче всей грамотъ. Увъдъвъ же отецъ ея, яко утаивши его постриже ю, и взъярися на преподобную Евфросинию, сердцемъ горя, приъхавъ къ монастыреви, глагола: чадо мое, что сотвори? приложи ми сътование къ сътованию и души моей печаль къ печали. И сия ему глаголющу, отъ горести сердца своего ръками слезъ часто изливаше отъ очию своею, любезно держа Евдокею и глаголя: чада моя, на се ли васъ родихъ? или на се васъ мати воспита? ужели ваю бракъ уготовахъ? ужели чертогъ и брачныя ризы ваю на сътование положихъ себъ? чада моя милая, что ми воздаста, въ радости мъсто горькия печали сердце мое наполниста. Вси же бояре его, слышавши жалость князя своего, горько плакахуся о напраснъй печали князя своего. Блаженная же Евфросиния отвъщаваше ко отцу своему: что ради печалуешися на мя? имъяве печальника и помощника единого Бога. Отецъ же ея малу утъху приимъ отъ словеси преподобныя Евфросинии, ъха въ домъ свой. И Евдокея же пребываше въ монастыри, повинующися сестръ своей.

Блаженная же Евфросиния трудомъ многимъ моляшеся съ Богу о мъстъ томъ, моляше, дабы е устроилъ Богъ. Бяше же во градъ княжна Борисовна, именемъ Звенислава; та во единъ отъ дний прииде въ монастырь и изнесе всю свою утварь златую и ризы многоцънны ко Евфросинии, и рече ей: госпоже и сестро, вся красная мира сего ни во чтоже ми ся мнить; сия вся даю святому Спасу, а сама хощу поклонити главу свою подъ иго Христово. Она же приять ю съ радостию, и повелъ иерееви пострищи ю и нарече имя ей Евпраксия. И тако начаста пребывати въ монастыри въ едину мысль въ молитвахъ яже къ Богу; и тако бяше видъти, яко едина душа въ дву тълесу. И по семъ ближенная Евфросиния заложи церковь каменну святаго Спаса, и отъ начатка доспъ за 30 недъль.

И се хощу вамъ, братие, чудо сказати: Бъ мужъ именемъ Иванъ, приставникъ надъ дълатели церковыми; къ нему же прихождаше многажды гласъ, свитающу дни, глагола: о Иване, востани и пойди на дъло вседержителя Спаса. И во единъ отъ дний воставъ, прииде ко блаженной Евфросинии и рече ей: ты ли, госпоже, присылаешь понужати мене на дъло? она же рече: ни. И паки разсмотръвши премудрая жена, рече ему: аще и не азъ тя возбуждаю, а кто тя не позываетъ на таковое дъло, того послушай прилежно съ потщаниемъ. И паки другое чудо скажу вамъ, добрии послушницы. Уже скончаннъй бывши церкви, и мало не доставши плитамъ, нечъмъ бяше церковь скончати, и поискавше, не обрътоша ничтоже; и печаловашеся о томъ Евфросиния, и воздохнувши, рече: слава тебъ, Владыко вседержителю и человъколюбче, даровавый си намъ большая, подай намъ и меньшая, имъже совершится церковь твоя. И тако ей помолыпися, заутра, по устроению Божию, обрътошаса въ пещи плиты, и того дни свершися церковь и кресть воставиша.