Текст книги "История куртизанок"

Успех не упростил ее жизнь и не привел к радикальному изменению отношения к ней общества. Все больше мужчин искали с ней знакомства, но, как и раньше, они крайне неохотно позволяли своим женам находиться в ее обществе, считая ее аморальной. Одним из самых ярких примеров такого к ней отношения являло собой поведение ее родного брата Исаака. Успех «Адама Вида» воодушевил Мэриан, и она, стремясь к примирению с Исааком, решилась написать ему письмо, упомянув в нем о своем «муже». Вместо ответа Исаак прислал запрос своего адвоката, в котором тот просил представить ему документы о заключении брака. Когда Мэриан объяснила, что их с Льюисом соединяют скорее «священные», чем юридические узы, Исаак ее вновь отверг. В «Мельнице на Флоссе» Мэриан заклеймит двойной стандарт, в соответствии с которым общественное мнение осуждает женщин гораздо более сурово, чем мужчин.

Блестящий литературный успех Мэриан облегчил тяжесть финансового бремени, лежавшего на них с Льюисом. Пара перебралась из съемных комнат в большой дом, теперь им стало легче удовлетворять потребности Агнес. Льюис расплатился с долгами, и ему уже не нужно было браться за любую подвернувшуюся работу, лишь бы свести концы с концами. Он высоко ценил возникшую возможность выбирать для себя лишь наиболее серьезные и престижные проекты.

Льюис решил, что настало время рассказать сыновьям об истинном положении дел с его браком и о характере их отношений с Мэриан. Те восприняли его рассказ спокойно и после этого стали называть Мэриан «матерью». (Агнес они называли «мамой».) Позже она напоминала бестактным приятелям, обращавшимся к ней как к мисс Эванс, что она – миссис Льюис, поскольку взяла на себя все обязанности жены, и добавляла: «Даже дома у меня замечательный юноша восемнадцати лет зовет меня “матерью”, а двое других ребят, уже почти таких же высоких, так же называют меня в нашей переписке»⁴⁴.

Несмотря на внезапно пришедшую славу, уверенность в завтрашнем дне и привязанность сыновей Льюиса, Мэриан продолжала испытывать приступы безотрадной тоски. Льюис приписывал их в основном ее социальному положению, поэтому он вновь решил урегулировать отношения с Мэриан, попытавшись развестись с Агнес. Однако получить развод за границей оказалось невозможно, как и в Англии, и Мэриан пришлось смириться с мыслью о том, что законным образом она никогда не станет миссис Льюис. Хоть она и говорила, что ей это безразлично, изоляция от общества обостряла ее душевную боль, которую она испытывала из-за отторжения от людей ее круга. Льюис скрывал от нее все отрицательные критические отклики на ее романы и знакомил подругу лишь с восторженными положительными отзывами. Он пояснял: «Принцип здесь такой: никогда не сообщать ей о том, что говорят другие о ее книгах, ни хорошее, ни плохое; если, конечно, речь не идет о чем-то особенно для нее приятном – о чем-то, что, как вам кажется, доставит ей особое удовольствие, помимо похвалы»⁴⁵.

Но больше всего Мэриан поддерживала любовь Льюиса и его постоянная жизнеутверждающая забота о ней. Когда он болел, она старалась окружить его такими же заботами и вниманием, какие сама с благодарностью принимала, и вместо него ради заработка писала рецензии на книги. Она по секрету рассказала Барбаре Ли Смит, одной из немногих своих близких подруг, что их с Льюисом интимной жизни многие могли бы позавидовать, а также о том, что Льюис по-настоящему нежный любовник. Еще она дала понять, что они предохранялись от зачатия – либо занимаясь любовью в «бесплодные дни» менструального цикла, либо используя ненадежные многоразовые презервативы, которые были тогда в ходу, – потому что решили не иметь детей.

Шли годы, и по мере того, как росла ее слава, Мэриан медленно и нерешительно расширяла круг общения, приглашая по воскресеньям к себе домой избранных знакомых и друзей, восхищавшихся ее творчеством. Льюис за глаза называл такие приемы «воскресные услуги для народа». Проводя это время вместе с Льюисом в окружении почитателей ее таланта, Мэриан не опасалась оскорблений и вела беседы с поистине королевским достоинством. Когда в Англию приехал немецкий композитор Рихард Вагнер, она и его пригласила к себе. Ей чрезвычайно польстило желание встретиться с ней четвертой дочери королевы Виктории, восхищенной ее творчеством принцессы Луизы. После таких выдающихся светских успехов даже замечания о лошадином лице Мэриан стали сопровождаться благожелательными добавлениями, что она выглядит как красивая или как благородная лошадь.

Спустя двадцать четыре года после того, как она беззаветно полюбила Джорджа Льюиса, самый жуткий кошмар Мэриан стал явью. Тридцатого ноября 1878 г., после нескольких лет плохого самочувствия и месяцев страданий от мучительных симптомов энтерита и рака, ее любовник, которому тогда исполнился шестьдесят один год, скончался. По истечении двух с лишним десятилетий жизни «друг для друга и такой полной независимости от внешнего мира, что мир для них ничего не значил», горячо любимый спутник оставил Мэриан в одиночестве⁴⁶. Горе ее было безутешным: она даже не смогла присутствовать на похоронах Льюиса. Мэриан заперлась у себя в спальне и долго рыдала, заставляя переживать прислугу.

Следующие несколько месяцев Мэриан посвятила памяти любимого человека. Она перечитывала многочисленные работы Льюиса. Она завершила его книгу «Проблемы жизни и разума». Она предавалась воспоминаниям о нем с ближайшими друзьями. Она ходила к нему на могилу. Она чувствовала рядом с собой его присутствие, как будто он, обернувшись привидением, ее утешал. Она заверила в суде его завещание, согласно которому он оставлял в наследство сыновьям свои авторские права, а все остальное передавал «девице Мэри Энн Эванс». Она истребовала свою собственность, которая была зарегистрирована на имя Льюиса, официально сменив собственную фамилию на фамилию Льюис – на ту фамилию, которую постоянно демонстративно себе присваивала. В конце концов, она перестала горевать, в душе осталась лишь тоска и мука от потери лучшего друга, самого близкого человека, советчика, критика и любовника.

Спустя шесть месяцев после смерти Льюиса в качестве своего рода постскриптума к их союзу Мэриан глубоко и страстно полюбила мужчину, который был значительно моложе ее, – нью-йоркского банкира Джона Кросса, их с Льюисом близкого друга. Биограф двух Джорджей, Розмари Эштон, рассматривала эту странную пару как Элоизу и Абеляра наоборот: Мэриан в этом союзе выступала блистательным интеллектуалом, а Джон – обожавшим ее учеником, для которого каждое ее слово было истиной в последней инстанции. Как и Абеляр, Мэриан хотела выйти замуж непременно, а Джон-Элоиза был ею очарован настолько, что согласился стать ее мужем. В последний год жизни Мэриан, наконец, обрела тот статус, который так долго от нее ускользал: она стала женой.

Но это случилось слишком поздно, а Джон был слишком молод. Пошли разговоры о том, насколько нелепо выглядели новобрачные и как начинала беспокоиться шестидесятилетняя Мэриан в присутствии молодых женщин, потенциальных соперниц. Современница Мэриан вспоминала: «Она была немного раздражена и грубовата… Он мог забыть о двадцати годах разницы с ней в возрасте, но ей сделать это не удавалось никогда»⁴⁷. Несмотря на сплетни и пересуды, Мэриан радовалась приобщению к светской жизни, доступ к которой раньше был ей заказан. Но через семь месяцев, проведенных в счастливом браке, здоровье ее ухудшилось, и 3 декабря 1880 г. она умерла.

Странным образом брак Мэриан Эванс Льюис с Джоном Кроссом стал кульминацией ее романа с Льюисом – тем самым браком, который должен был обеспечить ей уважение в обществе и положить конец (как она полагала) злопыхательству соотечественников и распространению злорадных слухов, однако постоянно оставался для нее недостижимой мечтой. Льюис, убеждала она друзей, и не думал бы возражать против ее замужества, он как никто другой смог бы ее понять и благословил бы на такой шаг. Возможно, она была права. Кто, в конечном итоге, знал лучше, чем Льюис, как сильно его любовница, даже являясь де-факто его женой, стремилась стать его супругой де-юре? Однако более вероятно, что Льюису совсем бы не понравилось, что Исаак Эванс, брат Мэриан, который в течение многих лет отказывался поддерживать с ней отношения, нарушил долгое молчание и поздравил ее с вступлением в законный брак с Джоном Кроссом, а сама Мэриан чуть ли не подобострастно его поблагодарила. Как и Жанна Эбютерн, Мэриан Эванс была любовницей поневоле, страстно желавшей стать женой.

Однако именно любовь, которая поддерживала Мэриан, делала ее заложницей общественного осуждения. Поскольку она полагала, что не может жить без Льюиса (или – раньше – без Спенсора, а позже – без Кросса), Мэриан вверила себя ему и ограничила им свою жизнь, стремясь тем самым отгородиться от внешнего мира, причинявшего ей боль. Стабильность ее положения и интеллектуальное развитие зависели от любовника. А невозможность выйти замуж за Льюиса вынудила ее принять решение о том, чтобы не иметь детей. Большое значение, которое она придавала отношениям с детьми главных героев своих романов, и ее преданность сыновьям Льюиса в реальной жизни – все это подводит к выводу о том, что именно отсутствие у нее собственных детей оказалось для Мэриан самым тяжелым лишением.

Несмотря на трудности, связанные с положением любовницы Льюиса, Мэриан считала, что ее жизнь вполне удалась, и воспринимала непродолжительный и, видимо, вполне счастливый брак с Кроссом как сладостный финал своего земного пути с некоторой долей горечи, как своего рода признание, к которому она так сильно стремилась на протяжении десятилетий уединенного существования. Льюис, который больше двух десятков лет отвечал ей на ее глубокую любовь, искренне уважал Мэриан и наслаждался тесным интеллектуальным общением с ней, оставил ее в одиночестве. Но отношения, сложившиеся у двух Джорджей, продолжали ее поддерживать и после его кончины. Он служил ей источником вдохновения в той же степени, в какой она была его музой, и Мэриан чувствовала силу его любви, постоянно подтверждавшуюся на деле, столь же полно и явственно, как истинную любовь, воображенную ею в ее романах.

Лилиан Хеллман⁴⁸

Двадцать второго ноября 1930 г. на вечеринке, устроенной голливудским продюсером Дэррилом Ф. Зануком, двадцатипятилетнюю Лилиан Хеллман поразил удивительно красивый мужчина – высокий и худощавый, с темными глазами, точеным лицом и начавшими преждевременно седеть густыми и пышными волосами. Элегантно выглядевший в костюме из ткани в тонкую полоску, он уже изрядно выпил, однако держался безукоризненно, зажав в тонких губах сигарету. «Кто этот мужчина?» – обратилась к соседям по столу Лилиан. Один из них ответил: «Дэшил Хэммет». Она поднялась со стула и пошла за мужчиной, вскоре ставшим ее любовником и кавалером, с которым она до самой его смерти ссорилась, расходилась и сходилась вновь. Дэшил не успел дойти до мужской комнаты, куда направлялся: Лилиан схватила его за руку и завела с ним разговор. Вечер и ночь они провели на заднем сиденье ее машины, не переставая говорить. Ближе к утру они, скорее всего, стали близки.

В то время Лилиан Хеллман, начинающая писательница, редактировала сценарии в компании «Метро-Голдуин-Майер». Она состояла в браке со сценаристом Артуром Кобером. Дэшил был старше нее на одиннадцать лет. Он уже получил широкую известность как автор детективных романов (в частности, тех, главным героем которых был частный сыщик Сэм Слэйд), и этот жанр поднялся на новую высоту благодаря литературным достоинствам его текстов. Дэшил был женат на Джозефине Долан – медсестре, которая ухаживала за ним в больнице, когда он лечился от туберкулеза. Он женился на Джо, чтобы избавить ее от позора: в то время она вынашивала ребенка, зачатого вне брака от другого мужчины; ее дочь Мэри так и не узнала, что Дэшил не ее родной отец. Дэш и Джо прожили вместе недолго, но успели произвести на свет дочку, которую назвали Джозефина. После того как Дэш ушел из семьи, он время от времени помогал Джо и двум ее девочкам.

На первый взгляд Лили и Дэш совсем не казались родственными душами. Лили была единственным ребенком в семье, избалованным и честолюбивым, и ее состоятельные родственники обращали слишком большое внимание на попытки девочки исправить ошибки ее враждовавших друг с другом родителей. История ее жизни выглядит странно и необычно: эта еврейская девочка родилась на юге и воспитывалась в Новом Орлеане и в Нью-Йорке. Она получила университетское образование, хотя из Нью-Йоркского университета ее отчислили, после чего она много путешествовала по Германии и Франции.

Лили Хеллман была волевой и упорной девушкой, настойчиво искавшей романтической любви и так же упорно добивавшейся литературного успеха. Любовь, считала Лили, зависит от красоты, которой сама она была обделена. Вместо «белокурых кудряшек и огромных голубых глаз, маленького носика и ротика, подобного бутону розы»⁴⁹, брюнетка Лили была обладательницей длинного носа, большой груди и плоских ягодиц. Она печалилась из-за того, что бог не наградил ее красотой, и боролась с изъянами внешности, используя целый арсенал косметических средств и хитроумных уловок. Она носила шляпки, отвлекавшие внимание от ее лица. Она красила густые волосы в рыжий цвет или осветляла их и делала такие прически, которые скрывали ее большие уши. Она поддерживала стройность фигуры и модно одевалась, стремясь подчеркнуть красоту ног, у нее было четкое произношение уверенной в себе женщины, привыкшей к дорогим вещам. Тем не менее она сама частично разрушала образ, который создавала о себе, прикуривая одну сигарету от другой, и пила слишком много и слишком часто.

Мужчин Лили покоряла своей яркой личностью, сообразительностью и остроумием, заразительным смехом и повышенной чувственностью. Ее муж продолжал ее обожать даже после того, как они развелись, а большинство любовников Лили оставались ее друзьями на всю жизнь. Мужчины просто должны были смириться с тем, что Лилиан Хеллман – неисправимая лгунья, которая могла быть вероломной и эгоистичной.

Что касается Дэшила Хэммета, тот был таким же крутым парнем, как Сэм Слэйд, во многом таким же циничным, как и его создатель, в отношении имманентно присущего жизни зла. Дэш был католиком по рождению и марксистом по убеждению. Некоторое время он служил частным детективом в агентстве Пинкертона, а потом стал популярным писателем. В двух его романах – «Стеклянный ключ» и «Кровавая жатва» – рассказывается об убийстве отцом сына. Дэш был болезненно худым алкоголиком и туберкулезным больным. Он постоянно изменял Лилиан и заразил ее гонореей. Он был невероятно расточителен. В трезвом состоянии Дэш мог быть добрым и чутким, но когда напивался, становился грубым и вспыльчивым, задирал и мог избить любого, кто его раздражал. Слишком часто таким источником раздражения оказывалась Лили Хеллман.

Спустя несколько недель после их первой чарующей встречи они оказались вместе на одном приеме и разругались как кошка с собакой. Дэш ударил ее кулаком и сбил с ног. В ответ Лили попыталась отшутиться, бросив шокированному случайному свидетелю этой сцены саркастическое замечание: «Вы и половины этого не знаете. Терпеть не могу, когда ко мне пристают!»⁵⁰ Ее реакция на его грубость и злость лишь усиливала притягательность Лилиан для Дэша. Она быстро научилась предвосхищать, а иногда и предотвращать такие приступы охватывавшей его неудержимой ярости.

По словам Джозефин Хэммет Маршалл, дочери писателя, Лили рассматривала отношения с ним как «великий роман»⁵¹. На самом деле великого романа у них не вышло. Дэш постоянно отвергал проникнутую чувственностью и преданностью любовь, к которой стремилась Лилиан. Вместо этого он предлагал ей прочную привязанность, основанную на восхищении. При этом Дэш настаивал на том, чтобы Лили смирилась с его изменами, его многочисленными «забавами» с девицами легкого поведения, как он пренебрежительно их называл, хотя сам прекрасно знал, какие душевные муки у нее вызывает любое проявление с его стороны интереса к другой женщине – даже ненароком брошенный взгляд.

С самого начала совместных выходов в свет Лили и двух ее мужчин – мужа и любовника, Артура, который тихо горевал, и Дэша, раздевавшего взглядом других женщин, – было ясно, что страданиям Лили не суждено было притупиться. Она мучилась от того, что Господь обделил ее красотой, и допытывалась у Дэша, не исходит ли неприятный запах у нее из влагалища – может быть, от нее дурно пахнет? Дэш пытался ее успокоить, унять ее страхи в отношении самой себя, говорил Лилиан, что она «лучше любой красавицы», но при этом не переставал соблазнять других женщин.

Лили решила стать, по словам самого писателя, подобием Хэммета в женском обличье – флиртующей, стремящейся обратить на себя внимание распутницей. У них с Лили сложились непростые и вместе с тем нерасторжимые отношения, в которых сексуальная неверность была обычным делом. Лили знала, что она делала и почему. Она придумала стратегию сосуществования с Хэмметом, имевшую вполне конкретную цель: так же сильно, как его любовь, Лилиан хотела получить уроки той науки, которая учит, как стать великим писателем, – а он доказал, что смог им стать.

Поначалу трудно себе представить, чтобы Лилиан Хеллман зачитывалась романами Дэшила Хэммета, однако задачу можно облегчить, если вообразить, как она должна была анализировать поступки Сэма Слэйда, чтобы лучше понять характер его создателя. К тому времени, когда Лили его встретила, Дэш уже написал четыре из своих пяти романов, он был «самой известной фигурой в Голливуде и Нью-Йорке»⁵². Язык его прозы лаконичен, но значение имеет каждое слово. Например, в повести «Большой налет» частный сыщик так обращается к русской женщине, отчаянно пытающейся сделать его своим сообщником: «Вы еще что-то не понимаете… Вы думаете, что я мужчина, а вы женщина. Это неправильно. Я – охотник, а вы нечто, что стоит передо мной на дороге»[48]48
  Перевод В. Голышева.


[Закрыть]⁵³. Лили хотела, чтобы этот одаренный писатель научил ее писать так же хорошо, как он сам это делал.

Однако самое удивительное заключалось в другом: Дэша не волновало то печальное обстоятельство, что как раньше он писать уже не мог. Впоследствии он критически анализировал, редактировал и доводил до блеска пьесы Лили, которые, наконец, удостоились одобрения критиков и получили признание публики, а сама она оказалась в центре внимания литературной общественности, к чему страстно стремилась. Сделка с дьяволом, благодаря которой Лилиан смогла стерпеть нестерпимое – женщин Дэша, шлюх Дэша, девиц Дэша, отказ Дэша поклоняться ей и его склонность насмехаться над ней и бить ее, пьянство Дэша и его беспрерывное курение, – эта сделка себя оправдала. Как Лили напоминала друзьям, приходившим в ужас от сложившихся между ними отношений, «он дал мне “Лисичек”»[49]49
  «Лисички» – пьеса Лилиан Хеллман, вышедшая в 1939 г. и пользовавшаяся большим успехом. В 1941 г. по ее сюжету был снят одноименный художественный фильм.


[Закрыть]⁵⁴.

История тридцатилетних отношений Лили Хеллман и Дэшила Хэммета достаточно сложна. Лили развелась, но продолжала спать с мужем. Они с Дэшем часто жили вместе в гостиницах, на съемных квартирах, в городских домах и в домах на побережье, в городе и штате Нью-Йорк, в Голливуде, а позже на ферме Лилиан «Хардскраббл», раскинувшейся на 130 акрах земли, в Плезентвилле, штат Нью-Йорк.

Они пили, курили, общались, ругались и отчаянно спорили, в особенности о политических проблемах и собственных убеждениях левого толка. Они изменяли друг другу и работали. Дэш с трудом завершил свой последний роман «Худой», буквально выдавив его из противившейся работе, насквозь проспиртованной души. Опубликованный в 1934 г., «Худой» принес широкую популярность похожим на Дэша и Лили персонажам Нику и Норе, мужу и жене, вместе занимающимся сыском, – только без изматывающих скандалов, – а автор получил за роман более миллиона долларов. Лили писала тоже, причем значительно больше, чем Дэш, который до конца жизни пытался сохранить ускользавший писательский дар. Чем больше он пил, курил и блудил, тем меньше у него оставалось слов и мыслей. В эмоциональном плане он был ранимым человеком, порой задававшимся вопросом о том, зачем ему жить дальше, иногда у него возникало желание свести счеты с жизнью.

Кроме того, Дэш был хронически болен. Туберкулез – тот недуг, от которого скончалась его мать, – и рецидивная гонорея разрушали его бренное тело. Иногда вес его снижался до 125 фунтов[50]50
  Около 57 кг.


[Закрыть]. Когда такое с ним случалось в отсутствии Лили, он просил ее вернуться и ухаживать за ним.

Отчасти стратегия Лили, направленная на сохранение отношений с Дэшем, состояла в том, что она уезжала от него путешествовать или даже какое-то время где-то жила без него. Ее отсутствие терзало его, и в письмах он писал ей о своей любви так, как никогда не выражал ее и не проявлял, может быть, даже так ее не чувствовал, когда они были вместе. В сборнике «Избранные письма Дэшила Хэммета, 1921–1960 гг.» содержится множество такого рода посланий.

4 марта 1931 г.: «Мне казалось, что пустота – это голод, когда хочется что-то пожевать, но что-то оказывается тобой, поэтому, может быть, хоть чашечку крепкого мясного бульона…»; 5 мая 1932 г.: «Во время интервью мистер Хэммет сказал: “Кровать без Лили – это не кровать”»; 6 июня 1936 г.: «Я жутко по тебе скучаю»; 13 марта 1937 г.: «Господи, как же я тебя люблю»; 20 марта 1939 г.: «Погода: ясная и холодная. Настроение: скучаю по тебе. Чувства: любовь»; 27 января 1950 г.: «Сегодня днем было приятно-приятно-приятно слышать по телефону твой голос: кажется, мы с тобой не говорили долгие недели. Есть что-то неприличное в том, что мы с тобой не чешем языками… Я очень тебя люблю, Лили, детка»⁵⁵.

Лили его тоже любила, хоть очень на него обижалась и подолгу с ним не встречалась. Но при этом он так сильно был ей нужен, что она не могла допустить его потери. Именно Дэш подсказал ей идею «Детского часа», пьесы, с которой началось ее восхождение на литературный Олимп. Он как-то наткнулся на отчет XIX в., в котором говорилось, что мстительная девочка сочинила историю об учительницах-лесбиянках и эта ложь в итоге привела к закрытию школы. Сначала Дэш полагал, что сам сможет использовать этот сюжет в своем следующем произведении, которое задумал как пьесу. Но вместо этого он предложил его Лили, которой очень хотелось что-нибудь написать, но ей не хватало вдохновения. Она с благодарностью заимствовала у него основные моменты сюжетной линии. Так родился «Детский час».

Рождение его проходило медленно. Месяц за месяцем, уединившись с Дэшем на рыболовной базе на островах Флорида-Кис, Лили писала, а Дэш ее критиковал настолько безжалостно, что она часто рыдала и грозила наложить на себя руки, если не сможет писать как надо. В итоге она смогла, и «Детский час» стал классикой. К сожалению, Дэш сдал настолько, что не смог заставить себя присутствовать на премьере. Тем не менее он согласился на предложенную ему работу в Голливуде и стал упрашивать Лили поехать с ним, чтобы она ему там помогала. Вместо этого Лили выбрала путь профессионального успеха, суливший ей почести и блистательные перспективы. Но она посвятила «Детский час» Дэшу, убежденная в том, что он необходим ей как источник вдохновения и редактор написанных ею работ.

Рассматривая динамику развития отношений Лили и Дэша, Джоан Меллен, их биограф, описывала странную вещь – передачу творческих способностей от писателя, организм которого разрушался, к его любовнице, у которой сохранялся его творческий гений. Меллен писала: «Дэшил Хэммет передавал Лилиан Хеллман свой творческий дар; ее постоянное беспокойство, одновременно забавлявшее и раздражавшее его, воплощалось в ее писательской деятельности. Ее энергия окончательно истощала его силы. Она присвоила себе его голос, и ее работы стали подменять его произведения»⁵⁶. Как писал один журналист, Лилиан Хеллман стала настолько похожа на Хэммета в образе женщины, что, казалось, могла зубами открывать бутылки.

В 1935 г. Лили призналась Артуру Коберу, обожавшему ее бывшему мужу, что они с Дэшем Хэмметом оказались неспособны на глубокие романтические отношения, к которым она стремилась. Он помогал ей в ее писательской работе, но никогда не пытался хранить ей верность. Хуже того, иногда он предлагал ей привлечь к их сексуальным утехам красивую женщину, желая заняться любовью à trois[51]51
  Втроем (фр.).


[Закрыть]. Для женщины, снедаемой ревностью на сексуальной почве, такие «забавы» были унизительны и болезненны. Это было все, что Дэш мог ей предложить: по меньшей мере один раз она спросила у него, не хочет ли он на ней жениться, на что он ответил отказом.

Лили ушла от него, потом вернулась, снова ушла и опять вернулась. Вжившись в образ Хэммета в юбке, Лили завязывала страстные романы с несколькими мужчинами, в основном элегантными людьми ее круга с хорошими связями. Несколько раз она беременела и делала аборты. В 1937 г. она забеременела от Дэша. Он решил поскорее уладить свои отношения с Джо и вскоре получил достаточно сомнительный мексиканский развод, но у Лили внезапно случился выкидыш, в связи с чем отпала необходимость выходить замуж за Дэша. Тот нес косвенную ответственность за то, что Лилиан потеряла ребенка: он так устроил, что она застала его в постели с другой женщиной.

Лили улетела в Европу, потом вернулась в Нью-Йорк, но Дэша она игнорировала. Во искупление своего греха или, как минимум, его роли в том, что у нее случился выкидыш, он бросил пить. Поскольку она продолжала оставаться холодной и не обращала на него внимания, он принялся писать ей одно за другим умные, задушевные и ласковые письма. Потом Дэш ушел в такой глубокий запой, что друзья отправили его в Нью-Йорк и там положили в больницу. Когда он выписался, их с Лили мучительные отношения возобновились.

Лили отчаянно нуждалась в его помощи. Написанную ею в 1936 г. пьесу «Настанет день» ожидал провал такой же громкий, какой успех среди зрителей снискал в свое время «Детский час». Критики и публика разругали пьесу, и Дэш, посмотрев постановку, к ним присоединился. Лили пришла в ужас от неудачи, она была уверена, что только с помощью Дэша сможет вернуть себе магический дар писательницы.

Хэммет ей помог по-своему: он постоянно критиковал бесконечные наброски ее последней работы и огорчал замечаниями такого типа: «Надеюсь, когда-нибудь это будет хорошая пьеса, но пока все это порви и начни писать заново»⁵⁷. Она так и делала, и в 1939 г. «Лисички» вернули Лилиан Хеллман славу драматурга. Однако это не привело к восстановлению ее отношений с Дэшем, который после одного пустякового случая дал себе зарок никогда больше не вступать с ней в интимные отношения – и больше никогда не был с ней близок.

На деньги, полученные за «Лисичек», Лили купила ферму «Хардскраббл». Поскольку их финансовые отношения были так же сложны и запутаны, как личные, а также потому, что Лили лгала ему совершенно беспардонно и привычно, совсем непросто определить, кто за что платил и что кому принадлежало. Тем не менее ферма «Хардскраббл» была записана на имя Лили. Она купила ее на деньги, полученные в качестве гонорара за пьесу «Лисички», – но писать ее ей помогал Дэш, причем помощь его была настолько существенной, что он мог бы претендовать на соавторство. Так что формально он имел такое же право на «Хардскраббл», как и она, хоть они уже прекратили интимные отношения. Биограф Хэммета Диана Джонсон писала: «Как бы то ни было, эта ферма принадлежала Лилиан, а не ему»⁵⁸. Однако позже Ричард Лэйман, подготовивший к печати письма Хэммета, отмечал, что ферму «Хардскраббл» Дэш и Лили приобрели вскпадчину, и независимо друг от друга они приглашали туда друзей, а нередко и любовников, с которыми проводили время. Они вернулись к таким же прочным отношениям друг с другом, как узы брака, но их содержание теперь было совсем иным. Их жизни шли своими путями, время от времени пересекаясь. Но их объединял общий дом⁵⁹.

Ферма «Хардскраббл» сделала Лили и Дэша счастливыми. Лилиан стала образцовым фермером, она занималась разведением пуделей, кур, выращивала спаржу и розы, доила коров, готовила черепаховый суп и гумбо[52]52
  Гумбо – густой острый суп, блюдо креольской кухни, распространенное в Луизиане, готовится из овощей, мяса, курятины, копченостей или морепродуктов со специями.


[Закрыть], собирала дикую малину. Там же принимала друзей и любовников. Дэш продолжал помогать ей с работой, но был верен принятому решению и больше в интимные отношения с ней не вступал, причем отказывался от близости даже тогда, когда Лилиан забиралась к нему в постель. Кроме того, он отучил ее от привычки лепетать как маленький ребенок, что она обычно делала, когда хотела сгладить впечатление от сказанного или скрыть ложь. Лили, со своей стороны, заботилась о физическом состоянии Дэша и обещала ему, что, когда придет время, устроит ему достойные похороны. Они часто напивались, а потом ругались, как базарные торговки.

Совместная жизнь Лили и Дэша дважды надолго прерывалась: первый раз в 1942 г., когда он поступил на службу в армию, а второй – в 1951 г., когда его посадили в тюрьму. Время службы Дэша в армии оказалось благоприятным периодом как для него, так и для Лили, хотя она была расстроена тем, что он пошел в армию, и ее не могло утешить замечание Дэша о том, что это самый счастливый день в его жизни. Истощенный, страдающий хроническим кашлем, сорокавосьмилетний очкарик был для служивших с ним солдат чем-то вроде существа из другого мира. Он писал Лили об их любви в многочисленных письмах, в частности в послании от 23 февраля 1944 г.: «Мне кажется… для всех было бы лучше, если бы ты ни за кого не выходила замуж, а оставалась со мной. У меня теплое, хоть и не большое сердце, и можно допустить, что грехи моей юности остались в прошлом»⁶⁰.

К концу срока его воинской службы, которая в основном проходила на Аляске, Дэшил Хэммет стал жертвой поднимавшейся волны антикоммунистической истерии, которую раздували некоторые политики. Да, он был активным членом коммунистической партии. Однако он добросовестно служил, работая в армейской газете, вел себя дружелюбно и скромно, хоть часто пил и иногда запаздывал с выполнением заданий, а в 1945 г., при увольнении, ему вручили письменную благодарность.

В 1947 г. Комиссия по расследованию антиамериканской деятельности Конгресса США сосредоточила внимание на Голливуде. Применявшаяся комиссией тактика запугивания и преследований хорошо известна. В 1951 г. Дэшил Хэммет стал жертвой этой комиссии. Его преступление состояло в том, что он отказался назвать людей, жертвовавших средства в фонд поручительства для тех, кого обвиняли по печально известному закону Смита-Мундта, подавлявшему свободу, точнее говоря, он отказался произнести слова «Я не знаю», потому что и в самом деле ничего не знал. Лили спросила его, почему он просто не сказал правду, то есть то, что ничего не знает. «Терпеть не могу таких разговоров, – ответил он ей с раздражением. – Но все-таки скажу тебе, что, если бы речь шла не просто о тюрьме, а даже о моей жизни, я отдал бы ее за то, что в моем понимании есть демократия, и я не позволю полицейским или судьям говорить мне о том, что мне следует думать о демократии»⁶¹. Дэш оставался в заключении пять с половиной месяцев, включая некоторое время, проведенное в федеральной тюрьме Западной Виргинии. Он чистил туалеты, общался с другими заключенными, а здоровье его постоянно ухудшалось. Он вышел из тюрьмы «физически разбитым человеком с истощившимся запасом жизненной энергии»⁶², несмотря на то что не пил с тех пор, как после приступа белой горячки, усугубленного галлюцинациями, врач сказал ему, чтобы он бросил пить⁶³.