Текст книги "История куртизанок"

Торжественное открытие «Фламинго» обернулось катастрофой. Вирджиния туда переехала за несколько недель до этого события, потому что считала гостиницу памятником себе. Они с Багси много пили и жутко ругались. Позже она навсегда покинула Лас-Вегас и «Фламинго» и впоследствии при любом упоминании о них выходила из себя. Во время встречи с Багси в Лос-Анджелесе она прокляла его и обозвала «паршивым неудачником, тупым чурбаном, который сделал своих друзей богатыми, а из собственного кармана даже за такси заплатить не мог»⁴. В отместку Багси снова избил ее и изнасиловал.

Тем временем, несмотря на то что «Фламинго» начал понемногу приносить прибыль, партнеры Багси сочли, что на него нельзя больше полагаться, и в мае 1947 г. решили его убрать. Вирджиния, продолжавшая с ними активно сотрудничать, все еще была тесно связана с Багси. Казалось, у нее сильно расшатались нервы, потому что она глотала столько таблеток снотворного, сколько хватило бы для самоубийства. В результате заказчики убийства Багси чуть было не приказали убрать ее вместе с ним. Вирджинию спасло лишь вмешательство Джо Адониса.

В середине июня Вирджинии позвонил Эпстейн и сказал, что ей надо уехать из Лос-Анджелеса. Двадцатого июня, через несколько дней после ее отъезда, когда Багси Сигел, развалившись на мягком диване, читал «Лос-Анджелес тайме», «друзья» из мафии его застрелили. «Насекомое убито», – сообщил в Нью-Йорк Джо Адонис⁵.

В Париже, где она проводила время с богатым французом двадцати одного года, Вирджиния дала интервью «Таймс». «Бен, как я всегда его звала, был такой милый, – со слезами на глазах говорила она. – Представить себе не могу, кто в него стрелял и почему»⁶. Вскоре, снова проглотив убойное количество таблеток снотворного, она оказалась в больнице.

Вернувшись в Соединенные Штаты, психически травмированная Вирджиния отправилась с братом во Флориду, скрываясь от репортеров, которые пытались как-то уличить ее в причастности к убийству Багси. И опять она хотела покончить жизнь самоубийством – четвертый раз за четыре месяца. По мере того как ее подавленность усугублялась, Вирджиния все больше пила, все чаще у нее случались приступы гнева, ухудшалось состояние психики. Джои Эпстейн, боявшийся, что она предаст гласности свой дневник, содержавший сенсационные тайны мафии, продолжал ее поддерживать.

В феврале 1950 г. Вирджиния влюбилась в женатого австрийца, инструктора по горным лыжам, Ганса Хаузера, подозревавшегося в симпатиях к нацистам. Девять месяцев спустя родился их сын Питер. В 1951 г. ее вызвали для дачи показаний на заседание Комитета Кефаувера – комиссии, занимавшейся расследованием деятельности организованной преступности. Вирджиния защищала Джои Эпстейна, а на вопрос о происхождении ее более чем внушительных средств ответила: это щедрые подарки ее кавалеров.

Вирджиния не осталась безнаказанной. Министерство финансов признало ее виновной в уклонении от уплаты налогов и заставило продать дом, мебель, драгоценности, которые она не успела передать другу в Мексику, одежду и 144 пары обуви. Потом она уехала в Мексику по австрийскому паспорту и дала зарок никогда больше не возвращаться в Соединенные Штаты, чтобы ее не могли «достать эти крысы в Вашингтоне. Это они настоящие бандиты в нашем мире, и я не намерена прощать тех, кто мне навредил»⁷.

«Крысы в Вашингтоне» не оставили ее в покое. В 1954 г., когда Вирджиния жила в Европе с Хаузером, ей пришло извещение об уклонении от уплаты налоговой задолженности на сумму 80 180 долларов. Повсюду были расклеены объявления о том, что она находится в розыске, и даже в Европе ее стали избегать.

С годами положение Вирджинии ухудшилось. Она разошлась с Хаузером и вместе с их сыном Питером поселилась в дешевых меблированных комнатах в Зальцбурге. Размышляя над прошедшей жизнью в качестве подруги бандитов, она с горечью сказала Дину Дженингсу, который писал книгу о Багси Сигеле: «Я знаю в Америке сотни женщин, которых содержат мужчины. Почему они не платят налоги? Если меня собираются за это упечь за решетку, почему их тоже не посадят, вместе со мной?»⁸

К 1966 г. нищая и жалкая, жившая в Европе на зарплату пятнадцатилетнего сына Питера, который работал официантом, Вирджиния попыталась достичь соглашения о возвращении домой и подала прошение о снисхождении. Кроме того, она потребовала денег у бывших партнеров-гангстеров, угрожая им тем, что, если они не раскошелятся, передаст властям свои записи, в которых говорилось об их преступлениях.

Последние дни жизни Вирджиния провела в Неаполе; там, она еще раз попыталась получить значительную сумму денег у Джо Адониса. Позже Адонис заявил, что принял ее требование, а потом они всю ночь занимались любовью. После того как они вместе позавтракали, он передал ей десять тысяч долларов в купюрах достоинством в сто долларов и поцеловал ее на прощание. На следующий день двое насмерть перепуганных пешеходов нашли труп Вирджинии. В отчете местной полиции сообщалось, что она скончалась от передозировки снотворного и при ней была найдена предсмертная записка.

В последние годы в биографии Вирджинии Хилл очевидные обстоятельства ее смерти были подвергнуты сомнению. Когда Энди Эдмондс, взявший многочисленные интервью, писал ее биографию, он пытался доказать, что Вирджинию убили двое приятелей Адониса, и Джои Эпстейн уже на обратном пути в Нью-Йорк тоже об этом знал. Убийцы отвезли ее к сельской пешеходной тропе, заставили Вирджинию проглотить много таблеток снотворного и оставили ее там без сознания умирать. Так бандиты привели в исполнение приговор против своей подруги, некогда обладавшей огромными возможностями.

Дурная слава Вирджинии Хилл распространилась слишком широко, чтобы ее смерть прошла незамеченной. Это событие вызвало большой резонанс как в средствах массовой информации, так и у широкой публики, запомнившей ее такой, какой она когда-то была – гламурной и великолепно выглядевшей в роскошных нарядах, не стеснявшейся в выражениях и не преклонявшейся перед авторитетами, менявшей поклонников как перчатки и сорившей деньгами налево и направо. Но чаще всего вспоминали о том, какое влияние она имела в жестокой и опасной мафиозной среде.

Все эти воспоминания отражали истинное положение вещей, в частности единственный в своем роде статус Вирджинии, которая была доверенным лицом и соратницей некоторых самых жестоких и беспощадных американских преступников. В определенном смысле, она отвоевала для себя некоторую независимость и обеспечила себе до неприличия гламурный стиль жизни. Но ее независимость определялась Джои Эпстейном и другими боссами мафии до такой степени, что неповиновение могло быть чревато смертью. Вирджиния это прекрасно понимала и противилась их воле только по мелочам. Когда же она забыла об этом и попыталась угрожать своим бывшим подельникам и любовникам, ее убили.

На протяжении большей части жизни Вирджинии успехи чередовались с несчастьями, она много раз пыталась покончить с собой или, по крайней мере, как-то обозначить свое безысходное горе. Много раз она переживала глубокие депрессии, и трудно себе представить, что любой человек, которому порой доводилось жить в такой же нужде, какую терпела Вирджиния, мог чувствовать себя иначе. Гламурный и казавшийся заманчивым образ жизни Вирджинии Хилл на самом деле был не более чем глянцевой обложкой.

В конце жизни Вирджиния затаила глухую злобу на Эпстейна, прежде всего за то, что именно он втянул ее в преступную жизнь.

Но еще сильнее она его ненавидела, потому что он не сказал ей, сколько нужно было платить налогов – это было обычным сетованием женщины, известной своей независимостью.

Вирджиния умерла в бедности, преданная давним любовником, которого никогда не любила, и, видимо, убитая по приказу своих старых приятелей и подельников. Такой была подруга бандитов, побудившая многих других молодых женщин искать счастье в качестве спутниц мужчин, принадлежащих к преступному миру.

Арлин Вейсс, родившаяся в 1934 г. в Нижнем Ист-Сайде в Нью-Йорке, воспитывалась на газетных репортажах о «подвигах» Вирджинии Хилл, которую одна из бульварных газетенок окрестила «самой успешной женщиной Америки»¹⁰. Отец Арлин, вымогатель с широкими связями в преступном мире, хотел уберечь дочь от причастности к преступному миру. Но Арлин уже с двенадцати лет твердо решила, что станет такой же подругой бандитов, как Вирджиния Хилл.

Бабушка Арлин – Ида Блюм, хозяйка похоронного бюро – поддерживала ее в этом стремлении. Арлин знала, что было нужно для достижения ее цели: смазливая мордашка, достаточно мозгов, чтобы держать рот на замке, и искушенность в искусстве плотской любви, чтобы с помощью секса удерживать понравившегося гангстера. В награду она рассчитывала на подарки, положение в обществе и уважение.

Со временем Арлин превратилась в высокую, стройную молодую женщину с внушительным бюстом. Девственность она потеряла с молоденьким двоюродным братом: Арлин впервые отдалась ему в похоронном бюро бабушки. После этого она выбирала в партнеры мужчин, которые были значительно старше нее, потому что с ними ей было приятнее иметь дело. По вечерам она с тремя подружками кружила по улицам на машине, выбирая понравившихся мужчин.

Читала Арлин мало, и все, что она читала, посвящалось Вирджинии Хилл. «В моих глазах, – говорила она своему биографу Терезе Карпентер, – именно она была той бабой, у которой все шло путем». Самое большое достижение Вирджинии, как считала Арлин, заключалось в том, что в мужской среде ее считали своим парнем.

Арлин была еврейкой, но предпочитала иметь дело с итальянскими бандитами, которые казались ей более романтичными и сильнее ее возбуждали. Первым гангстером, с которым она стала близка, был Тони Мирра – мордоворот из мафиозного клана Бонанно. На протяжении нескольких недель, полных разочарования, Тони ее попросту игнорировал. В конце концов он пригласил ее прокатиться в своем черном «кадиллаке» с желтыми дверями; во время поездки он стал гладить и тискать ее бедра и груди, а потом притянул ее голову к расстегнутой ширинке. Когда Арлин попробовала сопротивляться, он ей сказал: «Ты же ведь просто динамо крутишь». Уловив в его словах вызов, Арлин взяла в рот его половой член: ей пришлось научиться заниматься оральным сексом.

Четырнадцатилетняя Арлин стала подругой Тони. Он давал ей деньги, а она передавала конверты и пакеты его партнерам. Перед тем как «приступить к исполнению обязанностей», она всегда тщательно продумывала свой наряд и, подражая Вирджинии Хилл, обязательно накидывала на плечи лисий палантин. То обстоятельство, что Тони решительно не нравился ее родителям, еще больше влекло к нему Арлин, которая успешно противостояла всем их попыткам прекратить встречи дочери с ним и другими гангстерами с такой же дурной репутацией.

После расставания с Тони она сошлась с итальянским боксером Аль Пеннино, которого встретила в компании многообещающего боксера Рокки Грациано. Накануне ответственного боксерского поединка родители Арлин насильно увели ее из номера гостиницы, который снимал Аль Пеннино. Это так его расстроило, что он проиграл бой. Арлин винила за это себя и компенсировала ему поражение деньгами, которые стащила из бумажника отца. Но мать Аль Пеннино и его братья невзлюбили Арлин, а сам он постоянно ждал от нее подачек. Вскоре Арлин решила: с нее хватит – и прекратила визиты в его «итальянскую забегаловку».

Следующим любовником Арлин стал друг ее отца Натаниель (Нати) Нельсон, хозяин швейного производства, имевший обширные связи в преступном мире. Упитанный, крикливо и безвкусно одетый Нати, который был на тридцать лет старше Арлин, блистал ювелирными безделушками, а привлекательной внешностью вполне мог соперничать с Багси Сигелем. Нати игнорировал все попытки Арлин привлечь его внимание, пока она не соблазнила его в небольшом домике на берегу океана.

Мимолетное удовольствие, доставленное ему в шезлонге, привело, по крайней мере со стороны Нати, к страстному любовному роману. Он не скупился на подарки Арлин и снабжал ее деньгами. Но его собственнический инстинкт и разговоры о женитьбе настолько ее встревожили, что она прекратила с ним отношения. Нати удалось вернуть ее расположение, когда он преподнес ей в подарок бриллиантовый браслет и заручился поддержкой ее бабушки. Кроме того, он прекратил вести с ней какие бы то ни было разговоры о браке.

Арлин бросила школу и стала манекенщицей. Она часто ночевала в богато обставленной квартире Нати. Как-то в субботу утром, выходя из дома, где жил Нати, она столкнулась на лестнице с известным гангстером Джимми Дойлом. А когда вернулась, обнаружила Нати на полу в вестибюле с дыркой от пули во лбу. В ужасе Арлин убежала оттуда, ничего никому не сказав. Джимми Дойл пригласил ее к себе. Арлин оделась, подражая манере Вирджинии Хилл, и пошла навстречу смерти. Но Джимми хотел от нее только секса – быстрого и жесткого. Арлин ему подчинилась. Потом Джимми закурил и сказал ей: «Пошла вон. Я тебе позвоню»¹¹.

С тех пор Джимми стал ее использовать как сексуальную рабыню, деля ее при этом со своими подручными. Арлин переносила происходившее молча, боясь признаться в этом родителям. Но она так похудела и стала так часто плакать, что они отвели ее к психиатру, которому удалось выпытать ее секрет, и он рассказал обо всем ее родителям. Отец Арлин встретился с Джимми. Получив гарантию молчания Арлин об известных ей обстоятельствах смерти Нати Нельсона, Джимми согласился оставить девушку в покое.

Оказавшись в безопасности, Арлин пришла в себя. Вскоре она встретила Нормана Брикмана, мужчину значительно старше нее, который недавно развелся с женой, и вышла за него замуж.

Оглядываясь назад, Арлин пришла к выводу, что приняла его предложение только потому, что ей хотелось выйти замуж раньше своей добропорядочной и успешной младшей сестры. Брак Арлин не был счастливым. Норман оказался необычайно требовательным к одежде, еде, порядку в доме. Несмотря на все усилия, Арлин не удавалось все делать так, как ему хотелось. Они разъехались, и она забрала их маленькую дочку Лесли. Арлин снова стала встречаться и спать с бандитами – такими старыми друзьями, как Тони Мирра, и с новыми знакомыми.

Арлин возлагала большие надежды на эти отношения. Она говорила: «С крутым бандитом можно выйти куда-нибудь потусоваться. В машине с ним можно поработать ртом. Может, он тебе цацку какую золотую подарит, а может, несколько бумажек по сотне долларов подбросит. “На, детка, пойди купи себе платье”»¹².

Но очередной ее мужчина, Джо Коломбо, один из боссов мафии, требовал от нее сексуальных услуг, но ничего не давал взамен. «Он самый худший из всех подонков в мире!» – с возмущением признавалась Арлин более щедрому бандиту¹³.

Со временем Арлин стала доверенным человеком во всех крупных мафиозных кланах: Гамбино, Дженовезе и Бонанно. Ее отношения с этими бандитами чем-то напоминали взлеты и падения при катании на американских горках – с таким грохотом, что от страха душа уходит в пятки (однажды трое гангстеров изнасиловали ее в конторе ночного клуба), хотя время от времени такое существование приносило Арлин крупные барыши.

Так она жила долгие годы. Потом Арлин встретила бандита Томми Люка, который, хоть и был отчаянным антисемитом – иногда при людях он называл ее «сволочь, выращенная на маце с салом», – сделал ее своей подружкой и снял им с Лесли квартиру. Но жизнь с Томми оказалась ужасно скучной, потому что Арлин почти все время проводила дома. Он заставлял ее готовить блюда итальянской кухни для своих дружков-бандитов, которые демонстративно игнорировали Арлин, обсуждая многочисленные грязные делишки. Томми часто дарил ей мелкие ювелирные украшения, но когда ему были нужны деньги – что случалось нередко, – забирал у нее свои подарки и закладывал их.

К тому же Томми ее бил – чем дальше, тем чаще и все более жестоко. Однажды, когда она, избитая, вся в синяках и кровоподтеках, стонала на полу, он ее изнасиловал. Позже Томми упрекнул Арлин в том, что она сама довела его до такого состояния, в котором он сотворил с ней это непотребство, – и добавил: она всегда может на него рассчитывать. Как часто избиваемая женщина, Арлин была готова принять его насилие над собой за выражение страсти, а следующее за ним раскаяние – за любовь. Она старалась ему угождать любыми средствами, даже пыталась поправиться и красила волосы в черный цвет, чтобы походить на итальянку.

Со временем их отношения становились все хуже. Арлин оказывала Томми в его «делах» серьезную поддержку, и в какой-то момент ей стало казаться, что он не сможет без нее обойтись. Вместе с тем она шпионила за ним и передавала информацию соперничавшим с ним гангстерам, ошибочно полагая, что это может служить ей своего рода страховкой. Когда их двоих арестовали за махинации на тотализаторе, Томми потребовал, чтобы Арлин спасла его, сделав признание, поскольку за подобное преступление ей грозила более «мягкая» статья, чем ему. Она признала свою вину, заключила сделку с судом, в итоге была осуждена условно и заплатила двести долларов штрафа.

Прошли годы. Арлин задолжала ростовщикам мафии, у нее не было средств, чтобы с ними расплатиться. Узнав о том, что бандиты-заимодавцы собираются ее убить, она стала официальной полицейской осведомительницей. В течение десяти лет Арлин принимала ставки на тотализаторе, а также вместе с Томми Люка занималась торговлей героином, и все это время записывала разговоры бандитов на магнитофоны, спрятанные у нее в сумочках. В 1986 г. в ходе долгого и сложного судебного разбирательства она выступала в качестве свидетеля обвинения, благодаря чему была сорвана крупная операция мафиозного клана Коломбо. После этого, как участница федеральной программы защиты свидетелей, Арлин покинула восточное побережье и начала новую жизнь во Флориде.

С ранней юности Арлин Вейсс Брикман стремилась во всем подражать Вирджинии Хилл. Однако по всем статьям она не дотягивала до «свершений» своего кумира. Она никогда не распоряжалась такими суммами денег, какие проходили через руки Вирджинии, не пользовалась таким же уважением бандитских авторитетов, которые к тому же были антисемитами. Вирджиния не заводила детей, пока активно занималась преступной деятельностью вместе с другими бандитами, а Лесли, дочери Арлин, приходилось терпеть настолько тяжелые условия жизни дома, что однажды она бросилась с большим кухонным ножом на одного из приятелей матери, который ее оскорблял. Когда Лесли пристрастилась к героину, Арлин не прекратила торговать наркотиком. С другой стороны, Арлин посчастливилось выжить. Нельзя сказать, что в жизни ее не было приятных моментов. Но в последние годы она отчаянно боялась за свою безопасность, постоянно испытывала нужду в деньгах, к ней никто не относился с уважением. В итоге оказалось, что Вирджиния Хилл была совсем неудачным примером для подражания.

Как и Арлин, Сэнди Садовски и Джорджия Дуранте были манекенщицами, которые сначала встречались с бандитами, а потом вышли замуж за гангстеров. Сэнди, работавшая в 1950-х годах танцовщицей в Лас-Вегасе, восхищалась и преклонялась перед Вирджинией Хилл. Еще подростком она смотрела по телевизору (черно-белому, с восьмидюймовым экраном), как Вирджиния Хилл давала показания в ходе расследования Кефаувера. «Она была в черном платье с глубоким вырезом, черной широкополой шляпе, солнечных очках, а на плечах ее красовался палантин из чернобурки. Печально известная, гламурная, таинственная… Она казалась мне просто потрясающей»¹⁵, – вспоминала Сэнди.

И Сэнди, и Джорджия на себе испытали, что значит быть подружкой бандита, жить на грани нервного срыва. Любовники одаривали их дорогими нарядами и ювелирными украшениями, но, поиздержавшись и испытывая потребность в деньгах, они все у них отнимали. Однажды, когда Сэнди ужинала с владельцем ночного клуба Берни Бартоном, другом Меира Лански, одного из самых известных гангстеров, к ним за столик подсел букмекер. Берни между делом дал ему подписанный документ и ключи от машины. «У тебя ведь найдется мелочь на такси, правда, детка?» – спросил он Сэнди¹⁶. Берни только что отдал их машину в уплату за проигрыш.

Жены и любовницы бандитов часто испытывают недостаток в наличных деньгах, и финансовая безопасность для них нередко так же недосягаема, как безопасность других сторон жизни. (Чтобы жениться на Сэнди, Берни должен был сначала получить разрешение на это у инспектора по надзору за условно-досрочно освобожденными.)

И Сэнди, и Джорджия становились свидетельницами преступного насилия, составлявшего неотъемлемую часть профессии их партнеров. Однажды Сэнди вернулась домой и застала там вместе с Барни раненного пулей в плечо незнакомца. Кровь из раны стекала на сделанное ею на заказ стеганое белое постельное покрывало, а с него капала на бледно-голубой ковер. Берни попросил Сэнди помочь ему извлечь пулю. О том, чтобы отвезти раненого в больницу, пояснил он, не может быть и речи. Потрясенная Сэнди помогала Берни, когда тот резал кухонным ножом плоть вопившего от боли человека и вынимал пулю, которую потом спустил в унитаз. После этого Берни, как ни в чем не бывало, съел подогретый бублик со сливочным сыром, помидором и красной луковицей.

Джорджии довелось пережить еще более страшное испытание. Хозяин ночного клуба Джо Ламендола, красивый и эффектный мужчина, за которого она в итоге вышла замуж, отличался особой жестокостью. Джорджия видела, как он и его подручные избивали корчившегося на земле человека, который молил их сохранить ему жизнь, а потом запихивали его в багажник машины. Когда Джорджия со слезами на глазах спросила Джо о том, что произошло, он бил ее до тех пор, пока она не сказала ему, что ничего не видела и ничего никому не расскажет. «Чтоб ты никогда, никогда, черт тебя побери, не задавала мне никаких вопросов! Кто ты вообще такая, чтобы меня допрашивать?» – кричал он на нее¹⁷.

Как Вирджинию и Арлин, Сэнди и Джорджию их приятели-гангстеры время от времени тоже избивали. Джорджия стала своего рода классическим образцом избиваемой жены. Сэнди постоянно подвергалась оскорблениям. «Дура тупая. Сука. Стерва. Тварь последняя», – обзывал ее поначалу очаровательный любовник, когда она давала ему неудачно приготовленное блюдо. Попробовав пережаренный бифштекс с недоваренной картошкой в мундире, он швырнул тарелку с едой об стену, потом стукнул кулаком по столу и стал ругать Сэнди на чем свет стоит.

Обе женщины жили с партнерами, которые их полностью контролировали и держали в полном подчинении, регламентируя их жизнь до мелочей, вплоть до того, какой косметикой им пользоваться, как стричься и одеваться, с кем дружить, чем заниматься. Другую проблему составляла беременность. Как выяснила Сэнди, гангстеры терпеть не могли, когда их сожительницы беременели. После нескольких тайных попыток избавиться от плода, включая спринцевание лизолом, Сэнди призналась Берни. Тот сказал, что она сама виновата в этой глупости, а потом посетовал на невезение в жизни: от него беременела каждая женщина, с которой он спал. Когда Сэнди, пытаясь защититься, возразила ему, что была близка с ним только в «бесплодные» дни менструального цикла, как это принято у католичек, Берни крикнул: «Ты разве не знаешь, что католички рожают по двадцать детей?»¹⁸

В 1960-е годы канадка Ширли Райс пережила многое из того, что довелось перенести Сэнди и Джорджии, а позже стала полицейским осведомителем, как Арлин. Но, в отличие от этих женщин, Ширли уже была замужем. Молодая мать и скучающая жена, она начала свою «карьеру» достаточно поздно, когда ей было двадцать три года. Как-то вечером она решила пройтись по барам в родном городе Гамильтоне – промышленном пригороде Торонто. В одном из заведений ей приглянулся Рокко Папапия, глава преступной семьи Папапия. Они вступили в интимные отношения во время третьего свидания в квартире брата Рокко. Собственную квартиру тот не пожелал «осквернять», так как туда часто приходила его невеста.

Их сексуальные отношения носили традиционный характер. В отличие от многих американских бандитов, в клане Папапия к оральному сексу относились с отвращением, считали его омерзительным извращением. Когда Ширли иногда брала в рот член Фрэнка Папапия (старшего брата Рокко, которому тот передал Ширли, когда она ему надоела), потом он отказывался ее целовать – по его мнению, это «было просто ужасно» – и чувствовал себя так, будто его измазали грязью. Он даже не мог себя заставить есть вместе с женщиной, которая способна на такую мерзость. Ширли решила, что для этих итальянских гангстеров время сексуальной революции еще не настало.

Таких же традиционных взглядов Папалия придерживались и в отношении брака. Ширли пришла к выводу о том, что Рокко женился, когда заметила, что он существенно прибавил в весе: ему стала готовить жена, поняла она. Ширли прекрасно знала, что не следует задавать никаких вопросов о женах, спрашивать Рокко (а потом Фрэнки), любит ли он ее, или показывать, что она его ревнует. Ей следовало смириться со своим положением любовницы; ей нужно было быть красивой, развлекать своего партнера и – когда Рокко просил ее об этом – быть доступной для сексуальных утех с некоторыми его партнерами. Во время одной встречи бандитов Ширли поняла, что отдалась восьми из девяти приглашенных мужчин. Рокко пошутил: «Получается, это ты встречу организовала?»¹⁹

В обмен на доставленные удовольствия и услуги, оказываемые семье Папалия, Ширли получала подарки, деньги, а когда ушла от мужа, работу в принадлежавшем Папалия клубе «Золотой ключ». В качестве администратора она там выступала как старшая среди подружек бандитов и как наставница своих молоденьких сотрудниц. Она говорила им, что гангстеры любят, чтобы их девушки одевались со вкусом и носили платья. Они не должны произносить слово на букву «е», находясь в компании, хотя его можно употреблять, находясь с кем-то наедине. Им нужно стремиться быть изящными, пить не пиво, а ликеры, носить классические ювелирные украшения, а не аляповатые побрякушки, и никогда не предлагать и не рассчитывать ни на что, кроме традиционных сексуальных отношений. «Мне приходилось фантазировать, чтобы сделать [половой акт] интересным, – позже вспоминала Ширли. – При сношениях с бандитами я никогда не испытывала оргазм; пока была с ними, я просто не знала, что это такое»²⁰.

Любовницы гангстеров, дающие интервью или описывающие свое прошлое, обычно признают, что были совершенно бесправны. Ширли Райс с феминистских позиций пытается проанализировать свои беспорядочные половые связи, стремясь доказать, что, подражая влиятельным и облеченным властью мужчинам, она хотела обрести внешние атрибуты власти. Джорджия теперь понимает, что оказалась классической жертвой синдрома избитой женщины; то же самое, вне всяких сомнений, чувствовали Арлин и Вирджиния. Многие из этих женщин путали стремление к обладанию с любовью, насилие со страстью и потому приносили себя в жертву кошмарным отношениям, нередко меняя одного партнера на другого.

В качестве необходимого предварительного условия для соединения своей судьбы с судьбой преступника, отвергающего установленные в обществе порядки, его будущая подруга должна игнорировать законы и пренебрегать общепринятыми моральными нормами поведения. Ей следует усвоить совершенно иные принципы, те, которыми руководствуются ее знакомые из преступного мира, – и следовать этим принципам. Действительно, многим законопослушным женщинам определенные ценности доступны в меньшей степени, чем представительницам преступного мира, где на первом месте стоят деньги и вещи, которые можно купить, а за ними следуют возбуждение от опасности и насилия. Но подружкам бандитов приходится платить за это слишком высокую цену, которая включает утрату чувства собственного достоинства, разрушенные семьи и постоянную личную незащищенность, которая может длиться всю жизнь.