Электронная библиотека » Эми Тинтера » » онлайн чтение - страница 10


  • Текст добавлен: 12 августа 2024, 09:40


Автор книги: Эми Тинтера


Жанр: Триллеры, Боевики


Возрастные ограничения: +16

сообщить о неприемлемом содержимом

Текущая страница: 10 (всего у книги 18 страниц)

Шрифт:
- 100% +

Глава 24

ЛЮСИ

Бен не отвозит меня обратно в отель.

Я не сразу понимаю, где мы находимся, но потом он поворачивает на дорогу, и впереди появляется крошечный домик. Бен замедляется, из дома выходит бабушка и упирает руки в бока.

– Почему мы здесь? – спрашиваю я.

Он отстегивает свой ремень.

– Мне не хотелось оставлять тебя одну после этого, а твои родители – придурки.

– Ну что ты, Бен, не приукрашивай для меня…

Он бросает на меня взгляд, как бы говоря: «Ты же знаешь, что это правда», и мне даже хочется засмеяться. Противно от того, насколько меня забавляет, что он считает моих родителей придурками.

Мне нужно выпить. К счастью, мы приехали куда надо.

– Я написал Беверли, она сказала приезжать к ней.

Я выхожу из машины следом за ним, размышляя о том, насколько часто Бен переписывается с моей бабушкой и сколько раз он бывал у нее дома. Он знает, что мои родители придурки, и водит дружбу с моей бабушкой. Он знает намного больше, чем мне когда-либо хотелось.

«Если убьем твоего мужа – это будет наш секрет, – шепчет Савви. – Но тогда ты от меня не отвяжешься. Нельзя бросить подругу после того, как вы вместе совершаете преступление».

Бабушка грозит Бену пальцем.

– А я говорила.

Он поднимает руки, как бы защищаясь.

– Я знаю.

Плетусь к бабушке. Ноги кажутся такими тяжелыми.

– Что ты ему говорила?

– Что ты не такой крепкий орешек, каким кажешься.

Сегодня она в белом платье с желтыми ромашками, с красно-коричневым пятном на груди, скорее всего, от красного вина, но моя первая мысль – это кровь. Савви у меня в голове хихикает.

– Ну хватит. – Пытаюсь показаться оскорбленной, но звучу лишь уставшей.

– Ты сегодня ела что-то, кроме сахара? – спрашивает бабушка, будто мне десять.

Раздумываю над вопросом.

– Не особо.

– Заходи. Какую пиццу любишь, Бен?

* * *

Час спустя, когда мой живот набит пиццей с колбасой и грибами, мир снова кажется нормальным. Бабушка сделала мне водку с тоником, и приятное легкое опьянение – единственное, из-за чего я сейчас не сгораю со стыда от того, что упала в обморок перед Беном.

Мы сидим в поскрипывающих пластиковых стульях на крыльце, где вентилятор спасает нас от жаркого воздуха, и смотрим на закат. Бабушка выходит из дома с двумя стаканами. Один она протягивает Бену.

– Тебе хоть удается что-то писать между делом? – Это вопрос ко мне. Бабушка садится, поднимая ноги на потрепанную плетеную оттоманку, и потягивает свой напиток.

– Не особо. Как-то не хочется сейчас писать о счастливых влюбленных…

– Но у тебя это так хорошо получается! – Она тянется к Бену и хлопает его по плечу. – Правда же?

– Правда. – Бен бросает мне полуулыбку. Он уже на втором стакане (а алкоголь бабушка всегда наливает щедро), вытянул ноги вперед, его крутой микрофон забыт в машине. Я никогда не видела его таким расслабленным и не могу не задаться вопросом – как часто он тут бывал?

– Я, кстати, дурочку сыграла, когда он меня про книги спросил, – говорит бабушка. – Но он сказал, что вы это уже обсудили.

– Знаю… – Я вздыхаю. – Рано или поздно это должно было раскрыться.

– Бен обещал, что ничего никому не скажет!

– Не скажу, – быстро вставляет он.

– Да, но если он это выяснил, другие тоже могут. А теперь все внимание снова на мне. – Бросаю раздраженный взгляд на Бена, но он меня игнорирует.

– Может быть… – Она немного молчит. – Надеюсь, у людей старше двадцати реально такой секс, как у тебя в книгах.

Бен смеется, не проглотив, и закрывает рот рукой, откашливаясь.

– Мы так всё в себе подавляли, когда нам было двадцать, – продолжает бабушка. – Знали только, что нужно выйти за первого придурка, кто предложит.

– Дедушка был первым придурком, кто предложил?

– Да.

– А…

Почти не помню его – он умер, когда я была маленькой, – но, судя по тому, что бабушка никогда о нем не говорит, по нему особо не скучают.

– Мир тогда был весьма опасным для женщин, – говорит она.

– Мы находимся в компании человека, расследующего убийства женщин, так что не сказала бы, что он безопасен сейчас.

– Да, конечно, – отмахивается бабушка. – Но я не про то. Я бы ни за что не оставила мужа и не переехала одна в Лос-Анджелес, как ты. Я должна была выйти замуж и замужем оставаться, чтобы меня было кому защищать. Меня полагалось передать от отца сразу к мужу, а иначе со мной могло произойти что-то ужасное. – Она делает большой глоток. – Моя жизнь изменилась в лучшую сторону, когда обоих этих мужчин не стало. Мужчины на самом деле нас не защищают. Они защищают только себя или друг друга. Единственное, от чего мужчины меня защитили, – так это от счастья.

– Мощно, – бормочет Бен себе под нос.

– Слишком честно для тебя, Бен? – спрашиваю я.

– От вас, Беверли, я другого и не ждал. – Он одаривает бабушку искренне теплой улыбкой.

– Не скажу, что ты один из хороших, но все-таки ты ничего, – говорит бабушка.

Бен смеется. Его смех заливает тихое крыльцо.

– Что ж, спасибо за комплимент.

Со вздохом откидываю голову назад. Она права. Она всегда права. Она была права, что я вернусь, права насчет дня рождения и насчет Бена. Я злилась на Бена, что он копается в прошлом, но меня надо было откопать. Никто тогда не защитил Савви. Меньшее, что я могу сделать, – найти для нее ответы.

– Ты ничего, – тихо повторяю я. Уголок губ Бена приподнимается, а когда наши взгляды пересекаются, я быстро отворачиваюсь.

Бабушка прищуривается; я прослеживаю за ее взглядом и вижу седого мужчину, идущего по дороге к домику, покручивающего трость, как какой-то модный господин из 1920‐х.

– Ой, я сейчас… – Бабушка поднимается и направляется к нему со стаканом в руке.

Она приветствует мужчину поцелуем. Влияние водки усиливается, я даже чувствую легкий укол зависти. Очередное напоминание, как давно у меня не было хорошего секса.

– Это не тот, который заходил, когда я брал у нее интервью, – усмехается Бен. Некоторое время он молчит. – Ты согласна с ней насчет Мэтта?

Смотрю на него с удивлением.

– А что насчет Мэтта?

– Ты закончила пятый выпуск?

– Нет, дошла до середины, а потом поехала к тебе.

– А… – Бен наблюдает за бабушкой и ее ухажером. Она смеется над чем-то, что он говорит. – Тебе нужно его дослушать.

– А что? Что она там сказала?

Он делает большой глоток.

– Она думает, что ее убил Мэтт.

Слушай ложь: подкаст Бена Оуэнса

Выпуск пятый: «Загадочная женщина»

Скажу честно: вы слушаете второй сезон этого подкаста только благодаря Беверли Мур.

Я связался с ней в прошлом году. Я даже не ожидал, что она ответит на мое письмо, но она позвонила мне уже через несколько часов и сказала, что будет рада поговорить со мной о Люси.

Бен: Миссис Мур, спасибо вам, что согласились со мной пообщаться.

Беверли: Милый, зови меня Беверли.

Бен: Хорошо. Беверли. Можете рассказать мне о вашей внучке? Какой Люси была в детстве, в юности?

Беверли: Она всегда была серьезной девочкой. Времени на всякую фигню не тратила, понимаешь? Я всегда это в ней уважала. Когда я была в ее возрасте, меня так волновало, что кто-то там может меня недолюбливать… А это в девушках не поощряется, да? Люди не знают, что делать с девушкой, которая не ищет чьего-то одобрения. Им всегда хочется сбить с нее спесь.

Бен: Вы знали Саванну, верно?

Беверли: Конечно. Милая девушка, и я говорю это не просто потому, что она мертва. Молодежь не всегда рада поболтать с нами, стариками, но Савви была такой милашкой… Я раньше помогала в булочной, она заходила туда несколько раз в неделю. Часто оставалась немного поболтать.

Бен: Расскажите, как вы познакомились с Мэттом.

Беверли: Люси привела его домой… Наверное, летом перед последним курсом колледжа. Они уже некоторое время встречались.

Бен: И что вы о нем подумали?

Беверли: Ну, было очевидно, что Люси в него по уши влюблена. И я хотела, чтобы он мне понравился – ради нее, но… он мне не понравился. Он был такой очаровательный, что это всегда вызывало у меня подозрения.

Бен: Можете рассказать подробнее?

Беверли: Некоторые мужчины как будто не умеют разговаривать с женщинами, им нужно как-то выделываться, когда они с нами, и они превращаются в рыцаря на белом коне. «Если я вытащу для нее стул и прочитаю речь о том, что матери – настоящие героини общества и на самом деле сильный пол – это женщины, они не заметят, что мне глубоко плевать на каждое слово, которое вылетает у них изо рта». Мэтт был как раз таким.

Бен: Вы поделились своими переживаниями с Люси?

Беверли: Тогда – нет. Ей было двадцать. В таком возрасте никто не хочет выслушивать мнение бабушки о твоем парне. Да в любом возрасте. Поэтому я молчала, пока они не решили пожениться.

Бен: И тогда вы с ней поговорили?

Беверли: Да. Люси мне позвонила, вся на радостях, говорит, Мэтт сделал предложение, а я ей: «Милая, может, подождешь немного? Ты такая молодая… Съезди в Европу. Купи старый фургон и объезди ее всю. Не выходи замуж. У тебя для этого вся жизнь впереди». Это ей, конечно, не понравилось. Она спросила, нравится ли мне Мэтт вообще, и я сказала – нет, не нравится. Сказала, что у меня плохое предчувствие на его счет, что если он ее любит, то поймет, что она хочет подождать несколько лет, прежде чем выходить замуж. Какой парень вообще хочет жениться в двадцать лет? Мы же не мормоны, ей-богу…

Бен: Что она вам ответила?

Беверли: Люси говорила вежливо, но было очевидно – она меня слушать не станет. Да и мне трудно винить ее в этом. Я в ее возрасте была такой же. Со звездами в глазах. Мечтала о белом платье и пухленьких малышах, которые будут меня обожать. А в итоге жизнь – спортивные штаны и дети, которые ненавидят тебя и все твои выборы. Но об этом никто слышать не хочет.

Бен: После их свадьбы что-то изменилось? Мэтт вам полюбился?

Беверли: Боже, нет. Я только сильнее его возненавидела, и мне плевать, кто об этом знает. Маска потихоньку спадала с него, я замечала, что он огрызается на Люси. Закатывает глаза, когда она что-то говорит. Потом он стал расслабляться и говорить, что думает на самом деле. Мужчины ведь не могут вечно это скрывать, правда же?

Бен: Что скрывать?

Беверли: Свою настоящую сущность. Настоящая жуткая сущность Мэтта вылезла наружу через пару лет.

Бен: Можете привести пример, какие вещи он говорил?

Беверли: Приведу один, самый яркий. Я, может, и старуха, но тот момент слово в слово помню. Мы пошли обедать в ресторан, где работала Савви. Когда вошли, увидели ее за барной стойкой, Дон наклонился и что-то сказал Мэтту. Что именно – не знаю. А Мэтт говорит: «Эта шлюшка меня терпеть не может».

Бен:…Он сказал «шлюшка» при вас?

Беверли: Взял и сказал. Пробормотал себе под нос, и потом ему как будто стало немного стыдно, будто он не собирался говорить это вслух. Дон просто странно усмехнулся, вроде как ему тоже неловко, и никто из них не заметил, что я услышала.

Бен: Вы рассказали об этом Люси?

Беверли: Нет. Я думала рассказать, но не знаю, было ли это нужно. Но тогда я правда начала волноваться. Если он сказал такое отцу своей жены, что тогда творилось у него в голове? Что он говорил Люси?

Глава 25

ЛЮСИ

– Мама, тебе надо было хотя бы со мной заранее это обсудить… – Так мама встречает бабушку в дверях. Я с кухни вижу, как та снимает солнцезащитные очки и одаривает маму холодным взглядом. Закидываю в рот очередной маленький пончик.

Бабушка заходит, отмахиваясь от дочери.

– Мне не нужно твое разрешение, чтобы делиться мнением с окружающими.

– Бен не окружающие, он… – Она останавливается, замечая что-то за приоткрытой дверью, и толкает ее концом костыля. – Чей это грузовик?

– Друга. – Бабушка плюхается за кухонный стол.

– Какого друга? – Мама закрывает дверь и ковыляет к столу.

– Да просто друга.

– И много у тебя сейчас друзей?

– Не знаю, Кэтлин, несколько, – устало отвечает бабушка. – Я приятный человек.

– Мне не понять, – не удерживаюсь от комментария.

Бабушка кладет на меня мягкую руку.

– Лучше быть интересной, а не приятной, как по мне.

Мама морщит нос, не соглашаясь.

– Хочешь кофе? – спрашиваю я бабушку. – Я только сварила.

– Да, милая. Спасибо.

Наливаю ей чашку и ставлю в середине стола коробку маленьких пончиков. Бабушка вылавливает пончик в сахарной пудре.

– Бен не окружающие! – говорит мама, возвращаясь к недосказанному недовольству. – Он выставляет это интервью на всеуслышание, его слушают миллионы.

– Я бы сказала «тысячи», – говорю я. – Давайте не будем подкармливать его эго.

– Люси, ты можешь побыть серьезной хотя бы минуту? На твою бабушку могут подать в суд.

– За что? За то, что она сказала, что Мэтт козел? Но так и есть. Нельзя подать в суд на человека за то, что он сказал правду. – На самом деле я так не думаю, но звучит хорошо.

– Она намекнула, что он убил Савви. За это можно подать в суд. – Мама принимается возиться с салфетницей в центре стола, разглаживая фиолетовые салфетки, чтобы они лежали идеально ровно.

– Да не будет он подавать в суд, – снова отмахивается бабушка. – Я ни в чем его не обвиняла. Просто рассказала всем, какие ужасные вещи он говорил. Если он не хотел, чтобы об этом узнали, не надо было говорить.

– Мужчины и не такую дрянь скажут, – говорит мама. Я удивляюсь ее выбору слов. Мы плохо на нее влияем. – Они говорят и говорят, иногда – ужасные вещи, но это просто мужчины. Это ничего не значит.

– Конечно, это что-то значит, – говорит бабушка. – Иначе они этого не говорили бы. И я устала от того, как все в этом городе боготворят Мэтта, будто это он на небе звезды повесил. Я знала, что все они придут на этот подкаст и начнут заливать, какой он замечательный, – и оказалась права. Кто-то должен был сказать правду.

«Правда не имеет значения», – шепчет Савви мне на ухо.

– Подозреваю, Люси тоже скажет правду, когда пойдет на свое интервью… – Бабушка смотрит на меня выжидающе. Нет, не выжидающе. С вызовом.

– Скажу, – вру я. – Обязательно.

Бабушка удовлетворенно улыбается.

– Мне кажется, тебе стоит… рассказывать правду выборочно, – медленно говорит мама.

Мои брови взлетают.

– Серьезно? Ты все эти годы на меня давила, чтобы я сказала правду о той ночи, а теперь…

– Я на тебя не давила. Конечно, ты должна сказать правду о том, что случилось с Савви. Мне просто кажется, что этот подкаст как-то сбился с курса и вообще погряз в разврате.

– Погряз в разврате! – Бабушка смеется.

– Нам нужно было знать об интрижке Люси? Или Мэтта? Или о моей? Почему он все время об этом говорит? – Мама шмыгает носом.

– Ты права, ему следовало упомянуть все интрижки Дона, раз уж он заговорил о твоей, – говорит бабушка.

– Нет, мама, у меня противоположный посыл. Люси, прошу тебя, не говори о постоянном круговороте любовниц твоего отца.

– Господи… – Со стоном откидываю голову назад. – Я будто снова в старшей школе.

Бабушка опять легонько хлопает меня по руке.

– Тебе реально не все равно, если я что-то скажу про папины интрижки? – спрашиваю я маму, хотя и так вовсе не собиралась об этом говорить.

– Это не имеет отношения к делу.

Скрещиваю руки на груди. Мама целенаправленно избегает моего взгляда. Она не хочет, чтобы я рассказывала про папиных любовниц, не хочет, чтобы бабушка называла Мэтта козлом. Мама, как всегда, в первую очередь стремится защитить мужчин в своей жизни. Не думаю, что она вообще осознает, что делает это. Это уже привычка.

– Кстати, о правде, – начинаю я, не устояв перед соблазном еще больше смутить маму. Бабушка с мамой застывают, будто ожидая, что я открою им нечто невероятно важное. – Мы можем обсудить Колина Данна?

Мама протяжно вздыхает и вытягивает из стопки салфеток одну с замятым краем.

– Не меняй темы.

– Нет, давайте-ка сменим тему, – говорит бабушка, стряхивая с кофты сахарную пудру.

– Я не буду обсуждать Колина, – говорит мама и ненадолго замолкает. – Потому что мне нечего сказать.

– Хотя бы расскажи, как это вообще произошло, – не сдаюсь я. – Бен сказал, что у вас была продолжительная интрижка.

– Не знаю, с чего Бен взял, что что-то обо мне знает.

– Но он прав? – Бабушка довольно улыбается.

Мама берет пончик и разрывает на две части. Маленький кусочек она кладет в рот, оставшееся опускает на салфетку.

– Нет. Это было один раз – той ночью.

– Очень жаль, – мечтательно говорит бабушка. – Он симпатичный для парнишки.

Мама закатывает глаза, но уголки ее губ чуть дергаются.

– Это был первый раз, в день свадьбы? – спрашиваю я.

– Да. – Когда она смотрит на меня, у нее между бровями снова появляются маленькие морщинки. – Он сказал, что у них с Савви открытые отношения.

– Так и было.

– Тогда почему ты так на меня смотришь?

– Никак я на тебя не смотрю! Это мое обычное лицо.

Она хмурится и отщипывает от пончика еще кусочек.

– Это было много лет назад, один раз, и вообще…

– Хорошо хоть было? – перебивает ее бабушка.

– Мама!

– Что? Молодые не были умелыми в постели, когда я была…

– Прошу тебя, не договаривай, – говорит мама, морщась, словно от боли.

– Да я так… С возрастом что-то улучшается.

Я хрюкаю от смеха. Мама скрещивает руки на груди и качает головой.

Наклоняюсь ближе к бабушке и шепчу:

– Савви ни на что не жаловалась.

Она смеется. У мамы розовеют щеки, и она запихивает остатки пончика себе в рот.

Глава 26

ЛЮСИ

Этим же днем я сажусь на кровати с ноутбуком на коленках и пишу Бену, чтобы узнать, когда будет наше следующее интервью. Важное интервью. На котором я должна все рассказать о Мэтте.

Решить, что такое «всё», мне еще предстоит.

Мне на самом деле не хочется делиться своей печальной историей с вселенной подкастов. Мне никогда никому не хотелось это рассказывать, кроме Савви. Она это понимала. Она не взяла меня за руку и ласково предложила пойти в полицию. Она не спросила: «Почему ты от него не уйдешь?» Она сказала: «Тогда-то мужчины и убивают женщин. Когда они пытаются уйти».

Я сказала: «Не думаю, что Мэтт это сделал бы».

«Хочешь рискнуть?» – спросила она.

Нет. Я не хотела.

И она это знала. Она сразу поняла, что я не хочу просто уходить.

Я хотела отомстить.

«Погнали, как Тельма и Луиза», – сказала она, и я рассмеялась.

Я не могу плакаться всем, что была женой абьюзера, раз когда-то смеялась, что убью мужа. Так не делается.

Ноутбук звоночком сообщает о новом сообщении от Бена.

Хочешь сегодня выпить?

А интервью?

Нет. Может, интервью завтра?

Вздыхаю и принимаюсь набирать ответ: «Может, уже закончим с этим поскорее?», но сразу стираю. Невинный человек так не сказал бы.

Снизу доносится громкий мамин смех, будто она смеется у меня в голове.

От необходимости что-либо печатать меня спасает Бен.

Встретимся через час в «Голубой шляпке»?

По тому, как я бросаю взгляд на шкаф, соображая, какое платье надеть, я понимаю – это плохая идея. К счастью, у меня есть час, так что успею сделать прическу и накраситься. Тут есть опасность, я должна отказаться. «Нет, Бен, увидимся на интервью. Напиши ближе к делу». Вот что надо ему написать. Но отправляю я только:

Хорошо, увидимся через час.

* * *

Через час я уже в «Голубой шляпке». Я выбрала фиолетовое платье, оправдываясь тем, что Бен уже меня в нем видел. Я была в нем, когда мы впервые встретились, в кафешке. Это простое хлопковое платье. Не для свиданий. Такое, которое надеваешь, когда для штанов уже слишком жарко.

Помещение «Голубой шляпки» большое и светлое, огромные окна у входа впускают в зал лучи вечернего солнца. Стены и пол деревянные, стены покрыты всякими техасскими штучками, чтобы мы не забыли, в каком штате находимся. Тут висит техасский флаг, баннер «Не шутите с Техасом» и доска объявлений с рекламой разных винных экскурсий в Хилл-Кантри. Яркий знак «Настоящий эль» мигает, когда я прохожу мимо.

Бен уже сидит за баром, на нем голубая рубашка с закатанными по локоть рукавами. Отмечаю, что это рубашка для свиданий. Слишком теплая для нынешней погоды. Стараюсь не придавать этому большого значения.

Он улыбается, заметив меня. Сажусь на стул рядом.

– Привет. Спасибо, что пришла.

Опускаю взгляд на его коктейль – он розового цвета.

– Это «Космо»?

– А что это ты так спрашиваешь? «Космо» вкусные. И это специальное предложение в счастливые часы.

– Я никак не спрашивала.

Барменша, симпатичная женщина с острым темным каре, подходит и смотрит на меня с ожиданием.

– Мне такой же, – указываю я на его бокал. Крепкий алкоголь я пью редко. Игнорирую внутренний голос, утверждающий, что мне и этому фиолетовому платью пора домой.

– Сейчас будет. – Барменша отходит, чтобы сделать коктейль.

Вдруг вместо нее за барной стойкой появляется Савви. Мне хочется отвернуться, но она такая настоящая… Приходится напоминать себе, что она – плод моего извращенного, поврежденного воображения.

Савви наклоняется ко мне. Даже в галлюцинации от нее немного пахнет дымом. Она курила только когда выпьет, но что тут скажешь, она много пила.

«Ты знаешь, что сделала бы я», – улыбаясь, говорит Савви.

Ерзаю на стуле.

«Дала бы ему трахнуть меня в туалете, – мечтательно говорит она. – А потом, наверное, еще раз, на улице, за баром. Помнишь, ты как-то нашла меня на парковке “Чарльза”? Тот парень нагнул меня над капотом своей машины, я там голым задом кверху, а ты бежишь, потому что испугалась, что меня насилуют. А я тебе: “Нет, зайка, это я ему предложила”».

Бен отпивает коктейль.

– Почему общество осуждает мужчин, когда мы заказываем что-то розовое? Странно приписывать напиткам гендер.

– Я ничего не говорила.

«А ты не надела лифчик под платье, да? – спрашивает Савви. – Одобряю». Она подмигивает мне и исчезает. Делаю долгий выдох.

– Мужчины врут, когда говорят, что не любят фруктовые коктейли. Вон тот мужик с пивом сейчас мечтает о моем «Космополитене».

Смеюсь, отчего лицо Бена озаряется. Барменша возвращается с моим коктейлем, и я делаю глоток. Крепкий, слава богу.

У меня за спиной раздается взрыв смеха, я оборачиваюсь и вижу группу женщин за столиком в углу, на столике – множество пустых бокалов из-под «Маргариты». Официант ставит перед ними новые бокалы.

Темноволосая женщина за дальним концом столика осушает свою «Маргариту» и едва ли делает передышку, прежде чем схватить следующую и отхлебнуть. Это Нина. Она выпивает «Маргариту» в два глотка, остальные женщины снова заливаются хохотом.

– Скорее принесите нам еще, – говорит Нина официанту. Тот смеется и кивает.

Для человека, который «особо не пьет», она просто хлещет эти «Маргариты».

Наши взгляды пересекаются, Нина опускает бокал и быстро отворачивается, будто надеясь, что я ее не заметила. Но тут же поворачивается обратно и машет мне рукой. Затем встает и направляется к нам. На ней узкие джинсы, обнимающие изгибы фигуры, и как минимум трое мужчин опускают глаза, чтобы оценить ее зад, когда она проходит мимо. Я бросаю на них осуждающий взгляд, которого они не замечают.

– Привет, Люси.

Тут разворачивается Бен, и Нина от удивления делает шаг назад. Она дважды моргает, и – клянусь – едва не сбегает. Я четко вижу эту мысль у нее на лице.

Если Бен это замечает, виду он не подает. Улыбается и говорит:

– Привет, Нина.

– Привет? – как будто спрашивает она, причем спрашивает меня. – Все… нормально?

– Нормально. А у тебя?

Она прищуривается.

– Ну-у… – У нее розовые щеки, я почти что вижу, в какой именно момент тот глоток коктейля ее настигает. – Хорошо. Да. Хорошо, – она качает головой. – Извини. Ты реально проводишь с ним время?

Бен смеется.

– Можешь не приукрашивать, Нина.

Нина бросает на него раздраженный взгляд. На подкасте она весьма мило с ним общалась, но сейчас в ее глазах нет и следа дружелюбия. Между интервью и сегодняшним днем что-то произошло.

– Если не можешь дружелюбно общаться с подкастером, который пытается доказать, что ты убила свою лучшую подругу, то с кем можешь? – говорю я, пытаясь разбавить атмосферу, но Бен с Ниной смотрят на меня так, будто у меня выросла вторая голова. Черт. Невинный человек так не сказал бы.

– Я вернусь к подругам. – Нина разворачивается, не глядя на меня. – Рада была вас видеть.

Кажется, это было неискренне. Наблюдаю, как она возвращается к столику с женщинами, которые теперь на нас пялятся. Машу им рукой. Это никого из них не радует. Поворачиваюсь обратно к бару.

– Я не пытаюсь доказать, что это ты убила Саванну, – говорит Бен. – Я пытаюсь понять, кто это был.

– Для многих это одно и то же.

– Не для меня. – Он оглядывается через плечо, я прослеживаю за его взглядом – он смотрит на хмурящуюся Нину.

– Вы что, как-то поругались?

– Нет, насколько мне известно. Но я часто задеваю людей, так что кто знает…

Я смеюсь, Нина хмурится еще сильнее. Я кладу ладонь на его руку. (Да, трогать его не обязательно. Да, я все равно это делаю.)

– Повернись. Она решит, что мы ее обсуждаем.

Он улыбается, снова поворачиваясь ко мне, а когда я убираю кисть с его руки, всего на секунду придерживает мои пальцы.

– Но мы правда ее обсуждаем.

– Мы не должны подавать виду. В Техасе так не принято.

– Если тебе интересно – мне ужасно нравятся они с Эмметтом. – Бен наклоняется ближе ко мне, так близко, что наши плечи соприкасаются.

– Не хочу портить тебе настроение, но, боюсь, это не взаимно. – Мне нужно отодвинуться. Я не отодвигаюсь.

– Ну и ладно. Я не против неразделенной любви в их сторону.

– И что же тебе так нравится в них?

– Они на твоей стороне.

Вздергиваю бровь.

– Подкаст быстро стал бы ужасно скучным, если б все там говорили одно и то же. Очень мило с их стороны внести некое разнообразие.

Я улыбаюсь. Бен на секунду бросает взгляд на мои губы. Я отклоняюсь назад, чтобы наши плечи больше не соприкасались, и отпиваю из своего бокала.

– Ты не говорила с Мэттом после предыдущего выпуска? – спрашивает Бен. Интересно, он весь вечер собирался задать мне этот вопрос?

– Нет. Он игнорирует мои сообщения. Можно было бы снова приехать к нему домой…

Он смотрит на меня. Отводит взгляд. Отпивает из своего розового бокала.

– А это… безопасно?

Твою ж мать. И кто ему сказал? Кто вообще знает? Я всегда думала, что пара женщин из нашего района что-то подозревали, но странно, что они сказали ему.

– Сказать мужчине в лицо, что он козел, – это вообще может быть безопасно?

– Нет. – Бен говорит так, будто у него есть в этом опыт, что меня не удивляет. – Не может.

* * *

Мы торчим в баре еще два часа. Бен рассказывает мне о своей семье, о друзьях, о том, что восток Лос-Анджелеса – лучшая его часть. Я согласна. Оказывается, мы жили всего в пятнадцати минутах друг от друга, и мне от этого становится не по себе. В том, что Нейтан меня выгнал, есть свои плюсы.

Второй «Космополитен» я не допиваю, потому что и без того уже немножко под градусом. Или даже полностью. Может быть.

Достаю телефон, когда мы выходим из бара, и прислоняюсь к зданию. Бен смотрит на меня в замешательстве.

– Заказываю «Убер»[10]10
  Uber – американская компания, создавшая мобильное приложение для вызова такси.


[Закрыть]
.

Он указывает на машину.

– Это разве не твоя?

– Я слишком пьяная, чтобы садиться за руль.

– Серьезно? После двух коктейлей?

– Меня быстро пронимает.

– Да уж, похоже на то…

– Наверное, можно было бы, но риск того не стоит. Не хочу быть девушкой, которая и подругу убила, и была поймана пьяной за рулем. Это просто стыдно.

Бен смеется и достает из кармана ключи.

– Идем. Я тебя подвезу.

Убираю телефон обратно в сумочку.

– Спасибо.

– В этом городе вообще есть «Убер»?

– Есть один водитель. Говорят, его сто лет надо ждать.

– А к чему спешить, если ты – единственный вариант во всем городе?

– Эй, придурок! – вдруг кричит знакомый голос, и я инстинктивно сжимаю кулаки. Резко разворачиваюсь.

Это Мэтт. Он несется через парковку, будто ему зад подпалили. Его лицо искривлено гневом, а тело так напряжено, что на руках видна каждая мышца. Но гнев его направлен не на меня – это что-то новенькое. Он бежит прямо на Бена.

Тот ныряет в машину, будто готовый смыться, но тут же высовывается и кидает что-то маленькое и черное на капот. Диктофон.

– Здравствуй, Мэтт.

– Я тебе шею скручу, сукин ты сын! – Мэтт останавливается прямо перед Беном, не скручивая его шею.

Он ударяет его по лицу.

Бен пошатывается, но не падает, ударяясь спиной о машину. Мэтт хватает его за грудки. Он чуть-чуть ниже Бена, но гнев полностью это компенсирует.

– Я тебя до последнего гроша засужу, – процеживает Мэтт сквозь зубы.

Бен пытается высвободиться из его хватки.

– Я дам тебе телефон моего адвоката. Теперь можешь меня отпустить?

Мэтт только крепче сжимает воротник Бена и бьет его спиной о машину.

– Мэтт! – у меня удивленный голос, хотя я ничуть не удивлена.

Он поворачивает голову ко мне, но взгляд переводит на что-то за моей спиной. Я тоже оборачиваюсь. На улицу вышла половина бара, и все они смотрят на нас.

– Беверли – старая алкоголичка, а эта – врунья, каких поискать. – Мэтт отпускает Бена и указывает на меня, чтобы никто не перепутал, кто здесь врунья. Он тяжело дышит, у него дикий взгляд, как всегда, когда он теряет самообладание.

Рубашка Бена растянута у горла, воротник повис, но в остальном он выглядит на удивление нормально.

– С удовольствием добавлю твой ответ в подкаст, если хочешь что-то сказать. – Голос Бена дергается совсем чуть-чуть.

– Иди к черту, мудак. Вот мой ответ. – Мэтт разворачивается и утопывает восвояси.

Бен поднимает и опускает плечи, будто проверяя, целы ли они. Затем обходит машину, берет с капота диктофон и смотрит на меня с самодовольной улыбкой, которая должна бесить меня больше, чем есть на самом деле.

– Не хочешь чего-нибудь выпить в моем номере?


Страницы книги >> Предыдущая | 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 | Следующая
  • 5 Оценок: 3

Правообладателям!

Это произведение, предположительно, находится в статусе 'public domain'. Если это не так и размещение материала нарушает чьи-либо права, то сообщите нам об этом.


Популярные книги за неделю


Рекомендации