Текст книги "Подкаст «Слушай ложь»"
Автор книги: Эми Тинтера
Жанр: Триллеры, Боевики
Возрастные ограничения: +16
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 10 (всего у книги 18 страниц)
Глава 24
ЛЮСИ
Бен не отвозит меня обратно в отель.
Я не сразу понимаю, где мы находимся, но потом он поворачивает на дорогу, и впереди появляется крошечный домик. Бен замедляется, из дома выходит бабушка и упирает руки в бока.
– Почему мы здесь? – спрашиваю я.
Он отстегивает свой ремень.
– Мне не хотелось оставлять тебя одну после этого, а твои родители – придурки.
– Ну что ты, Бен, не приукрашивай для меня…
Он бросает на меня взгляд, как бы говоря: «Ты же знаешь, что это правда», и мне даже хочется засмеяться. Противно от того, насколько меня забавляет, что он считает моих родителей придурками.
Мне нужно выпить. К счастью, мы приехали куда надо.
– Я написал Беверли, она сказала приезжать к ней.
Я выхожу из машины следом за ним, размышляя о том, насколько часто Бен переписывается с моей бабушкой и сколько раз он бывал у нее дома. Он знает, что мои родители придурки, и водит дружбу с моей бабушкой. Он знает намного больше, чем мне когда-либо хотелось.
«Если убьем твоего мужа – это будет наш секрет, – шепчет Савви. – Но тогда ты от меня не отвяжешься. Нельзя бросить подругу после того, как вы вместе совершаете преступление».
Бабушка грозит Бену пальцем.
– А я говорила.
Он поднимает руки, как бы защищаясь.
– Я знаю.
Плетусь к бабушке. Ноги кажутся такими тяжелыми.
– Что ты ему говорила?
– Что ты не такой крепкий орешек, каким кажешься.
Сегодня она в белом платье с желтыми ромашками, с красно-коричневым пятном на груди, скорее всего, от красного вина, но моя первая мысль – это кровь. Савви у меня в голове хихикает.
– Ну хватит. – Пытаюсь показаться оскорбленной, но звучу лишь уставшей.
– Ты сегодня ела что-то, кроме сахара? – спрашивает бабушка, будто мне десять.
Раздумываю над вопросом.
– Не особо.
– Заходи. Какую пиццу любишь, Бен?
* * *
Час спустя, когда мой живот набит пиццей с колбасой и грибами, мир снова кажется нормальным. Бабушка сделала мне водку с тоником, и приятное легкое опьянение – единственное, из-за чего я сейчас не сгораю со стыда от того, что упала в обморок перед Беном.
Мы сидим в поскрипывающих пластиковых стульях на крыльце, где вентилятор спасает нас от жаркого воздуха, и смотрим на закат. Бабушка выходит из дома с двумя стаканами. Один она протягивает Бену.
– Тебе хоть удается что-то писать между делом? – Это вопрос ко мне. Бабушка садится, поднимая ноги на потрепанную плетеную оттоманку, и потягивает свой напиток.
– Не особо. Как-то не хочется сейчас писать о счастливых влюбленных…
– Но у тебя это так хорошо получается! – Она тянется к Бену и хлопает его по плечу. – Правда же?
– Правда. – Бен бросает мне полуулыбку. Он уже на втором стакане (а алкоголь бабушка всегда наливает щедро), вытянул ноги вперед, его крутой микрофон забыт в машине. Я никогда не видела его таким расслабленным и не могу не задаться вопросом – как часто он тут бывал?
– Я, кстати, дурочку сыграла, когда он меня про книги спросил, – говорит бабушка. – Но он сказал, что вы это уже обсудили.
– Знаю… – Я вздыхаю. – Рано или поздно это должно было раскрыться.
– Бен обещал, что ничего никому не скажет!
– Не скажу, – быстро вставляет он.
– Да, но если он это выяснил, другие тоже могут. А теперь все внимание снова на мне. – Бросаю раздраженный взгляд на Бена, но он меня игнорирует.
– Может быть… – Она немного молчит. – Надеюсь, у людей старше двадцати реально такой секс, как у тебя в книгах.
Бен смеется, не проглотив, и закрывает рот рукой, откашливаясь.
– Мы так всё в себе подавляли, когда нам было двадцать, – продолжает бабушка. – Знали только, что нужно выйти за первого придурка, кто предложит.
– Дедушка был первым придурком, кто предложил?
– Да.
– А…
Почти не помню его – он умер, когда я была маленькой, – но, судя по тому, что бабушка никогда о нем не говорит, по нему особо не скучают.
– Мир тогда был весьма опасным для женщин, – говорит она.
– Мы находимся в компании человека, расследующего убийства женщин, так что не сказала бы, что он безопасен сейчас.
– Да, конечно, – отмахивается бабушка. – Но я не про то. Я бы ни за что не оставила мужа и не переехала одна в Лос-Анджелес, как ты. Я должна была выйти замуж и замужем оставаться, чтобы меня было кому защищать. Меня полагалось передать от отца сразу к мужу, а иначе со мной могло произойти что-то ужасное. – Она делает большой глоток. – Моя жизнь изменилась в лучшую сторону, когда обоих этих мужчин не стало. Мужчины на самом деле нас не защищают. Они защищают только себя или друг друга. Единственное, от чего мужчины меня защитили, – так это от счастья.
– Мощно, – бормочет Бен себе под нос.
– Слишком честно для тебя, Бен? – спрашиваю я.
– От вас, Беверли, я другого и не ждал. – Он одаривает бабушку искренне теплой улыбкой.
– Не скажу, что ты один из хороших, но все-таки ты ничего, – говорит бабушка.
Бен смеется. Его смех заливает тихое крыльцо.
– Что ж, спасибо за комплимент.
Со вздохом откидываю голову назад. Она права. Она всегда права. Она была права, что я вернусь, права насчет дня рождения и насчет Бена. Я злилась на Бена, что он копается в прошлом, но меня надо было откопать. Никто тогда не защитил Савви. Меньшее, что я могу сделать, – найти для нее ответы.
– Ты ничего, – тихо повторяю я. Уголок губ Бена приподнимается, а когда наши взгляды пересекаются, я быстро отворачиваюсь.
Бабушка прищуривается; я прослеживаю за ее взглядом и вижу седого мужчину, идущего по дороге к домику, покручивающего трость, как какой-то модный господин из 1920‐х.
– Ой, я сейчас… – Бабушка поднимается и направляется к нему со стаканом в руке.
Она приветствует мужчину поцелуем. Влияние водки усиливается, я даже чувствую легкий укол зависти. Очередное напоминание, как давно у меня не было хорошего секса.
– Это не тот, который заходил, когда я брал у нее интервью, – усмехается Бен. Некоторое время он молчит. – Ты согласна с ней насчет Мэтта?
Смотрю на него с удивлением.
– А что насчет Мэтта?
– Ты закончила пятый выпуск?
– Нет, дошла до середины, а потом поехала к тебе.
– А… – Бен наблюдает за бабушкой и ее ухажером. Она смеется над чем-то, что он говорит. – Тебе нужно его дослушать.
– А что? Что она там сказала?
Он делает большой глоток.
– Она думает, что ее убил Мэтт.
Слушай ложь: подкаст Бена Оуэнса
Выпуск пятый: «Загадочная женщина»
Скажу честно: вы слушаете второй сезон этого подкаста только благодаря Беверли Мур.
Я связался с ней в прошлом году. Я даже не ожидал, что она ответит на мое письмо, но она позвонила мне уже через несколько часов и сказала, что будет рада поговорить со мной о Люси.
Бен: Миссис Мур, спасибо вам, что согласились со мной пообщаться.
Беверли: Милый, зови меня Беверли.
Бен: Хорошо. Беверли. Можете рассказать мне о вашей внучке? Какой Люси была в детстве, в юности?
Беверли: Она всегда была серьезной девочкой. Времени на всякую фигню не тратила, понимаешь? Я всегда это в ней уважала. Когда я была в ее возрасте, меня так волновало, что кто-то там может меня недолюбливать… А это в девушках не поощряется, да? Люди не знают, что делать с девушкой, которая не ищет чьего-то одобрения. Им всегда хочется сбить с нее спесь.
Бен: Вы знали Саванну, верно?
Беверли: Конечно. Милая девушка, и я говорю это не просто потому, что она мертва. Молодежь не всегда рада поболтать с нами, стариками, но Савви была такой милашкой… Я раньше помогала в булочной, она заходила туда несколько раз в неделю. Часто оставалась немного поболтать.
Бен: Расскажите, как вы познакомились с Мэттом.
Беверли: Люси привела его домой… Наверное, летом перед последним курсом колледжа. Они уже некоторое время встречались.
Бен: И что вы о нем подумали?
Беверли: Ну, было очевидно, что Люси в него по уши влюблена. И я хотела, чтобы он мне понравился – ради нее, но… он мне не понравился. Он был такой очаровательный, что это всегда вызывало у меня подозрения.
Бен: Можете рассказать подробнее?
Беверли: Некоторые мужчины как будто не умеют разговаривать с женщинами, им нужно как-то выделываться, когда они с нами, и они превращаются в рыцаря на белом коне. «Если я вытащу для нее стул и прочитаю речь о том, что матери – настоящие героини общества и на самом деле сильный пол – это женщины, они не заметят, что мне глубоко плевать на каждое слово, которое вылетает у них изо рта». Мэтт был как раз таким.
Бен: Вы поделились своими переживаниями с Люси?
Беверли: Тогда – нет. Ей было двадцать. В таком возрасте никто не хочет выслушивать мнение бабушки о твоем парне. Да в любом возрасте. Поэтому я молчала, пока они не решили пожениться.
Бен: И тогда вы с ней поговорили?
Беверли: Да. Люси мне позвонила, вся на радостях, говорит, Мэтт сделал предложение, а я ей: «Милая, может, подождешь немного? Ты такая молодая… Съезди в Европу. Купи старый фургон и объезди ее всю. Не выходи замуж. У тебя для этого вся жизнь впереди». Это ей, конечно, не понравилось. Она спросила, нравится ли мне Мэтт вообще, и я сказала – нет, не нравится. Сказала, что у меня плохое предчувствие на его счет, что если он ее любит, то поймет, что она хочет подождать несколько лет, прежде чем выходить замуж. Какой парень вообще хочет жениться в двадцать лет? Мы же не мормоны, ей-богу…
Бен: Что она вам ответила?
Беверли: Люси говорила вежливо, но было очевидно – она меня слушать не станет. Да и мне трудно винить ее в этом. Я в ее возрасте была такой же. Со звездами в глазах. Мечтала о белом платье и пухленьких малышах, которые будут меня обожать. А в итоге жизнь – спортивные штаны и дети, которые ненавидят тебя и все твои выборы. Но об этом никто слышать не хочет.
Бен: После их свадьбы что-то изменилось? Мэтт вам полюбился?
Беверли: Боже, нет. Я только сильнее его возненавидела, и мне плевать, кто об этом знает. Маска потихоньку спадала с него, я замечала, что он огрызается на Люси. Закатывает глаза, когда она что-то говорит. Потом он стал расслабляться и говорить, что думает на самом деле. Мужчины ведь не могут вечно это скрывать, правда же?
Бен: Что скрывать?
Беверли: Свою настоящую сущность. Настоящая жуткая сущность Мэтта вылезла наружу через пару лет.
Бен: Можете привести пример, какие вещи он говорил?
Беверли: Приведу один, самый яркий. Я, может, и старуха, но тот момент слово в слово помню. Мы пошли обедать в ресторан, где работала Савви. Когда вошли, увидели ее за барной стойкой, Дон наклонился и что-то сказал Мэтту. Что именно – не знаю. А Мэтт говорит: «Эта шлюшка меня терпеть не может».
Бен:…Он сказал «шлюшка» при вас?
Беверли: Взял и сказал. Пробормотал себе под нос, и потом ему как будто стало немного стыдно, будто он не собирался говорить это вслух. Дон просто странно усмехнулся, вроде как ему тоже неловко, и никто из них не заметил, что я услышала.
Бен: Вы рассказали об этом Люси?
Беверли: Нет. Я думала рассказать, но не знаю, было ли это нужно. Но тогда я правда начала волноваться. Если он сказал такое отцу своей жены, что тогда творилось у него в голове? Что он говорил Люси?
Глава 25
ЛЮСИ
– Мама, тебе надо было хотя бы со мной заранее это обсудить… – Так мама встречает бабушку в дверях. Я с кухни вижу, как та снимает солнцезащитные очки и одаривает маму холодным взглядом. Закидываю в рот очередной маленький пончик.
Бабушка заходит, отмахиваясь от дочери.
– Мне не нужно твое разрешение, чтобы делиться мнением с окружающими.
– Бен не окружающие, он… – Она останавливается, замечая что-то за приоткрытой дверью, и толкает ее концом костыля. – Чей это грузовик?
– Друга. – Бабушка плюхается за кухонный стол.
– Какого друга? – Мама закрывает дверь и ковыляет к столу.
– Да просто друга.
– И много у тебя сейчас друзей?
– Не знаю, Кэтлин, несколько, – устало отвечает бабушка. – Я приятный человек.
– Мне не понять, – не удерживаюсь от комментария.
Бабушка кладет на меня мягкую руку.
– Лучше быть интересной, а не приятной, как по мне.
Мама морщит нос, не соглашаясь.
– Хочешь кофе? – спрашиваю я бабушку. – Я только сварила.
– Да, милая. Спасибо.
Наливаю ей чашку и ставлю в середине стола коробку маленьких пончиков. Бабушка вылавливает пончик в сахарной пудре.
– Бен не окружающие! – говорит мама, возвращаясь к недосказанному недовольству. – Он выставляет это интервью на всеуслышание, его слушают миллионы.
– Я бы сказала «тысячи», – говорю я. – Давайте не будем подкармливать его эго.
– Люси, ты можешь побыть серьезной хотя бы минуту? На твою бабушку могут подать в суд.
– За что? За то, что она сказала, что Мэтт козел? Но так и есть. Нельзя подать в суд на человека за то, что он сказал правду. – На самом деле я так не думаю, но звучит хорошо.
– Она намекнула, что он убил Савви. За это можно подать в суд. – Мама принимается возиться с салфетницей в центре стола, разглаживая фиолетовые салфетки, чтобы они лежали идеально ровно.
– Да не будет он подавать в суд, – снова отмахивается бабушка. – Я ни в чем его не обвиняла. Просто рассказала всем, какие ужасные вещи он говорил. Если он не хотел, чтобы об этом узнали, не надо было говорить.
– Мужчины и не такую дрянь скажут, – говорит мама. Я удивляюсь ее выбору слов. Мы плохо на нее влияем. – Они говорят и говорят, иногда – ужасные вещи, но это просто мужчины. Это ничего не значит.
– Конечно, это что-то значит, – говорит бабушка. – Иначе они этого не говорили бы. И я устала от того, как все в этом городе боготворят Мэтта, будто это он на небе звезды повесил. Я знала, что все они придут на этот подкаст и начнут заливать, какой он замечательный, – и оказалась права. Кто-то должен был сказать правду.
«Правда не имеет значения», – шепчет Савви мне на ухо.
– Подозреваю, Люси тоже скажет правду, когда пойдет на свое интервью… – Бабушка смотрит на меня выжидающе. Нет, не выжидающе. С вызовом.
– Скажу, – вру я. – Обязательно.
Бабушка удовлетворенно улыбается.
– Мне кажется, тебе стоит… рассказывать правду выборочно, – медленно говорит мама.
Мои брови взлетают.
– Серьезно? Ты все эти годы на меня давила, чтобы я сказала правду о той ночи, а теперь…
– Я на тебя не давила. Конечно, ты должна сказать правду о том, что случилось с Савви. Мне просто кажется, что этот подкаст как-то сбился с курса и вообще погряз в разврате.
– Погряз в разврате! – Бабушка смеется.
– Нам нужно было знать об интрижке Люси? Или Мэтта? Или о моей? Почему он все время об этом говорит? – Мама шмыгает носом.
– Ты права, ему следовало упомянуть все интрижки Дона, раз уж он заговорил о твоей, – говорит бабушка.
– Нет, мама, у меня противоположный посыл. Люси, прошу тебя, не говори о постоянном круговороте любовниц твоего отца.
– Господи… – Со стоном откидываю голову назад. – Я будто снова в старшей школе.
Бабушка опять легонько хлопает меня по руке.
– Тебе реально не все равно, если я что-то скажу про папины интрижки? – спрашиваю я маму, хотя и так вовсе не собиралась об этом говорить.
– Это не имеет отношения к делу.
Скрещиваю руки на груди. Мама целенаправленно избегает моего взгляда. Она не хочет, чтобы я рассказывала про папиных любовниц, не хочет, чтобы бабушка называла Мэтта козлом. Мама, как всегда, в первую очередь стремится защитить мужчин в своей жизни. Не думаю, что она вообще осознает, что делает это. Это уже привычка.
– Кстати, о правде, – начинаю я, не устояв перед соблазном еще больше смутить маму. Бабушка с мамой застывают, будто ожидая, что я открою им нечто невероятно важное. – Мы можем обсудить Колина Данна?
Мама протяжно вздыхает и вытягивает из стопки салфеток одну с замятым краем.
– Не меняй темы.
– Нет, давайте-ка сменим тему, – говорит бабушка, стряхивая с кофты сахарную пудру.
– Я не буду обсуждать Колина, – говорит мама и ненадолго замолкает. – Потому что мне нечего сказать.
– Хотя бы расскажи, как это вообще произошло, – не сдаюсь я. – Бен сказал, что у вас была продолжительная интрижка.
– Не знаю, с чего Бен взял, что что-то обо мне знает.
– Но он прав? – Бабушка довольно улыбается.
Мама берет пончик и разрывает на две части. Маленький кусочек она кладет в рот, оставшееся опускает на салфетку.
– Нет. Это было один раз – той ночью.
– Очень жаль, – мечтательно говорит бабушка. – Он симпатичный для парнишки.
Мама закатывает глаза, но уголки ее губ чуть дергаются.
– Это был первый раз, в день свадьбы? – спрашиваю я.
– Да. – Когда она смотрит на меня, у нее между бровями снова появляются маленькие морщинки. – Он сказал, что у них с Савви открытые отношения.
– Так и было.
– Тогда почему ты так на меня смотришь?
– Никак я на тебя не смотрю! Это мое обычное лицо.
Она хмурится и отщипывает от пончика еще кусочек.
– Это было много лет назад, один раз, и вообще…
– Хорошо хоть было? – перебивает ее бабушка.
– Мама!
– Что? Молодые не были умелыми в постели, когда я была…
– Прошу тебя, не договаривай, – говорит мама, морщась, словно от боли.
– Да я так… С возрастом что-то улучшается.
Я хрюкаю от смеха. Мама скрещивает руки на груди и качает головой.
Наклоняюсь ближе к бабушке и шепчу:
– Савви ни на что не жаловалась.
Она смеется. У мамы розовеют щеки, и она запихивает остатки пончика себе в рот.
Глава 26
ЛЮСИ
Этим же днем я сажусь на кровати с ноутбуком на коленках и пишу Бену, чтобы узнать, когда будет наше следующее интервью. Важное интервью. На котором я должна все рассказать о Мэтте.
Решить, что такое «всё», мне еще предстоит.
Мне на самом деле не хочется делиться своей печальной историей с вселенной подкастов. Мне никогда никому не хотелось это рассказывать, кроме Савви. Она это понимала. Она не взяла меня за руку и ласково предложила пойти в полицию. Она не спросила: «Почему ты от него не уйдешь?» Она сказала: «Тогда-то мужчины и убивают женщин. Когда они пытаются уйти».
Я сказала: «Не думаю, что Мэтт это сделал бы».
«Хочешь рискнуть?» – спросила она.
Нет. Я не хотела.
И она это знала. Она сразу поняла, что я не хочу просто уходить.
Я хотела отомстить.
«Погнали, как Тельма и Луиза», – сказала она, и я рассмеялась.
Я не могу плакаться всем, что была женой абьюзера, раз когда-то смеялась, что убью мужа. Так не делается.
Ноутбук звоночком сообщает о новом сообщении от Бена.
Хочешь сегодня выпить?
А интервью?
Нет. Может, интервью завтра?
Вздыхаю и принимаюсь набирать ответ: «Может, уже закончим с этим поскорее?», но сразу стираю. Невинный человек так не сказал бы.
Снизу доносится громкий мамин смех, будто она смеется у меня в голове.
От необходимости что-либо печатать меня спасает Бен.
Встретимся через час в «Голубой шляпке»?
По тому, как я бросаю взгляд на шкаф, соображая, какое платье надеть, я понимаю – это плохая идея. К счастью, у меня есть час, так что успею сделать прическу и накраситься. Тут есть опасность, я должна отказаться. «Нет, Бен, увидимся на интервью. Напиши ближе к делу». Вот что надо ему написать. Но отправляю я только:
Хорошо, увидимся через час.
* * *
Через час я уже в «Голубой шляпке». Я выбрала фиолетовое платье, оправдываясь тем, что Бен уже меня в нем видел. Я была в нем, когда мы впервые встретились, в кафешке. Это простое хлопковое платье. Не для свиданий. Такое, которое надеваешь, когда для штанов уже слишком жарко.
Помещение «Голубой шляпки» большое и светлое, огромные окна у входа впускают в зал лучи вечернего солнца. Стены и пол деревянные, стены покрыты всякими техасскими штучками, чтобы мы не забыли, в каком штате находимся. Тут висит техасский флаг, баннер «Не шутите с Техасом» и доска объявлений с рекламой разных винных экскурсий в Хилл-Кантри. Яркий знак «Настоящий эль» мигает, когда я прохожу мимо.
Бен уже сидит за баром, на нем голубая рубашка с закатанными по локоть рукавами. Отмечаю, что это рубашка для свиданий. Слишком теплая для нынешней погоды. Стараюсь не придавать этому большого значения.
Он улыбается, заметив меня. Сажусь на стул рядом.
– Привет. Спасибо, что пришла.
Опускаю взгляд на его коктейль – он розового цвета.
– Это «Космо»?
– А что это ты так спрашиваешь? «Космо» вкусные. И это специальное предложение в счастливые часы.
– Я никак не спрашивала.
Барменша, симпатичная женщина с острым темным каре, подходит и смотрит на меня с ожиданием.
– Мне такой же, – указываю я на его бокал. Крепкий алкоголь я пью редко. Игнорирую внутренний голос, утверждающий, что мне и этому фиолетовому платью пора домой.
– Сейчас будет. – Барменша отходит, чтобы сделать коктейль.
Вдруг вместо нее за барной стойкой появляется Савви. Мне хочется отвернуться, но она такая настоящая… Приходится напоминать себе, что она – плод моего извращенного, поврежденного воображения.
Савви наклоняется ко мне. Даже в галлюцинации от нее немного пахнет дымом. Она курила только когда выпьет, но что тут скажешь, она много пила.
«Ты знаешь, что сделала бы я», – улыбаясь, говорит Савви.
Ерзаю на стуле.
«Дала бы ему трахнуть меня в туалете, – мечтательно говорит она. – А потом, наверное, еще раз, на улице, за баром. Помнишь, ты как-то нашла меня на парковке “Чарльза”? Тот парень нагнул меня над капотом своей машины, я там голым задом кверху, а ты бежишь, потому что испугалась, что меня насилуют. А я тебе: “Нет, зайка, это я ему предложила”».
Бен отпивает коктейль.
– Почему общество осуждает мужчин, когда мы заказываем что-то розовое? Странно приписывать напиткам гендер.
– Я ничего не говорила.
«А ты не надела лифчик под платье, да? – спрашивает Савви. – Одобряю». Она подмигивает мне и исчезает. Делаю долгий выдох.
– Мужчины врут, когда говорят, что не любят фруктовые коктейли. Вон тот мужик с пивом сейчас мечтает о моем «Космополитене».
Смеюсь, отчего лицо Бена озаряется. Барменша возвращается с моим коктейлем, и я делаю глоток. Крепкий, слава богу.
У меня за спиной раздается взрыв смеха, я оборачиваюсь и вижу группу женщин за столиком в углу, на столике – множество пустых бокалов из-под «Маргариты». Официант ставит перед ними новые бокалы.
Темноволосая женщина за дальним концом столика осушает свою «Маргариту» и едва ли делает передышку, прежде чем схватить следующую и отхлебнуть. Это Нина. Она выпивает «Маргариту» в два глотка, остальные женщины снова заливаются хохотом.
– Скорее принесите нам еще, – говорит Нина официанту. Тот смеется и кивает.
Для человека, который «особо не пьет», она просто хлещет эти «Маргариты».
Наши взгляды пересекаются, Нина опускает бокал и быстро отворачивается, будто надеясь, что я ее не заметила. Но тут же поворачивается обратно и машет мне рукой. Затем встает и направляется к нам. На ней узкие джинсы, обнимающие изгибы фигуры, и как минимум трое мужчин опускают глаза, чтобы оценить ее зад, когда она проходит мимо. Я бросаю на них осуждающий взгляд, которого они не замечают.
– Привет, Люси.
Тут разворачивается Бен, и Нина от удивления делает шаг назад. Она дважды моргает, и – клянусь – едва не сбегает. Я четко вижу эту мысль у нее на лице.
Если Бен это замечает, виду он не подает. Улыбается и говорит:
– Привет, Нина.
– Привет? – как будто спрашивает она, причем спрашивает меня. – Все… нормально?
– Нормально. А у тебя?
Она прищуривается.
– Ну-у… – У нее розовые щеки, я почти что вижу, в какой именно момент тот глоток коктейля ее настигает. – Хорошо. Да. Хорошо, – она качает головой. – Извини. Ты реально проводишь с ним время?
Бен смеется.
– Можешь не приукрашивать, Нина.
Нина бросает на него раздраженный взгляд. На подкасте она весьма мило с ним общалась, но сейчас в ее глазах нет и следа дружелюбия. Между интервью и сегодняшним днем что-то произошло.
– Если не можешь дружелюбно общаться с подкастером, который пытается доказать, что ты убила свою лучшую подругу, то с кем можешь? – говорю я, пытаясь разбавить атмосферу, но Бен с Ниной смотрят на меня так, будто у меня выросла вторая голова. Черт. Невинный человек так не сказал бы.
– Я вернусь к подругам. – Нина разворачивается, не глядя на меня. – Рада была вас видеть.
Кажется, это было неискренне. Наблюдаю, как она возвращается к столику с женщинами, которые теперь на нас пялятся. Машу им рукой. Это никого из них не радует. Поворачиваюсь обратно к бару.
– Я не пытаюсь доказать, что это ты убила Саванну, – говорит Бен. – Я пытаюсь понять, кто это был.
– Для многих это одно и то же.
– Не для меня. – Он оглядывается через плечо, я прослеживаю за его взглядом – он смотрит на хмурящуюся Нину.
– Вы что, как-то поругались?
– Нет, насколько мне известно. Но я часто задеваю людей, так что кто знает…
Я смеюсь, Нина хмурится еще сильнее. Я кладу ладонь на его руку. (Да, трогать его не обязательно. Да, я все равно это делаю.)
– Повернись. Она решит, что мы ее обсуждаем.
Он улыбается, снова поворачиваясь ко мне, а когда я убираю кисть с его руки, всего на секунду придерживает мои пальцы.
– Но мы правда ее обсуждаем.
– Мы не должны подавать виду. В Техасе так не принято.
– Если тебе интересно – мне ужасно нравятся они с Эмметтом. – Бен наклоняется ближе ко мне, так близко, что наши плечи соприкасаются.
– Не хочу портить тебе настроение, но, боюсь, это не взаимно. – Мне нужно отодвинуться. Я не отодвигаюсь.
– Ну и ладно. Я не против неразделенной любви в их сторону.
– И что же тебе так нравится в них?
– Они на твоей стороне.
Вздергиваю бровь.
– Подкаст быстро стал бы ужасно скучным, если б все там говорили одно и то же. Очень мило с их стороны внести некое разнообразие.
Я улыбаюсь. Бен на секунду бросает взгляд на мои губы. Я отклоняюсь назад, чтобы наши плечи больше не соприкасались, и отпиваю из своего бокала.
– Ты не говорила с Мэттом после предыдущего выпуска? – спрашивает Бен. Интересно, он весь вечер собирался задать мне этот вопрос?
– Нет. Он игнорирует мои сообщения. Можно было бы снова приехать к нему домой…
Он смотрит на меня. Отводит взгляд. Отпивает из своего розового бокала.
– А это… безопасно?
Твою ж мать. И кто ему сказал? Кто вообще знает? Я всегда думала, что пара женщин из нашего района что-то подозревали, но странно, что они сказали ему.
– Сказать мужчине в лицо, что он козел, – это вообще может быть безопасно?
– Нет. – Бен говорит так, будто у него есть в этом опыт, что меня не удивляет. – Не может.
* * *
Мы торчим в баре еще два часа. Бен рассказывает мне о своей семье, о друзьях, о том, что восток Лос-Анджелеса – лучшая его часть. Я согласна. Оказывается, мы жили всего в пятнадцати минутах друг от друга, и мне от этого становится не по себе. В том, что Нейтан меня выгнал, есть свои плюсы.
Второй «Космополитен» я не допиваю, потому что и без того уже немножко под градусом. Или даже полностью. Может быть.
Достаю телефон, когда мы выходим из бара, и прислоняюсь к зданию. Бен смотрит на меня в замешательстве.
– Заказываю «Убер»[10]10
Uber – американская компания, создавшая мобильное приложение для вызова такси.
[Закрыть].
Он указывает на машину.
– Это разве не твоя?
– Я слишком пьяная, чтобы садиться за руль.
– Серьезно? После двух коктейлей?
– Меня быстро пронимает.
– Да уж, похоже на то…
– Наверное, можно было бы, но риск того не стоит. Не хочу быть девушкой, которая и подругу убила, и была поймана пьяной за рулем. Это просто стыдно.
Бен смеется и достает из кармана ключи.
– Идем. Я тебя подвезу.
Убираю телефон обратно в сумочку.
– Спасибо.
– В этом городе вообще есть «Убер»?
– Есть один водитель. Говорят, его сто лет надо ждать.
– А к чему спешить, если ты – единственный вариант во всем городе?
– Эй, придурок! – вдруг кричит знакомый голос, и я инстинктивно сжимаю кулаки. Резко разворачиваюсь.
Это Мэтт. Он несется через парковку, будто ему зад подпалили. Его лицо искривлено гневом, а тело так напряжено, что на руках видна каждая мышца. Но гнев его направлен не на меня – это что-то новенькое. Он бежит прямо на Бена.
Тот ныряет в машину, будто готовый смыться, но тут же высовывается и кидает что-то маленькое и черное на капот. Диктофон.
– Здравствуй, Мэтт.
– Я тебе шею скручу, сукин ты сын! – Мэтт останавливается прямо перед Беном, не скручивая его шею.
Он ударяет его по лицу.
Бен пошатывается, но не падает, ударяясь спиной о машину. Мэтт хватает его за грудки. Он чуть-чуть ниже Бена, но гнев полностью это компенсирует.
– Я тебя до последнего гроша засужу, – процеживает Мэтт сквозь зубы.
Бен пытается высвободиться из его хватки.
– Я дам тебе телефон моего адвоката. Теперь можешь меня отпустить?
Мэтт только крепче сжимает воротник Бена и бьет его спиной о машину.
– Мэтт! – у меня удивленный голос, хотя я ничуть не удивлена.
Он поворачивает голову ко мне, но взгляд переводит на что-то за моей спиной. Я тоже оборачиваюсь. На улицу вышла половина бара, и все они смотрят на нас.
– Беверли – старая алкоголичка, а эта – врунья, каких поискать. – Мэтт отпускает Бена и указывает на меня, чтобы никто не перепутал, кто здесь врунья. Он тяжело дышит, у него дикий взгляд, как всегда, когда он теряет самообладание.
Рубашка Бена растянута у горла, воротник повис, но в остальном он выглядит на удивление нормально.
– С удовольствием добавлю твой ответ в подкаст, если хочешь что-то сказать. – Голос Бена дергается совсем чуть-чуть.
– Иди к черту, мудак. Вот мой ответ. – Мэтт разворачивается и утопывает восвояси.
Бен поднимает и опускает плечи, будто проверяя, целы ли они. Затем обходит машину, берет с капота диктофон и смотрит на меня с самодовольной улыбкой, которая должна бесить меня больше, чем есть на самом деле.
– Не хочешь чего-нибудь выпить в моем номере?
Правообладателям!
Это произведение, предположительно, находится в статусе 'public domain'. Если это не так и размещение материала нарушает чьи-либо права, то сообщите нам об этом.