Текст книги "Арбайт. Широкое полотно"

Глава IX
ОСТОРОЖНО: МЕЩАНСТВО

ПОЗНАКОМИВШИСЬ С НЕЙ, НЕПЛОХО БЫ ОБСУДИТЬ

1. Изменились ли люди с той поры, когда были неандертальцами, кроманьонцами и людоедами? Чем наши современники отличаются от персонажей Гомера, Петрония, Свифта, Гоголя, Горького?

2. Нравится ли вам советская литература? Хорошо ли вы ее знаете? Кто, по вашему мнению, был самым крутым советским литератором? Сталин отравил Горького или Горький помер сам, без посторонней помощи?

3. Справедливы ли слова старухи Изергиль о том, что в жизни всегда есть место подвигу? Ее ли это слова?

4. Следует ли нормальному человеку участвовать в политической жизни страны или следует послать политику куда подальше? Например, «к Бабаю на шестой километр мухоморы собирать», как выражаются сибирские бичи.

5. Зависит ли что-нибудь от нас в этой жизни или «всё будет, как будет, ведь как-нибудь да будет»? Пойдете ли вы еще когда-нибудь на выборы?

– Наши современники изменились. Они все время очень куда-то торопятся.

– Москва в XIV веке была исключительно пешеходная, а сей час нужно два часа ехать на метро, чтобы куда-нибудь попасть.

– Зато в масштабах страны и мира расстояния сокращаются. Железнодорожный путь от Москвы до Владивостока теперь занимает всего лишь неделю. У меня есть слабая надежда на электронную почту и Интернет как на средства против одичания. Мы по скайпу свекровь и тещу знакомили. Вышло очень трогательно.

– Самым крутым «совком» был В.В.Маяковский. Неслучайно Гуталин назвал Маяка «лучшим и талантливейшим». А что касается отравы, то на кой бы черт Сталину этот самый Горький сдался, уже полностью выдрессированный и укрощенный?

– Старуха и сказала про «место подвигу», а все советские люди десятилетиями это повторяли за старухой.

– Если политику послать на этот самый шестой километр, то на что политики жить будут?

– Лично я политику давно послала к Ёкарнаму Бабаю. На выборы не хожу с 1996 года.

– Ёкарный Бабай тоже на шестом километре живет или еще дальше?

– По сравнению с неандертальцами люди не изменились, а по сравнению с временами Гомера, Петрония, Свифта, Гоголя и даже Горького изменились в худшую сторону.

– Изменились люди. Я вот иду недавно около школы, что неподалеку от моего дома, и там микроскопические девочки-школьницы таким матом кроют, что им позавидовали бы кронштадтские революционные матросы.

– Сейчас кругом сплошные революционные матросы.

– Ковырятели и изучатели генов утверждают, что ничего в человечьем наборе хромосом не изменилось. Всякий современник горазд высадить близкому глаз горящим вертелом, набить брюхо. Копыт у них мало и душа чернее, нежели у гуингмов.

– Вот мое любимое стихотворение:

У НИКИТСКИХ

 
Бронзовый Толстой заплыл жирком,
развалился в кресле, правоверный.
И пугает радужным стеклом
горьковский особнячок модерный.
Капая слезами на сукно,
там читал стихи волгарь вампиру.
В лилиеобразное окно
беспробудно окал миру.
 
 
Но поют дубовые часы.
И, смирив позыв к зевоте,
встал вампир, сказав в усы:
– Пасыльней, чем Фауст Гёте!
Алэксей Максимыч, вы поэт.
И поднес ему в награду
театральную коробочку конфет,
в чьей помадке много яду.
 
 
…И сломалась сормовская жердь.
Багровея, приподняли
и в стены кремлевской твердь
навсегда замуровали.
 

1976

Цитируется по книге: Юрий Кублановский. Дольше календаря. М.: Время, 2005.

– Изменились, но только внешне – одежда там, машины, Интернет. В остальном – грызем друг дружку похлеще предков.

– Самым крутым был поэт Д.Бедный, который присутствовал при сожжении Фанни Каплан кремлевским комендантом в бочке с бензином.

– Хорош был и Петр Павленко, который сидел в шкафу во время допроса Мандельштама.

– Павленко не виноват, думаю, он оказался в шкафу случайно, когда играл с чекистами в прятки.

– По поводу выборов – не знаю. На данный момент выбирать нечего и некого – сплошное говно (виноват). Жалко, что сняли с выборов одного достойного кандидата, которого звали «Против Всех».

– Если б у Ивана IV была бы атомная бомба, он бы гораздо быстрее взял Казань и зачистил Новгород.

– Есть еще один кандидат, который мне симпатичен, – «Пошли вы все на…», но его тоже нет в списке.

– Петр Павленко однажды написал сценарий вместе с буду щим диссидентом Александром Галичем (!). Фильм «В степи»: «Пионер Сережа Емельянов, ранее никогда не бывавший в степи, приезжает с отцом, шофером, на уборку урожая. Его ранние представления о колхозной жизни как о чем-то ужасно скучном и ненужном под впечатлением проделанной работы меняются – и мальчик с большой грустью расстается со степью и природой, которую полюбил на всю жизнь».

– Туфта советская!

– Павленко был знатный советский черт. Не чета всяким там демьянам и прочим безыменским. В его книге-утопии «На Востоке» (1936–1937) Советский Союз захватывает Японию. Причем наступление японцев останавливает выступление Сталина на съезде в Большом театре: «Заговорил Сталин. Слова его вошли в пограничный бой, мешаясь с огнем и грохотом снарядов, будя еще не проснувшиеся колхозы на севере и заставляя плакать от радости мужества дехкан в оазисах на Аму-Дарье… Голос Сталина был в самом пекле боя. Сталин говорил с бойцами в подземных казематах и с летчиками в вышине. Раненые на перевязочных пунктах приходили в сознание под негромкий и душевный голос этот…»

– Поэт Семен Липкин рассказывал, что Фадеев дружил с писа телем Иваном Катаевым, у которого родился сын. Друзья выпили, вымыли ребенка в ванночке, а наутро Катаева арестовали, и на бумаге имелось согласование ареста с Фадеевым как начальником писателей.

– Фадеев еще и с Андреем Платоновым дружил (пил). Широк советский человек!

– Пастернак, Олеша, Бабель – тоже советские писатели. Потому что у них имелись документы, где было написано «Член Союза писателей СССР».

– Очень полезное чтение стенограмма Первого съезда писателей, где все трое классиков – один лучше другого. И все-таки советские писатели придуривались, что любят советскую власть. Не такие уж они были дураки, чтоб ее любить.

– Там вышла приветствовать съезд метростроевка с огромным молотком. Интеллигентный Пастернак решил ей помочь, чем вызвал дружный смех другой комсы.

– Говорят, Коба любил слушать предрасстрельные «выступления» своих соратников на процессах тридцатых. У него такая комнатка была, где он курил трубку и следил за ходом спектакля.

– Развлечений мало было у пахана. Танцы под патефон да шакальи страсти на процессах. Что еще? В театр иной раз сходить на «Дни Турбиных», чтобы еще раз убедиться, что белогвардейцам крышка. Вот и всё. Телевизора-то не было еще, и Зворыкин в Америку убежал.

– А как же пьянки с хорошим выпивоном и закусоном, где Хрущева заставляли плясать гопака, а всяких маленковых напаивали до поросячьего визга?

– Масса унылых холопских воспоминаний о проказах вождя. Например, Утесов с восторгом вспоминает, как ему Сталин разрешил спеть запрещенные «С одесского кичмана…».

– А вот интересно, советский человек обладал религиозными чувствами? Ощущал ли хоть изредка присутствие Творца в этом бардаке? Или это было вконец обуревшее существо, способное только взрывать храмы и сбрасывать священников с колоколен…

– Самым крутым советским литератором был Леонид Ильич Брежнев.

– Люди изменились. Они стали разнообразнее питаться.

– Политикой хорошо бы не интересоваться. Да не у всех получается. Вот, например, избили менты профессора консерватории, назвав его при этом пидором. Полагаю, что после этого если не он сам, то его дети начнут участвовать в политической жизни страны. Или сделают ноги за бугор, что тоже можно рассматривать как признак интереса к политике.

– Вот так мирных людей втягивают в политику. При таком раскладе против власти выступает не побитый профессор, а сами менты. Один из них убил в Туве школьника и получил за это год плюс три месяца колонии-поселения, другой сбил женщину на переходе. Она умерла. Он получил два года условно.

– Боюсь, что, кроме ненависти к ментовке, у таких оппозиционеров никакой другой собственной программы нет.

– У нас все всегда знают, кто виноват, но ни один хрен не ведает, что делать.

– Как это «не ведает»? Вот недавно показали по ящику, как сражаются с коррупцией у гаишников в Краснодарском крае. Батюшка читает молитву и окропляет святой водой наряд ГАИ перед выездом.

– Прости им, Господи! Не ведают, что творят.

– В 1976 году моя жена поступала на вечернее отделение МГРИ. Восемь классов она отучилась в белорусской школе в Гродно, а потом, сбежав в Киев к тетке, продолжила образование уже на украинском языке. Я хорошо знал советскую литературу и написал ей за десять бутылок пива десять сочинений, по которым она приготовила шпоры. Начал я с «Поднятой целины». Добросовестно описав Варюху-горюху, трепетно нюхавшую вонючие тельняшки по-кавалерийски клещеногого Макара Нагульного с его мечтами о приятно-смуглявеньких потомках, детях III Интернационала, и с сожалением опустив готовую взлететь Лушку с ее перьями в заднице, перешел к хныкающему на могиле своих героических друзей деду Щукарю. «Но не этот скромный обелиск, а колхозы-гиганты, поднявшиеся по всему Дону и Кубани, стали достойным памятником нашим, ставшим для нас родными, героям великого произведения», – вдохновенно писал я, напившись пива.

– Никогда, как мне представляется, советские студенты не были так свободны и раскованны, как на излете «оттепели» (1963–1968). Когда я рассказываю людям моложе или старше себя о том, что на лекциях по марксизму-ленинизму в те времена можно было задать лектору вопрос, начинавшийся фразой «А вот вчера по “Голосу Америки" сказали то-то и то-то», они не верят. Никогда не забуду группового обсуждения книги Стругацких в коридоре военной кафедры во время одной из экзаменационных сессий. Хохот, насмешки, громкие хлесткие замечания относительно советской действительности. Никто никого не останавливал и не требовал разойтись. Кроме того, наши потоки были свободны от стукачей. Не знаю почему – то ли у славных чекистов была уверенность, что мы все без исключения были преданны советской власти, то ли потому, что у них не дошли до нас руки, но ни разу за пять лет мы не наблюдали ни единого признака стукачества и этот жгучий вопрос даже не обсуждался.

– Думаю, что это свойство профессиональной геологической среды. Ведь и в поле, я помню, каждый вечер после маршрута усаживались у костра слушать «Голос» и нести антисоветчину. Во главе с парторгом. Гуманитарии жили в параллельном мире, где условия игры были другими.

– В этом параллельном мире в 1974 году на совещании молодых писателей некий мерзавец из комсомольского издательства публично довел до сведения начальства, что я глумлюсь над Советской армией, а «это – святое». Другой в присутствии цензора, имевшего прозвище Клюка, пожурил меня за «мелкие булавочные уколы против советской власти». Ничего дерьмовее советской писательской среды я не видел.

– Самым крутым советским литератором был В.И.Ленин, 45 томов, тиражи, переводы на все существующие языки и т. п. В детстве я часто перелистывал собрание его сочинений, и мне очень нравились энергичные заголовки, например, «Шаг вперед, два шага назад» или «Как нам реорганизовать Рабкрин». В содержание я, слава богу, особенно не вникал. Не вникал и потом, в институте, когда требовали заучивать эти статьи чуть ли не наизусть.

Учить классиков марксизма-ленинизма таким образом, как от нас требовалось, – это был настоящий подвиг, так что старуха права.

На выборы ходить надо. Сейчас я не помню точно, почему это необходимо, но знаю, что идти надо и обязательно со своей старухой Изергиль.

– Старуха Изергиль – это тот комиссар, которого каждый постсоветский человек должен носить на груди, как спартанский мальчик лисицу.

– Со времен неандертальцев мы все те же, и лишь женщины последние десять-пятнадцать лет стали чуть отличаться: в связи с новыми веяними в порноиндустрии – внизу стали бриться все.

– Конечно, люди изменились сильно. Гуингмы и йеху уже не актуальны, а лапутяне, лилипуты и великаны еще очень даже. Советская литература мне не нравится, как и антисоветская (в данном случае пользуюсь определением Синявского). 75 % произведений г-на Маяковского – мусор («нигде, кроме как в Моссельпроме»). Политика – это деятельность по перераспределению власти (Вебер). Власть – это отношения господства-подчинения. ВСЕ участвуют в политике – в бизнесе ли, в науке ли, литературе или других занятиях… Только не подозревают об этом.

– Гоголь меня тем и удивляет, восхищает, наполняет восторгом, что в большинстве муниципальных и региональных чиновников живет Чичиков. Я уж не говорю о городничем, Хлестакове, Ноздреве… Потрясающе. Ну и йеху вечно живы, как Ленин.

– Гоголевские хари пока что для нас недостижимый идеал. Щенков там они брали в качестве взятки… ВСЕГО ЛИШЬ! Россия свернула с гоголевского пути и попала в кущи тоталитаризма, где ее трахнули. Потасканная и побитая, возвращается она теперь обратно на этот путь, который (по Гоголю позднему) в результате должен стать светлым.

– Люди не изменились. Знаете ли вы, что выражение «накрылось медным тазом» заимствовано из народно-цыганской знахарской практики, когда в этот таз собирают разные «гадости»: сглаз, наведенную порчу и пр., – потом «накрывают», чтобы оные не могли больше вредить человеку? В цыганско-ПРАВОСЛАВНОМ ритуале участвуют телячье копыто, медный таз, икона, какие-то травы… Про состав трав не знаю, как и про сам ритуал, – меня выгнала верующая цыганка, которая все это осуществляла в отношении сорокалетней дамы, от которой отказались все врачи. Эта «потомственная колдунья» живет в хорошей квартире, окончила Политехнический институт и работает программистом-макетировщиком в газете (!!!).

– А вот у болгарского поэта Георгия Борисова вольные ромалэ срезали и сдали на металлолом провода, ведущие к его даче в Родопах. Кроме того, в Софии на подавляющем большинстве мемориальных досок можно обнаружить нечто странное: буквы есть, а бронзовых барельефов нет. Их отвинтили и сдали на тот же металлолом все те же цыгане. То есть, как считают многие болгары, цыганами лучше любоваться, просматривая фильмы Кустурицы, а не в обыденной жизни. Какая неполиткорректность, правда?!

– Евгений Ройзман, создатель фонда «Город без наркотиков», убедительно, с фотографиями, документами и видеозаписями доказывает, что цыгане – главные поставщики наркоты в екатеринбургском ареале. За борьбу с наркотой и ее распространением некоторые именуют ЕВРЕЯ Ройзмана РУССКИМ НАЦИОНАЛИСТОМ.

– Вчера покупал у старика-армянина в поселке Павловская Слобода квашеную капусту и картошку. Добрый старик рассказал, что живет здесь с восемнадцати лет, а сейчас ему восемьдесят. Акцент же у него, по его словам, остался, «как у Сталина и Микояна».

Глава Х
БЕДНЫЙ БЛАГОРОДНЫЙ ПОЖИЛОЙ РАБОЧИЙ

ОБМЕНИВАЕМСЯ МНЕНИЯМИ

1. Как вы думаете, чем был знаменит так называемый «Красный гастроном» в районе метро «Университет»?

2. Почему многие, кого на родине замели бы за милую душу, ошиваются именно в Англии? Действительно ли Иван IV (Грозный) на всякий случай договаривался о политическом убежище с английской королевой? Как звали эту королеву?

3. Что такое «вигоневый шарф»? Какие еще сорта водок продавали в 1968 году в СССР?

4. Уместен ли записанный здесь латиницей мат или он все равно производит отвратительное впечатление?

5. Отчего большевики полюбили именно Парижскую коммуну? Мало ли было других коммун, например, Венгерская коммуна (1919). Или Баварская Советская Республика (тоже 1919). Действительно ли зло гораздо привлекательнее добра?

– «Московская особая», названная здесь просто «Московской», стоила 2-87 довольно долго, а не временно. Потом она не подорожала, а просто стала исчезать, и в 1970 году появлялась уже очень редко. Другие водки того же периода – «Столичная» – 3-12 и «Российская» (по-моему, 3-07, но здесь я не уверен). Была еще сравнительно дешевая «Кубанская» (2-62), но появлялась она крайне редко.

– На водку цены не поднимали, а просто придумывали якобы новые сорта. «Пшеничная», например. Еще из водок помню «Охотничью» (45 градусов) и «Сибирскую» (50 градусов).

– «Московская особая» по 2-87, сменившая в свое время более дешевые «белые головки», продержалась довольно долго и исчезла вместе со «Столичной» и «Российской». «Пшеничная», «Охотничья» и «Сибирская» появились гораздо позже. В 1970 году на довольно долгий срок пришли два главных вида продукции. Первый был, как его называли производители, «Водка-водка» (потому что этот сорт не имел специального названия) и стоил 3-62. Иногда эту водку называли «коленвал», потому что на этикетке буквы прыгали. Другой сорт был «Экстра» по 4-12. Как видим, цены всегда оканчивались на «2» из-за стоимости бутылки в 12 копеек (для четвертинки – 9 копеек). Во второй половине семидесятых водка за 3-62 стала появляться реже, зато распространилась «Старорусская» по 4-42. Следующим этапом, уже лет через десять, было внедрение еще более дорогих водок. На рубеже семидесятых и восьмидесятых «Экстра» и «Водка-водка» постепенно исчезали, заменяясь еще более дорогими «Пшеничной» (5-20) и «Сибирской» (8 с чем-то). Кстати, цены тогда перестали кончаться на 2, так как залоговая цена бутылки 0,5 литра стала 20 копеек, а не 12. Насчет крепости в 50 градусов для «Сибирской» вы ошибаетесь. За всю историю она была или 40, или 45 градусов. Стоила она дороже, потому что была необычного для СССР большого объема – 0,7 литра. Из-за этого ее стали звать «Сибириадой» по аналогии с фильмом, вышедшим в самом конце семидесятых.

– Появление «Пшеничной» и «Сибирской» отозвалось известными тогда частушками:

 
Водка стоит пять и восемь,
Все равно мы пить не бросим.
Передайте Ильичу,
Нам и десять по плечу.
 
 
Если ж будет дорожать,
Будем Польше подражать.
 
 
Если ж будет двадцать пять,
Будем снова Зимний брать.
 

«Польша» – имеется в виду борьба «Солидарности» в 1980 году, Ильич – не Ленин, а Брежнев):

– Парижская коммуна была народу ближе Баварской и Венгерской, потому что русским французы всегда были симпатичнее немцев.

– Что ж тогда гордые и независимые англичане в 1945-м как миленькие выдали Сталину на съедение казаков? – «Старка», «Зубровка», «Зверобой», «Кубанская»… Какие чудные слова, от них кружится голова…

– Ставлю на ваш стол «Польскую» водку по 3-00.

– «Перцовку» забыли…

– Зло привлекательней добра, но бабло побеждает зло.

– ГОЛОС БУДАПЕШТА. Что способствует победе добра? Что вы советуете молодым людям? Что, по-вашему, может вести к лучшему, довольному будущему? Всего хорошего из Венгрии! Извините, если я что-то неправильно пишу, я еще не очень хорошо владею русским языком.

– Ничего нового посоветовать не могу, потому что за все время своего существования ничего нового человечество по этому вопросу не придумало. Молодые люди должны понять: жизнь мгновенна, через секунду и они станут старыми. Счастья и удачи вам. Ваш русский вполне внятен.

– ВИГОНЬ – рыхлая пушистая пряжа, изготовленная преимущественно из хлопка и его отходов с примесью отходов шерстопрядильного производства (шерстяных очесов).

– Вигонь происходит от названия гишпанского города Виго, что в гишпанской Галисии. Видимо, там начали делать эту ткань.

– Потрясающее все-таки взаимопроникновение культур и смыслов! Где тот гишпанский Виго и где советский дешевенький материальчик?

– Вигонь – мягкий пушистый зверек.

– Совпадение. Я в детстве тоже сильно удивлялся, прочитав про вигоней у Жюль Верна. Впрочем, вру, кажется, там речь шла о дюгонях, морских русалках.

– Иван Грозный предлагал Елизавете выйти за него замуж. Если он договаривался с ней о политическом убежище, я думаю, это был флирт.

– До 1919 года большевикам, кроме Парижской коммуны, некого было любить. А любви хотелось.

– Любовь оказалась счастливой. Левая французская интеллигенция тоже большевиков полюбила до гроба.

– Париж звучит смачнее. И на слуху – ГАВРОШ там, ПЫШКА, Мопассан, Золя, НАНА.

– В «красных» домах на «Университете» жила эмгэушная профессура, в «Красном гастрономе» они отоваривались так называемыми заказами, продовольственным дефицитом.

– Мерзость и зло подобны микробам, имеющимся в любом воздухе. Главное, чтоб эпидемии не было. Не исключено, что зло даже полезно, как некоторые виды микробов? Только вот беспредела не нужно.

– Думаете, сейчас еще не беспредел? Такое ощущение, что все это скоро вскроется, как нарыв. И либо зарубцуется, либо сгниет – одно из двух.

– Ну, какой же это беспредел по сравнению с 1917–1921, 1930, 1937–1939, 1949-м, например. Или когда Иван Грозный вольных граждан Новгорода резал и топил, как, кстати, и его папаша!

– Нарыв если вскроется, то непременно зарубцуется. А не вскроется, так, может, и засохнет.

– Беспредел с человеческим лицом? Это не может не радовать.

– Не сочтите за цинизм, а считайте мещанской узколобой мудростью, но беспредел с человеческим лицом лучше, чем со звериной мордой. И вежливый мерзавец приносит меньший ущерб человеческому организму, чем простой подлец.

– В финансовом смысле зло однозначно привлекательнее добра.

– В Англии наши современники ошиваются не просто так. Граждане Англии и США не подлежат суду МЕЖДУНАРОДНЫХ ОРГАНИЗАЦИЙ, попросту сказать, международному суду. Вторая же причина – в Англии самые старые и известные офшоры, через которые и отмывается большая, а может быть, и большая часть российских «грязных» денег.

– Жесткое следование принципам добра часто приводит либо к ханжеству, либо к гордыне. Зло же свободно, необъятно и обаятельно, поэтому побеждает легко и непринужденно.

– Герои Парижской коммуны были мертвы к 1917 году, а венгры и немцы – нет.

– Роза Люксембург и Карл Либкнехт погибли «вовремя», не успев увидеть господство Сталина, венгерскую фракцию Интернационала вместе с Бела Куном ликвидировали в тридцатых, как и большую часть немцев, особенно социалистов. Потому и Парижская коммуна так была популярна, и Маркс. И в СССР, и в РФ всё больше как-то предпочитают покойничков, поскольку живые-то могут что-нибудь сказать неприятное… причем для всех – и большевиков, и их противников.

– Прости меня, Господи, но воздалось тов. Бела Куну за Крым и убиенных предательски мальчишек-офицеров. И другим интернационалистам, а также старой гвардии. Бог не фраер. Не злорадствую, а констатирую. Ибо наши коммуняки такие же мерзавцы, достаточно вспомнить 1956 и 1968 годы. Да и все остальные.

– Насчет автономии добра и зла согласиться не могу. Просто по определению это диалектические противоположности, как «правда (истина) – ложь», «горячее – холодное», «белое – черное». И даже когда пишут чернуху, где все злые, читая, невольно ловишь себя на мысли, что этот вроде бы подобрее, посимпатичней. Иначе конфликта нет и вещь распадается.

– Русский мат, записанный латиницей, это великолепно, это звучит гордо.

– Добро и зло сосуществуют, диалектически разнясь, но тем не менее автономно. Конфликт лишь при пересечении границ.

– НЕ ПОНИМАЮ. Один и тот же поступок в разных ситуациях – или рассмотренный под разным углом зрения – может оказаться как добрым, так и злым. Где же тут границы?

– А нет тут границ. Или, точнее, субъективны эти границы.

– Выкрики и другие словесные излияния в очередях за водкой – это, пожалуй, одна из самых примечательных черт совдеповского быта. Люди в этих очередях, если не было опасности, что водка кончается, чувствовали себя свободно и раскованно – делились самым сокровенным и не боялись говорить, что думают. В очереди за водкой во время антиалкогольной кампании, когда продавщица крикнула, что осталось только два ящика, стоявший позади меня работяга с ненавистью выдохнул про Горбачева: МИШКА МЕЧЕНЫЙ!

– Брежнева называли ЛЁКА, ЛЕНТЯЙ, БРОВЕНОСЕЦ. Интересно, что у нынешних вождей – Медведева да Путина – нет устойчивых кличек. А очередь действительно была островом свободы, хотя и оттуда забирали за болтовню. Как ФЕДОРА КУЗЬКИНА за слово «ПОТРЁПСОЮЗ» вместо советского ПОТРЕБСОЮЗ.

– В Театре на Таганке Федора Кузькина играл Золотухин. В первой же мизансцене Золотухин, одетый в солдатские галифе, закидывает через голову шарф и обматывает его вокруг шеи элегантным жестом представителя богемы. Сразу же стало скучно смотреть, хотя постановка была неплохая…

– В конце восьмидесятых слово «Горбачев» расшифровывалось как: «Граждане, Обождите Радоваться. Брежнева, Андропова, Черненко Еще Вспомните».

– Водку «коленвал» по 3-06 народ расшифровывал следующим образом: «Водка Очень Дорогая. Косыгин Алексей».

– Смешно, что расшифровка слова «водка» начинается со слова «водка» же.

– В магазине «Вина» (Одесса) стоявший передо мной мужик высыпал перед продавщицей мелочь и попросил бутылку «сучка». Продавщица быстро пересчитала мелочь, уперла руки в боки и громко завопила: «Нет, держите меня втроем! За эти жидкие медяшки он требует серьезную жидкость!»

– «Вигоневый шарф» – писательский изыск. Тогда народу было не до материала – говорили просто «шарф», «пиджак», «ботинки».

– Про женские теплые трусы говорили «вигоневые», помню. Вигоневые трусы с начесом.

– Большевикам льстило, что даже в таком знаменитом буржуазном вертепе, как Париж, у них когда-то были единомышленники. Не все герои Парижской коммуны померли к семнадцатому году. Парижские коммунары жили в СССР еще в годы Великой Отечественной, писали заявления в поддержку Красной армии и воспоминания. Адриен Лежен, один из ветеранов ПК, был похоронен в центре Новосибирска, и лишь в конце ХХ века французы забрали его прах и перезахоронили у себя.

– Англия – страна, где гений места приманивает пришельцев с неизвестными целями. Так, в одном квартале Лондона Севен-Дайалс в разное время размещалась типография «Искры», проживал Маркс с женой и горничной, венгры какие-то ошивались, Огарев на улице упал. Тот же квартал описан у Диккенса в «Холодном доме» как жуткие трущобы – на эту жуть, я думаю, большевиков и тянуло – туда, где выпукляются язвы капитализма.

– Что значит «венгры какие-то»? Кто именно?

– «Какие-то» – это товарищ Лайош Кошут, родившийся в городе Шаторальяуйхей.

– «БЫЛОЕ И ДУМЫ». Еще в России Герцен и его развеселые друзья, пьянствуя всю ночь, под утро вылакали спирт из спиртовки, на которой молодая жена Герцена Наташа поутру готовила себе кофий. Наташа ужасалась (может, потому потом и наставила супругу рога), а Герцен со товарищи – хоть бы хны.

– Встреча с Кошутом перевернула всего Герцена. Он зашился и до конца дней своих, дожидаясь революции в России, пил только содовую.

– А я, кстати, и Кошута, и Герцена уважаю. Веселые, достойные были господа. Хотели счастья своему народу, да как его добыть-то? Кто бы знал!

– Все бунтовщики всегда оседали в Лондоне.

– Оседать-то оседали, но англичанам не вредили, вели себя смирно, исподтишка делая гадости родине…

– А им за это суровая родина – чаю с полонием!

– Хорошая была компания у Герцена с Огаревым. Один Некрасов чего стоит, определенный Маяковским как умелец карточной игры. Вот они, допустим, провожают на запад Белинского. И напиваются, естественно, пьяные. Бедный Белинский, сидя на земле (пикник), пытается обратиться к ним с серьезным прощальным словом, а они начинают прыгать через него, как девки через костер на Ивана Купала. ЗЛО свивает свое змеиное гнездо в сердцах самых лучших людей России. Что ж тогда удивляться, когда вслед за этим наступает революция и Гражданская война?

– На Волковом кладбище в Питере все эти прыгуны через Белинского и иже с ними вроде ленинских сестриц создали неприятную атмосферу, несмотря на цветущий жасмин. Уничтожили благостность места упокоения, потому как кажется, что они и под землею дерутся своими костями. Не хватает там, правда, еще одного прыгуна. Такого маленького, лысенького, которого нехристи зачем-то на Красной площади содержат в хрустальном ящике, как Спящую царевну.

– А ну как эту Спящую царевну кто-нибудь возьмется поцеловать?..

– В нашем мире, который явно склоняется к гомосексуализму, возможно, что и эту царевну кто-нибудь нацелится поцеловать. То-то смеху будет, когда картавый оживет.

– Там же, на улице Строителей, были популярные пивные автоматы, а рядом с бредовым магазином «Изотопы» также популярные – автоматы винные. За двадцатикопеечный жетон можно было налить 166,66 г сухого, а в соседнем кране за те же деньги 63,33 г портвейна. Любители наливали оба напитка в один стакан, получая смесь под названием «тилимбом». Частенько туда захаживал генерал-лейтенант Кормилицын, заведующий военной кафедрой «Керосинки» (нефтяного института им. И.М.Губкина), опрокинуть стаканчик «тилимбома». При его появлении раздавалась зычная команда «смирно», и все мы со своими стаканами вытягивались. Генерал добродушно махал рукой «вольно» и направлялся к кассе. Всю войну он командовал службой снабжения горючим всей Красной армии, уцелел на этой расстрельной должности и заканчивал свой славный путь на такой непыльной должности, единственный из всех заведующих военными институтскими кафедрами имея генерал-лейтенантское звание. Пивная тех лет на углу Ломоносовского была замечательна еще и тем, что там вместо обычных столиков были три стойки-подковы, каждая со своим краном и своей барменшей, одна из которых, крашеная блондинка Люся, после пары-тройки стакашков, подносимых ей, забывала про свой кран и, необычайно оживившись, принималась записывать нам всем подряд свой адрес, приглашая в гости, а мы переходили на самообслуживание. Особого убытку заведению это принести не могло, потому что рецепт пива у них, со слов той же Люси, был таков – 100 литров пива, 100 литров воды, литр технического спирта (для крепости), сколько-то, не помню, соды для пены.

– Не соды, а стирального порошка. От соды пены не бывает.

– Извините, вынужден возразить. Все-таки соду в пиво добавляли, приятную и даже полезную измученному организму пьяницы, от стирального порошка советским людям наступил бы полный карачум. А так, согласитесь со мной, наступил карачум частичный. КАРАЧУМ С ЧЕЛОВЕЧЕСКИМ ЛИЦОМ.