Текст книги "Легенда о Фейлель"

Несколько минут все молчали.

– Скоро Совет, – проговорил Динаэль. – Вы что-то хотели сообщить ещё? – спросил он у Шенгея.

– Да, сэр, – подтвердил тот. – У нас есть Помощник. Из того мира. Очень хороший человек.

– Он с вами? – немедленно спросил Дин.

– Да, сэр, – кивнул Шенгей. – И наш наблюдатель, которому предстоит стать Денисом Джоем, санитаром, переведённым из муниципальной пригородной клиники в ту самую городскую больницу, куда на элитное коммерческое отделения поступила пострадавшая при пожаре Элиза Марис.

– Пригласите их, – попросил Дин. Шенгей вышел в коридор.

– 15 —

В кабинет Верховного Мага за Шенгеем вошли двое: примерно одного роста и похожего телосложения. Дин безошибочно узнал Дениса Джоя, хотя одеты мужчины были уже одинаково.

– Позвольте представить, – произнёс Наблюдатель, указывая на светловолосого кареглазого человека, – господин Джой.

Санитар слегка поклонился. По его взгляду, жестам Динаэль понял, что он из тех людей, на которых можно положиться – они не подведут.

– Рад вам, – приветливо проговорил Дин и пожал вошедшему руку.

– Я – Динаэль Фейлель… И меняться с вами… буду я.

– Но сэр! – в тревоге воскликнул Шенгей.

– Иного пути у нас нет, – просто ответил Дин. – Сейчас Совет – и я всё объясню… Простите, что не вам придётся играть роль служителя клиники в том мире, – Динаэль с искренним уважение обратился к спутнику Дениса, – но так надо…

Времени на дальнейшие объяснения, действительно, не было: Волшебный Совет начинался через десять минут.

– Мистер Джой, – Дин вновь обратился к Денису. – Эдилейн проводит вас ко мне домой. Там вы пообедаете и отдохнёте. А после мы обговорим наши действия.

– Да, сэр, – как можно спокойнее ответил тот, хотя события последнего дня явно не давали ему повода для спокойствия. – Спасибо.

– Эди, девочка моя, – Дин нежно посмотрел на дочь. – Проводи, пожалуйста, мистера Джоя и возвращайся прямо в Зал Совета… И постарайся успокоить наших… Скажи, что… что мама… жива…

– Да, папочка, – и Эдилейн, приподнявшись на цыпочки, быстро поцеловала отца в щёку.

– Пойдёмте, сэр, – обратилась она к Денису.

Тот, смущённый столь уважительным к нему обращением, последовал за мадам Галан.

– 16 —

Волшебники собирались на экстренное заседание Совета.

В огромном Зале раздавались приглушённые голоса. Уже прибывшие маги тревожно обсуждали последние события.

– Зачем было похищать супругу сэра Фейлеля?

– Может, таким способом Авенезер рассчитывает сломить Верховного Мага?..

– Да что это за напасть такая! Давайте действовать методами Тёмного Мага: хитростью вернём мадам Эливейн…

Другая группа волшебников рассуждала о силе противника:

– Как ему удалось пройти через Оборонительные Преграды?

– Хаим – опытный Страж.

– И как же Оберег нашего мира?

– Кстати, кто знает, удалось ли Оянгу определить, что именно защищает наш мир магически?

– Случайно слышал, что Оберег одушевлённый, живой…

– И помогает Оянгу разобраться в этом мадам Галан…

В Зал вошёл Динаэль Фейлель. Разговоры сразу прекратились.

Верховный Маг молча проследовал на своё место в дальнем конце овального сводчатого Зала с высокими витражными окнами. Волшебники занимали стоящие по кругу широкие резные кресла.

– 17 —

Динаэль подождал, пока все разойдутся по своим местам. Потом он обратился к собравшимся.

– Уважаемые господа Волшебники, – голос Верховного Мага был ровен и звучен. – Сегодня мы собрались в связи с грядущими тяжёлыми временами. Не хочу и не могу скрывать от вас горькую правду: нас ждёт смертельно опасная борьба за свет нашего мира. Мне хотелось избежать этого, но… – Дин тяжело вздохнул и развёл руками. – Многое о нашем противнике, Чёрном Колдуне из Иного Измерения, об Авенезере, вам известно, – продолжал он. – Были и загадки. Теперь я знаю ответы. И, надеюсь, смогу представить вам полную картину происходящего…

Динаэль помолчал немного, словно собираясь с духом.

– Начну с самого начала, – вновь заговорил он. – Почти три года назад наш мир подвергся вторжению неизвестного мага, явно тёмного. Это была разведка. Сразу же мы усилили охрану, определив, где и как неизвестный может попасть в наш мир. Защитные Барьеры, Оборонительные Преграды создавались Отрядом Хаима и мной лично. Действуют они и сейчас. Но с сегодняшнего дня наш мир стал уязвим, а моя сила слабеет… По залу пробежал ропот недоумения. Дин поднял правую руку. Всё стихло. – Наблюдатели, которые стали проникать в мир, где живёт Авенезер, доставляли и доставляют нам неоценимо важные сведения. Благодаря действиям людей мистера Шенгея мы знаем теперь об Авенезере, о его союзнике Эшере Марисе, об их планах всё… Но Тёмному Магу удалось не только раскрыть тайну Оберега нашего мира, но и начать осуществление плана по его разрушению… И на сегодняшний день в этом он преуспел…

Динаэль опять помолчал.

– О том, почему разведчиков Авенезера мы не могли поймать… – Дин стал мрачен. – Тёмный Маг использовал только один способ – Невозвращенец.

Шум вновь прокатился по залу.

– Да, – подтвердил Динаэль. – Авенезер получал сведения и избавлялся от своего шпиона, распыляя его в пространстве. А вы знаете, что перехватить Невозвращенца невозможно.

Динаэль снова помолчал.

– Мы предполагали, что… – Дин вдруг судорожно глотнул воздух, в Зале стояла напряжённая тишина. – … что мадам Фейлель подвергается опасности… И мы охраняли её, не говоря ей об этом… Но сегодня… я опоздал…

Динаэль обвёл взглядом лица Волшебников.

– Исполнившие волю Авенезера люди были умерщвлены своим повелителем на месте похищения. Сам Тёмный Маг не появлялся в нашем мире ни разу после своего первого визита. Не появился и сегодня. Нет на нашей территории волшебника – ни я, ни Стражи не могут его почувствовать… Поэтому мы опоздали…

Хаим поднял руку, прося слова.

– Пожалуйста, мистер Хаим, – Динаэль тяжело опустился в своё кресло.

– Мне бы хотелось кое-что пояснить, – проговорил Хаим. – То, что Стражи не сразу могут обнаружить противника, не обладающего магической силой, не главная причина сегодняшней трагедии… – Хаим тряхнул головой. – Сэр Динаэль, можно сказать, единолично нёс бремя охраны своей супруги… И это наша вина, Стражей и Наблюдателей. Мы считали, что опасности подвергается сам Верховный Маг, что цель людей Авенезера – сэр Фейлель. И мы недооценили хитрости и коварства противника: Авенезер, совершив за последние полгода двадцать восемь попыток руками своих людей ядом или клинком нанести удар сэру Динаэлю, сумел таким образом отвлечь нас от своей настоящей цели…

Волшебники перешёптывались: одно дело слухи, другое – официальное сообщение о таком количестве покушений!

– Именно так, – со своего места поднялся Шенгей. – Наблюдатели приняли за истину предложенную Авенезером жестокую игру… И то, что случилось сегодня…

– Но?.. Можно же вернуть мадам Фейлель способом Авенезера – выкрасть… – воскликнул молодой чародей, едва ли не впервые присутствующий на Совете.

Динаэль сам поднялся с места и жестом призвал всех к порядку.

– Нельзя, – ответил он. Маги напряжённо ждали.

– Авенезер использовал Яд Забвения. Знаю, это вещество считалось мифическим вымыслом. Поэтому и противоядия нет. Яд блокирует память человека… Невозвращенцы проникли в клинику под видом посетителей. Никаких подозрений… Яд применили – укол, быстро. И Авенезер перенёс… жертву через пространство, сам не появляясь в нашем мире. Но тратить силы сегодня на своих людей вовсе не стал – их похоронили служители больницы… Теперь о Яде… Когда Эливейн очнулась, она уже ничего не помнила о прошлом… Ни о себе, ни о своей жизни, ни кто она такая… И ей дают новые воспоминания – рассказывают то, что с ней якобы было… Мы не можем украсть её – Яд таков, что от подобного насилия она умрёт… Мы не можем поведать ей правду о её прошлом – она нас не услышит…

– Зачем? – вновь спросил кто-то.

– Если Эливейн по своей… воле хоть… на одну ночь… – Динаэль чеканил каждое слово, – … хоть один раз будет принадлежать… другому… наш мир останется беззащитен…, без Оберега и без … без моей магии…

– То есть Оберег?.. Динаэль тяжело вздохнул.

– Простите, – тихо проговорил он. – Я никогда не желал такой ответственности… И даже не подозревал о ней…

Поднялся Оянг.

– Вам не за что извиняться, сэр! – горячо произнёс он. – Это сильнейший Оберег из всех, о каких мне доводилось слышать. Такая Любовь бывает одна на миллион. И, если Высшим Силам угодно сделать Оберегом нашего мира ваше с супругой чувство друг к другу, то… Небесам виднее… И вы это знаете… Наш мир столько лет жил, оберегаемый вами, что, наверное, пришло время что-то сделать самим…

По залу пробежал ропот одобрения.

Динаэль благодарно… улыбнулся. Свет его глаз, свет его души, его уважение и внимание к людям, даже сейчас, когда его боль была несоизмеримо больше любой возможной предстоящей опасности для кого-то иного, раздвинули мрак и страхи будущего.

– Спасибо, – негромко проговорил он. – Но не имеет значения, чья вина… – и всем присутствующим стало ясно, что только себя считает виновным Верховный Маг. – Важно, что нам теперь делать. И позвольте предложить такой план…

– 18 —

Прежде всего, Динаэль пояснил задачи для каждого из волшебников из разных областей, пока ещё не тронутого чёрной волей Авенезера, мира.

Затем поведал подробно об охране Границ, о Защитных Барьерах и Оборонительных Преградах, о Пограничных Отрядах Магов и людей. Главнокомандующий Объединённой Армией Пограничников, отважный и опытный воин, честный человек Арон Гимад, был уже хорошо известен многим волшебникам. Хаим искренне радовался сотрудничеству с этим талантливым военачальником.

Возле Границы с чужим Миром теперь развернули Госпиталь, главврачом которого был Майкл Дерер – лучшего травматолога найти немыслимо…

Два взвода Спасателей под командованием Эркелиэля и Элельдиэля несли службу в Пограничной зоне.

Наконец, Динаэль предоставил слово Шенгею. Тот подробно рассказал о мире, в котором властвует зло Авенезера и богатство Мариса. Картина оказалась мрачной.

После общей характеристики жизни людей в Другом Мире, Наблюдатель с искренней печалью в голосе поведал слушателям о пожаре в особняке Эшера Мариса и о появлении… мадам Элизы Марис. Бесчеловечность, с которой Авенезер и Марис расправились с ненужными им людьми, возмущала волшебников и ясно давала понять, что милосердию со стороны Чёрного Мага и его союзника в предстоящей борьбе места не будет…

Сообщил Шенгей и о том, что среди жителей Другого Мира есть много честных, порядочных, добрых, отзывчивых людей. Именно один из таких и стал уже другом… Имени этого человека Наблюдатель не назвал: но это и понятно – есть вещи, знать которые надо далеко не всем.

После речи Шенгея Динаэль объяснил то, что должен сделать только он сам.

– Моя задача как Верховного Мага состоит в том, – говорил Дин ровным голосом, – чтобы защитить наш мир от проникновения в него зла. Поэтому я и буду на Границе. Пока я жив, все мои силы будут направлены на то, чтобы не пустить Авенезера в наш мир. Но моя магия слабеет, как и Оберег, если разрушена… любовь… Но есть одно, о чём, как оказалось, Чёрный Маг не ведает: Оберег станет слабее, но не исчезнет совсем, если один из любящих будет хранить своё чувство… Поэтому я буду рядом… с Эливейн… что бы ни случилось… Тогда и моя волшебная сила будет полнее, и я смогу сражаться за свет, если буду приходить к Границе с той стороны, где Эливь…

Некоторые Маги смотрели на Динаэля с сомнением.

– Это правда, – Оянг снова поднялся со своего места. – Авенезер не знает, что Любовь одного сэра Фейлеля способна питать силу Оберега нашего мира. Но для этого сэр Динаэль должен быть как можно ближе к… к мадам Фейлель… даже если она… никогда не полюбит его снова…

– А верно! – вновь не выдержал молодой волшебник. – Простите меня за дерзость, но ведь, сэр Фейлель, мадам Эливейн может полюбить вас снова, ведь память её молчит, но сердце-то осталось прежним?

Динаэль помрачнел.

– В этом и беда, – тихо проговорил он. – Её душа, её сердце остались прежними: честными, добрыми… И она увидела того, кто представился ей мужем… И она, как верная жена, уже старается полюбить его… Она просто не позволит себе смотреть по сторонам… А ему достаточно того, чтобы под чувством собственной вины или из желания утешить его…

Дин не договорил – всё и так было предельно ясно и… безмерно печально…

– 19 —

После Совета Динаэль Фейлель, Шенгей и Денис Джой более пяти часов разрабатывали план действий.

Шенгей тревожился: он, как Наблюдатель, чувствовал свою ответственность за человека, уходившего работать в мир, изучаемый им. Шенгей понимал, насколько иная жизнь там, за Границей привычного для Дина измерения. И как трудно войти в незнакомую чужую тебе жизнь, да ещё так, чтобы не выдать себя, не навредить тому, кого защищаешь…

Денис Джой терпеливо объяснял всё, что вызывало вопросы у Динаэля. Дэн позволил Магу для быстроты знакомства с новой жизнью войти в своё сознание… Дин запоминал, вскоре он перестал переспрашивать, додумываясь до ответов самостоятельно.

Наконец Динаэль устало откинулся на спинку стула и бессильно опустил руки.

– Спасибо вам, сэр Джой, – проговорил он. – Вы удивительно отзывчивый человек.

Денис улыбнулся.

– Не стоит меня благодарить, сэр, – ответил он. – Просто я впервые почувствовал себя Человеком, а не так… грязным санитаром…

– Я понял вас… – грустно кивнул Дин. – И мне искренне жаль ваш мир…

– Сэр, – заговорил Шенгей, обращаясь к Фейлелю, – но как вы сможете скрыть от Авенезера свою магию? Он же почувствует вас!

– Не почувствует, – усмехнулся Дин. – Уж я постараюсь… Подобный опыт у меня есть…

– Если вы воспользуетесь своей силой там, то и облик ваш станет прежним, – пояснил Наблюдатель.

– Я догадался, – снова кивнул Дин. – Краска для волос, линзы, одежда того мира исчезнут, а я буду я… Только не врач, – он грустно вздохнул, – а воин в доспехах… Но шрам-то останется!

И Динаэль вдруг лукаво подмигнул Денису. Тот тоже усмехнулся.

Джой оказался заядлым походником, байдарочником. И его лоб по диагонали «украшал» такой же шрам, как у Динаэля: ещё в молодости Дэн рассёк кожу об острые камни одной из горных речек – несчастный случай на горных порогах…

– Я всегда буду готов подстраховать вас, сэр, – Джой говорил твёрдо. – Я буду жить с вашими людьми в Лагере у Границы.

– Спасибо, – Динаэль пожал руку своему новому искреннему другу.

– 20 —

Когда мадам Элиза Марис погружалась в тревожный сон после первого своего разговора с мужем, на дежурство в муниципальной части этой же больницы заступал переведённый сюда из маленького городка белобрысый и кареглазый санитар со слегка нагловатой полуулыбкой – Денис Джой.

Дэн был приятным на вид малым, несмотря на свой шрам, и молоденькие медсёстры уже начали строить ему глазки, пока средних лет женщина в белом не очень чистом халате не заметила им, что мистер Джой староват для таких юных особ, как они, а пожилой шофёр, смачно плюнув в сторону нового санитара, выругался, выражая таким образом своё негативное отношение к людям нетрадиционной ориентации вообще и к присланному по неизвестно какой надобности к ним гею-санитару в частности… Откуда пришли столь интересные сведения – неизвестно, но оказались они весьма достоверными: Джой на женщин не обращал внимания вовсе, а хорошеньким мальчикам улыбался охотно…

– 21 —

Эшер Марис без стука вошёл в кабинет главврача клиники. Он вообще не считал необходимым справляться о том, удобно или неудобно для кого-то его поведение. Он желал поговорить с врачом своей супруги – значит, остальное не имеет значения.

Тери Токно, уже не молодой, убелённый сединами, но весьма крепкий мужчина, на протяжении пятнадцати лет возглавлял эту больницу, а потому привык к разным непредсказуемым поступкам, как клиентов, так и их родственников, тем более, когда речь шла о богатых и влиятельных особах – тут нечего было и гримасничать по поводу их нестандартного поведения: власть и деньги не делают людей лучше…

Мистер Токно состроил приветливую физиономию и пригласил вошедшего присесть на широкое удобное кресло. Магнат устроился на мягком сиденье.

– Сэр Марис, вы хотели поговорить со мной о здоровье вашей супруги? – деликатно уточнил доктор.

– Именно, – коротко кивнул тот. Токно задумался на несколько мгновений.

– Сэр, – проговорил врач, наконец, делая паузы после каждого слова. – Ваша жена, хотя мне ранее не доводилось её лечить, но сейчас я могу это утверждать как специалист-медик, очень сильная женщина и здоровая. Её организм справится с теми травмами, что принёс пожар. И случившийся выкидыш не угрожает дальнейшему физическому здоровью мадам Марис. Не знаю, какой чудо-хирург сделал ей лет, думаю, десять назад операцию, но и тот, видимо, появившийся на свет мёртвым младенец, не помешал вашей супруге вновь забеременеть… Хотя, скорее всего, это заслуга именно врача, ибо обычно после подобных операций женщина вообще остаётся бесплодна…

– Это было ещё до моего знакомства с Элизой, – раздражённо прервал Токно Эшер. – Так что подсказать вам имя вашего коллеги я не могу, – язвительно произнёс Марис. – Меня интересует сегодняшнее состояние моей супруги и перспективы. Я хочу нормальной семейной жизни.

Эшер был зол. Срывал он своё негодование на докторе, а злился на Авенезера: как тот не поставил его в известность о таком факте из жизни женщины, роль любящего мужа которой он должен разыгрывать!.. Правда, женщина ему уже нравилась, и у него возник к ней прямой интерес… Но не предупредить о шраме на столь прекрасной коже!.. Это было подло, с точки зрения Эшера…

– На сегодня, – неспешно и невозмутимо продолжал Токно, – физически мадам Марис практически здорова. Правда, как врач, я рекомендую не спешить с беременностью: организм любой женщины должен восстановиться после стресса, причинённого потерей ребёнка. А месяцев через пять-шесть можете планировать начало счастливого ожидания наследника.

Марис хотел было что-то сказать, но доктор продолжал свою речь, не делая ни одной паузы:

– Но моральное состояние вашей супруги вызывает большие опасения. Мадам Элиза очень неплохо осваивается в мире, хотя и не помнит ничего из своего прошлого. Её амнезия несколько странна. По крайней мере, в моей практике, подобный случай единичен.

– Что вы имеете в виду? – настороженно спросил Эшер.

– Видите ли, сэр, – степенно ответил Токно, – мадам Элиза сама способна решать все бытовые ежедневные проблемы. Это те мелочи, к которым мы привыкаем, но при нарушениях памяти… Короче, вам не нужна сиделка: заботиться о себе ваша супруга может сама. Более того, она на лету схватывает всё. Но вдруг оказывается, что не знает банального: увидела в окно самолёт и очень удивилась… Это, думаю, пройдёт со временем… Но психологически ей будет тяжело: мир вокруг неё кажется ей совершенно незнакомым, и она в нём одинока… Конечно, вы, как супруг, поможете ей, но вы не сможете быть рядом постоянно… Иными словами, ей нужен некто, компаньонка, подружка, которая будет сопровождать её везде, но так, чтобы мадам не подозревала, что это … медицинская необходимость…

– Я подумаю над этим, – мрачно кивнул Марис. – Это всё, что вы можете мне сказать?

– Пожалуй, да, – слегка улыбнулся доктор. – Только поспешите: дней через пять мадам Марис сможет отправиться домой. А пока я рекомендую вам выходить с ней на свежий воздух – возле вашего корпуса разбит прекрасный парк, он огорожен и охраняется, так что посторонние туда не заходят…

– 22 —

Эшер Марис ждал возвращения Авенезера.

Уже вечерело, и Эшер начинал злиться: он собирался заехать в больницу ещё до ужина.

Наконец Чародей появился.

– Ты чем-то расстроен, друг мой? – с порога спросил Авенезер.

– Почему ты не сказал, что у неё была неудачная беременность? Что она перенесла тяжёлую операцию лет десять назад? – раздражённо вопросом на вопрос ответил Марис.

Авенезер спокойно пожал плечами.

– Я не знал о … её неудачах, – безразлично ответил он. – И какая разница тебе? Дети, правда, у неё есть… И не один… Но она-то этого не помнит…

– Зато у неё наличествует шрам в области живота! – возмутился Эшер.

– Тебя это смущает? – удивился Авенезер. – Но, если ты уже видел её так … открыто, – улыбнулся Маг, – то надо радоваться, а не причитать. Значит, дела идут в гору?!

Марис нахмурился.

– Ничего я не видел, – огрызнулся он. – Мне врач сказал… А я, как болван, не знал даже… Муж называется… Пришлось на ходу выкручиваться…

– Выкрутился? – ехидно спросил Авенезер. Эшер хмыкнул.

– Ну, ладно, прости, – примирительно проговорил Чародей. – Я, честно, не знал. Потому что это неважно…

Он помолчал. Марис теперь внимательнее присмотрелся к Авенезеру.

– Тебя тоже что-то настораживает? – спросил Эшер.

– Я бы сказал, заставляет искать, – медленно ответил Маг. – Не могу понять, куда делся, этот чёртов Фейлель…

– То есть как? – встревожился Марис.

– Ну, нет его в том мире, – ответил Авенезер. – Нет. И всё… И у нас нет… Словно испарился…

– А он ещё куда-нибудь может проникнуть? – предположил Эшер. – Ты же не в одном мире побывал…

– Я – это я, – задумчиво произнёс Маг. – А Фейлель иной… Зачем ему другие миры?

– Может, он пытается найти противоядие? – Марис ждал ответа.

– Нет, – покачал головой Авенезер. – Здесь что-то не так… Но я же проверил всех вокруг… И не нашёл…

– А, может, он скрывает свою силу или вообще отказался от неё ради любимой? Ведь ты сам говорил, что у них чувства небывалые…

Эшеру стало как-то боязно, боязно за себя… Связался тоже с этим Чародеем! А что, в сущности, он сам знает о магах и магии? А ну как прихлопнут его словно муху?.. Был богатейший магнат – и нет его… Вот вдове-то радость…

– Скрыть подобную силу невозможно, – наставительно заверил Авенезер. – А отказываться от неё глупо, ибо так он всё одно жену не вернёт… А Фейлель – маг умный…

– Тогда, что? – спросил Марис.

– Посмотрим, – ответил Авенезер. – Пока буду тщательнее проверять любого, вдруг появившегося в нашем поле зрения…

– 23 —

К утру следующего дня для мадам Марис была найдена служанка. Все данные о ней, её личное дело, внешность, возраст, привычки, интересы – проверено было всё. Именно соответствие требованиям мистера Мариса и сэра Авенезера дало возможность сорокапятилетней, весьма сдержанной и имеющей достаточный опыт работы в качестве личной прислуги мадам Виле Оски, предстать после завтрака перед Элизой.

Эшер познакомил супругу с новой служанкой, в обязанности которой входило всё, что касается приведения госпожи в порядок, исполнение прихотей и желаний хозяйки, сопровождение на прогулках и тому подобные мелочи, которые могут расстроить или утомить занятую своими важными мыслями и мечтами Элизу Марис.

Госпожа показалась Виле Оски дамой приятной и чрезвычайно красивой, видимо, достаточно доброй, но рассеянно-грустной. Служанка оправданно решила, что некоторая напряжённость в поведении мадам Марис есть следствие её болезни. Ведь забыть всё о своём прошлом и не иметь возможности вспомнить – это очень тяжело. И Оски приступила к выполнению своих обязанностей с удвоенным усердием: сочувствие чужой беде и хорошая оплата труда вместе способны повысить качество работы…

Эливейн была рада, что рядом с ней будет находиться добрый человек, который подскажет, объяснит, поможет освоиться в забытом ею мире. Но кое-что Эливь смущало: она не привыкла использовать других людей для выполнения своих работ. Она не помнила ничего о себе, но на уровне подсознания остались в ней её скромность, добропорядочность, простота… И потому к мадам Оски Элиза отнеслась скорее как к подруге, нежели как к служанке…

– 24 —

Виля Оски вышла из палаты, оставив супругов наедине. Эшер нежно смотрел на Эливейн.

Нельзя сказать, что ласковость его взгляда была наиграна: нет, он действительно желал видеть эту женщину своей, желал искренне, и даже не в корыстных целях… Кажется, впервые в жизни он начинал осознавать, что есть не просто влечение плоти, а есть нечто иное, большее, включающее в себя все возможные притяжения, но… Эливь виновато улыбнулась ему.

– Нет-нет, – тихо заверил он, – не надо извиняться… Не за что… Я просто любуюсь тобой…

Эливейн вздохнула.

– Милая, – проговорил Эшер, раскладывая на её постели принесённые им самим свёртки, – я тут кое-что тебе купил. На свой вкус… И размер угадывал… Прости, я всегда был неуклюж в выборе женских нарядов… Ты сама это делала. И делала великолепно… – он помолчал. – Ты поправишься, и мы обойдём все лучшие магазины. Ты сама выберешь… А журналы мод мадам Оски сейчас принесёт из машины – чтобы тебе было легче вспоминать… Просто ничего не осталось – ты же сама не хотела много, и всё было там, в особняке…

– Спасибо, Эш, – Эливь рассматривала платья, брючный костюм, пальто, шляпку, сапожки и… бельё…

С размером Марис явно угадал. Но Эливь разглядывала вещи слишком напряжённо.

– Что-то не так? – спросил тревожно Эшер. – Тебе не нравится?

– Не знаю, – честно призналась Эливейн. – Я не помню… Не помню, что носила… И мне показалось, что платья коротковаты… – она взглянула на Мариса. – Но я видела медсестёр, людей на улице… Такую длину носят…

– Ты очень красивая, – взяв её за руки, проговорил Эшер. – Тебе идут короткие юбки, открытые плечи… Ты вспомнишь… И у меня осталось несколько наших фотографий. Правда, очень мало – только те, что я носил с собой. Они в машине. Я вечером принесу…

Эливь кивнула. Но в глазах её была грусть, а на душе тревожно. Отчего? Она не знала…

– 25 —

На прогулку в больничный парк супруги вышли под руку.

Эливейн, действительно, была чрезвычайно красива. Ровная, безупречно гладкая кожа и тонкие длинные пальцы. Серебристо-серые большие выразительные глаза, немного грустно, но и с искренним интересом глядящие из-под полей модной шляпки. Приталенное светлое пальто до колен, высокие сапоги на каблуке подчёркивали стройность фигуры. Походка была лёгкой и грациозной, словно у юной девушки.

Гуляющих было немного. Но каждый обернулся, провожая удивлённым, восхищённым или завистливым взглядом мадам Марис, неспешно идущую под руку со своим супругом.

Эшер с гордостью отметил про себя, что его жена будет признана одной из красивейших женщин. И заслуженно. Вон даже за оградой застыл на мгновение какой-то санитар, видимо, перебегавший по делам из одного корпуса больницы в другой. «Смотрите и завидуйте!» – торжествующе-злорадно подумал Марис.

А нанятый Эшерем фотограф в это время делал своё дело: оставаясь невидимым для Эливейн, он отщёлкал достаточное количество кадров, чтобы к вечеру смонтировать и парочку свадебных фотографий, и несколько штук разных других. Марис помогал активно: то смешил супругу, то удивлял каким-то рассказом, то снимал с неё шляпку, то снова возвращал…

– 26 —

Новый санитар освоился быстро. Видимо, опыт работы у него был, действительно, немалый. И личное дело Дениса Джоя явно чем-то положительным для медицинской службы привлекло внимание начальства, ведь не просто так зайти за контейнером с пробирками на платное отделение больницы вызвали именно Дэна: кто-то хотел увидеть нового работника больницы своими глазами.

Динаэль шёл чуть вразвалочку, как бы без особого интереса созерцая серый осенний двор клиники. Дин оказался неплохим актёром – его манеры точь-в-точь соответствовали поведению настоящего Джоя.

Держа под мышкой круглый блестящий металлический ящичек, Динаэль размышлял о том, кто и зачем желал посмотреть на нового санитара. Никого постороннего Дин не заметил: пожилая медсестра лаборатории, молоденькая помощница, уборщица, два врача с травматологического отделения, достаточно грубо ругавшиеся с завлабом из-за задержанных по каким-то причинам результатов анализов весьма уважаемых, как они заявляли, клиентов… Пожалуй, один из врачей и должен был взглянуть на Джоя, и оценить… Но для чего?..

Мысли Динаэля, неотступно возвращавшиеся к главному, страшному, случившемуся только вчера, были прерваны его вечным ощущением близкого или далёкого присутствия Эливейн…

Он чувствовал, что она здесь, рядом, Но теперь рядом вдруг стало почти осязаемым. Дин повернул голову в сторону больничного парка…

Эливь не видела Дениса Джоя, остановившегося с той стороны ограды. Да и не знала его. Ей и в голову не могло прийти обратить внимание на засмотревшегося на неё постороннего мужчину, ведь она была замужней женщиной… А Динаэль даже в мыслях не смел докучать ей своим присутствием: он не мог сказать ей правду о прошлом, ибо она бы не услышала его или, что ужасало, яд Авенезера немедленно убил бы её, достигни хоть одно слово правды из уст представителя её прошлой жизни сознания мадам Марис.

«Любимая, – пронеслось в голове Дина. – Я всё равно буду рядом… Я умру за тебя, если кто-нибудь посмеет причинить тебе боль… И я помогу тебе, когда ты поймёшь, что Марис чужой тебе человек… Ты уже в день нашей свадьбы чувствовала, какое желание загадать. А я посмел поправить тебя… Прости, я не смог уберечь тебя от этого ужаса…» Невозможно передать словами муки, терзавшие сердце Дина, но лицо Дэна Джоя сохраняло выражение некоторой грубоватой снисходительности к окружающим, а губы снова сложились в презрительно-нахальную полуулыбочку…

«Я должен найти способ создать новый не менее сильный, чем прежний, Оберег для нашего мира, – Динаэль продолжал свой путь вдоль ограды парка. – Пока я буду закрывать Границу сам… Но, когда мои силы иссякнут… Судьба нашего мира не должна зависеть от моих чувств, даже сильных… Это опасно для других… Так случилось сейчас… Хотя, конечно, Провидению лучше знать… Но…»

Джой снова на мгновение замедлил шаги. «Я усомнился в мудрости Высших Сил? – с ужасом подумалось Дину. – Ведь время уже убеждало меня, и не один раз, что человек может чего-то не понимать, но с точки зрения Небес… Думай, думай! – приказал он себе. – Ты Верховный Маг и ты муж Эливейн. Ты обязан защитить людей своего мира от Зла и ты обязан спасти любимую… Думай!»

Отчаяние накатывало на Динаэля. Но он своей железной волей брал себя в руки и заставлял смотреть на мир прямо, принимая всё, как есть, и оставаться самим собой – честным, преданным, смелым, терпеливым…

– 27 —

Фотограф выполнил свою работу на «отлично». Если профессионал и обнаружит подделку, то Эливейн и в голову не придёт сомневаться в подлинности снимков.

Эшер Марис, щедро расплатившись с фотографом, отправился к супруге в больницу.

А за окрылённым от полученного гонорара «мастером» невозмутимо последовали люди магната: оставлять в живых подобного свидетеля было не в правилах Мариса.

Потом наёмные убийцы с чувством выполненного долга вернулись в дом своего хозяина. А фотограф, вполне закономерно считавший себя мёртвым, вдруг почувствовал, как его тряхнули за плечо… Он со страхом приоткрыл глаза.