Текст книги "Легенда о Фейлель"

И Викторию и Веру Эйле представили будущим опекунам…

– 66 —

Марис заученно улыбался. На самом деле ему было глубоко безразлично, кого именно решит усыновить или удочерить Элиза.

Мадам Марис искренне надеялась, что сможет помочь девочкам, окружить их лаской и заботой, любовью и вниманием.

Дина и Дана старались держаться скромнее, боясь нечаянно выдать свои слишком противоречивые чувства, ведь сёстры Эйле видели этих людей впервые.

Джой стоял в стороне, искусно делая вид, что его всё происходящее вовсе не касается. Ну, или чуть-чуть, только как психолога мадам Марис…

– 67 —

– Ну, поехали домой? – нетерпеливо спросил Марис, когда основные вопросы показались ему решёнными. – Девочки готовы?

Его реплика относилась равно и к супруге, и ко всем остальным.

Заведующая вздохнула и посмотрела на Вику и Веру. Сёстры молчали.

Элиза шепнула мужу:

– Эш, ты устал, милый?.. Ты… какой-то резкий сегодня…

– Прости, – спохватился Марис. – Я, правда, устал… Последние дни были трудными на работе… Прости.

Элиза слегка улыбнулась.

– Верочка, Викуля, – она подошла к девочкам, взяла их ладошки в свои руки и посмотрела в их удивительного цвета глаза, – вас никто не торопит и не принуждает ни к чему… Решать вам… Просто так случилось – печально, немыслимо больно… Но… я могу лишь предложить вам жить дальше… в семье… Другой, не родной, к несчастью, по крови… Но обещаю, что буду заботиться о вас и… никогда не обижу… Вы не обязаны спешить и переезжать сейчас…

Вера тряхнула головой и остановила речь мадам Марис.

– Спасибо, – тихо сказала она. – Я верю вам… Мне кажется, что… вы… добрая…

– И… – закончила за сестру Вика, – … мы ещё не успели обжиться здесь… Так что, мы… можем сразу… поселиться в… в вашем доме…

В глазах девочек блеснули слёзы.

Каждый из присутствовавших в комнате понял по-своему. И только Джой, стоявший в стороне, знал ту боль, которая терзала сердца близняшек. Знал, ибо ощущал её сам. Чувствовал, каково это – смотреть в любимые, неповторимые, прекрасные глаза, быть рядом, дотрагиваться до родной руки и … не быть узнанным…

– 68 —

Несколько следующих дней прошли для Элизы и девочек в активном обустройстве на новом месте.

Комната, заранее приготовленная Марисами для будущего ребёнка, оказалась просторной, в три окна, выходящих в заснеженный сад. Светлые, бежевых тонов обои, лёгкие тюлевые занавески и плотные шторы – вот всё, что было подготовлено загодя. Более ничего покупать не решились, не зная точно, кого именно согреет эта комната. Теперь девочкам была предоставлена полная свобода выбора: они могли обставить помещение по своему вкусу и желанию.

Два дня Элиза с Верой и Викой ездили по мебельным салонам и прочим магазинам «Товаров для дома». Их сопровождал неизменный охранник. Мадам Оски помогала девочкам дома. Несколько раз наведывались социальные работники, в обязанности которых входил контроль над жизнью усыновлённых или взятых под опеку сирот. Регулярно являлся мистер Джой – его работа как психолога продолжала оставаться оплачиваемой и требуемой мистером Марисом. Понятно, что Денис ни словом, ни жестом не выдал своей заинтересованности в постоянном присутствии рядом с Элизой и двойняшками.

Ещё три дня девочки потратили на приобретение одежды и школьных принадлежностей. Пропустив две недели занятий, сёстрам Эйле предстояло продолжить обучение в одной из элитных школ города.

Наконец, снежным морозным утром Элиза отправилась провожать девочек на уроки.

– 69 —

Вера и Вика, тепло улыбнувшись мадам Марис и взявшись за руки, вышли из остановившейся возле школьного двора дорогой машины и зашагали к высокому крыльцу своего нового учебного заведения. Элиза помахала девочкам рукой.

Эшер обернулся на стук распахнутой двери.

Авенезер, не здороваясь и не произнося ни слова, прошёл к мягкому креслу возле окна и тяжело опустился в него.

– Что-то случилось? – спросил Марис.

– Будто бы и нет… – задумчиво ответил Колдун, – Но кое-что меня настораживает.

– Например?

– Во-первых, твоя жена выбрала девочек-близняшек. Подсознательно, конечно… Но мне это не нравится.

– Ты говорил, что у …них… есть дети. Но ты не говорил, что двойняшки.

– Тогда я и сам не знал. Есть дети – и ладно… Но есть и двойни. Старшие сыновья и младшие дочери.

– Они ещё и многодетные! – то ли презрительно, то ли досадливо усмехнулся Марис.

– Да, – проигнорировав тон собеседника, подтвердил Авенезер. – И младшие всего на пару лет старше сестёр Эйле.

– Ты полагаешь, что…

– Нет! – отмахнулся Авенезер. – Конечно, нет. Никто бы не позволил юным особам так рисковать, даже если бы в подобном риске был смысл. Они там вообще помешаны на помощи, поддержке, защите друг друга… А добровольно отказаться от магического дара, пусть и временно, просто для того, чтобы видеть мамочку, которая их не узнает… В конце концов, они же не безумцы… Но на всякий случай я проверил: твои подопечные не волшебницы и их фотографии на 95 % совпадают с тем старым изображением сестёр, что удалось найти корреспондентам. Это практически гарантия того, что наши Эйле – не подделка. Большего процента ожидать немыслимо…

– Ладно, – махнул рукой Марис. – А, во-вторых?..

Вера и Вика Эйле, молча стояли у доски, терпеливо ожидая разрешение сесть за парту. Приведшая новеньких в класс завуч представила девочек другим ученикам, пожелала им найти добрых друзей.

Ученики внимательно разглядывали сестёр. О них знали все: газеты, телевидение рассказывали о счастливом спасении уже много раз. Теперь «знаменитостей» можно было увидеть вживую.

Избалованные школьницы, дети из обеспеченных семей, оценивающе изучали новеньких. Досадно было одно: к внешнему облику двойняшек придраться оказывалось сложно – тонкий вкус и природное чувство моды Эйле были налицо. Каждая мелочь в их наряде, хотя и подчинённом строгим нормам школы, выглядела безупречно. Единственное, что позволяло попытаться отпустить шутку на счёт внешнего вида Виктории и Веры, было, пожалуй, то, что девочки подчёркнуто выделяли свою похожесть: они были одеты и причёсаны совершенно одинаково. Но в этом крылась и возможность дать суровый отпор насмешникам: нас двое, мы вместе, а вы всегда одиноки, а потому слабы…

Элиза вернулась домой. Сегодня весь её день принадлежал только девочкам: никаких других дел. Словно это её родные дети впервые пошли в школу…

Элиза поднялась в свою мастерскую. Она и не знала, что Эшер тоже дома. Она привыкла к тому, что у мужа очень много работы, и он всегда занят. Звонит ей узнать, как дела. И всё. Но её это не пугало. Ведь Эш помогает людям, как она считала. И потом, Элиза всегда чувствовала ЕГО присутствие, ЕГО заботу о себе. И сейчас она ощущала, что ОН тоже волнуется за девочек, за то, как сложится у них жизнь в новом коллективе…

– Во-вторых, – ответил Авенезер, – я, действительно, с каждым днём, с каждым боем устаю всё больше. Он изматывает меня не только своей силой, а своим… великодушием… Он щадит даже воинов противника, не говоря уже о своих солдатах. И создаётся впечатление, что прежний оберег их мира тает, но на его месте возникает нечто иное, пока не оформившееся, непонятное, но в будущем не менее крепкое. И подпитывается оно словно не из одного источника…

– Чёрт! – не выдержал Марис. – Здесь на меня и так ополчилась общественность, активисты, чтоб им пусто было, а там, оказывается, всё не так гладко, как нам надо… А как же твоя хвалёная мощь?!

– Я-то свою часть работы выполняю, – огрызнулся Колдун. – А вот ты всё возишься… почём зря…

Элиза приготовила чистый холст, взяла кисти…

Краски ложились точно и ровно: Вера и Виктория в новенькой школьной форме смотрели с портрета на художницу.

В мастерскую вошла мадам Оски.

– Замечательные девочки, – негромко сказала она, останавливаясь возле госпожи Марис. – И вы как-то сразу полюбились им. Мне даже кажется, что они готовы называть вас мамой…

Элиза тихо улыбнулась.

– Да, они славные. И им так одиноко, – она говорила печально. – Им не хватает материнской ласки… Сядут рядом со мной, обнимут и молчат… А я готова гладить их головки часами… И так на сердце щемит…

– Возишься… – передразнил Марис. – У неё всё не так, как у людей… Её вон вчера огорчило, что я дворника дураком назвал. А тот, видите ли, веник свой не мог с дорожки убрать, когда мы к дому подходили… А она так расстроилась, что скорее к себе ушла… Или вот пару дней назад… Забыл я цветок там какой-то привезти для её подопечной старушки из дома престарелых. Так она опять опечалилась… И всё… Весь запал ушёл: выбежала меня встречать счастливая, думал, что сейчас в объятиях задушит… Где там…

Авенезер недовольно хмыкнул.

– А ты не забывай, – сурово сказал он. – Это она забыла, а ты обязан помнить! У неё на уровне подсознания живёт расплывчатый образ того, кто всегда о ней помнит, кто каждую мелочь, с ней связанную, бережёт, для кого она всегда права и чиста… – Колдун помолчал. – И тот… после еды в зубах зубочисткой ковырять при ней не будет, – злорадно добавил Чародей…

– 70 —

Приближался Новый Год.

Элиза, девочки, мадам Оски и мистер Джой готовили праздник во дворе дома Марисов для детишек из небогатых семей с окрестных улиц. Эшер занимался своим бизнесом, делая вид, что крайне сожалеет о невозможности непосредственно принять участие в подобном действе.

В школе у Вики и Веры наладились отношения и с учителями, и с одноклассниками. Правда, близких друзей девочки себе не завели, но и врагов не нажили.

Преподаватели были довольны сёстрами Эйле, так как те показали неплохие знания по всем предметам. Только с информатикой у близняшек возникли проблемы: на первом же уроке девочки вообще отказались подойти к компьютерам… Школьный психолог немедленно переговорила с мадам Марис, ибо сочла боязнь электронной техники следствием недавно произошедшей с девочками трагедии. Элиза дома очень мягко попыталась объяснить Верочке и Викуле, что не стоит бояться клавиатуры и синего экрана… Через три дня сёстры Эйле справились на уроке с самостоятельной работой, а потом сами составили какую-то несложную программу и достаточно уверенно создали собственную веб-страницу.

– 71 —

– Виля, – как-то вечером печально спросила Элиза подругу, – как вы считаете, могу я уже обходиться без помощи психолога?

– Вполне, – ответила Оски, настороженно глядя на мадам Марис. – А что, господин Эшер хочет отказаться от услуг мистера Джоя?

– Нет, – грустно призналась Элиза. – Это я хочу.

– Зачем? – всплеснула руками Виля. – Мне думается, Денис хороший человек. И он – ваш друг. Правда! Я вижу… Но он другого круга. И, если его уволить, он не сможет приходить к нам. А это жаль…

– Так надо… – прошептала Элиза. – Так будет лучше… Оски пристально посмотрела на мадам Марис. Та отвернулась.

– Нет, милая моя, нет… – отчаянно заговорила Виля, снова заглядывая в глаза подруге. – А я-то, дура, думаю, что не так с моей госпожой!.. Послушай, Элиза, девочка моя милая. Ты молодая. Тридцать пять или семь, не знаю точно, но это неважно, не возраст… Ты любила, наверное, Эшера, вышла за него… Но всё изменилось – ты изменилась. И это не твоя вина. Тебе нужен другой. Эшер не для тебя. Ты тоньше, нежнее, чище…

Элиза отчаянно остановила Оски.

– Эшер – мой муж. Он любит меня, страдает. Я не могу его оставить. Я нужна ему. Без меня он умрёт! Я знаю!

Виля хотела возразить.

– Не спорь, – остановила её мадам Марис. – Я чувствую это! Мой муж страдает за меня. Не могу объяснить как, но я это ощущаю… А мистеру Джою я скажу после праздника: не хочу его огорчать – он радуется предстоящему мероприятию, словно ребёнок, – Элиза невольно улыбнулась.

Какая боль стояла в её глазах!..

– 72 —

Авенезер снова был в ярости.

– Поторопись, – сказал он Эшеру. – Кажется, что он рядом, и она уже тяготеет к нему…

– Моя жена изменяет мне, не успев даже выполнить свой супружеский долг? – съязвил Марис. – А он где? Под кроватью?

– Хихикать глупо, – холодно ответил Колдун. – Я опять проверяю всех вокруг. И начал с этого Джоя. Не нравится он мне… Но он чист… Твои телохранители тоже…

– 73 —

Огромная опушённая снегом ель вспыхнула множеством разноцветных огней. Дети ждали этого момента, громко кричали вместе с Дедом Морозом и Снегурочкой: «Раз, два, три – ёлочка, гори!» Но такого радужного многоцветья не ожидал никто, даже присутствующие на празднике взрослые. Элиза благодарно улыбнулась Джою – за иллюминацию отвечал он. Тот невинно развёл руками. Мадам Марис, однако, уловила в его взгляде нечто такое, что заставило больно сжаться её сердце, ведь именно сегодня Эшер, по инициативе своей супруги, сообщит Денису, что в услугах психолога его жена более не нуждается…

Дети веселились самозабвенно. И маленьким, и постарше – всем нашлись развлечения, конкурсы, призы и награды. А ещё были горячие пирожки, чай и конфеты. Потом, после песен и хороводов вокруг ярко блистающей ёлки, Дед Мороз каждому вручил подарок. И что самое замечательное – подарок именно тот, о котором мечтал получавший его. Элиза вновь с какой-то гордостью отметила, что Джой сумел выведать у каждого ребёнка его заветное желание, не ошибившись ни разу и не вызвав ни у кого ни малейшего подозрения…

– 74 —

Детвора расходилась по домам. Вера и Вика помогали упаковывать каждому гостинцы для домашних – сладости, пряники и печенье.

Мистер Марис уже собирался переговорить с Джоем, но из офиса позвонила секретарь и попросила магната срочно приехать: какие-то рабочие проблемы необходимо было разрешить немедленно. Эшер, извинившись перед супругой, помчался по делам.

Элиза собралась с силами и сама решилась поговорить с Джоем. Она и не подозревала, что это окажется так трудно, ведь накануне она весьма непринуждённо сумела объяснить мужу, что в услугах психолога более не нуждается. Мистер Марис согласился с женой, да и сам Джой давно утверждал, что мадам Элиза самостоятельно справляется со всем.

– 75 —

– Ну, как праздник, мадам Марис? – улыбаясь, спросил Джой, когда Элиза подошла к нему.

– Спасибо, мистер Денис, – ответила та, стараясь говорить спокойно. – Всё было замечательно! И что бы я без вас делала… – призналась Элиза.

Джой помолчал, глядя ей прямо в лицо. Они стояли одни, скрытые пышными еловыми ветвями, поблизости никого не было. В свете разноцветных огней карие глаза Джоя казались выразительнее и, как заметила Элиза, печальнее, чем всегда.

– Вы хотели мне что-то сообщить, мадам Марис? – уже без улыбки спросил Денис.

– Да, – с трудом проговорила Элиза. – Мистер Джой, вы талантливый психолог и просто очень хороший человек… – она тяжело находила слова.

Джой вдруг взял её за руку и заговорил негромко:

– Элиза, пожалуйста…

Она вздрогнула от его прикосновения, но не отняла свою ладонь от его пальцев. Она ощутила тепло его рук, но странное, необычное – словно кожа была холодна, а там, где-то внутри, билась и горела жизнь. Её почему-то не удивило, что Джой обратился к ней только по имени, что он прервал её речь.

– Элиза, – почти шёпотом говорил он, – я знал, что вы мне это вот-вот скажите: вам более не нужен психолог… И я знаю причину…

Мадам Марис испуганно смотрела на Дениса.

– Не бойтесь, – продолжал он. – Никто не узнает… Но… Пожалуйста… – и она почувствовала мольбу в его голосе. – Пожалуйста, не спешите… Я уйду. Но я всегда буду рядом. Пока бьётся моё сердце… Вы честная и чистая… Но подумайте: нельзя построить семейное счастье… без любви…

Элиза была в смятении. Джой всё знал! Он обо всём догадался! Но как? Ведь она ничем ни разу не выдала себя… Знала только Оски. Но Виля не могла предать свою госпожу и подругу.

– Не спрашивайте меня, – отчаянно проговорил Джой. – Я не могу вам сказать, почему я догадался… Не могу… Решать вам. Только вам… Но я буду ждать… Хоть всю жизнь…

– Мой муж любит меня, ему больно за меня! – отчаянно произнесла Элиза. – Я это чувствую… Не знаю как…

Она увидела ужас в глазах Джоя. Он будто окаменел.

– Конечно, – голос его стал хриплым. – Конечно… ваш муж любит вас…

Они молча смотрели друг на друга. И Элиза окончательно и бесповоротно поняла, что её сердце навсегда принадлежит именно Джою, но она никогда не сможет бросить Эшера, потому, что он – её муж, и муж не может без неё…

– Прости, Дэн, – прошептала она. – Я не хотела причинить боль никому… Тем более тебе… Я надеялась, что это… только у меня…

«Дэн». Так близко… Почти «Дин».

– Я буду ждать, – тихо повторил он, закусил губу и, отпустив её руки, медленно пошёл прочь.

Что-то до боли знакомое увиделось Элизе в этой прикушенной губе, в медленной походке. Сердце защемило. Но вспомнить она ничего не смогла.

– Прощай, единственный мой, – прошептала она.

Её никто не мог услышать. Но Джой вдруг обернулся, и тень улыбки скользнула по его губам. И ей почудилось, что он ответил:

– Пусть так… Я всегда считал, что меня не интересуют женщины, а оказалось, что одна из них стала мне дороже всех на свете… Знай – я всегда рядом….

– 76 —

Динаэль пересёк Границу. Здесь его уже ждали. Настоящий Денис Джой после получения информации о последних событиях был отправлен к себе домой: ему предстояло следующие пару дней спокойно встречаться с друзьями и выйти на дежурство в клинику. Дэн уже освоился и с волшебным способом передачи сведений, и с необычным мгновенным перемещением в пространстве, тем более, что он не напрасно доверял Верховному Магу: тот оказался человеком честным, аккуратным и чрезвычайно талантливым – даже родные дочери не догадались о подмене, хотя чаще всего видели перед собой отца, а не санитара из городской клиники.

Дин должен был успеть на детский праздник в Зелёную Долину: нельзя было позволить детворе остаться без ежегодного великолепного фейерверка. Динаэль понимал: какие бы беды ни случились, какие бы несчастья ни нарушили мирную жизнь, нельзя оставить без радости, без ожидаемого чуда детей. И если он посмеет не исполнить то, что делал в каждую рождественскую ночь, если он позволит себе не расцветить небо яркими огнями, то именно Эливь, его единственная и неповторимая Эливь, его Чудо, его Любовь, будет опечалена более всех…

Элиза с девочками вернулась домой. До полуночи оставалось чуть более трёх часов. Надо было приготовить праздничный стол, украсить комнату и самим одеться парадно: встреча Нового Года казалась мадам Марис волшебной, а потому ей не хотелось омрачать праздник другим своими проблемами. Но на душе у Элизы было холодно и больно.

Дин улыбался, говорил, что всё хорошо, насколько, конечно, может быть хорошо в трудное военное время. Он встречал знакомых ребятишек и ласково шутил, играл с ними. Внуки, соскучившиеся по деду, следовали за ним по пятам. И Дин занимал малышей весёлыми поручениями. Взрослые подыгрывали ему, хотя все прекрасно понимали, насколько тяжело сэру Фейлелю встречать Новый Год вдали от супруги…

У Элизы немного болела голова, но она не подавала виду, что её что-то беспокоит. А в сознании звучали тихие слова Дэна: «…Ваш муж любит вас… Я буду ждать… я всегда буду рядом… Пока бьётся моё сердце…»

Почему? Зачем? Ведь она так была уверена, что это только её боль! А теперь что? Муж страдает из-за неё. Она не может вспомнить, как любила, не может полюбить Эша снова. А Дэн? Жил себе спокойно, имел друзей и… любовников. Сегодня же ушёл с такой раной на сердце, которую не залечит даже время…

Может ей попробовать… перешагнуть через что-то в себе? Ведь бывает, что человек не помнит и вдруг – эмоциональное напряжение или нечаянный жест… Любовь… ведь это всё вместе: и духовное, и телесное… Может, она вспомнит… в постели… рядом с Эшем… вспомнит, как любила… и чувство вернётся?..

Подсознание говорило ей: «Нет. Ты любишь другого…» Но она ощущала боль мужа и считала, что это страдания Мариса… Она не смела отвернуться от него, не испробовав все способы вернуть любовь… Её мучило это решение, но иначе она не могла…

Динаэль знал Эливейн, знал её чистое и верное сердце, знал её способность к самопожертвованию… Потому он пришёл в ужас, когда услышал, что она чувствует боль мужа за себя… Его боль…

Но мужем она считает другого! И он, Дин, не может сказать ей правду, не может, ибо своим признанием убьёт её…

И Динаэль знал, что душа Эливь, вопреки сознанию и расчётам Авенезера, безошибочно нашла в совершенно чужом ей мире того, кому уже давно отдано её сердце! Даже Элиза, лишённая памяти о прошлом, полюбила именно Дэна-Дина…

И сейчас Динаэль чувствовал ЕЁ боль. Как всегда чувствовал всё, что связано с любимой. И понимал, что вот-вот может произойти самое страшное, ибо честная и преданная Элиза попытается ухватиться за любую соломинку, желая спасти страдающего, как она считает, по её вине Эшера Мариса. И Дин понимал, что соломинка эта находится в супружеской постели…

– 77 —

В половине двенадцатого Элиза вышла к столу. Вера и Вика уже спустились в гостиную. Марис поспешно вошёл в комнату – он только что вернулся, и от него веяло морозной свежестью.

– Ты очаровательна сегодня! – восхищённо проговорил он, взяв Элизу за руку.

– Какие у тебя горячие руки… – рассеянно сказала супруга. Эшер внимательно посмотрел на жену.

– Ты устала, милая, – заботливо произнёс он.

– Прости, – ответила та. – Наверное… Она помолчала, но потом решилась объяснить.

– Просто сегодня… после праздника… когда я попрощалась с господином Джоем… – сказала Элиза, – мы… пожали друг другу руки… Его рука была холодной, словно… словно… латексная перчатка у хирурга… А ты тоже с мороза, но такой горячий… Извини… – она смутилась.

– Я горячий, – весело согласился Марис. – Потому что я люблю тебя. И меня греет твоя любовь. Ты ведь любишь меня?

И Эшер заглянул ей в глаза.

– Конечно, – прошептала Элиза.

Марис вдруг наклонился к её губам и поцеловал.

Она вздрогнула, но не отклонила головы. Только тихонько сказала:

– Девочки смотрят… Эшер весело подмигнул Вере и Вике.

– Вы ведь на нас не сердитесь? – ласково улыбнулся он.

– Нет, сэр, – в один голос ответили двойняшки. Но Элизе показалось, что девочкам стало жутко не по себе.

– Давайте садиться за стол, – предложила она. – До Нового года почти не осталось времени…

Динаэля словно ножом полоснуло по сердцу. Он понял, что это… Это – Элиза позволила Марису поцеловать себя в губы…

– 78 —

Вера и Вика отправились в свою комнату около часу ночи. Элиза и Эшер остались вдвоём.

Марис уже радовался в душе: его дело тронулось с мёртвой точки. Он понял, что Элиза решилась. Чем она руководствовалась – для Эшера не имело значения. Ему был важен только результат. И он предвкушал в ближайшем будущем свою победу. Победу в постели и в жизни.

Немного огорчало его одно: это произойдёт явно не сегодня. Хотя Элиза и не хотела показывать, что ей не очень хорошо, даже скупой на сочувствие Марис заметил, что той нездоровится.

– Милая, – нежно произнёс он, – ты утомлена… Я не обижусь… Отдохни…

Элиза благодарно посмотрела на Эшера.

– Спасибо, – ответила она. – Правда, немного болит голова. Мне, наверное, надо поспать. И, если ты не возражаешь, завтра я съезжу за город, покатаюсь верхом по лесу, подышу свежим воздухом…

– Конечно, любимая, – Эшер помог супруге выйти из-за стола. – С Новым годом. И с нашим новым счастьем, – сказал он. – Я чувствую, что оно уже рядом…

Марис улыбнулся и снова поцеловал Элизу в губы. Она не ответила на поцелуй, но и не уклонилась от него… Эшер ликовал…

У Дина снова на миг перехватило дыхание. Но он ничем не выдал своей боли…

– 79 —

Элиза долго не могла уснуть. Глаза её слипались. Голова немного болела. Но сон никак не хотел подарить ей покой.

Перед её мысленным взором вставали странные видения: то заснеженные поля, окаймлённые опушёнными белыми хлопьями мохнатыми елями; то блистающее яркими солнечными бликами море, зеленоватыми волнами накатывающееся на песчаный берег где-то далеко внизу, под обрывом; то высокие скалы и горные хребты, словно разрезанные пополам величественным грохочущим водопадом; то утопающие в зелени садов деревни над тихой гладью неширокой равнинной реки, на правом берегу которой виднелась красная черепичная крыша дома с башенками…

Элиза никак не могла вспомнить, видела ли она эти места на самом деле или где-нибудь в кино, на фотографиях, просто в своём воображении…

Потом в полудрёме она видела лица: знакомые и те, вспомнить которые никак не могла. Одни очертания были резкими и яркими, другие размытыми и туманными… Но ни одного имени, ни одного события, связанного с этими людьми не нашлось в сознании Элизы…

Наконец мадам Марис уснула…

Динаэль, дождавшись, когда в доме всё стихло – уснули внуки, отправились по своим комнатам невестки, Галаны и сыновья отбыли на Границу – тихо вышел на улицу и быстрыми шагами спустился к мосту: Верховный Маг должен был сделать многое и немедленно. Война шла жестокая. Пока удавалось не пропустить Темноту на территорию их мира. Но Оберег слабел. Новый, о котором говорил Оянг, ещё не оформился и не окреп. Но это была уже надежда. И Динаэлю надо было как можно скорее выяснить, что именно питает новый Оберег, что даёт ему силы и чем можно ускорить процесс его формирования. А в волшебной библиотеке на столе Фейлеля уже лежал древнейший фолиант, найденный всего сутки назад на раскопках в Южных Горах, – «О сильнейших магических оберегах и их создании»…

Дин прилёг на кожаный диван в библиотеке. Он, действительно, очень устал. Пока древняя книга, хотя и чрезвычайно ценная, не дала ответа на волнующие Верховного Мага сегодня вопросы. Единственное, что он уяснил, так это то, что Оберег, созданный из чувств, может быть заменён только аналогичным, то есть сотворённым тоже из духовной сферы…

В полудрёме Динаэль видел Эливейн. Её побледневшее лицо, печальные глаза. Дина тревожило то, что он сам сказал Элизе: «Ваш муж любит вас…» Да, это было лишь повторением слов, произнесённых самой мадам Марис. Но это была и правда – правда настоящего и правда из прошлого, из того прошлого, что Эливь забыла под воздействием Яда… И Дин корил себя за неосторожность – а вдруг любимой станет хуже…

Наконец Динаэль уснул…

– 80 —

Сон, приснившийся Элизе, не был ей понятен. Конечно, как и любой человек, она не помнила весь сон, только отдельные образы, отдельные моменты…

Элиза видела во сне мальчика, малыша с ясными глазами цвета моря в солнечный день и с мягкими светло-рыжими кудряшками. Он улыбался ей немного грустно, но по-доброму…

Проснувшись, Элиза вспомнила, что уже видела во сне этого малыша, прежде, в больнице, в ночь после того, как узнала, что у неё случился выкидыш… Но тогда, видимо, её сознание было полно ужаса от того, что она не узнаёт ни людей, ни предметов, что она забыла всё – и своё имя, и своих родных и друзей, и свою прошлую жизнь… Теперь Элиза точно знала: это её малыш. Тот самый, не рождённый. Он где-то рядом, его душа летает близко от неё. Он хочет ей что-то сказать. Может, просто утешить… Доброе милое родное существо! Ни на кого не похожее… Наверное потому, что просто является воплощением света…

Динаэль видел во сне малыша с ясными глазами цвета моря в солнечный день и с мягкими светло-рыжими кудряшками. Проснувшись, Дин точно вспомнил, что видел во сне этого мальчика прежде – накануне страшных событий, перед похищением Эливейн… Теперь Верховный Маг знал, кто этот маленький человечек, и понимал, что не рождённый ребёнок вновь о чём-то предупреждает отца. Но о чём? Малыш улыбался. Но его улыбка была печальной… Дин понял, что хорошо будет, но когда и какой ценой?…

– 81 —

Элиза поднялась с постели и накинула халат.

За окнами светило морозное солнце. Погода была по-настоящему зимней.

Мадам Марис вышла из своей спальни.

Часы пробили половину одиннадцатого утра.

Служанка доложила, что хозяин ещё спит, а девочки встали около десяти. Элиза направилась в комнату к сестрам Эйле.

– Доброе утро, мадам, – как-то поспешно проговорили Вика и Вера.

– Доброе утро, девочки, – улыбнулась Элиза и внимательно вгляделась в лица близняшек.

Те молчали.

– Наверное, мне стоит извиниться перед вами за вчерашнее, – проговорила Элиза. – Мы с мужем вели себя нескромно.

– Нет-нет, – испуганно возразила Вера. – Вы тут ни при чём… И… папа часто целовал маму… при нас… Только…

Элиза настороженно смотрела на девочек.

– Только… – продолжила за сестру Вика, – это было как бы само собой разумеющееся… Ну, папа не мог не поцеловать маму… И всё… А вчера… у вас… как-то неожиданно… я не знаю, как объяснить.

Элиза вздохнула.

– Не надо объяснять, – негромко ответила она. – Я понимаю… о чём вы говорите… И больше не будем об этом, пожалуйста…

Девочки кивнули.

– Какие планы на сегодня? – уже улыбнувшись, осведомилась Элиза.

– Можно погулять? – спросила Вика.

– Можно, – кивнула Элиза. – А кто хотел покататься верхом? Вы же говорили, что любите лошадей и хорошо сидите в седле?

– Да! – воскликнули обе девочки.

– Тогда завтракаем и одеваемся. Одежду для верховой езды возьмёте пока мою. Договорились?

– Спасибо, ма… мадам, – Вера порывисто обняла Элизу. Та, счастливо улыбаясь, прижала к себе обеих девочек.

– Милые мои, – проговорила она. – Как же я люблю вас! Вы мои родные. Понимаете?

– Да, – едва слышно прошептала Вика.

– 82 —

Лес, усыпанный мягким пушистым снегом, искрящимся под лучами яркого январского солнца, напоминал сказку. Лучистый шёл резвым галопом впереди, взрезая гладкую пелену сильными стройными ногами. Чуть отстав от Элизы, скакали Вера и Вика на более спокойных лошадях. Прогулка длилась уже около часа. Шаг сменялся рысью, рысь – галопом. Ехали то молча, любуясь окружающей красотой и тишиной, то весело беседуя и наслаждаясь ощущением свободы, даруемой только гармоничным слиянием человека с миром величественной природы.

Выехав на берег широкой, закованной в толстый лёд реки, путницы остановились. Великолепие снежного мира потрясало воображение. Ни души вокруг. Только блистающая белоснежная равнина и вековые деревья в шапках искристого снега.

– Чудо! – проговорила Вера. – Это настоящее чудо!

Элиза вдруг побледнела. Боль сжала ей виски. «Ты чудо… Моё Чудо…» – застучали в голове слова. Голос казался знакомым… Но кто?.. Где?.. Когда?.. При каких обстоятельствах?…

Видимо, мадам Марис покачнулась.

– Вам плохо? – испуганно воскликнула Вика, готовая спрыгнуть прямо в сугроб.

– Нет, нет, – поспешила ответить Элиза. – Всё в порядке… Наверное, свежий воздух… Голова немного болит…

– Давайте возвращаться, – тихо предложила Вера.

– Пожалуй, – заставила себя улыбнуться Элиза. – И простите, девочки. Мне не хотелось портить вам прогулку.

– Мы очень хорошо покатались, – хором заверили близняшки. – Правда-правда…

Динаэль был на заседании Военного Совета, когда почувствовал боль – Эливь больна… Там, в том мире, много болезней… Но что случилось именно с любимой?..

Прервать Совет было невозможно – Верховный Маг обязан защищать свой мир… И Дин продолжал доклад о планах обороны и о необходимости в ближайшее время закрыть Переход…