Текст книги "Легенда о Фейлель"

– 83 —

К вечеру Элиза слегла с высокой температурой. У неё ныло и болело всё: голова, руки, ноги, тело. Вызванный на дом врач поставил самый обычный для зимы диагноз – грипп.

Мадам Оски дежурила у постели больной. Девочек отправили спать, несмотря на их активное желание помочь. Марис старательно играл роль расстроенного и встревоженного супруга: он присаживался возле Элизы на табурет, брал её за руку, гладил по голове, всячески выказывал заботу. Но на самом деле только мешал, так как понятия не имел, как и чем снять температуру или уменьшить боль. Его движения оказывались нелепы и неловки. Вскоре Виля уговорила его заняться какими-либо иными делами, пообещав, что не отойдёт от госпожи ни на шаг.

Элиза лежала тихо. Щёки горели неестественным румянцем. Иногда она что-то шептала в полубреду, но что именно – разобрать было невозможно.

К утру стало чуть легче: температуру удалось слегка понизить. Элиза задремала. Оски вышла из спальни госпожи.

Динаэль весь вечер и почти всю ночь просидел над древним фолиантом в библиотеке. Зато к утру он нашёл многое из того, о чём даже не мечталось ему в последнее время. Теперь он был спокоен: план по защите мира от Зла, составленный накануне, обещал надёжность Границы, и появилась возможность вернуть Эливейн домой… Правда, не в одночасье. И цена была высока. Но это не пугало Дина…

– 84 —

В гостиной сидели Вика и Вера. Из кабинета Мариса доносился звук шагов – Эшер ходил по комнате из угла в угол. Услышав голоса из-за приоткрытой двери, он вышел к мадам Оски и девочкам.

– Ей чуть легче, – сообщила Виля. – Сейчас она спит.

– Врач сказала вчера, что утром пришлёт медсестру взять кровь на анализ, – вспомнил Марис.

Оски вздохнула.

– Может, пригласить кого-то из клиники? Кого-то, кого мадам Элиза знает, – задумчиво проговорила она.

Марис вопросительно взглянул на служанку жены.

– Простите, сэр, – пояснила та. – Дело в том, что мадам бредила, что-то говорила. Но очень неразборчиво… Но я поняла отдельные фразы.

Оски помолчала, собирая воедино то, что ей удалось разобрать, и медленно произнесла:

– «Нет… Я не знаю этих людей… Я не помню… Пусть меня не трогают… чужие… только свои… не помню… свои…»

– Пожалуй, надо вернуть и этого Джоя, – решил Марис. – Пусть ещё позанимается с ней.

– Вы уволили психолога? – спросила Оски, хотя знала ответ заранее.

– Это была идея Элизы, – отмахнулся тот. – Напрасно я с ней согласился.

Девочки переглянулись. Но на них не обратили внимания.

– Руки… – шепнула Вера.

– Холодные, как перчатки хирурга… – подхватила Вика.

– Мы – слепые идиотки! – сестры ошарашенно смотрели друг на друга.

Ранним утром Динаэль заменил Дениса. Джой не расспрашивал о причинах внезапной перемены планов – военные события требуют быстрой реакции, а работа в тылу противника тем более…

– 85 —

Марис послал шофёра за мистером Джоем, благо тот с утра должен быть дома, а на дежурство санитару выходить в следующую ночь.

Приехавшая по назначению врача медсестра не смогла, как и предполагала мадам Оски, взять у Элизы кровь для анализа. Больная сказала НЕТ, и лицо её выражало явное смятение, а взгляд начинал вызывать у Эшера опасения: не пора ли пригласить психиатра?

Но проблема разрешилась гораздо быстрее и легче, нежели опасался Марис. Вскоре доставленный к мадам Элизе Джой невозмутимо окинул чуть презрительным взором неудачливую медсестру, молча взял у неё иглу и пробирку и прошёл в спальню больной.

Элиза лежала с закрытыми глазами. Волосы разметались по подушке. Щёки пылали.

На звук тихих шагов она подняла воспалённые веки.

– Вы? – едва слышно спросила она. Дин ощущал её боль: и физическую, и душевную.

– Простите, Эль… – он не договорил имя. – Я не посмел бы прийти, но меня попросил мистер Марис.

– Эш? – удивилась Элиза. – Но зачем? Денис-Дин опустился на край постели.

– Точно ещё не знаю, – негромко говорил он. – Но, видимо, вы бредили, просили не подходить к вам кого-то, не трогать вас незнакомыми чужими руками. А сейчас не дали медсестре взять у вас кровь для анализа… И мистер Марис забеспокоился…

Элиза молчала. На её гладкий лоб легла страдальческая складка.

– Простите меня, Дэн, – проговорила она. – Кажется, я приношу всем только тревоги и страдания… И Эшу, и вам…

Джой улыбнулся. Странно знакомой показалась Элизе эта улыбка. Странно знакомой, как прежде закушенная губа – до сладкой боли, до неясной тоски, до невыразимой призрачной надежды…

– Всё будет хорошо, – сказал он. И опять что-то тёплое и давно забытое легло на сердце Элизы.

– Вы позволите? – он осторожно взял её руку.

Его пальцы были так же странно прохладны, как на празднике. Только теперь на нём действительно были тонкие резиновые перчатки.

– Да, – проговорила она. – Конечно… Анализ…

Стоящие в дверях Эшер, девочки, Оски и медсестра, видя, что всё идёт гладко, тихонько вошли в спальню. Дэн сидел к ним спиной, поэтому они не видели, как он набирал в стеклянную трубочку кровь.

Потом Джой встал, протянул медсестре заполненную пробирку и неспешно стянул с рук стерильные перчатки.

– Давайте, я выброшу, – Вера взяла скомканную резину.

– Спасибо, – кивнул Денис. – Можно мне помыть руки? – добавил он. – А то перчатки оказались слишком сильно просыпаны тальком.

Его пальцы, и, правда, были словно припудрены.

Вера провела Джоя в ванную комнату. Тот молчал, внимательно наблюдая за её действиями.

Зашумела льющаяся из крана вода. Джой взял в руки мыло. На белом куске остался маленький красный след. Дин перехватил взгляд Веры.

Они были одни.

– Прости нас… – прошептала девочка. Дин внимательно смотрел на дочь.

– Мы совершили непростительную глупость, – продолжала Дана. – И вообще… Мы не узнали тебя… Это… мама… Она сказала, что… руки у Джоя… холодные, словно в латексных перчатках… Только вчера вечером мы поняли…

Дин улыбнулся.

– Это хорошо, – сказал он. – Хорошо, что поняли… неосторожность своей затеи. И хорошо, что не узнали меня. Потому что узнайте вы – может догадаться и другой…

Он нежно обнял дочь.

– Теперь будьте готовы вернуться домой. Мне легче это устроить, раз вы уже сами поумнели, – усмехнулся Дин.

– Папа, – едва слышно спросила Дана, – а почему у тебя кровь на пальце? Ты же в перчатках был.

– Так надо, – серьёзно ответил Динаэль. – А подробнее – не сейчас. Нет времени.

– А мама? – испуганно прошептала Дана.

– Всё будет хорошо, – ответил Дин.

И девочка вдруг почувствовала, что у неё за спиной словно выросли крылья. Ведь отец сказал, что всё будет хорошо. А отцу они всегда верили…

– 86 —

Болезнь жены оказалась крайне некстати для мистера Мариса. Новый год у магната начинался трудно: общественность ополчилась на промышленника и миллиардера. Со всех сторон на него сыпались жалобы, в суды подавались иски от несправедливо уволенных рабочих и сотрудников, от обманутых клиентов и партнёров, договоры с которыми были нарушены по вине фирм Мариса. Кроме того, организации по защите окружающей среды имели к владельцу крупных заводов немалые претензии… Поэтому-то и торопился магнат открыть для себя путь в другой мир. Поэтому и заключил союз с Колдуном Авенезером. Поэтому так важно ему было именно сейчас проявить особое внимание к Элизе, окружить её любовью, добиться, наконец одной единственной цели… А на решение всех проблем сразу ни сил, ни времени не хватало…

Марис обрадовался, когда Джой явился по первому зову и не стал строить из себя оскорблённого: уволили, мол, а теперь зовёте… И дав психологу строгие инструкции, – за соблюдение которых пообещал ещё и хорошие премиальные, магнат погрузился в решение проблем рабочих. Тем паче, что падкие на сенсации представители средств массовой информации уже кружились, как стая ворон, над домом Мариса.

Следуя предписаниям своего босса, Джой должен был ежедневно, исключая дни своих дежурств в клинике, проводить ненавязчивые беседы с мадам Элизой, в результате которых у той в сознании закрепится уверенность в безмерной любви к ней супруга… Подобные рекомендации, разумеется, не противоречили желаниям Дениса-Дина. Но Динаэль понимал: процесс восстановления памяти о прошлом, процесс, описание которого ему удалось найти в древней книге, процесс, начало которого было положено смешением отравленной крови одного из любящих с чистой второго, – этот процесс потребует времени. И, если разум Элизы возьмёт на какой-то миг верх над сердцем Эливь… то мадам Марис выполнит свой супружеский долг… и ему, Динаэлю Фейлелю, не суждено уже будет видеть и обнимать милую и единственную – он будет мёртв… Но гибель не страшила Дина: он страдал только за Эливейн, за её боль и горе, когда она всё вспомнит, когда вернётся домой к детям и внукам, к родным… но без любимого. Нет, она никогда не узнает, почему он не смог выжить: война есть война… Но её боль от этого не станет меньше… А дать умереть ей – такого Дин не мог бы позволить никогда…

– 87 —

Авенезер всецело ушёл в военные действия. Противник оказался настолько силён и изобретателен, что у Колдуна практически не оставалось ни одной свободной минуты. И что особенно злило Чародея – он так и не знал, откуда появляется Верховный Маг.

А Динаэль успевал многое. Авенезеру даже в голову не пришло, что у него под самым носом почти ежедневно действует никем не узнанный враг. Дин-Денис приходил к мадам Элизе. Динаэль с Шенгеем готовил эвакуацию девочек. Мистер Фейлель наладил связь и вёл переговоры с Советом Магов Иного Мира, мира, из которого некогда удалось бежать Авенезеру, осуждённому там за свои тёмные деяния. Динаэль разработал систему закрытия Перехода, и теперь Хаим ждал только приказа Верховного Мага. Наконец, Объединённая Армия под предводительством Арона Гимада и сэра Фейлеля была готова дать решающий бой силам Авенезера.

– 88 —

Элиза постепенно поправлялась. Жар спал на пятые сутки. Температура ещё держалась, но не поднималась выше 38 градусов.

О больной заботились мадам Оски, Вера и Вика. Марис старательно справлялся о самочувствии супруги по телефону, забегал в её спальню на несколько минут перед работой и поздно вечером, извинялся, что так много проблем, не позволяющих ему быть рядом с женой, казался очень усталым и расстроенным. Элиза прощала его и искренне переживала, потому что видела, как он измучен. И чувствовала боль мужа, считая это болью Эшера…

Денис Джой являлся регулярно, держался весьма сдержанно, но на мадам Элизу оказывал явно положительное действие. Со стороны всё казалось крайне обыденным: он просто сидел на стуле возле её постели и негромко беседовал с госпожой. Но тревога исчезала из её взгляда, она начинала улыбаться и верила в то, что всё происходящее прекрасно.

Удивительно спокойно мадам Марис перенесла весть о том, что у Веры и Вики нашлась родная тётушка. Вскоре за девочками приехала пожилая дама на личном авто и с личным шофёром, сердечно поблагодарила хозяев столь гостеприимного дома и выразила своё искреннее уважение господину Марису, о котором, к несчастью, ходят дурные слухи, но она теперь подобным сплетням верить не будет, ибо в этом доме так тепло были приняты её бедные племянницы.

– Я искренне рада, – призналась на прощание вставшая с постели проводить девочек госпожа Элиза, что у Веры и Виктории нашлись родственники. Ведь какие бы нежные отношения ни завязались у нас… роднее тех, кто связан кровными узами, не бывает… И, пожалуйста, мадам Вивьен, не стесняйтесь и приезжайте в гости с девочками. В этом доме вам всегда рады.

– Спасибо, – проговорила тронутая до слёз «тётушка» сестёр Эйле.

– И мы всегда рады будем видеть вас у себя.

Вивьен Койль мужественно доиграла свою трудную роль и позволила себе разрыдаться, только когда села с девочками в машину, а молчаливый и строгий шофёр Шенгей захлопнул за ними дверцу и, заняв своё водительское место, выехал со двора дома Марисов.

– Вы, действительно, замечательно справились, мадам Элиза, – сказал достаточно громко Джой, провожая госпожу в её комнату после отъезда близняшек. – Так спокойно и трогательно проводили девочек. Они запомнят и вашу доброту, и то, что вы не создали им лишних трагических переживаний.

– Я, правда, рада, что у Веры и Вики нашлась родная душа, – улыбнулась Элиза. – Хотя я полюбила их так, словно… они мои дочери…

– 89 —

Элиза была уже практически здорова. Она рисовала, когда горничная доложила о приходе мистера Джоя.

Дениса провели в мастерскую. Он поклонился Элизе и остался стоять на пороге. Служанка вышла.

Мадам Марис долго, молча, смотрела на Джоя. Тот тоже не говорил ни слова: он ждал её решения.

– Возможно, вы будете сердиться на меня, – опустила глаза Элиза, – но я считаю, что нам не стоит более видеться.

Джой только кивнул.

– Я замужем! – отчаянно прошептала мадам Марис. – Я знаю: я выходила замуж по любви! И муж меня любит. Я не могу его предать… Я должна попытаться… вспомнить…

Денис не тронулся с места – он чувствовал её боль.

– Я никогда не буду сердиться на вас, Эль… Элиза, – тихо и нежно проговорил он. – Я никогда не посмею настаивать на чём-то против вашей воли… И мне невыносимо видеть, как вы страдаете. Страдаете из-за меня… Любое ваше решение для меня всегда правильно… Я не хочу, чтобы вы страдали… более… потом…

Они снова стояли молча. Им хотелось броситься навстречу друг другу, замереть в объятиях и не расставаться. Но оба не смели этого сделать – у каждого были на то веские причины; непреодолимые преграды разделяли их в этот миг: долг, совесть, любовь, жизнь и смерть сплелись в причудливый, страшный, гибельный ком…

– Я всегда буду рядом, пока бьётся моё сердце, – как эхо повторил Джой. – И… прощай, единственная моя, – беззвучно закончил он, так знакомо закусил губу и быстро вышел из комнаты.

Элиза опустилась на кресло.

Да, она любила! И любила не Эшера Мариса. Но она дала себе слово испробовать все шансы, чтобы попытаться возродить несправедливо, как она считала, забытое чувство к Эшу…

– 90 —

Дана и Дина сидели на стульях в центре гостиной. На них были устремлены внимательные и тревожные взоры всех домашних: Эрка и Ривы, Эля и Аси, Ала и Эди. На удобном диване возле окна слушали рассказ девочек Вивьен и Ролив Койль. Спали в своих постельках только маленькие Рава, Элли и Аллар. И отца не было дома – он остался там, в Другом Мире, рядом с мамой.

Ни слова укора не услышали девочки в свой адрес: если отец не счёл необходимым бранить дочерей, то остальные просто и представить себе не могли, как можно с ним не согласиться…

Дана и Дина рассказывали подробно, событие за событием, слово за словом всё, что увидели и услышали в том мире, всё, что их удивило, поразило, огорчило или обрадовало, всё, что было связано с мамой…

Когда Дана поведала о разговоре с отцом-Джоем в ванной комнате, не упустив ни одной даже самой, казалось бы, незначительной детали, Эди нахмурилась. Но заметил это только Алуан.

– Что-то тебя тревожит? – шёпотом спросил он супругу.

– Не знаю… – призналась та. – Но поговорим потом… Если и есть… нечто, то отец, видимо, не хотел бы, чтобы об этом знали…

– Но главное, – подвела итог Дана, – папа сказал, что всё будет хорошо!

– Значит, мама вернётся! – поддержала сестру Дина. – Просто это вопрос времени…

Радостные восклицания, вздохи, полные надежды…

Ал незаметно для остальных бросил взгляд на Эди.

– … и цены, – горько, только для ушей мужа, закончила она высказывание младшей сестрёнки.

– 91 —

После трагичного утреннего разговора и прощания с мадам Марис на суточное дежурство в клинику вышел настоящий Денис Джой. Его миссия была окончена. Он не был себялюбив, но гордился тем, что судьба дала ему шанс помочь добру. Помочь в прямом смысле этого слова, ибо под его прикрытием один очень достойный человек, каковым Дэн считал Динаэля Фейлеля, смог создать защиту для своего мира, защиту от Зла, готового нарушить гармонию и свет там, где это великолепие душевной чистоты оставалось великой и реально существующей ценностью.

Динаэль на несколько минут оказался у себя дома. Только обнять родных и поцеловать внуков. Время не ждало – приближался час решающей битвы.

Дин заглянул в библиотеку – хотел кое-что уточнить в древнем фолианте. Здесь его и застала Эди.

Динаэль посмотрел в глаза дочери и, вздохнув, сказал:

– Думаю, что Дана и Дина, талантливые рассказчицы, не упустили ни одной мелочи… Надеюсь, кроме тебя никого не… не насторожила… эта… капля?

– Никого, – кивнула Эди. – Пока.

– Ты должна сделать так, чтобы никто никогда бы не вспомнил об этом, не связал воедино…

– Я поняла… – Эди обняла отца. – Никто и не подумает… Капля крови… Ты же брал для анализа… Её капля…

– Верно, – улыбнулся Динаэль.

– Папа, но у тебя есть шанс? – с надеждой спросила она.

– Конечно, – кивнул тот. – Если Элиза не использует последнюю попытку возродить чувство к Эшу.

– Но ведь это обман!

– Она этого не знает. Она верит в то, что любила, и очень сильно, а он любит и сейчас. Ведь без любви она бы не смогла зачать ребёнка…

– Но…

– Мы не можем ей сказать. Тогда Яд убьёт её.

– Но…

– Послушай, милая, – отец взял руки дочери в свои ладони. – Ты – Фея Любви. Ты сама любишь и любима. Неужели, ощутив холодок в своём сердце и зная о прежней страсти, ты бы не позволила Алу обнять себя, не попыталась бы заставить чувство проснуться вновь, разделив с мужем супружеское ложе? Скажи мне честно, как женщина, добрая и ценящая чувства других…

Эдилейн с болью смотрела на отца.

– Да, – выдохнула она, наконец. – Ты прав… Возможно, я бы даже подарила ему, на прощание, нежную … ночь… А потом бы сказала об угаснувшем чувстве…

Динаэль улыбнулся. Грустно и светло. Так улыбаться умел только он.

– Только прошу, – проговорил Дин. – Когда мама вернётся… она будет безумно страдать… Но война… уносит жизни… Пусть она оплачет меня так… Окружите её любовью… Я знаю, вы все её любите… Но… постарайтесь ещё больше…

– Обещаю, папочка, – Эди прижалась к отцу.

– И ещё одно, – Динаэль серьёзно взглянул на дочь и протянул ей маленький плотно закрытый флакончик с розоватой жидкостью. – Если меня… уже не будет… а вода станет красной, то немедленно отправляйся к Хаиму: он знает, как в тот же миг перенести маму домой… Это на тот случай, если ей будет угрожать смертельная опасность, – пояснил он, – ведь ни Марису, ни Авенезеру она окажется не нужна… Правда, маме так будет значительно больнее: физическая боль при возвращении памяти в родном доме, где тебе явно из любви не могут рассказать правду, а все ждут… боль будет сильнее. Но лучше пережить боль, чем умереть в муках…

– 92 —

Солнце клонилось к закату. Его багровые лучи окрашивали темнеющие горы зловещим светом.

Войска выстроились на Границе.

Авенезер не знал, что у Фейлеля уже готово всё для закрытия Перехода. Задачей решающей битвы для Гимада и Динаэля было сохранение территории и время, необходимое для Хаима – Стража Перехода.

Авенезер видел своего врага. Тот, стройный, в лёгких прочных доспехах, в блестящем шлеме, ехал шагом на тонконогом скакуне вдоль строя своих солдат, о чем-то беседуя с другим воином, видимо, тоже высокого звания.

Авенезер с трудом сдерживал ярость. Причин для гнева у Колдуна было достаточно. Во-первых, он почуял, что противник каким-то непостижимым образом проник в дом Мариса. Загадкой оставалось – когда и как это произошло, ибо Чародей проверял ежедневно всех и каждого, но не ощутил ни в одном посетителе, – новом или постоянном, ни капли волшебной силы. Во-вторых, Верховному Магу явно удалось найти противоядие или способ нейтрализации Яда Забвения – Авенезер чуял, что воспоминания возвращаются к Элизе, пока неясными даже для неё самой образами, но возвращаются, и виновен в этом, несомненно, ненавидимый Чёрным Колдуном Фейлель. И, в-третьих, тот, кто сейчас так невозмутимо проезжал на коне перед своим войском, тот, кто столь непринуждённо поглядывал в сторону Тёмной Армии, тот, кто спокойно обсуждал с другим полководцем детали предстоящего сражения, – он уже находился в объятиях смерти, ибо Яд уже распространился по телу Дина, Яд, по глубокому убеждению его создателя, обязанный приковать безумца, добровольно отдающего свою жизнь за исцеление беспамятства любимой, к смертному ложу, с которого тот уже не поднимется и испустит дух в трагический момент невольной измены или, если повезёт, с трудом встанет на ноги после многих месяцев немощи, когда та, ради которой он пошёл на муки, сможет вспомнить своё прошлое, не принадлежа никому другому…

Кое-что, однако, и радовало Авенезера. Колдун смеялся, в душе предвкушая муки своего противника, когда в ближайшие часы Элиза разделит супружеское ложе со своим мнимым мужем. Чародей был доволен тем, что в своё время уговорил Мариса предстать перед похищенной в роли законного супруга, а не жениха или возлюбленного: подобное убеждение не давало повода честной от природы женщине сомневаться в том, что она искренне любила и любима, а лишь добавляло чувство вины перед забытым мужем. А чего не сделает добрая душа ради того, кого обидела, пусть и невольно… А уж сражаться с противником, чьи силы подорваны, для тёмного Чародея вообще было самым приятным занятием…

Авенезер поднял руку – раздался трубный звук. Битва началась.

– 93 —

Бой длился уже более пяти часов. Воины обеих армий устали.

Авенезер никак не мог понять, какая сила помогает Фейлелю. Почему он до сих пор легко, по крайней мере, так казалось, сидит в седле, отражает удары?

Дин был доволен ходом сражения. Как он и предполагал, Арон Гимад очень грамотно располагал полки, оборонялся и вёл атаки. Так что Динаэль вместе с Эркелем и Элелем выполняли свою задачу, не отвлекаясь на другое, – они оберегали солдат от гибели. Раненые были, и немало. Но убитых со стороны сил мира Дина не было. Именно этого и хотел сам Верховный Маг.

На противников ловкость и сила воина в лёгких необычных доспехах наводила суеверный страх. Хотя старые солдаты и отдавали должное мастерству этого врага.

– 94 —

Эшер сегодня ужинал дома. С супругой. Он смотрел на неё нежно, с любовью. Был ласков и предупредителен.

У Элизы сжималось сердце. Она как-то уж слишком остро сегодня ощущала боль мужа. И не могла решиться сказать ему, что, видимо, не испытывает более прежних чувств.

В конце концов, Элиза позволила Эшеру поцеловать себя в губы…

Потом она удалилась в свою спальню.

Марис отправился к себе, справедливо уверенный в том, что его сегодняшние старания и подсказки Авенезера, не пропадут даром: ночью или к утру Элиза сама придёт к мужу…

– 95 —

Динаэль давно сражался пешим. Он чувствовал, как тяжёл стал меч. Его сердце сжималось дикой болью. И он с горечью понимал почему. Но Дин каким-то невероятным мужеством не подпускал к себе Смерть, держал её на расстоянии, потому что ему ещё необходимо было сразиться с самим Авенезером. А тот избегал поединка.

Хаим доложил, что для закрытия перехода всё готово.

– Гимад! Уходи! – голос Динаэля перекрыл шум битвы.

Арон отводил полки. Чётко, быстро двигались воины.

Авенезер с несказанным удивлением смотрел, как противник скрывается за Переходом, не потеряв мёртвым ни одного солдата, как тщетно его собственные воины пытаются наносить удары и как всех своей мощью прикрывает один.

И в диком гневе на этого ненавистного одного Авенезер направил многих.

Дин стоял так, словно его вовсе не беспокоила ни собственная боль, ни собственная смерть.

Но он безумно устал. И он уже был ранен. Легко, но неоднократно. А Авенезер сам так и не вышел на поле боя.

Вдруг несколько ударов, один за другим, сбили Дина с ног. Он ещё отбил с десяток следующих, уже лёжа на спине и не имея возможности подняться…

Мир вдруг потемнел, закружился и стремительно понёсся прочь. Динаэль лишь одно мгновение ощущал боль ран, а после и эти чувства умчались. Дин не увидел ни блеснувшего в свете ясной луны тёмного клинка, ни напряжённого лица Алуана, неизвестно как вдруг оказавшегося над израненным тестем, ни налетевших и смявших напавших на отца тёмных воинов сыновей и солдат Добровольческого отряда Галана…

– 96 —

Хаим закрыл Переход для проникновения чужих извне. Это было ещё не окончательно. Приказ о последнем затворе должен был отдать только Верховный Маг. Но уже опасаться Тёмной Армии не приходилось.

Отведённые Гимадом в свой лагерь воины, усталые и измученные, сидели и лежали прямо на земле. Некоторые уже успели задремать… когда в ровном свете луны меж отдыхающих солдат к полевому госпиталю медленно двинулись носилки с последним из раненых. Шёпот первого, кто увидел бледное лицо с плотно закрытыми глазами, лицо, знакомое всем, лицо человека, которому верили, которого уважали и ценили, который спас столько жизней, а теперь… Шёпот, словно ветер, сдувал усталость и заставлял людей подниматься на ноги: «Сэр Фейлель… Фейлель ранен… Динаэль Фейлель…»

– 97 —

Дин открыл глаза. В ярком свете ламп операционной он увидел склонившегося над ним Майкла Дерера.

– Опять я твой, – шепнул, усмехнувшись, Динаэль.

– Жить будет, – не оборачиваясь, сказал громко кому-то стоящему позади себя старый хирург и подмигнул другу.

За спиной доктора раздался лёгкий шорох – кто-то вышел из больничной палатки наружу и повторил вслух слова Дерера. До Дина донёсся многоголосый радостный крик.

– Ну, оплатил все счета? – усмехнулся Майкл, обращаясь к Динаэлю. – Можно мне приступать к своей «портновской» работе?

Дин вопросительно приподнял бровь.

– Я давно тебя знаю, – пояснил Дерер. – И понял о тебе одну вещь: тебе на роду написано оплачивать счастье своей кровью.

Динаэль, улыбаясь, смотрел на друга.

– Красиво сказал, – мечтательно произнёс он и вздохнул. – Спасибо… И, конечно, можешь делать со мной всё, что сочтёшь необходимым. Ты – врач… Только без общего наркоза, – вдруг добавил он, останавливая анестезиолога.

– Ты опять! – нахмурился Дерер.

– Прости, – ответил Динаэль. – Но я должен быть в сознании. Иначе я не смогу чувствовать Эливь и знать о действиях Авенезера… Правда, так надо.

Майкл покачал головой, отпустил анестезиолога и попросил пригласить в палатку Марка.

– По крайней мере, он тебя тоже знает, его подобное заявление не шокирует, – пояснил хирург. – Держи.

И Дерер протянул Динаэлю гладкую деревянную палочку. Тот улыбнулся и сжал её зубами…

– 98 —

После операции Дина перенесли в одну из соседних палаток. Здесь волшебник наконец позволил себе задремать.

Проснулся он через час. Возле кровати, внимательно следя за каждым его движением, сидела Асена.

– Что ты тут делаешь? – встревожился Дин. – Твоя забота не я, а Элли.

– Она спит, – улыбнулась Ася. – За ней смотрит Рива. Спите спокойно.

Дин опять задремал. Это был полусон, полубред. Он снова видел малыша с ясными глазами. Мальчик улыбался. Но теперь Динаэль точно знал чему – Эливь вернётся домой…

Дин снова открыл глаза. Рива тревожно смотрела на свёкра.

– Как хорошо иметь таких красивых невесток, – улыбнулся он. – Проснулся – одна чаровница. Снова проснулся – другая.

Рива тоже улыбнулась.

– Спите, – прошептала она, поправляя ему одеяло.

– Спасибо, – ласково ответил Динаэль. – И, пожалуйста, пусть через пару часов ко мне придут Хаим, Оянг, Шенгей и мальчики, – попросил он и пояснил. – Дела надо доводить до конца…

– Но… – попыталась возразить Рива, хотя и понимала, что это бесполезно.

– Майкл? – улыбнулся Динаэль. – Он, разумеется, сам прибежит первым, как только услышит, что у меня собирается Малый Совет…

– 99 —

Динаэль услышал приглушённые голоса возле своей палатки и открыл глаза.

– Нет. И ещё раз нет, – настойчиво повторил Дерер. – Никаких дел. Хотя бы сутки… Да, смертельных ран нет, но он потерял много крови…

– Майкл, – негромко позвал Дин. Голоса немедленно смолкли. Дерер поспешно вошёл в палатку.

– Прости, – тихо проговорил Динаэль. – Но мне придётся нарушить твои предписания… У меня, правда, нет времени…

Майкл печально покачал головой.

– Дин, ты же сам врач! – умоляюще произнёс он.

– А ещё я Маг и единственный, кто может попытаться одолеть Авенезера, – прошептал Динаэль. – И через час я должен быть на ногах.

– Это самоубийство! – покачал головой Дерер.

Дин усмехнулся. Майкл несколько минут смотрел на него молча, потом обречённо вздохнул.

– Я наложу тебе сверхтугие повязки – моё изобретение. Не очень удобно, но более-менее надёжно… – пообещал Дерер.

– Спасибо, – Дин крепко пожал руку старому другу.

– 100 —

Дерер впустил в палатку Главного Стражника Хаима, Магистра Талисманов и Оберегов Оянга, Командиров Северного и Южного Спасательных Отрядов Эркелиэля и Элельдиэля.

Динаэль был серьёзен.

Вошедшие сели на принесённые Майклом и Ривой стулья.

Верховный Маг обратился к Оянгу, прося того сообщить присутствующим, как обстоят дела с новым Оберегом. Магистр улыбнулся, и Дин облегчённо вздохнул – одна проблема была решена.

– Сэр, – проговорил Оянг, – сегодня новый Защитный Оберег нашего мира обрёл свою великую силу и вступил в действие. Это Энергетический Оберег. Как и прежний. А сила его – сила единства людей, – Оянг помолчал, подбирая слова, потому что его объяснение обретения Оберегом силы напрямую было связано с Верховным Магом. – Эта война объединила людей нашего мира. Они проявили себя с лучшей стороны. И пример для подражания у них всегда оказывался перед глазами… Это вы, сэр. Вы всегда готовы жертвовать собой, но спасти других… Так было и сегодня… И… когда вы упали раненый… там… прикрывая отход войска, вы, благодаря которому сегодня из наших солдат никто не погиб… Тогда каждый, кто это увидел, счёл своим долгом прийти вам на помощь… Правда, Алуан Галан со своей командой и ваши сыновья оказались ближе и справились с противником быстро, так что более ничьи усилия не понадобились… Но эта общая готовность прийти на помощь, забыв о собственном риске, завершила создание Защитного Оберега.

– Слава Богу, – ответил, слегка усмехнувшись, Дин. – По крайней мере, этот Оберег не ляжет невыносимой ответственностью на плечи одного человека.

– Есть ещё кое-что, – добавил Оянг. – Оберег подпитывает ещё какая-то сила. Пока маленькая. Но, видимо, способная стать гораздо мощнее. И источник её ощущается в том мире, где сейчас находится… мадам Эливейн… Я не совсем уверен, но, может, Элиза Марис полюбила того человека, в облике которого вы появляетесь там?

Верховный Маг улыбнулся. Светло и грустно.

– Если бы только наша любовь могла в одночасье решить все проблемы… – задумчиво проговорил он.

Близнецы переглянулись. Дин заметил их жест.

– Это правда, – признался он. – Элиза Марис открылась в своих чувствах Денису Джою, то есть мне… Но она – честная женщина и жена другого, – пояснил Динаэль. – Так что здесь Оберег вряд ли наберёт много дополнительной силы…

– Но, отец… – Элель сам оборвал своё высказывание. – Прости…

– Верно, у нас не семейный совет, – поддержал Дин сына. – Вернёмся к делам общественным…. Хаим, вы готовы закрыть Переход?