Текст книги "Мавры при Филиппе III"

Глава III. Встреча

– Опять он! Я его вижу везде! Он меня преследует! – подумал Пикильо, закрыв глаза рукой. В самом деле, между ними было большое сходство, потому что герцог Сантарем и Бальсейро происходили от одного отца. Наконец Пикильо, устыдившись своей слабости, поспешно отнял руку, снова взглянул на молодых и был еще сильнее поражен, увидав в десяти шагах от него обожаемую им Аиху, шедшую под руку с герцогом Сантаремом. Аиха, бледная, печальная, в пышном наряде невесты!

При взгляде на нее вся кровь бросилась ему в голову, он хотел вскрикнуть: «Аиха, Аиха, я здесь!», но язык не поворачивался, хотел броситься вперед, толпа не пускала, ноги подкашивались, только из груди вырвался стон, и Пикильо упал без чувств.

Шум выходившей толпы заглушил крик пилигрима, никто даже не заметил, как он упал на скамью. Вскоре часовня опустела, водворилась мертвая тишина. Через несколько часов Пикильо очнулся, его окружал совершенный мрак, только вдали едва заметно было слабое мерцание лампады. Пробило десять. Долго Пикильо не мог одуматься и собрать своих мыслей, наконец он вспомнил ужасную встречу и с яростью, с какой-то исступленною ревностью бросился к двери, но она была заперта.

В то самое время послышался шорох в противоположной стороне часовни; дверь отворилась, и в комнату вошла женщина со свечой. Но ее трудно было рассмотреть, потому что она рукой загораживала свечу от себя. Она подошла к престолу, поставила свечу и с молитвой опустилась на колени. Пикильо даже мог расслышать, как она произносила имя Аихи.

Это имя всегда производило на него удивительное действие. Он тихонько подошел и, удерживая дыхание, стал подслушивать и узнавать голос, который шептал имя Аихи. Он услышал также имя Фернандо и наконец свое. Тут он упал на колени и прошептал:

– О, да благословит вас Бог за эти молитвы и за то, что вы вспомнили о бедном Пикильо!

Девушка в испуге мгновенно встала и, узнав знакомый ей голос, с радостью воскликнула:

– Кто здесь? Кто вы?

– Пикильо.

– Пикильо! – вскричала Кармен. – Ах, как будет счастлива бедная Аиха, – продолжала она, – когда увидит вас. Она мне недавно сказала: «Если бы я могла увидеть его еще один раз и потом умереть!»

– Возможно ли?.. Это ее слова? – вскричал Пикильо, трепеща от радости.

– Тише! Тише! Пойдемте со мной!

Она взяла его за руку и повела через длинный коридор, который тянулся во весь флигель главного здания.

Вдали слышался веселый шум поселян, пирующих на нижнем этаже. Пикильо молча следовал за своей путеводительницей, наконец она пришла в небольшую комнату, что-то вроде передней. Кармен попросила его подождать и уведомила Аиху, которая, увидев молодого человека, бросилась к нему в объятия и осыпала поцелуями. Пикильо был вне себя от счастья, он сожалел только, что не мог явиться раньше, чтобы спасти ее. Она ему объяснила, что хотя не могла уклониться от этого рокового брака, но по крайней мере сохранила свою независимость. Это несколько обрадовало Пикильо. Она рассказала ему, каким образом попала в дом д’Агилара, который ее воспитал, и как д’Альберик, желая спасти ее, как отец, от преследований закона Филиппа Второго крестить всех мавров, поручил ее этому благородному человеку, а она жила у него под именем дочери испанского офицера Диего Лопеса. Иесид и отец часто ее навещали, но так, что даже Кармен никогда не могла видеть их. Впоследствии, после путешествия королевы Маргариты через Валенсию, д’Альберик виделся с королевой, открыл ей все и просил позволения взять Аиху домой, но она не советовала, зная, что на мавров готовятся новые гонения. Королева знала о ней, как о дочери Деласкара д’Альберика, которому обещала всегдашнее свое покровительство, вот почему Аиха и осмелилась просить за Гонгарельо и Хуаниту.

– А, вот причина вашего влияния! – вскричал Пикильо. – Но… что же теперь? Почему она вас самих не защитила?

– Она, верно, не может помочь мне. В продолжение двух месяцев, во время твоего отсутствия, мы подвергались многим опасностям у этой презренной женщины графини д’Альтамира…

– Возможно ли?

– Да, она низкая женщина. У Кармен еще был защитник Фернандо, а у меня никого… Однажды к ней приехал герцог Лерма, предложил мне брак с Сантаремом и объявил, что этого желает король: Что мне было отвечать на это?

Я просила срок, думая воспользоваться этим временем, чтобы посоветоваться с Иесидом и батюшкой. Я поспешила уведомить их о моей опасности и просила совета. Шпионы герцога Лерма перехватили мое письмо.

– О! – воскликнул Пикильо с негодованием.

– Да, министр не посовестился употребить такое низкое средство! После этого ему уже нетрудно было склонить меня на брак с герцогом Сантаремом. Он мне предложил этот брак или выдачу отца и брата инквизиции…

Пикильо в унынии опустил голову.

– Ты понимаешь теперь, отчего я вышла замуж? – продолжала Аиха. – Но почему меня выдали именно за Сантарема, этого я еще до сих пор не знаю, но постараюсь разгадать тайну. Я очень сожалела, что тебя в то время не было со мной.

– Да, к несчастью! – воскликнул Пикильо с какой-то яростью.

– Ты скрыл от нас причину твоей поездки, но, по прибытии твоем в Валенсию, Иесид писал мне, что нашел своего брата… которого я давно любила и с нетерпением дожидалась…

– И я летел, спешил! – воскликнул Пикильо. – Хотел сообщить мою радость, но тут враги меня задержали.

И он в коротких словах рассказал, как подвергался опасности и в какой находится теперь. Не успел он еще окончить своего рассказа, как в замке послышался шум и тревога, люди забегали вдруг по коридорам, захлопали дверьми.

– Уйди, братец, – сказала Аиха.

– Да, если меня застанут здесь, ты можешь пострадать…

– Я нет, – отвечала решительно Аиха, – тогда я признаюсь, что ты мой брат. Кармен уж это знает, а за себя я не боюсь. Но если тебя преследуют, ищут, то я не хочу, чтобы тебя видели, прежде чем минует опасность.

– Ах, что мне теперь до опасности! – невольно воскликнул Пикильо, опустив с унынием руки.

– Ты забываешь, братец, что мне теперь необходима твоя помощь и дружба…

– Да! Да, вы правы!

– К чему это вы?

– Я привык так уважать вас!

– Да, быть может, прежде… но теперь ты должен меня любить.

Шум все более и более усиливался.

– Иди же, братец, – вскричала Аиха, – иди скорее!

– Куда? – спросил Пикильо с волнением, не выпуская ее руки.

Она указала ему на дверь, противоположную той, в которую он вошел; дала ключи и объяснила, как пройти через парк.

– Ступай же, ступай! До встречи в Мадриде!

– В Мадриде! – сказал Пикильо. – Не дадите ли мне какого-нибудь приказания?

– Дам.

– Какое же?

– Поцеловать меня на прощание, мой милый братец!

– Прощайте, прощайте! – воскликнул Пикильо вне себя.

И вырвавшись из ее объятий, он бросился к дверям и наконец выбежал в парк.

Глава IV. Объяснение. – Убийство

В тот самый день, когда Лерма вынудил у Аихи согласие на брак с Сантаремом, Кармен поспешила написать обо всем в Лиссабон к Фернандо, рассказала все подробности и умоляла спасти Аиху, если можно.

Прочитав это письмо, Фернандо негодовал на министра и на Сантарема и сожалел, что не расстрелял бунтовщика на месте. Он решился ехать в Мадрид. Лерма между тем хотел обделать все втихомолку, как государственную тайну. Он приказал Сантарему справлять свадьбу не в Мадриде, а в его имении поблизости Толедо. Сантарем тайно сделал все распоряжения к свадьбе.

Через несколько дней Деласкар и Иесид получили письмо следующего содержания:

«Аиху хотят втайне выдать замуж за герцога Сантарема, если это делается без вашего согласия, то поспешите к ней».

Письмо было без подписи. Иесид посмотрел на печать и показал отцу. Там было арабское слово: «всегда», вырезанное на бирюзовом камне, который Иесид подарил королеве.

Он тотчас же поручил Педральви освободить Аллиагу по плану, который был придуман, а сам немедленно отправился в Мадрид. Когда он приехал, Сантарем и Аиха были уже в Толедо.

На другой день после их отъезда донесли герцогу Лерме, что дон Фернандо д’Альбайда тайно прибыл из Лиссабона, ездил к герцогу Сантарему, не застал его, был потом у графини д’Альтамиры, с которой беседовал около часу, и наконец поскакал по дороге в Толедо.

Это известие встревожило министра. Он не знал, что и подумать о тайной отлучке Фернандо из Лиссабона. Через час он получил еще одно донесение: приехал какой-то всадник, по всему вероятию, издалека, был в доме Сантарема, угрозами вынудил признание от управителя, где герцог, и в ту же минуту отправился по его следам.

Все это возбудило подозрения министра, и, чтобы не воспрепятствовали браку, он тотчас же написал с нарочным Сантарему, что король, по государственным причинам, желает, чтобы бракосочетание совершилось двумя днями раньше назначенного срока. В виде приписки он прибавил, что если в тот же вечер не будет выполнено королевское повеление, то герцога Сантарема арестуют и отправят под конвоем в Мадрид.

Сантарем вовсе не понимал намерений министра, подозревая какой-нибудь обман, и беспрестанно повторял себе:

– Вот некстати-то я задумал бунтовать!

Потом он получил приглашение прийти к Аихе. Увидев ее, он сначала раскаялся в своих словах, потому что никогда не видел женщины прекраснее нее. Но она объяснила ему очень понятно, что любить его не может и выходит замуж насильно, желая спасти только своего отца и брата. Это опечалило герцога. Он также ей признался, что женится против воли и желания, единственно для того, чтобы спасти свою жизнь.

– Меня также принуждают, – прибавил он.

– Я думала, что, выходя за вас, спасаю только жизнь моего отца, но теперь вижу, что спасаю и вашу! – сказала Аиха. – Я еще хотела вас просить отказаться и сделать меня свободной… Делать нечего!.. Вы должны довольствоваться этой жертвой…

– Не опасайтесь, сеньора, я буду уважать ваши желания, клянусь вам!

– Я полагаюсь на ваше слово, герцог, и готова исполнить требование министра.

«Черт меня дернул некстати бунтовать!» – снова подумал Сантарем, уходя от нее.

Он хотел как-нибудь отделаться от этого нелестного брака, как вдруг из Мадрида приехал фра Гаспар Кордова с письмом от министра, против которого возражения были напрасны.

Вслед за тем камердинер доложил, что дон Фернандо д’Альбайда желает его видеть. Он подумал, что министр прислал его поторопить, но каково же было удивление, когда Фернандо объявил, что приехал воспрепятствовать этому браку, и если он не согласится отказаться, то он вызовет его на дуэль, потому что Аиха сестра его невесты.

– Если вы женитесь, – говорил он, – я убью вас.

– Прекрасно! А если я не женюсь, будет хуже! – вскричал Сантарем.

– Что это значит? – воскликнул Фернандо.

– Меня преследует какой-то демон, и я не понимаю, что делаю.

– Так вы хотите жениться?

– Не хочу, а все-таки женюсь!

– Позвольте узнать час и место. Свадьба еще завтра.

– Все равно! Сегодня, завтра, какая разница. Сегодня вечером в восемь часов на краю парка у башни!

– Я ожидаю вас, герцог, – сказал Фернандо.

Они расстались.

Вскоре бракосочетание совершилось. Коррехидор Хосе Кальсадо прибыл уже тогда, когда выходили из церкви. Он с радостью узнал от Гаспара Кордовы, что все кончено и поспешил донести министру.

К восьми часам Фернандо отправился на место свидания. Он рассчитывал, что свадьба назначена на другой день, и был уверен, что расстроить ее постарается победителем в борьбе за правое дело.

У башни никого еще не было. Фернандо в ожидании прогуливался взад и вперед. Была прекрасная, лунная ночь, можно было видеть предметы на большом расстоянии. Часы в замке пробили восемь. Прождав около получаса, Фернандо наконец потерял терпение и пошел через парк к замку. Пройдя не более ста шагов, он наткнулся на человека, лежащего посреди аллеи без чувств. Около него песок был взрыт, как будто тут недавно происходила борьба; Фернандо заглянул в лицо несчастному и содрогнулся. Герцог Сантарем лежал мертвый с глубокой раной в груди. Фернандо в ужасе не знал, на что решиться, герцог, по-видимому, погиб на дуэли. Одумавшись, Фернандо поспешно пошел отыскивать людей.

Переходя от дома к дому, он наконец достучался у гостиницы. Трактирщик отворил окно и спросил:

– Кто смеет так поздно тревожить сон высокородного коррехидора дона Хосе Кальсадо?

– Мне непременно надо видеть его! – закричал Фернандо. – Ступай, разбуди.

Трактирщик приказал мальчику впустить его, а сам пошел будить коррехидора.

Дон Хосе Кальсадо в эту минуту видел во сне, что герцог Лерма, в восхищении от его исправности, говорит о нем королю, который предлагает ему на выбор: пенсию в три тысячи червонцев или кавалерийский орден Алькантары, а он отвечает: «И то и другое, Ваше Величество, и то и другое!»

Дверь с шумом отворилась, вошел трактирщик и вслед за ним дон Фернандо д’Альбайда.

– Что такое? – вскричал коррехидор, машинально ощупывая шею, чтобы удостовериться, тут ли орден.

– Герцог Сантарем убит, – отвечал дон Фернандо, – он лежит в парке, заколотый шпагой в грудь.

Коррехидор вскричал от ужаса и отчаяния. Это роковое известие лишило его всех надежд.

– Невозможно! – воскликнул он. – Это ошибка!

– Я знаю герцога в лицо, я его видел.

– Где же он?

– В парке, неподалеку от башни.

– Пачеко, – вскричал коррехидор, – созывай альгвазилов! Они все должны быть на карауле… Они ходят дозором. Отыщи же… Неужели герцог в самом деле убит?

– Да, шпага прошла насквозь. Надо поскорее послать погоню по следам убийцы.

– Прошла насквозь! Ах ты Господи! Убит! А я за него отвечаю головой перед министром! Пачеко, беги скорей, беги, распорядись.

Пачеко поворачивался очень лениво.

– Что же вы сами? – спросил Фернандо.

– Все равно! Это мой племянник, человек храбрый.

Пачеко действительно был храбр, но только днем. Однако же он принужден был идти; и чтобы не искать напрасно по парку, он отправился прямо в замок, где альгвазилы пировали вместе с поселянами.

Глава V. Мнимый герцог

Коррехидор, прождав их некоторое время напрасно, отправился с доном Фернандо туда же, предупредить герцогиню. От этого произошел шум, который слышали Пикильо и Аиха.

Рассчитав, что Пикильо уже должен быть в парке, Аиха отворила дверь и очень удивилась, увидав Фернандо вместе с коррехидором. Еще более ее изумило неожиданное известие, которое они принесли.

Тут же прибежал Пачеко, запыхавшись и едва переводя дыхание.

– Что еще случилось? – вскричал коррехидор. – Видел ты герцога, жив он?

– Не знаю, дядюшка.

– Что же такое? Нашел его убийцу?

– Не знаю, он ли это, но я нашел одного подозрительного человека.

– Где же он? Где ты его нашел?

– Вот как это случилось. Отправился я на поиски альгвазилов и встретил в деревне крестьянина, который бежал домой и нес перевязки и корпию. Я расспросил его, для чего, и он объяснил, что к нему пришел раненый, я туда, велел схватить его и вести за мной.

– Хорошо, Пачеко, – сказал коррехидор. – Теперь иди в парк и отыщи герцога.

В это время альгвазилы ввели под руку молодого человека. На плече у него были перевязка, сквозь которую просачивалась кровь. Он шел с трудом, однако гордо держал голову, так что Фернандо и Аиха сразу узнали его и ужаснулись. Это был Иесид.

Альгвазилы передали коррехидору найденные при арестанте бумаги.

Пачеко с альгвазилами пошел в парк, а коррехидор, оставив раненого под ответственность дона Фернандо, ушел в другую комнату составлять протокол. Аиха затворила дверь.

– Иесид! – сказала она вполголоса, обратившись к раненому. – Иесид, мой брат, как ты попал сюда?

– Брат? – повторил Фернандо с удивлением.

– Да, мой друг, – отвечал Иесид, – она моя сестра, родная сестра, я пришел ее защитить.

– Ты тоже? – вскричал Фернандо.

– А, так вот зачем вы оставили Лиссабон! – сказала Аиха, краснея.

– Да… я вовсе не знал, что у вас есть брат… Я думал, что жених Кармен вправе вступиться за вас.

– А я приехал из Мадрида, сегодня в семь часов, – сказал Иесид, – и непременно хотел видеть герцога Сантарема. Мне сказали, что он никого не принимает, но в это время, кто-то вышел из замка в парк. «Вот он идет, прогуливаться», – сказала девушка. Я поспешил за ним, догнал его, объявил, кто я, он не хотел драться, отговариваясь тем, что назначил свидание другому, но я не пустил его, и мы дрались, он меня ранил, а я его убил. Я исполнил обещание. Сестра моя теперь свободна!

– А ты можешь погибнуть! – воскликнула Аиха. – Ты дрался на дуэли, и коррехидор знает твое имя.

– Я знаю, что закон Филиппа Второго не позволяет маврам даже просто носить оружие, – отвечал Иесид, – и мне угрожает смерть, но мог ли я поступить иначе?

– Теперь тебя надо спасти, надо найти средство…

– Я знаю одно убежище, – сказал Иесид.

– Где?

– У моего отца.

– Но как ты выдержишь поездку в Валенсию? – сказала со страхом Аиха.

– Тс! Тише! Сюда идут! – перебил Фернандо. Это был племянник коррехидора.

– Дядюшка, дядюшка! – вскричал Пачеко.

– Что такое! Что вы узнали? – спросил Фернандо.

– Дон Хосе Кальсадо прав, – отвечал Пачеко, – герцог Сантарем жив!..

При этой вести Аиха побледнела; Фернандо невольно ухватился за шпагу, Иесид привстал.

– Вы нашли его в парке? – спросил Фернандо, стараясь скрыть свое волнение. – Он, верно, пришел в себя?

– Я встретил его на лестнице, – отвечал Пачеко, – вот он!

Альгвазилы почти втащили человека в широком черном плаще и в серой шляпе с красным пером.

Незнакомец снял шляпу. Аиха, Иесид и Фернандо вскрикнули от удивления и ужаса.

Перед ними стоял герцог Сантарем.

Так по крайней мере показалось всем с первого взгляда. Но потом Фернандо заметил, что незнакомец гораздо плотнее герцога и что лицо его вместо тщеславия выражает что-то пошлое, дерзкое.

Когда альгвазилы вышли, Фернандо подошел к нему, предложил кошелек с деньгами и уговорил притворяться герцогом.

Коррехидор был в восхищении, что герцог жив, думая, что надежды его осуществятся и сон сбудется.

– Да, вы правы, сеньор дон Кальсадо, – сказал Фернандо улыбаясь, – я в самом деле ошибся. Герцог жив и здоров.

– А кого же убил этот раненый человек, мавр Иесид д’Альберик, как видно по бумагам? – спросил коррехидор.

– Он, значит, никого не убил, потому что мертвых нет.

– Однако кто же его ранил, с кем он дрался?

– У него была дуэль с герцогом, и герцог остался победителем, а я его нашел в аллее и счел за мертвого. Это он самый.

Во всем этом не трудно было уверить коррехидора.

Иесиду, по распоряжению Аихи, отвели комнату, из которой он, простившись с нею, вышел, сел в коляску и поехал по дороге в Валенсию, между тем как коррехидор ужинал с мнимым герцогом Сантаремом. Он рассказывал ему, что приказано схватить еще одного мавра, по имени Пикильо Аллиага, за то, что он не хотел креститься, и также капитана Бальсейро за его грабежи.

После ужина они очень дружелюбно распростились, и коррехидор пошел в комнату, которая ему была заранее отведена.

Все это происходило в присутствии Аихи, в ее комнате, которая только драпировкой отделялась от спальни. После ухода коррехидора мнимый герцог запер дверь на ключ и расположился как дома. Аиха с трепетом видела, что остается наедине с этим неизвестным человеком, и не знала, что делать. Он, после некоторого времени, когда в доме все утихло, быстро подошел к Аихе и хотел ее обнять. Она вскрикнула, вырвалась и бросилась к окну. Еще одно мгновение – и она упала бы со страшной высоты, но бандит схватил ее и жадно прижал к себе.

– Боже, помоги мне! – вскричала несчастная.

В эту минуту раздался выстрел. Бандит вскрикнул от боли и ярости и опустил руки; перед ним стоял бледный Пикильо и прицеливался вторым пистолетом.

Аиха бросилась к колокольчику и отперла дверь. На этот зов и выстрел первый вбежал коррехидор.

– Это самозванец, бандит Хуан Батиста Бальсейро! – вскричал Пикильо.

– Бальсейро! – вскрикнул изумленный коррехидор.

Бальсейро видел, что ему нельзя уйти. Зато он надеялся отомстить.

– Ну да, – вскричал он, – я Бальсейро и очень сожалею, что не могу задушить тебя. А знаете ли вы этого господина, – продолжал он, указывая на Пикильо. – Это… мавр… Пикильо! Тот самый, которого Рибейра хочет окрестить.

Коррехидор не знал, что делать; он приказал альгвазилам запереть Бальсейро в той комнате, в которой спал, а Пикильо запереть тут же.

– Черт знает что такое!.. – говорил он. – Как я об этом донесу министру!

Аиха, разумеется, была очень рада, что коррехидор запер Пикильо в ее комнате, из которой он через потаенную дверь мог опять уйти.

Когда в первый раз Пикильо вышел в парк, то ходил в раздумье по аллеям. Он уже полагал, что все прошло благополучно и хотел уйти, как вдруг услышал крик и увидел в окне Бальсейро и Аиху. Не прошло минуты – Пикильо уже был позади своего смертельного врага.

Теперь главная опасность для Аихи миновала. Пикильо не хотел ее оставить, но, вспомнив последний ее взгляд, он потихоньку вышел в парк и перед рассветом был уже далеко в поле. Коррехидор между тем пришел в комнату, где предполагал найти Иесида, но комната была пуста. Дон Кальсадо в досаде и недоумении поспешил назад к Пикильо, – тот также исчез. Когда коррехидор в отчаянии и ярости послал за капитаном Бальсейро, чтобы хоть на него излить свое негодование и удовлетворить правосудие, но и Бальсейро, несмотря на рану, оборвал у окон занавесы, связал, прикрепил к окну и благополучно спустился в парк.

– Никого нет! – вскричал с отчаянием коррехидор. – Никого нет!.. О Боже, что мне теперь делать!