Текст книги "Амаранты. Одаренный"

– Дополнительные меры безопасности. – Он склонил голову. – Сами понимаете.

Глава 41
Реликварий

Элоквент с Эвером и Райзом прятались в саду, ближайшем к большому павильону, где ждал гостей отец. Следуя какому-то древнему протоколу, Квена держали в сторонке до тех пор, пока не придет время его торжественного появления. Поэтому ему запретили присутствовать на первом приеме, предоставив отцу взять дело в свои руки – играя радушного хозяина и заботливого отца.

– Не пора? – прошептал Эвер.

– Скоро, – пообещал Квен.

Насторожив чуткие уши, он прислушивался к дороге за тяжелыми воротами – Валор и Шанс должны были широко распахнуть их при прибытии семьи Миябэ.

Его единственным настоящим делом до наступления главного момента было следить, чтобы Эвер не перепачкался. Но Акира, прибежавший раньше основной группы, предложил предоставить старшим самим заниматься формальностями, официальным знакомством, представлениями и тому подобным. А Квен тем временем вполне успел бы показать друзьям имение.

– Не пора? – снова спросил Эвер.

Квен потянул щенка за ухо:

– Пора. Слышишь мотор машины?

Его братишка энергично закивал.

– Мы должны вести себя очень тихо – ты, я и Райз.

Эвер уткнулся лицом в шею Квена, чтобы подавить радостный смех. Щенок обожал любые игры, особенно когда они были в одной команде.

В поле зрения появилась вереница черных седанов.

Не так уж незаметно они двигались, но Квен готов был поспорить, что никто в Кейши не заметил проехавших по городу машин. Еще бы, ведь сопровождал их сам Арджент Меттлбрайт.

Лис вышел и открыл дверцы для родственников Кимико. Первым появился, несомненно, ее отец. Человек вздрогнул, увидев, кто придерживает для него дверцу. Неужели он не осознавал, что с ними следует один из Пятерых?

Возможно. Лисы не любят привлекать к себе внимание, разве что для того, чтобы запутать.

А сейчас был именно тот случай. Квен толкнул Эвера и указал пальцем.

Пока хранитель храма, смущаясь, подбирал слова под высокомерным взглядом Арджента, Суузу открыл противоположную дверцу машины и спокойно вывел Кимико.

Она что-то прошептала, быстро приобняла, благодарно улыбнулась, а потом ее взгляд начал что-то искать.

Квен опустил Эвера на засыпанную снегом дорожку и скомандовал:

– Быстро и тихо приведи сюда нашу госпожу.

Исполнитель миссии был выбран идеально. Даже если бы папа заметил Эвера, он бы никогда не помешал щенку, убежденному, что умело скрывается. Там, где Элоквента схватили бы за руку, Эверу с умилением подыгрывали.

Кимико подхватила малыша на руки и пошла, следуя указаниям пухлого пальчика.

Выйдя из укрытия, Квен потянул ее за руку. Вроде бы никто этого не заметил, за исключением Арджента, который скользнул к Суузу. Кажется, маленький заговор Акиры опирался на серьезную поддержку. Уверенный в успехе, Квен устремил все свое внимание на Кимико.

Впервые он видел ее одетой во что-то, кроме скромной черно-коричневой школьной формы. Объемные хакама мягко развевались при каждом шаге, тяжелый красный шелк был украшен роскошным узором из хризантем. Далеко не скромный наряд простой жрицы, хотя по стилю и напоминает. Перед ним стояла гордая дочь святилища Кикусава.

Широкие складки ниспадали с высокого пояса, завязанного поверх запахнутой многослойной блузы с длинными рукавами. Он узнал искусство амарантийских мастеров: россыпь вручную нарисованных цветов на белоснежном шелке. V-образный вырез горловины был устроен так, чтобы показать дополнительные слои под ним, а разноцветные шелковые ленты создавали впечатление богатства и изысканности.

Но больше, чем красота ее роскошного наряда, впечатляла та небрежная грация, с которой она его носила. Никакого смущения. Никакой зажатости. На самом деле, подумал Квен, ему нужно вмешаться, чтобы она не перепачкалась. Кимико нисколько не противилась восторженному «обнюфиванию» Эвера.

– Следи за когтями, Эвер, – негромко напомнил Квен.

– Я фледил. – Мальчик положил голову на плечо Кимико, удовлетворенно помахивая хвостом.

Свободной рукой она весело помахала ему:

– Вы замечательно смотритесь! Очень гармонично. Мы с сестрами вечно ссоримся, так что никто и не догадается, что мы родня, но вы трое – сразу видно, что вы близки друг другу.

Квену понравилось, что она вспомнила и Райза. Он взял ее руку и склонился, призывно склонив голову. Она поднялась на цыпочки, чтобы передать одно из приветствий, которым он научил ее вчера. Самое дружелюбное из известных ей.

Главным образом ради Эвера Квен устроил целое шоу, исследуя ее запах. К своему удивлению, он обнаружил лишь нотки счастья и радостного волнения.

– Ты не нервничаешь?

Кимико потерлась с Эвером носом о нос:

– Сегодняшний день слишком особенный, чтобы не наслаждаться им. Вот я и собираюсь наслаждаться каждым его моментом. – Ее взгляд был ясен, и казалось, что она полностью готова к предстоящему испытанию. – Пусть наше начало будет удачным.

* * *

Имение Стармарков показалось Кимико одновременно роскошным и скудным. Изящные линии. Великолепные виды. Потрясающие масштабы. А вот украшений и следов заботы тут было маловато. Как будто все эти здания служили только для одного: чтобы клану Стармарк было где собираться. Это объяснялось очень просто – собаки превыше всего ценили Сородичей и Собратьев. Эти павильоны и комнаты имели ценность, только когда их наполняли драгоценные родные и друзья.

– Нас ждет Акира. – Элоквент положил руку ей на талию, направляя во внутренний коридор. – В ближайшее время у нас с ним будут сходные роли.

– Он тоже регистрирует помолвку? – беззаботно спросила она.

Элоквент фыркнул:

– Нет. Выражаясь его словами, он работает нянькой.

Квен привел Кимико во внутреннюю комнату с низкими потолками и большими каминами в обоих концах. Здесь было заметно теплее, чем в других комнатах. Комната была обставлена низкими диванами и табуретками для ног. Расшитые всеми цветами радуги драпировки украшали стены, а по углам валялись подушки с кисточками. На длинном рабочем столе были разбросаны книги, бумаги и кристаллы.

На одном из диванов сидел боком Акира, лицом к лицу с изящным амарантом с бледно-зелеными волосами. Казалось, они увлечены разговором. Кимико вопросительно помахала рукой, не желая прерывать беседу.

– Я вас познакомлю, – предложил Квен.

Когда они подошли ближе, Кимико услышала, о чем шел разговор.

– Дотронься до своего носа.

Акира сделал это.

– Дотронься до моего носа.

Акира повиновался. Что это, какая-то детская игра?

– Ты хотя бы пытаешься? – вздохнул незнакомец.

Окинув взглядом эффектную окраску амаранта, его шикарную одежду и обилие аксессуаров, Кимико сочла его драконом. Но не тем, которого она ожидала увидеть, поскольку лорд Моссберн был синеволосым.

Незнакомец заметил их, но, выразительно закатив глаза, продолжил свою маленькую игру:

– Дотронься до носа Кирие.

Это привлекло ее внимание к ребенку, сидящему у дракона на коленях. Когда Акира постучал мальчика по носу, тот тихо захихикал. Окраска ребенка была поразительной. Свет падал на слабо переливающиеся лавандовые чешуйки вдоль линии роста волос и на тыльной стороне ладоней. Широко раскрытые глаза, глядевшие на Кимико, оказались темно-красными, как лепестки роз. Самым удивительным были четыре светлых рога, проглядывавшие сквозь его темные волосы. Метис дракона?

Кирие застенчиво помахал рукой, на что Эвер ответил с энтузиазмом.

Дракон показал знак мира, который подкрепил обещанием защиты, но тут же вернулся к игре, обратившись к Акире:

– Поцелуй меня в нос.

На этот раз Акира колебался. Затем очень осторожно протянул руку и схватил дракона за нос.

– Это правильная идея! – похвалил тот гнусавым тоном, поскольку пальцы Акиры зажали ему нос. – Ну-ка, кто это тут у нас?

Акира встряхнулся, а затем подскочил:

– Кими, у тебя получилось!

Вдруг он покачнулся на месте, и дракон вскочил, чтобы поддержать его:

– Осторожно. Сегодня здесь нет твоего доброго феникса, чтобы тебя ловить.

– Я в порядке. Мне уже лучше, кажется. Но это неважно… Кими, я хочу, чтобы ты познакомилась с Кирие!

Он подхватил метиса-дракона и подвел к ней.

– Наши отцы давно решили, что этим двоим надо подружиться, – сказал Элоквент. – Лучшие друзья, да, Эвер?

– Фамые, – согласился щенок, хватая Кирие за руку.

– И Лиля, – пробормотал полудракон.

Акира взъерошил мальчику волосы, которые казались фиолетовыми.

– Да, у тебя дома есть Лиля.

– Лиля – младшая сестра Айлы, – пояснил Акира Кимико. – Но этот парень – сын моей сестренки. Познакомься с моим племянником, Кирие Хадзимэ-Меттлбрайтом.

Кимико протянула руки к малышу, который серьезно глядел на нее во все глаза. Она не знала, что и подумать. Все знали о сыне-метисе лорда Меттлбрайта, уже взрослом, с лисьими ушами и лукавой усмешкой.

– Как?..

– Это длинная история, но со счастливым концом. – Акира крепко прижал племянника к себе. – Мы кровные родственники, я и Кирие. Серьезно.

– Я понятия не имела, – тихо шепнула Кимико, держа перед мальчиком раскрытую руку. Кирие торопливо ответил ей, явно довольный, что появился Эвер.

– Часто метисов воспитывают родственники или анклавы, – негромко объяснил ей Элоквент. – Мало кто знает о том, что Кирие живет в логове Арджента, не говоря уже о его связи с леди Меттлбрайт.

– Какие красивые и благородные юные господа, – галантно воскликнула Кимико. – Я не знала, что помолвка с Элоквентом принесет в мою жизнь такие сокровища, как вы!

– У твоей дамы ясный взгляд. – До того Сайндер держался в стороне, но сейчас присоединился к их маленькой компании. – Элоквент, могу ли я познакомиться с твоей прозорливой поклонницей?

И Акира, и Элоквент пытались забрать у Кимико детей, чтобы освободить ей руки.

– Сайндер очень хороший, – сказал Акира.

– Он здесь по распоряжению Хисоки Твайншафта, – добавил Элоквент.

Дракон поклонился церемонно, но не без легкой усмешки.

– К вашим услугам – Сайндер Стоункаирн, дракон Исландского Предела, персона малоизвестная, но скорее согласно замыслу, чем по способностям.

Кимико понравилось его беззаботное хвастовство.

Когда руки дракона легко легли на ее ладони, взгляд Кимико упал на старую веревку, перекинутую вокруг его кисти… и на привязанный к ней предмет.

– Поразительно, не так ли? Вы бы сочли это антиквариатом. – Сайндер размотал веревку. – Я как раз изучал его перед тем, как меня разыскали Акира и Кирие. Загадочная вещь.

– Где вы его нашли? – спросила девушка, сложив руки в безмолвной просьбе.

– Один из следопытов обнаружил прошлой ночью. – Сайндер положил тяжелую веревку ей на ладонь. – Замок сломан, потому ее и обронили.

Акира наклонился ближе:

– Так это – ключ?

– Это реликварий.

В первый момент Кимико подумала, что кто-то ограбил сокровищницу Кикусавы, но при ближайшем рассмотрении заметила, что орнамент на вещице немного отличается. Тонкий цилиндрик, сделанный из золота, размером был не больше ее мизинца.

– Ты узнаешь этот предмет? – спросил Элоквент.

– У нас дома есть что-то подобное. – Она провела пальцами вдоль одного края, где, как она знала, могли быть скрытые защелки. – Можно?

Сайндер широко раскинул руки, призывая ее продолжать.

Сдвинув крошечный выступ, Кимико надавила ногтем и осторожно повернула рычажок. Крышечка откинулась, открыв пустое пространство внутри.

– Жаль, – вздохнула она. – Этот пустой.

Дракон схватил ее за плечи:

– Скажи мне, что ты ожидала там найти!

– Семя.

Кимико не ожидала от себя этого. Эта подробность должна была храниться в секрете.

Элоквент глухо зарычал, и Сайндер, поспешно отдернув руки от Кимико, буквально рухнул на колени. Никогда прежде она не видела такой позы, но поняла, что это явно извинение, возможно, уникальное для кланов драконов. Даже в таком положении Сайндер продолжал свои расспросы:

– Что за семя?

Она почувствовала, как разрывается между необходимостью сохранить семейную тайну и желанием поделиться тем, что знает. К ее изумлению, Акира наклонился и схватил Сайндера за нос:

– Ты снова это проделываешь? Зачем ты делаешь это с Кими?

– Простите меня. Первый раз это было непреднамеренно. – Сайндер опустил взгляд. – Я не выведываю, а только интересуюсь. Возможно, лучше ей поговорить с кем-то, кому она уже доверяет?

– Кимико? – шепнул Элоквент.

Друг Акиры. Рекомендация Хисоки. Кимико решила ответить ему:

– Мы не знаем, что это за семена, но, должно быть, они очень ценные, если так бережно сохраняются. Учитывая, как все это перекликается со старыми легендами, мой дедушка всегда считал эти реликварии величайшим сокровищем Кикусавы.

Глаза Сайндера расширились.

– Ты говоришь о них во множественном числе. Это ласкает мне слух, будто нежный ветерок.

– У нас их три. Я играла с ними, когда была маленькой, – смущенно призналась она.

– Три семени?

Кимико покачала головой:

– Нет, один из наших тоже был пуст. Но два других целы.

Дракон заговорил медленно:

– А говоря о сходстве «со старыми легендами», какие сказки ты имеешь в виду?

Она приняла доверительную позу, призывая к сохранению тайны.

– Песни Деревьев, конечно. Невозможно не вспомнить об Ауриэле, когда тебе доверяют на хранение два золотых семени.

Сайндер вцепился в рукав Элоквента.

– Приведи Хисоку, – прошептал он.

Глава 42
Мама Эвера

Хисока слушал внимательно.

Кимико ожидала более выраженной реакции, особенно после представления Сайндера.

– Вы не считаете, что это важно? – спросила она.

– Это важно. Несомненно. Но всему должно быть время и место, а сейчас нет ни того, ни другого. – Взяв девушку за локоть, он повел ее к двери. – Кимико, твоя задача – знакомиться, общаться и провести официальную помолвку. Элоквент, отправляйся к отцу и братьям и жди там, когда будет принесена клятва. Суузу…

Суузу стоял прямо за дверью. Точнее, он вошел следом за Хисокой и слышал все объяснения. У него новость вызвала вполне ожидаемый шок, но почему Суузу был настолько выбит из колеи? Кимико машинально оглянулась на Акиру, который уже подходил к своему лучшему другу.

– Привет, Суузу. – Голос Акиры звучал обеспокоенно. – С тобой все в порядке?

Феникс бесшумно притянул друга к себе, зажав между ними Кирие. Маленький метис вопросительно прочирикал что-то. Тихая трель Суузу, казалось, успокоила его, но Кимико тревожила его поза. Суузу излучал необъяснимое смятение.

– Сайндер, прошу прощения за доставленные хлопоты, – произнес Хисока, – но не мог бы ты передать послание Бунмар-фену Элдербау в святилище Кикусава, сообщив ему, что произошло. Вы вдвоем будете защищать сокровищницу. Вход запрещен для всех. С любой стороны.

– Ясно. – Сайндер ушел так стремительно, что казалось, растворился в воздухе.

* * *

Кимико хмурилась, глядя на своего спутника. Суузу держался даже более чопорно, чем обычно, когда провожал ее после уроков.

– Тебя что-то обеспокоило?

Казалось, он заставил себя вынырнуть из раздумий и выдавил слабую улыбку.

– Моя роль второстепенна. Лучше спросить, беспокоишься ли ты.

– Не особенно. – Она сделала широкий жест свободной рукой: благодарность, предвкушение, счастье. – Я никак не ожидала, что у меня будет полный набор.

– Набор чего?

– Я про Пятерых. – Кимико на миг приостановилась. – А ты знаком с двоими, которых я еще не встречала?

– Да.

– И меня познакомишь?

– С радостью, если возникнет необходимость. Но пресс-секретари и сами весьма охотно идут на знакомство с людьми. – Он кивнул, показывая вперед. – Смотри сама.

Кимико проследила за его взглядом. Волчица, наблюдавшая за их приближением, была довольно высокой, смуглой и очень красивой. Ускоряя шаги, Кимико уже издали начала демонстрировать приветствия и комплименты. Удивление Адуны-со Элдербау сменилось удовольствием, и она приняла ответную позу, понятную абсолютно всем.

Потрясенная собственной смелостью, Кимико бросилась прямо в ее раскрытые руки. Ее обняли, ее щека оказалась прижата к жилетке из густого золотистого меха. Тепло и неожиданно, какой приятный сюрприз. Прикрыв глаза, Кимико замерла. Эта женщина была настоящей твердыней, рядом с ней девушка чувствовала себя в безопасности.

Волчица засмеялась низким и хриплым смехом:

– А она ни капельки не стесняется, эта малышка.

– В такие моменты Кими напоминает мне Акиру, – сказал Суузу.

– Ах, этого, – улыбнулась Адуна-со с нескрываемой нежностью. – И где же твой сосед?

– С Гинкго. Вон там.

Кимико отодвинулась ровно настолько, чтобы посмотреть, где стоят Акира со знаменитым сыном Арджента. Она решила, что позже попросит познакомить ее с полулисом, но сейчас ее больше удивила неожиданная перемена в облике Акиры. Отец Айлы возился, укладывая складки его нарядного костюма цвета пламени.

– Суузу, он носит герб твоего клана?

– Это так.

Кимико было довольно того, что феникс явно горд этим, а расспросы она решила оставить на потом. Взяв Суузу за руку, она быстро пожала ее:

– Он хорошо смотрится в ваших цветах.

Тихая трель Суузу прозвучала немного огорченно:

– Он кажется смущенным.

В этот момент Акира заметил их, слегка помахал рукой и криво заулыбался.

– Чепуха, Суузу, – возразила Кимико. – Он так же горд, как и ты.

– Выше головы! – сказала Адуна-со. – Особенно ты, Кимико Миябэ.

Кимико высвободилась из объятий волчицы, лишь теперь запоздало протянув ей ладони.

Адуна пошла еще дальше, обхватив большими руками запястья Кимико.

– Я понимаю, почему Хармониус так увлечен тобой. Меня тоже восхищает твоя решимость идти по непроторенному пути. – И, наклонившись ближе, волчица призналась: – Я ведь тоже сваталась.

Ох, а вот эту историю Кимико хотела бы услышать.

– Прошу вашего внимания.

Хорошо поставленный голос Хисоки перекрыл шум. Разговоры затихли настолько, что Кимико смогла уловить звуки голоса своей матери.

Приподнявшись на цыпочки, она заметила в центре комнаты маму, болтающую с Лаписом Моссберном. Дракон ответил на зов Хисоки ленивым движением – должно быть, создал чары, поскольку голос мамы внезапно затих, заглушенный барьером.

Вызывающий восхищение своим самообладанием и чуткостью дракон подвел Кикуко Миябэ к ее мужу. Кимико не сомневалась, что та продолжает болтать, и съежилась от смущения.

– А ты похожа на мать, – заметила Адуна-со.

Кимико почувствовала себя уязвленной.

На лице Адуны отразилось веселое недоумение:

– Тебе не по нраву такое сравнение.

– Моя мама… – Не найдя ни единого способа закончить фразу прилично, Кимико попробовала еще раз: – Я не хочу быть на нее похожей.

– Сходство принимает множество форм. Не хочешь ли послушать хвалебные отзывы, которые приходят ко мне как от Собратьев, так и от Сородичей?

– Отзывы? – повторила Кимико, чувствуя неловкость оттого, что шепчется вместо того, чтобы слушать приветственные замечания Хисоки. Как мама.

– Волки часто вплетают в свою песню впечатления дня, и многие сообщили, что рады, что их пути пересеклись с тобой. – Голос Адуны, конечно, был еле слышен. – Ты открыта для новых знакомств, удивляешь вежливостью и даришь улыбки.

Кимико было трудно поверить, что те, кого она встречала мимоходом, в самом деле ее помнят. Ведь наблюдатель ее ранга не заслуживал внимания. Сегодня ты здесь, завтра тебя нет. Но ведь она и впрямь дорожила каждым случаем, каждой встречей. Ведь именно их мимолетность и уникальность и делала их такими чудесными, разве не так?

– Но другие ярче, – возразила она.

Адуна приложила руку к ее щеке:

– Да не сетует на неяркий свет тот, кто дорожит луной.

Кимико потребовалось время, чтобы осознать эти слова.

Волчица не закончила:

– Кикуко Миябэ вошла в эту комнату, как в свою собственную, и этой своей любезностью показала, что принимает нас.

– Ой, простите. Она очень… заботливая и ответственная.

Суузу издал тихий звук. Делал им замечание? Нет, он просто старался не рассмеяться.

Адуна продолжала:

– Я знакома с тремя волчатами Найтспэнглов, которые наперебой осыпают тебя похвалами. Хисока мурлычет при одном упоминании твоего имени. Айла, затмевающая целые созвездия, смотрит на тебя снизу вверх. И уж не знаю, как это получилось, но сам Арджент одобряет тебя. – Волчица помахивала хвостом. – Элоквент умеет говорить от имени Собратьев, но ты должна говорить от имени твоего логова. Примерно так же, как я.

Кимико все еще пыталась протестовать:

– Я совершенно не похожа на маму. Все знают, что на нее похожа Норико.

– Старшая дочь? – усмехнулась Адуна. Она определенно не собиралась уступать. – У нее облик твоей матери, но любящий и почтительный характер твоего отца.

Сколько же всего произошло тут за то короткое время, пока она была с Элоквентом и Эвером?

Адуна всмотрелась в ее лицо и кивнула:

– Послушай и подумай. Кикуко – человек, но она выбрала наблюдателя и завоевала его расположение. Без ее смелости и готовности бросить вызов традициям тебя бы здесь не было, и Квену не с кем было бы составить такую невероятную пару.

Кимико моргнула, затем моргнула еще раз, чувствуя, что к глазам подступают слезы. Никогда. Ни разу в жизни ей не приходило в голову, что она пошла по стопам матери. Ее мамы, которая любила людей и сплетни и была готова брать на себя ответственность. Мамы, которая была торопливой, упрямой, но легко заводила друзей.

– Суузу, я похожа на свою мать? – трагически спросила она.

Феникс торопливо чмокнул ее в щеку.

– Я остаюсь при своем мнении – ты подобна Акире. А теперь соберись, потому что Хармониус почти завершил подготовку к торжественному появлению Элоквента.

Он и Адуна вывели ее на середину комнаты и остались стоять по обе стороны от нее. Кимико повернулась лицом к своим родителям и Хармониусу, который с улыбкой приветствовал ее выход.

– Настало время представить моего сына, – прогремел он. – Элоквента сопровождает моя дорогая Анна.

Все повернули головы, а Кимико даже привстала на цыпочки, сгорая от нетерпения увидеть эту затворницу, вторую жену Хармониуса Стармарка. Никто ничего не знал о матери Эвера. Хармониус всегда лишь отшучивался, говоря, что Анна предпочитает тишину и спокойствие, и всех просил отнестись с уважением к ее уединенному образу жизни.

Как только Элоквент нашел взглядом Кимико, его лицо так осветилось, что у нее потеплело в груди. Потом он наклонился, чтобы сказать что-то на ухо матери. Впрочем, сильно наклоняться ему не пришлось. Женщина рядом с ним была довольно высокой и определенно родом не из их части света.

С бело-розовой кожей и волосами нежно-желтого цвета, как небо на рассвете, распущенными и прямыми, как грива кобылицы. Подойдя ближе, Кимико увидела, что глаза у нее голубые. Ослепительная красавица, словно королева из книжки. Больше всего поражал ее возраст: хотя Анна Стармарк была явно взрослой женщиной, на вид Кимико не дала бы ей больше двадцати.

Кимико была благодарна Айле, которая объяснила ей, что жизнь этой женщины связана с жизнью ее соратника. Анна, вероятно, выглядела точно так же, как в тот день, когда Хармониус начал за ней ухаживать. Отрезвляющая мысль.

Будет ли семья Кимико стариться рядом с ней, а она останется неизменной, живым напоминанием о первых днях Открытия? В голову пришла еще одна мысль, досадившая ей больше, чем следовало бы. Неужели она обречена на долгие столетия остаться такой, как сейчас, и ее будут вечно принимать за мальчишку? Может быть, Элоквент согласится на продолжительное сватовство, давая ей время немного повзрослеть.

Поняв, что наступил один из тех моментов, когда она должна взять инициативу на себя, Кимико шагнула вперед и протянула руки, чтобы начать церемонию.

– Ваш сын говорит о вас с нескрываемой любовью.

Улыбка Анны была серьезной.

– Двое моих сыновей совершенно поражены, и я не сомневаюсь, что вы сплотите и остальных в поддержку вашего устремления.

Ее японский звучал безупречно, хотя и немного книжно. И было довольно сложно понять, одобряет ли дама сватовство Кимико.

Кими покосилась на Элоквента за поддержкой и увидела, что он принял позу восприимчивости и готовности, которую они практиковали вчера. Кимико сама встала поувереннее, и его полуулыбка выразила одобрение.

– Ваши родственники – хранители святилища, – вновь заговорила Анна.

– Да, святилища Кикусава.

– Когда я впервые приехала в эти места, то Кикусава дал мне приют.

– Вы жили в нашем святилище? – переспросила Кимико.

– Я считала его домом. – И снова эта серьезная улыбка, а пальцы Анны тихонько побарабанили по браслету из камней на ее запястье.

Присмотревшись, Кимико поняла, что это один из парных браслетов. Каждый прозрачный камень сиял внутренним светом, как будто внутри кристаллов был пойман звездный свет. Эта женщина была не просто наблюдателем; она не иначе как маяк. Внезапно странное описание Эвером его матери, держащей в руках звезды, обрело смысл. В глазах своего ребенка она, конечно, окутана сиянием.

– Кикусава дал мне приют, – повторила Анна. – Но я скудно отплатила за это, ибо ничего, кроме беды, не принесла.

– Я не знала. Вот мой дедушка, тот был куда лучше знаком с храмовыми записями, чем я. А я не помню ни одного упоминания о наблюдателе по имени Анна.

Женщина обменялась долгим взглядом с Элоквентом, который опустил голову.

– Эвер говорил, что ты любишь Звездный фестиваль, – сказала Анна. – После твоего визита он засыпал меня вопросами об ангелах, звездном народе и святых.

– Звездный фестиваль всегда был важным праздником для моей семьи.

– И для нашей стаи, – вмешался Элоквент и подтолкнул мачеху. – На то есть причины.

Кимико испытала своего рода облегчение, увидев, как сухая сдержанность на лице Анны сменилась нежным упреком. Теперь она выглядела не такой жесткой, более естественной. Может быть, они даже сблизятся, когда преодолеют первую неловкость.

– Возможно, тебе будет интересно узнать, что когда-то давно я звалась мисс Анной Грин.

– Понятно.

Но ей, конечно, ничего не было понятно. Английское имя бросалось в глаза, акцент Анны заметно отличался от акцента Айлы. Кимико не была уверена, означает ли это региональные различия или указывает на какую-то более раннюю эпоху.

В разговор снова вступил Элоквент:

– До того как Анна встретила папу, она носила фамилию Грин.

Он снова сделал акцент на английской фамилии, словно ожидал, что Кимико уловит какую-то связь. Но ее познания в английском языке были зачаточными, в школе она хуже всего училась по этому предмету. Все, что она помнила, – это несколько элементарных фраз, счет от одного до десяти, названия сельскохозяйственных животных, некоторых фруктов да еще цвета.

Ой.

Кимико заторопилась, путаясь и сбиваясь, показывая жестами, что она наконец поняла. Грин – зеленый. По-японски зеленый – мидори. Мидори – это грин.

Женщина просто кивнула.

А Элоквент с добродушным смешком отмел все сомнения:

– Кимико, мне очень приятно представить тебе наблюдателя Анну Стармарк, класс воинов, более известную в истории как Святая Мидори.