Текст книги "Тренировочный полет"

– Сначала снимем шлем, затем попытаемся выяснить, как открыть скафандр.

Он наклонился и медленно, одно за другим, повернул крепления шлема. Джозе приоткрыл щель между шлемом и скафандром, готовый закрыть ее при малейшей опасности. В шлем стала вливаться морская вода и смешиваться с находившейся там жидкостью – однако инопланетянин не выражал беспокойства. Спустя минуту Джозе осторожно снял шлем, придерживая одной рукой голову инопланетянина, чтобы она не ударилась о ванну.

Как только шлем сняли, гребень на голове пришельца выпрямился наподобие петушиного вдоль всей длины. От шлема к блестящему кусочку металла, прикрепленному с одной стороны к голове инопланетянина, тянулся провод. Там была какая-то впадина, и Джозе осторожно выдернул металлический контакт – по-видимому, что-то вроде наушника. Инопланетянин открывал и закрывал рот, внутри которого виднелись желтые костяные выступы. Послышалось низкое гудение.

Петар прижал ухо к наружной части металлической трубки.

– Это существо что-то говорит, я отчетливо слышу.

– Дайте мне ваш стетоскоп, доктор, – сказал Джозе, но врач не шевельнулся, и тогда он сам достал его из черного саквояжа. Действительно, когда ученый прижал стетоскоп к металлу, он услышал то усиливающееся, то замирающее гудение – по-видимому, какую-то речь.

– Пока мы не можем понять, что он говорит, – произнес Джозе, возвращая стетоскоп врачу; тот автоматически взял его. – Надо попытаться снять с него скафандр.

На поверхности скафандра не было видно никаких швов или креплений. Джозе пробежал пальцами по гладкой поверхности, но ничего не обнаружил. Инопланетянин понял, должно быть, его намерения, потому что с трудом поднял дрожащую руку и коснулся герметического металлического кольца у воротника. Скафандр плавно открылся на груди; шов раздваивался и проходил по каждой из ног. Из обнажившейся раненой ноги внезапно хлынул поток синей жидкости.

Джозе успел заметить странное зеленое тело и тут же повернулся к врачу:

– Доктор, быстро беритесь за свой саквояж. Пришелец ранен, эта жидкость, по-видимому, его кровь – нужно остановить кровотечение.

– Но я бессилен, – произнес доктор Братош, не двигаясь с места. – Своими лекарствами и антисептическими препаратами я могу погубить его – ведь нам ничего не известно о химическом строении его тела.

– Тогда не применяйте эти препараты. У него травма ноги, постарайтесь наложить повязку, перебинтовать рану.

– Да-да, конечно.

Старый врач наконец-то сообразил, что может осуществить знакомые операции. Он извлек из саквояжа бинты, стерильную марлю, клейкий пластырь и ножницы.

Джозе опустил руки в теплую и теперь уже мутную воду и заставил себя коснуться горячей зеленой ноги инопланетянина. Ощущение было непривычным – но не ужасным. Он поднял ногу из воды, и все увидели огромную рану, из которой сочилась густая синяя жидкость. Петар отвернулся, однако врач привычными движениями наложил на рану подушечку из марли и обмотал ее бинтом. Кровотечение как будто прекратилось. Инопланетянин шарил в снятом с него космическом скафандре, и от его движений раненая нога поворачивалась в руках Джозе. Ученый посмотрел вниз и увидел, что пришелец достал что-то из большой сумки. Его губы снова начали шевелиться, и Джозе расслышал негромкое жужжание голоса.

– Что это? Что вы хотите? – спросил Джозе.

Инопланетянин обеими руками прижимал к груди какой-то предмет, похожий на книгу. Да, это могла быть книга; впрочем, с таким же успехом это могло быть что-то другое. Но предмет был покрыт каким-то блестящим материалом с темными знаками; с края было видно, что он состоит из множества страниц, скрепленных вместе. Наверное, это все-таки книга. Нога инопланетянина дергалась в руках Джозе, его рот широко открылся, словно в крике.

– Если мы опустим ногу в ванну, повязка промокнет, – сказал врач.

– А вы не могли бы обмотать ее пластырем, сделать повязку водонепроницаемой?

– Да, конечно, – мне понадобится много пластыря, он лежит в саквояже.

Пока они разговаривали, пришелец начал раскачиваться взад и вперед, выплескивая воду из ванны. Наконец ему удалось вырвать раненую ногу из рук Джозе. Сжимая книгу в одной тонкой руке с множеством пальцев, другой инопланетянин начал срывать повязку с только что перебинтованной ноги.

– Остановите его, он навредит себе, это ужасно, – пробормотал врач, отпрянув от ванны.

Джозе поднял с пола обрывок повязки.

– Идиот! Какой невероятный дурак! – закричал он в приступе ярости. – Эти компрессы, которые вы наложили на рану, пропитаны сульфаниламидом!

– Но я всегда пользуюсь ими. Это самые лучшие компрессы, сделанные в Америке, они предупреждают заражение и инфекцию.

Джозе оттолкнул его, опустил обе руки в воду, чтобы снять повязку, но инопланетянин вырвался и поднялся над водой, открыв рот в молчаливом ужасном вопле. Его глаза были широко открыты – и тут изо рта хлынула струя воды. Послышался хрип, струя превратилась в тонкую струйку, затем в капли, и, когда воздух коснулся наконец голосовых связок инопланетянина, раздался ужасный крик боли. Этот крик эхом отразился от стен и потолка, выразив сверхчеловеческую агонию пришельца из далеких миров. Широко раскинув руки, инопланетянин упал в воду вниз лицом. Тело лежало неподвижно, и Джозе, даже не осматривая его, понял, что астронавт мертв.

Его рука, свисавшая из ванны, по-прежнему сжимала книгу. Медленно, один за другим, пальцы разжались, и, пока Джозе смотрел на инопланетянина, будучи не в силах пошевелиться, книга упала на пол.

– Помогите мне, – послышался голос Петара. Джозе обернулся и увидел, что врач лежит на полу и рядом на коленях стоит Петар. – Он потерял сознание… может быть, это сердечный приступ. Что нам делать?

Забыв о своем гневе, Джозе наклонился к врачу. Тот дышал, казалось, нормально, его лицо сохраняло естественный цвет, – по-видимому, это был всего лишь обморок. Его веки дрогнули. Подошел священник и через плечо Куковича посмотрел на лежавшего врача.

Доктор Братош открыл глаза, взглянул на склонившиеся над ним лица.

– Извините меня… – с трудом пробормотал врач и снова закрыл глаза, словно был не в силах смотреть на окружавших его людей.

Джозе выпрямился и почувствовал, что весь дрожит. Священник исчез. Неужели все кончилось? Может быть, им все равно не удалось бы спасти инопланетянина, но так или иначе можно было бы действовать лучше.

Увидев на полу мокрое пятно, Джозе сообразил, что книга исчезла.

– Отец Перч! – яростно завопил он.

Священник забрал книгу, эту бесценную вещь, доставленную с другой планеты!

Джозе выбежал в коридор и увидел священника, выходящего из кухни. У него в руках ничего не было. Охваченный внезапной догадкой, ученый бросился на кухню, оттолкнув отца Перча. Наклонившись, Джозе открыл дверцу печи.

Там, среди пылающих дров, лежала книга. От нее поднимался пар. Да, конечно, это книга, на ее страницах виднелись странные знаки, рисунки и чертежи. Джозе повернулся, чтобы схватить кочергу, и в это мгновение позади него в печи полыхнуло пламя, выбросившее в кухню раскаленный белый язык. Огонь едва не коснулся Джозе, но ученый не думал об этом. Горящие угли были разбросаны по полу, а внутри печи догорали остатки драгоценной книги. Вещество, из которого она была сделана, оказалось горючим, и едва книга высохла, она тут же воспламенилась.

– Все это от лукавого, – послышался голос священника, стоящего в кухонных дверях. – Злой дух, порождение дьявола. Нас предупреждали об этом, подобные события уже случались раньше, и поэтому правоверные христиане должны бороться со злом…

Петар вошел на кухню, протиснувшись мимо священника. Он смахнул горячие угли с обожженной кожи Джозе, помог ему встать и усадил на стул. Ученый не чувствовал ожогов – его охватила какая-то невероятная усталость.

– Ну почему здесь? – тихо спросил Джозе. – В таком огромном мире он совершил посадку именно тут. Несколько градусов к западу – и пришелец опустился бы рядом с Триестом, где находятся научные центры и отлично оборудованные больницы, опытные врачи, хирурги. А если бы продолжал полет по тому же курсу – увидел бы огни и приземлился в Риеке. Там можно было бы что-то сделать. Но почему именно здесь? – Ученый вскочил и потряс сжатым кулаком, словно угрожая кому-то. – Здесь, в этом медвежьем углу, среди людей, полных суеверий и религиозных предрассудков! В каком мире мы живем, если всего в сотне миль от деревни, населенной слабоумными и примитивными жителями, находится ускоритель элементарных частиц? Этот инопланетянин пролетел бесчисленные миллионы – может быть, миллиарды – миль и совершил посадку совсем рядом с цивилизацией… совсем рядом… Но почему, почему?

Почему?

Джозе опустился на стул, чувствуя себя совсем старым и бесконечно усталым. Сколько можно было бы узнать из сожженной книги…

Он вздохнул, и вздох был таким глубоким, что все его тело задрожало, словно охваченное ужасной лихорадкой.

Только не я, не Эймос Кэйбот!

Перевод А. Гришина

Утреннюю почту доставили, пока Эймос Кэйбот ходил по магазинам, и она валялась на рахитичном столике в вестибюле. Он перебрал ее, хотя совершенно точно знал, что для него ничего не будет, – не тот день. Тринадцатого ему приходил чек от департамента социального обеспечения, а двадцать четвертого – чек от профсоюза, а больше он никогда и ничего не получал, если, конечно, не считать все сокращавшегося количества открыток с рождественскими поздравлениями. Нет, ему ничего не могло прийти, это он знал точно. Большой голубой конверт стоял прислоненным к зеркалу, но он не мог прочесть имени адресата и в очередной раз обругал эту скрягу миссис Пиви и ее двухваттные лампочки. Он наклонился пониже и прищурился… затем поморгал и снова прищурился. Боже всемогущий, этот пакет прислали ему, в этом не могло быть никакого сомнения! На ощупь содержимое конверта напоминало толстый журнал или каталог. Что это могло быть такое и кто мог ему это прислать? – спросил он себя. Прижимая конверт к груди узловатой, покрытой старческими коричневатыми пятнами рукой, он начал долгое восхождение по трем маршам лестницы к себе в комнату. Положив авоську с двумя банками бобов и батоном вчерашнего белого хлеба на тумбочку, он тяжело опустился на стул перед окном. Распечатав конверт, он увидел, что в нем находится толстый журнал с черной глянцевой обложкой. Он положил журнал на колени и, словно не веря своим глазам, пристально уставился на него.

Посреди черной обложки на зеленовато-сером поле черными же колючими готическими буквами было напечатано название: «На краю могилы». Ниже шел подзаголовок: «Журнал помощи в подготовке к вечному упокоению». Остальная часть обложки была черной-черной, как полночь, и единственным пятном в этой черноте была выполненная в форме надгробия фотография кладбища, усаженного цветами, среди которых возвышались выстроившиеся в ряды могильные памятники и задумчивые мавзолеи. Неужели все это было просто шуткой самого дурного толка? Вряд ли, решил Эймос, быстро перелистывая страницы, на которых мелькали разнообразные гробы, кладбищенские участки и урны для праха. Зарычав от отвращения, он бросил журнал на стол, и в этот момент оттуда выпало письмо и плавно спланировало на пол. Это письмо, отпечатанное на той же самой бумаге, что и журнал, было адресовано ему – тут не было никакой ошибки.

Глубокоуважаемый сэр!

Добро пожаловать в дружное семейство счастливых читателей «На краю могилы» – журнала помощи в подготовке к вечному упокоению, который облегчит вам путь по той дороге, которая ожидает вас впереди. Приближающиеся к смерти, мы приветствуем вас! За спиной у вас лежит длинная, счастливая жизнь, а впереди распахиваются Врата Вечности, чтобы приветить вас, вернуть вас в объятия любимых, которые давно покинули этот мир. Теперь, в этот долгожданный час, мы стоим рядом с вами, готовые оказать вам поддержку на вашем пути. Вы уже оформили свою последнюю волю? Возможно, вы проявили невнимание в этом деле – но теперь в этом для вас нет никаких трудностей! Просто откройте страницу 109, прочтите вдохновенную статью «Такова моя воля», и вы узнаете все, что может касаться этого вопроса. А далее, на странице 114, вы найдете отпечатанный бланк, который вам будет удобно вырвать по перфорированной линии. Просто заполните пустые графы, впишите свое имя и передайте готовое завещание местному нотариусу (его контора обычно находится в муниципалитете!), чтобы он засвидетельствовал вашу подпись. Не задерживайтесь! А как вы относитесь к кремации? Вы сможете ознакомиться с чудесным вдохновенным сообщением доктора Филипа Масгроува «Уютная церковь за углом, возле крематория» на странице…

Эймос трясущимися руками поднял журнал и швырнул его через всю комнату. Упав, журнал лопнул по корешку и развалился надвое, отчего он испытал некоторое удовлетворение.

– Вы что, хотите сказать, что я скоро умру? Вы это хотите сказать? – выкрикнул он, но тут же понизил голос, так как Антонелли, обитавший в соседней комнате, немедленно забарабанил в стену. – Что за дурацкая мысль – послать человеку такую вот пакость? Омерзительная затея!

Но ведь это делалось с какой-то целью! Он прошел через комнату, подобрал обе половинки журнала и аккуратно положил их на стол. Все это было слишком красивым, слишком дорогим для того, чтобы быть шуткой, – это были самые настоящие объявления. Немного покопавшись, он нашел страницу с содержанием и принялся водить пальцем по строчкам мелкого шрифта, который ему с трудом удавалось читать, пока не нашел издателя: «Саксон-Моррис паблишерс инк». У них должны были водиться денежки – Эймос знал здание Саксон-Моррис-билдинга; один из этих похожих на гранитные блоки новомодных домов на Парк-авеню.

Им это просто так не пройдет! Во впалой груди Эймоса Кэйбота затеплилась и смело вспыхнула искра гнева. Он ведь заставил автобусную компанию Пятой авеню послать ему письмо с извинениями по поводу грубости, которую допустил в разговоре с ним водитель в День святого Патрика; и компания автоматов по продаже напитков «Трайборо» тоже была вынуждена возместить ему в виде почтовых марок те пятьдесят центов, которые автомат проглотил, не выдав взамен банку с газировкой. Теперь и Саксон-Моррису тоже предстоит убедиться в том, что они напрасно нарывались на неприятности!

С утра на улице было тепло, но мартовская погода изменчива, так что он надел тяжелое шерстяное кашне. На всю экскурсию – поездку в автобусе и чашку чая в автомате – должно было с лихвой хватить двух долларов, и он взял из-под сахарницы пару помятых бумажек. Ну погоди, Саксон-Моррис, ты еще узнаешь, с кем связался!

Увидеться с кем бы то ни было в Саксон-Моррисе без предварительной договоренности оказалось очень трудно. Девчонка с высоко зачесанными ярко-рыжими волосами и многослойной, отливавшей глянцевым блеском косметикой на лице не смогла вспомнить журнал с таким названием. На стене позади ее красного, похожего на запятую стола имелся список всех изданий Саксон-Морриса, но Эймосу было трудно в тусклом свете читать золотые буквы на фоне темно-зеленого мрамора. Уступая его настояниям, она перелистала буклет с фамилиями и номерами телефонов, после чего все-таки неохотно признала, что это действительно один из их журналов.

– Я хочу видеть редактора.

– Которого из редакторов вы хотите видеть?

– Любого редактора, черт бы их всех побрал.

Резкость посетителя, видимо, задела секретаршу, и ее холодные манеры стали совершенно ледяными.

– Могу я спросить, по какому вопросу?

– Это мое дело. Свяжите меня с редактором.

Прошло больше часа, прежде чем она нашла кого-то, кто мог принять незваного посетителя, а может быть, она просто устала оттого, что он сидел рядом с нею и прожигал ее негодующим взглядом. После множества негромких переговоров она наконец положила трубку телефона.

– Прошу вас пройти вот в эту дверь, первый поворот направо, подняться на один пролет по лестнице и отыскать четвертую дверь слева. Кабинет семьсот восемьдесят два. Вас примет мистер Мерсер.

Эймос немедленно заблудился в лабиринте коридоров и серых дверей, но, начав второй обход, он наткнулся на экспедицию, и один из сидевших там скучающих юнцов проводил его к двери с номером 782. Он распахнул ее без стука.

– Вы Мерсер, редактор журнала «На краю могилы»?

– Да, я Мерсер. – За столом, занимавшим половину крошечного, без единого окна, кабинета, сидел полный человек с круглым лицом, украшенным очками с круглыми стеклами. – Но я занимаюсь вопросами распространения, а не содержания. Секретарша из приемной сказала мне, что ваш вопрос связан именно с распространением.

– Да у меня есть вопрос… Какого черта вы прислали мне ваш проклятый журнал, который мне совершенно не нужен?

– Что ж, возможно, я смогу помочь вам… Так о каком издании вы говорили?..

– Это называется «На краю могилы».

– Да, это журнал из моей группы. – Мерсер открыл одну папку, затем другую, и лишь третья оказалась той, которая была нужна. Порывшись в этой последней, он вытащил оттуда лист бумаги. – Боюсь, что я поторопился с заверениями, мистер Кэйбот. Вы входите в список благотворительной подписки, в который мы не имеем права вносить никаких изменений. Я очень сожалею.

– Что значит – сожалею?! Я не хочу получать эту мерзость, и вы должны перестать присылать ее мне!

Мерсер старался держаться дружелюбно и даже выдавил из себя деланую улыбку.

– Постарайтесь подойти к этому разумно, мистер Кэйбот. Это высококачественный журнал, и вы получаете его даром, тогда как стоимость годовой подписки составляет десять долларов! Раз уж вам так повезло и вы попали в число обладателей благотворительной подписки, то жаловаться просто не на что…

– Кто включил меня в эту, с позволения сказать, благотворительность? Я никуда ничего не посылал.

– Но вам вовсе и не нужно было этого делать. Ваше имя, вероятно, оказалось в одном из тех списков, которые мы покупаем у страховых компаний, больниц ветеранов и так далее. «На краю могилы» – это один из наших некоммерческих информационных журналов. Слово «некоммерческий» не означает, что мы несерьезно относимся к этой работе, напротив, эти издания поступают исключительно к избранным подписчикам, а затраты на публикацию возмещаются не за их счет, а за счет рекламодателей. В некотором смысле они оплачивают этот прекрасный журнал, так что, можно сказать, это разновидность социального обеспечения. Молодым матерям, например, – мы покупаем их списки во всех родильных домах – мы предоставляем шестимесячную подписку журнала «Ваш младенец», в котором содержатся поистине прекрасные советы, полезные статьи и, конечно, рекламная информация, которая сама по себе имеет образовательный характер…

– Да, но я-то не молодая мать! Почему вы послали мне вашу пакость?

– Конечно, «На краю могилы» немного отличается от «Вашего младенца», но это тоже полезная публикация. Это статистическое явление, сэр. Каждый день умирает много людей разного возраста, занимающих различное общественное положение, имеющих очень разные биографии, ну и тому подобное. Работники страховых компаний, они называются регистраторами, тщательно собирают все эти данные и составляют множество графиков и таблиц. По утверждениям специалистов, они работают очень скрупулезно. Они довели анализ продолжительности жизни до степени высокого искусства. Они берут конкретного человека, скажем такого, как вы, определенного возраста, с соответствующим состоянием здоровья, учитывают факторы его биографии, состояние окружающей среды и тому подобное и точно, очень точно определяют дату его смерти. Не день и час – хотя я полагаю, что они могли бы сделать и это, если бы захотели, – но для наших целей вполне подходит двухлетний период. Это дает нам возможность планировать тираж и сроки выпуска, достаточные для того, чтобы детально ознакомить подписчика с нашим журналом и услугами, предлагаемыми нашими рекламодателями, что и позволяет подписчику до момента смерти получить полный объем необходимой информации.

– И вы убеждаете меня, что я должен умереть в течение ближайших двух лет? – хрипло завопил Эймос, вспыхнув от гнева.

– Я не убеждаю вас в этом, сэр, ни в коем случае! – Мерсер отодвинулся к самой стене и стер носовым платком с очков брызги стариковской слюны. – Это работа статистиков. Их компьютер назвал ваше имя и прислал его мне. Они утверждают, что вы умрете в течение двух лет. Мы посылаем вам журнал «На краю могилы» в качестве социального пособия. Это пособие, и ничего больше.

– Я не собираюсь умирать через два года! Нет, только не я! Не Эймос Кэйбот!

– Это целиком и полностью ваше дело, сэр. А я лишь выполняю свои служебные обязанности. Ваша подписка включена в план и будет отменена только после того, как экземпляр журнала возвратится к нам со штампом: «Адресат скончался».

– Я не собираюсь умирать!

– Это, конечно, возможно, хотя я не могу вспомнить ни одного случая подобной ошибки. Но поскольку подписка рассчитана на два года, то думаю, что по истечении двух лет она закончится автоматически, если, конечно, не случится досрочного прекращения. Да, скорее всего, так оно и будет.

День Эймоса оказался полностью испорчен; он даже не замечал ласкового, теплого яркого солнца. По дороге домой и дома он только и думал о случившемся. Эти мысли не дали ему уснуть. Следующий день оказался ничуть не лучше, и он даже начал задумываться, не было ли это одной из целей, ради которых рассылался этот ужасный журнал. Если смерть была рядом, а они были настолько уверены в этом, – то почему бы ему не перестать упорствовать и не согласиться с ними? Оформить завещание, заказать участок на кладбище, надгробный памятник, заупокойную молитву и испустить дух.

– Нет! Со мной у них этот номер не пройдет! – прорычал он.

Сначала он решил, что дождется следующего номера, напишет на конверте, что адресат скончался и отправит журнал в издательство; это почти наверняка обманет их, и они больше не станут посылать ему свое мерзкое, с позволения сказать, издание. Но потом он вспомнил маленького жирного Мерсера и почти наяву увидел счастливое выражение, которое появится на его лице, когда он увидит пометку на конверте. Снова прав; смерть, как всегда, состоялась по графику. Старый дурак должен был знать, что ему не удастся обмануть статистику. И действительно, старый дурак! Нет, он им еще покажет! Кэйботы всегда жили подолгу, что бы ни говорили какие-то дурацкие записи, и упрямства им тоже хватало. Его, Эймоса Кэйбота, не удастся так просто прикончить.

После множества обходных маневров ему удалось встретиться с врачом из его старого профсоюза и уговорить его провести полное медицинское обследование.

– Неплохо, совсем неплохо для старичка, – заметил врач, когда Эймос застегивал пуговицы на рубашке.

– Мне всего лишь семьдесят два; это еще не старость!

– Конечно нет, – умиротворяюще согласился врач. – Это всего лишь статистика. Знаете, человек вашего возраста, проживший такую жизнь…

– Я и сам знаю все об этой проклятой статистике, а к вам пришел не для того, чтобы слушать лекции о ней. Что говорят результаты?

– Вам грех жаловаться на физическое состояние, Эймос, – ответил врач, просматривая записи. – Кровяное давление в порядке, хотя есть намеки на анемию. Вы едите мало печени и свежей зелени?

– Терпеть не могу печенку. А зелень слишком дорогая.

– Как хотите. Но помните: еще никому не удалось забрать деньги на тот свет. Тратьте на еду немного больше. И давайте сердцу отдых – избегайте подниматься по лестницам.

– Я живу на третьем этаже; как же мне обойтись без лестницы?

– Это тоже вам решать. Но если вы всерьез хотите позаботиться о своем старом моторчике, то перебирайтесь на первый этаж. И витамин D зимой и…

Врач наговорил много, и, проглотив первый гнев, Эймос задумался над его советами. В полученном им списке рекомендаций говорилось о выборе пищи, о витаминах, о сне, о свежем воздухе и еще о бесконечном количестве всякой чепухи. Но существовала и двухлетняя подписка. Взвесив все за и против, он решил последовать советам врача.

Он сам не понял, почему несколько следующих месяцев промелькнули очень быстро. Он был все время занят: нашел себе комнату на первом этаже, привыкал к новому меню, обживался на новом месте. Сначала он выбрасывал «На краю могилы», не распечатывая конверт, как только доставал эту мрачную пакость из почтового ящика, но по истечении года осмелел и стал рассматривать журнал. В нем печатались фотографии роскошных мавзолеев, и возле одного, самого богатого, была напечатана красными крупными буквами надпись: «Специально для Вас». Он жирно написал сверху: «Не для меня!!!», вырвал страницу из журнала и прицепил ее на стену. Постепенно у него образовалась целая галерея: изображения важных дружелюбных могильщиков, опиравшихся на лопаты возле разверстых в сырой земле ям, заказные гробы с удобными подушками и все такое прочее. По прошествии восемнадцати месяцев он забавлялся, кидая дротики в портрет основателя компании «Высококачественное пламя. Урны для Вечности», и тщательно помечал прошедшие дни в календаре.

И лишь когда до рокового срока осталось несколько месяцев, он начал волноваться. Он чувствовал себя прекрасно; доктор из профсоюза похвалил его и сказал, что он может служить прекрасным примером всем остальным, но разве это что-нибудь значило? А что, если статистики правы и его время уже на исходе? Он мог довести себя до смерти одной лишь тревогой, но такая смерть не годилась для Кэйбота! Он встретит угрозу лицом к лицу и победит.

Вот до срока осталось несколько недель, а потом он начал считать дни. Когда до срока доставки осталось пять дней, он заперся в комнате, питаясь деликатесами, которые заказывал с доставкой из ресторана. Это было дорого, но он не собирался идти на риск и стать жертвой какого-нибудь несчастного случая на улице. Когда угодно, но только не теперь. Он получил свои двадцать четыре номера, и его подписка должна была кончиться. На следующее утро ему предстояло все выяснить доподлинно. Той ночью он так и не смог уснуть, и хотя прекрасно знал, насколько важен регулярный сон, но так и пролежал с открытыми глазами до рассвета. После этого он ненадолго задремал, но пробудился сразу же, как только услышал на улице шаги почтальона. Это был день доставки; придет или не придет журнал? Его сердце бешено колотилось, но, надевая халат, он заставил себя двигаться неторопливо. Его комната была самой первой на первом этаже, прямо рядом со входом, и ему нужно было всего лишь выйти в вестибюль и открыть наружную дверь.

– Доброе утро, – приветствовал он почтальона.

– Угу, – промычал тот. Он уже сбросил на крыльцо тяжелый мешок и рылся в нем.

Эймос сначала закрыл дверь, а затем принялся лихорадочно перебирать поступившую почту.

Ему ничего не было.

Он победил!

Если это был не самый счастливый день в его жизни, то по меньшей мере один из самых счастливых. Потому что его победы над автобусной компанией и над мошенничавшим автоматом в сравнении с этой победой ничего не стоили. Это была выигранная война, а не просто сражение. Он надул их, надул их статистику и статистиков, их бухгалтеров и механические мозги, их клерков с бумагами в папках и редакторов в кабинетах. Он победил! Он выпил пива – впервые за два года, – потом еще, и смеялся, и болтал с пьяницами в баре. Он победил. Он завалился в кровать за полночь и спал, как бревно, пока его не разбудил стук в дверь.

– Мистер Кэйбот, – верещала домохозяйка, – почта для вас. Принесли почту.

Сначала он почувствовал сильный страх, который, впрочем, довольно быстро исчез. Этого не могло быть. За два года «На краю могилы» не опоздал ни разу, ни на один день. Это наверняка какая-то другая почта, хотя для пенсии время еще не подошло. Он медленно открыл дверь, протянул руку и, увидев большой конверт, чуть не разжал пальцы.

Только потом, положив конверт на кровать и разглядев его, Эймос снова обрел возможность дышать нормально – конверт был не того мерзкого грязно-голубого цвета, в котором присылали «На краю могилы», этот был нежно-розовым. И тем не менее он содержал журнал такого же примерно размера, как и «На краю могилы», толстый журнал с множеством страниц. Он назывался «Старость», и это название было написано черными буквами, выполненными таким образом, что казалось, будто они сделаны из растрескавшейся, покосившейся и готовой вот-вот обвалиться каменной кладки. Под названием шел подзаголовок: «Журнал для тех, кто хочет протянуть подольше» – и фотография дряхлого старика, укутанного в одеяло, сидящего в инвалидном кресле и с идиотским видом потягивающего воду через изогнутую прозрачную трубочку. А то, что было внутри, оказалось и того хлеще. Реклама кресел с дырой, чтобы можно было подставлять горшок, противогеморройных подушек, костылей, трансформирующихся различным образом кроватей, статьи «Изучайте азбуку Брайля[5]5
  Азбука Брайля – рельефно-точечный шрифт для письма и чтения слепых, разработан в 1828 г. Луи Брайлем (1809–1852).


[Закрыть], пока еще не лишились зрения», «Счастлив, хотя и прикован к постели» и «Неподвижна в течение двадцати пяти лет». Из журнала выпало письмо, и Эймос просмотрел его, выхватывая то тут, то там обрывки фраз:

«Добро пожаловать в семейство… „Журнал… протянуть…“ обучит вас искусству старения… перед вами много долгих лет… ничем не заполненные годы… какое счастье каждый месяц находить в своем почтовом ящике… говорящие книги для слепых… брайлевские издания для слепых и глухих…»

Когда Эймос Кэйбот поднял голову, его глаза были полны слез. Стояло темное, дождливое и простудное апрельское утро. Окно сотрясалось от ветра. Капли дождя скатывались по стеклу, словно огромные холодные слезинки.