Текст книги "Тренировочный полет"

И почти в ту же секунду в кабинет начальника полиции на планете, где произошло убийство, – за много световых лет от Джейгена – из экрана ПМ вышла машина.

– Ты Преследователь? – спросил офицер.

– Да, – ответила машина.

Выглядела она красиво и была похожа на человека, только высокого, более двух метров ростом. Вообще-то, ей могли придать любой облик, но, когда перемещаешься среди людей, такая форма предпочтительнее. Гуманоидность облика была единственной уступкой ее создателей, и, кроме торса, четырех конечностей и головы, все прочее в машине подчинялось строгой функциональности. Ее корпус, гладкий и обтекаемый, покрывал недавно созданный, чрезвычайно прочный золотистый сплав. Безликость яйцевидной головы нарушала лишь Т-образная щель спереди. За этим узким отверстием, скорее всего, скрывались зрительные и слуховые устройства вкупе с речевым механизмом, имитировавшим звучный мужской голос.

– Насколько мне известно, Преследователь, ты единственный экземпляр в мире? – спросил офицер – пожилой, седой, похудевший от нервной службы, но не утративший за все годы любопытства.

– Индекс вашего секретного допуска позволяет мне проинформировать вас, что в строй вводятся и другие Преследователи, но точное их количество я раскрыть не могу.

– Весьма разумно. И что ты надеешься сделать?

– Отыскать убийцу. Встроенные в меня детекторы гораздо чувствительнее применявшихся ранее, вот почему мой корпус так велик. В меня встроено запоминающее устройство, сравнимое по объему памяти с крупнейшей библиотекой, и средства для его постоянного пополнения информацией. Я выслежу убийцу.

– Задача может оказаться нелегкой. Он – или она – после убийства уничтожил передатчик.

– У меня есть способы узнать код, исследовав даже обломки передатчика.

– Он мог по-разному заметать следы.

– Его не спасет ничто. Я Преследователь.

– Он совершил отвратительное преступление. Желаю тебе удачи. Если только можно пожелать удачи машине.

– Благодарю за любезность. Я не обладаю человеческими эмоциями, но способен их ценить. Ваши чувства поняты, а в ваше личное дело занесена положительная отметка, хотя вы и не рассчитывали на это, произнося пожелание. А сейчас мне хотелось бы ознакомиться со всеми материалами, связанными с убийством. Потом я отправлюсь туда, куда сбежал преступник.

Двадцать лет беспечной жизни мало изменили внешность Джейгена: морщины в уголках глаз и седина на висках лишь придали ему солидности. Он давно уже не зарабатывал на жизнь как профессиональный охотник и мог себе позволить охотиться ради собственного удовольствия. Многие годы он постоянно переезжал с места на место, заметая следы, и даже десяток раз менял имя и внешность. Как-то он совершенно случайно наткнулся на эту захолустную планету и решил на ней остаться. Охота в местных диких джунглях оказалась просто потрясающей, и он не отказывал себе в этом удовольствии. Добытые и умело вложенные деньги обеспечивали ему приличный доход и удовлетворение всех потребностей, включая парочку пороков, которым он был подвержен.

Как раз сейчас он обдумывал один из них. Проведя более недели в джунглях, он всласть наохотился и теперь – чистый, свежий и отдохнувший – смаковал мысли о чем-то другом. Продается комната наслаждений, дорогая, разумеется, зато он может получить именно то, что желает. Облаченный в золотой халат, задрав ноги на столик и держа в руке бокал, он сидел в кресле и сквозь прозрачную стену дома любовался на садящееся за джунгли солнце. Он никогда особо не разбирался в искусстве, но лишь слепой не обратил бы внимания на взрывную яркость зелени, подчеркивающую буйство пурпурных и красных оттенков неба. Вселенная – чудесное место.

И тут негромкий звоночек возвестил о том, что чей-то ПМ настроился на аппарат в его доме. Он резко обернулся и увидел шагнувшего в комнату Преследователя.

– Я пришел за тобой, убийца, – произнес робот.

Пальцы Джейгена разжались, бокал покатился по инкрустированному паркету, оставляя за собой влажную дорожку. У Джейгена всегда имелось при себе оружие, но осторожность подсказала ему, что лежавший в кармане халата энергетический пистолет бессилен против столь внушительной машины.

– Понятия не имею, о чем ты говоришь, – солгал Джейген, поднимаясь. – Сейчас вызову полицию, пусть они разберутся.

Он сделал несколько шагов в сторону коммуникатора – и внезапно метнулся мимо него в соседнюю комнату. Преследователь двинулся следом, но остановился, когда Джейген секунду спустя появился в дверях.

В руках он держал крупнокалиберное безоткатное ружье, стреляющее разрывными пулями, – с таким он охотился на местных многотонных болотных амфибий. В магазине имелось десять зарядов почти пушечного калибра, и он в упор всадил все десять в робота.

От мебели в комнате остались жалкие обломки; пол, стены и потолок ощетинились осколками. Его тоже легко ранило – в шею и в ногу, – но он не почувствовал боли. Машина даже не дрогнула от взрывов, а на золотистом покрытии корпуса не осталось и вмятинки.

– Сядьте, – приказал робот. – Ваше сердце бьется слишком сильно, а это опасно для здоровья.

– Опасно! – Джейген рассмеялся каким-то странным смехом и прикусил губу. Он выронил ружье, проковылял к чудом уцелевшему креслу и без сил свалился в него. – Стоит ли волноваться о здоровье, когда здесь ты… палач?

– Я Преследователь, а не палач.

– Ну так передашь меня палачу. Но сперва скажи, как ты меня отыскал? Или это секрет?

– Секретны только подробности. Чтобы найти вас, я воспользовался самыми совершенными методами локации и записями в запоминающих блоках передатчиков. У меня безупречная память, а фактов для обработки имелось немало. К тому же, будучи машиной, я не страдаю нетерпеливостью.

Поняв, что немедленная смерть ему не грозит, Джейген тут же задумался о возможности побега. Машину ему не уничтожить, но вдруг удастся снова от нее удрать? Пусть она продолжает говорить.

– Что ты намерен со мной сделать?

– Задать вам несколько вопросов.

Джейген мысленно улыбнулся, хотя выражение его лица не изменилось. Он ясно понимал, что убийце, которого выслеживали двадцать лет, Великий Деспот уготовил особую участь.

– Так спрашивай. Чего тянешь?

– Знаете ли вы имя человека, которого убили?

– Я не признавался в том, что кого-то убивал.

– Вы признались, когда попытались уничтожить меня.

– Черт с тобой. Так и быть, скажу. – Главное – не прекращать разговора. Говорить что-нибудь, но ни в чем не признаваться. Под пыткой так или иначе вытянут все. – Я не знал, кто он такой. Я даже не знал названия планеты. Дождливая дыра, вот и все, что я могу сказать.

– Кто вас нанял?

– Они не представились. Мы лишь обговорили сумму и задание.

– В это я могу поверить. Могу также сказать, что ваш пульс приближается к норме и теперь вашему здоровью не угрожает информация о том, что вы слегка ранены в шею.

Рассмеявшись, Джейген коснулся пальцем тоненькой струйки крови.

– Спасибо за неожиданную заботу. Ранка пустяковая.

– Я предпочел бы видеть ее обработанной и забинтованной. Вы мне позволите ею заняться?

– Да делайте что хотите! В соседней комнате есть медицинское оборудование.

Если чудище выйдет из комнаты, появится шанс добраться до передатчика!

– Сперва я должен осмотреть рану.

Преследователь навис над ним – до этого момента Джейген как-то не осознавал, насколько тот огромен, – и коснулся холодным металлическим пальцем кожи на шее. Едва это произошло, Джейгена полностью парализовало. Сердце билось ровно, дышалось легко, но глаза смотрели только вперед, ни шелохнуться, ни вымолвить слово стало невозможно, и ему осталось лишь оглашать бессловесными воплями звенящую пустоту своего мозга.

– Мне пришлось обмануть вас, потому что тело перед операцией должно полностью расслабиться. Как вы вскоре убедитесь, сама операция совершенно безболезненна.

Машина вышла из фиксированного поля его зрения, и Джейген услышал, как она покинула комнату. Операция? Какая еще операция? Какую непостижимую расплату задумал для него Великий Деспот? Насколько важным был убитый человек? Мысли Джейгена захлестнула волна ужаса – но только мысли. Легкие равномерно наполнялись воздухом, размеренно билось сердце, и лишь сознание, бессильное и истеричное, узником металось в крошечном уголке мозга.

Звуки подсказали, что машина вернулась и стоит позади. Джейген ощутил, что его шевелят и покачивают из стороны в сторону. Что этот робот делает? Краем глаза он заметил, как на пол упало что-то темное. Что? ЧТО?

Еще одна темная лепешка упала прямо перед ним – какая-то грязная пена. Миновало несколько секунд, пока смысл увиденного пробился сквозь охвативший его ужас.

То был большой комок депиляторной пены, заполненной растворяющимися остатками его волос. Должно быть, машина извела на него целый баллончик и теперь удаляет с головы волосы. Но для чего? Паника немного улеглась.

Преследователь обошел кресло, встал перед Джейгеном, потом наклонился и вытер металлические руки о его халат.

– Ваши волосы удалены. – («Знаю, знаю! Но для чего?») – Это необходимая часть операции, не наносящая вам непоправимого вреда. Как и сама операция.

Пока робот говорил, его торс начал меняться. Оболочка из золотистого сплава, не пробиваемая разрывными пулями, разошлась посередине и развернулась. Обездвиженный, Джейген мог лишь с ужасом наблюдать за метаморфозой, не в силах отвести глаз. Открылась серебристая ниша, окруженная непонятными устройствами.

– Вы не почувствуете боли, – успокоил Преследователь, делая шаг вперед и стискивая обеими руками голову Джейгена. С неторопливой точностью машина стала приближать его голову к нише, пока затылок не уперся в металлический свод. Природа явила милосердие – Джейген потерял сознание.

Он не ощутил, как острые металлические иглы, выскользнувшие из отверстий в металлической чаше, пронзили кожу, потом кости черепа и глубоко погрузились в мозг. Но мысли, ясные и четкие, словно ощущения только что пережитого, тут же заполнили его сознание. Одно за другим всплывали воспоминания, изучались, отбрасывались и сменялись новыми. Его детство, давно позабытые звуки и запахи, комната, прикосновение травы к подошвам, юноша, смотрящий на свое – его – отражение в зеркале.

Поток воспоминаний, управляемый механизмом внутри Преследователя, долго проплывал перед мысленным взором Джейгена. В его мозгу скрывалось все, что машина хотела узнать, и она, кусочек за кусочком, сложила из мозаики цельную картину. Когда все кончилось, иглы вернулись в чехлы, а голова Джейгена освободилась. Он снова сидел в кресле, паралич исчез столь же внезапно, как и появился. Сжав левой рукой подлокотник кресла, он провел правой ладонью по гладкой коже черепа.

– Что ты со мной сделал? Что это была за операция?

– Я изучил твои воспоминания. И теперь знаю людей, заказавших тебе убийство.

Произнеся эти слова, машина повернулась и направилась к передатчику. Ее пальцы уже начали набирать код, когда Джейген хрипло окликнул робота:

– Стой! Ты куда? Что ты намерен со мной сделать?

Преследователь обернулся:

– А что ты хочешь, чтобы я с тобой сделал? Неужели ты страдаешь от чувства вины? Я могу тебя от него избавить.

– Не смей надо мной издеваться, машина. Я человек, а ты всего лишь железяка. Я приказываю тебе отвечать. Ты из полиции Великого Деспота?

– Да.

– Значит, ты меня арестовал?

– Нет. Я просто ухожу. Тебя может арестовать местная полиция, однако у меня есть информация о том, что ты для них не представляешь интереса. Однако для частичной компенсации средств, затраченных на твои поиски, я конфисковал все твои денежные средства.

Робот снова повернулся, намереваясь уйти.

– Стой! – взвизгнул Джейген, вскакивая. – Я еще могу поверить, что ты отобрал все мои деньги. Но не смей держать меня за идиота. Не для того же ты выслеживал меня двадцать лет, чтобы просто так взять и уйти. Я убийца – вспомнил?

– Я сознаю этот факт. Именно поэтому я тебя преследовал. Теперь я знаю и твое мнение о себе. Ты ошибаешься. Ты ничуть не уникален, не одарен и даже не интересен. На убийство способен любой человек, если у него есть для этого достаточно сильные мотивы. В конце концов, вы ведь животные. Во время войны славные парни сбрасывают бомбы на совершенно незнакомых людей, просто нажимая кнопку, и убийства их совершенно не тревожат. Люди убивают, защищая свои семьи, и их за это славят. А ты, профессиональный охотник на животных, убил другое животное, на сей раз оказавшееся человеком, когда тебе предложили подходящую плату. В этом нет ничего благородного, отважного или просто интересного. Тот человек мертв, и, если тебя убить, он не воскреснет. Теперь я могу уйти?

– Нет! Если я тебе не нужен, то… зачем было тратить годы на поиски? Неужели ради нескольких жалких фактов?

Робот выпрямился – высокий, словно светящийся неким механическим достоинством, наверняка отражающим достоинство его создателей.

– Да. Фактов. Ты – ничто, и люди, нанявшие тебя, тоже ничто. Главное в том, почему они на это пошли и как им удалось добиться успеха. Один человек, десять, даже миллион – ничто для Великого Деспота, который считает планеты в своих владениях сотнями тысяч. Для него единица измерения – общество. И теперь будет изучено общество, в котором ты вырос, а особенно то общество, откуда были нанявшие тебя люди. Что заставило их поверить в то, что насилием можно чего-то добиться? Что это за общество, где на убийство смотрят сквозь пальцы, игнорируют – и даже смиряются с ним? Оно не имеет права распространять эту заразу. Убивает общество, а не личности. Ты – ничто, – бросил робот, входя в экран, и исчез.

А Джейген так и не понял, действительно ли он уловил оттенок злобы в последних словах машины.

Пожиратели мертвечины

Перевод П. Киракозова

– Нет, вы только на них посмотрите, – сказал патрульный Чарли Вандин, указывая большим пальцем на серый фургон, припаркованный на противоположной стороне дороги, и презрительно сплевывая в его сторону. – Ну прямо стервятники – сидят и ждут своего часа. Стервятники, да и только!

– У ребят из БИТа своя работа, вот они ее и делают, – отозвался доктор Хойланд, пытаясь нащупать пульс у лежащей без сознания девушки. – Что ответила «скорая», Чарли? Скоро они будут?

– Минут через десять, не раньше.

Они получили вызов, когда были на другом конце города. Он взглянул на распростертую на земле худенькую девушку в дешевеньком ситцевом платье, залитом кровью, и с похожей на тюрбан повязкой на голове. Девушка была очень молоденькая и довольно хорошенькая. Он быстро повернул голову – так и есть, серый фургон БИТа стоял на том же месте.

– Ох уж этот БИТ! – громко заметил молодой патрульный. – А знаете, док, как их еще называют?

– Банк изопластической трансплантации…

– Нет. Ну вы же понимаете, что я имею в виду. Люди называют их «пожирателями мертвечины», и, по-моему, вполне заслуженно.

– Лично я считаю, что говорить так – недостойно полицейского. Они делают очень важное дело. – Голос врача звучал напряженно: пульс под его пальцами становился все слабее и слабее, как взмахи крылышек умирающего мотылька, и ему приходилось уже изо всех сил сжимать тоненькое запястье лежащей на земле девушки. – Нет, Чарли, похоже, ей не вытянуть. Думаю, и «скорая» ей уже вряд ли поможет. Крови она потеряла не так уж много, но… у нее снесено полголовы.

– Сделайте же что-нибудь!

– Боюсь, Чарли, я тут бессилен. – Он расстегнул воротничок ее платья и ощупал шею. – Пометь в отчете, что у нее не было ни цепочки, ни медальона.

– Вы уверены? – спросил патрульный, открывая блокнот. – Может, цепочка просто порвалась и медальон соскользнул под платье…

– Может, только вряд ли. Эти цепочки очень прочны. Может, сам поищешь?

Чарли, которому было уже под тридцать, все еще не утратил юношескую способность краснеть.

– Зачем же издеваться, док? Я спросил потому, что это мой долг. Мы должны быть уверены.

– Лично я абсолютно уверен. Так что можешь так и записать, проставь время, а заодно и опиши, что сам видел.

Он поднялся и помахал рукой. Серый фургон БИТа с ворчанием ожил, развернулся и двинулся к ним.

– Что вы делаете?

– Она мертва. Не дышит, и пульса нет. Умерла, как и те двое. – Он кивнул на все еще дымящиеся невдалеке останки пикапа. – Просто на несколько минут позже, чем они. Понимаешь, Чарли, в принципе можно считать, что она была мертва уже в тот момент, когда они врезались в дерево. У нее не было ни единого шанса.

Позади них скрипнули тормоза и послышался звук открываемой задней двери фургона. Из кабины выскочил человек в аккуратном сером, под цвет фургона, комбинезоне, на нагрудном кармане которого красовались белые буквы «БИТ». Направляясь к ним, он на ходу наговаривал в диктофон:

– Восьмое апреля тысяча девятьсот семьдесят шестого года, шоссе номер тридцать четыре, приблизительно в семнадцати милях к западу от Логанпорта, штат Джорджия. Жертва автокатастрофы – женщина, белая, возраст около двадцати лет, причина смерти… – Он сделал паузу и взглянул на доктора Хойланда.

– Обширная травма мозга. Почти полностью отсутствует левая часть лобной доли.

Когда к ним подошел водитель фургона со складными носилками, тот, что подошел первым, повернулся к полицейскому:

– Патрульный, остальным мы займемся сами. Вы с доктором можете быть свободны. Благодарю за содействие.

Чарли так и взвился:

– Вы еще будете мне указывать!

Хойланд взял его за руку и отвел в сторону:

– Послушай, с этого момента у тебя прав находиться здесь не больше, чем присутствовать в больнице во время операции. Они должны заняться своим делом как можно быстрее.

Чарли постепенно успокоился и, услышав вой приближающейся кареты «скорой помощи», отправился к шоссе, чтобы сообщить медикам, что они опоздали. Он шел к дороге и не видел, как за его спиной люди из БИТа, наклонившись над телом девушки, начали срезать с нее платье. Покончив с этим, они быстро положили тело на носилки и прикрыли его стерильной пленкой. Загружая носилки в кузов фургона, они лишь слегка приподняли нижний край плотной шторы, не позволяющей увидеть, что там внутри.

Когда Чарли вернулся, люди в сером уже закрывали дверцу фургона. У самых своих ног на земле он увидел заляпанное кровью одеяло, которое принес из патрульной машины, чтобы укрыть девушку, и лоскутья того, что когда-то было ее платьем. Из торчащей над крышей фургона трубы вился легкий парок.

– Док, а что они делают там внутри?

Доктор чувствовал, что страшно устал. Ночью ему не спалось, и сегодня с самого утра он был в прескверном настроении.

– Ты ведь и сам не хуже меня знаешь, что они там делают, – огрызнулся он. – Они делают очень полезное, жизненно важное дело. Только дураки и сумасшедшие могут думать иначе!

Направляясь к своей машине, чтобы по радио доложить о происшествии, Чарли сердито буркнул себе под нос: «Стервятники», но так, чтобы доктор не услышал.

Рождество 1999 года было праздником особенным. Людей возбуждала даже сама мысль о том, что через несколько дней начнется новое столетие, а кроме того, предпраздничное настроение подогревалось всеобщим процветанием и снижением налогов, которое преподнес стране в качестве рождественского подарка президент Гринстейн. К тому же в этот раз Рождество приходилось на понедельник, а значит, добавлялся еще один выходной день. Короче говоря, четырехдневные праздники обещали быть очень и очень веселыми. Как выражался один шутник, за эти дни будет выпито столько, что хватило бы, чтобы удержать на плаву линкор. И вполне возможно, что шутник был не так уж далек от истины, – если, конечно, линкор окажется не слишком большим.

Подчиненные шерифа Чарли Вандина были измотаны куда больше, чем он сам. Вообще-то, вынужден был он признаться себе, он не чувствовал усталости. Хотя он еще не был дома с тех пор, как начался тот пожар в ночь на двадцать третье, но какое это имело значение? В каморке позади его кабинета была кушетка, на которой он обычно и отсыпался, причем ничуть не хуже, чем дома в своей холостяцкой квартирке. Зато его помощники в экстренных ситуациях всегда знали, где его искать, и это тоже было очень удобно. Впрочем, нынешний уик-энд выдался даже непривычно спокойным – ничего серьезного, а так, всякая мелочь: пожары, пьяные, помятые крылья, драки и слишком шумные вечеринки. Так что у шерифа Чарли было время выспаться. И вот сейчас, приняв душ, побрившись и натянув чистенькую, отглаженную форму, он стоял у окна и смотрел на улицу, где начиналось сырое, туманное утро двадцать шестого декабря. Больше всего ему хотелось, чтобы проклятые праздники уже оказались позади и люди, как всегда, с утра отправились на работу. День рождения Спасителя, как выразился преподобный во время всенощной – Чарли на минутку заглянул и в церковь, но исключительно по обязанности. Странные все-таки у людей представления о том, как следует справлять подобные праздники. Он зевнул и отхлебнул кофе. Вдалеке послышался нарастающий грохот, и Чарли взглянул на часы. Все правильно: утренний ховерлайнер с Багамских островов, минута в минуту.

Откинувшись в кресле, он полуприкрыл глаза и предался мечтам. О том, как отправится в Мейкон, в тот огромный ховерпорт, что раскинулся на берегу реки Окмалги на окраине города. Сдав сумку в багаж, по трапу взойдет на борт обширного, как стадион, ховерлайнера. Когда они взлетят, устроится в баре на верхней палубе. Он столько раз видел все это на картинках, что отлично представлял каждую деталь. В ознаменование начала своего удивительного путешествия он закажет мятный коктейль, а затем выпьет ямайского рома за то, чтобы отпуск удался. И откинется в кресле как кум королю, блаженствуя, посматривая на стремительно проносящиеся под лайнером сосновые рощи и мангровые болота. И наконец вот они – пляжи и синяя гладь океана, золотистые острова на горизонте, роскошный отель и девушки. В мечтах он представлял себя этаким загорелым атлетом, сразу притягивающим взоры окружающих, к тому же значительно более юным, чем был на самом деле: в его шевелюре больше не было седых прядей, а талия становилась дюймов на пятнадцать уже, чем на самом деле. Глядя на него, девушки…

Размечтавшись, он не сразу понял, что отдаленный грохот смолкал. И в тот же миг небо над скрытым туманом горизонтом озарила розоватая вспышка.

– Боже мой! – пробормотал он, вскочив и даже не заметив, что опрокинул кресло и выронил чашку с недопитым кофе. – Что-то случилось!

Ховеркрафты были совершенно безопасны – во всяком случае, так считалось, – поскольку перемещались на безобидной воздушной подушке как над сушей, так и над водой. Если же по какой-либо совершенно невероятной причине заглохли бы все двигатели, судно должно было просто приземлиться или приводниться и стоять до тех пор, пока неисправность не будет устранена. Правда, время от времени происшествия все же имели место – например, столкновения. Да и неудивительно. С летящим на небольшой высоте со скоростью сто пятьдесят миль в час ховером размером с добрый океанский лайнер могут произойти какие-то мелкие неприятности. На сей же раз, похоже, теория вероятности дала о себе знать. Он бросился к телефону.

Пока помощник поднимал по тревоге патрульные машины и вызывал «скорые», а заодно и пожарных, Чарли позвонил куда надо и убедился, что лайнер действительно не отвечает на вызовы и связь с ним утрачена именно на его территории. В свою очередь, он доложил о том, что видел и слышал, и повесил трубку. Оставалось только надеяться, что все не так плохо, но надежда эта была весьма призрачной.

Нахлобучив шляпу, он натянул сапоги на высоких каблуках и ринулся к двери, по пути прихватив плащ и портупею. Машина номер три стояла у входа, за рулем дремал Эд Хомер. Когда шериф плюхнулся на сиденье рядом с ним, он сразу проснулся. Оказалось, что взрыва он не слышал. Машина рванулась с места, Чарли начал вызывать остальные патрульные машины. Конечно, никто не мог бы сказать точно, какую картину они застанут на месте падения. Оставалось только надеяться, что их помощь не понадобится, хотя Чарли сильно в этом сомневался.

– Как вы думаете, шериф, они брякнулись на болото? – спросил Эд, утопив в пол педаль газа.

– По-моему, нет. Мне показалось, что вспышка была чуть восточнее. Да может, оно и лучше, а то по болоту к ним было бы сложнее добраться. Надеюсь, они все же где-то на Пролете.

– Тогда проскочим по Джонсон-роуд, а затем проселками доберемся до Пролета.

– Давай, – согласился Чарли, застегивая ремень.

Был уже день, пасмурный и сырой, но из-за тумана им приходилось мчаться с зажженными фарами. Машина притормозила и свернула на проселочную дорогу. Эд включил сирену, и одинокий молочный фургон, пропуская их, свернул на обочину. Теперь до Пролета – широченной просеки для ховеркрафтов – было уже рукой подать. К сожалению, здесь нельзя было выращивать зерновые культуры, поскольку мощные струи воздуха, поддерживающие лайнеры над землей, обламывали колосья. Под пастбища просека тоже не годилась – рев машин распугивал скотину. Единственное, что там можно было выращивать, – это кормовые травы, и Пролет представлял собой широченный и невообразимо длинный луг, который заканчивался где-то среди болот. Патрульная машина, подпрыгивая на ухабах сельской дороги, разбитой тракторами, почти добралась до Пролета, и тут Эд и шериф увидели поднимающийся к небу столб черного дыма.

Когда они добрались до места крушения, Эд Хомер в ужасе вытаращил глаза. Разбившийся ховерлайнер был невообразимо огромным. При падении он раскололся посередине, пропахал глубокую, почти полукилометровую борозду в земле и застрял носом среди окаймлявших Пролет деревьев. Они медленно двинулись к нему, то и дело объезжая валяющиеся тут и там почерневшие листы обшивки. Из останков ховера выбирались люди. Некоторые уже лежали на траве, кое-кто помогал товарищам по несчастью карабкаться из обломков. Машина затормозила, и, когда Эд выключил двигатель, стали слышны стоны и крики.

– Сообщи всем по рации точное место катастрофы, – распорядился шериф, выходя из машины. – Скажи, что потребуются все медицинские силы города. И быстро. А после этого начинай помогать мне вытаскивать пострадавших.

Он бросился к искореженному ховеру. Повсюду на земле лежали люди. Многие из них были ранены или обожжены, некоторые мертвы. Были и такие, кто остался невредим, но пребывал в состоянии глубокого шока. Двое мужчин в форме тащили под руки третьего – его правая нога была изогнута под неестественным углом, а бедро туго перетянуто врезавшимся в кожу ремнем. Когда они укладывали его на землю, он негромко застонал. Оставив товарища, они бросились обратно к лайнеру. Шериф заметил, что бедняга в сознании, хотя лицо его под пятнами масла и копоти бледно как полотно.

– Еще пожары или взрывы возможны? – спросил он раненого. Но тот поначалу не мог выговорить ни слова. Через несколько мгновений ему удалось взять себя в руки.

– Не думаю… Когда двигатель взорвался, включилась автоматическая система пожаротушения. Так что с этим порядок. Вот только топливо наверняка вытекает. Главное не курить и не разводить костры, скажите…

– Об этом я позабочусь. Не волнуйтесь, «скорые» вот-вот будут здесь.

– Там… внутри люди…

– Мы их вытащим.

Шериф направился было к дымящемуся корпусу ховера, но остановился: члены экипажа и пассажиры-мужчины, похоже, уже кое-как организовались. Они слаженно работали, вынося раненых – некоторых даже на носилках. Он решил, что будет полезнее оставаться возле машины и координировать движение приближающейся помощи. Он вернулся к машине и включил мегафон.

– Внимание! Внимание! – Он выкрутил ручку громкости до отказа, и, когда его усиленный мегафоном голос раскатился над местом катастрофы, люди начали останавливаться и поворачивать голову в его сторону. – Говорит шериф. Я вызвал медицинскую помощь, и врачи очень скоро будут здесь. Мне сообщили, что возможна утечка горючего, а значит, весьма велика и вероятность пожара. Поэтому прошу не курить и не зажигать спички…

Откуда-то сзади послышался рокот, становившийся все громче. Вертолет, большой транспортный вертолет. Должно быть, это медики. Винтокрылая машина, поднимая тучи пыли, начала опускаться невдалеке от него, и он повернулся к ней спиной. Когда огромные лопасти замедлили вращение, он снова повернулся к вертолету. Машина была выкрашена в серый цвет от носа до хвоста, и шериф Чарли Вандин вдруг снова ощутил тот же жаркий прилив гнева, что и тогда, много лет назад. Он бросился к вертолету, люк которого как раз открылся и на землю выбросили трап.

– Назад, вам здесь делать нечего! – крикнул он двоим, которые поспешно сбегали по трапу вниз.

Они с удивлением остановились.

– А вы кто такой? – спросил один из них. Его волосы, выбивающиеся из-под форменного кепи, были почти такими же серыми, как комбинезон.

– Вы что, читать не умеете?! Я – шериф.

Он постучал по груди, где всегда красовалась звезда, на которой черным по золоту было написано, кто он такой, но под пальцем ощутил лишь мягкое сукно. Опустив глаза, он увидел на кармане только две дырочки. Переодеваясь, он забыл переколоть звезду.

– Вы что, глухие? – окликнул он снова двоих в сером. Пока он соображал, где его звезда, они направились к месту катастрофы. – Пожирателям мертвечины на территории нашего графства делать нечего.

Тот, что был постарше, обернулся и холодно посмотрел на него:

– Так, значит, вы и есть тот самый шериф. Про ваше графство я уже наслышан. Тем не менее мы – врачи, и поскольку других врачей здесь нет, до их приезда выступать в этом качестве будем мы. – Он взглянул на руку шерифа, опустившуюся на рукоять пистолета. – Если собираетесь стрелять, то вам придется стрелять нам в спину. – Он снова повернулся, и оба торопливо двинулись дальше.

Шериф уже начал вытаскивать пистолет, но выругался и сунул его обратно. Хорошо, значит, доктора, да? Что ж, пускай пока поработают в качестве докторов. Он не против.

Над Пролетом разнеслись звуки сирен, и из-за деревьев начали выныривать другие вертолеты. Он увидел, что Эд Хомер помогает какой-то женщине выбраться из-под обломков, хотел прийти ему на подмогу, но спохватился. Ведь он будет гораздо нужнее здесь. Сейчас начнут прибывать представители самых разных служб, и наверняка потребуется как-то их организовать, чтобы не возникла неразбериха. Показалась пожарная машина: подпрыгивая на кочках, она неслась к дымящемуся ховеркрафту. Ей надо было дать возможность подъехать как можно ближе, на случай возникновения пожара. Он бросился навстречу пожарным.

Мало-помалу спасательные работы приняли организованный характер. Невредимых пассажиров увели подальше, а бригады медиков занялись ранеными. Двое местных врачей тоже услышали сообщение о несчастье и прибыли на место катастрофы. Их сразу включили в группы оказания первой помощи. Одним из этих двоих оказался старый доктор Хойланд, которому было уже под семьдесят и который почти оставил практику. Но он, как старый боевой конь, едва заслышав звуки горна, тут же прискакал на поле битвы. И действительно, его помощь была как нельзя кстати.