Текст книги "Тренировочный полет"

Дом включил двигатели на щупе, и они оттащили его в сторону, не дав последовать за Гельмутом.

– Минный расчет, рассредоточиться, – скомандовал он, – пропустить вперед штурмовой отряд.

Он переключился на оперативную частоту и взглянул вверх, на неровную колонну спускавшихся бойцов.

– Палуба подо мной отбита противником. Я на последней из захваченных нами.

Он помахал рукой, чтобы показать, кто ведет передачу, – и бойцы стали притормаживать рядом с ним.

– Они подо мной. Стреляли оттуда.

Бойцы молча двинулись в указанную сторону. Где-то за его спиной громыхнул взрыв, пробив дрогнувший металлический пол. Бойцы цепочкой потянулись в ту сторону. Несколько секунд спустя снизу появилась фигура в шлеме – с рожками – и помахала рукой, все чисто. Движение возобновилось.

На нижней палубе люди стояли едва ли не плечом к плечу, и их становилось все больше за счет спускавшихся сверху.

– Прибыл минный расчет, доложите обстановку, – запросил по радио Дом.

Из толпы, оттолкнувшись, выплыл боец с подвешенным к поясу планшетом.

– Мы добрались до грузового трюма – он тут здоровенный, – но нас отбросили назад. У них огромное численное превосходство. Эдинбуржцы готовы на все. Они перебрасывают через ПМ-экраны людей в легких пневматических скафандрах. Без брони, почти без оружия, мы уничтожаем их без особых затруднений, но они попросту выдавили нас собственными телами. Они поступают прямиком с планеты, которая служит плацдармом вторжения. Даже если мы перебьем всех, нам не удастся прорваться сквозь их тела…

– Ты сапер?

– Да.

– Как расположен в трюме ПМ-экран?

– Идет вдоль дальней стены, по всей длине.

– Пульт управления?

– Слева.

– Ты можешь провести нас в обход трюма, сверху или сбоку, чтобы мы ворвались в него поближе к экрану?

Сапер уперся взглядом в чертежи корабля и разглядывал их довольно долго.

– Да, сбоку. Через машинное отделение. Там можно пробить стену рядом с пультом управления.

– Тогда пошли. – Дом переключился на оперативную частоту и помахал рукой. – Всем бойцам, которые видят меня, двигаться в ту сторону. Мы намерены предпринять фланговую атаку.

Они понеслись по длинному коридору со скоростью, на какую были способны, – впереди бойцы, за ними минный расчет. Через равные промежутки перед ними возникали герметично задраенные двери, которые, впрочем, оказалось нетрудно обойти, взрывая перегородки рядом с ними. Они наталкивались на сопротивление, и число убитых по мере их продвижения все возрастало.

В конце концов Дом увидел, что бойцы впереди сбиваются кучкой, и подплыл к своему изрядно поредевшему отряду, сумевшему забраться далеко внутрь корабля.

Указав на огромную дверь в конце коридора, капрал прижался к шлему Дома.

– За ней машинное отделение. Здесь толстые стены. Всем отойти в сторону, мы применим восьмикратный заряд.

Бойцы рассредоточились, заряд взорвался, перегородки вздыбило, вспучило, и Дом увидел, как по коридору хлестнула простыня пламени, а за ней столб воздуха, мгновенно обращавшийся в сверкающие шарики льда. Машинное отделение все еще оставалось под давлением.

Большая часть застигнутых врасплох членов экипажа, работавших в машинном зале, была без скафандров. Эти люди умерли внезапной и жестокой смертью. Немногих уцелевших, попытавшихся сопротивляться с импровизированным оружием в руках, перебили почти мгновенно. Дом, двигавшийся со своим минным расчетом следом за сапером, ничего этого почти не видел.

– А вот этот дверной проем на моих планах отсутствует, – сердито сказал сапер. – Его, должно быть, соорудили уже после постройки корабля.

– Куда он ведет? – спросил Дом.

– К трюму с ПМ, больше некуда.

Дом подумал.

– Я хочу попытаться захватить пульт управления ПМ-экраном без боя. Мне нужен доброволец, который пойдет со мной. Если мы уберем со скафандров опознавательные знаки и экипируемся оружием эдинбуржцев, может быть, нам это удастся.

– Я пойду с тобой, – сказал сапер.

– Нет, это не твое дело. Тут нужен хороший боец.

– Возьми меня, – сказал, протолкнувшись поближе к Дому, незнакомый ему человек. – Я Пименов, лучший боец в моем взводе. Спроси любого.

– Тогда давай поспешим.

Маскировка была несложной. Посшибав со шлемов опознавательные рожки и обвесившись вражеским оружием, они стали похожи на эдинбуржцев. А чтобы имена на скафандрах были не видны, хватило пригоршни машинной смазки.

– Будьте неподалеку и, как только я вырублю экран, постарайтесь как можно быстрее присоединиться ко мне, – сказал Дом и с бойцом-добровольцем ушел за дверь.

Узкий проход между большими емкостями с горючим упирался в дверь из легкого металла. Она была не заперта, но, когда Дом нажал на нее, не открылась. Пименов присоединился к нему, совместными усилиями они сумели сдвинуть дверь на несколько дюймов. Сквозь образовавшуюся щель они увидели, что за дверью полным-полно людей в скафандрах. Дом с Пименовым нажали посильнее. По толпе прокатилось неожиданное движение, дверь внезапно распахнулась, и Дом ввалился в помещение, ударившись шлемом о шлем ближайшего человека.

– Какого черта? – спросил человек, обернувшись и вглядываясь в Дома.

– Оттуда напирают, – произнес Дом, стараясь выговаривать «р» пораскатистей, на манер эдинбуржцев.

– А ты не наш! – сказал человек и потянулся к оружию.

Дом не мог рисковать, затевая здесь драку, но этого человека следовало заставить умолкнуть. Кое-как дотянувшись до искрового пробойника и вырвав его из зажима, Дом ткнул им эдинбуржца в бок. Пара острых как иглы шипов пронзила скафандр и одежду, впилась в эдинбуржца, эфес пробойника прижался к его телу, произошло замыкание. Рукоять пробойника вмещала множество мощных конденсаторов. Через пару игл прошелся могучий разряд. Эдинбуржец содрогнулся и умер на месте. Пользуясь его телом как тараном, они пробивались сквозь толпу.

В раненой ноге Дома сохранилось ровно столько чувствительности, чтобы ощущать, когда люди задевали за кусачки. О том, что при этом делается с ногой, Дом старался не думать.

Обнаружив незапертую дверь, эдинбуржцы открыли ее пошире и полезли наружу. В машинном зале их поджидали бойцы. Внезапный взрыв на миг ослабил нажим толпы, и Дом вместе с пробивавшимся сзади Пименовым начал проталкиваться к пульту управления ПМ-экраном.

Казалось, они двигаются во сне. Темная масса ПМ-экрана была не далее чем в десяти ярдах от них – но как добраться до нее? Солдаты выплескивались из экрана, толпа напирала и росла, препятствуя любому движению в обратном направлении. Двое техников стояли у пульта, их наушники были включены в разъемы на его панели. Без силы тяжести любое движение, любая попытка протиснуться сквозь плотную толпу, сквозь чудовищное переплетение рук и ног оказывались напрасными. Пименов прижался шлемом к Дому:

– Я пойду впереди, попробую пробиться. Держись ко мне ближе.

Он прервал контакт, не дав Дому ответить, выставил вперед реактивный топор и врезался им в плотную массу человеческих тел. Включив топор и заставив лезвие колебаться вперед и назад, он прорубался сквозь сдавленные тела. Люди пытались сопротивляться, но он не останавливался, отбиваясь щупом. Дом следовал за ним. Они успели подобраться к пульту управления, прежде чем Пименов исчез в массе вооруженных, выкрикивающих ругательства эдинбуржцев. Он сделал свое дело и умер.

Дом включил двигатель щупа, и тот потащил его вперед, пока не ударился с лязгом о толстенную стальную раму ПМ-экрана прямо над головами операторов. Сунув оружие в кобуру, Дом обеими руками вцепился в раму, стараясь преодолеть напор тел, лезущих из экрана. Вблизи пульта оставалось немного свободного места. Дом опустился туда и ткнул стрекалом в спину оператора. Оператор вздрогнул и почти мгновенно умер. Второй повернулся и получил удар стрекалом в живот. Глаза его, оказавшись прямо перед лицом Дома, расширились, он беззвучно завопил от боли и страха. Пока Дом с огромным трудом извлекал из держателя атомную мину, убитый стоял рядом, прижатый к нему толпой, и смотрел на него мертвыми глазами.

Ну вот.

Он прижал мину к груди, быстрым движением выдернул штифт взрывателя, установил предохранитель на пятисекундный отсчет и резко ударил по кнопке активатора. Затем потянулся к пульту и переключил ПМ-экран с приема на отправку. Экран изверг последних солдат, за их спинами образовался все расширяющийся пустой зазор. Туда, прямо в экран, Дом и швырнул мину.

Потом он просто держал переключатель отжатым, стараясь не думать о том, что случится с солдатами армии вторжения, ожидающими перед ПМ-экраном на далекой планете.

Ему нужно было продержаться на занятой позиции до подхода своих. Заслонившись трупом оператора, он поразил стрекалом нескольких эдинбуржцев, которые находились так близко от него, что сообразили – что-то случилось. Справиться с ними оказалось несложно. Простые солдаты, просто люди, призванные в армию вторжения, они понятия не имели об особенностях боя при нулевой силе тяжести. Вскоре толпа забурлила, раздалась в стороны. Из людской гущи вырвался рассвирепевший боец и взмахнул топором, целя Дому в шею. Дом увернулся от удара и переключил радио на оперативную частоту.

– Отставить! Я капрал Приего, минный расчет. Прикрой меня спереди и постарайся, чтобы больше никто не делал таких ошибок.

Боец был из тех, кто штурмовал машинное отделение. Теперь он признал Дома, кивнул, повернулся и замер, заслонив его собой. Новые бойцы пробивались сквозь толпу, образуя вокруг пульта управления несокрушимый щит. С ними протиснулся и сапер, занявшийся вместе с Домом перестройкой частоты ПМ-экрана. Рукопашная закончилась быстро.

– Пересылка! – сообщил Дом по радио, как только настройка экрана была завершена, и переключил экран на передачу. Он слышал, как произнесенное им слово повторяется бойцами, – сигнал к отходу должен услышать каждый. По другую сторону экрана, настроенного на казармы в лунном кратере Тихо, они будут в безопасности.

Первыми отправили эдинбуржцев – живых, мертвых и раненых. Их заталкивали в экран, чтобы освободить место для стекавшихся в трюм бойцов. Те, кто оказывался ближе к краю экрана, ударялись о его твердую поверхность и падали назад: принимающий экран в кратере Тихо был меньше, чем этот, большой, предназначенный для вторжения. Их снова заталкивали в экран, и они проваливались в него. Бойцам пришлось встать так, чтобы обозначить границы рабочей части экрана.

Дом, тщетно пытавшийся избавиться от красной пелены перед глазами, почувствовал, что кто-то стоит перед ним.

– Винг, – понял он наконец. – Кто еще из минного расчета добрался сюда?

– Насколько я знаю, никто, Дом. Только я. Нет, не думай о мертвых. Теперь в счет идут только живые.

– Ладно. Оставь свою мину и уходи на ту сторону. Больше одной нам все равно не потребуется.

Он ослабил зажим на держателе, вытащил мину и подтолкнул Винга в спину – к экрану. Дом уже закрепил мину на пульте управления, когда рядом опустился сержант Тот и прижал свой шлем к его шлему.

– Управились?

– Сейчас управимся.

Дом установил запал и выдернул штифт взрывателя.

– Тогда отправляйся. Я сам ее подорву.

– Нет. Это моя работа.

Дом потряс головой, чтобы избавиться от красного облака перед глазами, но очертания того, что его окружало, все равно остались неясными.

Тот не стал спорить.

– Каковы установки? – спросил он.

– Пять и шесть. Через пять секунд после активации взрывается химическая мина, она разносит пульт управления. Секунду спустя срабатывает атомная.

– Я останусь до начала фейерверка.

Дому начало казаться, что время идет как-то странно, то быстро, то медленно. Люди торопливо проплывали мимо, к экрану, мощный поначалу поток постепенно редел. Тот вел какие-то переговоры на оперативной частоте, но Дом отключил радио, потому что нестерпимо болела голова. Огромное помещение опустело. На полу остались только мертвые, да автоматические пулеметы все еще постреливали на входах. Один из них взорвался, когда Тот прижался к шлему Дома.

– Все прошли. Пора и нам.

Дому было трудно говорить, поэтому он просто кивнул и с силой ударил кулаком по активатору. Какие-то люди приближались к ним, но Тот обхватил Дома рукой, и включенные на полную мощность сопла реактивного топора плавно поднесли их к поверхности экрана. И сквозь нее.

Когда в глаза Дому ударил слепящий свет казарм Тихо, он зажмурился, и красное облако заполнило глаза, и его самого, и все остальное.

– Ну как тебе новая нога? – спросил сержант Тот. Он лениво опустился в кресло рядом с больничной койкой.

– Я ее совершенно не чувствую. Нервные каналы останутся заблокированными, пока она не прирастет к обрубку.

Гадая, зачем Тот явился, Дом отложил книгу, которую читал.

– А я вот зашел навестить раненых, – сказал сержант, отвечая на незаданный вопрос. – Здесь, кроме тебя, еще двое. Капитан велел.

– Он, похоже, садист почище тебя. Нам тут и без твоих визитов тошно.

– Хорошая шутка. – Выражение лица Тота не изменилось. – Надо будет пересказать ее капитану. Ему понравится. Какие у тебя планы? Собираешься уходить?

– Почему бы и нет? – Дом с удивлением обнаружил, что вопрос его рассердил. – У меня на счету боевой вылет, награды, хорошая рана. Оснований, чтобы проситься в отставку, больше чем достаточно.

– Оставайся. Ты хороший боец, когда не задумываешься. Таких не много. Карьеру сделаешь.

– Вроде твоей, сержант? Превращу убийство в работу? Я предпочел бы заняться чем-то иным, чем-нибудь более созидательным. Мне, в отличие от тебя, убийства, откровенное душегубство, короче, вся эта грязь удовольствия не доставляет. Это тебе нравится… – Неожиданная мысль заставила его выпрямиться, и он уселся в постели. – Как, возможно, и все остальное. Войны, сражения, все вообще. Я не хочу больше слышать о территориальных правах, об агрессии, о настоящем мужском деле. Я думаю, что люди вроде тебя затевают войны, потому что это горячит им кровь, доставляет удовольствие, которое иными способами они испытать не способны. Тебе нравится воевать.

Тот встал, слегка потянулся и повернулся, чтобы уйти. В дверях он, задумчиво нахмурившись, остановился:

– Может, ты и прав, капрал. Я об этом особенно не думал. Может, это мне и нравится. – На лице его появилась холодная улыбка. – Только не забывай – тебе это тоже понравилось.

Дом вернулся к книге, недовольный, что ему помешали читать. Книгу вместе с лестной запиской прислал его профессор литературы. Он-де услышал о Доме по радио, весь университет гордится им и так далее. Томик стихов. Мильтон, по-настоящему хорошая книга.

 
                                И ни войны, ни звуков боя
                                Сей мир не ведал той порою.
 

Да, книга хорошая. Только это не было правдой в пору Мильтона, да и сейчас ею не стало. Неужели человечеству действительно нравится воевать? Должно быть, нравится – иначе оно не воевало бы до сих пор. Эта мысль показалась Дому преступной и страшной.

И ему тоже? Чушь. Он хорошо дрался, но лишь потому, что хорошо подготовился к драке. Не может быть, чтобы ему и вправду все это нравилось.

Он постарался вновь углубиться в чтение, но буквы то и дело расплывались у него перед глазами.

Наши люди из патруля

Перевод А. Новикова

Их было более одиннадцати тысяч парней, выстроившихся стройными рядами в огромном зале. Упрямые подбородки, широкие плечи, зоркий взгляд – лучшие из лучших, собранные со всех планет, на которых поселился человек. Наконец-то после стольких лет тяжелой учебы они стали выпускниками. И совсем уже скоро сегодняшние кадеты станут полноправными членами патруля.

Патруль! Космические воины и полицейские, надежный заслон между цивилизованными планетами и галактическим хаосом. Нет людей их сильнее, никому не завидуют больше, чем им.

Обычно суровый, начальник академии смотрел на их лица и улыбался.

Он был счастлив видеть их в рядах патруля. Когда он заговорил, воцарилась абсолютная тишина.

– Патрульные, я приветствую вас. Этот зал вы покинете уже не кадетами, а членами патруля. С гордостью носите его форму и будьте достойны этого звания. Некоторые из вас станут командовать боевыми звездолетами, защищающими нас от вторжения с других планет. Другие заступят на долгую одиночную вахту на катерах разведки. Те из вас, кто имеет пристрастие к технике, займутся субпространственной связью, обслуживанием радаров, конструированием новых систем. Патрулю нужен каждый человек, каждый талант здесь будет оценен.

А если кто-нибудь из вас хочет чего-то особенного, пусть подумает о нашей особой службе. Вам об этом вряд ли говорили подробно, ведь это один из главнейших секретов патруля. Пришло время посвятить вас в некоторые из таких секретов. Для примера я расскажу историю, случившуюся на планете Троубри, – какие там возникли проблемы и как в результате они были решены.

Наш человек из СВИН

1

– Вот и настал конец нашим бедам, губернатор! – обрадованно воскликнул фермер.

Стоявший рядом крестьянин кивнул согласно, потом понял, что кивка недостаточно, сорвал шляпу, крикнул «ура!» и нахлобучил ее обратно.

– Точно я сказать не могу… – Губернатор Хейдин замялся; в голосе его звучало неприкрытое нетерпение, он озабоченно теребил усы. – Я знаю не больше вашего. Мы послали радиограмму о помощи, патруль пообещал что-нибудь сделать…

– И на орбите появился их крейсер, а теперь катер с корабля идет на посадку, – закончил за губернатора фермер. – Разве не здорово? Подмога вот-вот придет!

Словно в ответ на его слова, в небе загрохотало, копье ослепительного пламени прожгло низкие облака, и над полем показался угловатый силуэт катера. Толпа на краю поля – почти все население Троубри-сити – разразилась приветственными воплями. Они оставались на месте, пока катер обрушивал ярость тормозных струй на грязное поле, окутываясь облаком пара, но, едва двигатели смолкли, толпа бросилась к катеру и окружила его.

– Кого к нам, интересно, прислали? – спросил кто-то у губернатора. – Космических коммандос или что-нибудь типатого?

– В сообщении ничего не говорилось, только передали запрос на посадку.

Когда из щели под люком вылез трап и конец его плюхнулся в грязь, наступила мертвая тишина. Тонко взвыл электромотор, дверца люка открылась, из него вышел человек и оглядел толпу.

– Привет, – сказал он, потом обернулся и махнул рукой: – Давайте вылезайте!

После этих слов человек сунул пальцы в рот и пронзительно свистнул.

В ответ из катера послышался шум и визг, и по трапу с топотом хлынула волна животных. Колыхались розовые, черно-белые и серые спины, копыта дробно стучали по перфорированному металлу.

– Свиньи! – гневно воскликнул Хейдин, перекрикивая визг. – Неужели на борту нет никого, кроме свиней?

– Есть еще я, сэр, – сказал человек, останавливаясь перед губернатором. – Эрбер меня звать, Брон Эрбер, а это мои хрюшки. Ужасно рад с вами познакомиться.

Пылающий взгляд губернатора прожег дорожку в грязи и медленно, дюйм за дюймом, прошелся по стоящему перед ним парню. Тот был в высоких резиновых сапогах, мятых брюках из грубого материала, сильно заляпанной куртке когда-то красного цвета, на его широком лице с ясными голубыми глазами светилась улыбка. Заметив в волосах парня солому, губернатор поморщился. На протянутую руку Эрбера он не отреагировал.

– И чего тебе у нас надо? – недовольно произнес Хейдин.

– Поселиться хочу. Решил вот завести свиноводческое ранчо. Это будет единственное такое ранчо на пятьдесят световых лет вокруг – ей-ей, не хвастаюсь, чес-слово. – Он вытер правую руку о куртку и медленно протянул ее снова. – Эрбер – это моя фамилия, но многие зовут меня просто Брон, имя у меня такое. Кажется, я не расслышал вашего.

– Хейдин, – сказал губернатор, неохотно протягивая руку. – Я здешний губернатор.

Он рассеянно взглянул на откормленных похрюкивающих свиней.

– О, я так рад с вами познакомиться, губернатор. Наверное, у вас тут очень важная работа? – осведомился Брон, радостно тряся руку Хейдина.

Зеваки стали расходиться. Одна из свиней, здоровенная круглая хрюха, подошла к ним поближе, и какой-то человек дал ей пинка подкованным ботинком. Свинья помчалась по полю, визжа, как свихнувшаяся электропила.

– Эй, ты, полегче! – крикнул Брон через спины своих питомцев.

Сердитый абориген погрозил Брону кулаком и пошел вслед за приятелями.

– Очистить площадку! – проревел голос из динамиков катера. – Старт через минуту. Повторяю, до старта осталось шестьдесят секунд.

Брон опять свистнул и ткнул пальцем в сторону рощицы на краю поля. Свиньи завизжали в ответ и затрусили в указанном направлении. Грузовики и легковушки уже разъехались, и когда стадо – с Броном и губернатором в центре – достигло края поля, на месте осталась лишь машина губернатора. Брон начал что-то говорить, но его голос потонул в грохоте двигателей и оглушительном реве взлетавшего корабля. Подождав, когда шум утихнет, Брон заговорил снова:

– Я вот что подумал, сэр: раз вы едете в город, то не подбросите ли заодно и меня? Хочу подать заявку на земельный участок, бумажки всякие заполнить, то-сё.

– Не советую, – сказал губернатор, отыскивая предлог, чтобы отделаться от нежеланного попутчика. – Твое стадо – ценная собственность, и не стоит оставлять свиней без присмотра.

– Вы хотите сказать, что в вашем городе есть преступники? В смысле воры?

– Я этого не говорил, – огрызнулся Хейдин. – Люди здесь честные, законопослушные, как и на любой другой планете. Дело в том, что у нас маловато мясных животных, и вид бегающей свинины…

– Даже подумать о таком – преступление! У меня лучшее племенное стадо, таких свинок ни за какие деньги не купишь, ни одна из них не предназначена для бойни. Вы хоть понимаете, что каждый самый маленький поросенок станет когда-нибудь родоначальником нового стада…

– Только не надо мне читать лекцию по свиноводству. Меня в городе дела ждут.

– Не смею задерживать хорошего человека, – ответил Брон, расплывшись в простодушной улыбке. – Туда я поеду с вами, а обратно вернусь пешком. Уверен, мои свинки будут здесь в полной безопасности. Пусть немного побродят в лесочке, корешки покопают.

– Возможно, ты их видишь последний раз. Или они тебя, – пробормотал Хейдин, забираясь в электромобиль и захлопывая дверцу. Он посмотрел на садящегося рядом Брона, и тут его посетила мысль: – Послушай, а где твой багаж? Ты его в катере не забыл?

– Как приятно, что вы за меня волнуетесь.

Брон показал на стадо, которое разбрелось по опушке и с довольным видом рылось в лесной подстилке. К спине крупного борова были привязаны два длинных ящика, а у свиньи поменьше рядом с ним болтался на боку потрепанный чемодан.

– Люди даже не представляют, насколько полезны свиньи. На Земле их тысячи лет использовали как вьючных животных, да-да, сэр. И вообще, полезнее свиней животных нет. Вот древние египтяне с их помощью сеяли. Понимаете, копыта у свиней маленькие, острые, и в мягкой земле они втаптывают семена аккурат на нужную глубину.

Губернатор Хейдин выжал реостат до упора и всю дорогу молча крутил руль, выслушивая буколическое введение в свинологию.

2

– Так это и есть ваша мэрия? – спросил Брон. – Красота, ничего не скажешь!

Хейдин нажал на тормоз, и электромобиль, прошуршав по дороге, остановился перед строением. Пыль с немощеной дороги окутала их клубящимся облаком. Губернатор подозрительно уставился на Брона.

– Оставьте свои шуточки, – фыркнул он. – Между прочим, это одно из первых зданий, которые мы построили на планете, и оно свое назначение выполняет, хоть чуточку и… состарилось.

«Состарилось – это мягко сказано, – догадался Хейдин, впервые за многие годы посмотрев на дом свежим взглядом. – Здание… как бы это сказать… полностью облохматело». Наружные стены были сделаны из древесно-стружечных панелей. Прессованные стружки для прочности пропитывали смолой, которую термически отверждали. Но испытания временем пропитка не выдержала, наружный слой осыпался, и теперь панели курчавились бурой стружкой.

– Да не смеюсь я над вашим зданием, – ответил Брон, выбираясь из машины. – На других планетах я видал строения и похуже – кривые, косые, тронешь – развалится. А вы построили крепкий хороший дом. Простоял много лет, и еще много протянет. – Он одобрительно похлопал по стене, затем взглянул на ладонь. – Хотя, конечно, не мешало бы его побрить… или постричь.

Губернатор протопал к двери и вошел, раздраженно бормоча что-то себе под нос. Брон последовал за ним все с той же простодушной улыбкой. Через все здание проходил коридор, по сторонам которого располагались двери. В противоположном конце коридора Брон увидел запасной выход. Губернатор открыл дверь с табличкой «Не входить», Брон вошел следом.

– Стой, ты куда?! – возмутился Хейдин. – Это мой личный офис. Тебе нужно в дверь рядом.

– Ой, простите! – ответил Брон, пятясь под решительным нажимом приставленной к его груди руки.

Через плечо губернатора он разглядел скудно обставленное конторское помещение, а за приоткрытой дверью в дальней стене находились жилые апартаменты. Единственный реальный интерес представляла съежившаяся в кресле девушка: с медно-рыжими волосами, стройная и, похоже, молоденькая. Больше он ничего не мог про нее сказать, потому что девушка плакала, уткнувшись лицом в платок. Дверь перед его носом захлопнулась.

За соседней дверью оказался просторный офис, разделенный конторкой. Брон облокотился на некрашеные доски и с явным интересом принялся читать вырезанные на них надписи. В дальней стене открылась дверь, вошла девушка, стройная, рыжеволосая и – действительно – молоденькая. Глаза у нее покраснели от слез. Несомненно, эту же девушку он видел в офисе губернатора.

– Я очень огорчился, увидев, как вы плачете, мисс, – сказал Брон. – Не могу ли я чем-нибудь помочь?

– Я не плачу, – решительно возразила она и шмыгнула носом. – Это просто… аллергия, только и всего.

– Тогда сходите к доктору, он вам вкатит укольчик…

– Не изложите ли вы свое дело? Я сегодня очень занята.

– О, не хочу вас отвлекать, раз у вас аллергия и вы так заняты. Может, мне к кому другому обратиться?

– Больше не к кому. Я и эти компьютеры – весь штат губернатора. Так что же вы хотите?

– Хочу оформить заявку на участок, а зовут меня Брон Эрбер.

Она быстро пожала протянутую руку, тут же выпустила, словно та была раскалена докрасна, и взяла пачку бланков.

– Меня зовут Леа Дэвис. Заполните эти бланки и постарайтесь не пропустить ни одного пункта. Если возникнут вопросы, спросите, прежде чем писать. А вы писать-то умеете? – осведомилась она, заметив, с какой хмурой сосредоточенностью Брон уткнулся в бумаги.

– Пишу очень понятно, мэм, так что не волнуйтесь.

Он достал из кармана рубашки изглоданный огрызок карандаша, проверил, пишет ли тот, и принялся за работу.

Когда он закончил, Леа проверила написанное, сделала несколько исправлений и вручила ему толстую пачку карт.

– Все ближайшие свободные участки отмечены красным. Выбирайте подходящий. Конечно, все зависит от того, что вы собираетесь выращивать.

– Свиней, – ответил он и радостно улыбнулся, хотя ответной улыбки не получил. – Я сейчас поброжу по окрестностям, посмотрю, что к чему, а потом вернусь и скажу, нашел ли что подходящее. Спасибо, мисс Дэвис.

Брон сложил карты и сунул пачку в карман брюк. Чтобы вернуться к своему стаду, которое он оставил у космопорта, нужно было миновать центр Троубри-сити, который городом только назывался. Брон шагал по единственной улице, неуклюже ступая тяжелыми сапогами и поднимая пыль. Все дома наглядно иллюстрировали мысль о том, что нет ничего более постоянного, чем временное. Их строили наскоро, но не перестраивали, потому что растущему городу срочно требовались новые строения. Сборные дома фабричного производства и хижины из прессованных листов чередовались с развалюхами из деревянных каркасов и домишками из плотно сбитой земли. Последних было большинство: брали глинистый грунт и наполняли им деревянную форму, затем форму разбирали, а стены обшивали пластиком, чтобы их не размывало дождем. Несмотря на обшивку, многие дома выглядели кривобокими и приплюснутыми и медленно оседали в землю, из которой когда-то вышли. Брон прошел мимо складских строений и гаража. Городские заводики располагались на окраине, а дальше начинались фермы. Впереди виднелась парикмахерская, о чем возвещал вездесущий знак в виде шеста в белую и красную полоску. Ее стену подпирали несколько местных жителей.

– Эй, свинопас, – громко сказал один, когда Брон проходил мимо, – не хочешь принять горячую ванну в обмен на парочку свиных отбивных?

Остальные захохотали, сочтя, видимо, его предложение остроумным.

Брон остановился и повернулся к ним.

– Сдается мне, – сказал он, – что ваш городишко процветает, коли может прокормить столько безработных бездельников.

Те в ответ сердито забормотали, а один шагнул вперед и проорал угрожающе:

– Ты что, самый умный?!

Брон не стал отвечать. Он лишь холодно улыбнулся и ударил кулаком по ладони. Раздался громкий шлепок. Кулак явно был большим и тяжелым. Местные снова прислонились к стене и заговорили между собой, не обращая на Брона внимания.

– Эй, ребята, почему бы вам не проучить этого хама? – донесся голос из парикмахерской.

Брон приблизился и заглянул в открытую дверь. В кресле сидел тот самый человек, который пнул в космопорте его свинью. Обслуживал клиента робот-парикмахер.

– Слушай, приятель, что ты сейчас сказал насчет «проучить»? Ты хоть знаешь, кто я такой?

– Не знаю – и знать не хочу, – сердито отозвался мужчина в кресле. – Забирай своих свиней и…

Продолжая улыбаться, Брон протянул руку, нажал на кнопку «горячее полотенце», и оно-то, исходящее паром горячее полотенце, заглушило окончание фразы. Робот отстриг от полотенца лоскут, вспыхнула лампочка неисправности, и он замер, громко гудя. Брон вышел, никто не встал у него на пути.

– Не очень-то приветливый городок, – пробормотал он себе под нос. – Интересно, с чего бы это?

Тут ему попалась на глаза вывеска «Еда», и он зашел в маленькое кафе.

– Отбивных нет, – сообщил продавец.

– Кофе, мне только кофе, – попросил Брон, залезая на табурет. – Приятный у вас город, – добавил он, когда перед ним поставили кофе.

Продавец буркнул что-то неразборчивое и взял деньги. Брон снова попробовал завести разговор:

– Я что хочу сказать: у вас тут отличные пахотные земли, много шахт и полезных ископаемых. Комиссия по космическим поселениям выдала мне кредит, чтобы я смог приобрести в этих краях участок. Наверное, так поступили все, кто тут живет. Хорошая у вас планета.

– Мистер, – отозвался продавец, – я с вами не разговаривал, значит и вы со мной не разговаривайте, договорились?

Он отвернулся и, не дожидаясь ответа, принялся надраивать ручки автоматического шеф-повара.