Текст книги "Браслет пророка"

А в это время у входа в постоялый двор мужчина спрашивал номер комнаты римлян, которые только что вошли. Чтобы успокоить девушку, на лице которой читалось недоверие, он назвал ей их имени, объяснив, что это его хорошие друзья и он просто хочет сделать им сюрприз.

В конце концов ему удалось убедить девушку, и она объяснила, как пройти к их комнате. Исаак быстро нашел нужную дверь. Он постучал.

Через несколько секунд дверь открылась. На пороге стоял Карло. Он очень удивился, увидев еврея Исаака, но еще больше он удивился, когда в обеих руках еврея оказались большие ножи, один из которых Исаак тут же приставил к его горлу.

– Господа, я попрошу вас молчать и не делать глупостей.

Исаак закрыл дверь и посмотрел на Иннокентия, на лице которого отразилось крайнее изумление. Он сидел на кровати, а рядом с ним находился приоткрытый реликварий. В одной руке у Иннокентия была серьга. Еврей заметил, что Папа быстро сжал кулак, инстинктивно пытаясь спрятать ее.

– Ваше Святейшество, не трудитесь скрыть от меня то, что находится у вас в руке. Пожалуйста, дайте мне это немедленно, и с вами ничего не случится. В противном случае я пущу в ход свое оружие.

Он подошел к постели, крепко держа Карло за плечо и не отнимая ножа от его горла. Затем он выхватил серьгу из руки Иннокентия и положил ее в карман брюк.

Не теряя времени, Исаак направился к двери с намерением выйти из комнаты. Он в последний раз обернулся. Иннокентий смотрел, как Исаак уходит с реликвией, которую он так стремился заполучить, и на его лице читались досада и боль. Исаак открыл дверь комнаты и, прежде чем с силой захлопнуть ее, произнес:

– Ваше Святейшество, желаю вам удачно добраться до Рима!

10
Вилла Вистахермоза. Касерес. Год 2002

Мобильный телефон, лежавший в сумке Лючии Херреры, настойчиво звонил. Пока Лючия пыталась найти его среди множества других предметов, она поклялась себе, что в этот же день наведет порядок в сумке и выкинет оттуда кучу скопившихся в ней ненужных вещей.

– Да, слушаю!

– Лючия? Это Фернандо.

– Привет, Фернандо! Ты где? – Она посмотрела на часы, не прекращая говорить. – Уже почти одиннадцать. Наверное, ты где-то поблизости, да?

– Да, но у меня возникла проблема.

Лючия плохо слышала его. Наверное, он проезжал через зону, где сигнал был слабым.

– Фернандо? Я не слышу тебя. А ты меня слышишь?

– Сейчас да. У меня на какое-то время почти пропал сигнал, но сейчас я тебя отлично слышу. Я хотел сказать тебе, что не могу найти виллу. Ты мне говорила, что после Навалмораль де ла Мата нужно ехать в сторону Наватехады, и я так и сделал. Потом я повернул к Альмарасу, но, доехав до поселка, не понял, как попасть к вилле. Теперь я возвращаюсь по тому же шоссе.

– Хорошо, я поняла. Не беспокойся, ты совсем рядом. Ты должен проехать большой разрушенный дом, он будет слева от тебя.

– Да, вот как раз сейчас я его вижу!

– Сбавь скорость, потому что метров через двести ты увидишь дорогу. Тебе нужно доехать до ограды с зелеными железными воротами. Это и будет въезд на виллу. Сделай одну вещь: подожди меня у входа. От ворот идет несколько дорожек, поэтому дом найти достаточно трудно. Я подъеду за тобой на джипе.

– Вот я уже поворачиваю и вижу ворота. Я буду ждать тебя здесь!

Фернандо выключил телефон и, проехав через ворота, остановил машину в нескольких метрах за ними. Перед ним раскинулась красивая дубовая роща. Между деревьями повсюду бродили коровы, олени и множество овец. Слева шла широкая извилистая тропа, по обе стороны которой лежали большие камни.

В январе на такой высоте на лугах было мало корма, но тем не менее на немногих зеленевших клочках земли под кронами каменных дубов паслись овечки, выщипывая сохранившуюся травку.

По дороге в Касерес Фернандо размышлял над тем, как неожиданно развивались события в течение последних двух суток после того, как он виделся с Лючией. Приглашение провести с ней выходные было спонтанным. В прошлый четверг они прощались у двери его дома, и повод снова встретиться был веским: они хотели увидеться с профессором Рамиресом, поделиться с ним информацией и понять, куда зашло их расследование.

Этот повод казался настолько безобидным, что размышлять было не о чем. Но каждый раз, когда Фернандо возвращался мыслями к тому вечеру, когда подъехавшая Моника неожиданно столкнулась с Лючией, у него сильно портилось настроение.

Моника усомнилась в его истинных намерениях относительно Лючии, что в какой-то мере было оправданным, потому что он не рассказал ей об этой встрече. На следующий день в магазине Моника была очень раздраженной, даже после того как Фернандо объяснил ей, что произошло на самом деле, и дал понять, что чувства здесь ни при чем. И это было ему неприятно. При таких обстоятельствах он решил не упоминать о приглашении Лючии провести выходные на ее вилле, чтобы не усложнять и без того непростую ситуацию.

Сам того не желая, он был неискренним с Моникой, и начинающийся с ней роман теперь был под сомнением, хотя его к ней очень влекло. И вот он стоял у въезда на виллу и ждал женщину, к которой испытывал некие чувства, но что это за чувства, объяснить не мог, и это вызывало у него некоторое беспокойство.

У Фернандо было достаточно времени, чтобы поразмышлять, как он прожил последние годы, и понять, что он, кажется, стал понемногу приходить в себя. Долгое время после смерти жены у него не было никакой личной жизни. После смерти Изабель он мало обращал внимания на женщин. Для него они были всего лишь клиентками или соседками, официантками или служащими ювелирного магазина, кассиршами или дикторшами. Он сводил контакты с женским полом лишь к деловым отношениям. Но меньше чем за месяц все изменилось.

У него возник особый интерес к Монике, так неожиданно, что он не мог вспомнить, с чего это началось, и объяснить себе, почему это произошло. Она находилась рядом с ним все эти годы, а он даже не обращал внимания на то, что она не только его близкий помощник, но и очаровательная женщина. События, которые произошли после появления браслета, выявили их взаимное притяжение. У Фернандо возникло желание выразить свои чувства.

Фернандо спрашивал себя, как он мог все так бездарно запутать. Отношения с Моникой ухудшились, его мучили сомнения, и он был не в состоянии определить, что же он на самом деле чувствует.

Если Моника уже занимала определенное место в его сердце, зачем он, усложняя ситуацию еще больше, согласился провести эти выходные с Лючией? Пытаясь понять мотивы своих поступков, он осознавал, что попал в идиотское положение и его и без того хрупкие отношения с Моникой находятся под угрозой.

Он все еще размышлял над этим, когда увидел на дороге слева едущий в его направлении внедорожник. Не прошло и нескольких минут, как джип затормозил рядом с его машиной. Из него, сверкая улыбкой, вышла Лючия. Было видно, что она счастлива видеть Фернандо. Фернандо тоже вышел из машины.

– Добро пожаловать на виллу, Фернандо! – Лючия подошла к нему и поцеловала. – Пойдем в дом. Если хочешь, оставь машину здесь, мы проедемся верхом, и я тебе покажу виллу, а потом будем обедать. Ты не против?

– Как скажешь, Лючия! Я в твоих руках!

– Ну, там будет видно… – Она улыбнулась и показалась ему совершенно другой женщиной, более уверенной в себе, остроумной. Совсем не такой, как раньше.

– Нет… Я хотел сказать, что… – пробормотал, смутившись, Фернандо.

– Ладно… забудь… это просто шутка. Давай не будем терять времени! Я поеду медленно, потому что сейчас будет тяжелый участок дороги, а у твоей машины очень низкая посадка. Будь осторожен, иначе от твоего авто останется половина!

Фернандо завел мотор своей спортивной машины и молча смотрел, как Лючия садится в свой «ровер». На ней были зеленые бархатные брюки и шерстяной жилет такого же цвета, надетый на белую рубашку. Шея была повязана пестрым платком, тоже в зеленых тонах. Этот ансамбль дополняли сапоги для верховой езды. Фернандо решил, что Лючия хорошеет с каждым днем.

Они проехали несколько километров, потом остановились, чтобы понять, как лучше спортивной машине преодолеть сложный участок пути. Затем они без особого труда поднялись на холм, откуда был хорошо виден дом, стоящий посреди ровной безлесной долины. Это было огромное сооружение, состоящее из трех зданий, выстроенных в форме буквы «п». Центральное здание было двухэтажным, самым большим, боковые здания были одинаковыми по величине. Рядом находились два больших складских помещения и конюшня с огороженным двориком, где паслось полдюжины лошадей.

Машины Лючии и Фернандо спустились по крутой дорожке к входу в дом. Лючия остановилась у дворика, окруженного садом, и Фернандо поставил свою машину за джипом Лючии. К ним подошел мужчина среднего возраста.

– Я представляю тебе Маноло. Он управляющий виллой и мое доверенное лицо.

Фернандо пожал ему руку и в свою очередь представился.

– Маноло постоянно живет здесь со своей семьей вот уже… двадцать лет. Я права, Маноло?

– В апреле будет двадцать пять, госпожа, – уточнил мужчина.

– Его жена Эльвира убирает дом и готовит. У них двое сыновей, они уже взрослые и помогают нам управляться со скотом и с полевыми работами. На вилле работают еще четыре человека, они живут в соседних деревнях, но, поскольку сегодня у них выходной, ты их не увидишь.

Маноло достал из багажника дорожную сумку Фернандо и вошел в дом, пожелав гостю приятного отдыха на вилле.

– Какой у тебя размер обуви, Фернандо? – спросила Лючия.

– Сорок второй, – ответил тот.

– Отлично, тебе подойдут сапоги моего мужа. Пойдем, я провожу тебя к конюшне. Ты умеешь ездить верхом?

– Я много ездил, когда был молодым. Думаю, эти навыки не забываются. Но я уже лет двадцать не садился на лошадь.

– Не беспокойся! Я так и думала, поэтому распорядилась, чтобы для тебя оседали Принцессу. Это очень кроткая кобыла, и ею легко управлять.

Они подошли к деревянной изгороди, окружавшей площадку, и остановились посмотреть на двух лошадей, которых седлали для них.

– Посмотри! Твоя – та, которая стоит напротив тебя, гнедая с белой гривой. Это сокровище! Увидишь, ты быстро с ней поладишь.

Фернандо посмотрел на распущенные каштановые волосы Лючии. Они были почти такого же цвета, что и лошадь. Ему пришла в голову шутка, смыслом которой была игра слов. Лючия сама недавно смело пошутила, и это не имело никаких последствий.

– Ты хочешь сказать, что я с ней смогу быстро справиться, потому что ею легко управлять или потому что мне нравится каштановая масть?

Лючия поняла намек и ответила в том же духе:

– Я сказала это только потому, Фернандо, что не все женские особи каштановой масти позволяют легко управлять собой, как эта. Что касается других, тебе, возможно, придется постараться, чтобы завоевать их доверие. Имей в виду: я говорю о кобылах! Потому что если ты подумал о другом…

– Конечно, нет, Лючия! Я понимаю, что мы оба говорим об одном и том же.

Они понимающе переглянулись.

– Тогда пойдем в конюшню! Там ты сможешь переодеться. У меня есть брюки, которые должны тебе подойти.

Они вошли в конюшню, и Лючия представила Фернандо сына управляющего, который как раз менял подстилку в стойле одной из лошадей.

Лючия подошла к шкафу и достала брюки и сапоги для верховой езды. Она показала Фернандо маленькую комнатку, где можно было переодеться, а сама осталась поговорить с юношей, чтобы расспросить его о состоянии здоровья лошади, которая в последние дни страдала из-за сильных желудочных колик.

Сапоги были Фернандо немного узки, да и брюки тесноваты. Он должен был сильно втянуть живот, чтобы застегнуть молнию. Должно быть, брюки были на два размера меньше, чем ему было нужно! Он вышел в коридор и чуть не столкнулся с Лючией, которая решила поторопить его. Она окинула его взглядом сверху вниз, заметила, что брюки ему тесны, но промолчала. Она взяла его под руку, и они направились к площадке, где стояли лошади. Подойдя к своей лошади, Лючия вскочила в седло с удивительной ловкостью. Фернандо потребовалось чуть больше времени, но в конце концов ему это удалось, причем он не воспользовался помощью, предложенной конюхом. Они выехали из загородки и поехали через поля на запад. Лючия вскоре объяснила ему, куда они направляются.

– Мы начнем с западной части имения. Именно там у нас, в основном, находится скот – на пастбищах возле пруда. Потом мы направимся на север, но не будем углубляться в лес, так как на лошади там проехать тяжело. В этом довольно большом лесу и обитает почти вся дичь, кабаны и олени. Потом мы проедем по восточному склону. Он порос дубовым лесом, именно эту часть имения мы пересекли, когда ехали к дому. Там я держу иберийских свиней и отару овец-мериносов. И, наконец, мы закончим нашу прогулку, проехав вдоль южного склона. На эти места стоит лишь мельком взглянуть сверху, потому что земля там практически полностью засеяна злаками, так что ничего интересного нет.

– Я впечатлен размерами этого имения. Но скажи мне, сколько здесь гектаров?

– Около тысячи. Я точно не помню. Хотя тебе кажется, что это много, а это действительно много, учти, что почти половина земли никак не используется. В общем, земли много, но лишь небольшая ее часть приносит доход. Они проехали мимо красивых огромных столетних дубов, нежась под теплыми лучами солнца, появившегося из-за туч.

– Разумеется, ты договорился о встрече с доном Лоренцо Рамиресом, Фернандо?

– Без всякого труда! Он приедет сегодня на виллу в пять вечера, и он сообщил мне, что у него есть новости о наших предках.

– Отлично! Я очень хочу с ним познакомиться! Время достаточно позднее, и, если разговор затянется, я приглашу его на ужин. Что ты скажешь?

– Конечно, Лючия! Я знаю, что сегодня в истории с браслетом мы быстро продвинемся к разгадке.

Почти три часа они, не торопясь, осматривали поместье. Когда они вернулись в конюшню, было около двух часов. Фернандо признался, что у него немного разыгрался аппетит, а еще разболелась поясница из-за отсутствия привычки ездить верхом. Они спешились и, передав поводья управляющему, пошли в дом обедать.

– Я думаю, что, если предложу тебе принять душ перед обедом, чтобы смыть с себя запах лошадей, ты меня только поблагодаришь. Правда? – Фернандо с радостью согласился. – Тогда пойдем! Я покажу тебе твою комнату и ванную. Я тоже хочу принять душ, потом мы поедим, а после этого я покажу тебе оставшуюся часть имения.

Они прошли через широкую прихожую, где внимание Фернандо привлекли огромный цеп, прислоненный к одной из стен, и ветхая телега, полная всевозможных цветущих растений. Фернандо внимательно рассмотрел несколько огромных картин, на одной из которых на фоне пашни и волов были изображены в не очень естественных позах два крестьянина в национальной одежде. У них были морщинистые лица, они напряженно улыбались. Лючия объяснила, что на картинах изображены первые владельцы имения, семья ее покойного мужа. Они поднялись на второй этаж, и там Лючия открыла первую дверь и пригласила его войти.

– Вот твоя комната! – Фернандо увидел на низком столике свою дорожную сумку. – Ванная находится слева от балкона. – Лючия раздвинула тяжелые шторы, впуская в комнату дневной свет. – Пожалуйста, Фернандо, чувствуй себя как дома! Если тебе что-нибудь понадобится, не стесняйся попросить об этом слуг.

– Я могу попросить о чем угодно?

Приятная верховая прогулка с Лючией разогнала мрачные мысли Фернандо, мучившие его с того злосчастного вечера, и он совершенно расслабился. Устав оправдываться перед собой, в благожелательной обстановке он почувствовал себя свободнее и стал вести себя с Лючией естественно, флиртуя при первой же возможности. Кроме того, было видно, что серьезная, образованная, строгая докторша тоже расслабилась.

– Да, кроме того, что было бы неудобно демонстрировать перед слугами. В этом случае я попрошу тебя обращаться непосредственно ко мне. – Лючия подыграла Фернандо, показав, что поняла его.

– Хорошо, договорились! Я буду иметь это в виду.

Лючия, улыбнувшись, прошла в ванную комнату, чтобы проверить, все ли в порядке. Для нее это было очень непривычным – она вела себя как подросток, получая удовольствие от невинного флирта с Фернандо. Вопреки здравому смыслу она решила, что будет не против, если последует продолжение.

Выйдя из ванной, она увидела, что Фернандо безуспешно пытается снять сапог.

– Подожди, я тебе помогу! – Лючия села напротив него на корточки и ухватилась за сапог. Она крутила его влево и вправо, пока он наконец не поддался, хотя и с трудом. Наконец она рывком сняла его. – Перейдем к следующему!

Лючия повторила те же действия со вторым сапогом, который сопротивлялся еще сильнее. Она поднялась, повернулась к Фернандо спиной и потянула сапог изо всех сил, зажав его между ногами. После неоднократных попыток сапог соскочил, но в результате последнего рывка Лючия оказалась на полг вместе с сапогом. Фернандо не смог сдержаться и рассмеялся, его смех заразил Лючию, и они долго смеялись, не в силах остановиться.

– Я уже давно так не смеялась, Фернандо! – пыталась сказать Лючия между приступами смеха. – Если мы не пойдем немедленно принимать душ, дон Лоренцо застанет нас еще за обедом. Все! Я тебя оставляю, Фернандо. Увидимся через четверть часа в холле!

Оба быстро приняли душ и переоделись к обеду. Когда Фернандо спускался по лестнице в холл, часы на стене пробили три. У основания лестницы его ждала Лючия, чтобы проводить в столовую.

Столовая казалась слишком огромной для двоих. За столом из красного дерева могло поместиться человек двадцать. Лючия села во главе стола, а Фернандо слева от нее. В столовую вошла женщина средних лет с большой супницей в руках.

– Фернандо, я представляю тебе Эльвиру, жену Маноло.

– Очень приятно! В конюшне я уже познакомился с одним из ваших сыновей, и теперь я знаю, в кого он такой красивый.

– Вы очень любезны, господин. Надеюсь, вам понравится этот бульон. Он из фазана, фаршированного трюфелями. Это один из моих любимых рецептов, – сообщила Эльвира, наполняя его тарелку.

– Я уверен, что буду в восторге, но, пожалуйста, не наливайте мне много, – попросил ее Фернандо.

За обедом Лючия рассказывала о том, как сложно ей было взять на себя ответственность за имение. Нужно было многому научиться, чтобы управлять хозяйством таких размеров. Теперь она уже знала, когда начинать сеять, какие нужны семена, разбиралась в машинах и удобрениях… Естественно, сначала она полностью полагалась на опыт управляющего, Маноло, который хорошо разбирался в своем деле. Ей никогда не хотелось просто отдыхать на вилле, ни в чем не разбираясь и перекладывая все вопросы на управляющего. Она с самого начала хотела во всем участвовать и постепенно начала понимать, что к чему, и получать от этого удовольствие.

Она рассказала ему, что недавно прочла книгу о разведении иберийских свиней и уже умела рассчитывать оптимальную плотность животных во время выгона свиней в годы, когда дубы давали много желудей. Ей также пришлось многое узнать об овцах, о коровах и даже о пчеловодстве.

– Ты же понимаешь, Фернандо, мне пришлось начинать с нуля ввиду того, что прежде я разбиралась только в истории. Но теперь я не сомневаюсь: оно того стоило! Жизнь в деревне – нечто особенное! Надо жить этим, чтобы это понять!

На второе Эльвира подала изысканную дичь из угодий имения и домашний десерт, приготовленный из меда, бисквита и большого количества ликера. Это было еще одно фирменное блюдо Эльвиры.

– Если вы желаете, можете перейти пить кофе в гостиную, – сказал Маноло, отодвигая стул Лючии, чтобы она могла встать.

Лючия и Фернандо направились в гостиную, смежное со столовой помещение. Там они сели на удобный кожаный диванчик напротив большого камина, сложенного из камня. В нем горели два больших полена, распространяя приятное тепло. Эльвира поставила поднос с кофе на низкий столик перед ними.

– Тебе понравился обед, Фернандо? – Лючия налила ему кофе.

– Я уже давно так вкусно не ел! – Он обратился к Эльвире: – Хочу отметить, что вы готовите так же хорошо, как и моя мать, у которой, без всякого сомнения, был к этому делу талант. Я даже готов признать, что ваши кушанья лучше тех, что готовила мать.

– Спасибо, господин! Вы так любезны! Не думаю, что я заслуживаю стольких похвал.

– Эльвира, вы можете быть свободны, когда захотите, – обратилась к ней Лючия. – Пожалуйста, заприте дверь, когда будете уходить, и позаботьтесь, чтобы нас какое-то время никто не беспокоил…

– Конечно, госпожа! Прежде чем я уйду, принести вам чего-нибудь выпить?

– Да, спасибо. Принеси нам, пожалуйста, коньяку, – ответила Лючия.

Женщина щедро налила в два бокала «Кардинала Мендосу», один чуть полнее – для Фернандо, – и оставила их на столе. Потом она закрыла за собой дверь гостиной.

– Ты ее покорил! Я хорошо знаю Эльвиру, и по ее лицу было видно, что ты ее совершенно очаровал. Увидишь, вечером она побалует тебя еще какими-нибудь фирменными блюдами. Я тебя уверяю! – В глубине души Лючии была приятна галантность Фернандо. – Наконец нас оставили одних! – воскликнула Лючия.

– У нас есть ровно час до приезда дона Лоренцо, и я хочу, чтобы ты рассказала об ессеях, о которых упомянула, выходя из моего дома. – Фернандо посмотрел на часы, они показывали ровно четыре.

– Хорошо, начнем. – Лючия откинулась на спинку дивана, устраиваясь поудобнее, держа бокал с коньяком в руках.

Она сделала маленький глоток и спросила: – Помнишь, я рассказывала тебе о том, что разузнала о командоре имения тамплиеров в Замаррамале, Гастоне де Эскивесе?

– Да! Я помню это имя. Ты рассказывала об этом командоре, когда мы посещали церковь Подлинного Креста.

– Так вот мы кое-что обнаружили, и я уверена, что этот Гастон де Эскивес, возможно, был «крестным отцом мафии» или что-то в этом роде. Я попытаюсь тебе объяснить. Подлинных документов, касающихся ордена тамплиеров, практически не существует. Его молниеносный роспуск Папой Клементом V и массовые аресты, происшедшие в одну ночь по всей Франции, создали напряженную обстановку во всех королевствах, где существовал орден тамплиеров, включая Кастилью, Арагон и Каталонию. Я имею в виду период между 1312 и 1315 годами. Пойти на такую крайнюю меру Папу, француза по происхождению, вынудил король Франции Филипп IV, желавший заполучить земли и богатства ордена, а ведь тамплиеры получали щедрые пожертвования и даже были хранителями казначейства Короны. Филипп хотел таким образом поправить свое финансовое положение и мог рассчитывать на мощный приток ресурсов, что позволило бы ему вести новые кампании. Учитывая сложившуюся ситуацию, во многих командорствах попытались избавиться от всех хранящихся там документов, чтобы на судебных процессах эти бумаги не были использованы против тамплиеров. Многие документы были сожжены. Некоторая часть документов попала в руки других религиозных орденов, принявших опальных монахов-тамплиеров. Вступив в новые ордены, тамплиеры захватили с собой некоторые важные документы, спасенные от огня. В результате небольшая часть документов тамплиеров попала к госпитальерам[8]8
  Госпитальеры – члены католического духовно-рыцарского ордена, основанного в Палестине в XII веке, в период крестовых походов. (Прим. перев.)


[Закрыть] Калатравы, или странноприимцам (чтобы ты лучше понимал, сейчас это члены Мальтийского ордена), а большая часть документов осела в архивах ордена Монтеса, который и был основан для того, чтобы принять духовное наследие тамплиеров. – Лючия достала пачку сигарет из деревянной коробки, стоявшей на столике, и закурила одну, сделав паузу в своем рассказе, чтобы глубоко затянуться. – Немного отклоняясь от темы, я хочу обратить твое внимание на то, что было очень сложно найти документы, которые принадлежали командорству в Замаррамале и были подписаны его командором, Гастоном де Эскивесом между 1218 и 1234 годами, в тот период, когда церковь называлась церковью Подлинного Креста.

– Прости, я перебью тебя, Лючия. Но что ты нашла в этих документах такого, что позволило тебе составить столь нелестное мнение об этом тамплиере, де Эскивесе? Он действительно был опасным человеком?

– Подожди, Фернандо, сейчас я тебе объясню. – Она снова сделала затяжку. – Из этих документов, которым уже более восьми веков, мы узнали, что де Эскивес совмещал свои обязанности командора в ордене тамплиеров с другой деятельностью, тайной и опасной. Он был членом группы, состоявшей из двенадцати тамплиеров. Они называли себя «сыновьями света», filii lucis на латыни. Помнишь, что мы говорили о числе двенадцать, когда были в церкви Подлинного Креста?

– Конечно, Лючия. Но как ты пришла к такому выводу? Я предполагаю, что в документах об этом ничего не говорится.

– Нам удалось расшифровать некоторые записи благодаря мощной компьютерной программе, которая помогла нам найти ключи, использовавшиеся для шифрования этих документов. Другими словами, документы были составлены с использованием довольно сложных для той эпохи кодов. Так вот, на первый взгляд эти тексты казались самыми обычными, но в них содержались по-настоящему интересные сообщения. За последние две недели мы смогли расшифровать около сорока документов. И, хотя мы продвигаемся быстро, нам не хватает времени, чтобы расшифровать их все. У нас осталось еще десять нерасшифрованных документов, которые, судя по всему, содержат очень важную информацию. – В камине, громко треснув, развалилось полено, и это на несколько секунд отвлекло их внимание. – Ну хорошо, я продолжаю. Мы узнали много интересного, например, о церкви Подлинного Креста. Но еще и об ужасных вещах. Одним из самых драматических оказалось описание убийства в окрестностях церкви самим де Эскивесом некого Пьера де Субиньяка. В письме, которое де Эскивес послал одному из членов тайной группы, он описывает это ужасное событие и объясняет его причину: «У покойного, который был обманут нашим братом де Атарече, вследствие чего появился здесь в поисках сундучка и папируса, был взят для целей нашей общины очень старинный медальон, имеющий огромное значение». Мы еще не знаем, какая роль отведена упоминавшимся в письме сундучку, папирусу и медальону. Информации о них нет в других документах. Нам нужно разобраться в этом!

– Подожди минутку, Лючия, пожалуйста! – Фернандо придвинулся к краю диванчика и выпил немного коньяку. – Кому адресованы письма командора де Эскивеса? Но сначала ответь на другой вопрос. Тебе удалось узнать, что это была за группа, о которой ты говорила?

– Большинство писем были адресованы другим командорам, например некому Хуану де Атарече из командорства Королевский Мост в Наварре и еще шести французским тамплиерам из Лангедока, Шампани и Россильона. Среди остальных адресатов были англичане, каталонец, некий Хоан Пинарет из командорства Бегур и, наконец, итальянец. Определяющей деталью, позволившей нам установить их принадлежность к этой тайной группе, было то, что после их имен в своих письмах Гастон де Эскивес ставил две буквы – «F. L.», которые явно не имели никакого отношения ни к инициалам адресатов, ни к каким-либо общепринятым аббревиатурам. Пытаясь по-разному трактовать их возможный смысл, мы наконец предположили, что это первые буквы латинского выражения filii lucis, что переводится как «сыновья света». Теперь я могу перейти к ответу на твой второй вопрос по поводу того, что это была за группа, состоящая из двенадцати человек. – Лючия стала очень серьезной. Она хорошо понимала важность того, что собиралась сказать. – Фернандо, я уверена, что речь идет об общине ессеев, существовавшей в XIII веке!

– Лючия, давай не все сразу. Я уже много раз слышал от тебя об ессеях. Прости мне мое невежество, но я немного о них знаю. Ты можешь мне объяснить, кто они такие, эти ессеи?

– Ты прав, Фернандо. Я должна была начать с главного. Давай на какое-то время оставим в покое нашего друга де Эскивеса и его группу, и я расскажу тебе об ессеях. Но сначала, если хочешь, мы выпьем еще кофе. Черный? – Она приподнялась с дивана и взяла его чашку в ожидании ответа.

– Да, черный. И, пожалуйста, покрепче.

Лючия продолжила свой рассказ и объяснила Фернандо, что ессеи были немногочисленной общиной. Их вера – одно из ответвлений иудаизма. Существовали и другие, официальные секты – саддукеи и фарисеи. Это было примерно за два века до рождества Христова и еще в течение семидесяти лет после него. Сначала эти общины существовали во многих поселках в Самарии, Иудее и Галилее. Но около 180 года до рождества Христова от них откололась секта, которая решила уйти жить в пустыню, недалеко от Мертвого моря.

Можно утверждать, – продолжала Лючия, – что они дали начало одной из классических форм религиозного аскетизма, то есть отшельнической жизни. Ессеи удалились от мира и проводили жизнь в молитвах. Жилищами им служили пещеры или другие естественные укрытия, но они жили не в полном одиночестве, как это делали отшельники, а в общине.

Ессеи построили в пустыне настоящие монастыри из камня. Они жили там вместе, отказавшись от всех мирских благ, отвергая плотские утехи. Они делились пищей, проповедовали братскую любовь и старались делать добро. Ессеи посвящали большую часть дня изучению священных книг и Библии. Они ненавидели саддукеев, фарисеев и писцов, которых обвиняли в том, что те нарушили закон Моисея, выполняя только письменные заповеди и высмеивая законы, устно передаваемые от поколения к поколению.

В 1947 году в пустыне, где сейчас находится Иордания, произошло событие огромной важности. Безжизненная местность, где это случилось, усеяна десятками невысоких гор с тысячами маленьких пещер. Араб, пасший коз, бродил со своим стадом в районе Кимрана и в одной из таких пещер нашел несколько глиняных кувшинов, в которых хранилось около дюжины свернутых пергаментов и несколько папирусов. На первый взгляд они показались ему очень старыми. Посчитав, что они могут иметь высокую цену, араб продал их на базаре одному торговцу, и, пройдя через много рук, они наконец попали к одному еврею-ученому, который сообщил об этом общественности. В прессе немедленно распространилась эта удивительная новость, и вскоре была организована археологическая экспедиция. Археологи начали осматривать пещеры в районе Кимрана. За короткое время они нашли в пещерах в самых разных местах пустыни около восьмисот пергаментов и папирусов, хранившихся в сотне глиняных кувшинов. Одним из самых удивительных фактов было то, что они отлично сохранились. Благодаря очень низкой влажности и стабильной температуре внутри пещер они не испортились, пролежав там не одну сотню лет. Вскоре ученые подтвердили, что находкам около двух тысяч лет и что все это написано членами общины ессеев, которые жили в монастырях, построенных в пустынной местности.

Ты можешь представить себе, какой сенсацией стало это открытие! В то время информация об этом занимала первые полосы всех газет: «Обнаружена библиотека папирусов времен Иисуса Христа». Когда дата написания папирусов и пергаментов подтвердилась, многие ученые одновременно занялись их расшифровкой. Вскоре стало понятно, что большинство из этих папирусов были оригинальными рукописями или копиями книг Ветхого Завета, или Пятикнижия. Некоторые из папирусов были вариантами старейших книг пророчеств, предшествовавших эпохе Христа, таких как пророчества Энока, Иеремии и Ильи. Но, вероятно, самым удивительным фактом, который потряс мир, было открытие доктрины ессеев, основ их веры и свода их законов. Ессеи спрятали эти пергаменты во время еврейского восстания в период римской оккупации, примерно в 67 году, когда они боялись, что на их общины могут напасть римские солдаты и уничтожить все их наследие. Они оказались правы, потому что общины ессеев в Кимране исчезли примерно в 69 году от рождества Христова. Чтобы сохранить свои священные рукописи, он спрятали их в глиняные кувшины в разных пещерах, думая, что таким образом их будет труднее найти.