Текст книги "Ученик"

Вылез из машины и пошел назад.

Тут как раз освободилось место для кого-нибудь, кто ищет парковку.

Тролле был уверен в том, что мужчина в «Тойоте» его займет.

* * *

Ральф увидел это место еще с Вертавэген. Идеальное место. Всего в тридцати метрах от ее дома. Но если не повезет, место успеют занять, поэтому он увеличил скорость и проскочил светофор на Вальхаллавэген как раз, когда тот переключался на красный. Быстро направо и еще раз направо. Тут он сбавил скорость. Не хотел привлекать к себе ненужного внимания. «Дырочка» сохранилась. Он осторожно припарковался. Огляделся. Все тихо и спокойно. Его злило то, что он запоздал, уже почти восемь. Он пощупал на поясе нож типа финки. Потом он воспользуется не им, поварской нож, как всегда, лежал в пластикатовом пакете в сумке. Однако нож поменьше пригодится в самом начале. Как только ему откроют дверь. Руку на рот, нож к горлу. Испуг и смертельный страх. Обычно это срабатывает. Одет он правильно. Оружие можно не прятать. Мастера ходят с ножами.

Он отстегнул ремень безопасности и как раз собирался выйти, когда распахнулась дверца с пассажирской стороны, и в машину запрыгнул какой-то человек. Пожилой мужчина. Потрепанного вида, довольно длинные седые волосы, большое черное пальто. Но его глаза горели. Он явно что-то хотел. В руке он держал какой-то черный пластиковый предмет, напоминавший испорченный фонарик.

– Все кончено, – сказал мужчина, пытаясь прижать этот странный предмет ему к горлу.

От предмета донеслось электрическое шипение и слабое тиканье. Ральф машинально взмахнул правой рукой и сумел изменить направление руки нападающего мужчины. Но действовал недостаточно быстро. Черный предмет, издававший звуки, ударился о подголовник. Тут Ральф внезапно понял, что это.

Маленькие синие вспышки.

Электрическое жужжание.

Электрошокер.

Он попытался с новой силой прижать руку нападавшего назад, в сторону заднего сиденья.

Тролле выругался и как раз собирался попытаться подтянуть руку обратно, когда высокий худой мужчина ударил его левой рукой. Удар пришелся прямо на рот и зубы, но особой боли не причинил, а только еще больше разозлил его. Он осознал, что момент неожиданности полностью упущен, и что он внезапно попал в очень невыгодную ситуацию. Для ближнего боя он не в форме. Необходимо кончать быстро. Он нанес два быстрых удара свободной левой рукой, одним промахнулся, а вторым угодил в щеку, мужчина застонал, и его голова слегка подалась вперед.

Тролле сумел в драке высвободить правую руку и прижал ее к телу мужчины. С изысками пора кончать. Нельзя же, черт возьми, драться в машине. Опять запустив в действие электрошокер, он ждал лишь, пока тот достанет до мужчины. Уголком глаза он видел, как левая рука мужчины взметнулась к его животу. Попытался блокировать удар, но промахнулся. Ничего страшного, скоро все и так будет кончено.

Удар мужчины попал в цель первым. Стало жутко больно. Настолько больно, что Тролле полностью утратил мускульную силу, и электрошокер просто выпал из его руки.

Как же это получилось?

Когда мужчина снова ударил, причинив резкую боль, у Тролле начало темнеть в глазах. Тут до него дошло.

Мужчина не бил.

Он рубил.

Снова.

Тролле почувствовал, как вся нижняя часть его тела внезапно стала теплой и влажной. Почти теряя сознание, он все-таки сумел посмотреть на руку мужчины. Она что-то держала, и что-то вываливалось из его живота.

Первым был нож.

Вторым – его собственные кишки.

Последнее, что он видел, это вновь вонзавшийся нож.

Ральф увидел кровь и внутренности, выплескивавшиеся и попадавшие мужчине между ног. Зрелище было странным, но он продолжал наносить удары ножом. Ему требовалось убедиться. Пожилой мужчина на пассажирском сиденье протяжно захрипел, а затем полностью замолчал. Его тело реагировало само по себе на каждый удар, а потом медленно упало вперед, на панель управления. Ральф на мгновение перестал атаковать, продолжая оставаться наготове. Стоило мужчине лишь пошелохнуться, как он начал бы снова рубить. Но тот полностью замер. В машине вдруг стало совершенно тихо. Рукава малярского комбинезона были кроваво-красными. Пахло внутренностями и кровью.

У него в голове замелькали мысли.

Что произошло? Кто, черт побери, этот сидящий рядом с ним мертвый мужчина? Появятся ли еще люди? Он с беспокойством огляделся, но улица казалась пустой. Насколько он видел, никто к его машине не направлялся. Никто не обращал на них никакого внимания. Едва ли этот старик полицейский. Они не пользуются электрошокерами. Они используют настоящее оружие. Но его личность или, по крайней мере, его планы каким-то образом оказались раскрытыми. Ведь мертвец сидит в его машине не в результате случайности.

«Все кончено», – единственное, что он сказал. Так не говорят, если хотят кого-то ограбить. Так говорят, если хотят кого-то остановить. Мастер был прав. Он где-то допустил небрежность. Разоблачил себя. Может, за этим стоит Себастиан Бергман, оказавшийся более серьезным противником, чем он думал. Он ведь понял, что Ральф за ним следит. Побежал ему навстречу возле здания полиции. Возможно, сменить машину было недостаточно.

Но все равно нелогично.

Если Себастиан причастен к тому, что у него в машине сидит мертвец, то это должен был быть полицейский. Ведь он работает вместе с ними. И их наверняка оказалось бы больше. Намного. Он ведь их главная цель. Он – важнейшее расследование, над которым они работают. Где же все остальные?

Приемлемых ответов на вопросы не находилось.

Ральф снова беспокойно огляделся. Усмотрел какое-то движение возле дома, в котором ему уже следовало бы находиться. Подъехало такси. Он опустился вниз, чтобы его не заметили. Увидел, как из подъезда вышла Анна Эрикссон с чемоданом. Она села в такси. Ему следовало бы поехать следом. Но он понимал, что это невозможно. Ему требовалось поменять одежду. Ликвидировать тело. Отделаться от машины.

Он потерпел неудачу.

Подвел Мастера.

Придется отвечать за последствия.

* * *

В здание полиции Ванья пришла в мрачном настроении. По правде говоря, она уже накануне легла спать, пребывая в ярости, и наутро проснулась сердитой.

Не было еще даже половины восьмого, а день уже казался совершенно отвратительным.

Мало того, что они нисколько не продвинулись с расследованием, что само по себе ее невероятно раздражало, так еще в нем по-прежнему активное участие принимал Себастиан Бергман. Она не понимала, почему. Как мог человек, имевший связь со всеми четырьмя жертвами, оставаться в самом центре расследования? Хотя Торкель и прав в том, что участие Себастиана, благодаря его знанию Эдварда Хинде, возможно, воспрепятствует дальнейшим убийствам, это совершенно непростительно. Если это выйдет наружу, то Торкелю конец. Даже он не справится с грязью, которую выльют на них СМИ. Впрочем, выводило ее из себя не только это. Она действительно любила Торкеля, и если ему хочется рисковать карьерой ради Себастиана, то она могла бы на это наплевать. Ее безумно злило то, что Торкель, казалось, все время ставил Себастиана выше всех остальных в команде. Не такой уж он и гений. Кроме того, он действует ей на нервы. В его присутствии она не может расслабиться. Он постоянно так странно на нее смотрит. Она чувствовала себя под наблюдением. Становилась из-за него не таким хорошим полицейским. Она ненавидела его. Всей душой.

А вчера еще это вялотекущее расследование вынудило ее понапрасну съездить в Сёдертелье.

Сёдертелье она тоже ненавидела.

Когда же она потом попросила Билли о маленькой услуге, тот ей отказал. «Сделай сама». Что это, черт возьми, такое? С каких это пор у них в команде на просьбу о помощи стали отвечать: «сделай сама»?

Дома, после бессмысленного заезда в Сёдертелье, к тому же стоившего ей сто крон, она приняла душ, заварила чай, сделала несколько бутербродов и уселась, чтобы в полглаза посмотреть телевизор. Решила не садиться за кухонный стол с материалами расследования – как обычно, а расслабиться. Отдохнуть.

Не получилось.

И уже окончательно не вышло после того, как поздно вечером позвонила Анна с сообщением, что бабушка заболела и что она собирается поехать и провести у нее несколько дней. Ванья, естественно, поинтересовалась, что с бабушкой, и узнала, что ничего серьезного. Но чего ради Анне брать отгулы и ехать, если ничего серьезного нет? Анна скрывает правду. Так же было, когда заболел Вальдемар. Она скрывала результаты анализов, приуменьшала, приукрашивала. Чтобы узнать об истинном положении дел, Ванье пришлось обратиться напрямую к отцу. Тот объяснил. Всё. Ванье очень не нравилось, когда Анна лгала ей. Конечно, она наверняка просто старалась пощадить дочь, но независимо от мотива ложь в тот период их явно не сблизила. А некая дистанция уже и так имелась. Она называла мать Анной, а Вальдемара – папой. Это кое о чем говорило.

Ванья чувствовала, что придется когда-нибудь поговорить с Анной об этом. О том, что она считает ложь лишней в их отношениях. Вчера по телефону ей очень хотелось сказать, что она тоже поедет к бабушке. Но взять выходные сейчас она не могла. Когда они больше чем за месяц никуда не продвинулись. Хотя нет, кое к чему они пришли. Они обнаружили связь с Хинде. Но по этому следу ей пойти не позволят. По нему пойдет Себастиан. Так решил Торкель.

Чертов Торкель.

Чертов Себастиан.

Будь оно все проклято.

Она выключила телевизор и вышла на улицу. Поначалу, чтобы просто прогуляться. Подышать воздухом, развеять мысли, устать. Но проходя мимо ближайшего кафе, она забрела туда. Выпила бокал пива, потом еще несколько. Объединилась с несколькими парнями и пошла дальше. Встретила знакомых. Выпила еще пива. И кто-то заказал шоты. Возможно, она. Она даже несколько минут обдумывала, не прихватить ли кого-нибудь из парней домой, но под конец решила воздержаться. В постель она все равно попала уже значительно позже двух. Сильно навеселе. Пьяная. Очень на нее не похоже. Будильник зазвонил в обычное время. И теперь, после неполных четырех часов хмельного сна, она пришла на работу. Скорее мрачная, чем с похмелья, но все равно не лучшая комбинация.

Ванья села за письменный стол и застучала по клавишам компьютера. Начала искать информацию о Родригесе. Нашла его, но там ничего не было написано о том, где или когда он попал в автокатастрофу, в результате которой его парализовало. Придется искать дальше. Но она почувствовала, что сперва нужно выпить кофе. Кофеин и таблетка от головной боли творят чудеса. Она пошла в столовую, достала из шкафчика над раковиной кружку, наполнила ее капучино и вернулась обратно на место. Открыв верхний ящик стола, она достала упаковку ибупрофена. Запила таблетку маленьким глотком кофе. Она как раз собиралась продолжить и начать расширять поиск, когда вошел Билли. Наискосок через грудь у него висела сумка на ремне, в руках он держал велосипедный шлем. Велосипед у Билли имел двадцать четыре скорости и был произведен из того же материала, что какой-то космический корабль многоразового действия или что-то в этом роде. Хай-тек, разумеется. Велосипед Ваньи имел три скорости. Она им никогда не пользовалась.

– Привет, как дела? – поздоровался Билли, стаскивая с себя сумку возле своего места.

– Хорошо, – ответила Ванья, не поднимая головы. Она изо всех сил старалась выглядеть максимально сосредоточенной, чтобы избежать дальнейших разговоров. Но не получилось.

– Что ты делаешь? – поинтересовался Билли, обходя ее стол, чтобы посмотреть.

Она увидела, что он разгорячен. По щекам на шею стекал пот. Он склонил голову набок и вытерся рукавом футболки.

– Узнаю́, когда Родригес угодил в инвалидное кресло.

Билли почувствовал, что у него слегка заныло в груди. По правде говоря, если бы Ваньи еще не оказалось на месте, он бы начал день с того, что нашел бы нужную ей информацию. Мю посчитала, что он вчера повел себя замечательно. Однако, как бы хорошо ни было периодически давать отпор и активно работать на то, чтобы тебя не принимали как данность, его весь вечер мучили угрызения совести.

– Где ты ищешь?

– Зачем тебе? – Ванья оторвала взгляд от монитора и впервые с тех пор, как он вошел, посмотрела на него. – Хочешь помочь?

Билли немного посомневался. Эта ситуация была ему в новинку. Ванья не просила помощи. Она спрашивала, не хочет ли он ей помочь. Поскольку это может доставить ему удовольствие? Чтобы поработать вместе? Или просто хочет проверить его после вчерашнего разговора? Решив лучше не рисковать, Билли ответил встречным вопросом:

– А тебе нужна помощь?

– Нет.

Ванья опять отвернулась к компьютеру и застучала по клавишам. Билли стоял в некоторой растерянности. Она, несомненно, сердится. Вероятно, на него. В какой-то степени справедливо. Оставить незамеченным? Понадеяться, что это пройдет, ведь пройдет обязательно. Постепенно. Он припомнил, что собирался сегодня в любом случае проявлять по отношению к Ванье побольше услужливости. Пребывать с ней в ссоре он не любил.

– Хочешь кофе? – Маленький шаг в сторону трубки мира, пожалуй, не повредит.

– Спасибо, у меня уже есть.

Она коротко показала головой на почти полную кружку капуччино. Билли мысленно кивнул. Ему следовало бы ее увидеть. Оставалось сделать подарок во имя мира. Протянуть руку, которую, как он знал, Ванья не отвергнет.

– Ее зовут Мю.

– Кого зовут Мю?

– Девушку. Любительницу театра… Мою девушку.

Ванья подняла на него взгляд, словно ожидая продолжения. У Билли такового не имелось. Он ожидал, что его забросают любопытными вопросами. Приготовился ответить на все, кроме того, чем Мю занимается. После вчерашнего разговора Ванья сразу сложит два и два вместе, и тогда Мю для нее пропала. Безнадежно и навсегда. Этого ему тоже не хотелось. Черт, как все стало сложно. Ванья по-прежнему смотрела на него испытующе. Он начал чувствовать себя довольно глупо. Будто сказал это, чтобы как-то похвастаться.

– Ну, то есть… Я думал, ты хочешь знать…

– О’кей. – Ванья опять углубилась в компьютер, не проявляя интереса к его девушкам. Она очень сердита. Возможно, не только на него.

– Ну… Я быстренько приму душ.

– О’кей.

Постояв еще секунду, Билли покинул офис.

День предстоит тяжелый.

* * *

Эдвард сидел в библиотеке.

«Лёвхага», будучи небольшим учреждением, обладала солидной библиотекой. Причин тому, вероятно, имелось много. Большая потребность заключенных в заботе. Их жуткие преступления. Идея усиления интеллектуального развития пациентов, чтобы те росли как люди. Вера в то, что книги и знания каким-то магическим образом заставят их стать лучше. И то, что обычно стоит за большинством человеческих построений – собственный интерес. Чем лучше библиотека, которую руководство может предъявить, чем больше заключенных регулярно сидят там и совершенствуются, тем более высоко оценивается учреждение во внутренних отчетах. Логика проста до банальности: хорошая библиотека равна компетентному и активному начальству.

Хинде сам наблюдал результат подобного рассуждения после крупной драки из-за уборки. Несколько месяцев спустя библиотеку основательно расширили, добавив антресоль для отдела, ориентированного на гуманитарные науки. Как будто дальнейшие драки между осужденными за неоднократные жестокие преступления бывшими югославами с посттравматическими симптомами стресса можно предотвратить с помощью «Истории Ренессанса» в двенадцати томах или трудов по философии и истории научной мысли.

В предложении имелись и справочники, и романы, но чтобы найти крупицы золота, требовалось хорошенько поискать. У Эдварда это заняло довольно много времени, но теперь он, верный своей привычке, сидел на антресолях и читал одну из любимых книг. Она подробно описывала переход Наполеона через итальянские Альпы в 1797 году. Наполеона тогда только что сделали генералом и поспешно отправили защищать французских союзников в Италии от габсбургских войск. Именно во время этих знаменитых боев он проявил стратегическое чутье, которое привело его в дальнейшем к центральному месту в истории. Эдвард уже неоднократно перечитывал книгу, но вовсе не из-за описаний битв, перестрелок, проблем со снабжением или прагматичной политики. Нет, в середине книги имелась глава, задуманная для более глубокой характеристики Наполеона как личности и описывавшая, прежде всего, его отношения с матерью – Летицией Бонапарт.

Сильная мать.

Доминирующая мать.

Эдварду казалось, что в этой главе он обнаружил тайну Наполеона. Увидел маленького мальчика, которому так многого хотелось по одной-единственной причине: Летиция. Вероятно, она была женщиной, с которой стоило бороться.

Хинде на мгновение оторвался от Летиции и огляделся. Он знал, что сейчас две или три минуты первого, и в библиотеке вот-вот произойдет смена персонала. Охранник верхнего этажа спускался вниз к маленькой стойке информации, расположенной на первом этаже прямо возле входа, и должен был вместе с коллегой покинуть библиотеку, как только придет смена. На смену им всегда приходил один человек, который оставался на более крупном и лучше посещаемом первом этаже. Когда десятью минутами позже появлялся второй библиотечный охранник, один из них поднимался наверх.

Эдвард отложил книгу. Аккуратно передвинул стул поближе к перилам, чтобы как можно лучше видеть происходящее внизу.

На верхнем этаже Хинде, как всегда, находился в одиночестве. Остальные заключенные больше наверх не поднимались, по крайней мере, пока там был Эдвард. Они послушно придерживались первого этажа. Это продолжалось уже давно, и иногда складывалось впечатление, что руководство, потратив миллионы крон, построило весь верхний этаж, чтобы им пользовался один-единственный человек.

Приятное чувство.

Потребовалось несколько интенсивных недель после пышного открытия, чтобы неписаное правило основательно укоренилось в сознании остальных. В то время Эдварду здорово помог его значительно более рослый друг Роланд Юханссон, которого ему теперь очень не хватало. Роланд обладал уникальной способностью убеждать других. Он совершенно ничего не боялся, и его никогда не сдерживали банальности типа сочувствия или милосердия. В то же время по отношению к Эдварду он проявлял нечто вроде солдатской преданности и всегда молча находился рядом с ним. Особой разговорчивостью Роланд не отличался, но Хинде путем разных манипуляций нашел к нему ключ через его детство и ряд сформировавших его предательств. Родители-алкоголики. Одна приемная семья за другой. Разрыв отношений и незащищенность. Ранние преступления и увлечение наркотиками. Обычная грязь, применимая к девяносто процентам тех, с кем он теперь в высшей степени недобровольно жил вместе. Однако разница между Роландом и остальными заключалась в том, что Роланд был умным. Невероятно. Быстро заподозрив это, Хинде с помощью одной из библиотечных книг проверил его IQ. По шкале Стэндфорд-Бине у Роланда получилось 172. Выше, чем 176 имела 0,0001 процента населения. Хинде перепроверил по тесту Векслера и получил примерно тот же результат. Роланд Юханссон оказался уникальным, и для Эдварда он стал посланным Богом даром. Забытый умнейший парень, закаленный, как сталь, тяжелой жизнью и предательствами. Человек, которого никогда не принимали за того, кем он на самом деле являлся. Пока он не встретил Эдварда. Ментальное стимулирование с успехом заменило химическое, и его подготовили к тому, чтобы он в будущем сумел справиться со своей ролью. После освобождения Роланд держался тихо. Никаких преступлений, никаких наркотиков. Он ждал сигнала. Терапия Эдварда оказалась более эффективной, чем двадцать лет неуклюжих попыток общества. Он дал Роланду идентичность, веру в себя. Это превзошло все книги в мире, в скольких бы томах они ни выходили. Эдвард радовался наличию такой преданной силы на воле, но ему не хватало Роланда здесь. Отчасти потому, что дружба стала для него важной, а отчасти, поскольку без Роланда его властная позиция в «Лёвхаге» ослабла. Вместо него Эдварду пришлось в этих целях опираться на троекратного убийцу Игоря. Игорь был, по меньшей мере, столь же эффективен чисто физически, но, к сожалению, страдал биполярным расстройством психики, поэтому на него было трудно полностью полагаться.

Эдвард увидел, как внизу в библиотеку вошел охранник-сменщик, чуть позже сегодня, но в пределах допустимой погрешности. Он остановился перекинуться несколькими словами со своими двумя коллегами. Все трое над чем-то посмеялись, и, похлопав вновь прибывшего по плечу, двое других отправились обедать. В дверях они встретили одетого в синюю форму уборщика, который вместе со своей тележкой направлялся в библиотеку. Они кивнули ему. Он кивнул в ответ. Это был Ральф. Как раз вовремя. Как всегда. Эдвард видел, как Ральф остановился и обменялся несколькими словами с охранником, как раз усевшимся за стойкой информации. Затем Хинде проскользнул к лифту у короткой стены. Хинде держался позади стеллажей, чтобы выглядело так, будто он ищет какую-то книгу, но охранник внизу никогда не обращал на него внимания. После четырнадцати лет без малейшего инцидента они перестали волноваться. Избаловались.

– Я начну с антресоли, – услышал он слова Ральфа.

– Начинай, где хочешь, – равнодушно ответил охранник.

Хинде услышал, как Ральф быстро подкатил тележку к лифту и нажал кнопку вызова. Двери лифта сразу открылись, и Ральф втолкнул туда тележку.

До того как у охранника появится компания и один из них поднимется наверх, у них будет приблизительно девять минут. Таким образом они встречались крайне редко. В исключительных случаях, если им обязательно требовалось что-нибудь обсудить. Когда не хватало Интернета. На этой мере безопасности настоял Эдвард. Было чрезвычайно важно, чтобы их встречи не стали слишком регулярными. Не проходили по схеме, на которую могли бы обратить внимание охранники и что-либо заподозрить. Однако сейчас увидеться было необходимо. Ральф через fygorh.se прислал тревожное сообщение. Кто-то вышел на их след. Убит мужчина. Мужчина, которого Хинде знал, во всяком случае, если обнаруженные Ральфом водительские права соответствуют действительности.

Тролле Херманссон.

Один из полицейских в душной комнате для допросов. В то время комиссар. Самый агрессивный из тех троих, с которыми он чаще всего встречался в период интенсивных допросов.

Больше не полицейский.

Так что же он делал перед домом Анны Эрикссон?

Вероятно, это как-то связано с Себастианом. В те разы в комнате бывали Себастиан, Тролле и этот Торкель Хёглунд. Иногда они чередовались. Но кто-нибудь из троих присутствовал всегда. Теперь один из них мертв. Тот, что больше не является полицейским. Это должно быть как-то связано с Себастианом Бергманом. Только он мог подключить бывшего союзника. Вероятно, пошел собственным путем. Если бы Госкомиссия знала о существовании Ральфа, они бы послали национальные силы быстрого реагирования. Не старого бывшего полицейского, причем в одиночку.

Эдвард встал возле ближайшего к лифту стеллажа. Ральф вытащил тележку и поставил ее в дверях лифта, чтобы не дать им закрыться. Затем он взял одну из щеток и подошел к стеллажу, по другую сторону которого находился Эдвард. Ральф несколько раз быстро провел щеткой. Говорил он шепотом, но все равно слышалось, как он взволнован.

– Я положил тело в багажник, как ты написал.

– Хорошо.

– Машина стоит в промышленном районе Ульвсунда, на Брюггеривэген. Но я не понимаю, как он меня нашел?

Эдвард переместил две книги, чтобы иметь возможность наблюдать за своим учеником. Смотрел он на него спокойно.

– Наверное, ты допустил небрежность. Сам угодил под слежку.

Ральф пристыженно кивнул. Опустил глаза.

– Анна Эрикссон? Что произошло с ней? – продолжил Хинде.

– Она исчезла.

Эдвард покачал головой.

– Она ведь была следующей?

– Да.

– А что я тебе всегда говорил? Планирование. Терпение. Решительность. Все остальное ведет к небрежности и поражению. Теперь мы на пути к проигрышу, понимаешь?

Ральф не осмеливался на него взглянуть. Так ему было стыдно. Сила, которую он ощущал, прикасаясь к газетным вырезкам, покинула его. Он едва мог говорить. Начинал становиться прежним Ральфом, едва решавшимся посмотреть кому-либо в глаза.

– Но почему там не было полиции? – все-таки попытался он. – Я не понимаю. Почему только старик?

– Потому что полиция не знает.

– Что ты имеешь в виду?

– Кто-то, возможно, догадался, что ты собрался нанести удар. Именно там. Но не полиция.

– Кто же?

– А ты как думаешь?

– Себастиан Бергман?

Эдвард кивнул.

– Наверняка он. Но по какой-то причине он не захотел сообщать коллегам, что следующей жертвой может стать Анна Эрикссон. Почему?

– Не знаю.

– Я тоже. Пока. Нам нужно найти эту причину.

– Я не понимаю…

Ральф отважился поднять взгляд на Мастера и увидел в его глазах презрение.

– Конечно, не понимаешь. Но подумай. Ты говорил, что он следил за ней. Причем долго.

– За кем? – растерянно спросил Ральф.

– За Ваньей Литнер. Дочерью Анны Эрикссон.

Эдвард замолчал. Ральф по-прежнему ничего не понимает. Естественно. Идиот. Но Эдвард понимал все больше. Разгадка заключается в Ванье. В блондинке, чью грудь ему хотелось потрогать. Ее приходу в «Лёвхагу» на днях он особого значения не придал. Но затем узнал, что Себастиан следил за ней. Долгое время. Почему? Почему он до подключения к расследованию неделями, месяцами следил за одним из полицейских Госкомиссии? Непонятно, но это было что-то существенное. Такой поступок что-нибудь да означает. Ощущение, что это важно, укрепилось, когда Эдвард припомнил события в комнате для свиданий. Себастиан чувствовал себя вынужденным защищать ее. На Себастиана Бергмана это не похоже. Обычно он сводит свои отношения к другим людям к минимуму. Люди его просто-напросто не волнуют. Но за Ванью он беспокоился. Эдварду очень хотелось узнать, что кроется за неожиданной вспышкой Себастиана. А теперь, учитывая случившееся, он, пожалуй, нашел некую щелочку. Надо начинать копать и исследовать ее. Добраться так глубоко, как только можно.

Ральф молча, нервно озирался.

– Ничего страшного, времени много. – Эдвард успокаивающе улыбнулся ему. – Я хочу, чтобы ты поехал домой и проверил всю семью. Когда Анна Эрикссон забеременела? Когда родилась Ванья? И когда в жизнь Анны вошел Вальдемар? Я хочу знать все. Ее друзей. Где она училась. Все.

Ральф кивнул. Он ничего толком не понимал. В основном радовался тому, что взгляд Эдварда больше не излучает откровенное презрение.

– Ладно.

– Сегодня. Сейчас. Скажи, что плохо себя чувствуешь, и езжай домой.

Ральф с готовностью кивнул, он так боялся, что неудача станет его концом. Что начатое им исчезнет. Лопнет. Это было бы самым ужасным. Поскольку он уже вошел во вкус. Настоящей жизни.

– А ты тогда дашь мне следующую? – внезапно вырвалось у него.

Неожиданный вопрос рассердил Эдварда. Неужели он уже утратил контроль над стоящим перед ним ничтожеством? Он дал этому жалкому отшельнику все. Создал его. А теперь тот пытается заниматься меновой торговлей. Он ему покажет. Но не сразу, сейчас он ему нужен. Пока он не узнает. Не будет уверен. Поэтому он удовлетворенно улыбнулся.

– Ты так важен для меня, Ральф. Я нуждаюсь в тебе. Ты можешь получить другую, если хочешь. Только сперва разберись с этим.

Ральф незамедлительно успокоился. Вероятно, понял в глубине души, что зашел слишком далеко. Захотел слишком многого.

– Извини. Я просто хотел…

– Я знаю, чего ты хочешь. Ты рвешься в бой. Но помни: терпение.

Эдвард увидел, как Ральф послушно кивнул.

– Я жду твоего отчета, – закончил он, развернулся и пошел обратно к столу и Летиции Бонапарт с сыном.

Ральф закатил тележку в лифт и поехал вниз.

Второй охранник вошел менее минуты спустя.

Идеальный тайминг.

* * *

Йеннифер Хольмгрен зевнула.

Не от усталости или недостатка кислорода. Ей жутко наскучило стоять на газоне, спускавшемся к озеру Лейондальсшён. Перед ней находился не только начальник наряда полиции, быстро вводивший их в курс дела, но и желтый двухэтажный дом с огромной верандой, выходящей на озеро. Рядом с ней стояло много полицейских, большинство, как и она, из Сигтуны[31]31
  Сигтуна – небольшой городок в пригороде Стокгольма.


[Закрыть]. Подавив зевок, Йеннифер мысленно повторила то, что ей требовалось запомнить.

Лукас Рюд.

Шесть лет.

Отсутствует несколько часов. Три, как надеялась мама Рюд. Дольше, по мнению отца. В любом случае утром, часа три назад, когда родители проснулись, Лукаса не оказалось ни в постели, ни где-либо в доме. Спать они легли около половины первого, и, по правде говоря, малыш мог отсутствовать всю ночь. Никто не знал. Когда они проснулись, двери были закрыты. Закрыты, но не заперты.

Йеннифер чувствовала, как начала потеть в полицейской форме. Солнце неумолимо пекло ей в спину. Она впервые столкнулась с исчезновением или пропажей человека без вести, как она мысленно это называла. После четырех семестров в полицейской школе она уже второй месяц являлась полицейским-стажером в Сигтуне. Город едва ли мог считаться центром криминального мира. Тут имелось чем заняться, дело было не в этом. Йеннифер проверила статистику. В 2009 году уровень преступности в Сигтуне был выше, чем в среднем в муниципальных образованиях по стране. 19 579 зарегистрированных преступлений на 100 000 жителей. Средняя цифра держалась на уровне 10 436. Тем не менее это место было не самым увлекательным для полицейской работы. А Йеннифер хотелось увлекательности при всем уважении к тому, чтобы приносить пользу и помогать. Это, конечно, хорошо и важно, но полицейским она стала главным образом не поэтому. При поступлении в полицейскую школу она, отодвинув на задний план мечты и надежды на экшен и увлекательность, продемонстрировала более зрелый и реалистический взгляд на профессию, но на протяжении всего обучения ей лучше всего удавались моменты, связанные с физическим напряжением и (или) включавшие какую-либо форму ближнего боя или обращения с оружием. После прибытия в Сигтуну ничего подобного на ее долю почти не выпадало. Она останавливала водителей, нарушавших ограничение скорости на отрезке перед школой. Принимала заявления о кражах со взломом, причинении ущерба, ограблениях и незначительных побоях. Тестировала на вождение в нетрезвом виде на шоссе 263, сидела в канцелярии и изготовила больше паспортов, чем ей представлялось возможным.

Полицейская работа – да.

Увлекательности и экшена – не слишком много.

Два месяца показались ей двумя годами. Поэтому она поначалу слегка воодушевилась, услышав о Лукасе Рюде. Маленький ребенок. Исчез. Может, его увезли. Похитили. Она втихаря питала такую надежду до тех пор, пока они не прибыли на место и не познакомились с фактами.

Исчез маленький рюкзачок с медвежонком, принадлежавший Лукасу. Не хватало также двух банок кока-колы, купленных семьей к выходным, и пакета с печеньем в форме букв.