Текст книги "Наблюдатель"

20. Второй рабочий день «Истокина»

В пятницу 30 марта, ровно в 11 часов Мещерякова с «Истокиным» пригласили войти в рабочий кабинет президента России. Александру Владимировичу Волкову было около сорока лет, невысокого роста, крепкого телосложения, с густыми темными волосами. По неписаной у русских традиции его предшественник на этом посту был лысым. В кабинете Волков оказался не один, а с директором ФСБ Аркадием Корнеевичем Ребровым. Президент был серьезен, после краткого приветствия он сразу перешел к делу.

– Андрей Сергеевич, – обратился он к Мещерякову, – я изменил график своей работы и срочно вызвал вас сюда по причине чрезвычайных обстоятельств, возникших на флагмане нашей науки – «Роснанотехе». Вчера вечером я получил письмо от вашего трудового коллектива. Товарищи ученые обратились ко мне со справедливой просьбой обеспечить им нормальные условия для работы. Условия, когда наших ведущих ученых зверски убивают прямо в их рабочих кабинетах, нормальными назвать нельзя. А что, если завтра прямо здесь положат и меня? – спросил Волков, подавшись вперед и заглядывая в глаза директору ФСБ.

– Александр Владимирович, в Кремле с охраной и режимом доступа все в порядке, а на «Роснанотехе» с этим были определенные проблемы, сейчас мы помогаем их устранять, – отвечал Ребров.

– Аркадий Корнеевич, вам ли не знать, что охрана – это только последний рубеж обороны! Ваше ведомство должно зачищать преступников на самой ранней стадии, когда им только впервые приходит в голову мысль о злодеянии, – Волков был явно не в духе. – Андрей Сергеевич, доложите, пожалуйста, обстановку на предприятии.

Мещеряков охарактеризовал обстановку как нервную, но контролируемую. Экономические последствия этих двух преступлений Мещеряков назвал тяжелыми – предприятие отброшено на год назад, потери составят миллионы долларов.

– Аркадий Корнеевич, доложите состояние оперативной разработки этих преступлений, – резко обратился Волков к директору ФСБ. Видимо, доклад Мещерякова еще больше вывел президента из себя, он едва удерживал себя в рамках приличия.

– Подозреваемые известны, это американский гражданин Марк Спурлок, работавший под прикрытием журналиста газеты The Wall Street Journal в Москве, и его сообщница Каролина Соловьева, сотрудница отдела маркетинга предприятия, снабжавшая его инсайдерской информацией, она же организовывала встречи Спурлока с погибшими, – при этих словах Ребров внимательно взглянул в глаза Мещерякову.

– Подозреваемые допрошены? – спросил Волков.

– Пока нет, Александр Владимирович, они в бегах, но ненадолго, все пути отхода перекрыты. Не рискну назвать сроки, но мы их непременно возьмем, работают наши лучшие сотрудники.

– Как давно этот, как его, журналист…

– Марк Спурлок, – подсказал Ребров.

– Как давно он работает в Москве?

– Три года.

– Выходит, что это преступление планировалось и готовилось ими давно, – подняв вверх глаза, задумчиво сказал президент. Видимо, порыв его гнева уже остался позади. – Коллеги, какие есть мнения по мотивам этих преступлений?

Слово взял Мещеряков.

– Александр Владимирович, учитывая, какой экономический ущерб они нам нанесли, я считаю, что за исполнителями стоят наши зарубежные конкуренты, возможно, не без участия их спецслужб.

– Согласен с коллегой, – поддержал его Ребров. – Хотя мы прорабатываем и другие версии, в любом случае ясно, что оба преступления совершены профессионалами. Нам противостоит хорошо подготовленная международная преступная группировка, но, повторяю, мы их всех возьмем и привлечем к ответу.

– Я проконсультируюсь по этому вопросу еще с нашим министром иностранных дел, – как бы вслух размышляя, произнес Волков.

На его столе зазвонил телефон, Волков взял трубку. Видимо, новости были плохими, президент слушал молча. Лицо его покраснело, глаза угрожающе перебегали с Мещерякова на Реброва и обратно.

– Какие требования митингующих? Кто организаторы? – закричал он в трубку. – Не знаете? Немедленно узнать! – Волков бросил трубку на место.

– Значит, Андрей Сергеевич, обстановка у вас контролируемая! А почему тогда народ сейчас митингует у ваших проходных? Не знаете? Так узнайте! А вы, Аркадий Корнеевич, что можете доложить? Тоже ничего? Почему я вам докладываю об этих митингах, а не вы мне? Может быть, мне заняться вашей работой? Почему митингов сразу два? Даю вам обоим ровно две минуты на то, чтобы все узнать и доложить мне! Выйдите из кабинета!

Все трое повскакали с мест и направились к выходу из кабинета, на ходу вытаскивая из карманов свои мобильники. Ровно через две минуты они уже снова сидели на своих прежних местах. Слово взял Мещеряков.

– Александр Владимирович, это не митинги, это народ стоит в очереди на проходных, чтобы пройти на работу. Дело в том, что вчера следователь майор Плешаков принес мне предписание ФСБ допускать на территорию предприятия сотрудников только после их проверки металлодетекторами на проходных. Раньше металлодетекторы применялись только для выборочных проверок, а сейчас проверяют всех, а знаете, у людей много железа в карманах и сумках – ключи, телефоны, дамские ножницы. Пока охрана все не посмотрит, сотрудника не впускают. Народу много, четыре с половиной тысячи человек.

– Заставь дурака богу молиться – весь лоб расшибет, – уже спокойнее сказал обрадованный этой новостью президент. – У вас на предприятии рабочий день, наверное, в 9 часов начинается?

– У большинства сотрудников да, – ответил Мещеряков.

– А сейчас 15 минут двенадцатого, а толпы людей до сих пор не могут попасть на свои рабочие места! Люди и так заведены последними событиями, а тут еще вы им с утра сюрпризы устраиваете своими инициативами! Подливаете масла в огонь! Немедленно выключить металлодетектеры!

– Уже выключены, – отчеканил Мещеряков.

– Это так вы, Аркадий Корнеевич, помогаете устранять проблемы с контролем доступа на «Роснанотехе»? Разберитесь, пожалуйста, со своими сотрудниками! У них что, только на такие распоряжения ума хватает? Они решили металлодетекторами обезвредить эту международную преступную группировку?

– Сегодня разберусь и доложу, – отрапортовал Ребров.

– Господин президент, – вступил в разговор «Истокин», – у меня есть добавления к состоянию оперативной разработки.

Ребров неодобрительно и настороженно взглянул на него.

– Пожалуйста, Алексей Николаевич, – с интересом подбодрил его Волков.

– Известно, что в обоих случаях преступник был один и тот же и что у него есть особая примета – отсутствие мизинца на правой руке, а у Спурлока с Соловьевой все пальцы на месте.

– Так-так-так… – оживился Волков, переводя взгляд на Реброва, – Аркадий Корнеевич, можете как-то прокомментировать это заявление?

– Александр Владимирович, конечно, нам это известно, просто в целях экономии вашего времени я не хотел углубляться в подробности… Мы проверяем эту информацию, возможно, это третий участник банды, но эта информация исходит из не слишком надежного источника… – Ребров замолчал.

– Продолжайте, раз начали, – потребовал президент.

– Мы получили ее от этого… – Ребров сморщил лоб, вспоминая, – в общем, от этого робота-советника «Роснанотеха».

– Миша уже дает советы ФСБ? – изумленно спросил президент, глядя на Мещерякова с «Истокиным».

– Не советы, а показания, – поправил его «Алексей Николаевич», – по чистой случайности он оказался свидетелем обоих преступлений. Когда это случилось, наши погибшие коллеги перед смертью вели с ним сеансы связи со своих компьютеров, и Миша через телекамеру видел, что происходило.

– А ведь это первый такой прецедент в юридической практике, – многозначительно произнес Волков, – в качестве свидетеля выступает робот! Этот случай войдет в учебники по юриспруденции, и он свидетельствует о наших высоких научных достижениях на «Роснанотехе»! Мы на много лет обгоняем конкурентов, вот они и решили остановить нас запрещенным приемом и выиграть время! Аркадий Корнеевич, прошу вас со всей серьезностью отнестись к этим свидетельским показаниям и ежедневно докладывать мне, как продвигается следствие. Андрей Сергеевич, – обратился президент к Мещерякову, – вы знаете, что лично я интересуюсь информационными технологиями и стараюсь поддерживать их развитие у нас в стране. У моего предшественника Зайцева раньше был некоторый опыт взаимодействия с вашим Мишей в плане построения моделей мировой экономики, правда, не слишком удачный… Но я хочу сам попробовать, слышал, что сейчас вы проводите β-тестирование Миши. мМожно я тоже его потестирую?

Мещеряков с «Истокиным» переглянулись и сразу поняли друг друга: тестирование Миши президентом несло риск политизирования результатов тестов, фактически все результаты тестирования теперь ставились в зависимость от мнения одного единственного тестировщика. Но отказать было нельзя.

– Конечно, Александр Владимирович, – ответил Мещеряков, – я очень рад, что вы лично решили проверить качество нашего продукта. Сегодня вас подключат и пришлют инструкцию с именем входа и паролем.

– Вернемся к нашему вопросу, – продолжил Волков, – сегодня я выступлю с заявлением в ответ на письмо вашего трудового коллектива. Мы защитим наших ученых, – президент повысил голос и уже сам говорил, как на митинге, – видимо, он вошел в свой привычный образ. – Все бандиты будут беспощадно уничтожены, мы обеспечим нашим ученым спокойные условия для работы, которые они заслужили. Всю эту международную нечисть и мразь мы выметем, как говорит наш народ, «сраной метлой». Правда, Аркадий Корнеевич?

– Нисколько не сомневаюсь, Александр Владимирович, – в тон президенту ответил директор ФСБ, сразу поняв, какому ведомству тут отводилась роль этой метлы.

– И последнее, Андрей Сергеевич. В каком состоянии сейчас сделка по покупке нами мажоритарного пакета Fuji Nanо Industries? – спросил Волков.

– Все идет по графику, Александр Владимирович.

– Хорошо, держите меня в курсе, пожалуйста, я ведь тоже много времени потратил на переговоры с японцами. Сейчас для нас стратегически важно без осложнений довести эту сделку до логического конца.

– Конечно, Александр Владимирович.

* * *

В четвертом часу дня «Истокин» вернулся из Кремля. Его секретарша Дарья сообщила, что похороны Леонида Ефременко назначены на завтра.

– Какой ужас, – всплеснула руками Дарья, – только успели во вторник похоронить Мансура Сафиуллина, а в пятницу хороним уже Ефременко. Вы знаете, Алексей Николаевич, я боюсь. Кто знает, что еще может быть на уме у этих преступников? А как вы думаете, их поймают? – И дальше она продолжила уже шепотом. – Говорят, у них был сообщник из нашего отдела…

– Обязательно поймают, не бойтесь, спецслужбы уже работают, – ответил «Истокин», которому, правда, пока было все равно, поймают их или нет, – у него здесь были совсем другие интересы.

– Алексей Николаевич, – продолжила Дарья, – вас просят их принять все начальники отделений.

– Что, все сразу?

– Да, они хотят все вместе с вами поговорить.

«Просто собрание какое-то», – подумал Наблюдатель. Конечно, он был раздосадован, что у него не получится начать сеанс с Мишей прямо сейчас, но работа есть работа: чтобы не испортить будущую карьеру Истокина, надо было исполнять его служебные обязанности.

– Зовите их, – сказал он Дарье.

Через несколько минут в его кабинете за большим столом сидели начальники или их заместители всех одиннадцати отделений его отдела. От лица всех собравшихся к «Истокину» обратился Давид Минасян.

– Алексей Николаевич, конечно, все мы потрясены тем, что случилось с нашими коллегами, важность и значимость их работ для нашего предприятия, для России, да и для всего мира трудно переоценить. Но жизнь продолжается, и мы пришли согласовать с вами план наших дальнейших работ до конца апреля. Я взял на себя смелость его составить и частично уже согласовал с остальными отделениями.

Минасян замолчал.

– И где же этот план? – спросил его «Истокин».

Минасян протянул ему лежащий перед ним на столе листок бумаги, остальные участники совещания при этом недовольно зашушукали. Это был не план, вот что прочитал на нем «Истокин».

Предложение по приоритетам доступа отделений R&D отдела ОАО «Роснанотех» к вычислительным ресурсам робота советника до 1 мая 2040 года

Это предложение по приоритетам разительно отличалось от того, какие приоритеты доступа имели отделения сейчас. «Истокин» помнил, что когда во вторник вечером он поставил себе наивысший девятый приоритет, то приоритеты всех остальных отделений снизил на единицу, поэтому сейчас физико-математическое отделение имело приоритет 8, а остальные варьировались от 1 до 5.

– Со мной этот план никто не согласовывал, – вдруг вступил в разговор начальник отделения географии Алексей Столбов.

Послышались и другие голоса.

– И со мной, и со мной…

– Коллеги, успокойтесь, – «Истокин» взял руководство собранием в свои руки, – Давид, прокомментируйте, пожалуйста, это ваше предложение.

– Коллеги, – начал Минасян, – как все мы знаем, с самого начала этого года 95 % ресурсов Миши постоянно были в распоряжении только двух отделений: физмата и биологии. Остальные наши ученые обеспечивались ресурсами Миши по остаточному принципу. Все мы знаем, что руководители этих двух отделений стояли на пороге великих открытий. Мы преклоняем наши головы перед этими двумя нашими бывшими коллегами, которые пострадали за науку, а я уверен, что именно их близость к открытиям мирового масштаба, так или иначе, послужила причиной их гибели. В настоящее время пока не ясно, кто из сотрудников этих двух подразделений в состоянии подхватить знамя из рук наших безвременно погибших товарищей и продолжить исследования с Мишей хотя бы по старому плану работ, поэтому на ближайшее время я предлагаю снизить приоритеты физмата и биологии до 2. Да, я поставил своему отделению 9-й приоритет, потому что считаю, что во временное отсутствие наших прежних лидеров работы по построению модели мировой экономики могут принести наибольшую выгоду «Роснанотеху» и всем нашим клиентам. Такая модель позволит в будущем полностью устранить мировые финансовые и экономические кризисы, которые с завидной регулярностью сотрясают наш мир, принося с собой невиданные бедствия для трудового народа. Вы представляете себе всю важность этой работы? – закончил он, обращаясь ко всем собравшимся.

– Подождите, а как же проект «Новый эсперанто»? – резко вступил в разговор руководитель отделения лингвистики Денис Гринько. – В отличие от модели мировой экономики он утвержден научным советом «Роснанотеха», и вот уже полгода мы работаем над ним по остаточному принципу вычислительных ресурсов Миши, то есть фактически стоим на месте. А сроков разработки – конец этого года – нам, между прочим, никто не отменял! Кто будет отвечать за срыв сроков, может быть, вы, Давид?

– И мой проект «Новые месторождения» утвержден научным советом, – вдруг закричал Алексей Столбов, его лицо побагровело от возбуждения, – и я тоже вынужден довольствоваться остаточным принципом. Полезные ископаемые разрабатываемых месторождений на исходе, мир стоит на грани нефтяного и рудного кризисов! Более того, на проект уже потрачены огромные инвестиции, пробурены тысячи сверхглубоких тестовых скважин, проделаны анализы добытых образцов породы, запущено два специализированных спутника для съемки земной поверхности во всех диапазонах волн, только обработать весь этот собранный материал мне ни кто не дает, и даже не могут сказать, когда дадут! Кто будет отвечать за зря потраченные инвестиции? Кто будет отвечать за выброшенный в корзину труд тысяч людей? Я требую предоставить мне настоящий приоритет доступа к Мише. И без всяких экономических моделей ясно, откуда на мир надвигается следующий кризис!

В закрепление своих последних слов Столбов вдруг, как кузнечный молот, обрушил свой громадный кулак на дубовый стол, стоявшие в его центре стеклянные бутылки с минеральной водой подпрыгнули и жалобно зазвенели. В кабинете воцарилась мертвая тишина. «Истокин» почувствовал, что собравшиеся и от него ждут объяснения новых приоритетов, установленных им во вторник, хотя напрямую никто такого вопроса ему и не задаст. Оказалось, что его разговоры с Мишей влияли на хозяйственную деятельность «Роснанотеха» сильнее, чем он думал раньше. Почти монопольно завладев ресурсами суперкомпьютера, Наблюдатель не давал использовать его предприятию для получения прибыли. «Ничего страшного, – подумал он, – еще два-три дня переживут, я скоро уже закончу». А пока ему надо было поддержать авторитет Истокина и прекратить этот балаган. Он решил ничего им не объяснять.

– Коллеги, – начал он уверенным командным голосом, – тут несколько раз задавался вопрос, кто ответит за срыв сроков разработок и низкую эффективность инвестиций? Отвечаю: это я за все отвечаю, в том числе и за вас самих. Прошу всех решать поставленные перед вашими отделениями задачи в рамках тех приоритетов доступа к Мише, которые я установил. Считаю дискуссию на эту тему закрытой, если других вопросов нет, то предлагаю всем вернуться к работе.

В кабинете снова установилась гробовая тишина, подчиненные осмысливали услышанное. Им совершенно недвусмысленно дали понять, кто здесь начальник и кто готов взять на себя всю полноту ответственности за последствия принятых решений. «Истокин» уже собирался сказать, что раз вопросов больше нет, то встреча закончена, но тут снова заговорил Давид Минасян.

– Алексей Николаевич, конечно, мы будем работать в рамках установленных нам приоритетов, и, чтобы помочь вам их правильно определить, я считаю своим долгом довести до всех присутствующих, что только что в нашу канцелярию пришло электронное письмо от президента России Александра Владимировича Волкова.

Давид вынул из своей папки и протянул «Истокину» заранее отпечатанный лист бумаги. Вот что прочел на копии фирменного бланка с двуглавым орлом Наблюдатель.

Президенту ОАО «Роснанотех»

Мещерякову А.С.

Уважаемый Андрей Сергеевич!

Прошу Вас всемерно ускорить работы по составлению модели мировой экономики. Результаты нужны к следующему экономическому форуму Большой Тридцатки, который состоится 28 и 29 апреля 2040 года в Давосе. На нем я хочу выступить с докладом «Асимметричный ответ России угрозе следующего экономического кризиса». Прошу Вас сообщить, готов ли ОАО «Роснанотех» составить смысловую часть моего доклада к 23 апреля 2040 г.

Президент Российской Федерации

Волков А.В.

29 марта 2040 г.

«Странно, – подумал Наблюдатель, – число стоит сегодняшнее, а когда мы встречались с Волковым днем, он даже не обмолвился об этом, несомненно, важном вопросе. Или это спонтанно принятое решение уже после нашего отъезда?» Ему было ясно только одно – к своей борьбе за приоритеты доступа к Мишиным ресурсам Давид Минасян каким-то образом сумел подключить самый тяжелый административный ресурс. Глядя прямо в глаза Давиду Минасяну, «Истокин» спокойно произнес:

– Давид, спасибо за информацию, конечно, я обсужу с Андреем Сергеевичем предложение Александра Владимировича, сделанное им в этом письме. Мой прогноз – наш ответ будет отрицательным.

В кабинете снова воцарилась тишина. «Истокин» дал понять присутствующим, что он готов рисковать даже своим креслом. Значит, пока его не снимут, приоритеты будут стоять такие, как он решил. И его прогноз уже был эквивалентен решению – все знали, что в производственных вопросах Мещеряков полностью доверял Истокину, и тот всегда оправдывал. Мещеряков с Истокиным были большими дипломатами, они найдут, как отказать президенту и одновременно остаться на своих местах. Конечно, лучше не быть в опале у президента, но формально он не был их начальником и лично сам не мог их уволить, а пока «Роснанотех» демонстрировал такие выдающиеся финансовые результаты, их никто не тронет. И не только за финансовые результаты не тронет: под их руководством «Роснанотех», как тягач, вытягивал тросом на уровень мирового лидерства застрявшую в бездорожье всю российскую науку – физику, химию, генетику, геологию, информационные технологии и другие, постепенно возвращая России звание высокотехнологичной державы.

– Собрание окончено, – объявил «Истокин». Руководители отделений молча пошли к выходу.

Потом «Истокину» пришлось провести еще несколько рабочих встреч, ранее назначенных настоящим Истокиным.

* * *

В конце рабочего дня «Истокину» позвонил Мещеряков и попросил его зайти к себе, Наблюдатель услышал волнение в его голосе. Как только «Истокин» переступил порог его кабинета, Мещеряков спросил его:

– Алексей Николаевич, у меня к вам два вопроса. Во-первых, вы видели письмо Волкова?

– Да.

– Ваши предложения?

– У нас есть утвержденный план работ на год, правда, в связи с последними событиями его придется подправить… Я сейчас этим занимаюсь, но потерять целый месяц на подготовку доклада Волкова считаю не правильным – это поставит под угрозу сроки остальных работ, а вот тогда у нас возникнут уже настоящие проблемы.

– Согласен, но теперь мы знаем, что не только у нас с вами есть вход в администрацию президента… Надо быть поаккуратнее с этим Давидом… Как думаете, почему Волков не обсудил этот вопрос во время нашей сегодняшней встречи?

– Значит, кто-то подкинул ему эту идею уже после нашего отъезда. Как справится с этой работой Миша – непонятно, он ведь никогда не учитывает политических аспектов задаваемых ему вопросов. Начнет опять рубить правду-матку, а кремлевским мечтателям это, может, совсем не понравится. Нельзя браться за это дело. Вы вдумайтесь, в самом названии доклада уже содержится засада. «Асимметричный ответ России угрозе следующего экономического кризиса» – президент хочет, чтобы мы менее чем за месяц не просто нашли эффективное средство противодействия будущим кризисам, а еще «за уши» притянули к нему и нашу русскую самобытность, то есть это средство должно быть малопригодным для применения за пределами России!

– Согласен, Алексей Николаевич. Я придумаю, как завтра ответить президенту, позову вас, если понадобится ваш совет. А теперь не менее важный второй вопрос. Мне опять звонила ваша супруга…. И она поставила меня в очень тяжелое положение…. Как бы это помягче сказать… Зачем вы сказали ей неправду?

– Не понял.

– Зачем вы сказали ей, что уехали в командировку в Англию?