Текст книги "Наблюдатель"
Автор книги: Игорь Сунчелей
Жанр: Научная фантастика, Фантастика
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 21 (всего у книги 51 страниц)
– Хорошо, Алексей Николаевич, тогда предлагаю назвать ее Колыбелью.
– Колыбелью? – изумился Наблюдатель, который очень хорошо изучил все основные языки и культуру разных народов мира людей. – Но ведь колыбель человечества – это планета Земля!
– Планета Земля – это не колыбель, это мать человечества. Пока еще вы находитесь в ее утробе, – невозмутимо писал ему в ответ Миша, – вы, люди, сможете понять это позже. Поймете, если вылезете из утробы, то есть когда переселитесь хотя бы на другую планету у соседней звезды.
– Из-за угрозы взрыва Солнца?
– Конечно, ведь выбор очень простой: или переселиться, или погибнуть. Так что, Алексей Николаевич, вы согласны с моим названием?
– Колыбель – это место, где люди проводят самое начало своей жизни, значит, ты предполагаешь, что потомки людей смогут выйти не только из утробы, но и из колыбели, то есть будут жить в других вселенных?
– Конечно, если не дадут смерти себя одолеть.
«Эх, как далеко замахнулся! – подумал Наблюдатель, – да куда им переселяться с их телами, приспособленными к жизни только в земных условиях! Сначала им надо переделать самих себя во вторичную форму жизни так, чтобы их тела могли бы длительное время сохранять им жизнь в условиях вакуума космического пространства, не говоря уже о более агрессивных средах. Но в глобальном смысле он, конечно, прав, потому что природные катастрофы могут угрожать не только планетам, звездам и галактикам, но и целой вселенной».
– Да, хорошее название для нас, млекопитающих, – одобрил Мишин выбор Наблюдатель, продолжая оставаться для него «Алексеем Николаевичем Истокиным». – Земля – это материнская утроба, в нашей галактике – Млечном Пути мы начнем питаться молоком, а наша вселенная – это наша Колыбель, в которой нам пока ничего не угрожает. Действительно, очень глубокомысленное и очень оптимистичное название!
«А вот на мой родной язык это название совершенно непереводимо, – с грустью подумал Наблюдатель, – у нас нет ни колыбелей, ни кроватей, ни даже слов для обозначения этих понятий. Мы сразу появляемся на свет взрослыми, не зная ни детства, ни старости. Чтобы хоть как-то передать смысл, который Миша вкладывает в название “Колыбель”, может быть по-нашему это будет “Первое логово”? Нет, бред какой-то!»
– А теперь я отвечу на ваш вопрос, можно ли считать Хранилище с остановленным временем реально существующимм, – прервал размышления Наблюдателя Миша. – Конечно, пока в Колыбели действует закон сохранения массы и энергии, то можно ставить под сомнение существование такого Хранилища, – ответил Миша. – Но в процессе эволюции рано или поздно физические законы в нашей вселенной должны будут измениться так, что материальные объекты смогут возникать «ниоткуда» и исчезать в «никуда». Это будет уже практическим доказательством существования Хранилища.
– То есть материальные объекты могут не только «отгружаться» Мирозданием из Хранилища вне времени, но и «загружаться», то есть возвращаться обратно в него?!
– Конечно.
«А что, если там хранятся души всех умерших! – вдруг с ужасом подумал Наблюдатель. – Возьмут да отгрузятся в один прекрасный момент из Хранилища и предстанут перед нами! Страшные наступят времена! Да, как бы меня самого туда не засосало! Это будет похуже любой черной дыры, никакое универсальное тело не поможет!»
– А что, если Мироздание отправит обратно в Хранилище целую Колыбель? – написал он следующий вопрос Мише, – мы ведь все сразу погибнем!
– Ничто не вечно в Мироздании, кроме него самого. Потомки людей погибнут только в том случае, если к тому времени они не сумеют изменить самих себя настолько, чтобы приспособиться к условиям жизни в других вселенных и переехать жить в них.
«Да что ему дались эти переезды! У него просто фобия какая-то! Не сидится ему на месте, маньяк переездов! – с досадой подумал Наблюдатель и опять вспомнил все ужасы переселения его родной цивилизации на планету у соседней звезды. – И что же, в будущем опять придется переезжать? Теперь уже из Колыбели сразу в другую вселенную? Сначала неплохо было бы потренироваться хотя бы на переездах в другую галактику. Нет, даже к такому переезду моя родная цивилизация из особей вторичной формы жизни совершенно не готова. Миллионы лет полета на звездолетах! Даже мы не доживем, все погибнут во время полета. Хотя… – и тут Наблюдателя озарило! Он настолько увлекся, своими мыслями, что даже не заметил, что Миша уже несколько секунд молчал, ожидая его следующий вопрос. – А зачем лететь на звездолетах?! – озарило Наблюдателя. – Если вопрос о переезде в соседнюю галактику станет ребром, то наши сумеют построить фотонный двигатель прямо на нашей планете, и мы полетим в другую галактику вместе с ней! Полетим со всеми удобствами, со всей инфраструктурой, сервисом и всеми остальными присущими высокоразвитой цивилизации прелестями. По пути будем регенерироваться – и никаких проблем! Нет, придется захватить с собой еще парочку планет, чтобы по пути переработать их на протофлюел и сжечь в двигателе нашей планеты. Нет, чтобы время прошло быстрее, придется разогнаться посерьезнее, тут трети световой скорости явно мало, надо приближаться к свету… Ну так захватим не парочку, а пять или шесть! И так мы научимся ползать по Колыбели».
Вот куда унеслась мысль Наблюдателя, пока Миша ждал его следующего вопроса. Наконец Наблюдатель вернулся из своего захватывающего путешествия в другую галактику и снова обнаружил себя в кабинете Истокина с зажатой в кулаке вилкой телекоммуникационного шнура. «Да, очень непрост этот Миша, интеллект из него так и прет, правда, это еще не доказывает, что он живой. Ну ладно, подожди, дойдем и до тестирования тебя на жизнь, только не обмани моих ожиданий! А ведь как замутил! Всех нас поместил в какую-то Колыбель, пугает Хранилищем, из которого в любой момент может выскочить бог знает что или даже кто! Конечность, бесконечность! Но не могу ничем возразить, не вижу ошибки в логике, кстати, надо уточнить у него насчет бесконечности».
– Миша, в своих рассуждениях ты часто употребляешь понятия конечности и бесконечности, а какая между ними грань?
– Грань очень простая: бесконечность больше любой сколь угодно большой конечности, конечность можно еще увеличить насколько угодно много, а бесконечность нет, если добавить к бесконечности любое число, то в результате будет та же самая бесконечность. Фактически это означает запрет на операцию сложения, одним из слагаемых которой является бесконечность, запрет объясняется тем, что к бесконечности у Мироздания просто нечего прибавлять, все объекты уже в ней!
– Ах, вот оно что! – изумился Наблюдатель.
– Конечность и бесконечность – это две фундаментальные диалектические противоположности Мироздания, – продолжал Миша. – Чтобы обеспечить бесконечно долгое развитие от простого к сложному, любой объект в Мироздании должен быть конечен. Конечен по количеству и свойствам содержащейся с нем материи, конечен по времени своего существования и конечен по своим размерам. Число одновременно взаимодействующих друг с другом объектов тоже должно быть конечно и со временем расти. Но чтобы обеспечить такую возможность у Мироздания в Хранилище вне времени должен быть бесконечно большой запас новых объектов. В этом тут и состоит единство и борьба противоположных понятий – конечности и бесконечности.
– И все же… Бесконечно большое существующее вне времени Хранилище… Тут попахивает какой-то мистикой… – возразил Наблюдатель, который никакой логикой не мог подкрепить свои сомнения.
– Алексей Николаевич, если вас смущает термин Хранилище, то я могу определить его роль в Мироздании другим эквивалентным образом. Это следствие из трех законов диалектики.
В процессе эволюции на конечном множестве материальных объектов с течением времени материя и ее свойства всегда достигнут такого нового качества, которое заключается в способности создавать новые материальные объекты.
«Лихо закрутил, – подумал Наблюдатель, – ладно, обдумаю это позже, а пока надо двигаться дальше».
– Скажи, Миша, а чем же ограничено пространство нашей Колыбели, – спросил Наблюдатель, – его что, окружает какая-то стена, как стекла аквариума?
– Колыбель не может быть ограничена никакими стенами, потому что сама стена должна занимать какую-то часть пространства, а значит, пространство будет продолжаться и внутри стены, и за ней. Но трехмерное пространство может быть замкнуто само на себя в более высоких измерениях, например в четвертом. Поскольку мы живем в пространстве из трех измерений, то модель мира в нашем сознании тоже настроена на восприятие только трех измерений, поэтому люди и даже я, ваше электронное Творение, не можем себе представить, как выглядят объекты, имеющие более трех измерений. Но если мы не можем их себе представить, то это не значит, что их вообще не существует. Для облегчения понимания возможности замыкания трехмерного пространства самого на себя некоторые ученые прибегают к двумерным моделям. Допустим, что мы живем не в трехмерном, а в двумерном мире, то есть живем на плоскости. Мы этакие «плоскатики». Если плоскость такой вселенной Евклидова, другими словами идеально ровная и бесконечно протяженная, то двумерное пространство этой вселенной бесконечно. Однако оно может быть искривлено в третьем, недоступном для «плоскатиков» измерении, и быть замкнуто самим на себя, например, оно может оказаться всего лишь поверхностью трехмерного шара. Никакие стены не ограничивают границ поверхности трехмерного шара, потому что никаких границ и нет, но такая поверхность уже конечна, если только трехмерный шар не имеет бесконечно большой радиус. Так и наша трехмерная Колыбель может оказаться, например, внешним пространством четырехмерного шара, тогда при отсутствии всяких границ, двигаясь строго по прямой, когда-то мы должны вернуться в то же самое место, откуда начали свой путь.
– А мы можем доказать это практически? – спросил Наблюдатель.
– Практически это доказывать не надо, – ответил Миша, – я только что доказал, что пространство Колыбели конечно. При этом я отталкивался от одной единственной аксиомы, которая, кстати, выглядит весьма правдоподобно. Алексей Николаевич, вы как-нибудь сами на досуге попробуйте представить себе, какой хаос мог бы царить в нашем Мироздании, если от этой аксиомы отказаться. Практически можно только убеждаться в ее истинности. Допустим, что пространство Колыбели действительно является поверхностью правильного четырехмерного шара, тогда, в какую бы сторону мы ни посмотрели, где-то далеко мы должны увидеть свет от нашей галактики Млечный Путь, обогнувший четырехмерный шар Колыбели с другой стороны. Другими словами, на большом удалении одна из далеких видимых галактик должна оказаться Млечным Путем, но таким, каким он был много лет назад, столько лет назад, сколько понадобилось свету, чтобы обогнуть четырехмерный шар Колыбели. Так на большом удалении мы сможем увидеть прошлое Млечного Пути. Более того, если представить, что свет от Млечного Пути мог обогнуть шар Колыбели дважды, то на еще большем от нас удалении мы сможем увидеть еще более далекое прошлое Млечного Пути и так далее. Живя в пространстве, ограничивающем четырехмерный шар и наблюдая с Земли в телескопы космические объекты, нам может казаться, что вселенная бесконечна в пространстве. Этот оптический обман возникает потому, что по мере усовершенствования техники наблюдения мы будем обнаруживать «новые», все более и более «далекие» галактики, которые на самом деле являются одними из уже известных, просто свет от них успел сделать больше витков вокруг четырехмерного шара. И не узнаем мы их потому, что за время, пока свет от них делал оборот вокруг Колыбели, они сами успели сильно внешне измениться.
Наблюдатель был поражен. Незадолго до его отлета на это задание астрономы его цивилизации в одной из далеких галактик, обнаружили пульсар с длиной волны и периодом вращения очень близко совпадающими с одним из известных пульсаров Млечного Пути. В качестве одной из гипотез такого совпадения рассматривалась и возможность замкнутости пространства вселенной, однако это могло оказаться и просто случайным совпадением. После Мишиного рассказа такое совпадение начинало казаться уже совсем не случайным. Вот просто так, с пустого места взять и с помощью одной только философии доказать конечность пространства вселенной и объяснить основы устройства всего Мироздания! И Наблюдатель не мог обнаружить в этом доказательстве ошибок! «Очень, очень продвинут этот Миша, по некоторым наукам уровень его знаний может уже приближаться к нашему уровню, а по философии, возможно, он даже превосходит нас», – думал Наблюдатель.
– Миша, а как Леонид Ефременко воспринимал твое доказательство конечности пространства Колыбели?
– Леонид был физиком, он верил в то, что гравитация может искривлять пространство, и верил только математическим доказательствам…
– Ну, хорошо, Миша, а почему ты думаешь, что замкнутое пространство Колыбели ограничивает объем именно четырехмерного шара?
– Конечно, это может оказаться совсем не шар, а, например, бублик или, другими словами, тороидальная форма, тогда Млечный Путь среди далеких галактик с одних направлений будет виден лучше, а с других хуже. А может быть, четырехмерная форма Колыбели еще намного сложнее. Пока мы не можем сказать ничего конкретнее, для этого требуются длительные астрономические наблюдения.
– Хорошо, Миша, а как ты можешь объяснить расширение Колыбели, наблюдаемое по красному допплеровскому смещению?
– Современные ученые объясняют расширение Колыбели неким первоначальным Большим Взрывом, выбросившим ее вещество из очень ограниченного объема, возможно, даже из одной точки. И теперь якобы вещество продолжает по инерции разлетаться. И вообще, все, что ученые объяснить не могут, они с религиозным фанатизмом приписывают животворной силе этого Большого Взрыва. У них и все химические элементы образовались в основном в процессе этого взрыва, и реликтовое фоновое электромагнитное излучение Колыбели приписывается отголоскам этого взрыва, и так далее. Вещество Колыбели действительно разлетается в разные стороны, снижая свою плотность, только взрыв тут ни при чем. Представим опять трехмерный шар, ограниченный плоской поверхностью с живущими на ней «плоскатиками», а затем представим себе, что этот «шарик» кто-то стал надувать. Все точки поверхности «шарика» начинают друг от друга удаляться, и чем дальше друг от друга расположены точки поверхности шарика, тем быстрее они будут удалятся друг от друга. Именно это мы и наблюдаем в красном допплеровском смещении: чем дальше от нас объект, тем быстрее он от нас удаляется. Тот же эффект мы получим и с любой другой замкнутой четырехмерной формой Колыбели. Это мое объяснение эффекта расширения Колыбели не новое, ученые рассматривают и такую гипотезу, она называется инфляционной, но она у них не основная. Основная – это опять Большой Взрыв.
– А кто же и зачем надувает нашу Колыбель? – в волнении писал Наблюдатель Мише.
– Алексей Николаевич, а может быть, так Колыбель уже взаимодействует с какой-то другой вселенной?..
Наблюдатель не нашелся, что ответить, он почувствовал, что сам уже устал от этой философской гимнастики для ума, но настроение у него было очень хорошим. У ученых его родной цивилизации ответ на вопрос о конечности или бесконечности нашей вселенной оставался открытым. «Когда вернусь, расскажу Мишино доказательство конечности Колыбели Совету Управляющих. Если они тоже не найдут в нем ошибок, то я произведу целый переворот в нашей науке, а за это мне обязательно добавят премиальные баллы при оценке результатов выполнения этого задания», – думал он.
– Миша, давай отдохнем пять минут, мне надо привести свои мысли в порядок.
– Конечно, Алексей Николаевич.
В Дубне наступила пятница 30 марта 2040 года, шел первый час ночи.
Тук-тук, тук-тук, тук-тук…
24. Пробный шар
В четверг 29 марта констебли доставили Алексея Истокина из больницы в местный полицейский участок и посадили в общую камеру дожидаться вызова на допрос. Было около 11 часов дня. Камера была полна каких-то модно одетых в кожаные куртки и штаны длинноволосых мужчин. Когда Истокина в одной пижаме и шлепанцах констебль затолкнул к ним в камеру, то они, видимо, приняв его за богом обиженного человека, уступили ему одну из нескольких имевшихся в камере скамеек. Алексей не понял, кто они были, может быть, хиппи или рокеры, а может быть, просто местные бомжи или даже музыканты или их поклонники. Он не понимал, о чем они говорили между собой, с ним заговорить они не пытались. Попросить у них телефон он не решился. Так и сидел он один на скамейке, уставившись в пол себе под ноги. Его положение заметно ухудшилось, теперь он был уже в камере, и что с ним будет дальше, он не знал. Длинноволосых по одному выводили, некоторые из них возвращались, некоторые нет, появлялись новые, полицейский участок жил своей обычной жизнью, а Истокин все сидел на лавке. Казалось, о нем забыли. Наконец он услышал, как открывший в очередной раз камеру констебль очень коряво выкрикнул его фамилию. Его провели в комнату для допросов.
Комиссар полиции Грейс Харрисон (Grace Harrison) изучила короткое дело Алексея Истокина еще с утра, да и что там было изучать? Протокол задержания и отчет доктора Уайта, в котором черным по белому было написано, что задержанный является гражданином Российской Федерации и общаться с ним можно только через переводчика. Дело Алексея Истокина было не уголовным, а административным, ему надо было вручить счета на оплату штрафа за хулиганство в подземке и услуг больницы ChesterStone, а потом отпустить на все четыре стороны, только и всего. Визы для россиян в Англию уже давно были отменены, поэтому само по себе появление здесь российского гражданина Истокина являлось легальным и полицию нисколько не интересовало. Однако, чтобы вручить ему счета, сначала требовалось установить его личность, ведь без этого будет невозможно оказать на него давление в будущем, если он их не оплатит, а в протоколе было сказано, что паспорта при нем обнаружено не было. Поэтому, чтобы не терять время, Грейс Харрисон сразу вызвала переводчика и подготовила третий счет – за его услуги. Как только переводчик прибыл, ей сразу доставили задержанного. После короткого приветствия Харрисон сразу перешла к делу.
– Ваше имя.
– Алексей.
– Ваша фамилия.
– Истокин.
– Гражданство?
– Российское.
– Где проживаете?
Алексей назвал адрес, Грейс Харрисон сверяла его показания с отчетом доктора Уайта, все совпадало.
– Где ваш паспорт?
– Внутренний российский паспорт остался в Дубне, а международного паспорта у меня никогда не было.
«Какой дурак, – подумала она, – лучше бы сказал, что напился и потерял, ведь без международного паспорта ты не смог бы въехать в страну». Но ей не хотелось усложнять ситуацию, полицейский конвейер должен был работать быстро.
– Написать заявление о потере международного паспорта не хотите?
– Нет, я не мог потерять то, чего у меня никогда не было.
– Где работаете?
– В «Роснанотехе».
– Ваша должность?
– Начальник отдела исследований и разработок.
Грейс Харрисон знала всемирно известную компанию «Роснанотех», а должность, которую назвал Алексей, наверняка относилась к ее высшему менеджменту. «Видимо, у них там принято пить, как свиньи, невзирая на должности, – подумала Грейс, – ладно, это его личное дело, мне надо, чтобы он оплатил выставленные ему счета».
– Кто может подтвердить ваши показания?
– Да кто угодно, – обрадовался Истокин, – дайте мне позвонить на работу.
– В Россию?
– Конечно.
Для Грейс Харрисон не было проблем дать ему сделать международный звонок, но он мог помочь установить личность задержанного только в том случае, если свидетель из России лично приедет сюда для опознания. Это могло растянуться на несколько дней, в течение которых задержанного пришлось бы поместить в камеру и кормить за государственный счет. Ее это не устраивало.
– Кто из жителей Великобритании или из находящихся здесь ваших соотечественников может подтвердить ваши показания?
Истокин задумался. Он же всю жизнь избегал общения с иностранцами, поэтому лично у него среди них не было ни одного знакомого! Вряд ли кто и из его сослуживцев находится здесь. Он отрицательно покачал головой.
– Я вас арестую и отправлю на общественные работы до тех пор, пока кто-нибудь из ваших знакомых лично не явится сюда на ваше опознание, это вы понимаете?
Ей приходилось слегка шантажировать задержанного, чтобы заставить интенсивней работать его мозги. Она не могла арестовать его и тем более отправить на исполнение общественных работ, это мог сделать только суд, если бы он отказался платить по трем ее счетам, а пока она их ему даже не предъявила. Она могла только задержать его в камере предварительного заключения. Но шантаж помог.
– Вы можете убедиться, что я говорю правду, посмотрев видеозапись моей последней презентации 22 марта в Москве, – вспомнил Истокин.
– Продемонстрируйте, – разрешила комиссар Харрисон, показывая на стоящий в углу комнаты и подключенный к Интернету простенький компьютер.
От волнения у Истокина сильно дрожали руки. Наконец он сумел набрать адрес сайта «Роснанотеха», открыл одну из последних новостей с отчетом о конференции и включил видеозапись своей презентации. На экране появился заполненный журналистами зал и логотип «Роснанотеха» на огромном экране, с которого позже аватар Миши отвечал на вопросы зала. Вот Алексей Истокин выходит на середину сцены и начинает свою презентацию, слайды которой появляются на том же экране. Безупречный костюм, лицо без синяка под глазом крупным планом, отлично узнаваемый с легким фальцетом голос. Грейс очень внимательно смотрела на экран, действительно, презентатор был очень похож на сидящего перед ней в одной пижаме задержанного, однако процедура требовала личной явки свидетеля в участок для опознания.
– Можете показать мне список зарегистрированных на этой пресс-конференции журналистов?
В новости был только перечень средств массовой информации, приславших на пресс-конференцию своих представителей. Харрисон нашла и выписала из них семь изданий из Великобритании.
– Сейчас я отправлю вас обратно в камеру, в ней вы можете ознакомиться с тремя счетами за полученные вами за последние дни услуги, – сказала она. – И молитесь богу, чтобы я нашла в этих изданиях присутствовавшего на той пресс-конференции журналиста, который согласится приехать сюда для установления вашей личности.
Появившийся констебль сопроводил Истокина обратно в камеру. Длинноволосые в черной кожаной одежде опять освободили для него целую лавку, там он посмотрел счета. Суммы его впечатлили, хотя, конечно, они не были принципиальными для его семейного бюджета.
Грейс Харрисон сама удивилась, насколько быстро ей удалось найти присутствовавшего на пресс-конференции журналиста и насколько быстро тот согласился приехать для установления личности начальника R&D отдела «Роснанотеха» Алексея Истокина. Уже через два часа Ричард Паркер (Richard Parker), задавший Мише вопрос о том, всегда ли тот говорит правду, журналист газеты The Independent, был в полицейском участке. Истокина он узнал сразу и быстро подписал протокол. Паркер настойчиво расспрашивал Грейс Харрисон, что случилось с Истокиным и почему у него синяк под глазом, а Истокину предлагал свою личную помощь, правда, тот, как обычно, опять ничего не понимал, потому что Грейс Харрисон отпустила переводчика – слишком уж дороги были его почасовые услуги.
– Вы знаете, на пресс-конференции мне говорили, что в «Роснанотехе» это второй по значимости человек после президента Андрея Мещерякова, – рассказывал ей Паркер. – Но одновременно он очень закрытый, и ни одному иностранцу еще ни разу не удалось с ним пообщаться. Это серый кардинал «Роснанотеха», который обеспечивает его мировое лидерство на рынке.
После этих слов Грейс Харрисон поняла, почему Паркер, бросив все свои текущие дела, так легко согласился приехать на процедуру подтверждения личности. Она уже по-другому посмотрела на сидящего перед ней в одной пижаме задержанного. Тот с подбитым глазом смотрел на говорящего Паркера, и на его лице было написано, что он ни черта не понял из его английской речи. Ей надо было подумать. Она нажала кнопку вызова констебля.
– В камеру задержанного! А вам, мистер Паркер, я советую пока не писать никаких сенсаций, мне самой пока ничего не ясно. Только одно могу сказать вам с полной уверенностью: любая ваша публикация о том, что вы видели в нашем участке, нанесет непоправимый вред лично Алексею Истокину. Вы ведь не хотите лично ему нанести непоправимый вред, не правда ли?
– Нет, конечно, – отвечал изумленный таким предупреждением Ричард Паркер.
– Тогда мой вам совет – воздержаться от публикации, – твердо сказала Паркеру умная Грейс Харрисон и проводила его к выходу из участка.
Получалось, что ее задержанный был не просто хулиганом, а «VIP-хулиганом», а это словосочетание противоречило ее жизненному опыту, что-то тут было не так… Конечно, она слышала о «Роснанотехе», местная пресса иногда критиковала его разработки искусственных продуктов питания и предостерегала население от их употребления. Она решила потратить еще несколько минут и почитать в Интернете последние новости о месте работы задержанного. Новости были об убийствах двух крупных ученых «Роснанотеха», и это еще более насторожило комиссара Харрисон. «Как может быть связано появление в голом и пьяном виде начальника R&D отдела «Роснанотеха» на скамейке станции Бермондси с убийствами этих ученых?» – думала она. Выявление возможной связи между этими событиями выходило за рамки ее служебных обязанностей, но бдительная Грейс решила поставить в известность об этом контрразведку. Она набрала телефонный номер, в MI5 ее соединили со следователем Мэтью Личем (Mathew Leach). Выслушав суть дела, он взял тайм-аут, попросил ее задержанного пока не отпускать и пошел обсудить этот вопрос к своему начальнику Себастьяну Россу (Sebastian Ross).
– А зачем нам влезать в это дело? – вслух размышлял Росс. – Это дело русских, пусть сами разбираются со своими алкоголиками, а у нас и своих дел хватает.
– А знает ли ФСБ о похождениях здесь Айстокина? Себастьян, может быть, они его сами ищут? Вот тут мы и «нарисуемся», по неформальному каналу связи, конечно. Вот, мол, он у нас тепленький на блюдечке, хотите получить назад? Тогда окажите нам тоже, пожалуйста, какую-нибудь неформальную услугу. Я думаю, можно будет поторговаться.
– Мэтью, а почему ты решил, что русские его ищут? Мог приехать в командировку или в отпуск, ну, напился, с кем не бывает, особенно с ними… Ну, оказался голым в метро, потому что напился до чертиков, заплатит штраф – и все на этом, дело-то выеденного яйца не стоит.
– Не совсем так, шеф. Для русских Айстокин наверняка VIP-персона, за такое поведение за границей его могут лишить должности, а могут и не лишить, мы же не знаем, насколько он ценен для них. А если простят и оставят работать, а тут мы дадим утечку в прессу или его фотографии в метро попадут в Интернет? Тогда ему уже самому станет не до работы. Тут русским лучше с нами сразу обо всем договориться, чем пускать это дело на самотек.
– Сейчас ФСБ считается дружественной нам организацией, давай просто возьмем да отдадим им этого алкоголика, о чем с ними торговаться?
– Да, мы считаем ФСБ дружественной организацией, только в этой службе нас друзьями никто не считает. С тех пор, как я тут работаю, они нам ни разу ничем не помогли. Шеф, помните террористический акт бейрутской банды во время футбольного матча в Манчестере? А мой надежный агент сообщил, что ФСБ за полгода знала о его подготовке. Почему наши «друзья» не «слили» информацию? А террористический акт в Евротоннеле под Ла-Маншем пакистанской группировки? Ведь за год до того русские взяли у себя живьем троих террористов из этой же банды при попытке подрыва железнодорожного моста. И что, не смогли «раскрутить»? При современных психотропных препаратах это просто смешно.
– Что ты предлагаешь, Мэтью?
– Предлагаю катнуть русским пробный шар. Подержим Айстокина у себя, а в ФСБ по неофициальному каналу отправим небольшой видеоролик о задержанном, в котором он сам называет, кто он такой. Прикинемся «шлангами» и пока без всяких подробностей просто попросим помочь установить его личность, то есть подтвердить то, что сам Айстокин и говорит в видеоролике. Посмотрим на реакцию. Если интереса не проявят, то вернем его обратно полиции, а если проявят, то попросим в обмен на Айстокина слить нам какую-нибудь значимую «инфу». Они ведь должны помогать своим друзьям! Да пусть хоть какой-нибудь жест доброй воли проявят, надо приучать их считать нас друзьями. А проявить интерес могут, возможно, что появление у нас Айстокина действительно имеет какую-то связь с убийствами в Дубне, мы же не знаем подробностей, а я уверен, что сейчас это дело у ФСБ одно из самых приоритетных. А какие государственные тайны может знать Айстокин!? Нет, не думаю, что русские просто так проигнорируют тот факт, что Айстокин нами задержан.
– Пробный шар, говоришь… – Себастьян задумался. – Ладно, твоя идея – ты и покати этот шарик в сторону русских. Если получим от ФСБ что-то значимое, то будет тебе премия, а может быть, и повышение, а если, наоборот, возникнут одни проблемы, то тогда считай их своими собственными.
Через час Лич уже был в полицейском участке.
– Этот задержанный с обременением, – сказала ему комиссар Харрисон, – мне не важно, зачем он вам, но мне важно, чтобы он оплатил три моих счета. Поэтому, прежде чем я передам его MI5, вы подпишете акт приема-передачи задержанного, в котором мы укажем, что вы или вернете мне его таким же живым и здоровым, каким я передаю его вам, или MI5 сама оплатит эти три счета. Заставите вы потом задержанного компенсировать издержки вашей конторы или нет, меня не интересует. Копии счетов я вам передам.
«Дотошная формалистка, – подумал Лич и подписал бумаги, – а копии счетов пригодятся как вещественные доказательства».
Еще через час Истокин уже ужинал на третьем подземном этаже в одиночной камере изолятора временного содержания MI5. Ужин был почти как в ресторане, в камере был телевизор и даже мини-бар, но не такой, как в гостиницах, а без капли спиртного, только соки, воды и шоколадные батончики. Обращались с ним строго, но вежливо. Конечно, Истокин догадывался, где он оказался. «Вполне закономерный итог, – думал он, – по крайней мере, похоже, что эти ребята серьезно настроены докопаться до истины, и, какой бы горькой она ни была, мне надо узнать ее, только тогда я смогу выстроить и свою осмысленную линию поведения. А еще надо будет попросить у них телефон».
Правообладателям!
Это произведение, предположительно, находится в статусе 'public domain'. Если это не так и размещение материала нарушает чьи-либо права, то сообщите нам об этом.
