Текст книги "Карми"

– Что страдаешь? – равнодушно проговорила Карми. – Спи, не беспокойся.

Герхо стал укладываться на ночлег. Карми потянулась за котелком с водой, нечаянно опрокинула его, подхватила, когда на дне осталось несколько глотков, с сожалением заглянула внутрь, потом выпила воду, вздохнула и встала.

– Спи, – кивнула она подхватившемуся было Герхо. – Я сама.

Не производя особого шума, но и не пытаясь идти осторожно, она спустилась к ручью, бережно поставила у воды котелок и глянула вверх. Она увидела озаренную неясным светом угасающего костра фигуру поднявшегося Герхо и сообразила, что даже если он и смотрит вниз, ничего не увидит в темноте. И он еще не знает, что Карми в полной мере владеет хокарэмским искусством «невидимости».

Она бесшумно скользнула прочь, пытаясь разобраться, в каком направлении хокарэм Герхо будет вести поиски исчезнувшей самозванки. Она знала, что для того, чтобы отыскать ее в ночном лесу, Герхо потребуется не только умение, но и везение. И самой ей понадобится умение и удача.

Но удача изменила ей. Карми выскочила на край обрыва, определила, что это настоящий каньон, пробитый рекой в твердых каменных породах, неправильно взяла направление, желая обойти одно из разветвлений этого гигантского оврага, заплуталась и к рассвету оказалась на пустоши, где ее одежда четко выделялась среди красных песков. Карми старательно втерла в одежду красную пыль, отчего та приняла бурый оттенок, и затаилась среди камней. Осеннее солнце еще припекало, но Карми сообразила, что если она полежит так до вечера, то простудится. К тому же над ней принялись кружить несколько зловещих птиц, и Карми решила, что пора отсюда выбираться. Где ползком, где перебежками она двинулась к виднеющейся вдали рощице. Она была внимательна и осторожна, но вдруг один из валунов зашевелился, превратился в Герхо, и хокарэм насмешливо сказал:

– Ну, девочка, куда ты?

Карми выпрямилась, машинально похлопала по штанам, отряхивая пыль.

– Хорошо бегаешь, – благодушно проговорил Герхо.

– Что ты ко мне привязался? – вяло спросила Карми.

– Ты уж извини, малышка, но придется тебе прогуляться до Орвит-Ралло.

Карми фыркнула:

– Вот еще!

– На тебе одежда, которую ты не имеешь права носить.

– Ишь ты, законник, – с недоброй улыбкой произнесла Карми. – Хокарэмы права разбирают, подумать только…

Но Герхо не был склонен выслушивать дерзости. Он хлестко ударил ее по шее, и резкая боль опрокинула Карми на землю. Когда она опять обрела способность дышать, Герхо стоял над ней и держал в руках лапару, подаренную арзраусцем. Нож, который Карми купила в Лорцо, уже был у него за поясом.

– Где взяла? – Герхо сунул лапару под нос Карми. Карми сидела держась за горло. Дышать было больно, голос отказывал. – Где взяла? – Герхо с силой встряхнул Карми за плечи. У Карми мотнулась голова, причинив еще большую боль горлу. Она закашлялась.

– Отцепись, – прохрипела она. – Буду разговаривать только с Логри.

Герхо еще раз хлестко ударил ее. Карми, придя в себя после удара, демонстративно зажала в зубах шнурок от куртки. Герхо присел перед ней на корточки, повернул ее лицо к себе, посмотрел на крепко сцепленные зубы и проговорил:

– Ладно, милая моя. Логри так Логри. Вставай!

Тон его не предвещал ничего хорошего. Карми послушно поднялась на ноги и остановилась, ожидая приказаний. Герхо – опытный хокарэм, не мальчишка, как рыжий Смирол, обмануть его нелегко, да и не удастся – он настороже, он уже знает, на что Карми способна. И Карми знала, что, если она будет вести себя неразумно, попытается применить те приемы боя, которым когда-то учил ее Стенхе, Герхо попросту убьет ее или искалечит.

В молчании, нарушаемом только короткими приказами Герхо, они вернулись к месту стоянки. Герхо собрал своих мулов, и они опять двинулись в путь, только на лошади на этот раз ехал Герхо, а Карми шла пешком.

Дорога на Орхаухский брод осталась далеко в стороне. Герхо теперь не было необходимости хитрить, и он направился к Орвит-Ралло напрямик.

Ночь наступила очень быстро; они слишком много времени потратили на игру в кошки-мышки, и теперь уже Герхо, которому спать хотелось непритворно, не мог позволить, чтобы Карми сбежала еще раз. Он ее связал, связал не очень крепко, чтобы не нарушилось кровообращение. Щадящий способ он мог выбрать и потому, что Карми – с ее не слишком развитой мускулатурой – неспособна на ухищрения, к которым обычно прибегают связанные хокарэмы: она не умеет заметно изменять объем своих мышц.

– Спокойной ночи, – с иронией сказал Герхо, укрывая ее одеялом из заячьего меха. С парнем он бы так церемониться не стал, но женщина в беспомощном положении, полагал Герхо, должна иметь право на какое-то снисхождение.

– Послушай-ка, злюка, – он обратился к ней вдруг, размягченный собственной добротой. – Как ты меня раскусила? Почему? Потому, что я тебя к Орвит-Ралло тянул?

– По запаху, – отозвалась Карми сонно. Веревки и заячья полость сковывали свободу, но не резали кожу, и было тепло, так что поблажку она оценила. – Полынь, лисянка и массажное масло.

Герхо недоуменно обнюхал свое запястье.

– У мужиков никуда не годный нюх, – добавила Карми, отворачиваясь от костра.

Утром Герхо поднял ее чуть свет, долго распутывал свои замысловатые узлы, потом разрешил умыться, дал кусок лепешки с вяленым мясом и три сушеные груши.

– Сегодня будем в Орвит-Ралло, – сообщил Герхо, садясь в седло.

Карми промолчала. Что уж и говорить, её совсем не тянуло в замок Ралло, но возможности избавиться от опеки Герхо она не видела.

Так они и прибыли в Орвит-Ралло: Герхо, восседающий на пегой лошаденке, четыре тяжело груженных мула, и Карми, устало бредущая пешком. Не обошлось без старых знакомых: малыш Таву-аро, увидев Карми, закричал восторженно:

– Ух ты! Смиролов костюмчик вернулся!

Ролнек, невесть откуда возникший рядом с ним, затрещиной напомнил малышу о необходимости помалкивать.

– Присмотрись-ка получше, Таву! – Он-то сразу увидел, что одежда Карми уже другая.

Гортах, на которого в свое отсутствие Логри оставил замок, спросил:

– Кто ты, девка, почему в этом наряде?

– Ты Логри? – спросила Карми.

– Я Гортах, – ответил хокарэм.

– Буду разговаривать только с Логри. Герхо тычком заставил ее замолчать.

– Оставь ее, приятель, – сказал ему Гортах. – У нее есть такое право. Ролнек, накорми гостью и покажи, где она будет спать.

– Пойдем, Сэллик, – пригласил Ролнек.

– Я не хочу есть, – проговорила Карми, когда они отошли.

– Молочка тогда попьешь, – отозвался Ролнек.

– А Смирол где?

– Смирол уже служит, – ответил Ролнек.

– А-а, – протянула Карми. – Вам сильно повредило, что я от вас сбежала?

– Да нет, не очень.

Ролнек привел Карми в подвал, очень мрачный сейчас, в сумерках. У очага чистила медный таз старуха, одетая на хокарэмский лад. Более странного зрелища Карми в своей жизни не видела.

– Нелама, это пленница, – сказал Ролнек. – Дай ей молока, и пусть она ночует у тебя.

– Хорошо, – кивнула старуха. – Садись, девочка, молоко в кувшине на столе. Там, в корзине, ягоды возьми, вкуснее будет. И хлеба отломай, хлеб свежий, вкусный. А курточку сними, она грязная, да и самой тебе помыться бы надо.

Карми поставила на стол кружку с молоком и миску с ягодами.

– А где умыться можно? – спросила она.

– Выйди за те двери, там сразу справа и источник, – показала старуха. – Погоди, я тебе келани дам. Твои-то тряпки как следует почистить надо.

Карми получила домотканую короткую рубаху-келани, льняное полотенце, в потемках вышла за дверь и прислушалась. Справа нежное журчание, а где-то недалеко хрюкнула свинья; вообще же тихо, и тишина эта такая мирная, деревенская, что у Карми защемило сердце.

Она впотьмах отыскала источник. О боги! Вода оказалась горячей. По деревянному желобу из скалы стекала струйка воды и падала в круглую, облицованную камнем ванну. Карми, предчувствуя блаженство, стащила с себя одежду и залезла в горячую воду. Сколько она так сидела, растирая тело ладонями, Карми вряд ли могла сказать, выходить не хотелось; когда она чувствовала, что перегревается, то вылезала из воды посидеть на каменном бортике – и снова погружалась по шею.

Нелама, встревоженная долгим отсутствием пленницы, вышла и позвала:

– Э-эй, девочка…

Карми полусонно откликнулась.

– А, сморило тебя, – заворковала старуха. – Ну давай, давай, поднимайся, вот тебе полотенчико…

Карми нехотя выбралась из воды, взъерошила волосы полотенцем, потянулась за келани, оделась. Нелама унесла ее грязную одежду, и Карми подумалось, что обратно свою одежду она уже не получит – придется ей обходиться куцей рубашкой-келани.

Но после горячей ванны Карми в подвале показалось холодно. Нелама, поняв ее, дала ей просторный суконный балахон и пригласила к столу. Кроме молока и ягод, на столе появилась плошка с чем-то желтоватым.

– Спасибо, я не хочу есть.

– А ты попробуй, – ласково предложила Нелама.

Карми пальцами зачерпнула скользкую желеобразную массу и отправила в рот.

– О-о! – искренне восхитилась она. – Как вкусно!

– Как тебя звать? – спросила Нелама.

– Карми.

– А кто ты?

Карми, помолчав, ответила:

– Извини, но допрашивать себя позволю только Логри.

– Да бог с тобой, девочка, – откликнулась Нелама. – Я же не во вред тебе.

Карми молчала, не забывая наполнять рот лакомством.

– Ты, наверное, и сама еще не знаешь, на что напросилась, нося нашу одежду, – продолжила Нелама.

– На что же? – отозвалась Карми бесстрастно.

– Лет двадцать назад один паренек из Корнве задумал бежать из плена.

– Да-а?..

– Одежду раздобыл, украл что ли, да только его увидели и поймали. И чтоб впредь не повадно было одежду хокарэмскую носить, палач в Корнвире и снял с него одежду вместе с кожей, – рассказала Нелама.

– Так поступают с мужчинами, – возразила Карми.

– Да, но, так или иначе, ты умрешь.

– Так или иначе, я когда-нибудь обязательно умру, – сказала Карми безразлично. – Так почему бы не завтра?

Нелама пожала плечами:

– Ложись-ка лучше спать.

Она указала Карми угол, где можно лечь, и бросила туда ворох шкур. Карми, не возражая, допила молоко и потащила через голову балахон, чтобы не путаться в нем ночью.

Во сне она увидела Руттула. Руттул угощал ее ягодами с молоком, и Карми, с удовольствием попивая из «консервной банки», смотрела, как на экране в звездном окружении проплывает фотонник. Кисейный хвост стелился за ним: она по-прежнему видела его как огромную, в несколько лиг длиной, иглу, и полупрозрачный хвост был как нитка заправлен в ушко этой громадной иголки. Потом Руттул сказал: «Пойдем со мной», и Карми, вместе с ним покинув глайдер, оказалась внутри фотонника. На что это было похоже? Пожалуй, на переходы Лорцоского замка – с такими же нишами и бойницами. Навстречу попадаются люди, одетые в такую же одежду, как у Руттула, только других цветов, а один из них показался Карми совсем знакомым. Смирол!.. Тонкий, изящный, рыжий Смирол в ярко-синем костюме, отделанном золотом; его глаза с улыбкой смотрят на нее, да только согнутый крюком большой палец правой руки будто ненароком поднесен к горлу в хокарэмском знаке молчания… Потом они вдруг оказались рядом, одни, и уже можно поговорить… «Не выдавай, – просит Рыжий, застенчиво улыбаясь. – Не выдавай меня…» – «Что ты, Рыжий, миленький, зачем ты здесь, тебя же убьют!..» – «Не убьют, если ты промолчишь», – улыбается Смирол.

– Тебе что-то приятное снилось, девочка? – вдруг услышала она. Это Нелама осторожно будила ее. – Логри вернулся, вставай, не иначе как тебя скоро позовет. А что, хороший был сон, зря разбудила?

– Может, и хороший, – улыбнулась Карми, потягиваясь. – Да говорят, когда покойник во сне чем-то угощает – не к добру это.

– Не к добру, – подтвердила Нелама. – К смерти это.

– О-ой, – усмехнулась Карми, – разве ж хокарэмы в вещие сны верят?

– Не верят, – подтвердила Нелама. – Да только я на старости лет малость суеверной стала.

– Сегодня я не умру, – сказала Карми. – Я это знаю.

– Не пройдет и суток, как «сегодня» кончится, – отозвалась Нелама.

– Ну и что? Наступит новое «сегодня», – с улыбкой сказала Карми.

Нелама улыбнулась тоже:

– Бессмертных только четверо, и ты не из их числа. «Ой ли?» – хотелось возразить Карми, недаром же она объявила себя одним из Четырех, Которые Были Всегда. Все-таки она промолчала. Для хокарэмов это не аргумент. Бессмертных не бывает. И Накоми когда-нибудь сгорит дотла.

Карми вышла к источнику и осмотрелась. Дворик казался совсем обычным. Где-то в глубине – хлев, по двору, кудахча, разгуливают пестрые куры, а за ними присматривает степенный петух с великолепным хвостом, отливающим зеленью. К изумлению Карми, облицовка источника оказалась из розового с багряными прожилками мрамора и была совсем недавней.

«Однако… – удивилась Карми. – Вот тебе и скромный уклад хокарэмов!»

Она ополоснула лицо, зачерпывая из бассейна. Скрипнув дверью, вышел из кухни Герхо:

– Вот ты где! Пойдем-ка…

Он цепко ухватил Карми выше локтя и потянул за собой.

– Что тащишь? – воскликнула Карми. – Я и сама могу идти. О-ох! Больно!

Герхо, не обращая внимания на протесты, грубо волок ее за собой. Логри ожидал на террасе, и Герхо, втащив ее туда, толкнул так сильно, что она с трудом удержалась на ногах. Самообладания это ее, однако, не лишило.

– Вот ублюдок, – сказала она тихо, но достаточно четко. – Синяки теперь останутся.

– Да, это она, – услышала Карми голос за спиной. – Это та девка, что убила Горту!

– Убила? – обернулась Карми. – Меня еще и в этом обвиняют?

– Разве это не правда?

– Ты, хокарэм, – сказала Карми с презрением, – а что делал в это время ты? Ты прекрасно знаешь и сам, что Горту умер от испуга.

– Шэрхо! И ты, девка! – прикрикнул Логри. – Помолчите пока!

Карми, демонстрируя почтительную готовность слушать, повернулась к Логри.

– Как тебя зовут? – спросил Логри.

Она не преминула вывернуть вопрос наизнанку:

– Я называю себя Карми.

– Из какого ты сословия? – Я вне сословий. Я хэйми. Логри задал новый вопрос:

– А кто первым назвал тебя хэйми – ты сама или люди?

– Люди, – улыбнулась Карми. – И я решила не возражать.

– Я бы хотел, чтобы ты ответила на несколько вопросов, – сказал Логри.

– Разве я не отвечаю на них?

– Почему ты носишь хокарэмскую одежду?

– Так безопаснее. Разве нет?

– Но какое ты имеешь право?

– Я заплатила за нее портному, – сказала Карми лукаво. – Разве есть закон, запрещающий покупать одежду?

– Почему бы тебе не купить платье принцессы?

– Я не так богата, – ответила Карми. – И разве есть закон, который запрещает простым смертным носить хокарэмскую одежду?

– Хорошо, – улыбнулся Логри. – В этом ты невиновна. А вот какое ты имеешь право носить лапару?

– Мне ее подарили, – ответила Карми. – И я не помню закона, запрещающего принимать подарки.

– Эта лапара пятнадцать лет как пропала в Миттауре вместе с Доуми, – произнес Логри и добавил: – Доуми – хокарэм.

– Разве тот, кто его убил, не завладел лапарой по праву? – вопросом ответила Карми. – И разве он не имел права подарить ее?

– Ты хочешь сказать, тебе подарил лапару человек из Миттаура?

– Да, из Арзрау.

– Подарил? – подчеркнул Логри.

– Подумаешь, – небрежно сказала Карми, – принц Паор и не то для меня сделает.

Логри в зародыше подавил замешательство.

– Он в меня влюблен, – объявила Карми.

– И если мы тебя убьем, войну Майяру объявит? – с усмешкой спросил Логри.

– Да, или еще какую-нибудь глупость устроит, – отозвалась Карми. – Только зачем вам меня убивать? Какие еще преступления мне приписывают? Впрочем, валите все на меня, мне не страшно – за все отчитаюсь. Мой хэйо – Третий Ангел, а нам с ним все нипочем.

– А это откуда у тебя? – спросил Логри, показывая стажерский ключ с прицепленными бусами. – Тебе это подарили или ты купила? У кого?

Карми молчала. У нее перехватило дыхание. Бусы Руттула должны к ней вернуться.

– Не размахивай бусами, Логри, – сказала она изменившимся голосом. – Имей уважение к их скрытому могуществу.

– Да, – ответил Логри, укладывая бусы в кисет. – Это действительно Амулет, но я хочу знать, как он попал в твои руки. Или ты найдешь какой-нибудь закон, который не возбраняет тебе владеть краденой вещью?

– Краденой? – переспросила Карми. – Да, мне случалось воровать, но я не думала, что можно назвать украденной вещь, которая не пригодится мертвому.

– Тогда это не кража, а мародерство, – бросил Логри.

– Ключ мой, – сказала Карми. – И я могу поклясться на хлебе и крови, что мне его подарили. А бусы я взяла, чтобы иметь память, ведь они лучше, чем что-нибудь другое, напомнят мне о покойном.

– Разве ты не знаешь, что у мертвого хокарэма нельзя брать никакие вещи, кроме оружия? Или ты хочешь назвать это оружием? – продолжал допрашивать Логри.

– Погоди.. – растерянно сказала Карми. – О ком ты, Логри? Я не понимаю.

– О Стенхе, хокарэме принцессы Сургарской.

– Но… Логри, разве эта вещь могла принадлежать Стенхе? О нет, принадлежала она совсем другому человеку.

– Лет десять назад я видел эти бусы в руках Стенхе, – сказал Логри. – Правда, без этого… «ключа», ты так это назвала?

– Бусы и ключ сделали одни руки, разве это не видно? И если они нашли друг друга, значит, они нашли хозяина. А Стенхе… Не знаю… Почему бы тебе не спросить у него самого?

– Разве он жив?

– Почему нет? Я думаю, он сейчас на юго-востоке, в Колахи или в Пограничных горах Сургары.

Логри помолчал.

– Боюсь, тебе придется пожить у нас, пока мы его не найдем.

Но и у Карми, пока он размышлял, тоже было над чем подумать.

– Я не против. Но бусы ты сейчас отдашь мне. Они мои.

Я – Ур-Руттул.

Логри, онемев, смотрел на босоногую девчонку в короткой келани, девчонку, которую разыскивали сейчас по всему Майяру как опаснейшую мятежницу, девчонку, в жилах которой текла самая благородная кровь в королевстве, потому что, как узнал Логри вчера, король Лаави умер, а наследник был всего лишь младшим братом – младшим братом девчонки в короткой келани.

Глава 13

«Высокие небеса, премудрые и преблагие! С какой такой причины невзлюбили вы девушку Карми, бывшую сургарскую принцессу? Что вам до нее, великие боги? Что за радость вам мучить ее превратностями судьбы?..»

Не привыкла молиться юная принцесса Ур-Руттул Оль-Лааву. В богатом доме сургарского принца вела она беспечную жизнь, не зная ни тягот, ни печалей. Зачем ей было молиться? Нечего ей было выпрашивать у всемогущих богов.

Что же ей нужно? Пока она знала одно: не нужны ей ни богатства, ни громкие титулы – все это не обережет от предательства. И цель у нее была одна – дожить до появления в Майяре Руттуловых соотечественников. Ведь должны же они появиться в конце концов – так говорил Руттул. Как будет выглядеть это появление и каковы будут эти люди, Карми не могла представить. О чем говорить с ними – об этом она еще тоже не думала. Там будет видно. Несомненным казалось одно: она покажет им могилу Руттула и расскажет, какой это был замечательный человек… Или нет, передумала Карми, она просто скажет им, кто он был для Сургары и Майяра, а остальное пусть уж сами узнают от людей – так никто не посмеет упрекнуть ее в том, что она пристрастна.

Но сумеет ли она дожить до этих дней?

В тот самый год Ветра, который одел ее в траур, упрятал в монастырь, а потом дал свободу, Карми наделала много ошибок – и это опять-таки привело к потере свободы, а потом, может быть, приведет и к смерти.

Как ее подловил Герхо? Привел, что называется, как на убой, прямо в замок Ралло. А она даже сбежать от него толком не сумела. Ох, глупость, глупость! Правду говорят: задним умом человек крепок. Теперь, вспоминая бесславный свой побег, Карми понимала, что не стоило ей стремиться удрать от Герхо подальше, надо было затаиться поблизости, пока Герхо прочесывал окрестности. Он лучше знал местность, но и Карми кое-что понимает в хокарэмской науке «невидимости». Детские игры в прятки не прошли бесследно – Карми смогла обмануть и Маву, и Стенхе, а ведь они отлично ее знали, вырастив чуть ли не с пеленок. Обманула бы она и Герхо – он ничего о ней не знал и не мог ожидать от нее искушенности в хокарэмских искусствах.

Что он мог знать о ней? Только то, что она смелая девчонка, похоже, что беглая рабыня, ради пущей безопасности переодевшаяся в одежду хокарэма, да только позабывшая, что замок Ралло – оплот хокарэмов – совсем рядом. Может быть, и не глупо с ее стороны было надеяться, что ей удастся проскочить незамеченной, но раз уж Герхо ее заметил и сумел изловить, то предстояло держать ответ за свое самозванство.

Замок Ралло, который по ходившим в Майяре рассказам был местом страшным, полным невообразимых ужасов и тайн, показался Карми спокойным, по-семейному теплым, родным. Помимо воли ей захотелось, чтобы он и в самом деле стал ее новым домом, чтобы здесь можно было надолго остаться, отдохнуть от накопившейся за год усталости.

Старая хокарэми Нелама говорила о мучительной смерти, ожидающей самозванцев, но при этом угощала Карми разными осенними лакомствами. А Старик Логри, мастер хокарэмов, о котором, Карми слыхала, говорили как о хладнокровном, находчивом и бесстрастном хокарэме, заметно удивился, узнав, кого послала судьба в подчиненный ему замок.

Логри быстро справился с собой и сказал:

– Что ж, госпожа моя, жизнью твоей я распоряжаться не могу. Но не могу и отпустить тебя.

Карми молчала. Конечно, как можно отпустить беглую принцессу, бог знает что натворившую в Майяре?

Герхо, который только что был демонстративно груб, проговорил с ухмылкой:

– Прошу прощения, высокая госпожа… Карми молчала.

– Я думаю, ты можешь пока вернуться к Неламе, – сказал Логри.

Карми, которая уже привыкла не обращать внимание на грубость и непочтительность, мотнула головой, изображая поклон, и отправилась на кухню к Неламе.

Старая хокарэми сейчас не имела времени на ласку К пленнице: ей надо было накормить всех обитателей замка. Карми предложила помощь, но Нелама только покачала головой и споро продолжала свою работу. Карми, видя, что ее услуги не нужны, села к старшим ученикам.

Стол старших учеников находился посреди трапезной залы, за ним сидело около дюжины молодых парней и две девушки. Во главе стола сидел Ролнек. Он был важен, серьезен и немного смешон. Карми пристроилась на скамью рядом с ним, ребята радушно подвинулись, освобождая место. Ролнек гостеприимно протянул гостье ложку.

Карми покачала головой:

– Не надо, я сыта. Меня хорошо покормили вчера.

– Смотри, до следующей еды еще далеко, – предупредил Ролнек.

– Кто это, браток? – спросил один из мальчишек, беззастенчиво разглядывая Карми.

– Это та девица, из-за которой Рыжий потерял голову.

– Ну-ну, – возразила Карми, – Рыжий голову так просто не потеряет, и уж во всяком случае не из-за меня.

– Он принял на себя вину за то, что упустил тебя, – объяснил Ролнек.

– Ты-то в этом виноват не меньше его, – ответила Карми.

– Виноват, – согласился Ролнек. – И что с того? – Он обернулся к девушке в вытертых штанах и келани, которая только что подошла к столу и собралась было сесть: – В чем дело, Гелати? Почему опаздываешь?

– Старик задержал, – ответила Гелати. – У нас в Ралло, оказывается, объявилась знатная особа. – Она окинула оценивающим взглядом Карми. – Но на знатную ты что-то не похожа, госпожа, – добавила она вольно.

– Меня зовут Карми.

– К услугам твоим, госпожа Карми, – преувеличенно почтительно поклонилась девушка.

– Меня зовут Карми, а не госпожа и не как-нибудь еще, – последовал упрямый ответ.

– Карми! – фыркнула Гелати. – И имени-то такого нет! – Она растолкала мальчишек и села за стол напротив Карми.

– Что ты топорщишься? – упрекнул Ролнек гостью. – Я еще летом сказал Логри, что ты из высокой семьи.

– С чего ты взял? – отозвалась Карми. – Неужто я так похожа на знатную даму?

– На знатную даму – нет, конечно. Но крови ты самой благородной, аоликанской, держишься вольно, а такая привычка за один день не возникает, да и уши у тебя…

– Что «уши»? – подозрительно переспросила Карми.

– Дырочки для серег у тебя длинные – сразу видно, что серьги тяжелы были. А простолюдинкам тяжелые серьги запрещено носить королевским указом.

Карми задумчиво потрогала мочку уха, уже год как забывшую тяжесть серег.

– А Смирол этого не заметил, – хвастливо продолжал Ролнек. – Знала бы ты, как ему попало от Старика за ненаблюдательность !

– Если бы не Смирол, – напомнила Карми, – вы бы не заметили моего побега из Инвауто.

– Да, – согласился Ролнек. – Уж это точно.

– Если бы вы не заметили меня, я бы почти наверняка погибла, – говорила Карми. – Я ведь вплавь хотела одолеть пролив между Ваунхо и берегом, а там течение сильное, меня бы в море унесло.

– Да-а, пожалуй, – кивнул Ролнек, раздумывая. – Лодки сильно сносило.

– Так что Смирол спас меня, – завершила Карми.

– Можно и так сказать…

– Да здравствует Смирол! – насмешливо воскликнула Гелати. – Он спас знатную даму и достоин награды.

– Ты что-то имеешь против Смирола? – обернулась к ней Карми.

Гелати не ожидала вопроса и чуть не поперхнулась.

– Рыжий над Гелати смеялся, – вдруг сказала одна из девушек, сидевших на другом конце стола.

– О, еще бы! Он ведь Особенный! – наконец выговорила Гелати. – Представляешь ли, госпожа моя, он механику изучал – это в свободное-то время, когда отдыхать положено.

– Что же плохого в механике? – вяло отозвалась Карми. – Механика – дело полезное.

– Да для кого дело? – возразила Гелати. – Для хокарэма?

– Чудной он – Смирол, – снисходительно проронил Ролнек.

– А где он сейчас? – поинтересовалась Карми.

– В Байланто, – ответил Ролнек. – Сама высокая госпожа Байланто-Киву приезжала выбрать себе хокарэма. И выбрала, – фыркнул Ролнек. – Самого что ни на есть лучшего…

Карми после паузы произнесла:

– Не знаю достоинств сидящих за этим столом молодых людей, но, если бы мне предложили выбирать между тобой и Рыжим, я бы выбрала Рыжего.

– Почему? – запальчиво отозвался Ролнек, уверенный, что по сравнению со Смиролом выглядит куда привлекательней.

Карми хотела было объяснить ему, что со Смиролом не в пример приятнее общаться, но в это время над ее ухом раздался грозный окрик:

– Что за посиделки?

Она подняла голову. Сердитый Герхо счел своим долгом разогнать разболтавшихся учеников. Карми улыбнулась. Она рассмеялась бы ему в лицо, если б знала, что Герхо только что получил от Логри выволочку за то, что тянет в Ралло бог знает кого. Появление бывшей сургарской принцессы создавало для Логри трудноразрешимые проблемы. С одной стороны, высоким особам обычай запрещал появление в замке Ралло, с другой – ради спокойствия Майяра принцессу Карэну надлежало удержать в своих руках. Куда проще жилось бы Логри, если бы Герхо не обратил внимания на девушку в хокарэмской одежде!

Решить обе проблемы одним махом было бы возможно, если отправить странную госпожу Карэну в Горячие ключи. Но, сообразил Логри, при ее-то прыти, девушку лучше иметь постоянно в поле зрения. Если она сумела пройти через храм Катахли, то кто может поручиться, что у нее в запасе нет больше сюрпризов, которые могут обмануть самого опытного хокарэма? Будь она не принцесса, а простая хэйми, Логри приказал бы ей неотлучно находиться около него, как говорится спал бы с ней в одной постели и ел из одной миски. Высокий же сан требовал уважения к этой голоногой девчонке.

Выход, который придумал Логри, ему не нравился, и в глубине души он был убежден, что совершает ошибку: Логри приставил к беглой принцессе Гелати.

Гелати была не в восторге от свалившейся ей на плечи обязанности, но ее мнения никто не спрашивал. Однако девушка, которую велел ей опекать Логри, показалась ей довольно занятной. Карми была похожа на хокарэми – и в то же время совершенно другая. «И это принцесса? – думала Гелати. – Да нет, Логри шутит!»

– Госпожа моя, – почтительно обратилась Гелати к Карми, – пойдем, я покажу тебе покои, где ты будешь жить.

Карми даже не повернула к ней головы.

– Госпожа, – Гелати коснулась ее плеча, – пойдем.

– Так ты ко мне? – обернулась Карми. – А я-то думаю, кого здесь госпожой называют… Ведь я – Карми, я говорила уже…

Издевка, явственно звучащая в словах Карми, могла бы рассердить любого, но не хокарэма. Гелати сказала:

– Логри велел называть тебя госпожой.

– Вот как? – Карми наконец встала с опустевшей скамьи. – Пойдем-ка поищем Логри.

Искать его не пришлось – он сам появился на пороге, собираясь завтракать.

– Мастер, – обратилась к нему Карми, – кто из нас путает? Кому я госпожа? Я просто Карми.

– Хорошо, – согласился Логри. – Карми так Карми. Но я полагал, приставляя к тебе служанку, что будет лучше, если она будет обращаться к тебе как это принято в Майяре.

– Служанку? – подняла брови Карми. – О, Логри! Я в растерянности. Зачем мне служанка? Я все могу делать сама.

– Тебе нужна служанка, – твердо сказал Логри. – Помимо всего прочего, Гелати будет присматривать за тобой…

– Тогда это называется совсем другим словом, – рассмеялась Карми. – И это меняет дело. – Она обратилась к Гелати: – Пойдем, сестренка…

Гелати привела ее в большую комнату на верхнем этаже Южной башни. Комната уже давно не знала жильцов: пыль и грязь лежали толстым слоем. В нише за обтрепанным занавесом стояла большая кровать – сколоченный из досок ящик, заполненный соломенной трухой и тряпками. Рядом с большим полукруглым окном валялся на полу щелястый щит-ставень; холодный осенний ветер свободно гулял в этом неуютном жилье.

«В том замке, где я хотела устроиться на зимовку, было бы не лучше», – равнодушно подумала Карми. Ни в какое сравнение с Руттуловым домом в Тавине эта комната идти не могла.

Но Гелати была настроена оптимистичней. Оглядев комнату, она далеко высунулась из окна и заорала, обращаясь куда-то вдаль:

– Эй, Караиту, а ну не бездельничай! Живо тащи сюда ведра с водой. А ты, Даллик, искупаться потом успеешь, идем помогать, слышишь?

Она сползла с подоконника и обернулась к Карми:

– Не переживай, сестренка, сейчас порядок наведем…

– Холодно здесь, – заметила Карми.

– Да нет, не очень, – отозвалась Гелати. – Хотя ты же южанка… Потеплее одевайся.

Она сорвала прикроватный занавес, расстелила на полу и стала сгребать на него слежавшуюся солому из кровати. Карми взялась помогать. Пришла Даллик – девушка, которая за завтраком сказала, что Смирол смеялся над Гелати; заглянула

Нелама, поманила за собой Даллик, увела. Появился с двумя ведрами на коромысле коренастый подросток. Гелати тут же погнала его за стремянкой и палками – обметать пыль и паутину с потолка. Вернулась Даллик, принесла с собой три соломенных веника. Потом пришла еще одна девушка, Тануми, тоже взялась за работу.

Сначала Карми казалось, что подобный беспорядок за день разобрать не удастся, но уже через два часа комната преобразилась. Покоробившуюся ставню выкинули во двор. Ролнек в это время сколотил раму и обил ее промасленным полотном, он же поправил чуть покосившуюся расшатанную кровать и как следует укрепил жердь, на которую потом повесили новый занавес. Принесли гору душистого сена и заново наполнили, вместо матраса, ящик. Нелама дала Даллик плотные домотканые покрывала и пуховые подушки, полость из меха серого тохиара и этого же меха огромное одеяло из двух слоев шкурок, – действительно царское ложе. Карми с раннего детства не доводилось спать по-северному, в мехах, она с сомнением потрогала постель рукой, не решаясь лечь. Зато Гелати сомнений не имела: с воплем восторга прыгнула в кровать, потянув за собой Даллик. Даллик покорно откинулась в серый мех.