Текст книги "Карми"

Глава 19

Утром следующего дня Стенхе, едва выйдя во двор, столкнулся со Смиролом.

– Как, опять ты?

– Я с поручением от моей госпожи, – живо отозвался Смирол. – Встала ли госпожа Карми?

– Встала, встала…

– Когда вы отъезжаете в Ралло?

– Через пару дней. Логри думает присоединиться к Катрано.

– А, тогда все в порядке.

Смирол хотел прошмыгнуть в дверь, но Стенхе поймал его за куртку:

– Постой, постой, сынок! Сначала я, потом ты, если тебе позволят.

Смирол со смиренным видом пропустил вперед Стенхе. Карми была рада опять увидеть Смирола.

– Здравствуй, Рыжий, зачем пожаловал?

Тот, приняв почтительную позу, передал госпоже хэйми Карми, что государыня Байланто-Киву желает с ней повидаться. Если госпожа Карми не может посетить Орвит-Киив, государыня найдет время приехать в Орвит-Пайер.

– Что за выдумки! – воскликнул Стенхе. – Нечего твоей госпоже обсуждать с Савой.

– Стенхе! – ледяным тоном оборвала его Карми. – Не мешайся не в свое дело. Ты уже давно получил отпускной документ, так почему все еще вмешиваешься в мои дела?

Стенхе возразил:

– Я охраняю тебя по поручению Логри. Неизвестно, правда, дал ли бы Логри такое поручение своему брату, если бы тот на нем не настаивал. Карми сказала:

– Слышал, Рыжий, поищи Логри да спроси разрешение. Я же согласна повидать высокую государыню Байланто-Киву в ее замке Киив.

Смирол поклонился, ушел и в течение часа развил бурную деятельность, разыскивая Логри. Он нашел его в Артва-Орвит. Логри беседовал там с Хранителем реликвий. Смирол подождал, а когда Логри освободился, изложил ему свою просьбу. Логри просьба тоже не понравилась, но он не нашел к чему придраться и разрешил Карми сходить в Орвит-Киив.

– Только без Стенхе, пожалуйста, – попросил Смирол. – Зачем он? Я беру на себя всю ответственность. Не беспокойся, доставлю ее обратно в целости и сохранности.

Логри посмотрел в безупречно честные глаза хитрого рыжего хокарэма и разрешил.

Смирол немедленно вернулся в Орвит-Пайер, поставил Стенхе в известность, что Логри дал разрешение, и увел Карми.

Высокая государыня Байланто-Киву встретила бывшую принцессу Карэну весьма радушно. Несмотря на то что госпожа Байланто была старше на десять лет, относилась она к принцессе-хэйми уважительно, по достоинству оценивая ее поступки.

– Ты действуешь смело и без оглядки, – сказала Байланто. – Как бы я хотела быть такой же решительной.

– Мне легко быть смелой, – ответила Карми, уютно расположившись в кресле. – Мне не на что оглядываться, сестра моя.

– И ты ничего не боишься?..

– Боюсь, госпожа, – рассмеялась Карми. – Да, боюсь, конечно. Но почему-то страхи мои быстро рассеиваются.

Байланто сделала знак Смиролу. Тот, исчезнув на минуту, внес в комнату поднос, прикрытый шелковым платком.

– Вчера вечером, – сказала Байланто, – Горту с негодованием поведал мне о вероломстве Ирау и Марутту.

– Что же они задумали? – осведомилась Карми.

Байланто сняла платок с подноса. Карми увидела сплетенную из длинных темных волос двенадцатиконечную звезду.

Прежде Карми только рассказы слышала об обряде каравиату, теперь же она впервые воочию увидела магическую «звезду Ошира-Латэ», сплетенную по всем предписаниям книги «Ле канги дэ аосо».

– Марутту каким-то образом раздобыл твою косу, остриженную монашками.

– Ох, Марутту, – усмехнулась Карми. – Так как же звезда оказалась у тебя?

– Я ее выкрал, – ответил Смирол. – Не думай, что это было легко.

Карми с любопытством рассматривала магическую звезду. Да, сильно, похоже, напуганы высокие принцы. «Звезда Ошира-Латэ» – самое могучее средство извести человека, из чьих волос она сплетена, да еще вдобавок способное свести в могилу трех самых близких его родственников. По майярским обычаям, самыми близкими родственниками вдовы были дети ее покойного мужа. Самыми близкими родственниками Карми, бывшей принцессы Карэны Ур-Руттул, были: сын Руттула, Томас Кениг, возможно, его дети, поскольку Томас был давно уже взрослым, а также брат Руттула Рудольф и первая жена Руттула Лидия. Марутту прицелился не только в Карми, но и в человека, которому она передала знак Оланти.

– Я позову астрологов, сестра, – сказала Байланто. – Пусть посоветуют, как изничтожить колдовские чары.

– О, госпожа моя, – отозвалась Карми, – не беспокойся. Ни мне, ни родичам моего покойного мужа эта «звезда» урона не нанесет. Но чтобы не было у кого-то соблазна, пусть Смирол сожжет ее, а пепел развеет. Пустим на ветер колдовство, пусть оно не обратится против кого-то из моих врагов. Хватит моей совести и одного Горту.

Смирол, почтительно поклонившись, унес «звезду» в соседнюю комнату и скоро оттуда потянуло паленым волосом.

– Рыжий! – прикрикнула Карми. – Обязательно жечь всякую дрянь под нашим носом?

Смирол невнятно отозвался. Байланто, чтобы перебить неприятный запах, зажгла ароматическую свечу. Благовонные ароматы тоже не доставили Карми удовольствия. Она, расчихавшись, предложила Байланто перейти в другую комнату.

– Ты беспечна, – укорила ее Байланто, когда они вышли на открытую ветрам террасу. – Разве можно так легко относиться к магическим предметам?

– Ох, как здесь хорошо! – вздохнула Карми. – А ты в четырех стенах сидишь, госпожа моя.

Байланто зябко куталась в шаль. Карми села на каменное ограждение, спиной к лежащему далеко внизу двору замка.

– Ты не слушаешь меня, сестра, – сказала Байланто.

– Ах, сестра моя, – отозвалась Карми, – с пеленок меня окружают магические предметы. – Она сунула руку за пазуху и вытащила таинственный амулет в виде янтарных бус, сыгравший в ее судьбе такую большую роль.

– О-ох! – вскрикнула Байланто. – Это они! Выбрось их! Они тебя погубят!

– Они принесли мне удачу, – покачала головой Карми. – Они привели меня к Руттулу. А могли бы привести тебя, разве не верно?

– Они привели бы меня к могиле, – возразила Байланто. – Знаешь, что они со мной сделали? Меня на добрых полгода парализовало, я несколько лет заново училась ходить.

– Да что ты?

– Да, да! Когда я нашла их на берегу реки, я сразу обнаружила, что они волшебные. Только, на беду свою, я их не выбросила – и день и ночь с ними не расставалась. А где-то через месяц однажды утром открываю глаза – и не могу пошевелить ни рукой ни ногой. Все тело онемело, не слушалось, даже лицо одеревенело.

– О! – воскликнула Карми. – Да как же это? Байланто, не отводя глаз от Руттулова Амулета, рассказала, как, узнав о силе бус, ее отец решил подбросить их маленькой принцессе Савири.

– Это бесчестно, конечно, – признала Байланто. – Но он был вне себя.

Байланто поведала давнишнюю историю. В свое время не нашлось охотников взять в жены принцессу Оль-Байланту: отец их считался не самым состоятельным, и высокие князья пренебрегали им. Отдавать же дочерей за людей малознатных принц не захотел, как не захотел и отдавать их в монастырь. Он тянул время, и, если бы не болезнь пятнадцатилетней дочери, нынешней принцессы Байланто, ожидание его увенчалось бы успехом: умерла супруга принца Таррау, и Байланто почти сумел сговорить за него свою старшую дочь. Однако канцлер Гаури какими-то окольными путями узнал о болезни старшей Оль-Байланту и воспротивился этому браку. Он указал королю, что даже и на сестре больной девушки жениться не стоит, ибо болезнь может оказаться из наследственных…

– Да, – согласилась Карми. – От этого можно озвереть. Смирол вышел на террасу, стряхнул с подноса пепел во двор и демонстративно сдул даже пылинки.

– Принеси вина, – попросила его Байланто и обернулась к Карми: – Вот так, сестра моя, я и осталась в старых девах.

– Что ж тут плохого? – отозвалась Карми. – По майярским законам женщине вовсе не обязательно выходить замуж, чтобы родить себе наследника.

– А если наследник будет рыжим? – с усмешкой спросила Байланто.

– В законах нет ограничения насчет цвета волос, – ответила Карми. – Мне хуже, чем тебе. Я не могу завести ребенка, не оскорбив памяти покойного мужа.

Неслышной тенью появился Смирол, разлил по серебряным бокалам вино.

– А ты с нами не выпьешь? – спросила Карми. Смирол, скосив глаза на Байланто, лукаво извлек откуда-то глиняный стаканчик.

Несколько глотков излечили Байланто от воспоминаний, а Карми – от неловкости. Они разговорились, на этот раз о платьях. Байланто заинтересовалась сургарским стилем, Смирол не поленился, сбегал за вощеными дощечками, и Карми в нескольких быстрых рисунках объяснила основные фасоны. Байланто с интересом расспрашивала, Смирол равнодушно рисовал на одной из дощечек кота, охотящегося за бабочкой.

Глава 20

Принц Катрано, с которым мастер Логри предпочел возвращаться в Ралло, Карми очень понравился, да и в общем катранцы, о которых Карми прежде слыхала только анекдоты, оказались людьми очень интересными.

В Майяре, особенно в южном Майяре, о катранцах отзываются как о варварах. Живущие в своих высокогорьях, говорящие на своем языке, они вызывают недоумение в древних майярских землях, тем более что и облик их близок к варварскому.

Из-за того, что в жилах катранцев изрядная доля исилийской крови, или же из-за родственных браков среди катранцев много светловолосых, а порой и вовсе альбиносов, а майярцы искони относились к таким с подозрением. Катранцы на это внимания не обращали, специально осветляли волосы и раскрашивали отдельные пряди во все цвета радуги.

Карми без стеснения рассматривала их прически. Фантазия и опыт целых поколений приводили ее в восторг. Старшие катранцы ограничивались обычно просто белым цветом; юноши же разнообразили свои прически не только окраской, но и птичьими перьями, лентами, вплетенными в волосы золотыми шнурами с нанизанными бусинами. В буйстве причесок выделялась лысая голова одного из воинов – плешь не стала для него проклятием или неудобством: он нанес на нее татуировку известным лишь в Катрано способом, и лысина блестела теперь серебристым узором.

Принц Катрано с удовольствием принимал восторги Карми. Собеседником он был неважным, Карми с трудом понимала его каркающий горский говор, но чувства взаимной симпатии подпитывались взглядами.

Возраст Катрано ставил Карми в тупик. В первый раз он показался ей глубоким стариком, – вероятно, из-за длинных белых волос, во второй раз она обнаружила, что на его лице не так уж много морщин, а когда они отправились на север, оказалось, что принц Катрано по-юношески силен и ловок.

Карми спросила о возрасте принца у Логри, и тот, посчитав по пальцам, ответил, что принц на три года моложе его. Получалось, что принцу без малого пятьдесят пять лет, а это было больше, чем думала Карми.

Возраст не мешал принцу предаваться земным радостям. Карми еще на собрании Высочайшего Союза отметила на себе его заинтересованный взгляд, а через пару недель после начала путешествия принц завел разговор о том, что до конца траурного срока Карми осталось всего полтора года и не думает ли она…

– Не думаю, – рассмеялась Карми. – Оставь этот разговор, дядюшка. Что-то мне не хочется опять становиться принцессой.

Катранский принц принял отказ с сожалением, но без злобы.

– Вероятно, ты права, сестра моя, – молвил он с усмешкой. – Хватит с тебя и одного старика. А молодые женихи у тебя всегда найдутся. Взять того же Паора из Арзрау.

– Ах, дядюшка… – вздохнула Карми. – Разве ты сваха?

– Паор мой родич, он мне внучатый племянник, – сказал Катрано. – Юноша статный, достойный, приятный в обхождении…

– Не спорю, – согласилась Карми. – Только не хочу я замуж выходить, дядюшка.

– Ах, керид авер (дитя мое), – ласково молвил принц, – за полтора года еще все переменится.

– Не спорю, – ответила Карми. – Вот через полтора года и посмотрим.

Катрано, впрочем, не оставлял мысли развеять ее печаль. Карми заметила, что он велел сопровождать ее трем юношам из его свиты, очень красивым и сильным молодым людям. Не хочет Ур-Руттул нового мужа, так почему бы не предоставить ей любовников? – полагал, видимо, Катрано. Мораль в Катрано немного отличалась от майярской: здесь совершенно не понимали, почему молодая, здоровая девушка должна жить без любви. За эту неслыханную женскую свободу катранцев тоже считали дикарями и рассказывали похабные истории об их семейных отношениях.

Двадцатилетняя Ликети, жена Катрано, без смущения рассказала Карми, что после возвращения домой поговорит с мужем о разводе: у нее уже есть предварительный сговор о новом браке. Жених не так знатен, как принц, и намного моложе, но Ликети Сабир любит его настолько, что готова простить ему эти недостатки.

– А дети? – спросила Карми. – У тебя же двое детей от принца.

Ликети не поняла, о чем спрашивает Карми.

– При чем здесь принц? – спросила она, подняв брови. – Мои дети – это забота моих братьев.

– Извини, не понимаю, – проговорила Карми. – Кто наследник принца?

– Сын его сестры, – ответила Ликети Сабир.

– Но у принца же есть дети!

До Ликети наконец дошло, о чем спрашивает Карми.

– А, вот ты о чем! Но у нас наследниками становятся племянники по женской линии. А у вас, в Большом Майяре, не так.

Карми обдумала услышанное.

– Значит, если принц женится на мне и у меня будут дети, то они будут претендовать на майярский престол? – медленно проговорила она.

Ликети Сабир задумалась.

– Нет, наверное, – сказала она наконец. – Майярцы ведь наши обычаи в грош не ставят.

До самого приезда в долину Горячих ключей Карми не догадывалась, что будущий муж Ликети находится в свите принца, но когда отряд расположился лагерем у Теплого озера, Ликети, встретив Карми у шатров, сказала радостно:

– Ты слышала, госпожа? Принц берет в жены девушку из Ралло и не возражает против моего ухода.

– Поздравляю! – только и нашлась что ответить Карми.

– Не хочешь ли подписаться в моей разводной записи? – предложила Ликети. – Принц говорит, ты счастливая.

– Да? – удивилась Карми.

– Ангел Смерти уже занес над тобой свой меч, а ты его избежала. И говорят еще, ты хэйми Ангела Судьбы, а значит, не можешь не приносить удачу.

– Но я могу принести и горе, – возразила Карми.

– Разве ты на меня сердишься? – откликнулась Ликети Сабир.

– Я приду, – пообещала Карми. Она разыскала Логри:

– Я слышала, Катрано женится?

– Да, на Даллик, – подтвердил Логри. – Погоди, – попросил он, увидев, что она хочет уйти. – Не можешь ли ты пока пожить здесь, в Горячих ключах?

– А в чем дело? – спросила Карми.

– Я не хочу, чтобы ты говорила Даллик, что не в восторге от этого брака.

– Я не против, – удивленно проговорила Карми. – Но скажи-ка мне, Логри, Даллик будет женой или все-таки наложницей? Кем будут ее дети?

– Я вижу, ты очень серьезно подходишь к этому вопросу, – заметил Логри.

Карми, не слушая его, отправилась в Ралло.

В комнате, где она жила последние месяцы, велись приготовления к свадьбе. Здесь была сама Даллик, две гэнкари – Тануми и Крати – и немолодая катранка Китори. Посреди комнаты стояла большая лохань, окруженная ведрами с горячей и холодной водой. Даллик сидела в лохани, Китори терла ее, окуная мочалку в раствор мыльного корня, Крати по команде обдавала намыленную подругу водой, Тануми гладила богато расшитое платье.

– Даллик выходит, замуж, – сказала Тануми, увидев Карми.

– Поздравляю, – сказала Карми протирающей глаза Даллик. – Ты сама этого хочешь или таков приказ Логри?

– Конечно сама, – отвечала за подругу Тануми. – А если бы она не согласилась, я бы сама пошла.

– Разве большое счастье выйти за старого принца? – спросила Карми.

– Что с того, что он стар? – сказала Даллик, принимая из рук Крати полотенце и вытирая им голову. – Он любит женщин, и он будет хорошо ко мне относиться. Он очень богат, и если у меня будут дети, он щедро одарит их. И разве он некрасив? У него благородная внешность, хотя, конечно, в жилах его очень мало аоликанской крови… Крати, дай еще полотенце, это совсем мокрое.

– Да-а, – протянула Карми. – Я вижу, ты в самом деле хочешь стать его женой.

Даллик еще раз взъерошила голову полотенцем. Китори взяла это полотенце из ее рук и насухо вытерла тело.

– Волосы быстро высохнут, – сказала Даллик, тряхнув головой. – Уж очень они у меня короткие.

– Ну-ну, не кокетничай, – рассмеялась Тануми, проведя ладонью по своим обкорнанным волосам. – Тебе-то на длину волос жаловаться?

Даллик имела волосы необычной для хокарэми длины – они доходили до лопаток. Крати сунула ей в руки гребешок. Даллик присела на край кровати, тщательно расчесала волосы. Китори поднесла шкатулку с сурьмой и прочими косметическими средствами:

– Ну что, давай наводить красоту, милая девушка.

Она нанесла на лицо девушки светлую пудру, подчеркивая более темными штрихами овал лица, потом занялась глазами, наложив на верхние веки полоски голубых теней, а над ними, под бровями, нежно-розовую краску, подчеркивающую изгиб бровей.

– Брови у тебя красивые, девушка, – приговаривала Китори, проводя кисточкой с золотой пыльцой у виска. – Брови сурьмить не будем…

Но на ресницы сурьму она наложила густо. Даллик, совсем к такому не привыкшая, заморгала. Китори прикрикнула:

– Ну-ка не размазывай краску! Даллик покорно замерла.

Китори, подправив грим и наложив румяна, отступила в сторону, рассматривая лицо Даллик, после чего занялась ее ногтями. Она тщательно опилила каждый ноготь, стараясь придать благородную форму, хотя это было почти невозможно: ногти у Даллик были короткие, и ничего с этим нельзя было поделать.

Обмакнув кисточку в червленую краску, Китори нарисовала на каждом ногте «звездные знаки», подчеркнув их золотыми штрихами.

Затем она нанесла на соски Даллик красно-коричневую краску – для того чтобы они выделялись под тонкой рубашкой, после чего, решила Китори, можно было приступать к одеванию.

Одевание началось с обуви. Надев на ноги Даллик короткие розовые чулки, Китори завязала под коленями подвязки и принесла башмачки из тонкой кожи, расшитые мелким жемчугом и золотыми нитями. Затем наконец подошла очередь рубашки.

К облегчению Даллик, катранский свадебный наряд оказался не таким громоздким, как миттауский. Две нижние юбки, потом платье, очень тяжелое от жемчужных вышивок, – и пришла пора драгоценностей. Уложив рукава красивыми складками, Китори скрепила их браслетами – от кисти до локтя и немного выше локтя. На каждый палец Китори надела по кольцу и каждое кольцо, кроме тех, что были на больших пальцах, соединила цепочками с браслетами.

На грудь Даллик опустилась тяжесть ожерелий, и Китори в конце концов занялась волосами. Если бы у Даллик были очень длинные волосы, Китори заплела бы их на три косы, переплетая нитями украшений. Короткие же волосы пришлось уложить в сложную прическу. Сплетенный из мелких жемчужин налобник компенсировал вес нитей с жемчугом в волосах.

После этого Китори попросила Даллик встать, но в это время на лестнице послышался подчеркнуто громкий топот. Тануми выглянула.

– Госпожа Карми, это тебя спрашивают, – обернулась она в комнату.

Карми вышла. На лестнице ее поджидал красивый юноша – один из тех, что Катрано определил в ее свиту на время путешествия.

– Прошу прощения, – изысканно поклонился он, – но госпожа Карми обещала быть на церемонии развода.

Карми кивнула и, обернувшись, пожелала Даллик всего доброго; Даллик ответила невнятно – в это время ее затягивали в тяжелый пояс, богато украшенный жемчугом.

До лагеря в долине Горячих ключей Карми добралась очень быстро. Катранский красавец прибыл в Ралло на игреневом скакуне да такого же привел с собой. Ехать на нем было одно удовольствие, хокарэмские жеребцы после этого казались жалкими одрами.

Ожидали только Карми. Принц учтиво пригласил ее сесть, называя любезно принцессой. На этот раз Карми не возражала – зачем портить людям церемонию? Ликети Сабир официально попросила стать свидетельницей ее развода и с поклоном поднесла Карми дорогую шаль.

Карми встала и с поклоном приняла ее, но замешкалась. Как ей уже растолковывал красавчик, полагалось эту шаль набросить на голову или плечи, однако подобное действие было нелепо при ее хокарэмском костюме. Растерянность Карми длилась недолго. Она быстро свернула шаль и повязала на пояс.

Подписать после этого разводной документ было делом минутным, но катранцы растянули эту церемонию на два часа, а затем не мешкая приступили к свадебным торжествам.

В роли родственников невесты выступали хокарэмы – райи и гэнкары. Принц прислал целое посольство к Логри, и Логри прислал целое посольство с ответом. Гэнкары не могли сравняться с катранцами пестротой и богатством одежды, но держались совершенно бесцеремонно, компенсируя отсутствие внешнего блеска невыносимым гвалтом. Катранцы тоже были довольно крикливы, но перекричать гэнкаров не могли. Райи вели себя сдержанней, как были сдержанны и старшие катранцы. Девушки-гэнкари поделили между собой части миттауского наряда Карми. Юбок, драгоценностей и шалей с лихвой хватило на всех, зато с обувью вышла незадача: получалось, что из-под шелковых, расшитых золотом юбок выглядывали босые ноги. Впрочем, никто не считал это большим недостатком.

После долгих переговоров из Ралло принесли наконец паланкин с невестой. За мать была Нелама, отыскавшая среди своих тряпок платье из тонкого сукна и пожелтевшие от времени кружевные шали, нашлись у нее и драгоценности. Так что выглядела она необычайно почтенно.

Карми была свидетельницей при подписании брачного документа. Отказать Даллик она не решилась: невесте так хотелось, чтобы в брачной записи было знатное имя, и Карми с удовольствием начертала на пергаменте весь букет имен, на которые еще имела право.

Даллик блистала красотой. На взгляд Карми, она и с хокарэмском костюме была хороша, но расшитое жемчугами платье и ажурные покрывала придали ее красоте царственную значительность. Миттауское платье шло Даллик гораздо меньше – его насыщенные цвета огрубляли лицо, перламутровые же оттенки катранского подчеркивали нежно-розовую кожу и большие голубые глаза.

Карми обернулась к одному из молодых людей, приставленных к ней принцем. Звали этого юношу Корабу, и был он действительно очень красивым – профиль его был безупречен, нос тонок, кожа смугла. По катранской моде он красил волосы в желтый цвет и вплетал в них алые ленты, но Карми не стала бы возражать против подобного украшательства. Будь она более легкомысленно настроена, Корабу сумел бы ее соблазнить, однако поддаваться на лукавые маневры Катрано ей не хотелось хотя бы из чувства противоречия. Молодому Человеку Карми заметно нравилась – он явно действовал не только по приказу. Впрочем, она не обольщалась – куда больше, чем внешность, катранца привлекало ее происхождение, привлекала кровь королей, текущая в ее жилах. И он ничуть не считал обидным выказываемое Карми пренебрежение.

Будущее положение Даллик уже не интересовало Карми: раз уж она того хочет, зачем же мешать? Однако Карми все-таки расспросила Корабу об отношении в Катрано к чужеземкам.

Женщины из чужих краев пользовались в Катрано теми же свободами, что и местные уроженки, хуже, однако, приходилось их сыновьям. У них не было покровителей-дядей, оставалось только довольствоваться крохами, уделяемыми из милости мужьями матерей. Даллик в этом отношении находилась в несколько более выгодном положении: хокарэмы, как везде в Майяре, были в Катрано заметной силой, и дети Даллик имели право занять достаточно высокое положение. Правда, им не от кого было ожидать наследства, – но какой настоящий воин будет ожидать пожалованных денег? Источник золота – военные походы, и дети хокарэми имеют шанс в них отличиться…

Карми вдруг поняла, чего не хватает ей с тех пор, как она вернулась в Ралло.

– Послушай, Тануми, – обратилась она к сидевшей неподалеку гэнкари, – а где же Гелати? Она тоже нашла себе хозяина?

– Гелати умерла, – ответила Тануми.

– Как, отчего?

– Нагуляла живот, сделала выкидыш, но неудачно, – сказала Тануми. – Не повезло бедняжке. – И она добавила равнодушно: – Логри сказал, теперь твоей служанкой буду я.

Корабу, обняв Карми за плечи, потянул ее к себе:

– Госпожа моя, не надо говорить о таком на свадьбе. Карми опустила голову ему на плечо:

– Да, конечно, не надо.

– Какая красивая пара! – воскликнула Ликети Сабир. – Может быть, и твою свадьбу справим, а, госпожа?

Карми высвободилась из объятий.

– Госпожа подумает еще полтора года, – задорно улыбнулся Корабу.