Текст книги "Карми"

Неужели эта юная девица действительно эмиссар Высочайшего Союза? Чудны твои дела, Господи! Она, конечно, умна, но как-то легкомысленно посылать столь юное создание с такой ответственной целью. Впрочем… Кениг вспомнил, что у хокарэмов юнец лет пятнадцати считается взрослым человеком. И, черт возьми, не только считается, но и поступает как взрослый, и спрос с него, как со взрослого. Очевидно, что Карми привыкла к грузу ответственности, назвать ее вертихвосткой попросту невозможно. Но о чем может судить столь молодая особа, есть ли у нее необходимый жизненный опыт?

Правда, спутник у нее еще более молод.

Хозяйственные хлопоты по установке нового домика Кениг переложил на этнографов – все равно гости не хотели с ними общаться.

А пока домик ставили, Кениг повел гостей погулять по поселку. Наблюдать за ними было одно удовольствие. Карми делала вид, что ей все безразлично; казалось, она не умеет смотреть пристально – взгляд рассеянно скользил, ни на чем не фиксируясь. Кениг восхищался ее выдержкой. Стэрр, напротив, был переполнен восторгом и любопытством. Жадное желание все разглядеть и все потрогать не позволяло ему ни минуты стоять на месте. Стэрр не ахал – он постанывал от наслаждения, любая мелочь вызывала у него приступ энтузиазма. Кениг даже начал опасаться, что обилие впечатлений вредно отразится на психике юного хокарэма, поэтому, как только ему сообщили, что домик готов, он немедленно проводил своих гостей туда. Какой-то остряк даже повесил у дверей дома табличку: «Майярское посольство». Карми остановилась и стала разглядывать надпись. Кениг перевел и сказал, что сейчас прикажет ее снять.

– Пусть висит, – ответила Карми.

– То есть мы должны считать ваш визит официальным? – уточнил Кениг.

Помедлив, Карми проговорила:

– Не вполне. Настоящее посольство – это важный господин во главе, при нем большая свита, – в общем, много шума. А мы так… – Она пожала плечами, не объясняя, что означает это ее «так».

Стэрра табличка не заинтересовала, куда более любопытно было ему, что находится внутри их дома. Внешний вид он уже одобрил и первым устремился внутрь, не забыв, однако, старательно вытереть на пороге ноги. К слову, это было совершенно излишним – ковровое покрытие прекрасно очищало подошвы.

Для двоих дом был великоват – этнографы смотрели в будущее и выбрали модель, рассчитанную на пять человек. Внизу располагалась гостиная, во втором этаже – спальни.

– Я думала, дом будет такой, как у тебя, – заметила Карми невозмутимо.

– Быстро же у вас дома строят! – восхитился Стэрр. – И это вы называете домиком?

Кениг пошел по комнатам, демонстрируя приборы и объясняя их назначение. Стэрр задавал вопросы, Карми оставила свою невозмутимую отстраненность только раз, когда Кениг показал содержимое бара. Карми плеснула в бокал красного вина, пригубила, оценивая вкус, и наполовину разбавила минералкой, которую тоже предварительно попробовала.

– Пить очень хочется, – проговорила она. – Жарковато сегодня. Смешать тебе, господин?

– Я лучше соку выпью, – ответил Кениг. Стэрр тоже предпочел сок.

Карми прошла по гостиной и остановилась перед ротор-слайдом. Слайд был стилизован под средневековую китайскую живопись: две дамы в придворных костюмах плавно изгибались в танце на освещенной низким солнцем деревянной террасе, две молоденькие девушки играли – одна на лютне, другая на флейте, в больших вазах на террасе стояли пышные букеты, с цветущих деревьев осыпались бело-розовые лепестки.

– Ваши женщины носят такие платья? – спросила Карми.

– Носили когда-то, – ответил Кениг. – Столетия назад. Карми постояла, разглядывая слайд.

– Я хочу научиться твоему языку, господин, – вдруг сказала она. – Много ли времени на это уйдет?

– Совсем немного, – ответил Кениг. – У нас хорошая обучающая аппаратура. Однако сначала я должен убедиться, что это тебе не повредит.

– Ты хочешь изучить меня, как изучал Мангурре? – спросила она.

– Приблизительно так. Карми пожала плечами:

– Почему нет? Я готова.

– Думаю, не сегодня, – покачал головой Кениг. – Вам обоим надо привыкнуть, немного освоиться.

Карми кивнула:

– Понятно.

Остаток дня хокарэмы провели дома. Кениг не оставлял взятой на себя обязанности гида и старался не выпускать обоих из виду. Карми сидела скучная, зато за Стэрром нужен был глаз да глаз: он ухитрился сломать управление ротор-слайдом и притих было виновато, но потом опять принялся разбираться, как какие приборы включаются и какие действия производят.

Ближе к вечеру Карми объявила, что устала, извинилась и ушла к себе. Часа через два Стэрр побежал наверх что-то у нее спросить, задержался там минут на пятнадцать, вернулся чуть удивленный.

– Сидит в ванне, – проговорил он озадаченно. – Второй раз за сутки, надо же!

Кенига и самого гости утомили, да и нянчиться со Стэрром надоело. Он попрощался, еще раз напомнил, как пользоваться интеркомом, и пожелал Стэрру ничего не ломать.

– Впрочем, сломаешь – не беда, починим… Он ушел.

Стэрр постоял на крыльце, провожая Кенига, вернулся в гостиную, остановился посреди комнаты и растер ладонями лицо. Он устал до того, что готов был повалиться здесь же на ковер и сразу заснуть. Но долг превыше всего! Стэрр поднялся наверх к Карми. Та все еще лежала в ванне. Стэрр на минуту прислонился к стене, а потом, плюнув на приличия, стащил с себя комбинезон и тоже полез в ванну, благо размеры это позволяли. Карми подвинулась.

– Вымотался? – проговорила она сочувственно.

Стэрр в ответ только простонал. Сущее наслаждение лежать в теплой воде и не думать. Карми выбралась из воды.

– Извини, я… – пробормотал Стэрр.

– Мне давно надо было вылезти, не извиняйся.

Она завернулась в купальную простыню, села около Стэрра на бортик и положила ладонь на его лоб.

– Я тоже устала, – сказала она тихо. – Я чуть не расплакалась на глазах у… у… – Она чуть не сказала «у молодого Руттула», но вовремя остановилась. – У Томаса Кенига, – произнесла она с усилием.

– Надо обсудить… – заикнулся было Стэрр.

– Не сейчас, – покачала головой Карми. – И не здесь. Отдыхай.

Глава 21

– Знал бы, что так трудно с чужаками общаться, ни за что бы с Карми не пошел! – сказал Стэрр, валясь на траву рядом со Смиролом.

– Кто б тебя спрашивал… – отозвался рыжий хэйм. Карми стояла рядом с Хови-аро. Мастер Снов внимательно разглядывал Стэрра, размышляя о своем.

– Как, мастер? – спросила его Карми.

– Да, пожалуй, – согласился Хови-аро и обратился к Стэрру: – Раздевайся!

– А? – вскинул голову мальчишка. – Вы это что, господа хорошие? – Он живо вскочил на ноги и отступил в сторону.

– Стэрр, браток, не ерепенься, – укоризненно проговорил Смирол.

– Не буду, – упрямо пятился назад Стэрр. – Убейте, не буду.

Хови-аро сказал вразумляюще:

– Малыш, ты мне не веришь? – Голос его заставил Стэрра вздохнуть и подчиниться.

– Все равно, нехорошо это, – пробормотал мальчишка, стаскивая с плеч рубаху. – Я тоже волчьей крови, не какой-нибудь селянин…

– Ну-ну, – успокоил его Хови-аро. – Я ведь тебе зла не желаю.

Стэрр сел, скрестив ноги под собой, и положил ладони на колени, несколько раз шумно вздохнул, расслабляя тело.

Хови-аро сел напротив него, вынул из кармана замшевый мешочек, извлек оттуда крупный, с яйцо, густо-лиловый кристалл колайхо. Луч солнца высветил внутри кристалла розовые и синие огни.

Карми отвернулась и пошла прочь: ей не хотелось смотреть и не хотелось слушать.

Смирол проворно сел и жадно уставился на Хови-аро. Тот что-то мягко шептал, держа перед глазами Стэрра кристалл.

Потом начался допрос. Картина вырисовывалась яркая, не затуманенная капризами памяти и бойким языком мальчишки; Стэрр был тих и серьезен, а спрашивать Хови-аро умел. Смирол задавал разговору направление. Вернувшаяся Карми дополняла ответы Стэрра, хотя ей-то вопросов никто не задавал.

Выжав из Стэрра все, что можно было, мастер Хови разрешил ему очнуться. Придя в себя, Стэрр немедленно сбежал. Карми тоже было не по себе; она сидела чуть особняком. Смирол опять занял горизонтальное положение: лежал на спине, закинув руки за голову, размышлял, переваривая информацию. Хови-аро тоже молчал. Затея Смирола ему не нравилась, но мнение свое он держал при себе.

– Безумие, – проговорила Карми. – Просто безумие идти туда, совершенно ничего не зная.

– Я надеюсь на вас со Стэрром.

– Мы можем не заметить чего-нибудь очевидного, и ты попадешься на пустяке.

– Пока я не собираюсь никуда идти, – возразил Смирол. – И ты права – я пока слишком мало знаю.

– Надо брать чужака, – сказал Хови-аро.

– Ты думаешь, чужак на твое внушение поддастся? – спросил Смирол с интересом.

– Они тоже люди, не боги.

Тогда Смирол посмотрел на Карми. Он ожидал возражений, но она сказала спокойно:

– Только аккуратнее надо сработать, чтобы весь их поселок не всполошился.

– Будет аккуратно, – кивнул Хови-аро. – Сам займусь.

– Расспроси насчет подслушивающих устройств, – попросила Карми. – Я у себя в посольстве боюсь лишнее слово сказать.

Ее и в самом деле беспокоила микротехника землян. Может, это и смешно выглядело со стороны, но Карми подозревала, что земляне в состоянии нашпиговать шпионской техникой и «майярское посольство», и окрестности хокарэмской заставы, и даже костюмы Карми и Стэрра. Она была не уверена, что их земные одежды свободны от крошечных устройств, и, когда они со Стэрром вышли за пределы поселка, заставила переодеться в свое, хокарэмское. Возможно, это были напрасные предосторожности.

Хови-аро взял чужака два дня спустя. Карми и Стэрр в это время были в поселке – изображали на всякий случай непричастность. Чужак был молод и беспечен, – видно, случай с Крамером не научил их осторожности. Он вынес из флаера какие-то громоздкие ящики, повозился с ними, перетащил к самому берегу, аккуратно опустил их в озеро и направился обратно к машине. Тут-то и встретился ему мастер Хови. Он шел наклонив голову, внимательно рассматривая траву над ногами. Землянин остановился. Хови-аро поднял взгляд на него и приветливо поздоровался. Чужак настороженно ответил.

– Ты не находил здесь мой кошелек? – спросил его Хови-аро.

Он проверял, знает ли чужак майярский язык.

– Э… нет, – неуверенно ответил чужак.

– Выпал где-то здесь, – объяснил Хови-аро. Он пошел дальше по лужайке.

Землянин на всякий случай поглядел вокруг себя. И увидел замшевый мешочек. Он его поднял.

– Господин хокарэм, – услыхал Хови-аро и обернулся.

Чужак за завязки держал на весу кошелек.

– Это он? – спросил землянин. – Тут вроде бы не деньги лежат.

– Да, не деньги, – сказал мастер Хови, подходя. – Так, игрушка, но мне ее жалко. – Он взял кошелек в руки, развязал шнурок и выкатил на ладонь лиловый кристалл. – Красивая вещица, правда?

Он поворачивал кристалл, ловил синие отсветы в нем, говорил негромко и печально. Чужак и не заметил, как мягкая задушевность сменилась властностью, а сам он очутился в полной зависимости от человека с аметистом.

Первые вопросы мастер Хови задал здесь же, часть из них касалась самого землянина – как его зовут, чем он занимается, скоро ли его хватятся. Другие вопросы касались систем слежения и подслушивания. Карми можно было успокоить: поставить «жучки» в «посольстве» земляне сочли неэтичным, а рассеять разведывательную технику в лесу вокруг хокарэмской заставы было попросту бессмысленно – это сколько же ее понадобится…

По просьбе Хови-аро землянин – звали его Вадим Антонов – отвел глайдер поближе к заставе. Хокарэмы, узнав, кто к ним пожаловал, с удовольствием собрались послушать; пришел и Смирол, но он держался за спиной Вадима и вопросы задавал измененным голосом.

Хови-аро выжимал из Вадима всю жизнь, начиная с детства. Хокарэмы жадно впитывали подробности. «Непонятно, непонятно», – порой приговаривал Асти. На него шикали. «Ребята, запоминайте, поймем потом! – взывал к друзьям Смирол. – Запоминайте!» На него тоже шикали. Он мял в руках Руттуловы бусы. В голове был сумбур.

Хови-аро приказал Вадиму показать содержимое своих карманов и объяснить предназначение всех предметов. Более других Смирола и хокарэмов постарше заинтересовал предмет, который Вадим обозначил словом «абак». Абак Вадима был мало похож на четки Руттула – у него была замысловатая форма, однако было приятно держать в руке. Но назначение и этой изящной безделушки, и янтарных четок Руттула было одним – это был логический комплекс, способствующий обострению мыслительного процесса и улучшающий память. Действовал абак через нервные окончания на пальцах, но объяснить поподробнее Вадим затруднился. Всех подробностей он не знал, а то, что знал, не смог объяснить понятно.

Наконец Хови-аро показал рукой: времени больше нет, Вадима нужно возвращать. Он проводил его до флаера и сказал на прощание:

– Сейчас, пока машина будет идти на автопилоте, ты заснешь, а когда проснешься, будешь помнить только то, что заснул на берегу озера. И когда к тебе обратятся со словами «Аран эра», выполнишь все, о чем тебя попросят.

– До свидания, – доверчиво сказал Вадим Хови-аро, залез во флаер, помахал мастеру рукой и улетел. Веки у него потяжелели еще до того, как машина оторвалась от земли.

В тот же день Асти свистом сообщил Стэрру, что все прошло благополучно. Карми, узнав об этом, проговорила:

– Ну что же, надо приступать к изучению языка.

После первого дня, проведенного так беспокойно, Кенига ничуть не удивило, что наутро Карми и Стэрр подошли к стоянке флаеров и попросили отвезти их за пределы защитной стены. Геолог, который собирался лететь в Ирау, согласился высадить их около хокарэмской заставы. Вернулись они через день, причем опять непонятно было, как они миновали силовой барьер. Но Томас Кениг не стал задавать вопросов. Бесполезно спрашивать Карми, лучше еще раз проверить системы безопасности.

После возвращения Карми напомнила Кенигу о его обещании научить языку чужаков.

Томас в ответ напомнил о необходимости проверить, насколько Стэрр и Карми готовы к гипнообучению. Он был уверен – гипнообучение им не повредит, но уж очень хотелось разобраться, что происходит в головах у его юных гостей и как там укладывается вся та сумбурная информация, которой они нахватались за последние дни. В свое время, когда ему в руки попал Мангурре, Кениг сосредоточился на анатомических и физиологических исследованиях; теперь же можно было составить впечатление о психической и интеллектуальной организации майярцев (в уме Кениг делал поправку – хокарэмов, и об этом не следовало забывать). Заодно Кениг хотел исследовать их зрительные ощущения – его заинтересовал скользящий, безразличный взгляд Карми.

И он обнаружил, что Карми вовсе не притворялась равнодушной, – глаза, как правило, притворство выдают. Никакое волевое усилие не способно полностью контролировать работу глазных мышц – тут вмешиваются рефлексы, а рефлексы Карми были весьма странными. Приборы показали, что, когда Карми хочет рассмотреть какой-то предмет, она не сосредоточивает на нем взгляд, а переносит его не периферию; потом взгляд плавно перемещается, временами задевая предмет, но задерживается на нем такие ничтожные доли секунды, что об этом, вероятно, можно и не упоминать, – в общем, способ, эффективный только тогда, когда не хотят показать внимание к рассматриваемому предмету. Однако это несколько снижало скорость зрительного восприятия, чему Кениг удивился: профессия хокарэма требует качеств совершенно противоположных. Кениг смоделировал ситуацию, когда требовалось быстродействие, – мышечная реакция оказалась превосходной. Однако стоило Карми встретиться с чем-то ранее неизвестным – она замирала, и это было совершенно непонятно. Нерешительность – реакция естественная, но Карми любой неожиданности сдавалась без боя. Поняв это, Кениг смоделировал ситуацию, когда сдаться без боя было попросту невозможно, – и Карми немедленно сорвала с головы шлем с датчиками. Однако в последние мгновения приборы показали такую реакцию, что Кениг потом любовался ею часами, – припертая к стенке, Карми могла показать настоящие чудеса.

Не меньше поразил Кенига и Стэрр. Мальчишеская непосредственность оказалась наигранной; Стэрр лгал, изображал эмоции, которых не испытывал, и мог бы обмануть любого человека, но не приборы. Он пытался преуменьшить свои способности, притормаживал скорость реагирования, скрывал великолепную зрительную память. Кениг вспомнил, как Стэрр изображал восторг, держа в руках какую-нибудь вещь пришельцев. Ложь! Восторга не было. Было холодное, бесстрастное исследование неизвестного.

Кениг даже засомневался: а стоит ли учить их языку, стоит ли давать хокарэмам еще одно оружие против пришельцев? Но он уже проникся симпатией к этой противоречивой парочке. Они были хороши. Опасны, непредсказуемы – да. Но хороши! Наблюдать и расшифровывать их первобытные хитрости было сущее удовольствие.

Гипноизлучатель Кениг установил в одной из спален «майярского посольства». Он предполагал задействовать параллельно два канала, но Карми, глядя на него равнодушными глазами, отказалась проходить обучение одновременно со Стэрром. Виновата была ее чрезмерная подозрительность: она не могла допустить, чтобы они оба находились в гипнотическом состоянии, – кто же проконтролирует действия землян? К слову сказать, о технике внушения Карми имела свои, хотя и несколько наивные представления; она же добавила в майярский словарь выражение «энави-гератх», обозначающее гипноизлучатель, в дословном переводе это означало «механизм-шептун». К самой идее гипнообучения она отнеслась с отвращением, но, когда Кениг заверил ее, что этот процесс совершенно безвреден и позволяет сэкономить уйму времени, согласилась, поставив, однако, условием, что Стэрр и она подвергнутся этой процедуре по очереди. Кениг, разумеется, не настаивал.

Стэрр с прежней, но уже разгаданной живостью следил за действиями Кенига; Кениг понимал, что задачу на себя мальчишка взвалил почти непосильную, и охотно объяснял ему все, что делал. Карми сидела рядом, взгляд ее отрешенно блуждал. Когда Стэрр начал засыпать, Кениг переадресовал объяснения ей, за что удостоился рассеянной улыбки.

Пока шел процесс обучения, Кениг был, собственно, не нужен; из вежливости он посидел немного с Карми, развлекая ее светским разговором, – собеседник она была никудышный, однако поддержала разговор о погоде и капризах климата. Ее безвольная меланхоличность не вызывала желания продолжать общение, и Кениг, сославшись на дела, ушел, но вскоре вернулся, чтобы выключить гипноизлучатель.

– Действие скажется не сразу, – предупредил Кениг Карми, когда стоял над все еще спящим Стэрром. – Он начнет понимать наш язык постепенно.

Карми безучастно кивнула. Ее это как будто не касалось.

Кенигу трудно было понять ее, но, похоже, Карми действовала по принципу «хорошего понемногу». Когда Стэрр проснулся, они с Карми опять вернулись на хокарэмскую заставу. На этот раз эксперты по безопасности с нетерпением ожидали их возвращения, чтобы засечь лазейку, которой они пользовались, но Карми и Стэрр обвели их вокруг пальца, договорившись с вывозившим их сотрудником, что он же и подберет их через день, когда будет возвращаться на базу. Слов нет, разочарование было огромным. Безопасники досадливо ворчали что-то нелестное по поводу «наглых средневековых сопляков», и Кениг посмеивался про себя: эти «наглые сопляки» нравились ему все больше. Он даже начинал потихоньку гордиться ими…

Направляясь со стоянки флаеров в «майярское посольство», благо было по дороге, Карми и Стэрр зашли к Кенигу.

– Ты не занят, господин? – спросила Карми после приветствия. – Сегодня моя очередь учить язык…

Кениг внимательно посмотрел на нее. Сегодня Карми была любезна, улыбчива, очаровательна. Вероятно, именно такой она охмуряла Крамера. Бедняга Вэл! Воспоминания о юной оборванке будили в нем грешные мысли. Кениг не мог понять, чем сумела приворожить его эта странная девица. Оказывается, когда Карми держала себя в руках, она могла затмить солнце. Кениг присмотрелся. Боже милостивый! Карми воспользовалась косметикой! Причем не местной, а явно земной. Это означало, что Карми уже успела познакомиться с земной женщиной. Женщин на базе было немного, и далеко не все из них знали майярский язык.

– Откуда у тебя краска для ресниц и помада? – спросил Кениг.

– А, это когда Стэрр спал около шептуна, я пошла погулять, – безмятежно ответила Карми. – И встретила госпожу Риту.

Риту? Но та единственная Рита, которая была на базе, отличалась своей нелюбовью к изучению языков.

– Разве Рита говорит по-майярски? Карми лукаво рассмеялась:

– Мой господин! Двум женщинам нет нужды иметь общий язык, когда они говорят об украшениях и нарядах.

Кениг почувствовал себя одураченным. У него появилось подозрение, что Карми сумела то, что не удалось Стэрру, – она обманула приборы.

– Госпожа Рита подарила мне притирания и обещала привезти с Земли еще кое-что. Я тоже принесла ей подарок. – Карми вынула из кармана ожерелье из голубовато-зеленых камешков. – Мне кажется, ей понравится.

Кениг машинально поддакнул. Его беспокойство стало перерастать в тревогу. Эти двое слишком, слишком быстро осваивались среди землян.

Карми задержала на нем взгляд и чуть улыбнулась. Улыбнулась свысока, хотя как это ей удалось с ее маленьким ростом – уму непостижимо.

И тут Кениг заметил, что Стэрр подмигивает ему из-за плеча Карми. Господи, да что же это за люди такие – хокарэмы ?!

– Э-э… извини, я сейчас тут дела закончу, – чувствуя себя неловко, пробормотал Кениг. Остро захотелось остаться одному. – Вы зайдете?

– Мы, пожалуй, на улице подождем, – ответила Карми. Они отошли от крыльца и сели в тени деревца.

– Жара, сушь, а у них ничего не пылится, – заметил Стэрр.

– Они прямо помешаны на чистоте, – сказала Карми.

– Принц тоже был таким чистюлей? – спросил Стэрр. Он имел в виду Руттула.

– Не до такой степени. Все-таки он слишком долго прожил среди нас. – Она посмотрела вдоль улицы: – Такие костюмы носят люди из сословия перевозчиков? Я не ошибаюсь?

Стэрр оглянулся. По улице шли двое в форме космического техперсонала. Судя по тому, как они посматривали вокруг, были они в поселке впервые.

– Поговори с ними, – сказала Карми.

Стэрр понял ее. Было интересно попробовать поморочить голову людям, которые не знали, что он хокарэм.

– Боюсь, они знают наши лица, – тихо возразил он. – Сама видела, эти чужаки умеют делать… как это?.. видеозаписи.

– Попытка не пытка, – почти неслышно ответила Карми.

Стэрр поднялся на ноги и шагнул навстречу транспортникам:

– Привет! Вы здесь впервые, да?

– Привет, – сказал один.

Другой уставился на Стэрра и пробормотал:

– Говорят, контакты, контакты… А тут совсем сопляки работают.

– Ну вот, – весело огорчился Стэрр. – Проявляй после этого вежливость…

Все трое рассмеялись; второй транспортник похлопал Стэрра по плечу:

– Не обижайся, старик, а?

– Не обижаюсь, – покладисто согласился Стэрр.

– Ты практикант здесь?

– Да.

Транспортники обернулись к Карми. Вероятно, подразумевалось, что она должна сейчас что-то сказать. Карми однако молчала – сидела на травке и посматривала на них снизу насмешливо.

– Познакомь с девушкой, старик, – легонько толкнул Стэрра транспортник.

– Она не хочет знакомиться, – ответил Стэрр. – Она слишком много о себе воображает.

– Послушайте, – обратился транспортник к Карми. – Бросьте вы этого вундеркинда и пойдемте с нами гулять. Покажете нам местные достопримечательности, а?

Карми выслушала и перевела спокойный взгляд на Стэрра. Стэрр сказал:

– Самая главная достопримечательность здесь – это я. Но меня не надо показывать. Я могу и сам себя показать.

В это время появился Кениг. Он успел переодеться.

– Извините, я задержался…

– Мы не скучаем, – заверил его Стэрр. – У меня хороший выговор?

Транспортники начали что-то подозревать.

– Выговор? – переспросил один.

– А я тебя видел, – медленно сказал другой. – Тебя и… – он оглянулся на Карми, – и эту девушку. Вы хокарэмы!

Стэрр широко улыбнулся:

– Я же говорил вам, что я – самая главная здешняя достопримечательность. Я первый хокарэм, говорящий на вашем языке.

– Первый, очень болтливый и далеко не последний, – насмешливо сказал Кениг. – Неужели тебе никогда не хочется помолчать?

– Иногда хочется, – признался Стэрр. – Но это, увы, невозможно.

Тогда Кениг обратился к Карми по-майярски:

– Он не утомляет тебя своей болтовней?

– Он развлекает меня своей болтовней, – в тон ему ответила Карми. – Чем ты недоволен, господин? Он не должен был беспокоить этих господ?

– Не в этом дело.

Стэрр голосом и одеждой был от землянина неотличим. Возможно, это впечатление рассеялось бы, заговори он о вещах серьезных, но пока… Что создает человека? Одежда и манера говорить. «Ой-ой-ой, не дал ли я маху с гипнообучением? – зашевелился в Кениге давешний червячок сомнения и тревоги. – Но они ребята дошлые и сами бы быстро языку выучились».

Транспортники, оглядываясь на них, пошли дальше.

– Что ж мы медлим? – спохватился Кениг. – Пошли к вам.

В спальне «майярского посольства», где стоял гипноизлучатель, Стэрр легонько дернул Кенига за рукав.

– А можно мне попробовать? – смущенным шепотом попросил он, и даже покраснел немного, честное слово.

– Попробовать? – не понял Кениг.

– Ну, э-э… управлять шептуном, – объяснил Стэрр и повторил, заглядывая в глаза Кенигу: – Можно?

Кениг разрешил. Мальчишка начал настройку, повторяя вчерашние наставления. У него была цепкая память, и он без сбоев и ошибок воспроизвел всю процедуру подготовки.

Потом он остановился. В прошлый раз именно на этом этапе он закрыл глаза.

Кениг посмотрел на засыпающую Карми и продолжил дальше сам. Стэрр следил за каждым его движением. Закончив работу, Кениг встал и, потянувшись, нечаянно уронил на пол куртку Карми. Из кармана выпало ожерелье. Кениг поднял куртку и аккуратно положил на кресло, взял в руки ожерелье, которое она предназначала в подарок Рите. Повертел, рассматривая. Камешки были похожи на кристаллы, которые обнаружили в глайдере Эриха Кенига… Тот же цвет, та же прозрачность… Пожалуй, имело смысл поговорить с Карми об отце.

Ему не хотелось обнаруживать волнение перед Стэрром, и он оставил его, решив вернуться только для отключения гипноизлучателя. У Стэрра слишком внимательные глаза, и Бог весть, какие выводы он может сделать на основе наблюдений.

После выключения гипноизлучателя Стэрр пошел гулять в одиночестве. С землянами он заговаривал, однако такого удовольствия, как в первый раз, не получил. Люди знали, кто он такой, разговаривали с ним приветливо и на хитрости его не поддавались. Слегка разочарованный, он вернулся в «посольство», но Карми уже проснулась и ушла, вероятно к Рите.

Стэрр сел в кресло, закрыл глаза и начал приводить в порядок сегодняшние впечатления. Кое-что следовало обдумать. Ему помешал Кениг. Он постучал в полуоткрытую дверь и заглянул в комнату:

– Карми еще спит?

– Карми уже куда-то убежала, – ответил Стэрр, не открывая глаз.

Кениг вошел в гостиную.

– Что-нибудь случилось? – спросил он.

– Ничего, – ответил Стэрр, приоткрыв один глаз и скосив его на Кенига. – А что могло случиться?

– Какой-то ты невеселый.

– Обыкновенный. – Стэрр открыл второй глаз. – Я думаю. Пожалуйста, садись, господин. Угостить тебя чем-нибудь?

– Да, пожалуй, – согласился Кениг, садясь в кресло. Стэрр встал и направился к бару.

– Вино, сок?

– Лучше пиво.

Стэрр поставил перед ним бокал и банку, а себе разбавил вина.

– У вашего пива странный вкус.

Он не присел, стоял с бокалом в руке перед Кенигом. Показная ребячливость куда-то исчезла – он будто повзрослел.

– Итак, ты меня раскусил, господин, – проговорил Стэрр задумчиво. – Не стоило нам соглашаться на обследование. Карми иногда бывает чрезмерно самоуверенной. Порой я готов ею восхищаться, но гораздо чаще я не понимаю ее.

– Она немного переоценила твои возможности, – сказал Кениг. – А вот ее раскусить невозможно. Хокарэмы бывают сумасшедшими ?

– Она не хокарэми. Она хэйми. Хэйми все немного не в себе.

– Хэйми, – повторил Кениг. – Хэйми… Одержимая? Я не заметил в ней склонности к эпилепсии,

– Эпилепсии?

– У Карми бывают припадки?

– Карми не припадочная, – ответил Стэрр. – Она не кликуша и не юродивая. Она хэйми. Мне трудно объяснить, что это такое.

– А она позволила тебе… – Кениг запнулся, подбирая слова.

Стэрр понял:

– Говорить в открытую? Но какой смысл темнить? Я не люблю врать людям, которые знают, что я вру. – Он поглядел на бокал Кенига: – Еще пива?

– Нет. Там, кажется, виски было.

– Виски? – спросил Стэрр, заглядывая в бар.

– Вон та бутылочка. – показал Кениг. Стэрр подал бутылку:

– Это?

Было похоже, что Стэрр и Карми уже продегустировали содержимое всех бутылок бара. Стэрр явно считал виски не напитком, а скорее некой пряностью, которую добавляют в другие напитки. Ничего удивительного в этом не было: в Майяре пока не знали продуктов перегонки.

Стэрр наблюдал процесс употребления виски, склонив голову к плечу.

– Это вкусно? – спросил он с сомнением.

– Это крепко.

Они молчали, когда с большой коробкой в руках появилась Карми.

– Что это? – обернулся к ней Стэрр.

– Разные женские премудрости для обмана мужчин. – Она открыла коробку и показала косметический набор.

– Так ты подружилась с Ритой? – спросил Кениг.

– Ты против?

– Нет, – сказал Кениг и, чуть помедлив, продолжил: – Я хочу поговорить с тобой.

– Я слушаю. – Карми закрыла коробку и положила ее на стол.

Кениг молчал.

– Или… – Карми оглянулась на Стэрра, – ты хочешь поговорить наедине? Стэрр мешает?

– Не в этом дело. Я хочу показать тебе кое-что. Ты не против пойти со мной погулять?

– К твоим услугам, господин, – чуть поклонилась Карми.

– Тогда, прежде чем мы выйдем, мне нужно переговорить с коллегой.

– Пожалуйста, мой господин. – Карми плавно повела рукой в сторону интеркома.

Разговор был короток и велся по-немецки, специально, чтобы Карми и Стэрр ничего не поняли. После этого они с Карми вышли из «майярского посольства».

Кениг начал говорить не сразу, Карми терпеливо ожидала. В ее молчании чудилось живое сочувствие.

И Кениг рассказал ей историю о том, как много лет назад человек по имени Эрих Кениг – его отец – исчез в глубинах космоса. И как совсем недавно перехватили его сигнал. И как нашли планету. Как обнаружили глайдер.

Но судьба Эриха осталась неизвестной.

Карми не задала ни одного вопроса. Больше смотрела в землю, потом вдруг быстрый, неожиданный взгляд в лицо Томасу – и вот она снова опустила голову.

Он показал ей предметы, найденные в отцовском глайдере. Карми выдала свой интерес к ювелирному изделию в виде цветка – она зачарованно протянула руку и коснулась цветка, потом отдернула руку.

– Что это за брошь? – спросил Кениг.

– Это не брошь, – сказала она медленно. – Это драгоценнейший Оланти.