Текст книги "Отец Магистр Игнатий"

1. Иерусалим, Кипр и Константинополь

Один дворянин из бискайского города Бермео, служивший при императорском посольстве в Риме и озабоченный турецкой угрозой Средиземноморью, задумал основать братство Гроба Господня с центром в Риме и филиалами в других городах. Целью его станет предоставление материальных средств на охрану церквей, находящихся под угрозой разрушения, а также защита духовных интересов христиан на Среднем Востоке. Одним из этих средств должно было стать учреждение трех иезуитских коллегий в вышеупомянутых городах. Баскский дворянин оповестил о своих намерениях Папу и Игнатия. Юлий III одобрил замысел буллой Pastoralis officii cura[385]385
  Булла была опубликована Н. Lammens’oM в Etudes (Paris), 1987, tome 10, pp. 72–86. Краткое изложение ее можно найти в I. Ortiz de Urbina, San Ignacio у los Orientates, Madrid (1950), pp. 19–22.


[Закрыть] от 6 октября 1553 г., тем самым основав братство Гроба Господня. 8 марта следующего года это братство было учреждено в римской церкви Санта-Мария сопра Минерва. Зачинателя этого дела звали Педро де Сарате.

Игнатий благосклонно отнесся к замыслу основания трех коллегий, которым Папа собирался пожаловать значительные средства. Заботу о первых шагах на пути к их основанию можно было поручить отцу Симону Родригесу, который тогда как раз покинул Португалию и намеревался совершить путешествие в Святую землю. Но Симон вынужден был отказаться от путешествия. Были и другие обстоятельства, помешавшие осуществлению этого замысла. Со смертью Юлия III в 1555 г. не стало главного покровителя этого проекта. После краткого понтификата Марцелла II его преемник Павел IV вскоре оказался участником другого предприятия – войны с Испанией. В связи с основанием коллегии в Иерусалиме возникли новые препятствия со стороны францисканцев, которые не слишком благосклонно относились к начинанию, казалось, ставившему под угрозу их привилегии в Святой земле. Однако Игнатий продолжал лелеять эту надежду и даже 20 июля 1550 г., за одиннадцать дней до смерти, велел своему секретарю написать Педро де Сарате. Но будучи реалистом, он признавал: «Однако все это еще далеко, и пока нет необходимости говорить об этом подробно»[386]386
  Epplgn, XII, 155.


[Закрыть]. В 1563 г. умер и Педро Сарате, и о проекте забыли.

2. Эфиопия

Вероятно, ни к одному замыслу Игнатий не подходил с такой заботой и упорством, как к замыслу миссии в Эфиопии. Полученные им сведения, должно быть, окончательно укрепили его в мысли, что пришло время объединить Коптскую Церковь этой страны с Церковью Католической.

Каким образом случилось так, что столь великие надежды были возложены на миссию, которая на деле оказалась чрезвычайно трудной и в действительности не удалась? Вопрос был в подлинности намерений двух императоров, игравших роль в этом деле – Либнэ-Дынгыля и его сына и преемника Клавдия. Действительно ли эти два монарха искренне желали объединения с Римом? Если относительно первого из них возникают некоторые сомнения, то еще сложнее дело обстоит со вторым, с которым велись переговоры во времена Игнатия. Союз с Португалией был абсолютно необходим негусу Эфиопии, чтобы оказывать сопротивление постоянным атакам мусульман. Вне всякого сомнения, этот союз и дружба с Португалией были факторами, склонявшими Эфиопию к улучшению отношений с Католической Церковью. Но нам еще предстоит увидеть, была ли эта склонность твердой и искренней. Когда пришел момент истины, Клавдий отказался подчиниться. Мануэль Фернандес, спутник патриарха Андреса де Овьедо, назвал поступок негуса «вероломством». Несомненно, Фернандес считал это слово синонимом неумения негуса держать свое слово. Но вполне вероятно, что в действительности у императора никогда и не было искреннего намерения подчиниться Риму.

События, связанные с миссией Общества, развивались следующим образом. Либне-Дынгыль, известный в Европе как Давид, умер в 1540 г. Его преемником стал его сын Гэлаудеуос (1540–1559), которого европейцы называли Клавдием. В то время он был восемнадцатилетним юношей. Когда он оказался во главе королевства, ситуация в стране казалась безнадежной из-за постоянных поражений, наносимых мусульманами. Почти вся территория Эфиопии находилась в руках захватчиков. Благодаря успешным военным действиям ситуация улучшилась.

Около 1546 г. многие португальцы считали, что пришло время подчинить Эфиопию. Король Жуан III надеялся, что эту важную миссию возьмет на себя Общество. 26 августа того же года он написал письмо Игнатию. В нем он советовал ему благосклонно отнестись к предложениям, с которыми его посол в Риме, Бальтасар де Фариа, намерен к нему обратиться. Прежде всего нужно было выбрать отца, которому можно было бы поручить должность патриарха Эфиопии. Король предложил Пьера Фавра, не зная, что первого числа того же месяца тот скончался в Риме[387]387
  Epplgn, I, 428.


[Закрыть].

Игнатий сразу с воодушевлением воспринял мысль о миссии в Эфиопию и предложил свое личное участие в ней. В своем ответе королю Португалии он писал: «Поразмыслив в Господе, я решил собственноручно написать это письмо. Если мои товарищи, разделяющие мой идеал или призвание, которое (как мы верим) исходит от Его Божественного Величества, не запретят мне – я не стал бы противиться им всем, но, думаю, они мне не запретят, – я готов отдать себя в Ваше распоряжение, чтобы в случае, если другие наши члены не захотят взять на себя это предприятие в Эфиопии, самому взять его на себя с великой готовностью, если мне прикажут»[388]388
  Ibid., 429.


[Закрыть].

За этим многообещающим началом последовали семь лет безразличия и бездействия. Лишь в 1553 г. миссию вновь стали обсуждать. Нужно заметить, что одна из причин того, что Игнатий в том году призвал в Рим Франциска Ксаверия (не зная, что апостол Индии полгода назад скончался) состояла в том, что он мог бы взять на себя управление делами Эфиопии: «Помимо всех этих причин, связанных с заботой о благе Индии, я думаю, что твой визит пробудит интерес короля к делам Эфиопии, которые столько лет ожидают его решения, но не сдвигаются с места»[389]389
  Epplgn, N, 150.


[Закрыть].

С того времени Игнатий всерьез взялся за эту задачу. В течение пяти дней все мессы и молитвы иезуитов в римском доме и коллегии совершались в этой интенции. Игнатий призвал всех отцов и братьев изъявить готовность участвовать в новой миссии. «Весь дом и коллегия полны желающих участвовать в этом предприятии»[390]390
  Epplgn, VII, 169.


[Закрыть], – писал Игнатий Сальмерону 24 июня 1554 г.

Самой насущной и щекотливой проблемой был выбор патриарха и двух епископов, которые будут помогать ему. Игнатий, который столь решительно противился назначению Же епископом Триеста, а Лаинеса кардиналом, не видел никаких проблем в принятии иезуитами епископского сана на миссионерских территориях. Поскольку Фавр умер, на пост патриарха был выдвинут Пасказ Броэ, однако король Жуан III предпочитал, чтобы выбор пал на португальца. Некоторое время рассматривалась кандидатура Симона Родригеса, но когда от этой мысли пришлось отказаться, патриархом был избран Жуан Нуниш Баррету, который успешно трудился в африканском городе Тетуан, выкупая пленных. Его епископами-коадъюторами и преемниками были назначены Андрес де Овьедо и Мельчор Карнейро. Их должны были сопровождать еще двенадцать иезуитов[391]391
  Epplgn, VI, 101–102; EppMixt, IV, 105–106; FN, I, 599.


[Закрыть].

Овьедо и сопровождавшие его иезуиты-миссионеры отправились из Рима в Португалию и Эфиопию в сентябре 1554 г.

Жуан Нуниш Баррету и Андрес де Овьедо были рукоположены в епископы в Лиссабоне 4 мая 1555 г. Другие участники экспедиции под руководством Мельчора Карнейро отплыли в Индию месяцем раньше. Нуниш и Овьедо последовали за ними, сев на корабль 28 марта 1556 г. Гоа должен был стать первым этапом их пути и местом отплытия в Эфиопию. Но Нуниш Баррету, назначенный патриархом Эфиопии, не смог добраться до цели и умер в Гоа в 1562 г.

Чтобы помочь патриарху Жуану Нунишу в управлении епископами и миссионерами, в феврале 1555 г. Игнатий обратил к нему ряд «Указаний, которые могут быть полезны в деле объединения королевства пресвитера Иоанна с Церковью и католической религией». В них он изложил тактику, которой им следует придерживаться по прибытии в Эфиопию[392]392
  Epplgn, VIII, 680–690.


[Закрыть]. Прежде всего они должны завоевать расположение негуса, поскольку, если он благосклонно отнесется к их предложениям, то примеру его последует весь народ. Следует также привлечь на свою сторону наиболее влиятельных людей при дворе. Лучше прибегать к обходительности и методу убеждения, нежели к насилию, например, к богословским спорам. Действия миссионеров должны быть исключительно духового характера: они должны проповедовать, проводить Упражнения и преподавать таинства. Надлежит также уделять внимание воспитанию и обучению детей, создавая коллегии. Совершая таинства и другие обряды, Игнатий советует придерживаться римско-католического чина. Но это был только совет, а не требование. Для достижения этих целей будет хорошо, если некоторые подающие надежды юноши из этой страны вступят в Общество.

23 февраля 1555 г. Игнатий написал пространное письмо негусу Клавдию, в котором рассуждал о важности единства Церкви: «Католическая Церковь одна во всем мире, и невозможно, чтобы одна ее часть была подчинена епископу Римскому, а другая – епископу Александрийскому»[393]393
  Ibid. 426.


[Закрыть]. Он превозносит здесь качества будущего патриарха, его помощников и преемников, а также других направленных в Эфиопию иезуитов. Иезуитам же он советовал, в свою очередь, оказывать монарху почтение и послушание.

Вице-король Индии Педру Маскареньяс, тот самый, который пятнадцатью годами ранее ходатайствовал о направлении первых иезуитов в Индию, считал, что, дабы подготовить почву для столь желанной и подающей большие надежды миссии, перед отъездом патриарха в Эфиопию, туда должен отправиться кто-то еще, чтобы проложить ему путь. Для этой цели избрали Гонсалу Родригиша, который покинул Гоа 7 февраля 1555 г. Когда он прибыл в Эфиопию, Клавдий принял его. Однако, когда негус узнал, с каким предложением пришел к нему этот посланник, то отослал Родригиша. Хотя Родригиш подготовил письменное изложение своих планов, негус ничего не желал знать, и в феврале 1555 г. Гонсалу пришлось вернуться в Индию ни с чем.

Итак, при жизни Игнатия мечта, которую он так долго лелеял, так и не сбылась. В 1557 г., в год после смерти основателя, Андресу де Овьедо удалось ступить на эфиопскую землю, но достиг он очень немногого. Он был вынужден удалиться в город Фремона в эфиопской провинции Тигре и оттуда по мере возможности исполнять обязанности епископа. При этом он жил в такой нужде, что для собственного пропитания ему пришлось держать огород. Здесь он и умер 9 июля 1577 г.

Глава 17
Конституции Общества Иисуса

1. «Уложения Института»

Замысел создания законодательства для Общества Иисуса начал осуществляться, как только на собеседовании 1539 г. был решен вопрос об основании нового монашеского ордена. Было ясно, что для того, чтобы регулировать жизнь и деятельность новой организации, потребуются какие-то предписания.

Прежде всего нужно было составить «Уложения Института». По словам Надаля, подготовить их было поручено Игнатию, но, очевидно, в сотрудничестве с другими общипками[394]394
  FN, II, 95; EppNad, V, 247, 640.


[Закрыть]. Эти «Уложения», о которых мы уже говорили в связи с утверждением Общества, стали папским законодательным документом, когда были включены в буллу Regimini militantis Eccleiae, датированную 27 сентября 1540 г., посредством которой было утверждено Общество. С тех пор они считаются «основным правилом» ордена, содержащим все основные положения его законодательства.

Это, однако же, не означает, что в «Уложения» нельзя было вносить изменения. В самом деле, в марте 1541 г., всего несколько месяцев спустя после их утверждения Папой, отцы уже начали думать о том, что некоторые положения можно сформулировать с большей ясностью и точностью или изменить на основании накопленного опыта. Несколько лет подряд они записывали возможные исправления и наконец, в 1550 г., новый проект «Уложений» был передан для утверждения Папе Юлию III. Он утвердил их буллой Exposcit debitum от 21 июля 1550 г.

В этом введении приводятся цели разработки этой новой буллы. Они могут быть сведены к трем:

1. Новое подтверждение того, что пожаловал Обществу Павел III.

2. Включение в буллу привилегий, пожалованных Папой после 1540 г., главными из которых были следующие: отмена ограничения, согласно которому количество обетников не должно было превышать шестидесяти (1544); учреждение степеней материальных и духовных коадъюторов (1646); подтверждение привилегий, пожалованных Павлом III буллой Licet debitum от 18 октября 1549 г., которая была названа «великим морем» (mare magnum) привилегий.

3. Более четкая и ясная формулировка некоторых положений, которые могут вызвать сомнения или недоразумения.

Все это было достигнуто в булле 1550 г., после чего «Уложения» не подвергались дальнейшим изменениям. Они навсегда остались Magna Charta Общества.

2. «Общий экзамен»

Когда Игнатий работал над «Конституциями», он одновременно разрабатывал текст под названием «Общий экзамен», который должен был послужить преамбулой к ним[395]395
  О происхождении «Конституций» см. A. de Aldama “La composition de las Constituciones de la Companla de Jesus”, AHSJ, XLII (1973), 201–245.


[Закрыть]. Первая редакция была завершена в 1546 или 1547 г.

Эта книга, как подсказывает ее название, содержит положения, которые кандидат, желающий вступить в Общество, должен обдумать, а также вопросы, по которым его следует проэкзаменовать, чтобы сделать верное заключение о его пригодности к членству в ордене.

Прежде всего, необходимо представить кандидату цель Общества. Цель его – «не только стараться ради спасения и совершенства собственных душ с помощью Божественной благодати, но и при её содействии заботиться о спасении и совершенстве душ ближних» (З)[396]396
  Номера в круглых скобках обозначают общепринятые ныне номера абзацев, которые современные издатели добавили к тексту Игнатия, чтобы облегчить ссылки.


[Закрыть].

Вслед за целью описываются различные средства ее достижения. Это, прежде всего, три монашеских обета в понимании Общества. Кроме того, кандидата знакомят с особым обетом послушания Папе, согласно которому иезуиты должны отправляться в любую часть света, куда прикажет Его Святейшество; с внешним образом жизни Общества, который обычен и не включает никаких покаяний или строгостей, предусмотренных уставом (8); со степенями Общества – обетников; духовных коадъюторов (священников); материальных коадъюторов (братьев, не имеющих духовного сана), схоластиков, готовящихся к священству и послушников (10–15); перед окончательным вступлением в Общество схоластики должны принести простые обеты (16).

Четвертая глава «Экзамена» особенно важна, поскольку знакомит кандидата с идеалом духовной жизни, к которому он должен стремиться. В Общество должно принимать «тех, кто уже отказался от мира и решил полностью предаться служению Богу» (53). Это означает, прежде всего, что они «должны раздать всё имущество, которым они владеют, и отречься от наследства, распорядившись им соответствующим образом» (53), следуя евангельскому совету: «Продай имение твоё и раздай нищим… и следуй за Мною» (Мф 19, 21). Кандидат должен «постараться утратить всякую плотскую привязанность к своим родным и обратить её в духовную, любя их лишь той любовью, которой требует упорядоченная любовь, как [делает] тот, кто умер для мира и для самолюбия и живёт лишь для Христа, Господа нашего, заменяющего для него родителей, братьев и всё [на свете]» (61).

Вступающий в Общество должен желать, чтобы все его заблуждения и изъяны открывались его настоятелю, а со своей

В связи с издательской политикой в этой книге слово «Конституции» (в кавычках) обозначает изданную книгу Игнатия «Конституции Общества Иисуса», собрание, включающее 827 положений, каждое из которых представляет собой постановление, правило или указание и содержит от пяти до пятидесяти слов. Слово же Конституции (с заглавной буквы, но без кавычек) используется для обозначения его книги в рукописном виде, до издания, или же одного или нескольких ее постановлений как до, так и после публикации (ConsSJComm, pp. 356–357). Об аналогичной политике в связи с «Духовными упражнениями» (в кавычках) и Духовным упражнениями (без кавычек) см. сноску 24 к главе 4 настоящей книги на стр.????. стороны должен охотно помогать в исправлении других, «проявляя должную любовь и уважение… ради более успешной взаимной помощи в духовной жизни» (63).

«Их еда, питьё, одежда, обувь и сон пусть будут такими, как подобает бедным». Здесь кандидату ставятся в пример первые отцы: «Ведь, раз первые <члены> Общества прошли через эти нужды и телесные лишения, – тогда и другие, пришедшие в Общество, должны позаботиться о том, чтобы, насколько возможно, достичь того же, чего достигли первые, а то и большего, в Господе нашем» (81).

Затем тот же идеал бедности и смирения представляется кандидату на примере Христа. Как люди, которые следуют миру, любят и с великим тщанием ищут почести, славу и признание своего великого имени на земле, так те, кто идет путем духа и поистине следуют Христу, Господу нашему, любят и горячо желают все противоположное, а именно «облачаться в то же самое одеяние и платье, что и Господь наш, ради должной любви к Нему и благоговения перед Ним», до такой степени, что хотят сносить ругательства, ложные обвинения и оскорбления «из желания походить на нашего Творца и Господа, Иисуса Христа, и в какой-то мере подражать Ему, облачаясь в Его одеяние и платье, поскольку Он носил их ради нашего большего духовного преуспеяния» (101).

Ясно, что к столь высокой степени совершенства и, в частности, к столь полному следованию нищему и униженному Христу можно призывать лишь того, кто уже совершил – и совершил успешно – Упражнения Игнатия. Ведь Упражнения как к высшей цели призывают его встать под знамя Христа бедного и униженного и тем самым уподобиться Ему в той полноте, какой требует третья степень смирения. Игнатий прекрасно понимает, что об этом нельзя просить того, кто только что покинул мир. Поэтому он добавляет, что кандидата нужно спросить, в случае если он не испытывает столь пылких желаний в Господе, есть ли у него хотя бы желание их испытывать (102).

На следующем этапе кандидату сообщают, что, для того чтобы успешнее достичь этой степени совершенства, «его главным и самым важным занятием должно быть следующее: искать в Господе нашем большего самоотречения и постоянного умерщвления плоти во всех возможных делах» (103).

3. Конституции: их история

Можно сказать, что Игнатий работал над составлением Конституций все время, пока был генералом[397]397
  См. сноску 2 выше.


[Закрыть]. Когда было возможно, он разрабатывал все положения в сотрудничестве с другими общниками, находящимися в Риме. Как уже было сказано в главе 11, в 1541 г., перед выборами генерала, был составлен набросок Конституций, содержавший сорок девять статей, затрагивающих важнейшие темы. Документ подписали Игнатий, Лаинес, Сальмерон, Кодюр, Броэ и Же. Им никогда больше не было суждено собраться вместе. После смерти Кодюра 29 августа 1541 г. вся ответственность за составление Конституций легла на плечи Игнатия.

В 1541–1547 гг. он работал над положениями, касающимися «миссий», отказа от церковных должностей, преподавания христианского вероучения детям, основания коллегий и бедности домов Общества. К этому периоду относятся и дошедшие до нас страницы его «Духовного дневника» со 2 февраля 1544 г. по 27 февраля 1545 г. Они были написаны, пока он думал над вопросом бедности церквей Общества. Но из-за слабого здоровья и обязанностей, связанных с управлением Обществом, у генерала оставалось мало времени на редактирование Конституций.

С 1547 г., с назначением Хуана Поланко на должность секретаря Общества, работа над Конституциями стала продвигаться большими шагами. Надаль замечает, что Игнатий «всерьез» посвятил себя Конституциям с начала 1547 г. Он явно намекает на время появления нового секретаря[398]398
  FN, II, 207.


[Закрыть].

Поланко родился в 1517 г. в Бургосе. После изучения философии в Париже он переехал в Рим, где стал писцом при Святом престоле (scriptor apostolicus). В 1544 г. он вступил в Общество, а после был направлен в Падую для завершения богословского образования. Вскоре он был призван в Рим, чтобы вступить в должность секретаря Общества. Это был поистине удачный выбор, потому что Поланко, казалось, сочетал в себе все качества идеального секретаря: огромную трудоспособность, единодушие с настоятелем и умение понимать и верно истолковывать его мысли, а также точно и четко исполнять доверенные ему задачи. Он стал «памятью и руками генерала», в полном соответствии с образом секретаря, нарисованным в Конституциях (800).

Не вполне ясно, в чем именно состоял вклад Поланко в дело составления Конституций. Хотя абсолютно точное суждение по этому поводу невозможно, ряд свидетельств подтверждает записанные Надалем слова Игнатия о том, «что в содержании Конституций ничто не принадлежит Поланко, за исключением того, что касается коллегий и университетов, но даже это соответствует его собственным [Игнатия – прим, пер.] мыслям»[399]399
  CWVCHSJ, II, clxiv; FN, III, 637, no. 3.


[Закрыть]. Поланко сделал, без сомнения, много, но даже действуя с определенной мерой самостоятельности, он всегда исходил из мыслей самого настоятеля, советуясь с ним во всех сомнительных случаях.

Поланко разумно начал с того, что собрал все полезные материалы, какие ему удалось найти по прибытии в Рим. Поскольку в связи с этим у него возникли некоторые вопросы, он составил четыре «списка сомнений» (debitorum series), чтобы представить их Игнатию. Еще одним важным делом стало чтение правил и конституций прежних монашеских орденов. Сохранились выписки из этих документов, собственноручно сделанные Поланко.

Далее, в 1548 г., он составил список из двенадцати «Средств (Industriae), которые помогут Обществу успешнее продвигаться к своей цели»[400]400
  В MHSJ, Poland complementa, II, 725–775.


[Закрыть]. Эти Industriae можно считать предварительным планом Конституций. В 1549 г. он составил «Конституции коллегий»[401]401
  CozwMHSJ, IV (Regulae), 213–245. Вторая часть также опубликована в Monumenta Paedagogica Sodetatis lesu, I (1540–1556), ed. L. Lukacs (Rome, 1965), 37–45.


[Закрыть].

Располагая этими и другими материалами, можно было перейти к подготовке основного текста. Около середины 1550 г. первый имеющийся у нас текст Конституций (текст а) можно было уже считать завершенным. Он содержит те самые десять частей, которые должны были войти и в окончательный текст. Но это был лишь предварительный набросок другого, более глубоко проработанного текста. Этот текст, текст А, последовал за текстом а в сентябре того же, 1550, года. Игнатий собственноручно правил его. Его исправления встречаются не менее 230 раз. Он исправлял слова и фразы, вычеркивал целые абзацы, делал разного рода замечания.

Теперь пришло время представить проделанную работу тем отцам, которые смогли приехать в Рим, дабы они ознакомились с ней и дали ей свою оценку. Игнатий призвал их на встречу, которая проходила в самом конце юбилейного 1550 г. и в начале 1551 г. Отцы высказали свои замечания. Игнатий воспользовался этим случаем, чтобы попытаться отказаться от поста генерала. Никто не дал своего согласия за исключением Андреса де Овьедо. Последний простодушно заметил, что если Игнатий считает себя непригодным, ему следует верить, ибо он свят.

В 1552 г. был завершен следующий текст, текст В, который получил известность в качестве автографа, так как содержит исправления и вставки на полях, сделанные рукой самого Игнатия. Именно этот текст и обнародовал Надаль в 1553 и 1554 гг. в Испании и Португалии. Но Игнатий не прекращал работы над Конституциями до конца жизни. Как писал Поланко, за пять месяцев до смерти он все еще вносил исправления.

Однако, когда Игнатий умер, Конституции можно было считать завершенным во всех отношениях, как признавали Лаинес и Надаль. Если же автор не считал их таковыми, то мы, вслед за Поланко, должны отнести это за счет его скромности[402]402
  FN, I, 768.


[Закрыть]. Умирая, он оставил этот труд, стоивший ему стольких молитв и такой великой усталости, на своем столе, чтобы последнее слово осталось за Обществом. Конституции были утверждены Первой генеральной конгрегацией, созванной в 1558 г., чтобы выбрать преемника Игнатия.

Такова в общих чертах история составления Конституций. Мы знаем, что они явились плодом не только его писательского труда, но и молитв и озарений, которыми Бог одаривал его все время, пока он над ними работал. Об этом говорил сам святой. Когда Гонсальвес да Камара спросил его о его методе, он ответил, что «порядок, который он соблюдал, составляя Конституции, был таким: каждый день он служил Мессу, излагал Богу тот пункт, о котором шла речь, и молился об этом, причём и молитву, и Мессу всегда совершал в слезах»[403]403
  «Автобиография», § 101.


[Закрыть]. Немного раньше, говоря о Божественных видениях, он сказал, что «когда он составлял Конституции, это тоже случалось очень часто. Теперь он спокойно может утверждать это, поскольку каждый день он записывал то, что происходило в его душе, и теперь всё это у него записано».

К счастью, Камара воспользовался этим случаем, чтобы попросить Игнатия показать ему эти записи. Тот показал ему толстую кипу записей и некоторые из них зачитал. «В большинстве это были видения, посещавшие его в подтверждение той или иной Конституции, причём временами он видел Бога Отца, временами – все три Лица Троицы, а временами – Богородицу: то ходатайствующую, то подтверждающую <его правоту>». Камара попросил ненадолго оставить ему эти записи, но Игнатий не захотел[404]404
  «Автобиография», § 100.


[Закрыть]. Об этом можно лишь пожалеть, так как впоследствии автор порвал их. Единственная сохранившаяся часть – это записи, которые он сделал в 1544 и 1545 гг., когда размышлял над бедностью, которую должны соблюдать церкви Общества. Это очень немного, однако этого оказалось достаточно, чтобы мы смогли открыть для себя высокий дар созерцания, которым Бог наделил Игнатия.