Текст книги "Отец Магистр Игнатий"

1. Последняя болезнь

Игнатий не боялся смерти, мало того, он желал ее, «чтобы узреть и восславить своего Творца и Господа», как говорит Поланко[520]520
  Он говорит это в своем письме о смерти Игнатия, написанном 6 августа 1556: FN, I, 764. Это письмо – основной источник данной главы. См. С. de Dalmases, “La muerte de san Ignacio”, Razon у Fe, 154 (1956), 9—28; cm. также H. Rahner, “Der Tod des Ignatius”, Stimmen derZeit, 158 (1955–1956), 241–253.


[Закрыть]. Уже в 1550 г. Игнатий пережил очень серьезный кризис во время болезни, которая, как казалось ему и другим, могла оказаться последней. В «Автобиографии» он рассказывает, что «думая о смерти, он испытал такую радость и такое духовное утешение от того, что ему предстояло умереть, что весь залился слезами. И это начало происходить настолько часто, что много раз он оставлял мысль о смерти, чтобы не испытывать столь сильного утешения»[521]521
  «Автобиография», § 33.


[Закрыть].

В тот раз он выздоровел. Но в первые месяцы 1556 г. он вновь тяжело заболел. 8 февраля он записал, что в последний месяц не служил мессу и вынужден был довольствоваться причастием, которое принимал каждые восемь дней. В начале июня стало казаться, что он поправляется, но уже одиннадцатого числа болезнь возобновилась. Эти постоянно сменяющие друг друга улучшения и ухудшения заставили Диего Эгиа сказать, что «он жил чудом», поскольку уже давно «его печень была в таком плохом состоянии, что я не знаю, как он мог жить естественным путем, разве что Сам Господь Бог наш, восполняя недостатки органов его тела, поддерживал его жизнь, ибо он был нужен Обществу»[522]522
  FN, I, 769.


[Закрыть].

Это чудо не могло продолжаться долго. В конце июня его здоровье ухудшилось настолько, что было решено, что ему нужна перемена воздуха и более спокойная обстановка. Поэтому 2 июля, посоветовавшись с врачом, его перевели в виноградник Римской коллегии. Игнатий поручил управление Обществом Кристобалю де Мадриду и Хуану де Поланко. Сначала казалось, что смена обстановки помогла, но эти надежды вскоре рассеялись. Поэтому 27 июля Игнатий был вновь переведен в римский дом. Свидетель событий говорит, что «болезнь его длилась четыре дня и не казалась опасной».

Это последнее утверждение объясняет то, что происходило в эти последние дни. Приступы его болезни были так часты, что очередному приступу не придали особого значения. Никто, даже врачи, не осознавали, что происходит в действительности. Положение усугубляло и то, что в доме тогда были и другие тяжело больные люди, в том числе, как мы уже говорили, Лаинес.

Известно, что к Игнатию даже не приходили врачи. И только сам больной понимал, что конец близок. 29 июля он призвал Поланко и поручил ему попросить отца Бальтасара де Торреса, который был врачом, наряду с другими пациентами навестить и его. С того дня отец Торрес и врач Алессандро Петрони стали к нему приходить.

В четверг 30 июля после четырех часов вечера Игнатий приказал позвать к нему Поланко. Попросив санитара покинуть комнату, он сказал Поланко, что ему надлежало бы пойти в Ватикан и сообщить Его Святейшеству, что «конец его близок и он почти уже не надеется на земную жизнь, а потому смиренно просит у Его Святейшества благословения для себя и для магистра Лаинеса, который также в опасности». Поланко ответил, что врач не видит в его болезни никаких особо настораживающих симптомов и что сам он надеется, что Бог сохранит его еще на несколько лет. Он спросил Игнатия «Вы действительно чувствуете, что настолько больны?» Игнатий же ответил, «Я болен настолько, что мне остается только испустить дух». Тогда Поланко пообещал отцу, что исполнит его желание, но спросил, устроит ли его, если он сделает это завтра. Дело было в том, что по четвергам в Испанию, через Геную, уходила почта, и ему еще нужно было отправить несколько писем. Игнатий сказал: «Лучше было бы сегодня, чем завтра, и чем скорей, тем лучше. Но делайте то, что считаете лучшим. Я полностью отдаю себя в ваши руки».

Для собственного спокойствия Поланко посоветовался с доктором Петрони, спросив его, считает ли он, что отец в опасности. Петрони ответил: «Сегодня я ничего не могу сказать вам по поводу опасности; я скажу вам завтра». Получив такой ответ, Поланко счел, что может подождать до утра и продолжал заниматься корреспонденцией.

Около девяти часов вечера Игнатий хорошо поужинал – так, как обычно. С ним были Поланко и Мадрид. Некоторое время все трое беседовали. Мы знаем, что занимало его ум в последние часы: покупка дома для Римской коллегии у Джулии Колонны. Он был расположен на Пьяцца Моргана. Без какой-либо особой тревоги Поланко и Мадрид пошли спать.

Санитар брат Томмазо Канникари остался присматривать за больным. Позже он рассказал обо всем, что видел в эту последнюю ночь[523]523
  Этот брат дал ответы на вопросы о смерти Игнатия, с которыми обратились к нему Николай Ланциций и Луиджи Мазелли. Они опубликованы в FN, III, 457–460 и 582–584.


[Закрыть]. Некоторое время Игнатий беспокойно ворочался и иногда произносил какие-то слова. Около полуночи он успокоился и лишь время от времени повторял: «О, Боже!» (Ay, Dios!). Имя Божие – то имя, которое так глубоко запечатлелось в его сердце – было последним его словом.

2. Обыкновенная смерть

На рассвете, говорит Поланко, отцы увидели, что Игнатий теряет силы и близок к смерти. Они поспешно послали брата Канникари за отцом Педро Риерой, который был духовником Игнатия в последние годы. Однако найти его не удалось. Ясно, что за Риерой, который был не только исповедником святого, но и префектом церкви, посылали затем, чтобы он соборовал умирающего. Поланко поспешил в Ватикан. Несмотря на столь ранний час Папа Павел IV принял его. Он «выказал великое горе и с большой любовью дал благословение и все, что только мог дать». Но добравшись до дома, Поланко узнал, что Игнатий уже мирно скончался, «без борений».

Только два отца присутствовали при его кончине – Мадрид и де Фре, ректор Германской коллегии. Случилось это «менее, чем через два часа после рассвета», как говорит Поланко. Если принять во внимание, что 31 июля солнце восходит в Риме в три минуты шестого, можно сделать вывод, что Игнатий скончался около семи утра по солнечному времени в пятницу 31 июля 1556 г.

Если судить по внешним признакам, смерть Игнатия была обычной. Поланко признает это, говоря: «Он покинул этот мир обычным образом». Никто не знал, насколько тяжело было его состояние. Врачи уделяли другим больным в доме больше внимания, чем ему. Он умер без последнего причастия, однако причащался за два дня до смерти. Благословение Папы, которого он так желал, пришло к нему слишком поздно. Но обстоятельства, столь печальные с человеческой точки зрения, никоим образом не умаляют величия этого заключительного акта жизни святого. Если достоинство человека измеряется тем, как он умирает, и если человеческие качества больше ценятся после смерти, величественность его смерти достойна лишь восхищения, несмотря на всю свою внешнюю обычность.

Поланко рассматривал все это в свете смирения Игнатия, «который, хотя и был уверен, что умирает, не пожелал призвать нас, чтобы дать нам благословение, или назначить своего преемника или хотя бы викария, или завершить Конституции, или подать какой-либо другой подобный знак, как часто делают в подобных случаях иные слуги Божии. Но, помышляя о себе столь смиренно и не желая, чтобы Общество уповало на кого-либо, кроме Господа Бога нашего, он покинул этот мир самым обычным образом; и, вероятно, то, что смерть его не сопровождалась никакими чрезвычайными знамениями, было милостью – столь ему подобающей, – дарованной ему Богом, Чья слава была единственным его устремлением»[524]524
  FN, I, 767–678.


[Закрыть].

Смерть, сопровождавшаяся столь ясными проявлениями подлинного смирения, несла на себе явные знамения Духа. Плодами духа были также тот покой и ясность, которые овладели сердцами всех его сынов. Они заслуживают сравнения с тем ясным спокойствием, какое испытали Апостолы после вознесения Господня. «В этом доме и в коллегиях, – пишет Поланко, – пусть мы и не можем не тосковать о любви такого отца, которого теперь лишились, нашему чувству утраты не сопутствует горе, наши слезы льются от благоговения, и наша тоска по нему не столь сильна, ибо её сопровождает умножение благодати и духовной радости. Что до него, то нам кажется, что пришла уже пора, чтобы его неустанный труд сменился истинным отдыхом, его недуги – подлинным здоровьем, его слезы и непрерывные страдания – вечным блаженством и счастьем»[525]525
  FN, I, 764: MonNad, I, 345.


[Закрыть].

3. Память

Мы вновь возвращаемся к нити нашего повествования. Когда миновали первые мгновения замешательства, и сыны Игнатия препоручили его душу Господу, они сделали все, что могли, чтобы по мере возможности сохранить образ своего отца. Около двух часов дня известный хирург Реальдо Коломбо провел вскрытие, результаты которого мы привели, говоря о здоровье Игнатия[526]526
  См. стр.??? – ??? выше.


[Закрыть]. Затем тело было забальзамировано. В тот же день были предприняты попытки сделать его портрет, поскольку все прижизненные пробы оказались неудачными. Для этой цели они избрали флорентийского художника Якопино дель Конте, ученика Андреа дель Сарте. Якопино исповедовался Игнатию. Сделанный им портрет хранится сегодня в комнате для совещаний генерала Общества Иисуса, и с него было сделано множество копий. Он точно отражает характерные черты лица святого. Историк Даниэлло Бартоли говорит, что, хотя портрет был написан с уже умершего Игнатия, художник внес в него поправки, видя перед собой тот образ, который запечатлелся в его памяти от частых встреч со святым. Бартоли прибавляет, что этот портрет считался лучшим портретом Игнатия. Однако не все разделяют это мнение, так как одни предпочитают портрет, сделанный Алонсо Санчесом Коэльо в Мадриде, другие – тот, который хранился у иезуитов, живших во Фландрии[527]527
  О портретах Игнатия см. FN, III, 236–239; 440–457.


[Закрыть].

Иезуиты позаботились и о том, чтобы специалист сделал посмертную гипсовую маску (mascarilld), с которой позже были сделаны другие, из воска и гипса. Одна из таких масок, сделанных из воска, хранилась у Рибаденейры в Мадриде. Другая маска, сделанная из глины братом Доминго Бельтраном, не сохранила следов смерти и служила моделью для портрета, написанного Алонсо Санчесом Коэльо, опиравшимся также на устные указания, которые давал ему в процессе работы Рибаденейра[528]528
  FN, III, 243–244, no. [4]. Этот оригинал, хранившийся в иезуитском доме общников в Мадриде, сгорел вместе в бесценными рукописями во время гражданских беспорядков 1931 г. (FN, III, 238).


[Закрыть].

Тело святого хранили до следующего дня, субботы 1 августа. После вечерни, около пяти часов вечера, при большом стечении верующих был совершен погребальный обряд. Одни целовали его руки, другие – ноги. Люди прикладывали к его телу свои розарии. Потребовалось немало усилий, чтобы удержать тех, кто пытался унести с собой какие-нибудь реликвии. Бенедетто Пальмио произнес поминальную речь, «одновременно скромную и исполненную набожности». Тело, облаченное в одежды священника и заключенное в дубовый гроб, было погребено в могиле, выкопанной в земле в стороне Евангелия главного алтаря церкви Санта-Мария делла Страда. Это была временная гробница, «пока не найдется другая, более подходящая»[529]529
  FN, I, 770.


[Закрыть]. И действительно тело святого несколько раз переносили во время строительства нынешней церкви Джезу, где в прекрасном алтаре, посвященном св. Игнатию, и хранятся ныне окруженные почтением мощи святого.

Над могилой был установлен надгробный камень с латинской эпитафией, которая интересна прежде всего тем, что содержит точное указание на то, что Игнатий умер в возрасте 65 лет. Это означает, что родился он в 1491 году[530]530
  Текст эпитафии содержится в FN, I, 776.


[Закрыть]. Эта надпись не была сделана необдуманно, но лишь после серьезного обсуждения, предпринятого отцами. Как известно, по поводу года рождения Игнатия изначально существовали некоторые разногласия. Даже авторы, столь хорошо знакомые с событиями его жизни, как Поланко и Рибаденейра, меняли свое мнение неоднократно. Сегодня специалисты считают самым правдоподобным мнение отцов, составивших надпись на могиле святого.

4. Исполненная миссия

«Он умер, исполнив свою миссию»[531]531
  FN, II, 8.


[Закрыть]. Это лаконичное высказывание принадлежит Надалю, и факты подтверждают его. Игнатий говорил, что, прежде чем умрет, хочет совершить три вещи: во-первых, добиться признания и утверждения Общества, во-вторых, утвердить также «Упражнения», в-третьих, завершить «Конституции»[532]532
  FN, I, 354–355, в предисловии Надаля в «Автобиографии».


[Закрыть]. Когда эти три желания исполнились, ближайшие к нему отцы стали бояться, что конец близок.

Дополняя этот перечень, Поланко в своем «Хрониконе» перечисляет следующие семь милостей, которые были дарованы Игнатию, прежде чем он умер[533]533
  Polanco, Chronicon, VI, 39–41.


[Закрыть].

Во-первых, ему дано было увидеть не только утверждение Общества, но и подтверждение его несколькими Верховными Первосвященниками.

Во-вторых, те же Первосвященники пожаловали Обществу многочисленные привилегии, милости и полномочия.

В-третьих, были написаны «Конституции» и Правила Общества, и ему дано было увидеть, как они распространяются и воплощаются на деле, хотя власть окончательного их утверждения он препоручил генеральной конгрегации.

В-четвертых, он оставил после себя так много последователей своего призвания и Института. Согласно произведенным подсчетам, когда Игнатий умер, иезуитов было около тысячи. Среди них было не менее 300 испанцев, считая тех, кто жил за пределами Испании. Вопрос не в том, много это или мало. Известно, что основателя заботило не столько количество, сколько качество его последователей. Полезно будет вспомнить его высказывание, подтверждающее эту позицию: если что-то и может вызвать у него желание жить долго, так это большая строгость при приеме новых членов в Общество[534]534
  FN, II, 475, no. 23.


[Закрыть]. У нас есть данные, подтверждающие этот принцип, во всяком случае, в применении к тем, кто вступал в Общество окончательно. Подсчеты показывают, что, когда Игнатий умер, в Обществе было не больше 38 исповедников четырех обетов, 11 исповедников трех обетов, 5 духовных и 13 материальных коадъюторов[535]535
  Список находится в FN, I, 63*—68*.


[Закрыть].

Пятой милостью были плоды, которые принесло Обществу его апостольское служение, – не только среди католиков, но и среди отделенных от веры.

Шестой милостью было то влияние и авторитет, которым стал пользоваться новый орден не только в глазах Верховных Первосвященников и высших церковных властей, но также в глазах светских государей и разных наций и народностей, когда преодолел многочисленные преследования и неприятие.

Седьмой милостью было то, что при его жизни Общество распространилось во множестве стран. Общество насчитывало более ста домов и коллегий в одиннадцати своих провинциях[536]536
  В своем письме (FN, I, 771) Поланко утверждает, что у Общества было 12 провинций и что их было бы 13, если включить в это число Эфиопию. Однако эти числа следует сократить до 11 и 12 соответственно, как станет ясно из списка, который мы приведем на последующих страницах, и как признает сам Поланко в Chronicon, VI, 41.


[Закрыть].

Глава 21
Состояние Общества в год смерти Игнатия

О количестве иезуитов на момент смерти основателя мы только что говорили.

1. Дома и коллегии в 1556 г

Здесь мы приводим список домов и коллегий Общества, основанных до 1556 г. Отсутствие других указаний означает, что речь идет о коллегии. В скобках указан год основания. Некоторые коллегии были очень скромными учреждениями. Некоторые просуществовали очень недолго[537]537
  См. Polanco, Chronicon, VI, 42–43.


[Закрыть].

ИТАЛИЯ

ИСПАНИЯ

ИНДИЯ

В других городах и странах Востока – в Малакке, в Ормузе, на Молуккских островах (Тернате, Амбон, Моротай) – иезуиты работали, не имея постоянного места проживания.

2. Иезуитские провинции в 1556 г

Эти дома и коллегии делились на одиннадцать провинций ордена, которых было бы двенадцать, если считать Эфиопию, где иезуитам не удалось обосноваться при жизни Игнатия.

Здесь мы приводим названия провинций в порядке их учреждения, даты их возникновения и имена первых провинциалов.

Португалия, 26 октября 1546 г. Провинциал: Симон Родригес.

Испания, 1 сентября 1547 г. Провинциал: Антонио де Араос.

Индия, 10 октября 1549 г. Провинциал: Франциск Ксаверий.

Италия (кроме Рима), 5 декабря 1551 г. Провинциал: Пасказ Броэ.

Сицилия, март 1553 г. Провинциал: Херонимо Доменеч.

Бразилия, 9 июля 1553 г. Провинциал: Мануэль ди Нобрега. января 1554 г. Провинция Испании была разделена на три:

Арагон. Провинциал: Франсиско Эстрада.

Бетика. Провинциал: Мигель де Торрес.

Кастилия. Провинциал: Антонио де Араос.

Франция, 1555 г. Провинциал: Пасказ Броэ.

Нижняя Германия, 1556 г. Провинциал: Бернар Оливье.

Верхняя Германия, 7 июня 1556 г. Провинциал: Петр Канизий.

3. Взгляд в будущее

Можно вообразить, что в ночь перед смертью Игнатий, зная, что конец близок, окинул взглядом прошлое и настоящее Общества и попытался заглянуть в его будущее. Памятные слова, которое Иисус сказал ему в Ла-Сторте: «Я буду благосклонен к вам», или «Я буду с вами», до сих пор всегда сбывались, порой среди великих трудностей.

О будущем Общества он иногда говорил, что «те, кто придет, будут лучше нас и способны на большее, мы же лишь сделали то, что смогли»[538]538
  EV, II, 111; 493, no. 79.


[Закрыть]. Надо полагать, что его видение будущего было основано не столько на человеческих расчетах, сколько на вере в Провидение. В письме к Франциску Бордже об одном из самых досадных дел, которые ему пришлось решать, а именно, о финансировании Римской коллегии, он написал: «По сравнению с сокровищницей надежд, которой мы обладаем, все остальное малО. Бог, дарующий нам эти надежды, не даст им рухнуть»[539]539
  Epplgn, IX, 66.


[Закрыть]. Мы осмеливаемся думать, что св. Игнатий благосклонным оком взирает с небес на то, что эту краткую его биографию мы завершаем словами надежды.

Избранная библиография

1. Библиографические издания

Gilmont, Jean-Frangois, S.J. and Daman, Paul, S.J. Bibliographic Ignatienne (1948–1957). Museum Lessianum, section histo-rique, no. 17. Paris and Louvain: Desclee de Bouwer, 1958.

Iparraguirre, Ignacio, S.J. Orientaciones bibliogrdphicas sobre san Ignacio de Loyola, Vol. II (1965–1976). Subsidia ad historiam Societatis lesu, no. 1. 2^nd ed., rev. Rome: Institutum Historicum S.I., 1965.

Ruiz Jurado, Manuel, S.J. Orientaciones bibliogrdphicas sobre san Ignacio de Loyola, Vol. II (1965–1976). Subsidia ad historiam Societatis lesu, no. 8. Rome: Institutum Historicum S.J., 1977.

Polgar, Laszlo, S.J. Bibliographic sur I’histoire de la Compagnie de Jesus, 1901–1980.1. Toute la Compagnie. Rome: Institutum Historicum S.J., 1981.

Эта работа содержит пространные статьи об изданиях, посвященных св. Игнатию, его жизни, трудам, духовности и т. д., вышедших в 1901–1980 гг.

2. Источники
(Мы используем сокращения, принятые Институтом иезуитских источников)

MHSJ – MONUMENTA HISTORICA SOCIETATIS JESU: критические издания текстов исторических документов и летописей Общества Иисуса.

Эта научная серия, включающая на сегодняшний день 124 тома, была начата в Мадриде в 1894 г. В 1929 г. проект был перенесен в Рим. Большинство рукописей, на которых основаны эти издания, находятся в Архивах Общества Иисуса в Риме. Издатель серии, Institutum Historicum Societatis lesu, Via dei Penitenzieri 20, 00193 Rome, продолжает ее публикацию.

MI – MONUMENTA IGNATIANA: раздел MHSJ, содержащий труды св. Игнатия и сочинения его современников о нем.

Серия I

Epplgn – S. Ignatii…Epistolae et Instructiones. [Edd. M. Lecina, V. Agusti, E Cervos, D. Restrepo.] 12 vols., Madrid, 1903–1911. Письма и наставления св. Игнатия.

Серия II

SpExMHSJ – Exercitia Spiritualia S. Lgnatii…et eorum Directoria. [Ed. A. Codina] 1 vol. Madrid, 1919. Критическое издание текста «Духовных упражнений» и «Руководств» по их проведению.

Новая серия II, переработанная и дополненная

SpExMHS) Те – Vol I. Sti. Ignatii de Loyola Exercitia Spiritualia. Textum antiquissimorum nova editio. Lexicon textus hispani. Edd. J. Calveras et C. de Dalmases. Rome. 1969. Пересмотренное и исправленное издание 5/?£xMHSJ.

DirSpEx — Vol. II. Directoria Exercitiorum Spiritualium (1540–1599). Ed. I. Iparraguirre. 1 vol. Rome, 1955. Это более полное издание «Руководств», чем прежнее, 1919 года, в 5/?£xMHSJ.

Серия III

CcmMHSJ – Constitutiones et Regulae Societatis Lesu. 4 vols. Критические издания текстов «Конституций» и «Правил» Общества Иисуса, снабженные подробными введениями и примечаниями.

CcmM HSJ, I–Vol. I. Monumenta Constitutionum praevia. [Ed. A. Codina] Rome, 1934. Источники и записи, предшествующие тексту «Конституций». Исторические вступления.

CcmM HSJ, II–Vol. II. Textus hispanus. [Ed. A. Codina] Rome, 1936. Критические издания четырех основных следовавших друг за другом текстов испанского оригинала.

CcmMHSJ, III–Vol. III. Textuslatinus. [Ed. A. Codina] Rome, 1938. Критическое издание латинского перевода, утвержденного Первой генеральной конгрегацией Общества в 1558 г.

CozlsMHSJ, IV–Vol. IV. Regulae Societatis Jesu. Ed. D.F. Zapico. Rome, 1948. Ранние наброски правил и указаний.

Серия IV

SdeSL – Scripta de Sancto Lgnatio. [Edd. L. M. Ortiz, V. Agusti, M. Lecina, A. Macia, A. Codina, D, Fernandez, D. Restrepo] 2 vols. Madrid, 1904, 1918. Сочинения современников о св. Игнатии.

Серия IV, переработанная и дополненная

FN – Fontes narrativi de S. Ignatio de Loyola et de Societatis lesu ini-tiis. Ed. D. Fernandez Zapico, C. de Dalmases, P. Leturia. 4 vols. Rome, 1943–1960.

Vol. I – 1523-1556

Vol. 11 – 1557-1574

Vol. Ill – 1574-1599

Vol. IV – Vita Ignatii Loyolae Рибаденейры (1572) Нарративные источники, то есть сочинения современников об Игнатии. Расширенное издание документов, содержащихся в SdeSI.

FD – Fontes Documentales. Ed. C. de Dalmases, S.J. 1977. О его семье, стране, юности, знакомых.