Текст книги "Сердце дьявола"

Алине почудилось, что в его глазах мелькнули слезы, и она тактично отвернулась, притворившись, что ее очень интересует игра детей в чехарду. Мальки бегали по лужайке, ничего не зная и не желая знать о проблемах взрослых. Их час еще не пришел, и они наслаждались коротким периодом детства, полным радостных мгновений и отсутствием знаний, мешающих спать по ночам.

– Ардубра… – как-то загадочно протянул Роберт, в его взгляде заплясали бесенята.

– Да уж, дорогой, с тобой жить в мире гномов было бы куда экономичнее. Хлоп один стакан – и неделю в отключке, – поддразнила мужа Хадижа.

– Да при чем тут это, – огрызнулся Оранжевый, – просто всегда хотелось посмотреть на живого гнома. Они правда похожи на Санта-Клауса? – обращаясь к Стасу, спросил Роб.

– Примерно так же, как ты на балерину, – улыбнулся Черный. Минута слабости прошла, и он снова стал самим собой. – Они довольно высокие, имеют крепкое телосложение, носят преимущественно короткие стрижки, некоторые, действительно, отращивают бороды, но последние лет шестьсот-семьсот это уже не в моде. Короче, гномы-мужчины внешне очень напоминают обычных головорезов из темной подворотни. Зато женщины у них милые, только уж больно боевые. Некоторые ребята пробовали заводить с ними шашни, но у них до свадьбы не принято, а потому получали смельчаки по первое число.

– Ну вот, ты разбил мои иллюзии, – вздохнул Роберт, прикуривая и выпуская аккуратненькие колечки дыма.

– Вы как хотите, а лично я собираюсь отправиться домой и лечь спать, – потянувшись, заявил Влад после минутного молчания.

– Поехали скорее, пока нам не запретили покидать замок, – съязвила Соня. У нее сломался ноготь, и в течение всего разговора она сосредоточенно поправляла его пилочкой, производя при этом крайне неприятные скребущие звуки. Однако сделать ей замечание никто не решился: Красная пребывала в самом отвратительнейшем из богатейшей коллекции ее отвратительных настроений.

– Мы, пожалуй, тоже поедем, – заявил Антон, беря Алину под руку и помогая встать со скамейки.

Хадижа глянула на Лизу и многозначительно хмыкнула, однако погруженная в собственные мысли Голубая ее шутки не поддержала. Машинально поцеловав в щеку покидающих вотчину Линды друзей, она обняла Стаса и вместе с мужем направилась в сторону дворца. В последнее время их семья нечасто выбиралась в город, предпочитая постоянно жить здесь, в своих новых роскошных апартаментах.

– Алинка, я звякну тебе вечерком! – крикнула Хадижа, когда все уже расселись по машинам.

Серебряная тяжело вздохнула, прекрасно понимая, что вечером ей предстоит дать полный отчет о своем времяпрепровождении за последние месяцы, да еще не забыть подробно рассказать о каждой минуте сегодняшнего дня.

Пока компания друзей шла до стоянки, в голове Алины кружилось множество тревожных мыслей. После слов Стаса ситуация у порталов стала казаться пугающей. От одного слова «Эрагаджуа» тело холодело и покрывалось неприятным липким потом. А перспектива искать для предстоящих сражений новых воителей, которым надлежало стать пушечным мясом, чтобы дать возможность более опытным и хорошо обученным уничтожить практически непобедимого врага, и вовсе приводила в ужас. К тому же ее терзали угрызения совести из-за то, что она отправила сына Максиму, словно ребенок мешал ей заниматься личными делами. Девушка убеждала себя, что отцу необходимо чаще общаться с сыном, но не могла отделаться от неприятного ощущения, будто своей легкомысленностью причиняет Максу боль. Он прекрасно понял, что ей необходимо побыть наедине с Антоном, и сделал то, что делал на протяжении всех последних лет – позаботился о ней и своем брате. В этом смысле новая жизнь совсем не изменила Максима. Как и раньше, он прежде всего думал о близких, напрочь забывая о себе.

Однако, как только Серебряная оказалась в салоне «хонды» Антона и ее с ног до головы окутал запах дорогой кожи и парфюма любимого, все неприятное вылетело из головы. В сердце осталось место лишь для радости и сумасшедшего, почти неприличного счастья.

Антон сел за руль и, закрыв дверь, повернулся к Алине. Он очень осторожно, с невообразимой нежностью провел пальцами по ее щеке и слегка приподнял лицо любимой за подбородок. Она тут же, как это бывало всегда, начиная с их самой первой встречи, утонула в зелени его глаз. Тело расслабилось и обмякло. Только одно желание – быть к нему как можно ближе – овладело ей, единственная мысль – он здесь, он со мной – крутилась в голове.

– Я люблю тебя, – прошептал Зеленый, целуя ее в губы.

– Я люблю тебя, – эхом отозвалась Алина, прижимаясь к нему настолько близко, насколько позволяла разделявшая их коробка переключения скоростей. Сейчас ей снова было восемнадцать. Она чувствовала себя простой смертной девчонкой, сошедшей с ума от запаха его кожи, прикосновения рук, парализующего волю взгляда.

Антон не стал выспрашивать о подробностях ее путешествия, не мучил ревностью и не старался узнать о каждой минуте, которую она провела без него. Он не жаловался и не говорил без умолку о том, как скучал в одиночестве. Все свои эмоции он вложил в несколько слов и нежные прикосновения. Им уже давно не надо было говорить, чтобы знать, что у другого на душе.

Машина неслась по проселочным дорогам, за окном мелькали деревья и деревянные покосившиеся от времени домики, которые по мере приближения к Москве сменялись многоэтажными, современными зданиями. Антон вел автомобиль одной рукой, другую положив поверх ладони Алины. Они наслаждались молчаливым присутствием друг друга, впитывая его каждой клеточкой тела.

Зеленый остановился у своего подъезда, вышел на улицу и открыл перед Алиной дверь.

На дворе стоял сентябрь, было довольно прохладно и ветрено. Серебряная все еще была в той одежде, в которой вышла из самолета в аэропорту Бангкока. Антон снял с себя пиджак и накинул ей на плечи.

– Так лучше? – спросил он, проводя рукой по ее взлохмаченным волосам.

– Намного. Я и забыла, что уже наступила осень. В Таиланде сейчас очень жарко, – улыбнулась девушка, впервые упомянув, где ее застал вызов Стаса.

– Ну и как Таиланд, понравился?

– Не знаю, дальше аэропорта мы попасть не успели. А вот Токио поражает.

– Мне там тоже нравится. Люблю Азию, гораздо больше Европы и Америки. В ней есть какая-то загадка и романтика, не такая, как мы привыкли, чуждая, но именно потому очень привлекательная.

Домофон запищал, пропуская посетителей внутрь. Консьерж, сидевший в специальной комнатке у лифта, посмотрел на них блуждающим взглядом и, узнав одного из жильцов, тут же вернулся к своему кроссворду.

С лязганьем и скрежетом подъехал лифт. Алина машинально нажала на нужный этаж и прислонилась спиной к металлической стене. Антон положил руки ей на талию.

– Мне тебя не хватало. Но теперь ты снова рядом, и весь мир может подождать, пока я не наслажусь тобой сполна. – Он впился ей в губы нежным поцелуем. От него пахло мятой и табаком. Алина с удовольствием отметила, что его поцелуи снова стали мягкими и ласковыми, такими, как она помнила с юности. После возвращения Максима частичка младшего брата, казалось бы завладевшая Антоном безраздельно, покинула его душу, а вместе с ней ушла порывистость и не присущая ему резкость.

– У меня тут для тебя небольшой сюрприз, – сообщил Зеленый, вставляя ключ в замочную скважину. Дверь распахнулась, и Алина воскликнула от изумления. Она поняла, почему любимый прибыл в замок Линды последним. Все полы в коридоре и, насколько она могла видеть, в комнатах были усыпаны белыми и красными лепестками роз. Сквозь непрозрачный материал задернутых штор не проникал ни единый лучик света. Вдоль всех стен и на горизонтальных поверхностях толпились десятки крохотных свечек, безусловно купленных в магазине магических безделушек, так как они не прогорали, и каждая издавала свойственное лишь ей одной сияние. В огромных вазах стояли букеты цветов, а перед входом в спальню с потолка свисала гирлянда.

– Выходи за меня, любимая, – вслух прочитала Алина и боковым зрением заметила, как Антон встает на одно колено. В его руке неизвестно откуда появилась маленькая коробочка в форме сердечка. На бархатной подушечке лежало кольцо – тоненький золотой ободок с несколькими довольно крупными бриллиантами. Она сразу же узнала работу известного мастера. Это украшение она видела в витрине магазина в центре города, и стоило оно целое состояние. Впрочем, такие мелочи, как деньги, никого из слуг Линды не волновали.

– Да, – прошептала Алина, присаживаясь на мягкий ковер рядом с любимым.

Антон надел ей на палец кольцо, грани бриллиантов отразили огоньки свечей.

Следующие несколько часов были похожи на сказку, сошедшую со страниц книги. Они занимались любовью, говорили обо всем и ни о чем, снова любили друг друга. Теперь Алина сама хотела поведать Антону о каждом миге, который она провела вдали от него. О пережитой боли, о тоске, съедавшей ее сердце, о том, что цели путешествия она так и не достигла. Она по-прежнему не могла свободно дышать, если его не было рядом. Он отвечал ей также искренне и горячо. И в каждом его слове, даже самом безобидном и далеком от романтики, она угадывала отголосок собственных чувств.

Звонок дотошной Хадижи, раздавшийся ровно в девять вечера, не смог испортить Алине настроения. Скорее, наоборот, ее счастье стало полным. Она с радостью поведала подруге последние новости о своих приключениях и с улыбкой выслушала тысячу и одну сплетню о волшебном мире и его обитателях, начиная от краткой биографии юного ученика Линды и заканчивая подробностями романа между Максимом и Констанцией.

Часов в десять позвонил Максим и, сильно извиняясь, поинтересовался, чем кормить сына.

– Насколько я знаю, маленькие мальчики не пьют кровь, – пошутил он, – а что именно входит в рацион человеческого детеныша, я не помню.

За его спиной раздался довольный хохот ребенка, свидетельствовавший о том, что ему хорошо и шутка отца кажется ему смешной.

– Максим – лучший в мире человек, пусть он и вампир, – когда Алина закончила перечислять необходимые сыну продукты и повесила трубку, констатировал Антон. – Другой бы на его месте постарался испортить нам жизнь, а он ее облегчает, взяв на себя заботы об Антошке, чтобы мы могли побыть вдвоем.

– В этом весь Макс, он обещал всегда защищать меня. Это не смогло изменить ни твое воскрешение, ни две его смерти, – вздохнула Алина, вновь ощущая укол совести, но теплые губы любимого быстро стерли непрошеные угрызения, вырвав из груди Серебряной стон наслаждения.

Спустя пять дней Алина ехала по промокшим от дождя улицам столицы, ругая почем зря ежевечернюю пробку. Видимость была нулевой из-за плотной стены воды, льющей непрерывным потоком с разверзшихся небес. Тусклые сигналы светофора можно было разобрать, только обладая исключительным зрением воителя или вампира. Несколько раз Серебряная протискивалась по суженным полосам мимо столкнувшихся автомобилей. Их хозяева, размахивая руками и громко матерясь, бегали вокруг, оценивая повреждения. Милиция в такую погоду ехать на выручку гражданам не спешила, и незадачливые автолюбители еще больше ухудшали ситуацию на дорогах, создавая новые заторы там, где вполне можно было обойтись без них.

На сидении рядом с водительским стояла дамская сумочка от Диор. Алина то и дело косилась на нее, как на существо ядовитое и особо опасное. Там, скрытые от посторонних глаз дорогой кожей, лежали две вещи, которые Серебряная предпочла бы никогда с собой не возить. Первой из них был длинный, написанный от руки список. В нем под соответственными номерами значились фамилии, имена и адреса людей, которых она когда-то знала. Линде потребовалось несколько минут, чтобы по своим каналам пробить новые места жительства старых друзей девушки. Тридцать семь пунктов. Тридцать семь человек, которым Алине следовало предложить бессмертие в обмен на исполнение любых желаний. Бессмертие, которое, вполне вероятно, окажется короче обычной смертной жизни. Второй вещью, также вызывавшей у Серебряной отвращение, был пузырек с прозрачной жидкостью без вкуса и запаха. Всего две капли, добавленные к питью, сотрут любые воспоминания об их встрече у тех, кто идти на сотрудничество откажется.

Алина искренне надеялась, что таких будет большинство, но по долгу службы и понимая всю опасность сложившейся ситуации обязана была приложить максимум усилий, чтобы как можно реже применять стирающее память зелье.

Всю долгую дорогу до первого места назначения внутри Серебряной шла жесткая борьба между воителем и человеком. Она заранее знала, что первый победит. У их мира был лишь один шанс в грядущей войне. Упустить его – преступление планетарного масштаба. Но пока разум обдумывал алгоритм действий, сердце отказывалось впутывать в безнадежную авантюру когда-то близких людей. Впервые выполнение задания требовало от девушки такого напряжения воли. Пожалуй, за последние шесть лет труднее ей еще не было. Она искренне завидовала друзьям, которые спокойно отсиживались по уютным домам, попивая чай или что покрепче. Все их смертные знакомые, по крайней мере, те, к кому с подобным предложением можно было бы обратиться, давно умерли от старости.

Алина повернула в грязную подворотню спального района, притормозив перед старой хрущевкой, стены которой давно облупились и растрескались от многолетнего воздействия непогоды. Вынув из сумки ненавистный список, девушка еще раз пробежала его глазами. Отец, мать, двоюродный брат Сергей, его жена Наташа, соседка Таня, школьная приятельница Марина Воронова, подруга с дачи Вика Михайлова… с большинством этих людей Алина не общалась с тех пор, как ее собственная жизнь безвозвратно изменилась.

Серебряная глубоко вздохнула, собираясь с силами. Ее взгляд застыл на первом номере в списке. Аня Свердлова… Как каждого желающего оповещала ее страничка на «Одноклассниках», теперь она носила фамилию Шептунова, имела дородного, не слишком привлекательного, но наверняка полного других достоинств мужа и годовалого розовощекого карапуза по имени Лиза. Алина не сомневалась, что довольная семейной жизнью молодая мать откажется от сомнительного предложения, и поэтому записала имя институтской подруги в начало списка.

Еще раз глубоко вздохнув, Алина вышла из машины и, раскрыв над головой зонт, побежала к подъезду. Внутри пахло кошачьей мочой и неисправным мусоропроводом. Лифта не было и в помине, а если верить полученным от Линды сведениям, жила Аня на пятом этаже. Стараясь не касаться грязных перил, Алина медленно побрела наверх, как можно дольше оттягивая момент, когда ей придется позвонить в дверь и объяснять бывшей подруге свое внезапное появление.

Не успела Серебряная пройти один пролет, как дверь подъезда отворилась, впуская внутрь холодный, пропитанный влагой воздух, и с шумом захлопнулась снова. Послышался стук каблуков по каменным ступеням. Тот, кто поднимался за ней следом, явно не спешил, или обладательница минимум десятисантиметровых шпилек с трудом взбиралась на Эверест, который устроили для жильцов архитекторы сего «милого» сооружения. Алина уже забыла, что смертным бывает нелегко преодолевать лестничные пролеты, особенно после трудного рабочего дня и в неудобных туфлях.

Остановившись между вторым и третьим этажами, воительница увидела примотанную проволокой к перилам пепельницу, сделанную из старой консервной банки. Она достала из сумочки Вог и, покопавшись еще немного, вытянула из внутреннего кармана зажигалку. Всего пять минут отсрочки, ровно столько, сколько требуется для того, чтобы выкурить одну сигарету. Красный огонек успокаивающе замерцал на кончике папиросы, приковав к себе внимание Серебряной. Одна затяжка, две… В голове мелькнула отвлекающая мысль: тот, кто идет следом, похоже, торопится еще меньше. Казалось, каждая ступенька давалась невидимой пока девушке с титаническим трудом. Может, она натерла ноги? Или напилась?

Пожалеть незнакомку Алина не успела. Блондинка наконец добралась до лестничного пролета, который облюбовала Серебряная. Она шла медленно и крайне неохотно, внимательно разглядывая что-то у себя под ногами. Светлая невольно отметила, что наряд у девушки не из дешевых. Туфли от Маноло Бланик, платье от Шанель, плащ от Валентино, бусы из очень крупного граната… Воительница продолжала мысленно оценивать стоимость гардероба жительницы хрущевки, когда та подняла голову. Крашеные волосы в изящном движении откинулись назад, открывая лицо… Бледная кожа, лихорадочный блеск в голубых глазах, яркий макияж и взгляд очень уверенного в себе человека, вернее вампира, делали древнюю подругу Алины Катю Шемякину практически неузнаваемой.

Несколько секунд девушки разглядывали друг друга сквозь тонкую пелену сигаретного дыма. Серебряная испытывала смесь жалости и отвращения, которое пыталась всеми силами подавить. Она знала: Катя не выбирала этой судьбы. И еще она знала, что вампиры сохраняют все особенности прежней личности. Значит, сейчас перед ней стояла ее лучшая подруга, оставшаяся в другой, почти позабытой жизни. Видимо, лицо Алины, обуреваемой противоречивыми чувствами, изменилось, выдавая то, что творилось на душе, и вампирша истолковала его по-своему.

– У нас пакт о ненападении, – неуверенно сказала она, силясь улыбнуться.

– Я и не думала нападать, – искренне ответила Алина. Ее улыбка получилась сердечной, и Шемякина расслабилась.

– Пришла за Аней? – спросила Катя, скорее констатируя факт, нежели желая знать ответ.

– Ты тоже?

– Да, только вот ума не предложу, как мне появиться ей на глаза, не вызвав парочки обмороков и нервного срыва в придачу. Аня была на моих похоронах, которые милостиво устроил Коледов, когда убеждал меня стать такой… – Катя провела рукой вдоль стройного тела, ее лицо перекосилось, и Алина с грустью поняла, что со своим преображением подруга так и не смирилась. Однако затрагивать эту тему на грязной прокуренной лестничной площадке, когда они не виделись столько лет, да еще и встретились отнюдь не при самых радужных обстоятельствах, Серебряная посчитала неуместным и предпочла не заметить сгустившиеся вдруг тени ошибок юности.

– Значит, для мира ты умерла? Но зачем? Это ведь совсем необязательно, по крайней мере, в начале.

– Паша хотел, чтобы у меня не осталось выбора. Впрочем, это уже неважно. Я рада, что мы с тобой встретились. Так будет проще объяснить Аньке, что я не привидение и вернулась не с того света, – усмехнулась Катя, прикуривая. Было видно, что идти в гости к старой приятельнице ей хочется не больше, чем Алине.

– Ну, это с какой стороны посмотреть, – промямлила Алина и слегка покраснела, осознав, что говорит вещи более чем бестактные.

– Посмотри с позиции смертных, – не обиделась Катя. – Я хожу, говорю, дышу, так что в рамках разговора с Аней – я вполне жива.

– Ты должна убедить ее стать вампиром?

– В идеале. Но, если честно, я от души посоветую ей выбрать долю воителя. Вы хотя бы не с того света вернулись, – хмыкнула Шемякина, заставив Алину снова смутиться.

– А как же воля Маргариты? Разве ты можешь ослушаться прямого приказа? – спросила Серебряная, но в ту же секунду перед глазами встало лицо Максима, который сумел разрушить чары Сантьяго и предать его. А ведь Испанский Дьявол был намного более могущественным и изощренным, чем Полярная Звезда, и создавал намного более прочные связи со своими слугами.

– Не могу. Но Маргарита не изъявляла своей воли напрямую. Она сказала, что я должна приложить все усилия, чтобы люди, занесенные в список, стали либо вампирами, либо воителями. Вот я и приложу… все усилия…

– И как ты собираешься убеждать Аню пойти на самоубийство? Лично я так ничего и не придумала, – Алина с удивлением обнаружила, что разговаривать с Катей-вампиром ничуть не сложнее, чем с Катей-человеком. В душе всколыхнулись добрые чувства и старая нежность.

– Вот, – Шемякина сунула руку в свою сумочку и извлекла оттуда бутылку темного рома. – Аньке всегда нравился этот напиток. Выпьем, поговорим по душам.

– Ты тоже собралась это пить? – в голосе Алины послышалось сомнение.

– Нет, конечно. Мне надо привести Свердлову к Маргарите, а не разорвать на куски. Но я отлично умею притворяться. Пожила бы в немертвой шкуре – тоже научилась бы. А теперь все стало гораздо проще, ты-то можешь пить.

– Могу, – согласилась Серебряная. – Только не представляю, что способно подтолкнуть счастливую жену и мать маленькой дочки влезть во всю эту заварушку.

– А откуда ты знаешь, что она счастлива?

– Не знаю. По фоткам так показалось.

– Алинка, в «Одноклассниках» все выглядят счастливее, чем есть на самом деле. Но будем надеяться, что ты права и ей идея с бессмертием не приглянется, да и других проблем, которые смогут решить наши маги, не окажется.

– Тогда идем. – Алина решительно выкинула бычок в импровизированную пепельницу и двинулась наверх. Катя последовала за ней. Ее высокие каблуки мерно стучали по каменным ступеням. Цок-цок, цок-цок, цок-цок…

Бессмертные подошли к железной двери с грязными разводами внизу. Справа висел наполовину оторванный звонок.

– Не возражаешь, если вначале я? – поинтересовалась Алина. – Все-таки в мертвых я не числюсь.

– Вперед, светлая, – улыбнулась Катя, отходя в сторону так, чтобы из глазка видно ее не было.

Воительница нажала на кнопку звонка. За дверью послышалась резкая трель. Не прошло и минуты, как по полу зашаркали шаги.

– Кто? – спросил охрипший голос, в котором гостьи тут же признали голос Аньки.

– Алина Львова, – ответила Серебряная, не дав себе времени на то, чтобы усомниться.

– Алинка! – взвизгнула Свердлова, распахивая дверь и бросаясь на шею институтской подруге. – Вот так сюрприз! Какими судьбами? Ты как сквозь землю провалилась. И нашла-то меня как? Я ведь переехала. Могла бы позвонить, я бы на ужин что-нибудь сообразила.

Анька вцепилась в плечи Алины и без умолку тараторила, не давая воительнице вставить хоть слово. Катю, притаившуюся за дверью, она пока не заметила, зато обе бессмертные могли разглядеть сокурсницу с ног до головы. И то, что они увидели, им однозначно не понравилось.

Ане должно было исполниться двадцать семь, но выглядела она хорошо за тридцать. Девушка сильно располнела после родов и перестала за собой следить. Волосы с длинными отросшими корнями были давно не мыты и убраны в неаккуратный хвост, на ее лице отсутствовала косметика, под глазами образовались темные синяки от постоянного недосыпания, а мятый халат, покрытый многочисленными жирными пятнами и в нескольких местах украшенный дырами, придавал ее и без того обрюзгшей фигуре вид донельзя непривлекательный.

Анька все охала и ахала, когда ее взгляд случайно наткнулся на вторую гостью. Лицо молодой женщины тут же побледнело и перекосилось, в глазах застыло выражение ужаса. Аня открыла было рот, но тут же снова его закрыла. Больше всего ей сейчас хотелось спрятаться за железной дверью своей убогой квартирки, но, судя по виду, ноги ей не подчинялись.

– Аня, только прошу тебя, без паники. – Алина взяла ее за плечо и, аккуратно подталкивая, ввела в темную и очень тесную прихожую. Катя вошла следом и закрыла за собой дверь. Их дальнейший разговор для ушей соседей не предназначался.

– Она… Она… – Свердлова тыкала трясущимся пальцем в Шемякину и силилась что-то сказать, но не могла собраться с мыслями.

– Привет, Аня, рада тебя видеть, – приветливо произнесла Катя и улыбнулась.

Алина заметила, что она успела вставить в глаза контактные линзы, и они утратили вампирский блеск, став совершенно обычными.

– Может, пригласишь нас войти, и мы все тебе объясним? – спросила Алина.

В завешенном пальто и заваленном обувью коридорчике, в который Анька умудрилась впихнуть немаленькую детскую коляску, места для троих взрослых людей категорически не хватало. Свердлова взяла себя в руки, кивнула и направилась в крохотную кухоньку. Обстановка в квартире была убогой. Алина непроизвольно поморщилась: в таких бедных жилищах ей не приходилось бывать уже много лет.

На небольшом обшарпанном столе лежала разделочная доска, а на ней наполовину нашинкованный кочан капусты. Пахло чем-то горелым и невкусным. Катя с любопытством огляделась по сторонам. Как и светлая, она успела привыкнуть к роскоши, и вид обычной однокомнатной клетушки в хрущевке ее ужасал. Но, как и Алина, она вежливо промолчала. Не у всех есть деньги на пятикомнатные пентхаузы и коттеджи в элитных поселках.

– Она умерла, – безапелляционно заявила Аня, тыкая пальцем в Шемякину, когда гостьи уселись на колченогие стульчики у стола.

– Я похожа на покойницу? – с притворным, но выглядящим очень убедительно негодованием поинтересовалась Катя.

– Нет, но… Я была на твоих похоронах… – уже менее уверенно пролепетала Свердлова. Она устало облокотилась на дверной косяк и во все глаза разглядывала неожиданных посетительниц.

– И что ты там видела? – весело уточнила Шемякина, будто они обсуждали последние институтские сплетни, а не ее предполагаемую смерть, которая, как с грустью подумала Алина, все же произошла.

– Тебя зарыли в землю, вот что! – Аня отлепилась от косяка и сделала несколько шагов вдоль кухонного уголка. Особенно разгуляться здесь было негде и, видимо сообразив это, Свердлова опустилась на краешек последнего оставшегося незанятым табурета. – Не кури, – резко сказала она Алине, по привычке доставшей сигарету. – У меня маленький ребенок. Дочка сейчас спит, ей нездоровится. – Серебряная послушно спрятала пачку обратно в сумку.

– Ты видела, – спокойно, словно разговаривая с несмышленым малышом, вернулась к теме своей кончины Катя, – как в землю зарыли закрытый гроб. Но, как ты, наверное, помнишь, он был пуст. Меня там и в помине не было.

– Естественно, ты разбилась на самолете. Паша сказал…

– О, Паша много что говорит, только вот правду редко, – огрызнулась Шемякина.

– Он… Он…

– Что он? Плакал? Рвал на себе волосы? Угадала?

– Да.

– Он знал, что я живая и здоровая сижу запертая в его роскошной квартире. Так что не жалей Коледова. Он мразь еще та.

– Значит, ты все это время была жива? – Аня выглядела потерянной и сбитой с толку. – Но зачем?…

– А вот об этом тебе пусть лучше Алинка расскажет, ее история веселее, а я потом добавлю от себя немного тоски. Затем ты сама решишь, как быть с нашим… предложением. – Катя достала из сумочки ром. – Тащи бокалы, на трезвую голову такое не слушают.

Аня послушно отправилась в комнату. Она двигалась как марионетка, подвязанная за веревочки, которой управляет неумелый кукловод.

– Резко ты с ней, – покачала головой Серебряная. Она говорила очень тихо, так, чтобы тонкий слух вампира мог различить ее слова, но обычные человеческие уши не уловили ни звука.

– А по-другому никак, светлая. Мне надо было сделать так, чтобы она перестала упорно твердить: «ты умерла, ты умерла». И результата я достигла.

– Это точно, только, по-моему, теперь она вообще ничего не в состоянии воспринять.

– Выпьет, оклемается, – жестко отрезала вампирша. Впервые с момента встречи Алина увидела перед собой не прежнюю Катю, а темную немертвую.

Возразить Серебряная не успела, так как Аня вернулась, неся в руках три простых стеклянных стакана. Пить из таких Алине не доводилось уже очень давно.

– Вспомним юность, – улыбнулась воительница, двигая стаканы по замусоленной кленке. Катя тем временем отвинтила крышку на бутылке.

– Колу забыла? – спросила Серебряная.

– Извини, давно не пила коктейлей, – хмыкнула Шемякина, разливая коричневую жидкость по подставленным бокалам. Себе она плеснула чуть-чуть, Алине побольше, а Ане налила почти до краев.

– Ну, я вас слушаю, – отхлебнув большой глоток, заявила Аня, все еще недоверчиво глядя на Катю. Присутствие Алины тоже перестало вызывать у нее прежний энтузиазм. Она с неприкрытым интересом разглядывала дорогие вещи гостий, их украшения, каждое из которых стоило больше, чем вся обстановка ее квартиры, и искусный макияж, сделанный твердой рукой женщин, привыкших следить за собой.

– Все началось на новогодней вечеринке у Кати дома в двухтысячном… – осушив свой бокал, произнесла Алина.

Она говорила долго, не упуская ни одной детали. Рассказала подробно об их романе с Антоном, об их расставании и последующей встрече с Максом. Когда она дошла до того, как узнала о смерти бывшего возлюбленного, Аня закрыла рот рукой, продемонстрировав облупившийся маникюр. Чем дольше вещала Серебряная, тем недоверчивее становилось лицо Свердловой. Закончила Алина войной с Сантьяго и своим отъездом в безвременное путешествие, перед которым пообещала стать женой Антона.

Катя слушала бывшую подругу не менее внимательно, только вместо недоверия на ее лице читался искренний интерес. В отличие от Ани, она понимала, что каждое произнесенное Алиной слово – правда. Когда светлая замолчала, вампирша перехватила инициативу. Как она и обещала, в ее истории было намного больше трагического и совсем мало приятного и доброго.

Ане девушки не дали вставить и слова, чтобы она не увела разговор в неудобную им сторону. Несмотря на свое нежелание выполнять полученное задание, каждая из двоих бессмертных была профессионалом высокого уровня. Обе прекрасно знали, что надо делать. Их козырем была откровенность, и они планировали разыграть его. Надо было заставить сидящего перед ними человека сбросить с глаз шоры и увидеть другой, скрытый мир.

– Так что мир не так прост, как ты думаешь, – изрекла Алина, когда Катя подошла к концу своей горькой истории. Когда-то с этой фразы Максим начал ее собственное знакомство с миром неведомого, и она показалась девушке напыщенной и глупой. Сегодня Серебряная сама не придумала ничего более оригинального.

Катя, как и Алина, остановилась, не сообщив ни слова о последних событиях. Вначале они должны были выяснить настроение Ани, а уж потом приступить к цели своего визита. За время, что они по очереди вещали, Свердлова успела вылакать содержимое своего стакана и подлить еще. За окном окончательно стемнело, а Лиза, дочка Ани, проснулась. Мать включила ей телевизор и определила в огромный, едва вмещающийся в маленькую комнатку манеж.

– У нас вроде не первое апреля, – заявила Аня, скептически глядя на бывших одногруппниц. Было очевидно: ни одному слову из занимательной истории она не поверила.

– Смотри! – Алина достала из сумки специально для этих целей взятый с собой стальной шарик. – Потрогай его.

Аня протянула руку и взяла прохладную вещицу в ладонь.

– Что это? – спросила Серебряная, желая, чтобы девушка подтвердила, что именно держит в руках.

– Шар, металлический, скорее всего неполый, – механически ответила Аня. – И что?

– Дай сюда, – Алина перехватила шарик и без видимых усилий надавила. Сталь в ее руках покорно сжалась, будто кусок пластилина, на котором кто-то оставил отпечатки всей пятерни.