Текст книги "Сердце дьявола"

Полуобнаженная девица с очень худым телом и длинными, явно наращенными волосами, писклявым голосом пела про любовь, едва-едва попадая в мелодию. Алина раскинулась на мягких подушках и приготовилась коротать время за просмотром музыкальных клипов. Огонек сигареты успокаивающе горел в темной комнате. От голубого экрана по стенам плясали тени.

Вместе с Хадижей так и необжитые помещения покинуло ощущение беззаботности и полного отсутствия проблем. Тяжелые мысли накатили на Серебряную, мешая сосредоточиться на словах незатейливой песенки. То, что она испытывала в последние недели, не походило на ужас и парализующий волю страх, что постоянно сопровождал ее во времена противостояния с Сантьяго. Это была, скорее, тревога, ощущение дискомфорта и что-то еще неприятное, но заставляющее останавливаться посередине пути, чтобы перевести дыхание.

Никакой непосредственной угрозы поблизости не было. Никого не убивали, им не приходилось ютиться в стенах замка, каждый день посещать совещания и заниматься непрестанным обсуждением тактики, стратегии и других аспектов предстоящих сражений, разработанных на основе допущенных ошибок. Несмотря на постоянные тренировки с воинами Катсуро, незнакомые лица молодых воителей, недавно принявших знак, тревожные разговоры, которые вели самые старые слуги Линды, и таинственную готовность под грифом Х, обстановка вокруг царила вполне спокойная. А в отсутствие постоянных стычек с другими магами жилось и вовсе привольно. Однако темная тень раскинула над Землей свои крылья, и каждый чувствовал ее давящую на сердце тяжесть.

Алина подобрала под себя ноги и с грустью подумала, что на бесполезные блуждания по свету потратила несколько месяцев по-настоящему спокойной жизни, которые могла бы провести в объятиях Антона. Сейчас, когда новый призрак смерти стоял за их спинами, от осознания упущенного шанса становилось очень грустно.

Скоро они должны были пожениться. Алина не хотела говорить об этом никому – ни Хадиже, давно ставшей ее лучшей подругой, ни Лизе, всегда готовой выслушать, дать ценный совет и понять любую точку зрения, ни Кате, отношения с которой у Серебряной снова наладились и стали почти такими же близкими, как в дни студенчества, ни тем более Соне, но у ее нежелания устраивать пышную свадьбу была одна не слишком веская, но важная для нее причина. Вернее, причиной это было назвать трудно. Скорее, одно навязчивое желание. Она хотела, чтобы этот волшебный день, к которому они шли столько лет сквозь боль, разочарования, разлуки и встречи, принадлежал только им двоим. Она мечтала разделить его лишь с Антоном и наслаждаться каждой секундой, которую он подарит ей. Грезила, чтобы целый бесконечно долгий и такой короткий день зеленые глаза любимого смотрели только на нее. И все слова, которые он скажет, были адресованы только ей. Алине претила мысль о том, что придется делить его внимание с несколькими сотнями гостей, как это было на ее первой свадьбе, где она практически не видела жениха, занятого бесконечными разговорами с друзьями и знакомыми. Тогда ей было все равно. Она и сама получала удовольствие от танцев, общения, шампанского, текущего рекой, и шума толпы, позволяющего не вспоминать о юношеских фантазиях. О беззаботных ночах, когда она лежала в спальне дома у родителей и представляла свой самый счастливый день, видя на месте Максима его брата.

Алина вздохнула. В этот раз она хотела тишины. Медленной музыки, под которую, слившись телами, они будут кружиться по ковру его квартиры. Свечей, горящих в древних канделябрах, чьи отсветы обрастут густыми тенями с наступлением ночи. Их первой ночи в качестве мужа и жены.

Представив так ясно скромную картину желанной свадьбы, Серебряная отрицательно покачала головой, словно беседовала с невидимой Хадижей. Нет, она ни за что не уступит подруге и не сделает шоу из самого долгожданного момента своей жизни. Если верить тому, что каждый день докладывал группе Стас, осталось не так много счастливых часов, чтобы тратить их на шум и суету.

Пронзительная трель дверного звонка заставила Алину подпрыгнуть от неожиданности. Она неловко дернула рукой и, угодив ладонью по пульту, выключила телевизор. В комнате воцарилась полная темнота, в которой только острые глаз воителя мог разглядеть очертания предметов.

– А я думала, вы будете тусить до утра, – зевая, сказала Серебряная, поворачивая замок. Она знала, что любимый услышит ее сквозь железную дверь. – О, привет…

Вместо Антона на пороге стояла хрупкая фигурка, завернутая в длинный ярко-алый плащ из непромокаемого материала и в шляпе с большими полями, украшенными икебаной искусственных цветов. Что-то из последней коллекции Виктории Сикрет. По крайней мере, Алина видела нечто похожее во время показа, который смотрела по телевизору еще в Токио. Не обращая внимания на озадаченный вид подруги, Соня вошла внутрь и плотно притворила за собой дверь.

– Мне нужно, чтобы ты кое-куда со мной съездила. Прямо сейчас. Дело не терпит отлагательств, – решительно заявила она, сверкнув на Серебряную глазами из-под широкополой шляпы.

– Я жду Антона, – неуверенно промямлила Алина, уже понимая, что все равно поедет с Красной, даже если той угодно отправиться на своих двоих прямиком в ад. Отказать Соне не мог никто, разве что Влад да иногда Стас, и то исключительно благодаря своему авторитету главы.

– Ничего, позвонишь ему по дороге, скажешь, чтобы не приезжал, – отмахнулась Соня и, не разуваясь, прошла в комнату, где уселась на диван и включила свет.

– И куда, позволь узнать, мы отправимся в столь поздний час? Надеюсь, не знакомиться с новым клубом вместе с Хадижей и Робертом? – спросила Алина. Она была слегка заинтригована: что такого срочного могло случиться у Сони посередине ночи? Обычно все свои дела Красная планировала месяцев за пять и потом строго следовала каждому имеющемуся в списке пункту.

– В гости, – не вдаваясь в подробности, ответила Соня и после эффектной паузы добавила: – К моей дражайшей матушке Анне Коршуновой.

– Она жива? – выпалила Алина, только сейчас сообразив, что ей ни разу не пришло в голову поинтересоваться, что случилось с Сониными родственничками после разгрома Сантьяго.

– Да что ей будет? Такие даже смерти не нужны, – отмахнулась Красная. – Папаша отправился за грань, туда ему и дорога. Редкостный был мерзавец. Кстати, братец мой тоже по-прежнему здравствует. Сейчас ему должно неплохо житься. «Летучие» в чести, неважно, что когда-то он служил Сантьяго.

– Мне жаль, что твой отец…

– Да брось… Я собственными руками отправила к праотцам сестрицу, думаешь, я сильно расстроилась, когда узнала, что кто-то другой помог закончить свое бренное существование папочке? Я, скорее, благодарна этому милому человеку. Знала бы, кто именно это сделал, подарила бы что-нибудь ценное. – В глазах Сони полыхнул гнев, смешанный с презрением, но она не позволила чувствам просочиться в кровь и выплеснуться наружу очередной истерикой.

– Зачем же тебе приспичило встретиться с матерью? – недоуменно уточнила Алина.

– Во-первых, мать во много раз умнее моих остальных родственничков. Что уж говорить, в этом браке хорошего потомства у нее не получилось, если, конечно, не считать меня, но я в их семействе пария. Если отец, Кристина и братья всегда были тупыми садистами, впрочем, весьма щедро наделенными физическими силами, то мать по-настоящему жестока. Она коварна, хитра, беспринципна. Короче, идеальна для такого хозяина, как Сантьяго. Получив ее себе, он выиграл больше, чем рассчитывал. Матушка была среди «растлителей». На первый взгляд, не слишком почетно, но она такие делишки проворачивала, что только дух захватывало и в глазах темнело. А во-вторых, Анна одна из древних. Она участвовала в Великой Войне и лично знакома с нашими потенциальными «приятелями»-оборотнями, а потому многое может рассказать, естественно, если захочет. А мне страх как надоели недомолвки и те крохи знаний, какими нас по поручению Линды потчует Стас.

– Думаешь, она будет с тобой разговаривать после того, как ты убила сестру? – с сомнением проговорила Алина. Идея Сони посетить мать казалась ей неразумной.

– Даже не сомневаюсь. Криста опозорила достославное семейство Коршуновых не меньше, чем я, а может, и больше. Она вышла за вампира. В замке Сантьяго подобные вещи не приветствовались. Я, вообще, сильно удивлена, что после этого ее группа осталась прислуживать в покоях Испанского Дьявола, да еще и выполняла такую важную миссию. Наверное, он просто не хотел посвящать в свои дела лишних людей. Иначе ходить бы им среди «растлителей». Моя мать – страшная ханжа. И, как я уже говорила, ей дико не повезло с детьми в этом браке. Виталик женился на смертной, я стала отказницей и вышла за светлого, переметнувшись на противоположную сторону, а Криста спуталась с немертвым. Должно быть, Анне пришлось пережить немало неприятных минут, а уж папочка и вовсе пеной исходил. Впрочем, не знаю. С отцом, как и с братьями, я не говорила с тех пор, как покинула замок. К тому же сейчас мамаша служит Даниэлю Плети, а я Линде Солнечный Свет и, памятуя о ее мировоззрении, в любом случае нахожусь на много ступеней выше, а значит, имею право задавать вопросы. Мы же сотрудничаем с темными, – с иронией закончила свой монолог Соня.

– Странная логика, – покачала головой Алина, которой частенько было сложно разобраться в менталитете людей, выросших в мире волшебников. Иногда ей казалось, что они существа с другой планеты.

– Поехали, нечего терять время, – Соня поднялась с дивана и пошла к двери. – Не думаю, что Анна пожаловала в Москву надолго.

Алина послушно обулась и накинула легкое пальто, заранее зная, что в столь промозглую ночь обязательно замерзнет. Выходя из квартиры, она уже набирала номер Антона. Любимый не должен волноваться о ней. Пришлось ограничиться скупым сообщением о том, что Соня попросила ее помочь с одним делом. Зеленый не задавал никаких вопросов, лишь пожелал удачи. Серебряная невольно подумала, что умение не спрашивать лишнего всегда было отличительной особенностью обоих близнецов. Правда, причина у отсутствия любопытства была разной.

Максим считал, что если его лично что-то не касается, то и проявлять любопытство не стоит. А Антон всегда был тактичен и ждал, когда человек сам расскажет ему о своих проблемах. Если же тот этого не сделает, значит, это не его ума дело.

Ягуар сорвался с места и вылетел на ночную дорогу. Туман окутал город плотным плащом. Серебряная не сомневалась, что смертные, сидящие сейчас за рулями плетущихся мимо автомобилей, не видят ровным счетом ничего. Соня, обладая отменным зрением, уверенно двигалась вперед, обгоняя редких «черепах», попадающихся на пути.

– Зачем тебе нужна я? Не проще было бы поехать одной или с Владом? – уточнила Алина, скорее чтобы заполнить чем-то возникшую паузу, нежели действительно интересуясь. Она знала: если Соня выбрала ее, значит, причины на то у нее были.

– Соваться одной в логово не слишком приветливой мамаши глупо, – пояснила подруга, поворачивая на перпендикулярную улицу. Красный сигнал светофора она не посчитала нужным заметить. – А знакомить Влада с тещей нет никакого желания. Не думаю, что им обоим подобное мероприятие доставит удовольствие. Он, кстати, вообще не знает, куда я поехала. Думает, что у нас девичник. Хадижа тоже не подходит. Она доведет мою мать до инфаркта своей непосредственностью. А Лиза больше отговаривала бы, чем помогала бы. Для нее слово Линды – нерушимый закон, и, если та не хочет нам что-то рассказывать, по мнению нашей Голубой, с этим надо просто смириться. Ты умеешь себя вести, не страдаешь излишней впечатлительностью и не стала меня разубеждать. Иногда с тобой проще, чем с другими.

– Спасибо. – От Сони подобные слова были комплиментом. – Сколько лет твоей маме?

– Точно не помню. Но свой пятитысячный день рождения она отмечала, когда я еще пешком под стол ходила.

Красная сообщила эту новость так, словно говорила: «Моей маме на следующей неделе стукнет пятьдесят». Алина удивленно присвистнула. Ей еще не доводилось лично общаться с человеком, который прожил бы столь долгую жизнь.

– Ее история впечатляет, – продолжила подруга. – Там хватает романтики, приключений с погонями и перестрелками и прочего. Если не возражаешь, расскажу как-нибудь в другой раз. Мы уже приехали.

Соня съехала с трассы на небольшую асфальтовую дорогу и остановилась перед шлагбаумом, отгораживающим въезд в коттеджный поселок. Сонный охранник, не проверяя личности приехавших, нажал на нужную кнопку, и полосатый страж поднялся вверх, уступая дорогу.

Красная внимательно смотрела по сторонам.

– Ты знаешь, где ее искать? – с тревогой спросила Алина. Она чувствовала себя очень неуютно среди красивых, аккуратненьких домиков, принадлежавших темным.

– Алиса смогла выяснить только адрес поселка, как ты понимаешь, бабушку она никогда не видела, – пробормотала Соня, разглядывая окна ближайшего строения. – Думаю, что нам сюда.

Она повернула на подъездную дорожку и нажала на кнопку звонка. Перед гостьями высился самый высокий и в то же время самый помпезный забор из всех, что имелись в округе. Ажурная решетка с позолотой возвышалась метра на три. За оградой можно было различить величественный дом, ничем не отличающийся от замков иных магов. Но освещения во дворе практически не было, и составить более четкую картину Алина не могла.

– Если ты ошиблась, нам сразу снесут голову или хотя бы спросят о цели визита? – хмыкнула Серебряная, сжимая под пальто рукоять меча, который не забыла прихватить с собой.

– Помнишь о пакте о ненападении? В худшем случае обольют словесным поносом. – Хвататься за оружие Соня не спешила.

За железными воротами послышались шаги. Лязгнул тяжелый затвор. На узенькой дорожке возникла тощая фигура молодой девушки с длинными темными волосами. Алине потребовался один взгляд, чтобы понять: перед ней стоит смертная.

Соня опустила стекло окна и, смерив девицу высокомернопрезрительным взглядом, проговорила тоном, каким, должно быть, несколько столетий назад господа обращались к своими рабами.

– Проводи к Анне…

– Госпожа не принимает, – с выраженным акцентом сообщила девушка, внимательно оглядывая гостий.

– Меня примет, – усмехнулась Соня.

Не обращая внимания на протестующую смертную, она направила ягуар к предназначенной для парковки машин площадке и остановилась. Служанка семенила следом, что-то крича на смеси русского и испанского.

Красная распахнула дверь машины и, сильно задев девицу плечом, прошла мимо, с видом королевы направляясь к парадным дверям. Алина извиняющимся взглядом глянула на девушку и последовала за подругой.

Соня посчитала, что использовать звонок ниже ее достоинства. Она распахнула тяжелые дубовые двери, оказавшиеся незапертыми, и прошла в огромный светлый холл.

– Госпожа не принимает, – из крохотной дверки, ведущей, видимо, в помещения для слуг, выскочила еще одна служанка, тоже смертная. На русском она говорила с меньшим акцентом, чем первая, и казалась более решительной.

– Меня примет, – повторила Соня, но горничная перегородила гостьям дорогу. – Хочешь попытаться нас не пустить? – усмехнулась воительница и одним легким движением оттолкнула несговорчивую прислугу к стене. Девица приложилась головой о картину, изображавшую рассвет на море.

– Ты так и будешь стоять в дверях? – обращаясь к Алине, поинтересовалась Красная. Серебряная считала, что вламываться в чужой дом посреди ночи не слишком вежливо. И тем более бить при этом ни в чем не повинных людей. Однако она понимала, что агрессия для Сони – это нормально, а о правилах приличия подруга если и знает, то вспоминает, только если очень надо.

Обогнув растерянную горничную, потиравшую ушибленный затылок, Алина направилась следом за Соней. Они миновали три смежных комнаты, на манер старых замков соединенных в сплошную анфиладу. Обстановка в каждой из них была шикарной. На одной стене висел портрет в полный рост, на котором была изображена очень молодая девушка, почти девочка, со светло-русыми волосами. Разглядывать картину времени не было, так как Красная, не останавливаясь, шагала вперед.

– У нее во всех домах одинаковая планировка, – сообщила Красная, – так что скоро нас ждет гостиная. Очень удивлюсь, если матушка уже спит.

– Вообще-то сейчас почти три часа ночи.

Алина взглянула на огромные напольные часы, занимавшие почти всю высоту стены. Стрелки показывали без четверти три. Не лучшее время для визитов. Но Соня комментарий подруги проигнорировала. Она распахнула следующую дверь и с циничной улыбкой уставилась внутрь помещения. Алина последовала ее примеру и тут же отвернулась.

Перед огромным камином, в котором ярко горел огонь, прямо на пушистом арабском ковре возлежали двое – мужчина и женщина. Оба были полностью раздеты и занимались тем, что обычно в присутствии посторонних делать не принято. Соня прокашлялась, привлекая к себе внимание. Девушка, не выпуская из объятий своего любовника, бросила на гостью короткий взгляд и продолжила свое занятие, будто они по-прежнему были одни. Ее партнер вообще сделал вид, что не заметил прихода посетительниц.

Соня прошла к ближайшему креслу, небрежно скинула плащ, который алой волной упал на пол, и удобно разместилась напротив парочки. Судя по всему, ни малейшего дискомфорта она не испытывала. Алина, наоборот, была готова провалиться сквозь землю. Она чувствовала, как щеки заливает густой румянец, а язык прилип к небу. Стараясь не смотреть по сторонам, она прокралась к дивану и, расстегнув пальто, присела на самый краешек.

Минут пять воительницам пришлось дожидаться, пока хозяйка дома закончит свои дела и отреагирует на их появление. В течение этого времени Алина чувствовала, как кровь то приливает, то отливает от ее лица. Соня, напротив, с любопытством оглядывалась по сторонам и неторопливо курила, придвинув к себе пепельницу в форме диковинной птицы.

Анна Коршунова отстранилась от своего любовника и перекатилась на спину. Алина, стараясь перебороть смущение, которое в этом доме явно было неуместным, принялась разглядывать мать Сони. Ей оказалась очень молодая девушка. Та самая, что была изображена на старом полотне в одной из предыдущих комнат. Наверное, на момент принятия знака ей исполнилось не больше шестнадцати. Светло-русые волосы волнами спускались до поясницы и рассыпались по дорогому ковру и груди мужчины. Глаза редкого синего цвета в обрамлении длинных, подкрашенных голубой тушью ресниц внимательно смотрели на гостий. Этот взгляд как будто проникал в самую душу – спрятаться от него было невозможно. Алина, сидевшая на самом виду, даже не пыталась. Соня встретила взгляд матери прямо, в ее глазах отражались всполохи огня, пляшущего в камине.

Анна коротко пожала плечами, словно смиряясь с присутствием посторонних и разрешая им остаться. Ленивым движением она протянула руку и взяла фужер с розовым шампанским, стоявший на небольшом столике самой невозможной формы. На ее тонких пальцах сверкнули кольца с большими бриллиантами и сапфирами.

Если бы Алина встретила эту девушку на улице, то, без сомнения, решила бы, что перед ней одна из хорошеньких дочек богатых родителей, которая проводит большую часть своего времени в дорогих салонах и крутит простыми парнями, ничего не давая им взамен. Облик рафинированной девочки с Рублевки не вязался с тем, что Соня рассказывала о матери.

Анна допила игристый напиток одним глотком и, не торопясь, поднялась. Подхватив с пола легкий пеньюар, она набросила его себе на плечи и аккуратно завязала две тонкие тесемки. Никто из присутствующих за все это время не произнес ни слова. Любовник хозяйки дома вообще закрыл глаза и блаженно нежился в тепле, идущем от камина. Это был крупный мужчина с мускулистым, очень рельефным телом, медной кожей, поблескивающей от пота, черными, слегка раскосыми глазами и прямыми волосами до плеч цвета воронова крыла. Коренной американец во всей своей красе. Даже его неподвижность была неподвижностью хищника, приготовившегося к броску. Такой тип мужской красоты был не во вкусе Серебряной, но от нее все равно захватывало дух.

Соня застыла мраморной статуей на кресле. Алина прилагала колоссальные усилия, чтобы не начать ерзать на диване и подпрыгивать от неловкости и любопытства.

– Давно не виделись, Софи. – Анна развалилась на подушках, горкой наваленных напротив дивана и двух кресел, где уселись гостьи.

– Разве? – не согласилась Красная. – Мне показалось, что с тех пор прошло не больше одного дня. Я не успела соскучиться.

– Не сомневаюсь, дорогая, не сомневаюсь. И тем не менее ты пришла, – голос у Анны был низкий, с небольшой хрипотцой. Она слегка картавила и растягивала слова.

– Полагаю, теперь не только я хожу к тебе с визитами, – в тон ей ответила Соня. Если Красной и было некомфортно, то она ничем не выдала себя. Алина в который раз за время их знакомства поразилась выдержке самой импульсивной воительницы из их команды.

– Не только, – кивнула Анна, плеснув в бокал новую порцию шипучего напитка. – Даже великие мира сего вспомнили о моем скромном существовании. Я здесь по вызову твоей госпожи… полагаю, тебе это известно.

Соня наклонила голову в знак согласия. Алина, которая ничего об этом не знала, постаралась сохранить вежливо-безразличное выражение лица, а главное – не пялиться на обнаженное тело индейца, все еще загоравшего под отсветами огня.

– Хочешь узнать то, что я рассказала ей? – скорее, констатировала факт, нежели спросила Анна.

Алина поразилась, насколько не похожи между собой эти две женщины. У них не было совершенно ничего общего ни в чертах лица, ни в манере говорить, ни в поведении. Если бы она не знала, что перед ней мать и дочь, то ни за что не поверила бы.

– Не отказалась бы, – снова согласилась Красная.

– Шампанское хочешь? – решила проявить гостеприимство хозяйка.

Присутствия подруги дочери хозяйка, казалось, не замечала вовсе. Алине это было, скорее, на руку. Она не представляла, как вести себя под пронзительным синим взглядом древней воительницы, в котором даже в такой нелепой ситуации, читалась многовековая мудрость.

– Пожалуй.

Анна щелкнула пальцами. Из-за маленькой дверки с противоположной стороны комнаты тут же вынырнула давешняя испанка, которую Соня так небрежно оттолкнула с дороги.

– Принеси бутылку шампанского и фужеры для моих гостий, – распорядилась мать Красной, показав, что вторую девушку, посетившую сегодня ее дом, она все же видит. – Ты нас не представила, – заметила Анна, обращаясь к дочери.

– Алина Дубровина, светлая, на службе Линды Солнечный Свет, коалиция Жизни, – как того требовал этикет, сообщила Соня.

Алина вежливо привстала.

– Значит, Серебряная. Девушка, которая только получила знак и уже вскружила голову всем нашим бардам. – Анна посмотрела на подругу дочери с неожиданным интересом. – Приятно познакомиться.

– Взаимно, синьора, – откликнулась Алина, памятуя, что среди слуг Сантьяго, даже бывших, принято обращение на испанский манер.

– Когда я была в твоем возрасте, – улыбнулась мать Сони, протягивая девушке унизанную массивными перстнями руку, которую Алина с готовностью пожала, – обо мне тоже слагали песни и писали стихи. Тогда еще не было принято выражать свои симпатии на страницах глянцевых журналов или на сайтах в интернете. Поэтому менестрели ходили от дворца к дворцу, от поселения к поселению и распевали оды избранным красавицам.

– Мама, оставь Алину в покое, – попросила Соня, наморщив носик. – Она и так уже красная, как вареный рак. И ты не представила мне своего… – Красная на миг замялась, подыскивая правильное слово. – …друга.

– А, – Анна посмотрела на любовника, который, услышав, что говорят о нем, с кошачьей грацией перевернулся на живот и, облокотившись на локти, поднял голову.

«Хищник», – снова подумала Алина, стараясь избежать взгляда черных, похотливых глаз американца.

– Это Мэтью Ричардсон, темный на службе Даниэля Плети, вольного.

– А я-то думала, Белое Облако или что-то в этом роде, – пробормотала Соня, пока мать называла их с Алиной имена мужчине, который изо всех сил делал вид, что пропустил первую часть разговора и теперь сильно заинтересовался личностями гостий.

– Где твои манеры, дочка, – попеняла Анна, но Алина видела, что ее, скорее, забавляет ситуация. – Мэтью еще очень молод. Ему только несколько столетий. А ты ведь знаешь, в последнее время в Штатах даже коренное население не чтит традиции предков и дает своим детям эти неинтересные, безликие имена.

– Да уж, Мэтью… Банально, – согласилась Соня.

– Спасибо, дорогая, – Анна поблагодарила служанку, которая на серебряном подносе принесла ведерко с открытой бутылкой шампанского и еще два бокала. – Мэт, поухаживай за дамами.

Индеец поднялся с пола. Ничуть не стесняясь своей наготы, он подошел к столику и принялся разливать шампанское. Алина никогда не считала себя ни скромницей, ни ханжой. Во времена своей студенческой юности она бывала в самых различных ситуациях и много времени проводила в обществе очень разных мужчин, в том числе обнаженных. Но столь явное презрение к условностям и банальным приличиям она встретила впервые. То, что подобные нравы были приняты при дворе Сантьяго, она знала, но про Даниэля Плеть ничего такого не слышала.

– Мам, попроси, пожалуйста, Мэтью одеться. Алина не росла в замке Испанского Дьявола. Для нее… – Соня выдержала паузу и намеренно долго задержала взгляд на обнаженном торсе мужчины. – …все это внове.

– Мэт, ты слышал просьбу моей дочери? Пожалуйста.

Анна томным взором окинула любовника с ног до головы, всем своим видом показывая, как сильно сожалеет о том, что ее лишают возможности созерцать такую красоту. Мэтью улыбнулся, выставив на обозрения свои идеально ровные жемчужно-белые зубы. Он по-прежнему не издал ни звука – Алина начала сомневаться, умеет ли он разговаривать.

Одеваться в обычном понимании этого слова мистер Ричардсон не стал. Просто накинул на интимные части тела угол покрывала, на котором недавно предавался любовным утехам, и уселся рядом со своей дамой, по-свойски приобняв ее за плечи.

– Спрашивай, – обратилась Анна к дочери.

– Мне интересно все, что ты знаешь об Эрагаджуа, – Красная не заставила просить себя дважды. – Численность его населения, особенности магов, природа оборотней, таланты воителей, их тактика ведения боя. Короче, абсолютно все. Пригодятся любые детали, какие сможешь припомнить.

– Тогда, боюсь, вы не сможете покинуть мой дом минимум неделю, потому что я помню достаточно для того, чтобы развлекать вас древними байками двадцать четыре часа в сутки семь дней без остановок.

– Мы никуда не торопимся.

– Зато я тороплюсь. Видишь ли, Даниэль не любит, когда его слуги слишком долго предаются безделью, – Анна скривилась.

Было очевидно: то, чем колдун занимает своих воителей, древняя считала ниже своего достоинства. Однако ослушаться господина она не могла. Даниэль всегда умел воздействовать на людей, носящих его знак, как никто и славился тем, что практически полностью лишал их воли поступать по-своему. По сути, он превращал живых слуг в некое подобие вампиров и страшно гордился своим даром, вызывающим у остальных легкую дурноту, смешанную с презрением.

– Можешь ограничиться самым важным, – вздохнула Соня. – В первую очередь тем, что необходимо знать простому воителю для выживания.

– Не хочешь умирать? Что ж, это я понимаю. Тем более после вашего чудесного спасения, – ухмыльнулась Анна. Выражение ее лица при этом Алине очень не понравилось.

– Линда победила в честном бою, – вскинулась подруга.

Серебряная чувствовала, что терпение Красной на исходе, и от откровенного хамства ту удерживало исключительно острое желание выяснить, как можно бороться против оборотней Эрагаджуа. Алине и самой было интересно, а потому оставалось только молиться, чтобы Соня продержалась еще чуть-чуть, прежде чем впадет в состояние агрессивной истерики.

– В честном, как же! – Анна развернулась к индейцу и, поцеловав смуглую щеку, сказала: – Мэт, дорогой, иди в спальню, я приду через час.

Мэтью не издал ни звука, улыбнулся гостьям и тихо удалился.

– Долго ты его дрессировала? – съязвила Соня, наблюдая за тем, как, подобрав с пола свою одежду, индеец выходит за дверь. Очень скоро его шаги послышались на лестнице, которую девушки проходили, пока искали хозяйку.

– О, это было совсем просто. У Дэниэля очень покорные слуги. Приструнить нас, привыкших к крепкой руке Сантьяго, оказалось куда сложнее. Мы, понимаешь ли, любим свободу, – Анна посмотрела на дочь, и в синеве ее глаз загорелась злость, граничащая с ненавистью.

– Можешь не утруждать себя, матушка, изъявлением своих добрых чувств ко мне, – заметив эту вспышку, прокомментировала Красная. – Я к тебе испытываю то же самое. Давай перейдем ближе к делу…

– Сколько спеси, Софи! Мне это не нравится. А ведь это ты пришла ко мне с просьбой, а не я к тебе.

– Ты же понимаешь, что не можешь отказать мне согласно новым правилам, прописанным в пакте о ненападении, – сладеньким, ничего хорошего не предвещающим голосом проворковала Соня.

Алина тяжело вздохнула, размышляя над тем, что еще минуту назад все было вполне мирно, и вот теперь Красная уже доводит матушку до белого каления упоминанием о силе своего мага и иерархии магического мира.

– Понимаю, – вопреки опасениям Серебряной, Анна не вспылила, не разозлилась и не начала кричать. Наоборот, улыбка на ее лице стала шире. – И знаешь что, прежде чем ответить на твои вопросы, расскажу-ка я тебе еще кое-что занимательное. Маленькую присказку о том, как некая светлая волшебница смогла одолеть непобедимого темного мага.

Алина заметила, как напряглась Соня. По спине Серебряной тоже прошелся холодок. Все-таки мать у Красной – личность неприятная. Впрочем, чего она ожидала от женщины, пять тысячелетий служившей Испанскому Дьяволу? Уж не рассчитывала ли она увидеть кроткую, милую даму, занимающуюся рукоделием и со смирением переносящую невзгоды новой трудной жизни.

– Так вот, – тем временем продолжала Анна, – некая светлая волшебница, назовем ее мисс А, была слабенькой и мало что умела в сравнении со своим великим и могущественным противником – темным колдуном, которого мы назовем мистер Б. Ей с каждым днем становилось все труднее противостоять ему, она не справлялась. Ее славные воины напрягали все свои силенки, но этого было недостаточно. И тогда случилось чудо. Один человек, слуга ее врага, предал своего господина и при помощи некоего приспешника преподнес ей один подарок – единственное, что могло помочь одержать победу. Знакомая история, девушки?