Текст книги "Сердце дьявола"

– Знаю. Но однажды он полностью восстановится – так всегда происходит. Возможно, к тому времени я уже буду готов к тому, чтобы вернуться домой. – Глаза колдуна сияли, словно он уже видел ту красоту, о которой только что рассказывал.

– Что могло так повлиять на Жуэдфех, чтобы он изменился до неузнаваемости?

– Увы, у меня нет ответа. В своей первой жизни я был очень сильным некромантом, ходил туда-обратно через грань и однажды застрял, не смог вернуться. Тогда Жуэдфех был процветающим райским уголком, к которому тянулось все живое Вселенной. Когда я родился во второй раз, его уже не существовало. Поговаривали, будто всему виной случайный катаклизм. Но я не пробовал узнать правду. Я ведь ничего не помнил о своем прошлом, а с моим новым миром Жуэдвех не был даже связан. Так что… Я не сильно интересовался историей вымершей цивилизации…

– Ты говорил, – после минутного раздумья произнесла Линда, – что-то из того, о чем ты хочешь мне рассказать, может нам помочь в войне с Эрагаджуа. Ты готов поделиться своими знаниями с нашими темными и попробовать обучить их контрзаклятиям?

– Я, конечно, попробую сделать это, – подтвердил Оливер, – только особого проку в том не будет. Для того чтобы противостоять магам Эрагаджуа, надо иметь хотя бы одного носителя истинной тьмы. А у нас его попросту нет. Ты убила последнего в этом году.

– Отлично! – Линда начала злиться. Радость, которую она испытывала еще несколько минут назад сменилась раздражением. И контролировать его было очень сложно. – И что же ты предлагаешь, бывший темный?

– Я предлагаю призвать на помощь единственного человека, который может нам помочь. Я предлагаю вызвать из-за грани дух Сантьяго Испанского Дьявола и вселить его в живое тело, чтобы он вернул себе большую часть способностей, которыми обладал раньше.

От неожиданности у Линды перехватило дыхание. Она ожидала услышать что угодно, но только не предложение призвать на Землю своего злейшего врага. От одной мысли, что обезумевший от любви Дьявол снова будет топтать этот мир, ей сразу стало дурно. Тут же захотелось выкинуть из своего замка Оливера, посмевшего предложить ей такое…

– Ты в своем уме? – раздельно по слогам проговорила волшебница, когда убедилась, что голос ей снова подчиняется. – Сантьяго был безумен, он… На, почитай! – Линда швырнула Мудрецу дневник, который еще недавно держала в руках. – Это он уничтожил всех древних ради глупой идеи воскресить Джейзи Джимму. Не просто призвать ее дух, а именно воскресить. Он…

– Я уже сказал, что знаю все, о чем здесь написано, хоть и не читал дневника Сантьяго. Впрочем, не сомневаюсь, там немало интересного. Но я читал кое-что другое много веков тому назад. И это помогло мне раскрыть его тайну уже давно. – Оливер порылся в складках своей длинной мантии, которую всегда носил в качестве повседневной одежды, словно добрый волшебник из детской сказки, и достал огромную книгу, выглядевшую намного древнее всего того, что Линде доводилось видеть, включая дневник Испанского Дьявола. – Эту книжицу я нашел совершенно случайно, когда был еще человеком. Мне было около тридцати, я был полон сил, и иногда мне в голову приходили странные мысли. В тот раз я почувствовал непреодолимое желание посадить цветы – очень необычное для отшельника желание. Я пошел на окраину своего небольшого огорода, примостившегося на лесной прогалине неподалеку от дома, и выбрал подходящий участок земли. Как мне тогда казалось, выбрал совершенно случайно. После нескольких ударов лопаты я наткнулся на что-то твердое, попробовал копнуть еще разок – без результата. Тогда мне пришлось наклониться и рассмотреть, что же помешало исполнению моего внезапного желания. Тогда я и нашел вот это. Я вытащил книгу, всю засыпанную грязью, но не тронутую тленьем. Я умел читать, так как родился в знатной семье. Мне был знаком французский, английский и даже испанский языки, но письменность, которую использовал неизвестный мне автор книги, оказалась совершенно незнакомой. Я пролистал страницы, надеясь найти хоть одно понятное слово, но тщетно. В середину был вложен кусок пергамента. Буквы, выведенные чьей-то умелой рукой, складывались в слова, а слова – в предложения, но все они были на том же самом языке, что и текст основного произведения. Через пару дней мне надоело смотреть на каракули, разобрать которые я все равно не мог. Тогда я забросил книжицу в дальний угол и надолго забыл о ней. В следующий раз она попалась мне на глаза много лет спустя. Дар уже проснулся во мне. Я собирался выстроить замок на месте старой лачуги, служившей для меня убежищем всю смертную жизнь, и решил избавиться от старого хлама, скопившегося за долгие годы. – Оливер замолчал, погрузившись в воспоминания. Линда не торопила его, ожидая продолжения истории.

– К тому моменту я уже был достаточно сведущим в магических науках, чтобы понять: текст написан на одном из древних языков, – наконец произнес колдун. – Я даже узнал, на каком именно, но я все еще не выучил его и потому отложил старинный фолиант в сторону, пообещав себе вернуться к нему, как только будет время. Оно нашлось лишь триста лет спустя. Я успел познакомиться с большинством языков наших предков и вспомнил о собственных реинкарнациях. То есть я стал почти таким же, как сейчас. И книга, заваленная грудой более современной литературы, наконец-то дождалась своего часа. Ритуалы, которые в ней были описаны, оказались крайне сложными и энергоемкими. Я даже не предполагал, что кто-то на Земле мог ими пользоваться. Все они относились к разделам магии, так или иначе связанным с деятельностью некромантов и заклинателей душ. Если первых в нашем мире долго искать было не надо – коалиция Смерти жила и процветала, то представителей вторых уже давно не осталось. А те светлые, что обладали достаточным потенциалом, чтобы освоить древние умения, предпочитали не иметь дела со смертью.

Такой магии избегали даже те, кто именовал себя коалицией Жизни. Хотя их предшественники активно практиковали вызов духов и вселение их в живые тела.

Мудрец бросил взгляд на свою собеседницу и сделал паузу, словно приглашая ее задать вопрос. Но Линда молчала. И тогда старый волшебник заговорил снова:

– С точки зрения работоспособности и качества второй жизни условно воскресшего светлая магия намного эффективнее. Она практически не меняет сущность человека. Он полностью сохраняет свою память и все способности, какими обладал до смерти, в том числе магические. Именно так наши колдовские предки создавали светлых вампиров. Целые армии, не уступающие по численности немертвым армиям темных, шли в бой под знаменами своих сиятельных господ. Их называли неживыми в противоположность собратьям из противоположного лагеря. Сейчас большинство заклинаний и ритуалов заклинателей духов утеряны. Я принялся изучать древние записи и не без гордости признаюсь, что на этом поприще достиг больших высот. Безусловно, помог мой опыт некроманта, которым я был восемь раз из четырнадцати.

– Не говори ерунды, – отмахнулась Линда. Беседа с Оливером начала ее утомлять. – У тебя всего 64 МагСи, как ты сам любезно признался. А для заклинателя надо сто.

– Да, но я дважды прошел эту грань, и потому могу сколько угодно пресекать ее без малейшего вреда для здоровья. Мне сделать это гораздо проще, чем любому более сильному колдуну. Я не испытываю энергетического сопротивления, а духи, которые обитают по ту сторону, лучше идут на контакт именно со мной – я знаю, как лучше к ним обращаться. Поэтому можно сказать, что я идеальный заклинатель душ. Поняв все это, я присоединился к коалиции Жизни, желая вернуть ей былое могущество. К сожалению, очень скоро выяснилось, что никто из ее нынешних членов в общении с мертвыми не нуждается. – Волшебник развел руками и нарочито тяжело вздохнул, чтобы собеседница осознала, насколько сильно ему жаль. – Настаивать не в моих правилах, – подвел итог Мудрец. – Я заперся в своем замке и принялся дальше изучать избранный раздел. В книге, которая попала мне в руки, было не только бесценное древнее знание, но, как я уже упоминал, там также хранилось письмо, вложенное в середину. Оно датировалось зимой 1201 года до нашей эры, и написал его маг по имени Альфред Косолапый. Из истории мы знаем лишь то, что он был носителем истинного света, принадлежал к первому составу коалиции Жизни и погиб в открытом противостоянии с Сантьяго Испанским Дьяволом. Это случилось ровно через три месяца после написания вот этого письма. – Оливер протянул Линде пергамент, такой ветхий, что, казалось, он вот-вот рассыплется между пальцами.

– Продолжай, – сказала глава коалиции Жизни, даже не глянув на замысловатые буквы. На сегодня с нее было достаточно переводов с древних языков.

– Это письмо содержало в себе предостережение, которое никто из современников Альфреда слушать не пожелал, и касалось оно темного мага по имени Сантриго Испансас Диболу, известного нам под именем Сантьяго Испанский Дьявол. В те далекие времена он носил еще свое настоящее, неадаптированное имя. Писал Косолапый сжатыми рунами, видимо, чтобы вместить на один свиток как можно больше информации. Свое послание потомкам он вложил в единственный имеющийся в мире экземпляр книги под названием «Ритуалы смерти». Колдун наложил на уникальный фолиант несколько заклинаний, которые помогли бы ему сохраниться под землей и в нужный момент притянуть к себе первого же носителя дара, проходящего мимо. Потом он зарыл ее в месте, где спустя много столетий я развел свой сад. Уж не знаю, то ли заклинание действовало не на всех, то ли никто не совался в такую глушь, но я был первым, кому приспичило посадить цветы именно там, где покоился древний схрон.

Линда снова превратилась вслух. Она чувствовала себя очень усталой, словно за сутки прожила десятилетие. Оливер, напротив, был бодр и полон энтузиазма, который, признаться, волшебница не разделяла.

– Альфред рассказывал очень подробно о великой Джейзи Джимме и ее одаренном ученике по имени Сантриго, который, помимо всего прочего, был ее любовником. Он описывал боль и злобу, обуявшие последнего после ее героической смерти. А потом рассказал о безумной идее, захватившей темного, – воскресить свою любимую. После того, как коллеги ему отказали, он попробовал провести сложнейший, вернее сказать, невыполнимый ритуал в одиночку и, естественно, не преуспел. Когда его мечта рухнула, тот, кто уже совсем скоро должен был стать Сантьяго Испанским Дьяволом, принялся методично истреблять своих недавних друзей и соратников, чьи жизни неоднократно спасал в дни Великой Войны. Однако никто не отнесся к явным странностям в поведении колдуна всерьез. Подумаешь, поссорился с кем-то, вступил в открытое противостояние, победил… Ничего удивительного – такой эмоциональный, одаренный, амбициозный маг… И только Альфред осознал весь ужас новой напасти. Он оставил информацию об этом для потомков, которые окажутся прозорливее его современников, и вместе с ней свой личный уникальный труд, так как опасался, что безумный темный мог использовать знание во вред, преследуя свою сумасшедшую идею… – Мудрец на мгновение закрыл глаза, а потом продолжил: – Очевидно, Альфред тоже не понимал, насколько бесполезны попытки Сантьяго. Беда была даже не в том, что тот не мог призвать дух или вселить его в тело, перекроив плоть таким образом, чтобы создать точную копию погибшей ведьмы. Теоретически он был способен даже полностью срастить духовную и материальную субстанции, сделав их единым целым. Проблема состояла в другом. После заклинания, которым маг Эрагаджуа угодил в Джейзи Джимму, энергия ее духа истощилась настолько, что он стал по своим свойствам практически таким же, как обычная душа смертного. Ему требовалось не одно столетие, чтобы восстановиться, а к тому времени, как процесс завершился до конца, она уже ушла в следующую зону изнанки и стала недоступна для некроманта. Однако этого Сантьяго так и не узнал, как не узнал и того, что его первая попытка провалилась не из-за его ошибочных действий, а потому что у духа Джиммы не хватило сил удержаться за тело. Он оторвался в самый ответственный момент и устремился назад, руша на своем пути все заклинания удержания. Впрочем, если бы у Сантьяго получилось, Джейзи все равно не была бы прежней. Она стала бы чем-то средним между изделием некроманта и заклинателя душ. Скорее всего, она вернула бы себе почти прежнюю мощь… Вот только мертвецам не место среди живых. Однажды она бы поняла это и все равно оставила бы своего любовника.

– Я рада, что ты знаешь историю Испанского Дьявола и тайны его сердца, – вмешалась Линда. – Но меня удивляет, что, несмотря на это, ты хочешь вернуть его на землю. Это еще большее безумие, чем то, которое владело Сантьяго. Он уничтожит всех нас.

– Это вряд ли, – возразил колдун. – Он будет слабее, чем был на момент смерти. В нем сохранится только та сила, которой его дух был наделен изначально, не более того. Конечно, он сможет забрать всю энергию, которую скопил в своем кармане за гранью, но, поскольку его новое тело не будет на сто процентов принадлежать ему, таким опасным, как прежде, он уже не станет. Плюс, надо полагать, пребывание в мире мертвых его кое-чему научило. Впрочем, я бы с радостью вызвал какого-то другого носителя истинной тьмы, только, к сожалению, ни одного в первой зоне уже нет. Я проверял. А вторая и тем более третья мне, как и всем остальным, недоступны. Так что, если мы хотим сражаться с магами Эрагаджуа, Сантьяго – наш единственный вариант.

Линда задумалась, в этот раз надолго. То, что сообщил ей Оливер, казалось невероятным, почти граничило с безумием, однако уже не раз дикие на первый взгляд идеи Мудреца оказывались гениальными. То, что он предлагал, было рискованно и противоестественно. Все ее существо восставало против одной лишь мысли о возвращении к жизни Испанского Дьявола, отправить которого за грань и один-то раз вышло очень накладно. Солнечный Свет не сомневалась, что загнать его туда вторично окажется еще сложнее. И, тем не менее, ей приходилось всерьез размышлять о подобной возможности, потому что все, о чем говорил ей Оливер, она и сама прекрасно понимала.

Не меньше часа понадобилось председательнице Совета магов, чтобы принять окончательное решение, и, даже начав произносить его вслух, она все еще не была уверена в его правильности.

– Сомневаюсь, что тебя поддержит Совет, Оливер, – устало сказала Линда, – и я тоже не поддерживаю. Сейчас рано говорить о таких серьезных мерах, как призыв духа Испанского Дьявола. Войны пока нет, возможно, нам удастся ее каким-то чудом избежать. Однако, если она все-таки начнется, я обещаю, что поставлю перед нашими магами вопрос о возвращении Сантьяго в мир живых, и пусть решает большинство. Сама я в таком случае проголосую «за».

– Что ж, это больше, чем я рассчитывал услышать, – улыбнулся Мудрец. – Поверь, мне тоже совсем не хочется снова встретиться с Испанским Дьяволом и его разбитым сердцем. Я, скажем так, не очень одобрял его навязчивую идею вернуть к жизни Джейзи Джимму. Я, кажется, не говорил, что это по ее милости я погиб именно на Земле. Не знаю уж, чем вольный маг-ученый, приехавший с мирными целями, чтобы исследовать кое-какие особенности местной некромантии, мог помешать тогда еще довольно молодой и очень амбициозной ведьме. Войны между нашими мирами в те годы и в помине не было. Но факт остается фактом – она прикончила меня, не соблюдая никаких формальных правил поединка. Со спины. И раз уж я помню, как закончилась моя прошлая жизнь, то имею некоторые претензии к нашей сердцеедке, – сказав это, Оливер поднялся, собираясь откланяться.

Он почти дошел до двери, когда Линда окликнула его.

– Оливер, я хотела спросить…

– Какой родной мир у тебя? – догадался Мудрец. – Я знаю ответ на твой вопрос, так как умею определять такие вещи, да и со многими духами был знаком в то или иное время. Ты живешь в своем родном мире, Линда. Это твоя первая жизнь, и в тебе очень много силы, намного больше, чем кажется. Однажды ты научишься ей пользоваться.

– А Сантьяго? – Солнечный Свет не знала, зачем ей это знание, но не смогла сдержаться.

– Он, как и ты, пришел в мир впервые, и Джимма тоже. Именно поэтому вы все так привязаны к Земле. Здесь ваш истинный дом, и вы готовы на все, чтобы защитить его или разорвать на куски от переизбытка любви. Иначе Джейзи никогда не решилась бы отправиться одна к порталам – это было сущее самоубийство, а Сантьяго не стал бы так усердствовать, чтобы вернуть себе подружку. Они еще не раз встретятся в других воплощениях. Более опытный дух подсознательно рассчитывал бы на это, и надежда дала бы ему успокоение… Сейчас на Земле много молодых духов. Возможно, это сыграет нам на руку, а может, и наоборот. Это мы вскоре узнаем.

– И еще… – Линда хотела получить ответы на все вопросы. – Есть ведь те, кто отказывается от дара, предпочитая ослабить его знаком. У меня двое таких воителей. Они есть у всех. Что бывает с ними после физической смерти? Я должна знать, тогда возможно смогу повлиять на их решение.

– Им требуется некоторое время, чтобы освободиться от знака, когда они оказываются на изнанке, – терпеливо объяснил Оливер, – из-за этого они двигаются медленнее, особенно сквозь первую зону. Но потом они тоже реинкарнируются, как и все остальные маги. Чаще всего нежелание принимать свой дар преследует их из жизни в жизнь. Такова особенность их духа. Например, тебе служит девочка, кажется, в этот раз ее зовут Лиза. Я встречал ее трижды. Впервые в моей третьей жизни. Тогда она служила моему хорошему другу. А в моей шестой реинкарнации ее звали Марьимэ, и она была моей женой, тоже воителем. Последний раз мы пересекались на Эрагаджуа. Из нее сделали оборотня, кстати, добровольно.

– Ясно, – по телу Линды пробежала мелкая дрожь. Было очень странно осознавать, что ей верно служит такое древнее и потенциально могущественное существо.

– Есть еще кое-что. Мальчик, твой ученик. Сейчас он древнейший дух на Земле. Его дух реинкарнировался восемьдесят девять раз. Так что не удивляйся, если вдруг почувствуешь в нем зрелость, несвойственную его юному возрасту. Однажды мы с ним были неплохими друзьями. Он всегда мечтал быть чтецом. Я очень рад, что его желание наконец осуществилось.

Линда кивнула. Желала ли она знать что-то еще? Наверное, нет, но Оливер все еще стоял в дверях, а значит, выложил пока не все карты. В глубине души Солнечный Свет молилась, чтобы колдун поскорее откланялся: информации было слишком много.

– Последнее, что я хотел сделать, – это дать тебе совет. Не забывай о самой древней магии, которая существовала еще до того, как первые колдуны придумали свои заклинания. О магии слов и поступков. Во многом именно она помогла Сантьяго достичь тех высот, с которых ты его сбросила. Я не уверен, что он сам знал об этом.

– Что ты имеешь в виду?

– Доброе слово и добрые поступки множат светлую энергию, а злые, противоестественные деяния плодят темную. Если ты переведешь через дорогу бабушку, то дашь толчок для создания светлого потока, а если убьешь кошку, то подтолкнешь появление еще одного темного. Чем сложнее поступок, тем больше создаваемая им энергия. Пытки, оргии и прочие прелести, которые так любил Испанский Дьявол, помогали окружить его замок непередаваемым ореолом тьмы.

– Я слышала об этом, но никогда всерьез не верила, что обычные поступки влияют на энергию.

– А зря. Хочешь, я приведу пример, который поможет тебе понять всю силу простого действия? Ты знаешь, что серебряный цвет нити в знаке у воителя – огромная редкость. Он может меняться на любой другой, то есть самопроизвольно исчезать. Ее носители частенько обладают странными способностями. У светлых они выражены намного сильнее. Все дело в том, что люди, которые связаны с таким потоком, как правило, делали или чувствовали что-то настолько светлое и чистое, что создали свою собственную энергию. Тебе служит девочка, которая своей безумной любовью свела с ума всех наших бардов. У нее серебряная нить. Я не ошибусь, если предположу, что пока она считала своего возлюбленного мертвым и боролась с причиняющим боль чувством, то пользоваться своими дополнительными силами могла спонтанно, если по каким-то причинам ее сознание растормаживалось и барьеры рушились. Но с тех пор как он вернулся, она способна прибегать к источнику дополнительных сил в любое время. Этот источник – ее любовь.

Линда кивнула. Про особенности Алины Дубровиной она слышала и не раз думала о странностях ее потенциала. Теперь она знала, в чем тут секрет.

– Так что подумай и об этом тоже, у тебя сегодня много пищи для размышлений. А я лучше пойду.

С этими словами Оливер, наконец, оставил Линду одну. Уже через пару секунд она перестала ощущать его присутствие в своем замке.

– Хадижа, у нас не будет пышной свадьбы. И точка, – Алина уже порядком злилась. Разговоры друзей о якобы предстоящем торжестве ей надоели до зубовного скрежета. Антон, в отличие от нее, реагировал на все гораздо спокойнее. Казалось, он вообще погрузился в некое подобие транса, который спасал его от назойливых домогательств.

– Ну, Алинушка, ну, солнышко. Времена сейчас трудные, а ты хочешь лишить нас такого удовольствия. Отдохнем, расслабимся, выпьем чуть-чуть, – умащивала Розовая, горестно заламывая руки и строя умилительно-печальные рожицы.

– Нет, нет и нет. Мне хватило одного балагана, – огрызнулась Алина, устанавливая режим на стиральной машине и на всякий случай стараясь не смотреть на подругу: вдруг уломает.

– Вот Алиса нас порадовала, а как весело-то было! – Хадижа решила подойти к вопросу с другой стороны. Теперь она стояла, прислонившись спиной к дверному косяку, а на лице у нее играло мечтательное, немного таинственное выражение. Если бы Алина не знала Розовую столько лет, то не усомнилась бы, что та погрузилась с головой в приятные воспоминания. – Жалко, тебя не было. И Антон наш букет поймал, и вот теперь он женится. Как это романтично… Ну, Алина, ну, пожалуйста!

– Нет.

– Хочешь, мы с Соней все организуем, по высшему разряду…

– Ага и будет невеста в пурпурном платье с черной фатой бродить по безграничным розовым залам в стиле дворца куклы Барби, – хмыкнула Алина, веселясь от картинки, которую рисовало воображение. – Нет.

– Вредина. – Похоже, Хадижа решила сменить тактику, потому что развернулась и направилась на кухню. Не прошло и минуты, как оттуда послышался звон фужеров и звук, характерный для вина, выливающегося из бутылки.

Алина прошла следом за подругой. Они сидели в ее новой квартире, той самой, что она купила перед своим затянувшимся путешествием. Теперь девушка использовала ее для встреч с подружками, если предполагались длинные женские разговоры, от которых у Антона, как у всякого мужчины, начиналась мигрень. С самостоятельной жизнью у нее опять не задалось. Видимо, не ее это судьба – в гордом одиночестве смотреть по вечерам телевизор и думать, кому бы позвонить, чтобы поболтать.

– На, выпей, может, подобреешь, – сладеньким голоском попросила Хадижа, протягивая Алине стакан. Серебряная приняла его с некоторой опаской. С Розовой станется подсыпать туда какой-нибудь дряни из магических лавок, от которой помутится рассудок, и она позволит подвергнуть себя второй раз в жизни экзекуции под названием пышная свадьба со всеми вытекающими отсюда последствиями.

– Пей, пей, – улыбнулась Хадижа, – ты же знаешь, что я не хожу к этим шарлатанам, торгующим всякой дрянью для помутнения разума.

Вот этого как раз Алина не знала. Розовая просто обожала все, в чем была хоть капля волшебства, начиная от пены для ванны с парящими пузырями и заканчивая настойкой правдивости – слабеньким волшебным зельем, продаваемым за умеренную плату. Обычно с его помощью она выясняла у Роберта, где и с кем он проводил время, когда возвращался домой под утро. Впрочем, Серебряная сильно подозревала, что Оранжевый давным-давно нашел противоядие от этого коктейльчика, так как ничего существенно важного о его грехах жена до сих пор не узнала. Учитывая то, что Роб никогда не страдал от переизбытка порядочности, это было странно. Но факт был налицо – парень ловко замалчивал свои карточные проигрыши, потасовки со смертными и редкие, не имеющие продолжения ночные приключения с представительницами прекрасного пола.

Алина с опаской взяла бокал и осторожно пригубила вино. Никаких необычных мыслей и желаний не появилось, значит, напиток не содержал в себе лишних примесей. Хадижа еще около часа без устали донимала подругу разговорами о грандиозном бракосочетании, от одной мысли о котором невесту ощутимо мутило. Розовая уговаривала, просила, умоляла, обижалась, в притворной скорби заламывала руки и смотрела на Серебряную разнесчастными глазами. Кончилось тем, что она хоть и не уступила, но почувствовала себя виноватой в том, что лишает друзей удовольствия поглазеть на себя, разряженную в белые шелка и кружева, и Антона в черном фраке.

Хадижа, как никто на свете, любила праздники. Она ими дышала, жила от одного до другого, лишь в душной атмосфере буйной вечеринки ощущая всю полноту бессмертного существования. Ее страсть к развлечениям и неиссякаемое жизнелюбие не могла уменьшить ни постоянная угроза, которой подвергались воители, ни знак, с течением времени неумолимо менявший внутреннюю суть своего обладателя, делая ее более жесткой, грубой, постоянно готовой к бою и даже кровожадной. В ней не было ни капли агрессии или злобы. Она даже ярость разжигала в себе с трудом, в то время как радость струилась из нее бурным потоком. Розовая прожила на свете больше века, познала всю глубину отчаяния, была на самом дне, с которого немногим удается подняться, но сумела сохранить в себе легкость и некоторую наивность. Они придавали ей одной свойственное очарование. Очень давно, когда Алина только познакомилась со своими новыми друзьями, Макс сказал ей, что без Хадижи они все давно перегрызли бы друг другу глотки. И теперь, спустя столько лет, она знала, что это именно так.

В бою от Розовой было меньше толку, чем от любого другого члена группы. Даже Лиза, которая хуже всех владела мечом, огнестрельным оружием и рукопашным боем, умела пользоваться магией, а потому считалась основной действующей силой группы. Хадижа до сих пор не научилась контролировать собственный страх. Частенько она поддавалась панике или жалости к раненым друзьям и даже поверженным врагам. Ее воротило от вида крови, а причинять боль она ненавидела всей душой. Алина не понимала, как подруга умудрялась достойно выполнять свои обязанности, подозревая, что лишь спрятанный где-то очень глубоко внутренний стержень раз за разом помогает Розовой не сломаться.

В обычной, мирной жизни Хадижа, напротив, была человеком незаменимым. Она умела превратить любой скандал в шутку или фарс, заразить радостью всех, кто находился с ней в одной комнате, устроить праздник в самый тяжелый и сумрачный день. Ее веселый голосок, неумолкающий перезвон десятков браслетов и бус, которые она всегда носила, аромат сладковатого, дурманящего парфюма, рождающего где-то в подсознании неприличные желания, разноцветное сияние, при любом освещении исходящее от многочисленных страз, пришитых к ее одежде, привносили в общество ощущение радости. Хадижа была беззаботной, всегда оставаясь доброй и понимающей. Она оставалась вечным ребенком, который с детской непосредственностью вытаскивает из глубины души все потаенные страхи, переживания, проблемы. С жестокостью трехлетнего малыша она копалась в них, заставляла посмотреть со стороны на собственные тревоги, которые под пристальным взглядом словно таяли, умалялись и исчезали. Грусть отступала под задорный стук ее острых, как шпилька, каблуков.

Хадижу все любили, хотя порой она раздражала своей бесшабашностью, бесконечным шумом, который всегда сопровождал ее появление поблизости, некоторой навязчивостью и на первый взгляд несерьезным отношением ко всему на свете. Однако те, кто был знаком с ней достаточно хорошо, знали: при необходимости Розовая способна быть сосредоточенной, чуткой и серьезной. А главное, никакой опыт не избавил ее ранимости, и потому друзья, не сговариваясь, оберегали ее, насколько это было возможно, от неприятных новостей, лишних разоблачений и неуместной правды обо всем, что можно было не знать (к последнему, безусловно, относились периодические похождения Роберта, искренне любившего жену, но неспособного бороться со своими страстями, иногда выныривавшими наружу).

Что бы там ни было, Хадижа всегда оставалась Хадижей, не стремясь становиться никем другим и не желая выглядеть ни лучше ни хуже, чем есть на самом деле.

Бутылка вина подошла к концу, настенные часы показывали полночь. Розовая выхватила из сумочки крохотное зеркальце и принялась сосредоточенно красить губы яркой малиновой помадой.

– Опять куда-то собрались? – поинтересовалась Алина, ставя использованные фужеры и тарелки в посудомоечную машину. Она сегодня не торопилась. Антон проводил вечер в обществе Максима и его новой подружки, а сын на выходные остался в замке с бабушкой, которая теперь выглядела, скорее, как мама средних лет.

– Ага. – Хадижа убрала помаду и после детального изучения своего лица с помощью зеркала достала карандаш для век. – Новый клуб открыли, не слышала? Говорят, просто улет. Стас с Лизой обещали составить нам компанию. Им давно пора немого поразвлечься.

– Весь мир катится во тьму, а вы с Робом только о танцах и беспокоитесь, – с шутливым упреком заметила Алина. Она завидовала умению этой пары не обращать внимания на обстоятельства и получать от жизни все, что та может дать. По крайней мере, по части удовольствий.

– Ну, ладно, я побежала! – Хадижа чмокнула подругу в щеку. Уже из прихожей, где она накинула на плечи пальто и обула сапоги на сногсшибательной танкетке и каблуке-шпильке, выкрикнула: – Жду приглашения на свадьбу!

Через миг дверь за ней захлопнулась. Алина подошла к окну. Сквозь туман, укрывший город от земли и до самых крыш, слабо мерцали огни реклам и фонарей. Где-то внизу проезжали машины – водители торопились поскорее добраться до дома. В подъезде лаяла собака. Серебряная знала, что огромная русская борзая живет этажом ниже и страшно не любит возвращаться с прогулки в тесные комнаты квартиры.

Не торопясь, девушка прошла в гостиную и включила телевизор. После встречи с братом Антон обещал заехать за ней и отвезти к себе. Однако раньше трех-четырех часов ночи Алина не ждала его появления. Хоть Максим и потерял способность пить водку, ложиться спать раньше рассвета, если к тому не вынуждали обстоятельства, он по-прежнему не любил.