Текст книги "Путь Моргана"

* * *

Однажды ночью Ричард вдруг почувствовал, что качка прекратилась; паруса спустили. «Мы на месте!»

Палуба была абсолютно неподвижна, поэтому матросы бездельничали, а рулевой только удерживал румпель в одном положении. Ночь выдалась тихой, небо было безоблачным и безлунным, а бесчисленные звезды мерцали особенно ярко, медленно, но неумолимо перемещаясь по небесному своду. Их призрачный блеск, казалось, можно услышать, но кто достоин уловить эту музыку сфер? Ричард не слышал ничего, кроме поскрипывания мачт корабля, покоящегося на водной глади, да шороха крыльев ночных птиц, похожих на тени. Земля была рядом, но оставалась невидимой. «Еще одна страница в книге моей жизни. Меня занесло неведомо куда, я попал на крохотный островок, забытый Богом и остававшийся необитаемым, пока сюда не приплыли мы, англичане. Нас всего шестьдесят человек.

Одно я знаю точно: это место никогда не станет моим домом. Я прибыл сюда в одиночестве и в одиночестве покину остров, поплыв по одинокому океану. Такое отдаленное место не может служить домом. Я обогнул земной шар и достиг точки, где я всецело предоставлен самому себе».

Часть 6
Октябрь 1788 года – май 1791 года

Женщинам приказали оставаться на нижней палубе, а мужчины вынесли свои вещи наверх и стали ждать, когда из рассветного тумана появится остров Норфолк. На рассвете сверкнула молния, тяжелые тучи медленно меняли оттенок с пурпурно-сливового на ослепительно алый с золотом.

– Почему рассвет здесь такой странный? – спросил Джо Лонг, стоя рядом с Ричардом возле борта и поглядывая на вертящегося у ног Макгрегора.

– Потому, что это закат наоборот, – объяснил Ричард. – Цвета меняются с темных на светлые, облака становятся белыми, а небо – голубым.

Макгрегор затявкал, просясь на руки, и Джо поднял его. Он держал пса на самодельном ошейнике и поводке из мелких обрезков кожи, которым не нашел другого применения даже изобретательный лейтенант Ферзер. Привыкший к свободе, Макгрегор сразу невзлюбил ошейник, но со стоическим смирением носил его. За время плавания он удачно поохотился, тем более что капитан Уильям Шарп с удовольствием пускал маленького отважного терьера в трюмы. Корабельный кот (Макгрегор не выносил кошек) с шипением удалился в полубаковую надстройку, уступив поле боя незваному гостю.

За ночь корабль отнесло на несколько миль от острова, паруса вновь пришлось поднять. Капитан Шарп еще ни разу не бывал здесь и не хотел рисковать. Благодаря любезности Гарри Болла с «Запаса» в плавание на «Золотой роще» отправился лейтенант Дэвид Блэкберн, который знал все прибрежные рифы, подводные скалы и отмели вокруг острова.

Взбираясь по небу, солнце било прямо в глаза путешественникам, и им удалось разглядеть только то, что остров невелик – площадью примерно три на пять миль, как сообщил Донован Ричарду, – и представляет собой почти плоскую равнину, поросшую деревьями. На Тенерифе он ничуть не походил. И вдруг за одну секунду солнце осветило весь остров. В его ярких лучах зелень казалась особенно темной, а трехсотфутовые утесы – либо тускло-оранжевыми, либо угольно-черными. Все это придавало острову угрожающий, мрачный вид. Волны вблизи бортов «Золотой рощи» приобрели лиловый оттенок, а у берегов острова стали ярко-аквамариновыми. Постепенно светлеющая вода наводила на мысль, что остров вырастает из-под нее, словно часть какого-то гигантского подводного плато, созданного по замыслу неизвестного творца.

Корабль проплыл вдоль острова с запада на восток, подгоняемый «кошачьими лапками», повернул на юго-запад, а потом на северо-восток. К большому острову жались два маленьких: крошечный плоский, сплошь заросший соснами, и второй, побольше. Этот последний находился в четырех милях к югу от Норфолка и высоко поднимался над водой, на ярком фоне низкорослой зелени темнели отдельные сосны. Волны с белыми гребнями бились об утесы и риф, к которому направлялся корабль, но в остальном океан был тихим и мирным.

«Золотая роща» встала на якорь неподалеку от рифа, о который разбивались приливные волны, поднимая тучи брызг. За рифом поблескивала лагуна с зеленой, а не голубой водой, и двумя пляжами: прямым на западе и полукруглым на востоке. Здесь песок был абрикосово-желтым, он доходил до самых сосен, заросли которых успели проредить люди. Таких огромных и высоких деревьев Ричард еще не видывал. Среди них, возле прямого пляжа, виднелось несколько хижин.

Большой голубой флаг с желтым крестом вяло болтался на шесте, установленном неподалеку от прямого пляжа, с которого какие-то люди деловито стаскивали в воду две утлые лодчонки. Шлюпку «Золотой рощи» спустили на воду, и она поплыла к рифу навстречу лодкам; во время прилива вода захлестывала риф, позволяя переплыть через него. Лейтенант Блэкберн решительно заявил, что две большие шлюпки доплывут только до рифа, а оттуда груз из них будут переправлять на берег в лодках.

К кораблю приближалась одна из двух лодок, на корме которой стоял мужчина в темно-синей одежде с белой отделкой и золотым галуном, в пудреном парике, шляпе и со шпагой на боку. Он поднялся на борт и поприветствовал дружеским рукопожатием капитана Шарпа, Блэкберна, Донована и Ливингстона. Это был комендант колонии, лейтенант Филипп Гидли Кинг, которого прежде Ричарду не удавалось рассмотреть. Крепко сложенный, среднего роста, Кинг поражал блестящими глазами орехового оттенка на загорелом лице, которое не было ни привлекательным, ни уродливым. Его резко очерченные губы постоянно растягивались в улыбке, над ними нависал крупный, но не крючковатый нос.

Покончив с любезностями, Кинг повернулся к каторжникам.

– Среди вас есть пильщики? – спросил он.

Ричард и Билл Блэколл нехотя подняли руки.

Лицо Кинга омрачилось.

– И это все? – Он прошелся вдоль шеренги и остановился перед солидным и крепким Гарри Хамфрисом. – Шаг вперед, – велел он и продолжил осмотр, пока не увидел еще одного крепко сложенного парня – Уилла Марринера. – И ты тоже.

Теперь их стало четверо.

– Кто-нибудь из вас умеет держать в руках пилу?

Ответом ему было молчание. Подавив вздох, Ричард, по обыкновению, решил ответить, чтобы избавить всех товарищей от гнева начальника, раздосадованного молчанием.

– Никто, сэр, – объяснил он. – Мы с Блэколлом умеем пилить, но ни один из нас не работал пильщиком. – Он указал на Блэколла. – Я – точильщик.

– И еще оружейник, – вмешался Донован.

– Вот как? Работы для оружейника у меня нет, зато точильщик придется кстати. Как вас зовут?

Выбранные каторжники назвали свои имена и номера.

– Номера не нужны там, где мало народу, – заявил Кинг. – Морган и Блэколл, вы возглавите отряд пильщиков – отправляйтесь на берег вместе с Хамфрисом и Марринером. И приступайте к работе, не сидите сложа руки. До отплытия «Золотой рощи» мы должны загрузить ее трюмы досками для Порт-Джексона, а мой единственный опытный пильщик утонул. Пилы здесь почти так же тупы, как шотландцы, так что начинай точить их немедленно, Морган. У тебя есть инструменты? У нас только два напильника.

– Инструментов у меня хватает, сэр, – откликнулся Ричард и приступил к нелегкому делу, тонкости которого он изучил опытным путем: попросил дать ему помощника, пока начальник не назначил его сам, выбрав самого неподходящего и не заслуживающего доверия. – Сэр, можно мне взять с собой Джозефа Лонга? Я знаю его, мы с ним сработаемся. Правда, он слаб здоровьем и умом, но расторопен и покладист.

Комендант острова Норфолк перевел взгляд на Джо и Макгрегора, которого тот держал на руках.

– О, какой красавец! – просиял Кинг. – Это кобелек, Лонг?

Джо молча кивнул, ошарашенный необычным тоном начальника. Обычно к нему обращались тоном приказа, рявкали и покрикивали, но так просто и сердечно с ним заговорили впервые.

– Прекрасно! У нас тут всего один пес – спаниель, сучка. Он ловит крыс? Ловит, да?

Джо снова кивнул.

– Какая удача! Дельфиния тоже ловит крыс, значит, у нас будут щенки-крысоловы, а они придутся кстати! – Только тут Кинг заметил, что все пятеро выбранных каторжников стоят столбом, не сводя с него глаз. – А вы чего ждете? Живо спускайтесь в лодку!

– Я сразу понял, что этот парень не в своем уме, – пробормотал Билл Блэколл, когда лодка поплыла прочь от корабля.

– Ну что ж… – начал Ричард, чувствуя себя неловко в присутствии двух незнакомых гребцов, – не следует забывать, что здесь немноголюдно. Должно быть, комендант и его подчиненные уже привыкли друг к другу и обходятся без церемоний.

– Это точно, но мы рады новым лицам, – согласился один из гребцов, мужчина лет пятидесяти, говорящий с девонским акцентом. – Я – Джон Мортимер с «Шарлотты», – он кивнул в сторону второго гребца, – а это мой сын Ной.

Между этими двумя мужчинами не замечалось ни малейшего сходства. Джон Мортимер был рослым, светловолосым, покладистым на вид мужчиной, а Ной Мортимер – невысоким, смуглым и самоуверенным, если только первое впечатление не обмануло Ричарда. Младший Мортимер явно предпочитал жить своим умом.

Лодка, похожая на шотландские рыболовные плоскодонные суденышки, легко проскользнула над рифом, не задев его дном, и переплыла через лагуну к прямому пляжу, где ждали выжившие на острове колонисты – шесть женщин и пятеро мужчин. Самая старшая из женщин была на сносях, среди мужчин оказались и совсем юные, и седые старики.

– Натаниель Лукас, плотник, – представился тридцатилетний каторжник, – а это моя жена Оливия.

Супруги казались умными и привлекательными людьми.

– Эдди Гарт и моя жена Сюзан, – сообщил второй.

– Я – Энн Иннет, экономка лейтенанта Кинга, – объяснила самая старшая женщина, оберегающим жестом поддерживая обеими руками огромный живот.

– Элизабет Колли, экономка врача Джеймисона.

– Элиза Хипсли. Я работаю на огороде, – произнесла рослая статная девушка, обнимающая за плечи ровесницу. – А это моя лучшая подруга Лиз Ли. Мы работаем вместе.

«Отлично, – думал Ричард. – Теперь я знаю, что у них на уме. Элиза Хипсли перепугана прибытием новых мужчин, а это означает, что она не уверена в намерениях Лиз Ли. Лен Дайер, Том Джонс и остальные вряд ли останутся равнодушными к этой парочке». И Ричард улыбнулся девушкам так, чтобы они сразу почувствовали в нем союзника. Имена путались у него в голове. Теперь на острове Норфолк было семнадцать женщин, причем пять из них звали Элизабет, трех – Энн и двух – Мэри.

Подобно остальным мужчинам, единственный пехотинец не удосужился представиться.

– Лейтенант Кинг приказал нам сразу браться за работу, – сообщил ему Ричард. – Вы не покажете, где здесь лесопилка?

Резиденция лейтенанта Кинга, превосходящая размерами остальные хижины, располагалась на холме сразу за шестом с висящим на нем желто-голубым флагом. Рядом с домом на втором шесте повис еще один флаг королевства. Судя по размерам, дом коменданта состоял из трех небольших комнат и чердака, а в пристройке размещалась кухня. В колонии также имелись общая печь и кухня, кузница и несколько складов площадью десять на восемь футов каждый. На соседнем холме виднелись грядки, к которым и поспешили все женщины, в том числе Энн Иннет. Между двумя холмами среди сосен ютилось четырнадцать дощатых хибар с крышами из шероховатой плотной коры какого-то растения. В стенах, обращенных к океану, не было ни окон, ни дверей.

Лесопилка располагалась у самого пляжа, в конце просеки между соснами. Вдоль тропы громоздились десятки двенадцатифутовых бревен, самые тонкие из которых имели диаметр не менее пяти футов. Ричарду не терпелось осмотреть эти гигантские деревья, которые ему предстояло распилить на брусы и доски, но он не осмелился: приказ Кинга был недвусмысленным, а пехотинец, который нехотя признался, что его фамилия Херитейдж, явно не привык к неподчинению.

Каким-то образом Ричарду и его неопытному отряду предстояло напилить столько досок, чтобы заполнить трюмы «Золотой рощи», притом за каких-нибудь десять – четырнадцать дней. Два небольших бревна для мачт и рей уже были готовы и лежали в сторонке, рядом со штабелем досок. Вероятно, они предназначались для одного из кораблей, оставшихся в Порт-Джексоне.

Сама мастерская представляла собой дощатый сарай без крыши шириной восемь футов и длиной пятнадцать. Два квадратных бруса лежали поперек мастерской, над ямой, на расстоянии пяти футов друг от друга, концы брусьев опирались на щебеночные насыпи. Ошкуренное бревно уже лежало поперек одного из брусьев, упираясь одним концом в дно ямы, и было закреплено клиньями, но в мастерской Ричард не увидел ни души. Пять маховых пил длиной от восьми до четырнадцати футов лежали на дне ямы между брусьями, прикрытые старой парусиной.

К Ричарду подошел Натаниель Лукас.

– Здешний воздух вреден для железных и стальных инструментов, – объяснил он, спрыгивая вместе с Ричардом в яму. – Мы не успеваем счищать с них ржавчину.

– Они совсем затупились, – заметил Ричард, проводя подушечкой большого пальца по искривленному зубцу одной из пил. Он поморщился. – Похоже, тот, кто точил эту пилу, думал, что фаски всех зубьев должны быть обращены в одну сторону, а не в противоположные. Черт! Понадобится несколько часов, чтобы выправить эту пилу, не говоря уже о том, чтобы наточить ее. Здесь есть кто-нибудь, кто мог бы научить Блэколла, Хамфриса и Марринера пилить бревна?

– Я могу, – пообещал Лукас, который был довольно худым и невысоким, – но сил у меня маловато. Я понимаю, о чем ты говоришь: тебе придется в первую очередь заняться затачиванием пил.

Ричард нашел среди пил десятифутовую с довольно острыми зубьями.

– Вот эта лучшая из худших… Как тебя обычно зовут – Нат или Натаниель?

– Нат. А тебя Ричард или Дик?

– Ричард. – Он посмотрел на солнце. – Кроме того, понадобится как можно быстрее соорудить навес над ямой. Тут солнце палит сильнее, чем в Порт-Джексоне.

– Еще бы! Ведь остров находится на четыре градуса севернее.

– Но с навесом придется подождать до отплытия «Золотой рощи». – Ричард вздохнул. – Значит, понадобятся шляпы и запас питьевой воды. Куда можно сложить наши вещи? Джо займется ими, а я сразу примусь за работу. – И он присел на дно ямы, стараясь держаться в тени, скрестил ноги и положил на колени двенадцатифутовую пилу. – Джо, принеси мой ящик с инструментами, а остальные вещи сложи там, где покажет Нат. Блэколл, Хамфрис и Марринер, унесите свои вещи и сразу возвращайтесь сюда.

«Значит, я опять стал вожаком людей, которым следует постоянно отдавать приказы и распоряжения…»

По-видимому, чаще всего здесь пользовались двенадцатифутовой пилой – глядя на бревно, диаметр которого превышал пять футов, Ричард понял почему. Разобрав пилы, он нашел две двенадцатифутовые, одну – длиной четырнадцать футов, еще одну – десять и одну – восемь футов. В другой куче под старой парусиной лежала дюжина ручных, безнадежно тупых пил.

Ричард обмотал правую руку тряпками и нашел в ящике крупнозернистый плоский напильник, ширина которого превышала ширину зубьев. Приложив его к металлу под небольшим углом, необходимым для стачивания фаски, он принялся водить напильником по направлению к краю зуба. После грубой обработки первого ряда зубьев он завершил ее мелким напильником, а потом переместил пилу на коленях, переходя к следующему ряду зубьев. Покончив с зубьями, он начал счищать с пилы ржавчину.

Немного погодя над его головой послышался голос Ната Лукаса, объясняющего, как следует пилить деревья, Биллу Блэколлу, поставленному возле вершины ствола, и Уилли Марринеру, который стоял у комля.

– Все зубья отогнуты в разные стороны, – говорил Нат, – поэтому разрез получается довольно широким, и полотно пилы свободно проходит в нем. Будь все зубья отогнуты в одну сторону, пила стала бы еще шире и застревала бы в древесине. Со временем вы научитесь пилить на глазок, но для начала я дам вам мерку. С норфолкских сосен приходится снимать кору, так как в смолистой коре пила застревает. В первую очередь вы сделаете пропил в бревне с одной стороны, затем – с другой. Так, чередуя стороны, вы будете продвигаться вглубь, отпиливая доски толщиной в дюйм, пока не дойдете до сердцевины бревна, от которой отпилите сначала доски шириной два дюйма, затем – четыре и, наконец, шесть дюймов. Пила режет дерево только при движении вверх, при махе, поэтому все зависит от того, кто стоит вверху. Поскольку ему приходится нагибаться и тянуть пилу вверх на высоту почти двух футов, это трудная работа. С другой стороны, на человека, стоящего внизу, сыплются опилки. Он тянет пилу вниз от уровня груди до чресел или еще ниже, если вверху стоит достаточно крепкий человек, чтобы поднять пилу на все три фута.

Марринер спрыгнул в яму с той стороны, где лежал комель бревна, и метнул недовольный взгляд в сторону Ричарда.

А Нат Лукас продолжал объяснять Биллу Блэколлу:

– Надо научиться правильно стоять. Советую тебе снять обувь. Если ты ненароком подставишь ногу под лезвие пилы, она рассечет башмак, как масло, поэтому обувь тебя не защитит. Поставь ступни по обе стороны пилы – так легче удержать равновесие, прочно упрись ногами в землю. А теперь обеими руками тащи пилу вверх. Продольная пила предназначена для распиливания стволов вдоль волокон – это не так трудно, как пилить их поперек волокон. Никто в Лондоне не подумал о том, чтобы снабдить нас большими двуручными поперечными пилами, и нам приходится сначала орудовать топорами, потом продольными пилами, чтобы распиливать бревна на двенадцатифутовые брусья, а это тяжкая работа.

– Вы сможете обойтись без восьмифутовой пилы? – спросил Ричард из ямы.

– Да, если понадобится. А в чем дело, Ричард?

– У меня есть инструменты, чтобы переделать продольную пилу в поперечную. Правда, это займет немало времени.

– Тебя послал нам Бог, – убежденно отозвался плотник и продолжал, обращаясь к Биллу Блэколлу: – Пилить деревья – работа для человека, умеющего думать. Зная, как это делается, ты со временем научишься извлекать как можно больше пользы из каждого движения, тратя меньше усилий. Предупреждаю: тебе понадобятся все силы, первые несколько дней будут особенно трудными.

– А что будет, когда я доберусь до бруса, поддерживающего бревно? – спросил Блэколл.

– Тебе помогут передвинуть бревно, что довольно просто, если вынуть клинья. Затем мы вновь закрепим его клиньями, чтобы при работе бревно не сдвигалось. А когда будет распилено почти все бревно, ты расколешь остаток стальным клином и молотком, и он получится прямым.

Нат Лукас – неплохой человек, решил Ричард, терпеливо орудуя напильником.

Сам Лукас с помощью ручной пилы распиливал горбыли толщиной в дюйм на доски шириной десять дюймов и обрезал закругленные края. Его козлы стояли в тени сосны на краю поляны. Лукас не только выполнял свою работу, но и присматривал за учениками, в том числе за десятком мужчин с «Золотой рощи». Лейтенант Кинг приказал всем прибывшим заняться древесиной, пока трюмы корабля не будут заполнены, поэтому на ближайшие две недели лесопилка стала местом бурной деятельности.

На протяжении этих четырнадцати дней Ричард не видел ничего, кроме пил, напильников и засыпанной опилками фигуры пильщика, стоящего на дне ямы. Поначалу Ричард думал, что вскоре ему самому придется взяться за распилку, но работа шла с такой скоростью, что ему постоянно приходилось точить то ручные, то продольные пилы. Работая, он гадал, сколько продержатся эти пилы, пока не прибудут новые из Англии. При каждом затачивании зубья пил уменьшались в размерах.

В первый день Ричард проработал дотемна. Джо пришел за ним, чтобы показать, где взять еду. Все колонисты ужинали у большого костра из сосновых веток. Едва солнце закатилось за горизонт, на острове стало холоднее, чем в Порт-Джексоне по ночам. Каторжники получили солонину, почти свежий хлеб – всего-навсего недельной давности (на острове Норфолк не было черствого хлеба или галет, только мука) и – о чудо из чудес! – зеленые бобы и латук. Ричард жадно набросился на еду, заметив, что порции хлеба и солонины здесь больше, чем те, что он получал в Порт-Джексоне.

– Наш комендант – справедливый и честный человек, – объяснил Эдди Гарт, – поэтому мы получаем паек целиком. А в Порт-Джексоне пехотинцы объедают каторжников. Так было и на «Скарборо».

– И на «Александере». – Ричард облегченно вздохнул. – Но я слышал, что тут совсем нет овощей, что гусеницы и жуки съедают все молодые листья и побеги.

Гарт сидел, обнимая за талию свою жену, она нежно прижималась к нему.

– Это верно, гусеницы пожирают молодую поросль, но не все. Комендант приказал женщинам целыми днями собирать гусениц и слизней. Он сам травит крыс, разбивая бутылки от портвейна и подмешивая битое стекло в овес. Такая отрава годится и для попугаев. – Он провел пальцем под носом и усмехнулся. – Мистер Кинг обожает портвейн. Выпивает по нескольку бутылок в день, так что битого стекла нам хватает с избытком. А гусеницы то появляются, то исчезают. Нашествие продолжается от месяца до шести недель, а потом наступает передышка. Здесь есть два вида вредных насекомых: одни любят сырость, а другие – засуху. Поэтому как только наступает благоприятная погода, на огороде появляются гусеницы. Отвратительные твари. – Он прокашлялся и осторожно спросил: – У тебя, случайно, нет каких-нибудь книг?

– Есть, и я охотно дам их тебе почитать – при условии, что ты будешь обращаться с ними бережно и возвращать мне, – ответил Ричард. – Хотел бы я знать, как воспримет мой желудок зелень после столь долгого перерыва? Где здесь уборные?

– Довольно далеко, так что не терпи до последнего. Мистер Кинг распорядился построить уборные подальше от поселка, чтобы нечистоты не загрязняли подземные воды. Питьевую воду мы берем вон в той долине, она превосходна. Никому не разрешают стирать одежду в ручье выше того места, где мы берем воду, а тех, кто помочится в ручей, ждет наказание – дюжина плетей.

– Кому придет в голову мочиться в ручей? Тут полнымполно деревьев.

Джо Лонг, который поужинал раньше, чтобы успеть познакомить Макгрегора с Дельфинией, показал Ричарду, где находятся уборные, а потом повел его к дому, освещая путь зажженной сосновой веткой. Смолистое дерево отлично горело.

Войдя в дом, Ричард застыл в изумлении.

– Здесь будем жить только мы с тобой, – горделиво сообщил Джо. – Видишь, здесь целых два окна, которые можно закрыть ставнями и запереть на засовы. Но нам придется запирать их только в грозу – Нат говорит, что дождь редко налетает с востока или с запада, чаще всего с севера.

Пол был усыпан каким-то необычным материалом, похожим на мелкие сучки или листья, а точнее – чешуйчатые хвосты длиной двенадцать – пятнадцать дюймов, твердые, но пружинящие под ногами. Под этим странным материалом лежал слой песка, которым был присыпан каменный фундамент. Возле глухой стены, обращенной к лагуне, стояли две низкие деревянные двуспальные кровати с толстыми матрасами и пышными подушками.

– Двуспальная кровать для каждого? – Ричард приподнял матрас и обнаружил, что он лежит на веревочной сетке, а потом понял, что и матрас, и подушка набиты перьями. – Перья! – воскликнул он и рассмеялся. – Наверное, я умер и очутился на небесах.

– Это дом пильщика, – объяснил Джо, довольный тем, что может блеснуть познаниями. – Пильщик был моряком с «Сириуса» и жил здесь вместе с помощником, еще одним матросом с того же судна. Оба утонули вместе возле рифа – Нат сказал, это случилось почти три месяца назад. Поскольку они были свободными людьми, то им разрешили отправиться на островок за птицами, перьями которых они набили матрасы и подушки. Нат говорит, что понадобилось убить тысячу птиц, чтобы набить один матрас и две подушки. Теперь этот дом и постели достались нам. – Он вдруг приуныл. – Но Нат сказал, что нам придется отдать постели мистеру Доновану и мистеру Ливингстону, когда для них достроят дом. Это будет только после того, как уплывет «Золотая роща». А пока они оба поживут вместе с мистером Кингом. Дом мистера Кинга невелик, всего десять футов на восемь, а дом мистера Донована будет больше – десять на пятнадцать футов. Раньше Нат был старшим плотником, но поскольку он каторжник, теперь старшим назначен мистер Ливингстон.

– Мне хватило бы и одной ночи, проведенной на таком матрасе и подушке, – откликнулся Ричард. – Я намерен насладиться ими, но сначала схожу на берег и смою пот. Пойдем со мной, Джо.

Но Джо отказался наотрез: его ужасала мысль о том, что придется хотя бы по колено войти в воду, кишащую невидимыми чудовищами, готовыми сожрать его и Макгрегора. Ричард ушел на берег один.

Небо было безоблачным, звезды – громадными. Оставив одежду на песке, Ричард вошел в прохладную воду и застыл как завороженный: поднятые им волны поблескивали и мерцали, и ему казалось, что он купается в жидком серебре. Удивительное море! Сколько чудес оно таит? Ричард не знал, почему светится вода, поэтому ему осталось только радоваться купанию, наблюдать, как вода скатывается с рук сверкающими струйками, а с волос срываются радужные капли. Какая красота! Он ощущал прилив сил, словно это живое море вливало в его тело естественную и магическую энергию.

Повернувшись, чтобы выйти на берег, Ричард вдруг обнаружил, что первое впечатление от острова было обманчивым: он оказался совсем не плоским, сразу за пляжами начинались холмы, на фоне звездного неба виднелись их очертания и контуры высоких сосен. Остров изобиловал деревьями.

Ричард вытерся, стряхнул с босых ступней прилипший песок и вернулся домой, где сразу разлегся на мягкой постели. Ложе оказалось настолько удобным, что он несколько часов пролежал без сна. Воздух был тихим, в тишине лишь изредка слышались шорохи, вскрики морских птиц, легкий плеск волн, накатывающихся на риф. Ни Джо, ни Макгрегор не храпели. Последние четыре года, с тех пор как Ричард попал в бристольский Ньюгейт, он неизменно засыпал под разноголосый храп. Даже когда он лежал в своей комнате рядом с Лиззи Лок, храп товарищей отчетливо доносился до него через тонкую стенку из веток. Но сегодня он слышал лишь тишину и от наслаждения никак не мог уснуть.

Один из каторжников, прибывших на остров вместе с Кингом, Нед Уэстлейк, пилил деревья вместе с утонувшим Уэстбруком, поэтому теперь образовались две бригады пильщиков: Блэколл с Марринером и Уэстлейк с Хамфрисом. Уэстлейк сообщил, что еще никому не удавалось побить рекорд островитян – восемьсот девяносто восемь футов древесины[17]17
  В квадратных, а не линейных и не кубических единицах, то есть почти 30×30 квадратных футов пиленой древесины.


[Закрыть], распиленной за пять дней, причем только одной бригадой. Хотя Ричард не был свободным колонистом, его считали старшим пильщиком – главным образом потому, что он поселился в доме погибшего пильщика. Первое распоряжение Ричарда не прибавило ему популярности, но было исполнено: он запретил бригадам чередовать работу по дням.

– Если вы проработаете целый день, ваши мышцы этого не выдержат, – заявил Ричард. – Билл Блэколл и Уилл Марринер будут работать с утра, а Нед Уэстлейк и Гарри Хамфрис – с полудня до вечера. При этом каждый из вас будет занят на лесопилке по пять часов в день. Все вы по очереди начнете точить пилы вместе со мной. Каждому из вас представится случай и поработать пилой, и заточить ее. В свободное время вы будете помогать Джо ошкуривать бревна. Чем лучше и быстрее мы будем трудиться, тем больших привилегий добьемся. Владеть каким-нибудь ремеслом гораздо полезнее, чем уметь выполнять только простую и грязную работу. Если я правильно понял лейтенанта Кинга, в свободные дни вам разрешат напилить досок для строительства собственных домов. Считайте, что вам несказанно повезло! У вас появятся свои стены и крыша над головой.

На исходе третьего дня темп работы усилился, за первую неделю обеим бригадам удалось распилить пятьсот футов за один день. К концу второй недели производительность лесопилки возросла до семисот пятидесяти футов. Джо Лонг усердно счищал с деревьев кору.

– Вы неплохо потрудились, – радостно заявил лейтенант Кинг пильщикам после того, как двадцать восьмого числа «Золотая роща» уплыла. – А теперь примемся за строительство домов: мне сообщили, что скоро сюда привезут новую партию каторжников. Сейчас нас шестьдесят, а через год будет уже двести. Его превосходительство губернатор решил, что колонии на Норфолке и в Порт-Джексоне должны быть одинаковыми по размеру.

Кинг прошелся по мастерской мимо ям, затем вернулся к шестерым работникам.

– Вы заслужили отдых. Здесь, на Норфолке, мы работаем с понедельника по пятницу на правительство, по субботам – на себя, а по воскресеньям отдыхаем – разумеется, после церковной службы, которая тут обязательна для всех, ясно? Пока грузилась «Золотая роща», вы работали на правительство две субботы и два воскресенья. Хотя сегодня вторник, никто не будет работать до следующего понедельника. В свободное время советую вам напилить досок для строительства собственных домов – их следует ставить в одном ряду с остальными, дальше к востоку.

На участках земли, начинающихся за домами и заканчивающихся у самого болота, можете разбить огороды и выращивать овощи для себя. Здесь чудесно растет кресс-салат, к тому же черви и гусеницы не едят его. Так что выращивайте кресс-салат, а также все остальное – по вашему усмотрению.

Его взгляд остановился на Ричарде, старшем пильщике, но не свободном человеке.

– Морган, мне необходим отчет. Будь любезен следовать за мной.

Его манеры безукоризненны, думал Ричард, шагая рядом с комендантом по тропе, ведущей от лесопилки к дому губернатора и складам. Возле одного из складов стояли рыбачья лодка и второе суденышко, поменьше, собранное из обломков старой лодки, при крушении которой утонули четверо мужчин. Уилли Дринг, Джо Робинсон, Недди Смит и Том Уотсон, четверо молодых, крепких, холостых и влюбленных в море мужчин, ловили рыбу с этих лодок.

– Я обнаружил, что мой дом стоит на более мягкой почве, чем все остальные, поэтому я решил вырыть под полом сухой погреб. То же самое предстоит сделать в бывшем доме врача Джеймисона, которого я переселил в долину, а в его жилище устроил склад. Все дома приходится располагать между скалами у прямого пляжа и болотом – только здесь мы в состоянии вбить в землю сваи, – объяснял лейтенант Кинг, ведя собеседника мимо собственного дома. – Ты любишь рыбу? – вдруг спросил он, по своему обыкновению, резко меняя тему.

– Да, сэр.

– Я думал, каторжники будут рады для разнообразия отведать свежей рыбы, но большинство остаются недовольными, когда я приказываю выдавать им вместо солонины свежую рыбу или мясо черепах. Ничего не понимаю. – Он пожал плечами. – Если они начнут буянить, я прикажу их выпороть. Но похоже, тебя наказывать не придется.

Ричард усмехнулся:

– Лично я предпочту рыбу кошке-девятихвостке, сэр. С тех пор как я попал на каторгу, меня еще ни разу не подвергали порке.