Текст книги "Путь Моргана"

– Да, я сразу понял это. Ты умеешь распоряжаться и руководить. Ты сообразил, что одной бригады пильщиков будет слишком мало. Как ты думаешь, бревна какого размера удобнее пилить нашими инструментами?

– Диаметром не более шести футов, сэр, – до тех пор, пока у нас не появятся длинные продольные пилы. Будь у нас хоть одна двуручная поперечная пила, работа пошла бы гораздо быстрее, поэтому я решил переделать одну восьмифутовую продольную пилу в поперечную, – рассказывал Ричард, чувствуя себя совершенно непринужденно в обществе лейтенанта.

«Кинг отличается от майора Росса, как мел от сыра, однако я сумел поладить и с тем и с другим. Кинг держится покровительственно, воспринимает всех нас, как своих близких, а майору это несвойственно. Зато путешествие на остров Норфолк помогло мне понять, насколько пехотинцы Порт-Джексона урезали наши пайки, чтобы увеличить собственные. И я не могу винить их за это – пехотинцы тоже голодают. Ни губернатор Филлип, ни майор Росс даже не подозревают, что творится на складах у Ферзера. Вот свидетельство тому, что чем больше правительство, тем хуже оно осведомлено о жизни своих подданных.

Лейтенант Кинг истинный педант, он сам взвешивает порции и сравнивает их вес с эталоном. Нам уже не раз выдавали свежее черепашье мясо и такую вкусную рыбу, какой я еще никогда не пробовал. После первого же такого обеда все мы воспрянули духом – не говоря уже о том, что зелень прибавила нам сил. На острове Норфолк никто не болеет цингой, несмотря на обилие гусениц и крыс. Однако я могу понять, почему некоторые каторжники отказываются есть рыбу, – они не привыкли к ее вкусу и считают, что питаться можно только мясом. Кроме того, соленое мясо нам полезно. По словам кузена Джеймса-аптекаря, чем сильнее человек потеет, тем в большем количестве соли он нуждается.

Да, мне повезло попасть сюда. Здесь живется лучше, чем в Порт-Джексоне, нам незачем опасаться туземцев, уходя в лес. Впрочем, здешние леса настолько густы, что в них не мудрено заблудиться…»

– Так что ты хотел сказать мне, Морган? – спросил Кинг, пока они переходили болото по хлипкому мосту на сваях, вбитых в неглубокую трясину.

– Немногое: на лесопилке необходимо устроить навес для защиты пильщиков от солнца и дождя, а если вам понадобятся балки длиннее двенадцати футов, придется вырыть вторую яму, побольше.

– Крышу с лесопилки сорвало и унесло в зимнюю бурю – зимой здесь часто дуют сильные ветры. Обломками досок я приказал укрепить погреб под полом моего дома, но теперь я понимаю, что нам необходима новая крыша, и немедленно. Солнце палит все жарче с каждым днем.

Они сошли с моста и очутились на берегу ручья, который впадал в болотце, а не протекал через него. Кинг повернул налево и направился по тропе, ведущей через извилистую долину, которая в нижней части была шире всех расщелин между прибрежными холмами. У подножий этих холмов раскинулся поселок, который Кинг назвал Сидней-Тауном.

– А как насчет пил? – спросил Кинг.

– Пока я успеваю их точить, – просто ответил Ричард.

– Хмм-м… Хорошо, что майор Росс прислал сюда тебя, а не опытного пильщика. Здесь никто не имеет понятия, как следует точить пилы. Отрадно знать, что ты сможешь переделать восьмифутовую пилу в поперечную. Значит, понадобится пополнить запас бревен – я заметил, что он уже на исходе.

Он остановился возле того места, где долина огибала расселину, которая тянулась с севера на юг.

– Это место я назвал долиной Артура – в честь его превосходительства губернатора. А большой остров к югу отсюда получил название острова Филлипа. Постепенно мы пересаживаем растения из Сидней-Тауна сюда, потому что долина лучше защищена от южных и западных ветров, и, надеюсь, от восточного ветра тоже. Вон тот холм на юге, между долиной Артура и морем, называется горой Георга; мы расчищаем поле у подножия холма, чтобы выращивать там пшеницу, которую пока посеяли только на северных холмах. У нас уже выросли пшеница и кукуруза, а там, чуть дальше, растет ячмень. Поблизости предстоит построить новую лесопилку. Нынешняя находится очень далеко отсюда, однако к ней по-прежнему будут свозить двенадцатифутовые бревна с холмов и из окрестностей Сидней-Тауна.

Они обогнули расселину и двинулись на запад; долина имела сильный уклон, не менее двадцати футов, по ней протекал ручей, образующий небольшой водопад. Комендант указал на него.

– Здесь я хочу построить запруду, Морган. Берега ручья довольно пологи, чтобы устроить пруд для орошения огородов и садов, которые разобьем ниже по течению. Надеюсь, когда-нибудь возле запруды будет установлено водяное колесо и выстроена мельница. А пока мы мелем зерно ручными жерновами. Но настоящий мельничный жернов ждет дня, когда мы пустим его в ход. Будь у нас волы или мулы, мы могли бы воспользоваться им уже сейчас. Жернов могли бы вращать и мужчины, но их здесь слишком мало. Остается лишь набраться терпения и ждать. – Он развел руками. – Как видишь, амбар уже почти достроен, а на южном берегу ручья я намерен выстроить второй амбар, побольше, и скотный двор. Соленый ветер с моря – наша беда, Морган. Он губит все живое, за исключением сосен, льна да местных деревьев. Кстати, я нашел лен: болваны из Порт-Джексона не сумели описать, как выглядит это растение, только и всего. Он дает превосходное волокно, но ткать из него парусину мы еще не пробовали. – Он снова довольно засмеялся и вернулся к разговору о долине Артура: – Так вот, о соленых ветрах. Мы нашли более подходящее место для овощей, чем холм, обращенный к острову Филлипа. Я попытался защищать растения ширмами, но они оказались бесполезными. Значит, огород придется переносить в долину.

И Кинг вдруг ушел – вероятно, вспомнив о каком-то неотложном деле. Ричард остался один посреди долины Артура.

Погода переменилась, небо грозило дождем. Несмотря на желание прогуляться по долине и осмотреть ее, Ричард рассудил, что будет благоразумнее вернуться в Сидней-Таун. И действительно, едва он вошел в дом, как небеса разверзлись, хлынул дождь. Джо прибежал с огорода, преследуемый по пятам Макгрегором. Ричард впервые задумался о том, как он будет работать в дождливые дни до тех пор, пока на лесопилке не появится навес или крыша. Прежде в свободное время он был бы рад почитать, но теперь, когда его перестал мучить голод, накопившуюся энергию надо было куда-то девать. Дождь оказался теплым. Ричард покинул дом, оставив довольного Джо лежать на кровати в обнимку с псом и что-то напевать себе под нос.

Ричард шел по тропе, не сняв башмаков: его предупредили, что здешние камни острые как бритва и больно ранят ноги. Полукруглый Черепаший залив смотрелся в дождь не менее соблазнительно, чем в солнечные дни: песок на берегу был чистейшим, вода – прозрачной, к самому берегу подступали величавые сосны. Стащив мокрую одежду, Ричард бросился в воду и обнаружил, что в дождь она становится теплее, чем в солнечные дни. Наплававшись, он надел парусиновые штаны и башмаки, набросил на плечи рубашку и отправился на поиски укромного местечка, откуда он мог бы полюбоваться морем.

Стивену Доновану в голову пришла та же самая мысль, и Ричард нашел его на каменистом холме Пойнт-Хантер, где росло несколько сосен. Стивен смотрел вдаль, на риф и холм Пойнт-Росс на западе.

– Ты когда-нибудь видел такую красоту? – спросил Стивен.

Ричард свернул рубашку и сел на нее, обхватив руками колени. Дождь утих, подул южный ветер. У самого рифа бились приливные волны, закручиваясь в виде длинных конфет в атласной обертке, прежде чем разбиться, превратившись в облако белой пены. Ветер, порывами дующий в противоположном направлении, подхватывал клочья пены и рассеивал ее по воде белыми лентами и плюмажами.

– Нет, никогда, – откликнулся Ричард.

– Я все жду, когда из пены появится Афродита.

Небо на юге и западе посветлело, заходящее солнце позолотило облака, но вскоре снова начался тихий дождь.

– Это место заворожило меня, – признался Стивен со вздохом.

– А я целыми днями сижу на дне ямы с пилой на коленях, – ворчливо отозвался Ричард. – Как вам здесь живется?

– В роли надзирателя?

– Да.

– Эта работа мне не по душе. Ты помнишь Лена Дайера?

– Разве можно забыть такого мерзавца?

– Три дня назад он известил меня, что не собирается выполнять приказы какого-то петуха и убьет меня первым, как только поднимет бунт на острове. А следующим будет мой любовник, белокурый красавчик Ливингстон. Похоже, ему нравится слово «петух» – он употребляет его чаще, чем «мисс Молли».

– Это жаргон лондонских тюрем, – пояснил Ричард. Донован смотрел на него в упор. – Что же было дальше, мистер Донован?

– Почему ты перестал звать меня Стивеном? Теперь меня так зовет только Джонни. – Он съежился и втянул голову в плечи. – Я приказал дать ему сорок восемь плетей и поручил это дело рядовому Херитейджу. К счастью, Дайер еще не успел подружиться с ним, поэтому пехотинец не стал проявлять сочувствие. Фрэнсис, Пек, Пикетт и некоторые другие возмущались, пока не увидели, во что превратилась спина Дайера. – Наконец Донован отвел взгляд. Лицо Ричарда закаменело. – Надеюсь, теперь они убедились, что мужчина, предпочитающий себе подобных, вовсе не тряпка и не размазня. Я пятнадцать лет провел в море, я завоевал уважение и потому не собираюсь подставлять щеку таким подонкам, как Лен Дайер. И он понял это.

– На вашем месте я был бы начеку, – заметил Ричард. – Судя по тому, что я повидал во время плавания на «Золотой роще», вам грозит опасность. Какая именно, я не знаю. При мне эта шайка умолкает – они еще помнят, как я разделался с ними. Возможно, Дайер пригрозил вам только для того, чтобы проверить, на что вы способны. Если я не ошибся, то теперь вы в его глазах не просто какой-то… – Ричард усмехнулся, – …петух. И все-таки будьте осторожны.

Стивен поднялся.

– Пора ужинать, – сказал он и протянул Ричарду руку. – Если ты узнаешь что-нибудь новое, сообщи мне.

На следующее утро плотники занялись сооружением навеса над лесопилкой. Доев остатки хлеба с пригоршней листьев кресс-салата, Ричард отправился в долину Артура, шагая по северному берегу ручья. Вблизи того места, где лейтенант Кинг намеревался построить большой амбар, отряд каторжников уже начал копать яму для лесопилки, в которой могли бы разместиться тридцатифутовые бревна. Все бунтари были заняты работой, кроме временно нетрудоспособного Дайера. Стивен вместе с двумя новыми пехотинцами приглядывал за ними с «Золотой рощи». Увидев это, Ричард удовлетворенно улыбнулся.

«Не только Стивен мечтает о том, чтобы я звал его по имени, – я был бы рад обращаться к нему, как к равному, – думал Ричард, издалека помахав Доновану рукой. – Но я преступник, а он – свободный человек. Панибратство между нами неуместно».

И он двинулся на север, к тому месту на склоне, где Кинг решил возвести запруду. Осмотревшись, Ричард понял, почему лейтенант выбрал именно это место: здесь берега ручья были особенно пологими, их окружала низменность, а дальше долина вновь расширялась.

Чуть поодаль начинался лес, деревья карабкались по подножиям холмов – таких же крутых, как холмы за Сидней-Тауном. Увидев бананы, Ричард сразу узнал их по рисункам в книгах и изумился их высоте и крепости. Неужели они так выросли за каких-нибудь восемь месяцев? Нет, это невозможно. Кинг прибыл в долину недавно, значит, эти бананы давно растут на острове Норфолк. Это дерево Ричард счел Божьим даром: на нем уже образовались длинные грозди мелких зеленых плодов – значит, через несколько месяцев колонистам удастся попробовать новый и сытный фрукт.

Долина вновь сузилась, просека вдруг оборвалась, но тропа продолжала бежать в глубь леса по берегу ручья. Тут глубина ручья достигала нескольких футов, а вода в нем была такой чистой, что Ричард отчетливо разглядел в ней крохотных, почти прозрачных креветок. За ужином у костра островитяне говорили о больших угрях, но их Ричард еще не видел.

Ярко-зеленые попугаи порхали над головой, незнакомая птица с веерообразным хвостом чуть не задела Ричарда крылом, словно пытаясь предупредить его о чем-то. Она сопровождала его еще сотню ярдов, по-прежнему пытаясь подлететь поближе. Ричард заметил в траве перепелку, а потом увидел самого прекрасного голубя в мире – нежно-розового с радужным изумрудным отливом. Голубь казался ручным: он спокойно разглядывал чужака, продолжая ворковать и наклоняя головку набок. На острове водилось множество птиц, одна из них напоминала черного дрозда, но ее голова была серой. В воздухе звенели птичьи песни, каких Ричард не слышал даже в Порт-Джексоне. Голоса почти всех птиц звучали мелодично, только попугаи издавали пронзительные, резкие крики.

За все время пребывания на острове Ричарду так и не удалось как следует разглядеть норфолкские сосны по одной простой причине: отдельно стоящих деревьев поблизости от лагеря не было, Кинг предпочитал вырубать все попадающиеся на его пути деревья, не оставляя ни единого. Ричард уже понял, что пол в его доме устлан сосновыми ветками с длинной хвоей. Тропа вела мимо леса – такого густого, что Ричард не рискнул углубиться в него, хотя этот лес ничем не напоминал джунгли, о которых он читал в книгах. Мощные сосны, растущие почти вплотную друг к другу, затеняли мелкие растения, почти полностью вытесняя их; диаметр стволов сосен превышал пятнадцать футов, среди них лишь изредка попадались тонкие молодые деревца. Шероховатая бурая кора сосен имела лиловый оттенок, ветки росли на неимоверной высоте. Кое-где виднелись лиственные деревья, а остальное пространство занимали ползучие лианы, подобных которым Ричард еще не видывал. Их стебли толщиной в человеческое бедро изгибались, перекручивались, сплетались между собой, стремились вверх, образуя узловатые наросты, беспорядочно путались с более тонкими молодыми стеблями. Если на пути лиан попадалось слабое дерево, они оплетали его, заставляли беспомощно сгибаться в сторону, принуждали расти вверх на расстоянии нескольких футов от того места, где находился корень.

Долина продолжала шириться. На пути Ричарда попалось еще несколько бананов с гроздьями зеленых плодов, а также одно удивительное дерево, растущее на берегах ручья. Его ствол был округлым, как у пальмы, ветки такими же прямыми, но ствол усеивали шишковатые наросты, а крона напоминала гигантский папоротник. Папоротник высотой в сорок футов!

Ричард то и дело замечал новые разновидности птиц, среди которых ему попались два зимородка: один бурый, а второй – радужный синевато-зеленый, оттенка воды в лагуне. Но самая загадочная птица, которую Ричард увидел, только когда она пошевелилась, казалась продолжением обросшего мохом пня, на котором она восседала. Превращение было внезапным и пугающим, Ричард невольно вздрогнул. Его новым знакомым был огромный попугай.

– Привет! – воскликнул Ричард. – Ну, как поживаешь?

Попугай склонил голову набок и уставился на непрошеного гостя. Ричарду хватило ума не протягивать к нему руку: громадный, изогнутый черный клюв был достаточно мощным, чтобы отхватить ему палец. Присмотревшись и решив, что незнакомец не достоин внимания, попугай взмахнул крыльями и скрылся в зарослях широколистных кустов на берегу ручья.

На обратном пути Ричард увидел куст, который мог бы соперничать с лесными титанами: его ствол был гладким и розовым, а ветки усыпаны не только листьями, но и яркокрасными ягодами размером с мелкую сливу. Ричард застыл в замешательстве. За несколько недель до смерти незадачливый пильщик Уэстбрук попробовал местный фрукт и чуть не умер. Ричард сорвал одну ягоду и обнаружил, что она твердая и неподатливая: очевидно, плод еще не созрел. «Я попробую его потом, – решил Ричард. – От одной ягодки вреда не будет».

Солнце уже клонилось к западу, когда Ричард вернулся по своим следам и очутился в долине Артура; пора было готовить ужин. Остров был удивительным местом, не сравнимым по красоте с Новым Южным Уэльсом. Другие деревья, другая почва, холмы, камни – и ни единой травинки. Может, это результат первой попытки Бога создать твердь из морской воды? Или его последняя попытка? Если последняя, тогда понятно, почему здесь нет аборигенов. Такой человек, как Джимми Тислтуэйт, сказал бы, что Бог пришел к выводу: человеку не место среди его творений.

– Тут водятся змеи? – спросил Ричард Ната Лукаса, с которым крепко подружился, как и с семидесятилетним стариком Диком Уиддикомбом. Кому понадобилось посылать его в колонию?

– Если и водятся, то пока их никто не видел, – ответил Нат. – Никто не встречал здесь и ящериц, лягушек или пиявок. Из животных тут повсюду одни крысы, хотя они не похожи на наших крыс. На Норфолке они светло-серые, с белым животом и не такие крупные.

– Но едят все, что попадется, – добавил Нед Уэстлейк. – Крысы везде одинаковы.

На рассвете Ричард направился на восток, по песчаному пляжу Черепашьего залива, а потом перебрался через скалистый утес и очутился на еще одном прекрасном пляже, вблизи которого не оказалось рифов. На берегу валялись окаменевшие бревна, полузасыпанные песком, а вдали возвышалась массивная скала. Здесь же Ричард нашел еще один сосновый лес: сосны росли повсюду, и везде их заросли были непроходимыми. Обойти лес можно было только одним способом: взобравшись на скалу и пройдя по узкому каменному карнизу, под которым бушевало море. Погода стояла чудесная, с северо-запада дул свежий ветерок. Начинался отлив, и Ричард рассудил, что успеет вернуться обратно до прилива. Два ручейка сливались на равнине, за которой расстилалась изумительная аквамариновая гладь залива. Ричард несколько раз безуспешно попытался взобраться на скалу, чтобы подойти поближе к заливу, и наконец сдался.

Вернувшись на берег Черепашьего залива, он встретил там двух незнакомых каторжников. Перед ними на спине лежала гигантская черепаха. Беспомощное животное слабо перебирало лапами в воздухе.

Как выяснилось, двое незнакомцев – братья. Судя по всему, им не довелось побывать в какой-нибудь из английских тюрем. Оба были молодыми и выглядели вполне благопристойно; на загорелых лицах блестели карие глаза, на лбы спадали каштановые пряди волос.

– А ты, должно быть, Морган, – сказал один. – Я – Роберт Уэбб, а это мой брат Томас. Зови нас полными именами, так мы привыкли. Помоги нам связать эту красавицу: завтра на ужин у нас будет черепашье мясо.

Ричард помог братьям обвязать черепаху веревкой поперек груди, ниже передних лап.

– Мы огородники, – продолжал младший, но более общительный Роберт. – Хорошо, что сюда прислали женщин. Томас до них не охотник, а я уж было совсем отчаялся.

– Кого же ты выбрал? – с любопытством спросил Ричард.

– Бет Хендерсон. Она славная. А это значит, что наши с Томасом пути разошлись, – жизнерадостно продолжал Роберт, брат которого поморщился. – Он уйдет к мистеру Олтри в долину Артура – там как раз разбивают огород.

Черепаху столкнули в воду и потащили вдоль берега залива. Ричард помог братьям Уэбб вытащить ее на пляж возле места высадки, а потом направился к себе домой.

– Тебя искал лейтенант Кинг, – сообщил Джо.

Вздохнув, Ричард отправился на поиски коменданта и нашел его возле второй лесопилки, яму которой необходимо было укрепить досками.

– Там поймали черепаху, сэр, – доложил Ричард, поздоровавшись.

– О, прекрасно! Просто замечательно! – Кинг заулыбался, глядя в глаза старшему пильщику. – Я не разрешаю ловить сразу по несколько черепах, иначе скоро их тут не останется. А еще я запрещаю собирать черепашьи яйца. Черепах здесь не так много, как на острове Лорда Хоу, так зачем их истреблять?

– Вы правы, сэр.

И лейтенант Кинг тут же продемонстрировал одну из досадных граней своей натуры: он начисто забыл о том, что сказал два дня назад, когда поздравил пильщиков и велел им отдыхать до понедельника.

– Завтра вы снова начнете работать, – заявил он, – а потом мы приступим к строительству третьей лесопилки в долине, неподалеку от будущей запруды. Значит, нам понадобятся рабочие руки. Насколько я понимаю, это тяжелая работа, с которой справится не каждый, поэтому ты сам выберешь людей, Морган. Можешь выбирать кого угодно, но только не плотников. Навес над старой ямой уже построили, так что завтра же берись за работу: нам нужны доски для крыши амбара. В субботу вам тоже предстоит работать на меня, хотя этот день по праву принадлежит вам. Надо достроить амбар до того, как начнется уборка урожая. – И он кивнул, давая понять, что разговор окончен. – Подумай хорошенько, Морган, а в понедельник назови мне тех, кого ты выбрал.

– Хорошо, сэр, – тупо отозвался Ричард.

Для двух лесопилок потребуется четыре бригады, для трех – шесть. Значит, самому ему даже не представится случая взяться за пилу! Научить Неда Уэстлейка, Билла Блэколла и Гарри Хамфриса работать напильником Ричарду так и не удалось. Способности обнаружились лишь у Уилла Марринера, которого Ричард решил оставить точильщиком на старой лесопилке, чтобы самому перебраться в долину Артура. Пилы приходилось точить после распилки каждого десяти– или двенадцатифутового бревна. Но кто согласится взяться за эту работу? Каторжники ненавидели ее, считали самой грязной. Лена Дайера, Томаса Джонса, Джоша Пека и Сэма Пикетта Ричард отмел сразу. Джон Райс, один из первых колонистов, прибывших на остров, был крепким малым, но занимался плетением веревок. Джон Мортимер и Дик Уиддикомб слишком стары, Ной Мортимер – бездельник, которому лень даже пошевелить пальцем. Если человек ненавидит физический труд, его придется постоянно подгонять – именно таков Ной. Под стать ему был и еще один юноша, Чарли Маклеллан.

Стало быть, остаются каторжники с «Золотой рощи». Джон Андерсон, Сэм Хасси, Джим Ричардсон, Уилли Томпсон. Больше выбирать некого. Ричардсон, увлеченный Сюзанной Триппет, возьмется за пилу без особого энтузиазма. Хасси и Томпсон – известные чудаки, они уже начали строить себе дома, поскольку никто не желал брать их в компанию. Оба напоминали Ричарду Тэффи Эдмундса. Про Андерсона он ничего не знал. Во время воскресной церковной службы Ричард возблагодарил Бога за то, что тот обрек его на участь каторжника: несмотря на все невзгоды, Ричарду никого не приходилось подвергать порке. Ему требовалось найти другие способы заставить своих подчиненных работать – к примеру, поставить в пару с добросовестным пильщиком лентяя, но только не позволять двум бездельникам объединяться.

– Мне удалось собрать всего четыре бригады, – сообщил он Стивену, с которым встретился в Черепашьем заливе воскресным вечером. – Похоже, я обречен всю жизнь точить пилы. Казалось бы, с виду это такая простая работа, а большинство моих подручных не могут понять, в чем ее суть. Им все равно, есть ли на зубьях фаски или нет, подушечки их пальцев слишком загрубелые и нечувствительные. Какая досада, что здесь нет Тэффи Эдмундса! Он не только смог бы точить пилы – ему бы понравилось здесь.

– Насколько мне известно, скоро на остров привезут новую партию каторжников, хотя она будет немногочисленной – на борту «Запаса» мало места. И поскольку в окрестностях Порт-Джексона обнаружены деревья с прочной древесиной, вряд ли Тэффи отправят сюда. Ричардсон – славный и крепкий малый, он справится с работой. Кто знает, может, у кого-нибудь из второй четверки проявятся способности точильщика? Но я не понимаю, Ричард, почему ты хочешь быть пильщиком, – пожал плечами Стивен.

– Потому что пильщикам моя работа кажется детской забавой. Я сижу скрестив ноги, как портной, и на первый взгляд гоняю лодыря. Именно поэтому я учу всех своих подопечных точить пилы и буду продолжать учить. Все они считают, что если научатся точить, то им будет обеспечена легкая жизнь. Но когда у них ничего не получается, они по крайней мере начинают понимать, что затачивание пил – работа, требующая ума, опыта и терпения.

Стивен улегся на песок и сладко потянулся.

– Я думал, что Джонни, как истинный моряк, согласится составить мне компанию и прийти сюда, – произнес он. – Но нет: Джонни предпочел остаться возле дома, чтобы обточить какую-то деревяшку замысловатой формы. К тому времени как вернется «Запас», он успеет выточить балясины для губернаторского дома в Порт-Джексоне. Как одиноки мы здесь! От единственной в этом краю английской колонии нас отделяет тысяча миль. Я чувствую это каждый раз, когда смотрю на горизонт. Этот остров похож на гигантский корабль, стоящий на якоре неведомо где, окруженный вечностью. Это абсолютно обособленный мирок.

Ричард перевернулся на живот.

– А мне этот остров не кажется крошечным, хотя насчет одиночества я с вами согласен. По-моему, Норфолк ничуть не уступает размерами Новому Южному Уэльсу. Зато здесь нам обеспечено уединение. Здесь я не чувствую себя узником, а в Порт-Джексоне все напоминало мне о том, что я каторжник.

– Там больше представителей власти, – сухо заметил Стивен.

– Ваш Джонни ладит с плотниками?

– О да, в основном потому, что он предпочитает возиться со своим станком, а не поучать Ната Лукаса и не смотреть, как работают остальные. Это моя участь.

– Только будьте осторожны – у меня дурное предчувствие.

– Хочешь, я помогу тебе выбрать четырех пильщиков?

– Это придется сделать либо вам, либо лейтенанту Кингу.

– Уж лучше этим займусь я. Кинг мечется из стороны в сторону, разбрасывается, разменивается по мелочам. Не успев закончить одно дело, он хватается за новое и каждый раз забывает, что у него слишком мало рабочих рук. Вот почему я настоял на том, чтобы закончить строительство амбара, а уж потом приступить к сооружению большого хранилища для зерна или запруды. А он желает еще строить дома – как тебе это нравится? Впрочем, он служил лишь на огромных кораблях, где даже в разгар шторма или битвы хватало рук.

– Кстати, мистер Донован! Мы с Джо спим на двуспальных кроватях с настоящими матрасами и подушками, набитыми перьями. Они по праву принадлежат вам и мистеру Ливингстону.

Эти слова вызвали у Стивена взрыв хохота.

– Оставьте их себе, сибариты! Мы с Джонни предпочитаем спать в гамаках. – И он взглянул на Ричарда насмешливо поблескивающими синими глазами. – Ричард, когда мужчины предаются любви, им не нужна широкая кровать. Комфорт ценят только женщины.

С собой на новую лесопилку в долине Артура Ричард взял Неда Уэстлейка, Гарри Хамфриса, Джима Ричардсона и Джона Андерсона, который называл себя Джуно.

Само собой, работа сразу замедлилась, что вызвало явное недовольство лейтенанта Кинга.

– Вам понадобилось пять дней, чтобы распилить всего семьсот девяносто один фут досок! – возмущенно выпалил он, разыскав Ричарда.

– Знаю, сэр, но две из четырех бригад еще только учатся работать, а две остальные учат их, – почтительно, но твердо объяснил Ричард. – Некоторое время мы будем работать вполсилы. – Сделав глубокий вдох, он решил идти до конца. – А еще, сэр, нельзя требовать, чтобы пильщики сами ошкуривали бревна. На старой лесопилке Джозеф Лонг трудится без передышки, ему давно нужен помощник, а на новой заняться очищением бревен от коры некому. Я точу инструменты, у меня нет ни минуты свободной, поскольку я еще учу Марринера. Неужели те, кто рубит деревья, не могут сразу счищать с них кору? Чем дольше срубленное дерево пролежит на земле, тем больше вероятность, что короеды попортят древесину. И кроме того, кто-нибудь из лесорубов должен осматривать каждое дерево перед тем, как свалить его, чтобы убедиться, что оно прочное и не гнилое. Половина бревен, которые мы получаем, никуда не годится, но к тому времени, как мы приходим к этому выводу, лесорубов уже и след простыл. Поэтому нам приходится тратить драгоценное время на то, чтобы перенести гнилые бревна в кучи дров, предназначенных для костров.

Ничего подобного лейтенант не ожидал. Слушая Ричарда, он постепенно мрачнел. «Стало быть, – думал Ричард, спокойно выдерживая немигающий взгляд злых ореховых глаз, – меня все-таки выпорют за дерзость. Но лучше пусть это случится сейчас, а не потом, когда станет слишком поздно – когда он решит соорудить третью лесопилку и у нас останется всего одна запасная пила».

– Посмотрим, – наконец туманно отозвался Кинг и строевым шагом направился в сторону нового амбара, где работали плотники. Его напряженная спина недвусмысленно свидетельствовала о том, что он оскорблен.

* * *

– Какого вы мнения о старшем пильщике? – спросил Кинг Стивена Донована за ужином.

Энн Иннет, которая должна была родить со дня на день, подала еду и исчезла. Графин с портвейном был наполовину пуст и к концу ужина должен был опустеть: обычно за ужином комендант выпивал больше, чем за обедом, о чем не подозревал Ричард Морган. Портвейн был слабостью Кинга, не проходило и дня, чтобы он не осушил по меньшей мере две бутылки этого крепкого напитка. Филипп Гидли Кинг не признавал портвейн в бочках. Он предпочитал лучшее вино в бутылках и давал каждой из них отлежаться в течение месяца, прежде чем лично откупоривал ее.

– Вы имеете в виду Ричарда Моргана?

– Да, Моргана. Майор Росс считает его ценным работником, но я в этом не уверен. Не далее как сегодня утром он дерзнул указывать мне, в буквальном смысле слова объяснять, что это из-за меня работа чуть было не встала!

– Да, Морган способен на такое, но уверен, он вовсе не хотел оскорбить вас. Он приплыл сюда на «Александере», именно благодаря ему удалось починить корабельные помпы – помните, какая вонь стояла на нижней палубе, когда вы побывали у нас незадолго до прибытия в Рио? Морган сумел доказать, что наше спасение только в цепных насосах.

– Чепуха! – перебил Кинг, изумленно заморгав. – Вздор! Это я посоветовал применить цепные насосы!

– Действительно, вы, сэр, и все же Морган сделал это раньше. Если бы Моргану не удалось убедить майора Росса и врача Уайта в необходимости подобных мер, вас не вызвали бы на «Александер», – невозмутимо объяснил Стивен.

– Вот как? Тогда мне все ясно. Но все равно Морган сегодня утром превысил свои полномочия, – упрямо повторил Кинг. – Он не вправе критиковать мои распоряжения. Мне следовало бы выпороть его!

– Выпороть полезного и трудолюбивого работника лишь потому, что у него есть голова на плечах? – переспросил Стивен, откинувшись на спинку стула и жестом отказываясь от портвейна. Еще стакан – и Кинг станет уступчивее. – Вы же сами сказали, что он неглуп. Он вовсе не хотел оскорбить вас – просто ему небезразлична работа, которой он занимается, вот и все. Он заботится о благе нашего общего дела, – уверял Стивен.

Но комендант был неумолим.

– Сэр, будьте же справедливы! А если бы я дал вам совет – кстати, что именно он вам посоветовал?

– Он заявил, что никто не осматривает деревья перед тем, как срубить их, счищать кору с бревен некому, что счищать ее надо сразу после того, как дерево срубят, что пильщики теряют время, перенося гнилые бревна туда, где хранятся дрова, и так далее, и тому подобное.