Текст книги "Путь Моргана"

Воздух был влажным, за последние четыре дня небо прояснилось, и пильщики работали только в истрепанных холщовых штанах. Росс недовольно нахмурился. Еще по Порт-Джексону он знал, что никто из каторжников не в состоянии позволить себе иметь белье – последнее, которое у них было, истлело год назад. Стало быть, теперь грубые швы натирали им пах. «Каторжники достойны презрения, но я готов признать, что среди них есть немало порядочных людей, а некоторые из них еще и образованны. Кингу нравятся подхалимы вроде Тома Краудера, а я предпочитаю таких, как Ричард Морган: он открывает рот только затем, чтобы высказать здравую мысль. Как и Нат Лукас, старший плотник. Краудер работает на себя, Морган и Лукас – потому, что им приятен сам процесс работы. Чудны дела твои, Господи: ты наделил одних мужчин и женщин трудолюбием и изобретательностью, а других сделал лентяями до мозга костей…»

Когда бревно было распилено, Росс подал голос:

– Ты славно поработал, Морган.

Не скрывая удовольствия, Ричард спрыгнул с бруса на твердую почву и подошел к майору. Он уже машинально протянул руку, но вовремя заметил свою ошибку и заменил рукопожатие приветственным жестом.

– Добро пожаловать, майор Росс, – с улыбкой произнес он.

– Тебя уже выселили из дома?

– Нет, сэр, но думаю, это вскоре случится.

– Где ты жил прежде?

– Выше по течению ручья, на правом берегу.

– Покажи мне свой дом.

Дом Моргана, на каменном фундаменте, под крышей из дранки, нельзя было назвать хижиной, хотя он и стоял среди леса. Росс отметил, что в доме есть каменный дымоход, как в некоторых хижинах на берегу лагуны, – Кинг разрешил построить его в награду за усердие Моргана. Уборная располагалась поодаль, у подножия холма. За домом был разбит ухоженный огород с дорожками из базальтовых плит, еще дальше колыхался на ветру сахарный тростник. На краю огорода росло несколько бананов, а возле уборной – невысокие кусты с краснеющими ягодами.

Войдя в дом, майор Росс сразу понял, что он представляет собой истинный шедевр, тем более что создан человеком, не владеющим ремеслом плотника. К этому времени Ричард уже успел отполировать доски, которыми были обшиты стены, потолок и пол. Впрочем, Росс тут же вспомнил, что оружейники умеют обрабатывать и дерево. Впечатляющая коллекция книг стояла на полке, прибитой к стене, на второй полке красовался каменный фильтр, постель была застелена одеялами с «Александера», посреди комнаты разместились изящный стол и два стула. Окна были прикрыты прочными ставнями.

– Ты выстроил настоящий дом, – одобрительно произнес Росс, присаживаясь на стул. – Садись, Морган, иначе мне будет неловко.

Ричард смущенно сел.

– Я рад видеть вас, сэр.

– Так я и понял. Мало кто обрадовался моему приезду.

– Видите ли, люди боятся любых перемен.

– Особенно если имя этим переменам – Роберт Росс. Нет-нет, Морган, не возражай: я все понимаю. Ты каторжник, но не преступник – в том-то и разница. К примеру, я не считаю преступником и Лукаса. Ты не знаешь, за что его отправили на каторгу? Дело в том, что мне нужны факты, чтобы подкрепить свою теорию.

– Лукас жил в одном лондонском пансионе, ему не позволяли запирать дверь комнаты, поскольку в любой момент к нему могли подселить второго жильца. Кроме него, в пансионе жили отец с дочерью. Этот отец нашел под матрасом Лукаса вещи, принадлежащие его дочери, – муслиновый передник и все такое прочее. Но у самого отца ничего не было похищено. Лукаса обвинили в краже, отец с дочерью подали на него в суд.

– А что, по-твоему, случилось на самом деле? – заинтересованно спросил майор.

– Похоже, девушка увлеклась Лукасом, а когда поняла, что он не ответит ей взаимностью, решила отомстить. Суд продолжался десять минут, мастер, у которого работал Лукас, не явился, поэтому вступиться за обвиняемого было некому. Но насколько мне известно, лондонские суды так загружены работой, что даже присутствие мастера ничего бы не изменило – а может, его просто не впустили в зал заседаний. Лукас отрицал свою вину, но ее подтверждали двое истцов. Суд поверил им и приговорил Лукаса к семи годам каторги.

– Еще одно подтверждение моей теории! – воскликнул Росс, вытягивая перед собой ноги. – Такие истории – распространенное явление. Да, среди каторжников есть мерзавцы и подлецы, но я заметил, что большинство стараются никому не доставлять хлопот. Мы приглядываем лишь за некоторыми. На каждого каторжника, которого мы вынуждены то и дело подвергать порке, приходится три-четыре человека, которых не пороли ни разу. Среди них есть и такие, кто просто испытывает отвращение к тяжелому физическому труду. Английские судебные процессы построены по одному и тому же принципу: кто-то высказывается в пользу обвиняемого, кто-то – против него. В судах редко представляют улики и доказательства.

– Многие из нас совершили преступление, будучи пьяными, – добавил Ричард.

– Значит, так было и с тобой?

– Не совсем, хотя ром сыграл здесь свою роль. Я был главным свидетелем в деле об обмане чиновников акцизного управления, поэтому меня упекли за решетку, чтобы я не смог дать показания. Это произошло в Бристоле, а судили меня в Глостере, где никто меня не знал. – Ричард перевел дыхание. – Но сказать по правде, сэр, во всем виноват только я.

Этот человек напоминал Россу кельтского воина – темноволосый, загорелый, со светлыми глазами и выразительным лицом. Высокий рост он, должно быть, унаследовал от предков-англичан, а мускулы окрепли от тяжелой работы. Тела пильщиков, каменщиков, кузнецов и лесорубов неизменно поражали силой и грубоватой красотой – при условии, что их сытно кормили, а на острове Норфолк до сих пор хватало еды. Но что будет дальше – неизвестно.

– Ты так и пышешь здоровьем, – заметил Росс. – Впрочем, ты ведь и раньше никогда не болел.

– Мне удалось сохранить здоровье благодаря каменному фильтру. – Ричард кивнул в сторону массивной чаши. – А еще мне просто повезло, сэр. Мне редко приходилось голодать, мне было некогда бездельничать и, следовательно, болеть. Но если бы я остался в Порт-Джексоне – кто знает? Хорошо, что вы отправили меня сюда еще шестнадцать месяцев назад. – Его глаза весело блеснули. – Я люблю рыбу, а здесь ее множество. Я вымениваю ее на свою порцию солонины.

Мактавиш приоткрыл лапой дверь, протиснулся в щель и присел у ног Ричарда, высунув язык.

– Боже милостивый! Неужели это Уоллес? На Макгрегора он не похож.

– Нет, сэр, это внук Уоллеса от местного спаниеля Дельфинии. Его зовут Мактавиш, он отлично ловит крыс.

Росс поднялся.

– Поздравляю, Морган: теперь у тебя есть удобный и прочный дом. Должно быть, летом здесь прохладно благодаря обшивке стен, а зимой тепло.

– Мой дом в вашем распоряжении, сэр, – невозмутимо произнес Ричард.

– Находись он поближе хоть к какому-нибудь очагу цивилизации, я отнял бы его у тебя. Ты проявил предусмотрительность, построив его в конце долины. Никто из моих офицеров не любит пешие прогулки, за исключением лейтенанта Кларка, а они должны быть всегда рядом со мной. – «И кроме того, дом расположен слишком уединенно, чтобы служить жилищем губернатора острова, – мысленно добавил Росс. – Кто знает, что придет в голову каторжникам?» – Но со временем к тебе придется кого-нибудь подселить.

Ричард проводил гостя до лесопилки, где Сэм Хасси и Гарри Хамфрис уже атаковали новое бревно.

– Сэр, меня назначили старшим пильщиком, поэтому я хотел бы поговорить с вами – как только у вас появится время, – сказал Ричард.

– Лучше сделать это прямо сейчас, Морган. Говори.

Они обошли все ямы поочередно, Ричард рассказывал о том, как его осенило поручить женщинам затачивать пилы и очищать бревна от коры. Он показал места, где можно было вырыть новые ямы, перечислял людей, которых хотел бы взять в подручные, сообщил, что один день в неделю пильщикам позволяют спиливать дерево для собственных домов, и предлагал переделать одну из запасных продольных пил в поперечную.

– Но эту работу я никому не доверю, – заключил Ричард, стоя на краю последней ямы. – Нет ли среди прибывших Уильяма Эдмундса? – спросил он, уверенный, что майор Росс знает имена всех переселенцев, свободных и каторжников.

– Да, он где-то здесь. Он в твоем распоряжении.

Ричард удовлетворенно улыбнулся: смена власти на острове прошла для него безболезненно. Оказалось, майор Росс вполне способен беседовать с каторжником, как с обычным человеком. Может, поэтому он и отправил Ричарда на остров?

В пятницу девятнадцатого марта, в тихий и ясный день «Сириус» вошел в гавань возле Сидней-Тауна и принялся разгружаться. На судне уже спускали шлюпки, как вдруг капитан заметил, что его отнесло слишком близко к скалам Пойнт-Хантера; паруса упустили ветер и повисли. Шкипер Келти решил исправить положение, поймав ветер с кормы, но как раз в этот момент бриз сменился сильным порывом. Паруса вновь обвисли. Едва склянки пробили полдень, нахлынула волна и понесла судно бортом на риф. Вооружившись топорами, матросы срубили мачты до настила палубы и стали спускать шлюпки, путаясь в тросах и парусах. Чтобы помочь им, с берега и с «Запаса» отправили лодки, но никто не надеялся добраться до гибнущего судна вовремя. Коварный прибой уже разбушевался и перехлестывал через изогнутый край кормы там, где он сходился с прямым бортом. Пока матросы лихорадочно пытались убрать с палубы упавшие снасти, с судна на берег бросили семидюймовый трос и обвязали его вокруг сосны. Благодаря этому тросу морякам удалось перебраться на берег, избежав ярости полуденного прилива. Но поскольку трос висел над самой водой, прибой изрядно помял капитана Джона Хантера, и майор Росс удостоверился, что его проклятия подействовали. Впрочем, все могло кончиться гораздо хуже: если бы судно затонуло, Хантера ждал бы трибунал в Англии.

Офицеры последовали примеру капитана, и только потом кто-то догадался укрепить на тросе блок, чтобы матросы не покалечили ноги о коралловый риф. Подставить под трос треножник можно было лишь после того, как прибой утихнет.

Матросы с «Сириуса», отпущенные на берег, в напряжении следили за происходящим; Стивен Донован возмущался тем, что никто из моряков с «Сириуса» не удосужился расспросить его о местных ветрах и течениях. Кто-то ведь должен был сообразить, что ветер у берегов острова часто меняется! Почему Хантер не посоветовался с Дэвидом Блэкберном или Гарри Боллом, неужто он не хотел ронять достоинство, обращаясь к какому-то помощнику капитана с торгового судна?

Как всегда, дурные вести быстро дошли до лесопилок. Подумав, Ричард велел подручным продолжать работу, пока их не позовут на помощь. Требовалось спешно построить дома для нескольких сотен людей да еще для матросов с «Сириуса», обреченных задержаться на острове Норфолк, – сотни голодных ртов. Если «Сириус» не удастся подготовить к отплытию в Китай, плавание предстоит совершить «Запасу», и ждать его возвращения придется несколько долгих месяцев. Потом Ричард узнал, что все его выводы были верными.

В субботу на рассвете выяснилось, что корма «Сириуса» разбита и висит над самым рифом, сам корабль опасно накренился. Разгрузка трюмов заметно осложнилась. Ветер усилился, тучи грозили дождем, но тем не менее перевозка провизии на берег продолжалась весь день. К четырем часам дня «Сириус» покинула последняя шлюпка. Матросы опустошили трюмы и перенесли весь груз на расчищенные палубы.

В девять утра в субботу Кинг по требованию майора Росса собрал на совет всех офицеров с «Сириуса» и морских пехотинцев. Совет проводил Росс.

– Как и подобает поступать при чрезвычайном положении, лейтенант Кинг официально передал мне все полномочия губернатора острова, – начал Росс, светлые глаза которого приобрели стальной блеск высокогорных шотландских озер. – Необходимо принять решения, чтобы обеспечить на острове покой, порядок и надлежащее управление. Мне сообщили, что «Запас» в состоянии взять на борт двадцать членов экипажа «Сириуса», а также мистера Кинга, его жену и ребенка. Судно должно отплыть в Порт-Джексон как можно скорее. Его превосходительство следует немедленно известить о катастрофе.

– Я ни в чем не виноват! – выпалил Хантер, побелев так, словно он в любую секунду мог лишиться чувств. – Мы не смогли поймать ветер, просто не сумели! А когда ветер усилился, паруса были спущены. Все произошло слишком быстро!

– Я созвал вас не для того, чтобы кого-то обвинять, капитан Хантер, – сухо перебил Росс. Он сознавал свою власть и понимал, что капитану королевского флота придется подчиниться ему, офицеру морской пехоты. – Мы собрались здесь, чтобы обсудить прискорбный факт: в поселении, где еще шесть дней назад жило только сто сорок девять человек, теперь собралось пятьсот, в том числе триста каторжников и восемьдесят матросов с «Сириуса». Последние не пригодны ни для охраны каторжников, ни для работы на суше. Как вы думаете, мистер Кинг, согласится ли губернатор Филлип снова прислать сюда «Запас»?

На лице Кинга отразилась сложная смесь потрясения и замешательства. Подумав, он энергично покачал головой:

– Нет, майор Росс, рассчитывать на возвращение «Запаса» нельзя. Как нам известно, колонисты Порт-Джексона голодают, а его превосходительство не без оснований опасается, что в Англии по каким-то причинам забыли про нас. Теперь только «Запас» служит связующим звеном между нами и остальным миром. Ему придется отплыть либо в Кейптаун, либо в Батавию за провизией, и я ручаюсь, его превосходительство выберет Батавию, поскольку старое, изношенное судно не выдержит длительного плавания. Прежде всего необходимо, чтобы кто-нибудь из нас известил правительство о плачевном положении обеих колоний. Конечно, может случиться так, что грузовое судно прибудет со дня на день. Но это, джентльмены, маловероятно.

– Будем исходить из самых худших предположений, мистер Кинг, и не станем уповать на скорое прибытие грузового судна. В амбаре еще есть пшеница и кукуруза, но посев можно начинать лишь через два месяца, а до следующего урожая придется ждать восемь-девять месяцев. Если мы сумеем вывезти всю провизию с «Сириуса», – Росс намеренно игнорировал оскорбленное выражение на лице Хантера, – то нам будет чем кормить людей в течение трех месяцев. Кроме того, мы можем ловить рыбу и питаться мясом здешних птиц.

Просияв, Кинг живо добавил:

– Кроме летних птиц, которые воют, как призраки, есть еще и зимние – жирные и вкусные, которые прилетают на остров в апреле и остаются здесь до августа. Они живут в горах, поэтому мы редко использовали этих птиц в качестве пищи – путь туда долог и опасен. Но сами птицы почти ручные, их можно ловить голыми руками. Здесь их множество. Целыми днями они ловят рыбу в море, а в сумерках возвращаются в норы. Если положение станет отчаянным, мы сможем питаться их мясом. Надо лишь разведать путь в горы.

– Благодарю вас за сведения, мистер Кинг. – Росс прокашлялся. – Но больше всего меня беспокоит возможный мятеж. – Он перевел взгляд на морских офицеров. – И не обязательно мятеж каторжников. Среди моих подчиненных немало тех, кто не мыслит жизни без рома. А когда я говорил, что провизии нам хватит всего на три месяца, то имел в виду и ром. Чтобы его хватило офицерам, мне придется урезать норму рядовых. А ведь ром должны получать и матросы капитана Хантера – верно, капитан?

Хантер сглотнул.

– Боюсь, да, майор Росс.

– Итак, у нас есть только один выход, – подытожил Росс. – Военное положение и трибунал. Любого колониста, совершившего кражу, будь он свободным человеком или каторжником, придется приговаривать к смертной казни. И я не отступлю от своего решения, джентльмены, можете не сомневаться.

Это заявление было встречено мрачным молчанием. Снаружи доносились голоса колонистов, переносящих припасы с «Сириуса», – они напоминали о том, какой хаос царит в поселке.

– В восемь утра в понедельник, – продолжал Росс, – все жители этого острова должны собраться у флагштока – я сообщу им, как обстоят наши дела. А пока советую вам держать языки за зубами. Не вздумайте проболтаться! Если слухи о трибунале пройдут по острову до понедельника, я прикажу выпороть виновника, окажись он даже старшим офицером. А теперь все свободны.

С «Сириуса» продолжали перевозить на берег вещи и провизию; скот, овец и коз просто сбрасывали за борт и гнали к берегу, причем потери были невелики. С судна благополучно вывезли все бочонки, ящики и мешки. «Сириус» лежал бортом на рифе, то поднимаясь, то опускаясь, но не сдвигаясь с места даже под натиском ветра. Проходили дни, а воды в трюмах не прибавлялось.

В восемь часов утра в понедельник все островитяне столпились возле флагштока. Моряки и пехотинцы выстроились в шеренгу справа, а каторжники – слева от флага, офицеры расположились между ними.

– Пользуясь полномочиями коменданта этой английской колонии, объявляю, что с сего момента в силу вступают законы военного времени. – Командный голос майора Росса далеко разносил западный ветер. – До тех пор пока Бог и британское правительство не вспомнят о нас, мы предоставлены самим себе. Если мы хотим выжить, тогда все мужчины, женщины и дети должны трудиться, поставив перед собой две цели: выстроить жилища и обеспечить себя едой. По моим подсчетам, после отплытия «Запаса» на острове останется пятьсот четыре человека: численность населения утроилась всего за одну неделю. Не стану умалчивать о том, что всем нам грозит голодная смерть. Но заверяю вас: никто, ни один человек не будет питаться лучше, чем остальные. Бог послал нам испытание, как израильтянам в пустыне, но мы не можем похвалиться добродетелями, присущими этому древнему народу. Мы должны рассчитывать только на собственную находчивость, на силу воли, на трудолюбие. Помня о том, что для нас важнее всего, мы переживем даже самые страшные испытания!

Он сделал паузу, и те, кто стоял поблизости, увидели горечь на его лице.

– Увы, мы не израильтяне. Среди нас есть немало отбросов общества, изгоев, отщепенцев, с которыми надо обращаться соответственно. Тех, кто со смирением и покорностью терпит свою участь, ждут награды. Те же, кто посмеет вырывать еду изо рта своих ближних, будут казнены. Тех, кто станет воровать, чтобы обменять украденное, обеспечить себе удобства, удовлетворить пристрастие к спиртному и по другим причинам, я прикажу подвергать суровой порке. На снисхождение не смогут рассчитывать ни женщины, ни даже дети. На острове вводятся законы военного времени, а это означает, что я стану вашим судьей, судом присяжных и палачом. Мне нет дела до того, с кем вы будете совокупляться и как проводить свободное время, но я не потерплю ни малейшего неповиновения, угрожающего общему благу! В течение первых шести недель все собранные овощи и другие плоды этой земли предназначаются исключительно для правительственных складов, но я предлагаю всем мужчинам и женщинам начать самостоятельно выращивать овощи, чтобы пополнить наши запасы, и тогда через шесть недель вы будете сдавать на правительственный склад лишь две трети урожая. Мой девиз – «упорный труд – путь к процветанию», и это относится не только к каторжникам, но и к свободным колонистам.

Он приподнял верхнюю губу, оскалив зубы.

– Я – майор Роберт Росс, моя репутация всем известна! Я – вице-губернатор острова Норфолк, мое слово здесь – такой же закон, как слово самого короля! А теперь – троекратное «ура» в честь его величества короля Георга! Гип-гип!

– Ур-а-а! – дружно отозвались собравшиеся и повторили этот крик еще два раза.

– И троекратное «ура» в честь лейтенанта Кинга, способного творить чудеса. Мистер Кинг, желаем вам попутного ветра! Гип-гип!

«Ура» в честь Кинга прозвучало еще громче, чем в честь короля. Лейтенант стоял ошеломленный, сияющий, исполненный благодарности. В эту минуту он по-настоящему любил майора Росса.

– А теперь каждый должен пройти мимо флага Соединенного Королевства, склонив голову в знак преданности!

И островитяне вереницей потянулись мимо флага, храня почтительное молчание.

Хотя Ричард стоял среди своих пильщиков, у самого флага, он заметил в толпе вновь прибывших много знакомых лиц: Уилла Коннелли, Недди Перрота и Тэффи Эдмундса, Томми Киднера, Аарона Дэвиса, Мики Деннисона, Стива Мартина, Джорджа Геста и его товарищей Эда Рисби и Джорджа Уитейкра. Среди новых пехотинцев были его помощник-оружейник Дэниел Стэнфилд, а также два рядовых с «Александера» – Элиас Бишоп и Джо Макколдрен. Несомненно, они тоже заметили Ричарда и вскоре должны были разыскать его, чтобы поприветствовать. Как объяснить им, что майор Росс вовсе не шутил? А если ему не понравится, что его старший пильщик заболтался со своими старыми товарищами? Но тут майор Росс разрешил дилемму Ричарда, выкрикнув его имя.

– Да, сэр? – отозвался Ричард, пробираясь сквозь толпу.

– Я приказал рядовому Стэнфилду разыскать Эдмундса. Ты будешь на третьей лесопилке?

– Да, сэр.

– С тобой поселится Джон Лоурелл – можешь распоряжаться им, как пожелаешь. Славный малый, но слишком уж медлительный. Поручи ему ухаживать за огородом. В течение первых двух недель Том Краудер будет забирать все, что выросло на нем, а потом станет брать только две трети.

– Да, сэр, – еще раз повторил Ричард и поспешно удалился. Джона Лоурелла он немного знал – тот пробыл на Норфолке уже целый год и был добродушным, неуклюжим корнуэльцем с «Дюнкерка» и «Скарборо». Прежде Лоурелл выполнял черную работу под началом Стивена. Что задумал майор Росс? По сути дела, он дал Ричарду слугу.

К тому времени как Ричард добрался до третьей лесопилки, где уже работали Сэм Хасси и Гарри Хамфрис, он понял, как рассудил майор: поскольку остров наводнили вновь прибывшие, прежние жители, имеющие свои огороды, рисковали лишиться урожая, несмотря на грозное предупреждение о военном положении и трибунале. Росс назначил охранника, которому предстояло стеречь огород Ричарда, и собирался поступить так же с другими ценными работниками. Именно поэтому он выбрал Лоурелла – одного из самых безобидных и туповатых колонистов. Подавив вздох, Ричард мысленно поклялся, что с сегодняшнего же дня начнет строить для Лоурелла отдельный дом. Он был готов обойтись скудным пайком, лишь бы не делить дом с чужим человеком.

– Я схожу к новым ямам, Билли, – сообщил он рядовому Уигфоллу, которого давно считал другом. Уигфолл кивнул и улыбнулся. – И проследи, чтобы сюда больше не присылали Уильямов. – Ричард вдруг вспомнил еще кое-что: – А если появится валлиец по имени Тэффи Эдмундс, посади его в тени – только не с женщинами! – и вели подождать меня. Он будет точить нам пилы. К сожалению, он терпеть не может женщин, но надеюсь, когда-нибудь это пройдет.

Три новые ямы были выкопаны за пределами Сидней Тауна, к востоку от лагуны, где холмы еще покрывали густые леса. Росс уже продумал свои первые действия и распорядился валить деревья так, чтобы образовалась просека шириной двадцать футов и длиной от Черепашьего залива до Болл-Бей – основа будущей дороги. Деревья на склонах холмов близ Черепашьего залива можно было рубить так, чтобы они сами скатывались вниз. Как только лесорубы приблизятся к Болл-Бей, там придется вырыть еще одну яму для лесопилки. Ричард уже давно понял, что не сумеет следить за работой такого множества лесопилок, поэтому решил выбрать на каждой старшего пильщика, который не даст работникам прохлаждаться даже в отсутствие надзирателей. Кроме дороги из Черепашьего залива в Болл-Бей, майор Росс задумал проложить путь к заливу Каскад, а также третий, самый длинный, до Энсон-Бей. Первоочередной задачей майора было увеличение числа лесопилок.

На обратном пути Ричард заглянул на безымянный пляж, куда прибивало поваленные сосны, скатывающиеся с утесов в воду. Толстые стволы громоздились у самого берега, твердея со временем и превращаясь в подобие камня. Слабый ветер почти не поднимал волны. У самого берега Ричард увидел полощущийся в воде парус с «Сириуса». Сразу сообразив, что его следует выловить, он ускорил шаг. Правда, прилив только начался, можно было не опасаться, что волны вскоре унесут парус в море, но Ричард предпочитал не рисковать и не медлить.

Первым из своих начальников он увидел Стивена, который в эти дни следил за работой на каменоломне.

Расплывшись в улыбке, Стивен моментально забыл о своих подчиненных.

– Черт бы побрал этих вновь прибывших! Из-за них мы не виделись целую неделю. – И вдруг выражение его лица изменилось. – Ричард, какой позор! Мы потеряли «Сириус»! Что за силы зла ополчились против нас?

– Не знаю. И пожалуй, не хочу знать.

– Что привело тебя сюда?

– Новые лесопилки, что же еще? Теперь, когда комендантом стал майор Росс, нам придется забыть об идеализме Марка Аврелия и привыкать к прагматизму Августа. Конечно, майор вряд ли оставит после себя остров Норфолк в мраморном величии, но наверняка распорядится проложить по нему дороги – хотя бы для того, чтобы расселить людей из переполненного Сидней-Тауна. – Ричард нахмурился. – Ты можешь пожертвовать временем и работниками?

– Только в случае необходимости. А в чем дело?

– Все в порядке, – поспешил заверить его Ричард. – Я принес хорошие вести. Парус с «Сириуса» прибило к берегу там, куда прилив обычно сносит упавшие в воду деревья. Он может послужить палаткой для тех, кто остался без дома. Как только у всех островитян появятся дома, из парусины можно будет выкроить гамаки, простыни для офицеров и многое другое. Полагаю, такие каторжники, как Фрэнсис и Пек, наверняка польстятся на имущество офицеров.

– Ричард, да благословит тебя Бог! – Стивен замахал рукой, созывая своих подчиненных.

* * *

Тем же вечером, вооруженный факелом из сосновой ветки, чтобы не заблудиться в темноте на обратном пути (комендантский час начинался в восемь вечера), Ричард отправился в Сидней-Таун поискать старых знакомых, которых он заметил в толпе. Палатки сгрудились за рядом хижин вдоль берега лагуны, и все-таки многим каторжникам пришлось спать под открытым небом, потому что в палатках поселили прежде всего матросов с «Сириуса». Ричард надеялся, что к завтрашней ночи здесь появится еще одна палатка из паруса, где хватит места всем.

Бездомные островитяне собрались вокруг огромного костра. Ричард провел на острове уже шестнадцать месяцев, но не уставал удивляться тому, как холодно здесь становится сразу после захода солнца даже в самые жаркие дни. Только в сырую погоду температура снижалась не так резко, а в тысяча семьсот девяностом году такое случалось нечасто. «Значит, – со вздохом заключил Ричард, – в этом году нам грозит засуха», – но он и сам не понимал, почему пришел к такому выводу. Должно быть, помогла интуиция, присущая его предкам-друидам.

Около сотни человек обступили гигантский костер, повсюду были разбросаны мешки с вещами. В отличие от пехотинцев и офицеров каторжников доставляли на берег вместе с их имуществом, в том числе одеялами и драгоценными ведрами. Все вновь прибывшие были босы: их башмаки развалились еще несколько месяцев назад, а на острове Норфолк тоже не было запасов обуви. Ричард помолился о том, чтобы ночь выдалась ясной, – почти всегда дожди на острове начинались ночью, притом неожиданно. При высадке на берег каторжники вымокли до нитки, за день они не успели высушить одежду. Ричард не без оснований опасался эпидемий простуды и лихорадки, хотя и знал, что за два года освоения острова никто из двадцати трех подопечных Кинга не умер своей смертью или от болезни. При всех недостатках остров Норфолк располагал одним достоинством: благоприятным для здоровья климатом.

«Сириус» колыхался на волнах у самого рифа, представляя собой печальное зрелище. До Ричарда уже дошли слухи о том, что Уилли Дринг и Джеймс Брэнаган (с последним Ричард не был знаком) сами вызвались вплавь добраться до судна и сбросить в воду оставшуюся на борту птицу, кошек и собак, а также бочонки, способные удержаться на плаву. Дринг не годился для такой работы: некогда этот йоркширец, товарищ Джо Робинсона, был крепким и сильным, а теперь заметно сдал.

Ричард высмотрел в толпе Уилла Коннелли и Недди Перрота, сидящих рядом с женщинами – должно быть, их подругами, – и начал пробираться к ним.

– Ричард! О, милый, милый Ричард!

Лиззи Лок бросилась к нему, обхватила обеими руками за шею и осыпала лицо поцелуями, шепча ласковые слова, плача и смеясь.

Ричард не сумел достойно ответить на ее ласки, не смог сдержаться или дождаться, когда они останутся наедине, чтобы объяснить, что он не желает жертвовать своим уединением. Никто не сообщил ему, что Лиззи здесь, он не вспоминал о ней с того волшебного дня, когда Уильям Генри, маленькая Мэри и Пег вновь воскресли в его душе. Неожиданно для себя он оттолкнул Лиззи.

По его спине пробежал холодок, волосы на затылке встали дыбом. Ричард смотрел на свою жену, словно на демона из ада.

– Не трогай меня! – выкрикнул он, побелев как полотно. – Не прикасайся!

На лице бедняжки Лиззи неистовая радость сменилась ужасом и замешательством, а потом болью – такой острой, что она прижала обе ладони к тощей груди и уставилась на Ричарда, не замечая ничего, кроме отвращения в его глазах. Она задыхалась, приоткрывая и вновь беззвучно закрывая рот, и вдруг упала на колени, обессилев от муки.

Едва она выкрикнула имя мужа, все сидящие у костра обернулись, и те, кто знал Ричарда, уже предвкушали воссоединение супругов, радостно ахали и улыбались.

– Но я же твоя жена! – тонко вскрикнула Лиззи, стоя на коленях. – Ричард, я твоя жена!

Его глаза прояснились. Он окинул взглядом Лиззи, стоящую на коленях, заметил нарастающий гнев и возмущение на лицах товарищей, жадное любопытство незнакомцев, которым не терпелось узнать, что будет дальше. Как же быть? Что сказать? Пока он мысленно задавал себе эти вопросы, остающиеся без ответа, краем глаза он наблюдал за зрителями и внутренне ежился от ужаса – Лиззи вновь тянулась к нему! Животный страх победил: Ричард отпрянул, стремясь оказаться вне досягаемости.

Жребий был брошен. Уж лучше пусть все закончится так же, как и началось, при трепещущем свете костра, посреди пестрой толпы, которая вправе обвинить его в бессердечии.

– Мне очень жаль, Лиззи, – с трудом выговорил Ричард, – но я не могу взять тебя с собой. Просто… не могу. – Его поднятые руки бессильно повисли. – Мне не нужна жена, я…

Не найдя верных слов, не зная, что добавить, он повернулся и ушел.

На следующий день, во вторник, он встретился со Стивеном у Пойнт-Хантера, чтобы полюбоваться закатом. Стоял один из безоблачных вечеров, когда огромный алый диск медленно соскальзывал в море, которое, как казалось Ричарду, должно шипеть и бурлить. Дневной свет угасал, небесный свод приобретал темно-синий оттенок, а исчезающее солнце словно пронизывало лучами океанские глубины, придавая им яркий молочно-голубоватый блеск.