Текст книги "Клуб непобежденных"

– Миссис Розен, мы знаем, что Дэн ликвидировал свой брокерский счет. Вы не знаете, куда пошли деньги?

Она покачала головой.

– Мы намерены в этом разобраться, миссис Розен. Кэрол улыбнулась и прислонилась головой к двери.

– Думаете, он нанял киллера? Думаете, он потратил эти деньги, чтобы убить моего насильника?

– Я бы хотел задать ему этот вопрос.

– Сержант Гриффин, мой муж не настолько любит меня. Расспросите его девушку. Может, ей тоже нравятся дорогие старые дома.

Гриффин вытянул вперед руку. Но было уже поздно. Кэрол Розен закрыла дверь. Он постучал, но она не отзывалась. Подождав еще минуту, Гриффин вернулся к машине, где посидел некоторое время, уставив хмурый взгляд в рулевое колесо.

Ему не хотелось оставлять Кэрол Розен одну в таком состоянии. Прошлой ночью она стреляла в своего мужа, еще не зная о Сильвии Блэр.

Сержант взялся за мобильный телефон и набрал номер Мег Песатуро. Нет ответа. Потом попытался дозвониться в дом Джиллиан на пляже. Также безуспешно. Тогда он набрал номер ее домовладения в Ист-Гринвиче, где наконец кто-то откликнулся на его зов.

– Алло, – подняла трубку Топпи Ниауру.

Джиллиан дома не было, и Гриффин рассказал Топпи о Кэрол Розен. Девушка ответила, что они с Либби сейчас же туда отправятся.

Историко-архитектурный памятник Розенов не имел приспособлений для въезда инвалидного кресла, поэтому Гриффин ждал их на подъездной аллее. Через сорок пять минут подъехала Топпи на темно-синем фургоне. Открыла боковую дверцу и, орудуя специальным подъемником, ловко опустила на землю Оливию Хейз в инвалидном кресле.

Ради такого случая мать Джиллиан наложила на лицо косметику. Ее темные волосы были уложены высокой шапкой. Сержанта она приветствовала поцелуем.

В пять часов пополудни Гриффин внес Либби по ступеням парадного крыльца, следом поднималась Топпи с инвалидным креслом. В пять часов одну минуту все они уже стучали в дверь.

В пять десять они перестали стучать, и Гриффин вышиб дверь плечом. В пять одиннадцать они увидели Кэрол, распростертую на ковре перед ревущим телевизором. Рука ее сжимала пузырек из-под снотворного.

Гриффин кинулся делать искусственное дыхание, Топпи вызвала «скорую», и Дэн Розен, с его отменным чувством времени, наконец вернулся домой.

Глава 26
Кэрол

Джиллиан приехала первой. С усилием протиснувшись сквозь толпу репортеров, запрудивших автостоянку перед больницей, она пулей ринулась к дверям приемного покоя. Однако какой-то ревностный журналист успел все же выкрикнуть ей вслед:

– Мисс Хейз, а вы никогда не подумывали о самоубийстве?

– Проклятые стервятники! – воскликнула она, когда электронные двери задвинулись за ней.

Вскоре после Джиллиан приехала Мег со всем своим семейством. Патрульный полицейский застал их машину возле дома Винни Песатуро и передал им тревожные новости. Подъехав к больничной стоянке, Винни орал на корреспондентов:

– Прочь с дороги, крысы, ублюдки!

И репортеры, безошибочно узнающие вооруженного человека, когда таковой появлялся в их поле зрения, расступились, позволяя семейству пройти.

Оказавшись в приемном покое, Мег бросилась к Джиллиан:

– Где она? Как она? Что ты слышала?

– Не знаю. Надо найти врача. Вон там. Послушайте! – обратилась Джиллиан к человеку в белом халате. – Не можете ли вы сказать что-нибудь о Кэрол Розен?

– Джиллиан! Сюда! Джиллиан!

Джиллиан и Мег обернулись и увидели Топпи, которая махала им с другого конца приемной. Тут же находилась и мать Джиллиан. Рядом с креслом Оливии стоял сержант Гриффин.

– Почему твоя мама здесь? – спросила Мег.

– Неужели это и есть Оливия Хейз? – выдохнул ее отец.

– Я сейчас убью сержанта Гриффина, – сказала Джиллиан.

Они устремились через приемный покой к махавшей им Топпи. Та поднялась им навстречу.

– Как она? Останется жива? – Руки Джиллиан дрожали. Она не осознавала этого, пока Топпи не взяла их в свои.

– Мы пока не знаем.

– О Боже...

– Ее муж сейчас разговаривает с врачом. Возможно, он узнает что-то новое.

– Что случилось?!

– Кажется, передозировка снотворного. Плюс, возможно, алкоголь.

– О нет! – воскликнула уже Мег и заплакала. – Я даже не могла себе представить... То есть... я понимала, что она расстроена, но не думала, не ожидала...

– Никто не ожидал, – сказала Джиллиан, но слова прозвучали автоматически, без истинной убежденности. Они были подругами Кэрол, они видели ее только сегодня утром. Пожалуй, им следовало бы знать. Мать Мег обняла дочь за плечи.

– А где был в это время ее муж? – прогудел Винни.

Топпи пожала плечами и посмотрела на Гриффина. Тот невразумительно ответил:

– Где-то.

– Логично, – негромко хмыкнул дядюшка Винни.

– Я не могу так сидеть. – Джиллиан поднялась. – Пойду искать доктора.

Она направилась к окну приемного покоя и не удивилась, увидев, что Гриффин последовал за ней.

– Как вы могли? – набросилась на него Джиллиан, как только они удалились. Руки у нее все еще дрожали. От тревоги за Кэрол она чувствовала спазмы в желудке и тошноту.

– Что именно?

– Впутать во все это мою маму.

– Ох, не заводитесь, пожалуйста! – горячо вмешалась в разговор подскочившая сзади Топпи. – Лучше взгляните на нее.

Отец Мег и дядюшка Винни в этот момент были буквально у ног Оливии. Мужчины что-то оживленно говорили. Мать улыбалась. Джиллиан возмущенно поджала губы.

– По-моему, она вполне довольна, – заметил Гриффин.

Джиллиан ткнула пальцем в его выпяченную грудь.

– А вам слова никто не давал. – Потом обратилась к Топпи: – Она слишком хрупкая...

– Она прекрасно себя чувствует.

– Вчера «скорая» давала ей кислород!

– Вчера у нее был шок.

– А найти Кэрол лежащей на полу – это не шок?

– Наверное, но, думаю, Кэрол пришлось хуже.

– Ну, знаешь! – Взбешенная Джиллиан начала машинально, но неистово теребить свои волосы, собранные в узел. – Я не хочу, чтобы ее вовлекали в это дело!

– Поздно. Она ваша мать. И она уже вовлечена, так или иначе.

– Она разволнуется еще больше.

Топпи фыркнула:

– Она давно уже взволнована хуже некуда. По крайней мере сейчас она хоть может что-то делать, как-то участвовать.

– Топпи!

– Джиллиан! – передразнила ее Топпи. – Послушайте, я говорю вполне серьезно. Когда позвонил сержант Гриффин, я спросила вашу маму, что она хочет делать. Она не колебалась ни секунды. Кэрол – ваша подруга. Либби горела желанием оказать ей любую посильную помощь. И это просто замечательно. – Голос Топпи понизился. – Я знаю, Джиллиан, она уделяла вам не слишком много времени, когда вы были ребенком. Но вы уже не ребенок, вы выросли. Вам никогда не приходило в голову, что, быть может, и она тоже?

Топпи пошла назад, к остальным. В это время Мег стояла, приникнув головой к плечу матери, а Либби торопливо листала свою книжку с картинками, к явному восторгу Тома и дядюшки Винни. Джиллиан снова обратилась к Гриффину:

– Не смейте ничего говорить!

– Не пророню ни слова.

– Она не права, и вы знаете. Топпи этого не понять. Да, моя мать изменилась. Но у меня никогда не было отца, и недавно я потеряла сестру. Либби... Она все, что у меня осталось.

Медсестра у конторки ничем не могла помочь. Джиллиан не была членом семьи пострадавшей, а с точки зрения больничных правил члены «Клуба» к ним не приравнивались и в счет не принимались. Дежурившая в приемном покое сестра была любезна. Разумеется, они знают, кто такая Джиллиан. Тут впервые Джиллиан сообразила, где они находятся. Больница «Мать и дитя», специализирующаяся на лечении женщин и детей. Одна из лучших больниц Провиденса, где все они хоть раз уже побывали... В те ночи... в ту ночь... в ночь, когда подверглись нападению.

Джиллиан отвернулась, ноги плохо слушались ее. Из всех странных уз, какие ее когда-либо с кем-либо связывали, эти узы... В эту минуту Джиллиан вдруг так ясно почувствовала, что не может потерять Кэрол. Не может. Кэрол должна выжить, и тогда они снова будут все вместе: Джиллиан, Кэрол и Мег. Будут сидеть в задней комнате какого-нибудь ресторана и спорить, или смеяться, или мелочно препираться, или проявлять великодушие, несомненно, помогая друг другу справиться с ситуацией.

Она основала этот «Клуб непобежденных», преследуя так много разных задач. Но быть может, именно недавно, в последнее время, группа сумела сделать даже больше того, на что рассчитывала Джиллиан. Не случайно же, стоя здесь, в этой приемной, она не могла представить себе, что больше не увидит Кэрол. Не могла представить, что проведет хотя бы одну неделю без них обеих, без ощущения того, что они втроем – единая команда, что они все вместе: Джиллиан, Кэрол и Мег.

– Сядьте, – тихо сказал Гриффин. – Переждите.

– Я не могу сидеть. Я не умею пережидать. Вот в чем моя проблема. – Она нервно сжимала пальцами его руку. Джиллиан сама не понимала, как это произошло. – О Господи, мне нужно знать, что с Кэрол все в порядке.

Неожиданно распахнулась дверь слева, и вышел Дэн Розен. Лицо его было мертвенно-бледным, темные волосы всклокочены, левая рука висела на белой перевязи. На нем был желтовато-коричневый костюм с золотым галстуком, словно перед этим он собирался на работу. Теперь же Дэн явно не соображал, где находится.

Джиллиан взглянула на него – и снова пошатнулась.

– О нет...

– Мистер Розен, – тихо обратился к нему Гриффин.

– А? Что?

– Дэн, – более настойчиво прошептала Джиллиан.

Наконец он, кажется, заметил их присутствие.

– О, здравствуйте, Джиллиан.

– Как она? Пожалуйста, Дэн.

– Они делают ей промывание желудка. Вливают суспензию активированного угля... кажется, так сказал доктор. Она выпила все свои снотворные таблетки, весь пузырек амбиена. Еще спиртное. Скверно, очень скверно. Амбиен в сочетании с алкоголем приводит к коме, так сказал доктор. – Дэн неуверенно посмотрел на Гриффина. – Он сказал... он сказал, если бы вы не подоспели так быстро, она, вероятно, была бы уже мертва.

– Она пила в последнее время?

– Видимо, да. А горло у нее... – Дэн сложил вместе кончики пальцев. – Ее пищевод... раздражен, растравлен. По-моему, доктор так выразился. А на задних зубах отчетливые следы эрозии. Он сказал, от желчи. От того, что она постоянно искусственно вызывала рвоту.

Джиллиан внезапно догадалась.

– Булимия?

– Он так считает. Получается, что в свободное время моя жена занималась тем, что заглатывала пищу и, вероятно, много пила, а затем вызывала у себя рвоту. И так день за днем. Клянусь, я ничего этого не знал. – Дэн все так же ошарашенно смотрел на них. – Джиллиан, вы знали?

– Не знала.

– Хотя вы-то уж должны были знать.

Пока они разговаривали, к ним подошла Мег. И теперь, начальственным жестом уперев руки в обтянутые джинсами бедра, возмущенно и обличающе взирала на Дэна.

– Мы были ее подругами, но виделись с ней всего раз или два в неделю. А вы жили с ней под одной крышей. Как могли вы не знать, что с ней происходит?

– Я... я работал.

– Мег, – попыталась остановить девушку Джиллиан, но слишком поздно.

– Работали? – переспросила Мег. – Или забавлялись со своей девушкой?

– Что? – Дэн стремительно вскинул голову. – Как вы сказали?

– Ах, не разыгрывайте перед нами оскорбленную невинность! – Мег уже закусила удила, и все, включая сержанта Гриффина, с большим интересом наблюдали за развитием событий. – Кэрол все нам рассказала. О ваших трогательных извинениях за поздние консультации и сверхурочной работе. Знайте, она звонила вам в офис. Она давно знала, что вас там нет. В ту ночь, когда ее изнасиловали, Кэрол знала, чем вы занимались на самом деле.

– Кэрол думает, что я сплю с другой женщиной? – придушенным голосом переспросил Дэн.

– Ах, не надо...

– Да нет же! Клянусь вам, нет! Я бы не стал так поступать с Кэрол. Бог мой, я люблю свою жену!

– Вас никогда не бывает дома! – воскликнула Мег.

– Знаю.

– Вас никогда нет на работе!

– Знаю.

– Тогда где, черт возьми, вы бываете?

Дэн молчал, стоя как громом пораженный. А потом с другого конца затихшей приемной раздался голос дядюшки Винни.

– "Фоксвуд", – объявил Винни Песатуро. – Малыш Дэнни не бабник. Он игрок. И никудышный вдобавок.

Стоящий рядом с Джиллиан Дэн Розен горестно кивнул головой.

– Я люблю свою жену, – повторил он. Потом отвернулся и здоровой рукой изо всех сил ударил о стену.

– Вы должны сейчас же все мне рассказать, – говорил Дэну Гриффин десять минут спустя. Силой полицейской власти он взял в свое распоряжение пустовавшую комнату для осмотров, чтобы без помех допросить свидетеля. Однако добиться уединения им не удалось. Конечно же, Джиллиан, Мег и остальная компания немедленно последовали за ними и теперь взирали на них с таким видом, точно имели все права находиться здесь. Гриффин уже собрался было выставить всех вон, но потом решил: какого черта, пожалуй, не стоит! Винни Песатуро, судя по всему, располагал важной информацией по делу, а любопытство Джиллиан и Мег не знало границ. Все, чего они хотели, – это смотреть на Дэна, и сержант сдался.

– Я совсем не имел намерения оскорбить Кэрол, – слабым голосом начал Дэн.

– Но ведь она в вас стреляла.

– Это был несчастный случай! Мне следовало откликнуться, оповестить о своем приходе. Я опоздал... Когда темнеет, она начинает нервничать. – Губы его страдальчески изогнулись. – После того, что произошло... с ней в ту ночь, разве можно ее винить?

– Верно. Давайте поговорим о той ночи. – Гриффин вынул карманный диктофон, включил его на запись и стал предельно серьезен. – Вы сказали полиции, что работали допоздна.

Дэн сокрушенно опустил голову.

– Как я понял, жене вы сказали то же самое?

– Да.

– Но на самом деле вы не были на работе?

Дэн не смел поднять глаз, так и сидел, повесив голову. Винни хлопнул его по плечу.

– Ради всего святого! – пробасил букмекер. – Перестань быть таким нюней и постой за свою жену.

Дэн стрельнул в букмекера гневным взглядом, но тут же взял себя в руки.

– Я... я был в казино «Фоксвуд».

– Значит, вы солгали полиции?

– Да.

– Вы делали так много раз?

– Я растерялся, потерял голову! И без того было достаточно скверно, что меня не оказалось дома, когда моя жена так во мне нуждалась. Но к тому же еще признать, что я сидел за игорным столом и играл в «блэкджек» в тот момент, когда ее тут зверски насиловали... – Дэн застонал. – О Господи, подумайте, что это за муж, если он допускает подобные вещи?

Гриффин проигнорировал этот вопрос, поскольку ответ содержался в нем самом.

– Итак, вы лгали полиции и лгали своей жене. И все для того, чтобы скрыть одну ночь, проведенную за игральным столом. Вы много играете, мистер Розен?

– Не знаю. Четыре, пять дней в неделю – это много? Хотите сказать, это разрушает мой бизнес? Заставляет меня во второй раз заложить дом? – Лицо Дэна чуть-чуть порозовело. Он лихорадочно смотрел на Гриффина, словно подзадоривая, бросая ему вызов, абсурдно требуя признать очевидное.

– Это вы мне должны сказать, – негромко и спокойно ответил Гриффин.

И Дэн моментально заткнулся. Плечи его поникли, весь он обмяк. Подбородок уткнулся в грудь.

– Думаю... вероятно, у меня страсть к азартным играм. – И еще через секунду: – О Господи, Кэрол убьет меня!

– Давно ли это началось?

– Не знаю. Года три, наверное. Как-то вечером я оказался в «Фоксвуде» с какими-то друзьями. С партнерами по бизнесу, в сущности. И я... у меня выдался действительно удачный вечер. Я говорю вполне серьезно. – Дэн опять оживился. – Я уходил от игральных столов с десятью тысячами долларов. А в те времена десять тысяч долларов – вау! Я тогда только что открыл собственную адвокатскую контору, и, Бог свидетель, дело еще так нуждалось в подпитке. Десять тысяч долларов здорово помогли. У меня было отличное настроение. Легкие деньги.

– Угу, – понимающе хмыкнул Гриффин.

Дэн слабо улыбнулся:

– Да, именно. Так вот, тогда я открыл свою собственную юридическую практику, но вместо того чтобы увести с собой пятерых постоянных клиентов, увел только троих. Доход оказался меньше, чем я рассчитывал, дела двигались медленнее, чем я полагал, а медицинские расходы выше...

– Вы начали залезать в долги.

– Я не хотел рассказывать Кэрол. Мы столько раз говорили о том, что я открою собственную практику. И она была не слишком уверена в успехе. Этот дом, эти выплаты по закладной, Господи Боже. Но это была моя мечта. Мне необходимо было иметь собственную практику. Поверь мне, говорил я. Только поверь мне. Ну и она согласилась.

– Но вы стали задерживать платежи по счетам. И вот тогда...

– Я вспомнил о «Фоксвуде». Десять тысяч долларов... Легкие деньги. Я человек знающий. Я прочел все книги по «блэк-джеку», запомнил столы, дающие лучшие шансы. Понимаете, это совсем не то, что ставить деньги на скачках. Там – чистое везение. Ну а «блэкджек» предполагает стратегию.

– Отсюда и все миллионеры, разбогатевшие на «блэкджеке», – сухо заметил Гриффин.

– Я же раз выиграл, – отозвался Дэн. На лице его заалел румянец. – Да поймите, ведь я же выиграл большие деньги!

– Насколько плохи ваши дела, мистер Розен?

Адвокат поперхнулся и умолк. Похоже, он не мог заставить себя встретиться с кем-либо глазами. Спустя несколько мгновений, когда молчание слишком затянулось, Винни поднял руку и снова хлопнул беднягу по плечу. Гриффин знаком остановил букмекера.

– Мистер Розен?

– Я был должен восемьдесят тысяч долларов, – признался Дэн, запустив пятерню в волосы и ероша каштановые пряди. – Теперь осталось только двадцать. Я... э... я ликвидировал свой брокерский счет. В противном случае они отказались бы впредь давать мне в долг. Ну а тогда... В этом случае у меня не осталось бы ни единого шанса выбраться, понимаете?

– Кто это они, мистер Розен?

– Почему бы вам не спросить у мистера Песатуро?

Гриффин посмотрел на Винни.

– Только выключите диктофон, – сказал тот.

– Я веду расследование по делу об убийстве...

– Выключите диктофон.

Гриффин вздохнул и выключил.

– Ну, выкладывайте.

– Быть может, я лучше, чем кто-либо, понимаю бедственное положение мистера Розена.

– Вы так считаете?

– Видите ли, человеку нужны деньги, а я – уж так сложилось – знаю людей, которые не против время от времени ссудить несколько тысяч.

– Не без выгоды, конечно?

– Ну, вы же знаете, так и в банке делается. Процентная ставка при ссуде зависит от уровня риска. Вы посмотрите на него. – Винни бросил на Дэна Розена пренебрежительный взгляд. – Просадить восемьдесят кусков в «блэкджек». С таким человеком сильно рискуешь.

– И вы назначили ему ставку в сто процентов?

– Пятьдесят. Мы тоже умеем сочувствовать.

– Погодите. – Джиллиан подняла руку. – Хотите сказать, что вы...

– Мои партнеры, – поправил Винни.

– Хорошо, ваши партнеры ссужают Дэна деньгами, поощряя его пагубную страсть к игре, под грабительские пятьдесят процентов?

Винни кивнул. Она повернулась к Дэну.

– И вы занимаете деньги под такой чудовищный процент?

– Один удачный вечер! – выпалил он. – Это все, что нужно. Один по-настоящему удачный день, и ссуда возвращается, и я могу оживить кредитные карточки, быть может, даже сделать дополнительную выплату по закладной. Один удачный вечер!

– О Боже! – охнула Джиллиан. – Бедная Кэрол!

Дэн снова сник, словно из него выпустили воздух. Гриффин включил диктофон.

– Правильно ли я понял, мистер Розен, что те шестьдесят тысяч, что вы сняли со своего брокерского счета, пошли на выплату акулам-ростовщикам?

Дэн кивнул. Гриффин смотрел на него выжидающе.

– Да, – запоздало подтвердил Дэн в микрофон.

Гриффин обратился к Винни:

– А можете ли вы, Винсент Песатуро, подтвердить – ссылаясь на свои источники, – что такая финансовая операция имела место?

– Да. Мои источники свидетельствуют, что такая вещь имела место.

– Винни Песатуро, вы заказали убийство Эдди Комо? Вы подготавливали причинение ему того или иного вреда?

Вопросы были выпущены неожиданно, без предупреждения, но Винни и глазом не моргнул. Он наклонился – так что его рот оказался прямо над диктофоном.

– Нет, я Винсент Песатуро, не заказывал убийство Эдди Комо. Если бы я, Винсент Песатуро, хотел, чтобы этот кусок дерьма был убит, я бы сделал это собственными руками.

– Или позаботились, чтобы его убили в тюрьме, – пробормотал Гриффин.

Винни улыбнулся, посмотрел на звукозаписывающее устройство и не сказал ни слова.

– Том Песатуро, – снова громко произнес Гриффин, – вы заказали убийство Эдварда Комо, подозреваемого в изнасиловании вашей дочери?

Том имел куда более воинственный вид.

– Н-нет, – медленно проговорил он. – Я размышлял и принял решение отказаться от этого.

– Том! – ахнула его жена.

– Папа! – воскликнула вслед за ней Мег.

Он пожал плечами:

– Послушайте, я ведь отец. После того что этот ублюдок сделал с моей дочерью, мне позволительно думать о таких вещах. Но сделать я ничего не сделал. – Он снова пожал плечами. – Понимаете, все выглядело так, будто полиция провела хорошее расследование. Эта самая ДНК и все такое прочее. И я посчитал... посчитал, что судебный процесс будет для Мег предпочтительнее. Она встретится лицом к лицу со своим насильником и все такое. Я... э... я где-то читал, что иногда это лучше для жертвы, понимаете? Вроде как возвращает ей утраченное ощущение силы, контроля над ситуацией. Такая вот штука.

– Ты читаешь о жертвах изнасилования? – удивленно спросила Мег.

– Ну так, иногда. Я видел ту статью... ну в «Космополитен».

– В «Космополитен»? – воскликнул Винни.

Том Песатуро передернул плечами:

– Послушайте, она же моя дочь. Я хочу ей только самого лучшего. К тому же в магазине самообслуживания в кассу была длинная очередь, а вы же знаете, они держат там все эти женские журналы с полуголыми красотками. Понятно, я начал глазеть. А потом увидел заголовок статьи. Ну и немножко приоткрыл журнал. И понимаете, очередь действительно была очень длинная, и... и... действительно неплохо было скоротать время.

– Ты славный человек, Томми Песатуро. – Мать Мег сжала руку мужа.

– Ну... хм... – откликнулся он. Все теперь смотрели на него, и Том покраснел как рак.

Какое-то постукивание раздалось из задней части комнаты. Головы всех повернулись к Либби, которая выжидающе смотрела на Гриффина.

– Ох да, – запоздало отозвался он. – Э... Оливия Хейз, вы нанимали кого-нибудь, чтобы причинить вред Эдди Комо?

Оливия сделала движение рукой, которое Гриффин истолковал как «нет». Левой рукой она поспешно перекидывала страницы своего альбома. Топпи подошла к ней и, наклонившись, заглянула через плечо. Она увидела, как Либби постучала по одной картинке, пролистала еще несколько страниц, потом постучала еще по двум изображениям.

– Она показывает на Джиллиан, Кэрол и Мег, – доложила Топпи. Потом посмотрела на свою подопечную. – Вы хотите сказать, «Клуб непобежденных»?

Либби стукнула пальцем один раз, пролистала книгу, стукнула еще.

– Номер один, – перевела Топпи. – «Клуб непобежденных» плюс еще один?

Одиночный удар.

– Это означает «да», – интерпретировала Топпи. Она опустилась перед больной на колени. – Не понимаю, что это значит, Либби. Вы имеете в виду еще одну жертву? Сильвию Блэр?

Нет ответа.

– Вы хотите сказать, что в «Клубе» должно быть четверо?

Либби нахмурилась, потом стукнула один раз. Впрочем, этот удар был сделан с явной неохотой. Утверждение по-прежнему оставалось не вполне ясным.

– Почему четверо? – спросила Мег.

– Нельзя так формулировать вопрос, – поправила ее Джиллиан. – Она знает, что хочет сказать, но необходимо помочь ей это выразить с помощью вопросов, имеющих ответы «да»

или «нет».

Теперь Джиллиан тоже внимательно посмотрела на мать. Было нелегко истолковать выражение ее лица. Смесь сочувствия, острой тоски, смирения. Либби тоже взглянула на нее. Выражение ее лица заметно смягчилось. Это был взгляд матери, глядящей на свою дочь. На единственную дочь, которая у нее осталась.

– Вопрос на «да» и «нет», – пробормотал Том Песатуро.

– Четверо людей, четверо, – вторил ему Винни.

– Расширенный «Клуб», – вслух размышляла Мег.

Внезапно глаза Джиллиан расширились.

– Я знаю, что она имеет в виду. О Боже, почему мы не подумали об этом раньше?

Сидящая в инвалидном кресле Либби всем телом подалась вперед, к дочери, выжидая, пока дочь выговорит слова, сложившиеся в голове матери.

– Сержант Гриффин спросил нас всех, не замешаны ли мы в смерти Эдди Комо, потому что все мы – его жертвы. У нас самый очевидный мотив.

Три удара подряд.

– Но что еще говорит статистика в отношении случаев изнасилований, Гриффин? Что изнасилование – это зачастую преступление, о котором умалчивают. На деле примерно один случай из четырех попадает в поле зрения правоохранительных органов.

– О нет! – Гриффин зажмурил глаза. Теперь он тоже понял.

А сидящая в инвалидном кресле Либби все продолжала постукивать.

– Да, да, – мягко возразила Джиллиан. – Мы с Мег и Кэрол заявили в полицию. Но это не означает, что мы были единственными жертвами Насильника из Колледж-Хилла. Вполне возможно, даже весьма вероятно, что существует хотя бы еще одна женщина, ставшая его жертвой. Еще одна женщина, еще одна семья и целое воинство прочих людей, которые могли бы желать смерти Эдди Комо.