Текст книги "Пэт из Серебряной рощи"

Джингл так огорчился, что Пэт разозлилась еще сильнее.

– Если уж я стану чьей-то девушкой, – раздельно сказала она, – то выберу кого-нибудь посимпатичнее.

Джингл снял очки.

– А так лучше?

Так правда было лучше. Пэт никогда раньше не видела его глаз. Они были очень красивые, серые, и в самой глубине таились яркие искорки. Пэт не хотела признавать очевидное:

– Ничего особенного. Ты лохматый, и у тебя огромный рот. Сид говорит, что его можно смерить портновским метром!

После этого Пэт с достоинством удалилась с чердака.

«Может быть, она передумает?» – подумал Макгинти.

«Обязательно передумает», – согласился Джингл.

* * *

Дальше весь день пошел наперекосяк. Пэт столкнулась с Нормой, которая презрительно изучала дом, поигрывая своими золотистыми локонами, морща носик и щуря зеленоватые глаза.

– Это и есть Серебряная роща? – протянула она. – Какой старомодный кошмар!

Пэт побагровела и произнесла со скрытой угрозой.

– С жалюзи удобнее проветривать дома!

– Я не про жалюзи. У нас они тоже есть. Зеленые, в отличие от ваших. Наш дом в сто раз лучше. У вас тут нет ни веранды, ни гаража.

– Зато есть кладбище! – гордо сказала Пэт.

Норма слегка стушевалась – кладбищу нечего было противопоставить.

– А еще у вас нет Поэтической комнаты и круглого окна, – поддела ее Пэт, но упоминание окна придало Норме вдохновения.

– Зато у вас нет ни одного эркера! А у нас их три, два в гостиной и один в столовой. Дома без эркеров – это абсурд!

Серебряную рощу назвали абсурдом! Пэт не могла этого стерпеть. Она изо всех сил ударила Норму по нежной щеке.

Началось то, что Джуди называла суетой. Норма закричала и расплакалась. Мама была в ужасе, папа испугался, или, по крайней мере, притворился испуганным. Явилась Джуди и за ухо отвела Пэт в кухню.

– И что это ты надумала?

– Она не смеет издеваться над Серебряной рощей! – всхлипывала Пэт. – Не жалею, что ее ударила. Пусть, я рада!

– Ну и характер, – сердито заметила Джуди, а после этого поднялась в свою комнату и уселась на сундук, чтобы как следует просмеяться.

– Наконец-то мисс Норме утерли нос! Нечего презирать дом, где вырос ее отец.

Пэт запретили ужинать в столовой. В качестве наказания она ела в кухне. Ее наказали за то, что она вступилась за Серебряную рощу. Это было уж слишком.

– Джуди, ты же знаешь, что я всегда рада есть тут, с тобой, – плакала она, – но мои чувства задеты.

Во всем этом была и положительная сторона. Тетя Хелен, пораженная поведением Пэт, и не подумала пригласить ее в Саммерсайд. С ней уехала Винни. Обитатели Серебряной рощи в глубине души были на стороне Пэт. После отъезда гостей Джуди, Сид и Пэт втроем перемыли им кости, и Джуди рассказала детям о бабушке Нормы с маминой стороны.

– Она была странная. Такие глупости болтала! Пока ее бедный муж болел, она считала дни, пока он помрет. Всё беспокоилась, что не сможет еще раз выйти замуж, если он еще долго проживет, чуть не плакала. И вот поди ж ты: она и вправду больше не вышла замуж. Муж дотянул до того, что у нее не было ни одного шанса. И Джуди Плам ее не жалко, вот что я вам скажу.

Глава XIV. Тень страха

С отъездом Винни вернулась зима. Круглое окошко запорошило снегом. Шепчущая дорожка скрылась под сугробами, так что папа и дядя Том копали узкий проход с двух сторон, пока не встретились у ворот. Кучи камней в старом саду превратились в белые пирамиды. Туманный холм сиял серебром. Кладбище завалило едва ли не до верха забора.

– Оттуда даже Бешеный Дик не выберется, – заметила Джуди, успокаивая всех замерзших малышей – собак, кошек, цыплят и детей.

Пэт нравилась метель. Она с наслаждением укрывалась мягкими теплыми пледами, прячась от темной ветреной ночи за окном, и обнимала грелку. То есть сначала Пэт согревала ножки, потом брала грелку в руки и прикладывала к спине. К утру совсем остывшая грелка под спиной напоминала дохлую крысу. Пэт скучала по Винни, с которой привыкла делить комнату, по ее смеющимся глазам, по серебристому голосу.

– Через две недели Винни будет дома, – радостно подсчитывала она.

Потом она услышала в школе дурную весть. Разумеется, ее принесла Мэй Бинни.

– Твоя тетя Хелен собирается забрать Винни, – сказала она.

Пэт разозлилась:

– А вот и нет!

Мэй хмыкнула.

– Странно, что тебе не сказали. Мама говорит, что Винни очень повезло. Если бы ты не ударила Норму, на ее месте могла бы быть ты.

Пэт молча смотрела на Мэй. На душе стало серо, как будто выпал ноябрьский снег. Она не могла думать две ужасных мысли сразу, поэтому запретила себе огорчаться из-за того, что Сид рассказал ее заклятому врагу о случае с Нормой. Шла перемена, уроки еще не окончились, но Пэт бросилась к двери, схватила шляпку и пальто и побежала домой, спотыкаясь на заснеженной дороге. Домой, домой, к маме – не к Джуди. Джуди хороша для повседневных бед, но сейчас только мама могла сказать, что это все ложь, что никто не отдавал Винни тете Хелен.

– Вот так явление! Почему ты так рано? – спросила Джуди, когда дрожащая Пэт вбежала в кухню. – Дядя Том поехал за тобой в новых санях, чтобы ты не шла по снегу.

– Где мама? – задыхаясь, спросила Пэт.

– Мама? Уехала с папой на ферму. У тетки Френсис признали пневмонию. Да что это с тобой?

В первый раз Пэт было нечего сказать Джуди, потому что та не смогла бы ответить на ее вопрос. Пэт металась по пустому дому, как беспокойный призрак. Как здесь было одиноко! Ни мамы, ни папы, ни Крошки. Ни Винни! А вдруг сестра никогда не вернется? Вдруг ее смех больше никогда не будет звучать в Серебряной роще?

Джуди подумала, что в школе что-нибудь стряслось, и надеялась, что Пэт не поссорилась с учительницей. Впрочем, она вообще не одобряла, что в учительницы наняли дочку старого Артура Сэйнта, с ее-то рыжими волосами.

Пэт отказалась от ужина. Пришло время ложиться спать, но мамы с папой все не было. Пэт уснула в слезах, а когда проснулась ночью, то сразу все вспомнила. Стояла глубокая тишина. Ветер улегся, и дом потрескивал от мороза. В окно, между Серебряной рощей и Ласточкиным гнездом, виднелись бледные звезды над темными елями. Пэт обнаружила, что ночью любая беда кажется горше. Она больше не могла терпеть томительной, тревожной неизвестности. Решительно выбравшись из постели, она зажгла свечу и промаршировала по тихому коридору, мимо спальни Джо, мимо Поэтической комнаты прямо к спальне родителей. Да, они вернулись домой и спали. Очаровательная, сладко пахнущая Крошка посапывала в своей колыбельке, но впервые в жизни Пэт не стала над ней склоняться.

Длинный Алек и его усталая жена проснулись и увидели над собой отчаянное маленькое личико.

– Детка, что случилось? Ты заболела?

– Папа! Тетя Хелен ведь не заберет Винни? Правда не заберет?

– Пэт, – строго сказал папа, – ты что, разбудила нас, только чтобы задать этот вопрос?

– Папа, я должна знать!

Мама все поняла и положила тонкую руку на дрожащее плечо Пэт.

– Милая, никто никого не заберет. Винни немного поживет у тети, а потом поедет в школу. Это пойдет ей на пользу.

– Ты хочешь сказать, что Винни больше не вернется?

– Еще ничего не решено. Тетя Хелен только намекнула на такую возможность. И, конечно, Винни часто будет приезжать.

* * *

Последовала мрачная, мучительная неделя – хуже всего, что случалось в жизни Пэт. Она не могла есть и заливалась слезами при виде пустого места Винни за столом. Семья осуждала ее за такое неразумное поведение.

– Бедное дитя, – сетовала Джуди. – Она прямо с лица спала – ест меньше птички.

– Джуди, ты ее балуешь, – сурово сказал Длинный Алек. Он не переносил, когда Пэт плачет.

– А почему это я должна держать малышку в черном теле? – возмутилась Джуди, но все же попыталась договориться с Пэт.

– Винни нужно бразование, – мягко сказала она.

– Пусть получает образование здесь, – всхлипнула Пэт.

– Да ты что! Гардинеры – это тебе не Бинни. Знаешь, что мне сказала миссис Бинни? Они решили не давать своей Сьюзен бразование. Почто деньги тратить, если она сразу после школы выскочит замуж? Нет уж, золотко, Гардинеры не из таких. Винни тринадцать. Ей пора всему учиться. А кто ее будет учить? Уж не думаешь ли ты, что рыжая дочка старого Артура Сейнта сделает из нашей Винни настоящую леди? Она ни словечка не знает ни по-французски, ни по-латыни.

– Чем ей английский плох? – спросила Пэт.

– Винни будет ходить в школу в Саммерсайде. Твоя тетка Хелен даст ей то, что твой отец не может дать. У него одна ферма и пять голодных ртов. Так что кончай реветь, золотко, и помоги мне нарезать ленты для коврика.

Когда тетя Хелен прислала папе письмо, Пэт, стиснув дрожащие руки, молча стояла рядом, пока Длинный Алек примерял сначала одни очки, потом другие, внимательно изучал марку, говорил, что у Хелен всегда был красивый почерк, искал нож для бумаги. Во дворе кто-то засмеялся. Кто посмел смеяться в такой момент?

– Хелен говорит, что Брайан привезет Винни домой в субботу, – хладнокровно сказал папа, – наверное, бросила затею со школой. Что ж, так я и думал.

Пэт чуть не взлетела, сбегая по лестнице, чтобы сообщить Джуди новость. Та была довольна.

– Ну и ладно. Хелен всегда была с причудью, стало быть, не будут рушить семью раньше времени.

– Семья – лучшая вещь в мире, Джуди! – крикнула Пэт. – Посмотри, как Мистер Том красиво сидит.

– Вот и славно, золотко, теперь тебе нравятся даже лапы старого кота, – обрадовалась Джуди, видя, как улучшилось самочувствие ее любимицы.

Пэт выбежала в сумерки, чтобы рассказать новость березовой роще и голым кленам. Полными любви глазами она смотрела на старый заснеженный дом, на крышу которого деревья нежно склоняли ветви. В этот хмурый морозный вечер она особенно любила Серебряную рощу. Потом Пэт побежала на чердак и зажгла свечу для Джингла. Всю неделю Джингл служил ей единственным утешением. Сид спокойно относился к тому, что Винни не вернется домой. Джингл утешал Пэт, уверял ее, что все будет хорошо. Ведь никто не захочет остаться вдали от Серебряной рощи, если может там жить. Увидев зажженную свечу в окошке, он сразу пришел, чтобы разделить радость Пэт. Вдвоем они погуляли по Иордану. Счастье занесло снегом, но Быстрый ручей журчал среди заледеневших берегов. Как хорош был этот белый и серебряный мир! Домой они вернулись только к восьми часам, и Джуди набросилась на Пэт.

– Что это ты разгуливаешь по ночам?

– А что, уже пора ложиться спать? – со смехом спросила Пэт.

– Зачем спрашиваешь, если не ждешь ответа? – проворчала Джуди, любуясь раскрасневшимся личиком девочки.

В субботу, ко дню возвращения Винни, погода испортилась. Пэт боялась, что дядя Брайан не привезет ее домой. Но к вечеру солнце вышло из-за туч, мир засиял золотым светом и заполнил все комнаты в Серебряной роще. Все сады, дворы и поля разом лишились теней. И прямо со стороны яркого снежного заката на дорогу выкатился автомобиль дяди Брайана. Винни была счастлива, что тетя Хелен отказалась забирать ее к себе.

– Она сказала, что я много смеюсь и действую ей на нервы, – объяснила Винни сестре. – А когда служанка уехала, я положила в картошку перец вместо соли. Случайно, конечно. Это стало последней каплей. Она сказала, что у меня задатки дурной хозяйки.

– Серебряная роща очень радуется, когда ты смеешься, – прошептала Пэт, изо всех сил обнимая сестру.

Ночью снова началась метель. Пэт проснулась, вспомнила, что теперь все хорошо, и спокойно заснула снова. Ей не было дела до метелей. Вся семья под одной крышей. Мама, папа, маленькая Крошка, Джо, Сид, Джуди, Мистер Том, Четверг, Шалун и Носач у кухонной печки. И, конечно, Винни!

Глава XV. Явление Элизабет

– Весной пахнет! – радостно закричала Пэт, вдохнув воздух. В этот день она обнаружила первые крошечные росточки тмина вдоль Шепчущей дорожки. В тот же вечер на Поле с прудом запели лягушки. Они с Джинглом услышали их, возвращаясь домой из Счастья.

– Люблю лягушек, – сказала Пэт.

Джингл не знал, любит ли он лягушек. У них были такие грустные голоса, далекие, серебристые… они напоминали ему о матери.

Пэт никогда еще не видела такой чудесной весны. Никогда еще просторные поля вокруг Серебряной рощи не были такими зелеными, никогда кленовая листва у колодца не шелестела так радостно, никогда вечера так не пахли сиренью, никогда вишни и сливы не цвели так буйно. В воскресенье они с Сидом отправились на Тайное поле, чтобы проверить, как оно пережило зиму. Весна здесь наступала немного раньше, чем в других местах, елки поприветствовали их, а цветущая слива у изгороди стала еще одним общим секретом.

Весенняя земля была еще чистой – ни сорняков, ни высокой травы, ни палой листвы. В доме поднялась весенняя уборка. Джуди с мамой хлопотали, мыли, стирали, гладили, натирали и скребли несколько недель. Пэт и Винни помогали им по вечерам после школы. Очень приятно было делать Серебряную рощу еще красивее.

– Кости ломит, – сказала Джуди как-то вечером. – Весенняя лихорадка, должно быть.

На следующий день она свалилась с гриппом. Переболели все, но Пэт единственная из всей семьи болела всерьез. Джуди решила, что бедняжку сглазили. И действительно, как на грех, явилась тетя Хелен и объявила, что Пэт нуждается в переменах. В мгновение ока было решено, что Пэт на три недели отправится в Вязовую рощу.

Пэт не хотела ехать, три недели вне дома казались ей вечностью, но ее протесты сочли капризом. Было решено, что папа отвезет ее в Саммерсайд. В то ужасное утро они с Джуди позавтракали вдвоем, сидя на каменных ступеньках. Перед ними расстилался алый рассвет над Туманным холмом, вдали виднелись вишневые деревья у плотины, покрытые жемчужно-розовыми цветами.

Пэт смирилась с неизбежным, тем более что чувствовать себя важной персоной было приятно. Сид то ли грустил, то ли завидовал, а Джингл совершенно точно грустил. Крошка плакала, потому что вбила в свою крошечную золотую головку мысль, что с Пэт случится что-то плохое. Джуди велела писать письма.

– И ты мне пиши, Джуди, – встревоженно сказала Пэт.

– Не очень-то я сильна во всяких писаниях, – с сомнением сказала Джуди, которая за последние двадцать лет не написала ни строчки. – Пусть тебе другие пишут, но ты мне обязательно записочку черкни.

Пэт вытащила трех любимых кукол из кукольного дома и попросила Джуди убрать их в голубой сундук. Со слезами на глазах попрощалась с каждой комнатой, с каждым деревом в округе и даже со своим отражением в колодце. Изо всех сил обняла Шалуна, Макгинти и Четверга, и все время плакала при этом. Потом наступил момент прощания. Из автомобиля выглядывало несчастное личико, и Джуди покачала головой:

– Одиноко тут будет, пока она не вернется.

* * *

Стоило Пэт приехать в Вязовую рощу, как она немедленно написала матери слезное письмо, умоляя забрать ее домой. Ей предстояло провести ночь на огромной старомодной кровати с пожелтевшим пологом. А дома в это время мама или Джуди как раз вышли бы на крыльцо и позвали всех в дом.

^– УУУ, ^– При этой мысли Пэт тихонечко завыла. – Но… Это же просто визит. Я вернусь домой через двадцать один день, – храбро напомнила она себе.

Следующее письмо, для Джуди, было уже веселее. Пэт признала, что гостить – не так уж плохо. Неподалеку жил дядя Брайан, а тетя Хелен у себя в доме оказалась неожиданно доброй и милой. Каждый день они ездили в город, и Пэт с интересом разглядывала пестрые витрины. По вечерам в субботу ее брали с собой на прогулку Норма и Эми. В это время город освещали фонари, и аптечная витрина с хорошенькими синими, красными, фиолетовыми флаконами походила на волшебную страну. Пэт с удовольствием писала домой – она вошла во вкус.

«У тети Хелен дом лучше, чем Ферма у залива, но хуже, чем у дяди Брайана. Только не говорите Норме, она и так задается. „Разве наш дом не роскошнее Серебряной рощи?“ Я ей сказала: „Зато наш дом уютнее“. Дядя Брайан очень хороший. Он пожимает мне руку, как взрослой. Норма мне не нравится, а Эми хорошая.

В столовой у тети Хелен на каминной полке стоит гипсовая собачка. Она похожа на Сэма Бинни. Тетя Хелен говорит, что прошлой зимой мыши погубили яблони Амасы Тейлор. Джуди, я надеюсь, что мыши не тронут наши яблони. Попроси папу не придумывать имя новому рыжему теленку, пока я не вернусь. Осталось всего четырнадцать дней. Джуди, ты не забываешь наливать Четвергу молоко со сливками? Водосбор и разбитое сердце еще не зацвели? Надеюсь, Крошка не успеет вырасти, пока я не вернусь.

Тетя Хелен подарила мне новое платье. Она говорит, что такие носят благоразумные девочки, а я не люблю такие платья и благоразумных девочек тоже. По воскресеньям тут не дают изюму. Тетя Хелен – очень аккуратная. Соседи говорят, что у нее с пола можно кашу есть. Только она всю еду недосаливает, и поэтому я нигде не хочу есть ее кашу. Дядя Брайан говорит, что Джим Хартли из соседнего дома плохо кончит. Джуди, а что значит „плохо кончит“, может, его повесят?

Тетя Хелен позволяет мне пить чай. Она говорит, что в наши дни глупо не давать детям чай.

Старый кузен Джордж Гардинер сказал, что я совсем не похожа на мать. Сказал, что мама была красивая в молодости. По-моему, он во мне разочарован. Он хвалит Норму и Эми за внешность. Мне на это наплевать, но обидно слушать, как он хвалит их дом. По-моему, эркеры – это какой-то ужас.

Джуди, я надеюсь, что до моего возвращения в Серебряной роще ничего не изменится».

Она с нетерпением ждала письма из дома, чтобы прочесть на конверте «Мисс Патрисии Гардинер, Вязовая роща, Саммерсайд». Интереснее всех были письма Джингла, потому что он один рассказывал то, о чем другие молчали. Он писал, что на чердаке Серебряной рощи поселились белки и сводят всех с ума; что Джуди убивается с уборкой; что в Счастье расцвела кальмия; что яблони стоят в цвету; что Джо обрезал усы Мистеру Тому, а Джуди сказала, что усы скоро отрастут; что кошка принесла в амбаре новых котят и, самое главное, что Одинокий домик и ферму кто-то купил и теперь там будут жить соседи. Пэт трепетала от восторга и сгорала от желания увидеть все это своими глазами.

– Десять дней, – она посмотрела в календарь. – Через десять дней я буду дома.

Джуди не писала отдельных писем для Пэт, но всегда передавала ей весточки. Больше всего ей нравилось такое известие: «Напиши ей, что дом без нее скучает». А меньше всего такое: «Тощий ухажер места себе без нее не находит».

Однажды дядя Брайан и тетя Джесси устроили небольшой прием в честь приезда друзей. От обилия людей, света, общей болтовни у Пэт разболелась голова. «Стрекочут, как гуси дяди Тома», – мрачно подумала она. Ускользнув наверх, она хотела посидеть в тишине и помечтать о Серебряной роще. Кабинет дяди Брайана в конце коридора показался ей достаточно тихим. Но когда она отодвинула занавеску, чтобы забраться на подоконник, там оказалось занято. Девочка примерно ее возраста свернулась в уголке и плакала. Незнакомка посмотрела на Пэт то ли умоляюще, то ли дерзко. У нее были прекрасные глаза – большие, серые, мечтательные, осененные длинными темными ресницами, самые красивые глаза, которые Пэт видела в жизни. Но было в этих глазах еще что-то, кроме красоты. У Пэт возникло странное ощущение, что она уже видела девочку раньше. Кажется, девочка почувствовала то же самое, посмотрев на Пэт. Или просто Пэт улыбнулась. Она не знала, что ее улыбку в клане Гардинеров-Селби так и называли: «Улыбка маленькой Пэт Гардинер». Так или иначе, девочка вдруг отбросила назад густые темные кудри, подтянула под себя ноги и указала Пэт на другой конец подоконника, а ее личико расцвело улыбкой. Они стали подругами, не успев вымолвить друг другу ни слова.

Пэт забралась на подоконник. Тяжелая синяя бархатная занавеска отрезала их от мира. Снаружи скреблась в окно сосновая ветка. Они остались вдвоем. Посмотрели друг на друга и снова заулыбались.

– Я Патрисия Гардинер из Серебряной рощи, – представилась Пэт.

– Я Элизабет Уилкокс, но все называют меня Бетс.

– Такая фамилия у человека, который купил Одинокий домик в Северной долине!

Бетс кивнула.

– Да, это мой папа. Поэтому я и плачу. Не хочу уезжать так далеко от города.

– Зато от меня недалеко, – быстро сказала Пэт.

Бетс попыталась найти в этом утешение.

– Правда?

– Доплюнуть можно, как Джуди говорит. От Серебряной рощи нужно только немного подняться на холм. Это красивый старый дом, и я его очень люблю.

Бетс сморгнула последние слезинки и решила тоже радоваться. Они болтали, пока их не начали искать по всему дому. К тому времени, как Бетс ушла со своей тетушкой, они с Пэт знали друг о друге все заслуживающее внимания.

* * *

«Джуди, – писала Пэт вечером. – Я нашла чудесную подругу. Ее зовут Бетс Уилкокс, и она будет жить в Одиноком домике. Скоро в его окнах зажжется свет. Ее полное имя – Элизабет Гертруда, и она очень красивая, гораздо красивее Нормы. Мы обещали хранить друг другу верность до самой смерти. Подумать только, Джуди, еще вчера я даже не знала, что такой человек есть на свете. Тетя Хелен сказала, что у нее слабое здоровье, и поэтому ее отец поменял ферму в низине на Одинокий домик, потому что он стоит на холме, среди елей.

Я не знала, что смогу полюбить кого-то, кроме своих родных, так сильно, как Бетс. Норма нашла нас на подоконнике. Кажется, она позавидовала, потому что фыркнула и сказала Бетс: „Тебе придется делить ее с Хилари Гордоном, она ведь его девушка“. Я с достоинством – поверь, Джуди, – сказала, что я ничья не девушка, а мы просто хорошие друзья. Я рассказала Бетс про Джингла, и она решила, что нам нужно его радовать, что глупо называть мальчика кавалером, если он просто друг, и что нам еще лет семь не стоит думать о кавалерах. Я сказала, что вообще не собираюсь о них думать, но Бетс говорит, что, когда ты взрослая, это приятно.

Джуди, я совсем забыла рассказать тебе самое странное. Мы с Бетс родились в один день. Как будто мы немножко близнецы. И мы обе страстно любим поэзию. Бетс говорит, что мистер Джордж Палмер с соседней фермы обнаружил, что его сын пишет стихи, и выпорол его за это. Бетс хочет дать мне сказку „Предание о графине Берте“. Она говорит, что там есть привидение.

Джуди, послезавтра я уже буду дома! Это слишком хорошо, чтобы быть правдой».

* * *

– Лучшая часть поездок в гости – это возвращение домой, – сказала Пэт.

Вечером дядя Брайан отвез ее в Серебряную рощу. Для него это была приятная получасовая поездка после утомительного дня в конторе. Для Пэт – чудесное возвращение из ссылки. Было темно. Она видела только огни на фермах Северной долины, но не узнавала их. Окна мистера Френча и Флойда, окна Джимми Карда, окна Сильвербриджа были по правую руку. Окна Робинсонов… Робинсоны уезжали на несколько месяцев, но, должно быть, вернулись. Как приятно было снова видеть огни! Темные дороги казались страшными, но она их знала. А потом они подъехали к дому, и послышался свист Джо. Деревья встречали ее, размахивая ветками. У ворот сидел Мистер Том, и вся семья выбежала ей навстречу, кроме папы, который ушел на собрание в Сильвербридже. Двухлетняя Крошка, которая еще не произнесла ни одного слова в своей жизни, вдруг ясно и чисто крикнула:

– Пэт!

Джингл и Макгинти тоже пришли. И все вместе уселись ужинать в кухне золотистыми булочками и жареной форелью, которую Джингл выловил в Иордане. Джуди надела новое платье из грубой ткани и широко улыбалась. Ничего не изменилось. Пэт боялась, что в доме передвинули мебель, что котята на картинке подросли, что король Вильгельм переехал реку Бойн. Она с удовольствием смотрела, как встает луна над полями. Ей нравился даже собачий лай, ведь это были собаки из Северной долины.

– Джуди, а Джо правда постриг Мистеру Тому усы?

– А то, негодяй этакий! Мистер Том сам не свой, стыдится общества, но усы скоро отрастут.

– Мне придется снова со всем знакомиться, – обрадовалась Пэт. – А когда вернется папа?

– Когда ты уже будешь спать, – Джуди что-то недоговаривала и поспешила пожелать Пэт спокойной ночи, пока Длинный Алек не вернулся.

Как приятно было вернуться в свою маленькую уютную комнату и спать на старой кроватке. Как весело было проснуться утром и увидеть дом при дневном свете. Она поскорее оделась и выбежала в сад, чтобы поздороваться с каждым деревом отдельно, даже с елочкой, которая росла у ворот и которую Пэт не любила за мрачность. Елочка наклонилась и поцеловала ее в ответ. Жизнь была слишком хороша!

А потом она увидела, как папа выходит из амбара.

Джуди едва успокоила Пэт, а Длинный Алек, чтобы дочь не плакала, пообещал ей, что обязательно отрастит свои усы.

– Говорила я тебе, что она напугается, – укоряла Джуди Длинного Алека. – Ты же знаешь, что она не терпит перемен. Подождал бы, пока она вернется, потом бы уже брился.

Присмиревшая Пэт прошла по Шепчущей дорожке в Ласточкино гнездо повидаться с дядей и тетями, которые очень по ней скучали. И, слава богу, усы дяди Тома остались на месте.