Текст книги "…в этом мире несчастливы… Книга вторая"

Все они живы и сейчас.

История пятьдесят девятая. Ошибка

К. Брюллов ВСАДНИЦА.

Первое десятилетие третьего тысячелетия. У молодой пары педагогов, ей 25 лет, ему 26 лет, москвичей, ровно через девять месяцев после свадьбы (брак по любви), рождается в срок, легко, крепкая, здоровая девочка, без правой кисти. Наследственность, и по линии отца, и по линии матери, никакими заболеваниями не отягощена. Родители обоих живы и здоровы. Семьи родителей молодоженов благополучные. «Молодые», не курят, алкоголь принимают по праздникам, умеренно, наркотики никогда не употребляли. Потомственные москвичи. В зоне повышенной радиации никогда не были. Беременность протекала спокойно, без каких-либо осложнений. Во время беременности, ни мать, ни отец, никакими заболеваниями, в том числе, и гриппом, не страдали. Беременность протекала под наблюдением, как положено, врача. Физических и психических травм ни у матери, ни у отца, ни у родных и близких, не было. Рождение неполноценного ребенка мать – всех, родных и близких, не говоря о родителях, «повергло в шок». Были множественные «семейные советы», консультации у различных специалистов, у нас и в лучших клиниках Европы. Искали ответ на один вопрос: «Что делать с неполноценным ребенком?» Так сразу и стали называть, во всех других отношениях, просто прелестное дитя! Выяснилось, что о пересадки кисти от «донора», или протезировании, можно будет думать, только через несколько лет. Руки пересаживают в разных странах, и с различными результатами, но только взрослым. Новорожденным и детям – такие операции еще никогда и нигде не делали.

В результате всех «семейных советов» и консультаций у специалистов, муж «пришел у твердому решению отказаться от ребенка. Это решение он мотивировал тем, что «имея такого ребенка, мы все станем инвалидами!» Его решение отказаться от ребенка, поддержали, как его родители, так и родители жены. Мать «неполноценной девочки» категорически была против отказа от «своего дитя». Ее уговаривали, убеждали «подумать о себе», успокаивали, что «она еще молода, и родит нормального здорового ребенка». Особенно, горячился муж, который отказался даже один раз взглянуть на своего ребенка. Он был согласен на все: «усыпление» девочки, помещение ее в специальный интернат для подобных «калек». Он узнал, что такие интернаты есть за рубежом. Готов был половину своего заработка «всю жизнь отдавать туда, где будет девочка». Наконец, он поставил жене условие, что «если она возьмет ребенка, он с ней разведется». После этого ультиматума, жена сразу подала на развод, и они разошлись. Она забрала девочку из роддома, и уехала в Подмосковье, поменяв свою московскую квартиру.

Через год, девочка начала ходить и произносить первые слова. Мать поняла, что у девочки «появилось самосознание». Она пошла к детскому психологу, чтобы тот посоветовал, как ей себя вести с дочерью? Как готовить ребенка к осознанию своей неполноценности? В ответ от психолога услышала следующее: «Никаких универсальных схем поведения матери в общении с детьми – «инвалидами детства», у психологов нет. Каждый родитель подобного калеки, сам вырабатывает линию своего поведения. Но, как показывает практика, как бы себя мать ни вела со своим неполноценным ребенком, толку от этого мало. Все равно, очень скоро, взаимоотношения между матерью и девочкой нарушатся. Ведь, она, полноценная женщина, никогда не поймет, что, значит быть калекой. Что, значит, не иметь правой кисти! Еще психолог сказал, что муж был прав, как ни жестоко это выглядит! Только, среди себе подобных калек, девочка будет чувствовать себя нормально.

После консультации психолога, молода женщина, родившая девочку без правой кисти, купила электропилу, и отпилила себе правую кисть. Проконсультировавший женщину в отделении травматологии психиатр никаких психических расстройств у нее не нашел.

История шестидесятая. Синдром Франкенштейна

Сегодня исполняется ровно 10 лет моей трагедии – уничтожения моей семьи! Поэтому я решила рассказать, как это происходило. Возможно, что и сама кое в чем разберусь, или увижу что-то в этой трагедии в новом свете. Я уверена, что моя история будет многим не только интересна. Она будет для многих, надеюсь, поучительная или утешительна!

Я не стала бы свою трагедию выносить на общее обозрение, если бы она, моя трагедия, была бы только моей! Я не буду приводить доказательства уничтожения в нашей стране семьи из многочисленных СМИ. Мне достаточно того факта, что только на моем курсе (я была старостой курса), еще две девочки пережили почти тоже самое. Правда, все мы трое поступили в одной и той же «ситуации» по-разному. Я, кратко расскажу и истории своих однокурсниц. Так как знаю их отлично: одна девочка была моей близкой подругой со школы, а другая – была в моей группе. Сейчас я фактически потеряла обеих подруг по несчастью – наши пути разошлись! Правда, раз в году, 31 декабря, мы поздравляем друг друга sms-ками. Вот уже десять лет!

Итак. Я – коренная москвичка и мои родители тоже. Со стороны отца дедушка и бабушка умерли до моего рождения. А со стороны мамы – дедушка умер тоже до моего рождения, а бабушка и ее сестра живут и сейчас. Родственников других у нас нет.

Трагедия наша началась исподволь, когда мне исполнилось четырнадцать лет. Природа, должна сказать, «увы», наделила меня всем, о чем может только мечтать девушка. Я училась на «отлично» в общеобразовательной школе, окончила два факультета музыкальной школы на «отлично» – по классам фортепьяно и скрипки. Учителя мне пророчили консерваторию. Но я готовилась к поступлению в медицинский институт, хотела быть врачом-психиатром. Второй мой «недостаток», помимо одаренности музыкальной и общей – я еще занималась успешно восточными единоборствами и побеждала на всех городских и республиканских соревнованиях: моим коньком было карате-до. Я также легко получила разряды по плаванию, фехтованию, легко овладела верховой ездой – на все времени хватало! В семье, как мне казалось до 14 лет, все было отлично. Только ближе к 15 годам, когда меня еще пригласили в модельный бизнес (я в 15 лет была как 18-ти летняя и, воистину, топ-моделью), я стала замечать, что в моей отличной семье что-то не так! Слишком часто в нашей семье стали застолья! Папа любил выпить коньяку, рюмку – две после работы всегда. Но мамочка – пила только по праздникам и только шампанское. И вдруг – застолья с водкой! Сначала раз в неделю, а потом… каждый день! В эти дни квартира заполнялась новыми «друзья». Материально мы всегда были хорошо обеспечены. У папы была своя квартира, которую он сдавал. Две дачи – папа свою дачу летом тоже сдавал. Две машины. У бабушек тоже квартиры, пенсии по инвалидности («липовой», ибо они здоровы не по годам!). Родная бабушка и ее сестра откладывали мне на совершеннолетие деньги на сберкнижку…

…Вслед за пьянками, пошли ссоры: мама обвиняла папу, что он «пьяница, наркоман и импотент». Папа обвинял маму, что она «переспала со всеми его друзьями». Сначала для ссор они прятались от меня в своей комнате, но скоро стали не обращать на меня никакого внимания. Нужно сказать, что и мои родители были внешне красивы: отец высок, крепкого сложения, черные густые, волнистые волосы и голубые глаза; мама – грациозная, статная, яркие каштановые волосы, тонкие черты лица, отличная фигура и изумрудные глаза. Родители после пьянок и ссор стали обращаться по очереди ко мне, как к арбитру. Мама говорила, что пора нам с ней гнать из дома этого пропойцу и «бабу». А папа стал демонстрировать мне внимание, говорить со мной ласковым голосом, спрашивать, как мои дела, успехи в школе, спорте и т. д. При этом всегда непременно скажет: «Вот мама бросит нас с тобой… ничего, переживем! Ты – вон какая стала! Нам и без нее плохо не будет!» Я в их отношения не вмешивалась, и с мамой, и с папой – хранила внешнюю невозмутимость и не показывала, на чьей я стороне! А родная бабушка тоже вела себя так, как будто ничего плохого в нашей семье не происходило!

Когда я окончила школу с золотой медалью и сразу поступила в медицинский институт, то уже прекрасно понимала, что живу в семье алкоголиков. Мама бросила работу. Папа продолжал работать в какой-то частной фирме по ремонту компьютеров. Я осталась без содержания. В доме вещи еще не продавали, но еды уже не было… Я оказалась перед серьезной проблемой – на что жить? Я еще росла, и каждые полгода мне нужно было полностью менять гардероб. Обратилась к бабушкам. Но они мне отказали, сообщив, что теперь откладывают мне деньги на мою свадьбу! Выходить замуж я не собиралась. Поговорила с подругой и узнала, что в ее семье тоже не все в порядке. Родители, правда, не пьют, но живут в разных комнатах и не разговаривают друг с другом… В это время как-то получилось, что я сблизилась и со второй однокурсницей, с той, которая пережила трагедию, подобную моей, но об этом я узнала позже. Так вот, эта подруга дала мне адрес одного модельного агентства, сказав, что там хорошо платят и возьмут меня, как топ-модель! Я на другой же день пошла в это агентство. Весьма респектабельное: в центре Москвы, в старинном дворянском особняке. Секретарь, как только я вошла, тут же убежала в кабинет топ-менеджера, а через минуту вернулась, сказав, что меня ждут. Не буду описывать ни наш разговор с топ-менеджером, ни его условия! Когда он сказал, весьма деликатно, что с такой внешностью он примет меня еще и в элит-эскорт, я несколько растерялась и как бы оцепенела. Я еще даже не целовалась с мужчиной! И далека была от мысли о сексуальной жизни. Но, по-своему поняв мое молчание и оцепенение, он вышел из-за стала, и расстегивая брюки, предложил мне показать, что у меня «есть», и что я умею? Я, конечно, показала… коротким ударом коленом в пах и пяткой в висок (это из тайского бокса для женщин – «двойной поцелуй»). И, не оглядываясь, спокойно ушла… Так я начала петь в электричках, аккомпанируя себе на скрипке, постоянно меня маршруты поездов. Пела не долго. Сначала меня пригласила пожилая женщина «музицировать» на ее дне рождения. Я играла на старинном рояле Steinway, любимой фирмы Сергея Рахманинова и пела русские романсы и старинные песни из репертуаров Александра Вертинского, Петра Лещенко, Вадима Козина, Изабеллы Юрьевой. Особенно хорошо у меня получились Танго магнолия, Белой акации гроздья… Голубые глаза, Ямщик, не гони лошадей. Старички утирали слезы, лица их были светлы. Мне хорошо заплатили, и я приобрела друзей, а не клиентов из плеяды потомственных москвичей. Это – народ особый! Прекрасный! Арбат, Гоголевский бульвар, Пречистенка… «Уходящая натура»… Теперь я не только не голодала, я стала одеваться. Правда, сначала меня одевали мои новые старые друзья. Это у них здорово получалось – из гардероба 50-х – 60-х годов! Только обувь никак не подходила! Одетая с полным набором аксессуаров, как-то: сумочки, шляпки, горжетки и т.д., я шла по улицам Москвы, и на меня оглядывались, останавливаясь с широко открытыми глазами, а то и ртами! А какие «тачки» подруливали? Какие предложения делались и в весьма деликатной форме!.. Если бы я захотела —вмиг оказалась бы на Рублевке в собственной квартире с собственным лифтом и мужем! Но у меня была иная цель в жизни!

Так прошло два года: на родителей и что делалось в нашей семье, я «не обращала никакого внимания» – беру в кавычки, ибо, конечно же – это не так! Заходя домой, запиралась в своей комнате. Я чувствовала шестым чувством, что самое ужасное – впереди! И вот телефонный звонок, когда я сидела на лекции. Отец дрожащим голосом сказал, что маме стало плохо, вызвали СП, но довезти до больницы не успели – умерла!.. Похороны прошли «нормально», если так можно выразиться, когда это – похороны твоей мамочки! Были только свои и несколько старых знакомых, с которыми родители давно не общались. Когда мы остались с отцом вдвоем в квартире, он позвал меня в свою комнату, где на столе стояла бутылка коньяка с фужерами, и тарелка с колбасой: «Давай, дочка, вдвоем помянем мамочку…» При этих словах отец попытался меня обнять и поцеловать в губы. Мне шел 21 год. Я ни разу не пила алкогольные напитки, даже шампанское на Новый Год… Отец никогда меня не обнимал и не целовал, может быть, только, когда я была ребенком…? Я отодвинулась резко, так, что он чуть не упал со стула. Он был пьян. Я ушла в свою комнату. Два дня мы с ним не разговаривались, а только здоровались: я отвечала на его: «Здравствуй, дочурка!» – «Здравствуй!» Он ни разу не спросил, как я? Чем занимаюсь? Уверена, что отец не знал, что я учусь в медицинском институте.

Наконец, я попросила у него заключение о смерти мамы, но он мне его не дал – зачем расстраиваться! Сказал, что она умерла от «рака»… «Задохнулась, опухоль перехватила горло!» Я пошла в морг, где маму анатомировали, и потребовала копию заключения. Действительно, заключение было такого: «Рак желудка с множественными метастазами в органы. Раковая интоксикация и кахексия (истощение). Асфиксия распадающимся метастазом в гортань». Смотря в водянистые глаза патологоанатома, я поняла, что заключение «липа»! Почему? Мама могла умереть от алкогольной интоксикации. Но, как не странно, последние три дня она не пила. И совсем не была в «кахексии»! Не успела я придти домой, как отец сказал, что я зря ходила в больницу… «Ничего нового не узнаешь!» Скоро попойки возобновились. Я запиралась в своей комнате. Однажды ночью проснулась от звука, что мою дверь открывают (я запиралась на ключ, замок вставила сама и давно). У родителей ключа от моей комнаты не было. Я зажгла свет, в это время отец с незнакомым мужчиной ворвались ко мне, я была в одной рубашке, они повалили меня на пол… Я «вырубила» их и за ноги вытащила в коридор. Вызвала милицию. Начальник группы, оглядев меня с ног до головы, изрек: «Слышали мы подобные байки! Ну, напился отец… Хочешь выжить его из квартиры?» И, после короткой паузы, добавил, не обращая никакого внимания на своих подчиненных: «Я тебя понимаю! Давай, я увезу их в участок и приеду к тебе… один. Обсудим, за чашечкой кофе, как лучше провернуть твое дельце» Я едва сдержала себя, чтобы не отправить и наряд милиции в «нирвану». Но, выражение моего лица было такового, что старший лейтенант сказал: «Ладно! Ладно! Не кипятись. Все обдумай! Ситуация у тебя банальная. И выходы из нее – тоже: а) заменишь отцу мамку; б) он выгонит тебя из квартиры… или сама уйдешь, или через суд». Мент, действительно, хорошо знал, в какую ситуацию я попала!..

…На другой день в институте ко мне подошла моя подруга однокурсница и сказала, что переводится на вечерний факультет… Вот ее история.

…Несколько лет отец пытается склонить ее к сожительству. Была попытка изнасилования, но она вырвалась. Мать – на стороне отца, уговаривает ее, уступить отцу: «Дай ему! Лучше с тобой будет трахаться, чем водить в квартиру шлюх!» Накануне ночью мать помогала отцу, когда он пытался дочь изнасиловать: душила ее подушкой! Девушка вырвалась и убежала из дома. Теперь устроилась на работу и сняла комнату. Родители для нее «умерли» Никуда жаловаться идти она не собиралась, не верит, что кто-нибудь, будь то милиция или прокуратура, будет ей помогать: «Да, меня слушать никто не будет! Денег у меня нет… Дела-то семейные…» Она перевелась на вечерний факультет и больше я ее не видела, но каждый Новый Год, повторюсь, получаю от нее sms в виде веселой картинки. И все…

Слова моего мента оказались пророческими. И началась моя трагическая эпопея – хождение по мукам! И начала ее не я. Ее начали мой отец и моя бабушка – мать моей мамы! Сначала они написала заявление участковому милиционеру, что я «связалась с пожилым заведующим кафедрой психиатрии, делаю ему дорогие подарки, сплю с ним, и хочу выгнать отца из квартиры, чтобы встречаться там со своим профессором». Отец в квартире прописан не был. Квартира, по завещанию мамы (когда-то она успела его сделать!) 2/3 переходит мне, а одна треть – моей бабушке. Почему так мама распорядилась, и почему написала завещание, ничем не страдая, кроме пьянства – я не знаю, как не знаю, от чего она умерла внезапно, будучи трезвой. Меня вызвал участковый милиционер и попросил написать объяснение. Преодолев растерянность и недоумение – особенно я была шокирована, что моя родная бабушка, за которой я ухаживала, когда она ложилась в больницу «подлечиться», убиралась регулярно в ее квартире и т. п. – такое написала …про свою единственную кровную внучку! Милиционер, пока я читала это «заявление», «раздевал» меня глазами, бурно дыша. Я знала наперед, что он мне предложит!.. Я молча написала объяснение и как глухая вышла из кабинета, не слушая, чем меня участковый пугал и что предлагал за свое покровительство. На другой день отец с бабушкой вечером положили передо мной копию искового заявления в суд о разделе квартиры и дарственную – бабушка подарила 1/3квартиры отцу…

…Начался суд. На втором заседании судья при секретаре, прямо предложила мне, что если я хочу выиграть дело, я должна буду поделиться с ней. Она поможет продать мне квартиру (квартира у нас четырехкомнатная), купить мне двух комнатную квартиру, а остальные деньги получить за свои услуги. Я ей ничего не сказала и из суда прямо пошла в районную прокуратуру. Написала подробно все, что со мной произошло, основную причину – отец склоняет к сожительству, и предложение судьи. Секретарь прокуратуры прочитала мое заявление и сказала: «Вы записали, надеюсь, на диктофон, что предлагала вам судья?» «Нет..» Секретарь ухмыльнулась и сказала, что ответ получу письменно…

…А дальше такие этапы: 1) мои письма в генеральную прокуратуру, в МВД (после того, как была еще попытка отца с приятелем ночью, взломав дверь квартиры, меня изнасиловать под угрозой ножей) … Так, я посылала заявления министру МВД из трех его приемных – однотипные ответы об отказе в возбуждении уголовного дела (наивная, в такое я тогда еще верила!) – приходили… к участковому милиционеру! А в это время министр писал статьи и выступал в разных СМИ о насилии в семье (я сохранила эти прекрасные статьи с ужасающей статистикой, как сохранила все документы в электронном виде и сейчас их храню в надежных местах разных стран и континентов…). Я писала Председателю Российского Правительства, Президенту – все приходило к участковому…, который рвался ко мне на чашечку кофе в ночное время! Продолжала жить в одной квартире с отцом, предупредив, что убью его и его друга, при попытке меня изнасиловать. Думаю, что он поверил, что я смогу это сделать, так как больше попыток не было, и он вообще перестал попадаться мне на глаза, запираясь в своей комнате. Суд продолжался. И принял неожиданный оборот. Отец выступил на суде и показал всем присутствующим фотокарточки, где я, в самых невероятных позах, занимаюсь сношением с мужчинами… одна, с тремя сразу! Он сообщил, что «сомневается в моей дееспособности… вероятно, я – наркоманка, половая извращенка и т.п.» Судья назначила мне психиатрическую стационарную экспертизу…

…Я все рассказала своему заведующему кафедрой психиатрии, фронтовику, даже то, что его имя также фигурирует в иске – в качестве моего любовника… Профессор тут же позвонил заведующему нашего психиатрического диспансера и предупредил его, о моем «случае» на всякий случай! Потом он позвонил главному врачу психиатрической больницы, где должна быть проведена мне психиатрическая экспертиза на дееспособность и весьма резко сказал ему: «Если ты ее только примешь… я тебя… уничтожу, „сынок“!» Авторитет моего заведующего кафедрой был велик: герой СССР – получил в 18 лет на фронте. Множество других орденов и в мирное время. Бывший министр здравоохранения РСФСР и… масса знаменитых учеников во всех странах, не только в России. Да, нужно сказать, что моя история происходила до «иска Штукатурова, „недееспособного“ гражданина России против России» в ЕСПЧ, Штукатуров выиграл… После чего выступил по телевидению Председатель Конституционного Суда и сказал, что действительно в Москве и Санкт-Петербурге орудует банда из работников суда, прокуратуры, милиции, врачей психиатров, врачей СП, человека насильно кладут в ПБ, проводят ему «экспертизу» и определяют недееспособность, квартира достается «опекуну»… Примерно, так. Вот наш социальный институт бомжей в те годы. Никого не поймали из банды и не судили. Но механизм превращения людей в недееспособных с постановкой на учет в психиатрический диспансер и принудительные госпитализации в ПБ, резко прекратились. А кто обращался к бандитам? Чаще всего – родители. На втором месте – дети. На третьем месте – родственники…

…Судья, после того, как я написала заявление о ее предложении мне районному прокурору, «посоветовала» отцу сделать меня недееспособной и взять надо мной опеку. Деньги у отца были. Да и мои бабушки охотно помогали ему – и в качестве «свидетелей» моего «недоумия» (на судью не действовала ни моя золотая школьная медаль, ни то, что я была старостой курса в медицинском институте, и то, что моя фотокарточка не сходила все годы с доски «отличников» ВУЗа! Что все это, в сравнении с позами, в которых я сношалась сразу с тремя мужиками! Эти фотокарточки отец передал в районную прокуратуру, в межрайонную прокуратуру, и бросил в почтовый ящик профессору, его детям и родственникам. «Очень жаль, что нет моей физиономии среди твоих полюбовников… У меня есть больные, которые, как в „Молчании ягнят“, скушали бы твоего папашу живьем, покажи только им такую фотокарточку со мной!», – сказал мой профессор.

Перед следующим заседанием судья очень мягко сделала мне, как ни в чем не бывало, новое предложение, сказав, что все понимают, что эти фото – фальшивка: «Я аннулирую дарственную твоей бабушки одной трети квартиры твоему отцу – бабка согласна, но ты будешь должна ей один миллион рублей – (тогда это еще были большие деньги!) – Можешь выплачивать частями…». И я увидела, что у нее в ушах мамины антикварные, с бриллиантами и сапфирами, серьги! Я молча повернулась и села на свое место…

…По вердикту суда, одна треть квартиры принадлежит отцу, а две трети – мне! Я почти уверена, что он убил маму и подкупил патологоанатома… Но у меня нет денег сейчас это доказать! Выходя из суда, отец догнал меня и прошептал на ухо: «Или будешь жить со мной, или – со всеми… на улице!» Вскоре я ушла из дома, заперев свою комнату с книгами, пианино и скрипкой…

…Как-то, совсем недавно, я решила навестить бабушку, не родную, а ее сестру. Позвонила ей. Она выразила огромную радость, что я жива, и что хочу к ней приехать. Мы договорились, что я перезвоню, когда приеду. Я позвонила на другой день, собравшись в гости. И услышала: «Приезжай, родная, приезжай, и Саша, и Надя тоже будут!» (Саша – мой отец. Надя – моя родная бабушка). …Больше я не звонила, и меня они тоже не беспокоили…

…Я окончила институт с красным дипломом, потом интернатуру по психиатрии. Работаю в крупной психиатрической больнице, пишу диссертацию на тему социопатов. Опубликовала с десяток статей в России и несколько за рубежом. Участвую в психиатрических конференциях, съездах, ученый секретарь секции в психиатрическом обществе России. Снимаю квартиру. В своей квартире ни разу не была. Мою историю знают мои друзья. Мой бой-френд, чемпион мира по борьбе без правил, как-то спросил меня, не навестить ли ему моего папашку? «Я его и пальцем не трону… Просто повешу за ноги так, чтобы он сам не мог освободиться и рот скотчем оберну. А записку брошу соседям под дверь, чтобы утром освободили» Мы с моим «другом» договорились, что он больше так шутить не будет…

…Моя история, читатель, как ты понимаешь, еще не кончилась! Как психолог я знаю, что носить в себе все это вечно – не получится! Рано или поздно «прорвет», и кто скажет, как? Но сейчас, чтобы попытаться «законно» поставить точку в моей трагедии, одного миллиона не хватит! Вот, сижу и жду у моря погоды…

P.S. Моя школьная подруга и однокурсница живет со своим отцом гражданским браком. Они сразу стали жить, после того, как мама выбросилась из окна. «Подруга», словно предупреждая мои расспросы, начала писклявым голосом: «Папка такой …такой рохля! Нарвался бы на стерву, а его люблю, и он меня любит, и скоро у нас будет ребенок…»

P.P.S. Однажды, когда я подходила к проходной своей ПБ, какой-то мужчина перегородил мне дорогу и сняв шляпу, вежливо сказал: «Да Вы, леди, совсем не изменились… А меня вряд ли узнаете – я его, действительно, с трудом узнала! – Я – тот топ-менеджер „элит-эскорта“, который при единственной нашей встрече не понял, кто к нему пришел… и получил по заслугам! Вы – психиатр? – Мы стояли перед входом в мою психиатрическую больницу… Вот скажите мне: можно ли считать нормальными отцов, которые приводят своих малолетних дочек ко мне на порно (съемки)?.. И, ведь, не алкаши, не наркоманы, таких – моя охрана близко не подпустит! Все приличные люди, и на каких тачках приезжают! Многие сидят и смотрят, как их дочурки голенькие перед камерами свои прелести выставляют! Или того лучше…» Я прервала его: «А ты нормальный? А то, что ты делаешь с голенькими девчушками – для нормальных?» И, не дожидаясь ответа, вошла в проходную ПБ…