Текст книги "Четыре сестры"

9
The trouble with Harry[54]54
  Неприятности с Гарри (англ) – название фильма Альфреда Хичкока (1955).


[Закрыть]

Шарли рывком выпрямилась, подняв вверх щетку для волос:

– Что приготовим на обед?

Она вернулась в прежнюю позу, согнувшись пополам на солнце, на бетонном квадратике три метра на три, гордо именуемом «террасой». Вниз головой она смотрела на Женевьеву, сидевшую за столом в гостиной в темном прямоугольнике застекленной двери.

– Китайскую лапшу? – наобум ответила Женевьева, покусывая ручку.

Она пыталась закончить домашнее задание по химии, которое должна была сдать после обеда. Этому плану было немало помех: Роберто так и норовил улечься на тетрадь, а Шарли окликала ее каждые одиннадцать секунд.

– Отличная идея! – отозвалась Шарли. – А куда они подевались?

– Кто?

– Наши двое мелких.

– Дезире прыгает через веревочку в парке.

– А Гарри?

– Последний раз его видели…

– Да… Когда?

Шарли похлопала щеткой по плечу, Женевьева покусала ручку. Последний раз это было…

– Давно.

– Этот мальчишка – сущее наказание.

Они стали звать Гарри. Пошли его искать. Ни одной не пришло в голову спросить Ингрид, а между тем та видела, как Гарри бежал в ланды с банкой земляных червей.

Они нашли Дезире, которая действительно прыгала через веревочку в парке.

– Где твой брат?

– Триста сорок семь, триста сорок восемь, триста сорок девять… Не знаю… пятьдесят, пятьдесят один, пятьдесят два…

– Идем. Поможешь нам его искать.

– …пятьдесят пять, не могу, пятьдесят шесть, я насчитала один миллион триста пятьдесят семь тысяч пятьдесят восемь, если я остановлюсь, пятьдесят девять, все пропало, шестьдесят, шестьдесят один…

Шарли кинулась на нее. В два прыжка она оказалась внутри веревочки. Та ударилась о ее ноги и перестала крутиться. Дезире обиженно вскрикнула.

– Я не знаю, где Гарри! – завизжала она. – И плевать мне на него! Ты не дала мне побить рекорд Церлины Лотирон! Она напрыгала один миллион триста восемьдесят один в прошлом ноябре.

– Мои поздравления Церлине Лотирон! – фыркнула в ответ Шарли. – А ты поможешь нам найти этого мелкого паршивца!

* * *

Гарри не было нигде в доме. Во всяком случае, там, где они искали. В том числе в уголке под лестницей, где они мельком увидели лишь кончик хвоста Майкрофта.

– А если он у?..

Шарли поняла и первой побежала наверх в направлении квартиры Танкреда. Тот открыл после пятого стука в дверь. Запах пополз по лестничной площадке, отчетливый, но непонятного происхождения.

Половина волос Танкреда свисала направо, видно, он то и дело озабоченно проводил по ним рукой.

– Гарри здесь? – спросила Шарли.

– Гарри? – повторил он и снова запустил правую руку в волосы, как будто недоумевая, кто, черт возьми, такой этот Гарри.

Наконец глаза его посветлели.

– Нет. А что?

– Пахнет салатом из морковки и апельсинов мадам Ассина, нашей соседки с седьмого этажа в Париже, – вдруг сказала Дезире.

– Здесь у вас салат из морковки и апельсинов? – поинтересовалась Женевьева.

– Ничего подобного. Вообще-то…

Они ждали конца фразы, но так и не дождались.

– Мы помешали?

– Нет, нет. Я видел Гарри недавно! Он собирал… э-э… земляных червей.

– Я тоже его видела! – добавила Дезире.

– Где? – спросила Шарли.

– На клумбах за домом, – сказал Танкред.

Женевьева принюхалась и склонила голову, чтобы заглянуть в приоткрытую дверь, но Танкред потянул створку на себя.

Что он скрывал? Или кого? Но не Гарри же?

– Пахнет клеем тети Лукреции, – сказала Женевьева, – тем, которым она прикрепляет накладные ресницы.

– Накладные ресницы?

Танкред уставился на нее так, будто имел дело с деревенским дурачком.

– А вы говорили? – спросила Шарли.

– С вашей тетей Лукрецией? Я ее даже никогда не видел.

– С Гарри! – рассердилась она. – Он тебе что-нибудь сказал?

– Ну да, мы действительно поговорили.

– О чем?

– О сексуальной жизни кольчатых. Когда я его оставил, мне показалось, что он закрывал свою банку с земляными червями…

– Банку!

– Этот мальчишка невыносим.

– …с намерением пойти откопать еще.

Все молча уставились на Танкреда. Потом:

– Ты знаешь куда? – спросила Шарли.

– В ланды. Так мне показалось.

– Ланды! – ахнула Женевьева. – Утес!

– Этот мальчишка меня в гроб загонит.

Они уже бежали вниз по Макарони с грохотом трех десятков экскаваторов. Танкред мощным движением плеча захлопнул дверь. Запах морковки с апельсинами и клея для накладных ресниц тут же улетучился с площадки.

* * *

Дезире расплакалась. Она потеряла Гарри. Как она объяснит это маме и папе? Поверят ли они ей, когда она скажет, что это не ее вина, ведь она всю зиму кричала, что убьет его, потому что видеть больше не может, как он шмыгает этой желтой лапшой, которая течет у него из носа?

И она сама шмыгнула носом.

Она бросила на Женевьеву горестный взгляд. Женевьева обняла ее. Все трое были на утесе, далеко за домом, среди папоротников и вереска.

– Тсс! – вдруг прошипела Шарли.

Они вытянули носы по ветру, широко раздувая ноздри. Так лучше слышно, все это знают.

И они услышали. Этот голос, этот гнев, эти крики…

– Гарри!!!

Они застыли на самом краю и вскоре увидели Гарри между морем и небом, прижавшегося к скале на выступающем из нее плоском камне.

– Что ты делаешь на этом фрисби? – крикнула Дезире, у которой сразу высохли слезы.

– Нужна веревка! – воскликнула Женевьева. – Он обвяжется, и мы его вытащим.

Внизу, в бездне, вздымались и разбивались волны с омерзительным и страшным хлюпающим звуком. Шарли зажмурилась.

– Нет, – прошептала она. – Если веревка развяжется…

Она вздрогнула.

В этом месте утес был высотой с три Виль-Эрве, если поставить их друг на друга. Отвесная стена, а внизу скалы и океан, столь лакомый до маленьких детей.

– Я все-таки принесу веревку! – крикнула Женевьева. – И позову Танкреда. Чем больше рук…

Она побежала назад. Ветер здесь почти не встречал препятствий, он дул бесшумно, но уж если хотел, мог поднять вас в воздух с силой борца сумо.

Когда Женевьева добежала, на крыльце показалась фигура. Танкред! От захлестнувшей ее благодарности она едва не споткнулась. Он принял девушку в объятия. В три фразы, не переводя дыхания, она объяснила ему ситуацию.

Веревку они нашли в гараже после нескольких минут панических поисков. Моток подпирал сломанный принтер, который, в свою очередь, служил подпоркой для старых справочников.

Танкред закинул моток веревки на плечо и побежал вслед за Женевьевой, которая уже мчалась к утесу.

От ветра и бега половина его волос скоро свалилась справа налево.

* * *

Гарри поднял глаза и увидел ногу. Потом вторую.

– Наконец-то, – шепнул он Розетте (она-то сидела в тепле в своей коробочке из-под «Тик-така»).

К нему спускалось что-то большое и длинное, но снизу были видны только брюки из грубого вельвета и босые ноги. Каждый палец ощупывал неровности скалы, прежде чем опереться на них. Казалось, они ее обнюхивают.

– Шарли? – позвал Гарри.

Встревоженное лицо Шарли показалось выше, на фоне неба. Значит, спускалась не Шарли. Женевьева? Нет, силуэт слишком широкий. Человек-паук? Только не в этом коричневом вельвете, он больше похож на медведя на дереве.

Медведь! Гарри поднес коробочку к лицу, чтобы Розетта могла посмотреть ему в глаза.

– Медведь спасет нас, – прошептал он ей.

И начал тихонько напевать:

 
На медвежьем утесе дует ветер злой,
но ты его не бойся, он тебя не унесет,
придет медведь и тебя спасет…
 

Сильная рука подняла его в воздух. Океан перевернулся. Гарри оказался прижатым к широкой груди. Он крепко, еще крепче стиснул в руке коробочку с Розеттой. Море и скалы удалялись, по мере того как медведь карабкался вверх. До Гарри вдруг дошло, что он так и не увидел норку летучих мышей. Ни даже самих летучих мышей. Он вытянул шею поверх плеча, на которое опирался.

– Эй! – запротестовал Танкред. – Без резких движений, молодой человек. Хочешь, чтобы мы свалились?

Они добрались до верха. Танкред передал мальчика в протянутые руки Шарли. Гарри увидел, как губы Шарли метнулись над ним к подбородку Танкреда и приземлились туда с легким чмоком.

Несколько секунд они молча смотрели друг на друга. Дезире удивленно хихикнула. Женевьева тоже. Танкред был весь красный. Шарли – скорее розовая.

– Ты нас напугал, – прошептала Шарли на ухо Гарри. – Маленький говнюк.

Рука Гарри распрямилась, как пружина.

– Грубое слово – евро.

Танкред расхохотался. И Гарри подумал, что смех медведя – самый добрый смех на свете.

Письмо Гортензии Мюгетте

Дорогая ты моя, у нас две новости. Одна – Буш-дю-Рон. Другая – Эндр-и-Луара.

1) Мы нашли стебель порея на натюрморте, что висит на стене над лестницей. Наш серийный шутник засунул его за раму. Гениальная идея! На этой картине (подаренной маме тетей Лукрецией) изображены редиска, репа, спаржа, шляпка и тапок. В этом пестром салате порей идеально подошел на роль невидимки и замаскированного огурца!

2) Моя сестра Шарли влюблена. И что такого? – скажешь ты. Да нет, ничего, вот только это больше не Базиль!

Позавчера Танкред спас Гарри, как будто всю жизнь только этим и занимался. Весь вечер все твердили как попки: Танкред то, Танкред сё. Шарли пригласила его на ужин, но он отказался: много срочной работы. Где работа? С кем работа? Почему срочная? Он только улыбнулся, уходя от ответа, и заперся у себя.

Сегодня утром Шарли исчезла. Мы увидели ее только в 11 ча сов. Она была в городе… у парикмахера! Ты опять скажешь: и что такого? Ничего, только вот уже три года нас всех стрижет Женевьева – из экономии!

Мы пялились на нее с отвисшими челюстями добрых десять минут. Представляешь себе Багза Банни, который не может закрыть рот, потому что проглотил вантуз? Ну вот, у нас у всех были физиономии Багза Банни. Big sister[55]55
  Старшая сестра (англ.).


[Закрыть] была убийственно хороша!

Гарри спросил ее: «Ты поженишься?» Паршивец. Я начинаю думать, что он умен не по годам.

До сих пор она была просто Шарли. Девчонка. Наша сестричка. А с сегодняшнего утра она САМАЯ КРАСИВАЯ ДЕВУШКА В ОКРУГЕ.

Ну вот, а после свиста и комплиментов Беттина потребовала у нее авансом карманные деньги за следующий месяц. И знаешь что? Шарли сказала ОК. Представляешь себе? Вот это номер! Беттина пожалела, что не попросила за два месяца…

Надеюсь, что мои рассказы немного тебя рассмешат, потому что твое молчание действует мне на нервы и хочется тебя побить.

В последний день перед весенними каникулами мадам Уэдрауго не стала заморачиваться мелочами, не требовала подниматься по лестнице, не хохоча на каждой ступеньке, и не повторяла, что лучший способ не выплевывать жевательную резинку на пол – вообще не класть ее в рот.

– Раймон про тебя спрашивал! – шепнула Дениза Беттине на уроке английского.

Беттине понадобилось три секунды, чтобы вспомнить, кто такой Раймон.

– А, – равнодушно протянула она наконец. – Этот.

– Что ты имеешь против него? – осведомилась Беотэги.

– Ничего. Так. Не знаю.

– Your turn, Veurdelene![56]56
  Ваша очередь, Верделен (англ.).


[Закрыть] – скомандовала миссис Гиптон-Уиллоу.

Беттина уткнулась в учебник и прочла:

– All or nothing at all, that’s that…[57]57
  Все или ничего, вот что… (англ.)


[Закрыть]

Закончив, она уставилась на учительницу с сосредоточенным видом и пробормотала не разжимая губ:

– С Раймоном мне кажется, что я разговариваю с лужей.

– Это ты хватила.

– Уверяю тебя. У него айкью не больше, чем у шляпы.

Она не добавила, что Дариус и Жозеф произвели на нее примерно такое же впечатление. Ей не хотелось обижать подруг.

– Go on, Permoullet![58]58
  Продолжайте, Пермулле (англ.).


[Закрыть] – рявкнула миссис Гиптон-Уиллоу, которая все слышала.

– All or nothing at… э-э… нет, the more haunting castle of…[59]59
  Самый посещаемый замок в… (англ.)


[Закрыть]

После чтения Беотэги они целых пятьдесят пять секунд сидели тихо, чтобы усыпить подозрения миссис Гиптон-Уиллоу. Потом, глядя на учительницу с неподдельным интересом, почти не шевеля губами, Беттина прошептала:

– Вы можете одолжить мне денег на билет на поезд?

Подруги повернули головы. Глаза миссис Гиптон-Уиллоу сузились, точно от резкого света.

– Тсс, – прошипела Беттина, почесывая веко.

Они затаились. Миссис Гиптон-Уиллоу повернулась спиной. Беттина продолжала шепотом:

– Я попросила у Шарли карманные деньги за следующий месяц, но мне не хватает.

– Куда ты собралась? – прошептала Дениза, следя за перемещениями миссис Гиптон-Уиллоу между учениками.

Беттина колебалась. Беотэги расплылась в улыбке. Дениза тоже быстро поняла.

– Мерлин?

– Ты еще сохнешь по нему?

К глазам Беттины подкатили слезы. Внезапные. Неожиданные. Она попыталась сфокусировать взгляд на миссис Гиптон-Уиллоу, но та стала расплывчатой, как письмо под дождем.

– Он дает о себе знать?

Беттина помотала головой.

– Мы думали, что это давно забыто.

Беттина опять помотала головой.

– Ты не дрейфишь? Снова с ним увидеться?

Еще как, да. Но Беттина помотала головой.

В четверть секунды миссис Гиптон-Уиллоу материализовалась перед ними с визгом:

– Get out! Вон! Останетесь после уроков! All of you![60]60
  Выйдите! Все! (англ.)


[Закрыть]

10
Счастье – это такая штука, которая зовется Мерлин

– Тебе не кажется странным этот порей повсюду? – спросила Энид у Дезире.

Дезире скорчила гримаску: мол, ничего не поделаешь. Нет, порей на картине или в выхлопной трубе – такое бывает в каждом доме. Она провела сжатым кулачком по клавиатуре пианино. Результат получился неожиданно красивым.

– Меня папа научил, это буги-вуги.

Энид тоже провела кулачком по клавишам. Получилось нечто среднее между топотом на лестнице и куриным квохтаньем.

– Самое странное, – сказала она, – это моя сестра.

– Которая?

Энид покосилась на нее.

Значил ли этот вопрос, что Дезире находила их ВСЕХ странными?

– Шарли.

– От любви люди становятся не такими, как обычно, – заявила Дезире. – Мама всегда говорит папе: «Я была слепа, когда влюбилась в тебя». Или: «Я была глуха». Или еще: «Какой я была дурой».

Она наморщила нос, зажмурилась и с жаром сыграла буги-вуги десять раз подряд, после чего доверительно сообщила:

– Они скоро разведутся. Мои родители.

Энид задумалась. Потом сказала:

– Базиль тоже. Когда узнает.

– Базиль и Шарли не женаты.

Энид энергично застучала по клавишам. Дезире тоже. Они завопили во все горло:

– Не женааааты, не женаааааты!

Энид перевела дыхание.

– Так странно пахло у Танкреда вчера вечером.

– У него всегда странно пахнет.

– Да, но вчера вечером пахло углем и анисом.

– А днем – кремом «Нивея» с артишоками и еще свечами.

– А только что – устрицами и еще, знаешь, несмываемым фломастером, когда снимешь колпачок.

– Правда, чудно у него пахнет.

Девочки переглянулись.

– Он ушел.

Они скорчили друг другу рожицы. Улыбнулись. И одновременно встали.

– Смотри, чтобы Гарри нас не увидел.

Стараясь ступать бесшумно, они поднялись на второй этаж. Гарри нигде не было видно.

_____

На самом деле несколько минут назад Гарри еще был в кухне.

Он слышал, как его сестра с кузиной лупят по клавишам в гостиной.

Он был с Майкрофтом. Крыса вынырнула из недр госпожи Бойлерши и предстала перед Гарри. В знак уважения к этому маленькому человечку.

Итак, Гарри оказался лицом к лицу с мини-вельзевулом Виль-Эрве. И по его заискивающему виду он понял, что зверек хочет с ним поговорить.

– Тебе нужна помощь? – спросил Гарри.

– Я могу тебе доверять? – вопросом на вопрос ответила крыса.

– Я умею хранить тайны.

– Как же! – ухмыльнулся его собеседник. – Вы, люди, настоящие… Он умолк, щуря красные глазки.

– Настоящие крысы? – спокойно отозвался Гарри. – Это ты хотел сказать?

– Ладно, кончай умничать. Да, ты можешь мне помочь.

В великолепном прыжке он вскочил на буфет и показал мордочкой на связку ключей. Гарри прикусил изнутри щеку.

– Ключи Шарли? Ты все равно не сможешь ими воспользоваться.

– Я – нет. Вот тут ты мне и поможешь. Видишь этот ключ? Он от двери нового жильца.

У Гарри округлились глаза.

– К нему входить нельзя! – воскликнул он, испуганный и возбужденный одновременно.

– Почему, скажи на милость?

– Его нет дома!

– Я захожу к людям, только когда их нет. Золотое правило моего учебника выживания. Возьми этот ключ, говорю тебе.

Еще подумав, Гарри повиновался и пошел за Майкрофтом наверх. У двери Танкреда он замялся. Крыса потянула его за штанину.

– Давай.

– Если меня увидят…

– Не увидят.

Гарри повернул ключ и открыл дверь. Он вошел, грызун следом.

В комнате не было ничего особенного. Майкрофт, не мешкая, повел Гарри в соседнюю. Куда более интересную.

Комната, бывшая когда-то прачечной, теперь походила на лабораторию. Под окном, в глубокой раковине, громоздились склянки, пипетки, бутылочки, банки, графинчики, флаконы… На полках стояли ряды пробирок с этикетками. Это напоминало стойку с конфетами в «Ангеле Эртбиза». Гарри прочел: «Эшшольция, календула, лилия лупус…»

И запах… как будто их было сто тысяч, этих запахов. Знакомых, незнакомых, странных (нагретого абажура), неожиданных (смесь твердого сыра и железных вешалок из химчистки), забытых (рвущегося хлопка, когда мама рвала старые простыни на тряпки) и так далее.

Майкрофту до всего этого не было дела. Он направился прямиком к клетке, стоявшей на столе. Внутри с гордым видом принцессы сидела жемчужно-серая красавица.

– Можешь достать ее оттуда? – окликнул Майкрофт Гарри.

Гарри вздрогнул.

– Танкред будет недоволен, – сказал он.

– А ты бы хотел жить в тюрьме величиной с почтовую открытку?

Гарри вздохнул.

– Как ее зовут?

Красавица обнюхала сквозь решетку ухо Майкрофта и, кажется, что-то ему шепнула.

– Миледи, – сказал Майкрофт. – Она не говорит на твоем языке. Откроешь ей? Пожалуйста.

– Нельзя.

– Достань ее.

Гарри помотал головой.

– Невозможно.

Майкрофт нетерпеливо затопал лапками.

В эту минуту в соседней комнате скрипнула дверь. Гарри недолго думая спрятался под стол и потянул вниз скатерть. Майкрофт поспешно юркнул за ним.

Это были девочки. Они услышали встревоженный голос Дезире:

– Не заперто, странно, правда?

– Танкред знает, что никто не вой дет к нему в его отсутствие, – ответил голос Энид.

– Вот и доказательство! – хихикнул Майкрофт на ухо Гарри.

Оба под скатертью затаили дыхание. Вдруг раздался слабый крик – вскрикнула Дезире.

– Смотри! Крыса. В клетке.

– Красивая. Надо будет познакомить ее с Майкрофтом.

Майкрофт подмигнул Гарри.

– Для чего все эти склянки? – продолжала Энид.

Что-то звякнуло: это она открыла одну.

– Уфффуууу… Ну и вонища.

Снова звякнуло.

– А эта пахнет…

Майкрофт заерзал. Пора было вмешаться, не то они весь день просидят под столом, слушая их глупости!

Он принял свой самый свирепый вид – глаза горят, пасть оскалена, зубы поблескивают. И одним прыжком выскочил на середину комнаты. Гарри услышал два испуганных «ай!».

Выглядел Майкрофт и впрямь устрашающе. У Энид сердце ушло в пятки, но она храбро схватила Дезире за руку, и они медленно попятились к двери. Захлопнув ее за собой, кубарем скатились по лестнице.

Подождав еще немного, Гарри выбрался из своего укрытия. Майкрофт уже ходил кругами вокруг клетки Миледи. Они беседовали на непонятном Гарри языке.

– Ладно, – сказал Гарри. – Вот что я тебе предлагаю: клетку я открывать не стану, но буду приводить тебя к ней каждый раз, когда Танкред уходит.

– Обещаешь?

Гарри кивнул.

– Лучше, чем ничего, – проворчал грызун. – Ты позволишь? Нам бы хотелось поговорить минутку наедине…

Письмо Гортензии Мюгетте

Ты прочла все тома «Анастасии», которые я тебе послала? Я ее обожаю. Я бы хотела быть такой, как эта девочка, она невероятная! Вот, помнишь, когда она карабкается по веревке и отпускает ее? Она похожа на меня. А ты, наоборот, скорее ее братишка Сэм.

Здесь у нас одно могу сказать: о-ля-ля-ля-ля-ля!

Вчера вечером, чтобы развлечь кузенов, Шарли выдала очередную допотопную идею в духе вожатой лагеря: лас-вегасскую вечеринку.

Мы вынесли в сад столы и расставили на них игры: рулетку, монополию, карты. Главное было одеться пошикарнее, поэлегантнее. Женевьева, Гарри и я были пингвинами: во фраке, с бабочкой и манишкой, в цилиндре и с усами, нарисованными карандашом для глаз. Шарли, Энид, Дезире и Беттина стали нашими дамами. Шарли была в своем знаменитом платье для Каннского фестиваля, Беттина – в золотых шортиках и серебряной повязке на груди, Энид – в платье цвета солнца из сундука Ослиной шкуры, которое ей уже маловато, а Дезире – в платье цвета луны из того же сундука, которое ей велико.

Мы включили музыку казино, ну представляешь какую, рвотную. Короче, играли на спички, йогурты и полоскательницы для пальцев. Все совсем разошлись, когда Беттина сказала, что Энид жульничает… И тут появился Танкред!

Сюрприз: он повязал шейный платок бабочкой, чтобы тоже быть пингвином. Он объяснил, что смех и музыка привлекли его к окну и ему захотелось выйти поиграть с нами. Можно?

Под светом нашего фонаря в комариных потеках Шарли стала вся розовая. И Беттина тоже. И Женевьева. Даже Энид и Дезире. Да и я, наверно. Я вдруг почувствовала себя чучелом перед нашим красавцем жильцом. И мне захотелось (хоть я никогда такого не надену!) Беттинины золотые шортики или платье Шарли. Я посмотрела на Женевьеву (моего двой ника с нарисованными усами), и она улыбнулась мне немного натянуто. Она тоже предпочла бы выглядеть не так по-дурацки.

Ну и ладно. Шарли была классная, это главное. Видела бы ты ее… Светоч! Платье шло ей изумительно. Танкреду быстро стало жарко. Долой платок-бабочку! Он пять раз проиграл Шарли в рулетку. «Фант!» – сказала я. Он взял Шарли за руку и поцеловал в ладонь. И по тому, как она отдернула руку, все увидели, что Шарли не по себе.

Напоследок хочу тебе сказать, что я была рада звонку Зербински вчера, она успокоила меня на твой счет. Но, будь звонок от тебя, твоим голосом, было бы еще лучше. У нас каникулы, ты можешь звонить когда захочешь. Хоть в полночь. Да, да, уверяю тебя. Целую крепко.

Беттина вышла из здания вокзала. Она держала руку в кармане, как будто защищая ее от дождя, хотя никакого дождя не было. И не знала, как стереть дурацкую улыбку, которая поселилась на ее лице с тех пор, как она купила билет туда и обратно.

– Туда и обратно до какой станции? – спросил ее кассир.

Беттина подумала: «До станции Счастье», потому что это звучало красиво. Потому что Зулейха сказала бы что-нибудь подобное в «Купере Лейне». Потому что вокзалы показывают во многих фильмах. И потому что… счастье – это, наверно, такая штука, которая зовется Мерлин.

Она погладила карман, где лежали билеты, и сказала себе: «Ох! Боже мой, прекрати улыбаться, ну да прекрати же…»

* * *

Как и обещал, Гарри дождался, когда Танкред уйдет из дома, чтобы открыть дверь Майкрофту. Они договорились, что он зайдет через четверть часа, и мальчик тактично оставил его наедине с Миледи.

Для разнообразия Гарри решил выйти со стороны башенки. Винтовая лестница оказалась узкой и крутой, было темно. Гарри вышел наружу с облегчением.

Дверь башенки выходила назад, прямо на ланды. Гарри расхаживал вокруг, согнувшись, в поисках живности, которая могла бы стать новым другом. Божья коровка? Лесной клоп? Скарабей?

Вдруг его остановил чей-то голос.

Гарри поднял голову и увидел вдалеке Танкреда. Он машинально присел на корточки, ощупав карман, чтобы убедиться, что ключ по-прежнему у него.

Тут послышался другой голос. Прячась за папоротниками и кустами дрока, он увидел… Шарли.

Шарли и Танкред беседовали посреди ланд. Гарри присел еще ниже.

Он не слышал, что они говорили, – только звук их голосов, иногда смех. Гарри чуть высунулся из-за листьев.

А они, оказывается, и не говорили. Танкред обнял Шарли и целовал ее. Гарри наблюдал за поцелуем. Ему это было интересно, тем более что на него они вовсе не обращали внимания.

Танкред снял куртку и аккуратно расстелил ее на земле. Шарли села на нее… и тотчас вскочила! Гарри увидел, как они оба расхохотались: Шарли вытаскивала из кармана куртки стебель порея.

Гарри, воспользовавшись случаем, подполз ближе. Достаточно близко, чтобы слышать их.

– Серийный истребитель порея продолжает наносить удары, – смеясь сказала Шарли.

Она наугад отшвырнула стебель, который приземлился в пятнадцати сантиметрах от Гарри.

Танкред снова расстелил на земле куртку. Шарли села. Танкред опустился рядом. Он снова обнял ее и поцеловал. Его рука гладила волосы Шарли, другая подбиралась от запястья к впадинке локтя.

Внезапно поцелуй прервался. Выпустив Шарли, Танкред вскочил на ноги и вскрикнул:

– Муравьи! Их сотни! Ах ты черт…

И тут Гарри, вынырнув из травы прямо перед ними, завопил:

– Грубое слово – евро!

Они уставились на него ошеломленные.

– Гарри! – сказала наконец Шарли, вскочив и пытаясь застегнуть жилет, который и без того был застегнут на все пуговицы. – Что ты здесь делаешь?

– Я живу здесь на каникулах, – флегматично ответил Гарри. – А вы занимались любовью? – спросил он единственно для сведения.

Танкред засмеялся.

– Что ты собираешься делать со всеми этими евро?

– Куплю себе тушканчика.

– О – заинтересованно протянул Танкред. – Тушканчика! А ты знаешь, что это животное из семейства грызунов и задние лапы у него – настоящие пружины, они…

Он взял мальчика за плечо. Шарли смотрела им вслед, пока они удалялись к дому. Она улыбнулась. Подняла куртку Танкреда, встряхнула ее, стебель порея выпал из другого кармана.

Ее одолел неудержимый смех.