Текст книги "Скандальное лето"

Несколько долгих минут они шли молча. Временами Майкл бросал украдкой взгляды на обращенный к нему профиль Элизабет. Задумавшись, она брела по дороге, рассеянно обходя камни и кучки навоза. В ее облике не было ни малейшего намека на страсть. Но что бы ни ожидало Майкла в домике лесника – исполнение желаний или разочарование, – он не собирался позволить Элизабет идти в одиночестве с таким печальным выражением лица.

Был базарный день, дорогу на Босбри наводнили крестьянские телеги с провизией и стада овец. На набережной путникам несколько раз приходилось останавливаться, чтобы пропустить нагруженную повозку. Чуть позднее с ними поравнялась запряженная пони коляска. Осадив лошадь, возница приподнял шляпу, под которой скрывалась копна белоснежных волос.

– Миссис Чаддерли. – Мистер Моррис без улыбки окинул взглядом путников. Его оплывшее лицо с впалыми щеками напомнило Майклу карикатурные изображения Скруджа[4]4
  Персонаж рассказа Ч. Диккенса «Рождественская песнь в прозе», скупой и бездушный делец.


[Закрыть]. Должно быть, прежде подбородок Морриса решительно выступал вперед, теперь же, вялый и обрюзгший, он выдавал упрямство. Однако глупость доктора, увы, обнаруживала себя в его внешности не столь явно. – Надеюсь, вы пребываете в добром здравии, – продолжал Моррис. – Я с радостью подвезу вас.

Майкл рассмеялся про себя. Казалось, у него появился соперник, добивавшийся благосклонности Элизабет, поскольку в коляске мог уместиться всего один пассажир.

– Благодарю вас, – отозвалась миссис Чаддерли. – Не стоит беспокоиться, сэр. Мистер Грей меня проводит.

Восковое лицо Морриса побагровело. Майклу пришло в голову, что время, возможно, вскоре разрешит проблему, в основе которой лежало невежество этого человека. Цвет лица Морриса не предвещал долголетия. Громко хмыкнув, пожилой доктор щелкнул поводьями. Пони быстро затрусил по дороге, волоча за собой коляску.

– Похоже, я ему не нравлюсь, – заметил Майкл.

На губах Элизабет мелькнула холодная усмешка.

– Не принимайте близко к сердцу слова мистера Морриса. – Ее взгляд скользнул Майклу за плечо, на мгновение задержался на чем-то, по-видимому, не слишком интересном, и обратился к дороге. – Он привык играть роль нашего местного героя. Теперь, когда Брауарды расхваливают вас на все лады, его тщеславие, должно быть, уязвлено.

Майкл прикусил было язык, но, подумав, решил, что Элизабет должна знать правду.

– Меня тревожит не его тщеславие, – возразил он. – Мистер Моррис не вправе заниматься врачебной практикой. Он некомпетентен. – Элизабет издала потрясенный возглас, но Майкл продолжал, оставив без внимания ее протест: – Я понимаю, ваша семья оплатила его образование. Должно быть, ваш дед отправил его учиться, поскольку мистер Моррис хорошо знаком с достижениями медицины первой половины нашего столетия. Этот человек убивает столько же пациентов, сколько спасает. В лучшем случае.

– Это неправда. – В голосе Элизабет слышалось возмущение. – Быть может, вы и правы, оспаривая его познания в акушерстве, но в остальном он прекрасный доктор. Мне это известно из достоверных источников, от личных врачей ее величества.

Этот нелепый довод развеселил Майкла, он чуть не поперхнулся от смеха.

– Неужели? Не представляю, где Моррис раздобыл деньги, чтобы заручиться подобной рекомендацией.

Элизабет со свистом втянула воздух сквозь сжатые зубы.

– Какая наглость! Мистер Моррис был нашим семейным врачом еще до моего рождения!

Что ж, это все объясняло. Семейного любимца следовало защищать, и к черту тех, кого он зарезал.

– Этот человек мясник. Утверждать обратное – значит ставить свою привязанность выше благополучия жителей здешней округи.

Элизабет с размаху ударила его ладонью по лицу.

Изумленный Майкл невольно попятился. Глаза миссис Чаддерли гневно сверкали, рот кривился. Резко повернувшись, она зашагала прочь. Впереди темнела живая изгородь, от которой тянулась тропинка к озеру. Проскользнув в калитку, Элизабет скрылась из вида.

Майкл коснулся ладонью щеки. Боже праведный, у этой женщины могучий удар! Хотя, возможно, он недооценивал женскую силу. Насколько ему помнилось, ни одна женщина еще не поднимала на него руку, хотя он, несомненно, этого заслуживал.

Это первая пощечина в его жизни. Майкл повернулся и вдруг остановился, глядя на дорогу невидящим взором. Он понятия не имел, какая муха укусила миссис Чаддерли. Но боль от пощечины не оставляла сомнений в том, что вдова не на шутку рассержена.

Майклу было недостаточно одной лишь дружбы. Но он согласился стать другом Элизабет. А друзья не бросают друг друга в трудную минуту, невзирая на досаду и мелкие обиды.

Тяжело вздохнув, он отправился следом за ней.

Глава 10

Старый домик лесника сиял чистотой. Здесь навели порядок, принесли напитки и закуски. Сжимая в руке бутылку бренди, Лиза заняла единственное кресло у окна, оставшееся после прежнего жильца, мистера Паджетта. Он любил сидеть здесь и глядеть на озеро. Дожидаться появления мисс Элизабет, как он, бывало, шутил. Родители Лизы редко охотились и не особенно нуждались в услугах егеря. Мистер Паджетт играл скорее роль доброго лесного духа, охотно развлекавшего любопытную девочку, которая часто наведывалась в его сторожку, чтобы выпить стакан лимонада после долгой утренней прогулки по лесу.

Мистер Паджетт умер много лет назад. В комнате ничто не напоминало о нем. Но Элизабет помнила мистера Паджетта, хоть остальные и забыли о нем.

Послышался шум шагов. Подняв голову, Лиза увидела Майкла. Неловко согнувшись, он стоял в дверях: домик строился в расчете на людей куда менее высоких.

– Вам не следовало идти за мной, – сказала Лиза, чувствуя невероятное облегчение, оттого что приход Майкла нарушил ее одиночество. Но облегчение тотчас сменилось горечью. Как же она одинока, если готова благодарить того, с кем только что так гадко и грубо обошлась.

– Можно мне войти? – нерешительно спросил доктор.

Лиза кивнула, и Майкл, пригнув голову, шагнул в дверной проем. Его сильное тело двигалось легко и ловко. Слишком по-мужски, чтобы назвать его грациозным, но наблюдать за ним было приятно. В нем чувствовалась спокойная уверенность человека, обладающего знаниями и опытом. «Компетентность», – пришло на ум Лизе.

Ей невыносимо было думать, что Майкл сказал правду о мистере Моррисе.

Он окинул взглядом помещение. Огляделась и Лиза. Сторожку обычно называли коттеджем, но в действительности она состояла из одной комнаты. Мистер Паджетт всегда отчаянно сопротивлялся попыткам расширить или надстроить дом. «Я люблю простые вещи, – недовольно ворчал он. – Кровать, печь да рабочий стол – вот и все, что по-настоящему нужно человеку».

Майкл вновь повернулся к Лизе, она заметила красноватое пятно у него на щеке. Ладонь ее мгновенно взмокла и сжалась в кулак, костяшки пальцев побелели. Прежде Элизабет лишь однажды отвесила пощечину Нелло, когда тот попытался грубо вытолкать ее из гостиной, откуда ей вовсе не хотелось уходить. Они ссорились весь вечер, и Лиза изрядно напилась. Но на этот раз у нее не было оправданий.

Бутылка бренди внезапно показалась ей страшно тяжелой.

Лиза осторожно поставила ее на пол. Быть может, уродливая жизнь с Нелло безнадежно исковеркала ее душу? Наполнила ядом? И теперь до конца жизни ей придется нести на себе это проклятие?

Расправив плечи, она глубоко вздохнула.

– Простите, что ударила вас. Это очень дурно с моей стороны.

Майкл немного помолчал, изучая ее.

– Думаю, вы были расстроены.

– Да.

– Скажите мне почему, и будем считать, что все забыто.

Лизу поразило, что Майкл потребовал такую малость, прежде чем принять ее извинения. Наверное, когда-то она знала, что не все мужчины, подобно Нелло, обидчивы и злопамятны. Знала, но позабыла.

И все же она не заслуживала столь легкого прощения. Ей вовсе не хотелось принадлежать к числу женщин, от которых ждут подобного поведения.

– Я поступила дурно, – повторила она. – Но мистер Моррис… – Лиза с усилием сглотнула. – Мистер Моррис лечил мою матушку, когда она заболела. И мне невыносимо думать… – Как ни странно, сказать правду было необычайно трудно. Лиза испытывала горькое унижение, признаваясь в своих потаенных страхах. Но Майкл заслуживал откровенности. Она ударила его, оскорбила, однако он последовал за ней, чтобы убедиться, что у нее все благополучно. – Мне невыносимо думать, что другой врач мог бы ее спасти, – решившись, торопливо проговорила Лиза.

На лицо доктора набежала тень.

– О… – С тяжелым вздохом он провел рукой по лбу, рассеянно взъерошив темные волосы. Привычный жест этот удивительно шел ему. – Это все меняет. Теперь я сам должен перед вами извиниться. Простите меня. Мне не следовало… так резко отзываться о докторе Моррисе.

– Вам не в чем себя винить. – Майкл бросил взгляд в сторону двери с явным намерением удалиться, и Лиза торопливо добавила: – Вам нет нужды извиняться, правда. Пожалуйста, присядьте. – Майкл оглядел комнату, на губах его мелькнула тень усмешки. Лиза вдруг поняла, что кровать – единственное место, куда он мог бы присесть. – Белье чистое, – произнесла она чужим, неестественно официальным тоном. – Временами я ненадолго нанимаю лесника на случай, если гости вздумают поохотиться. Я приказала слугам постлать свежие простыни нынче утром.

При этих словах лицо ее порозовело. После всего, что было сказано, она почувствовала себя неловко, невольно намекнув на истинную цель их свидания.

«Я все испортила, – ужаснулась она про себя. – Похоже, у меня настоящий дар разрушать все вокруг».

Майкл опустился на узкую постель. Уткнув локти в колени, свесив кисти рук, он вскинул голову и посмотрел на Лизу.

– Как умерла ваша мать?

Лиза в ужасе отпрянула, словно подброшенная пружиной, и вжалась в спинку кресла.

– Нет. – Она не желала вспоминать о смерти мамы. Не для того она заговорила об этом с Греем. – Какой жестокий вопрос! – А если в разговоре вдруг откроется, что другой врач, такой как Майкл, мог бы спасти маму? Этого ей не вынести.

– Вы можете мне не отвечать, – мягко произнес доктор. – Но возможно, наш разговор положил бы конец вашим страхам.

Страхам? Лиза прерывисто вздохнула. Майкл был прав, и не только в том, что касалось смерти мамы. Лиза вдруг с необычайной ясностью поняла: страхи окружали ее, подступали со всех сторон. Быть может, все они сплетались в один клубок: ее теперешняя трусость и боязнь, которая не давала ей посещать могилу матери, и страх, так долго удерживающий ее подле Нелло, ведь Лиза давно заметила в его душе червоточину.

«Так наберись смелости и скажи. Скорее».

– Сердечная слабость. Так сказали врачи. – Лиза безуспешно попыталась улыбнуться. – Странное название для столь ужасной болезни, не правда ли?

Майкл сплел длинные пальцы у подбородка, не сводя взгляда с лица Лизы.

– Как проявлялась болезнь? Опишите симптомы.

Лиза вонзила ногти в ладони, стараясь придать голосу твердость.

– Прежде всего водянка. Ноги сильно отекали, раздувались. Ходьба причиняла боль, мама чувствовала слабость, одышку. Это продолжалось не один месяц. Я пыталась… делала все, чтобы помочь ей. Возила маму в Лондон, к личным врачам ее величества. Но мама хотела жить здесь. А доктора уверяли… что мистер Моррис делает все возможное.

Напряженные плечи Майкла едва заметно опустились, или Лизе это только показалось? Она попыталась прогнать с лица жалкое, просительное выражение, но в глазах ее читалась мольба: «Скажите мне, что они были правы».

– Да, – отозвался Майкл. – Они были правы, Элизабет. Мне приходилось встречаться с подобными случаями. С возрастом сердце нередко слабеет, и тут ничем нельзя помочь. Лишь обеспечить больному хороший уход, что вы, несомненно, и сделали.

У Лизы вырвался вздох. На мгновение она лишилась голоса. Потом сдавленно прошептала:

– Вы не… скрываете правду, желая меня успокоить?

– Нет, – покачал головой Майкл. Странная, горькая улыбка тронула уголки его губ. – Я не лгу в таких вещах.

Лиза облегченно вздохнула.

– Тогда… благодарю вас. – Она не находила других слов. – Благодарю.

– Я ничего не сделал, – возразил Майкл. – Лишь сказал правду.

Но какую правду! Лиза отвернулась к окну, чтобы скрыть слезы. Быть может, слезы облегчения? Кто знает? «Обеспечить больной хороший уход», – повторила она про себя. Мама держалась очень мужественно перед лицом смерти, терпя боль, но ей не нравилось, когда Лиза хлопотала у ее постели. Мама сама привыкла хлопотать вокруг дочери, ей не хотелось меняться с Лизой ролями. Это нередко приводило к ссорам. «Мне надоел твой унылый вид, – жаловалась мама. – Ты не можешь вечно сидеть тут взаперти. Поезжай в Лондон на неделю. Привези мне книги, раздобудь что-нибудь веселое».

Она запрещала Лизе горевать о ней. «Я прожила счастливую жизнь, милая девочка», – повторяла она.

Мама много чего говорила. «Если б я могла отменить решение твоего отца… если бы удалось повернуть время вспять, я ни за что не позволила бы тебе выйти замуж за Чаддерли. Дорогая Лиза, пожалуйста, прости меня».

Однако мама напрасно винила себя. Наконец Элизабет отправилась в Лондон за книгами. Но ей не следовало покидать Хэвилленд-Холл. Стоило ей уехать, как в ту же ночь…

Едва Лиза переступила порог своего городского дома, пришла телеграмма.

– Теперь вы подумаете…

Внезапно Майкл пересек комнату и опустился перед ней на колени. На лице его читалось такое искреннее, такое глубокое сочувствие, что у Лизы мучительно сжалось горло.

– Ради Бога, – прошептал он, – что бы ни вызвало эти слезы… позвольте мне вас утешить.

Издав невнятный возглас, Элизабет прижала ладонь ко рту, но было поздно: слезы обожгли ей глаза и потекли по щекам. Из горла вырвалось хриплое рыдание. Лиза в ужасе спрятала лицо в ладонях. Откуда взялась эта боль? Почему сейчас?

Она знала почему. Ее ожидал брак без любви. Завтра ей предстояло сделать первый шаг, и это означало… что любовь мамы будет, возможно, последней настоящей любовью в ее жизни.

Сильные руки Майкла сомкнулись вокруг нее. Лиза уткнулась носом в грубую шерстяную ткань его сюртука. Она качнула головой, пытаясь вырваться, жалость претила ей, но Майкл лишь крепче прижал ее к себе.

– Чш-ш, – выдохнул он. – Слезы исцеляют, говорю вам как врач.

Элизабет издала короткий надломленный смешок, сменившийся рыданием.

– Вы сами себе противоречите. Кажется, вы хотели остановить мои слезы. – Она снова сделала попытку освободиться. – Я прекрасно себя чувствую, уверяю вас.

Майкл сильнее сжал Лизу в объятиях, как будто ему нравилось обнимать ее. Баюкать, словно ребенка.

– Сейчас вам станет легче.

Спокойная уверенность в его голосе заставила Элизабет сдаться. Ее тело обмякло, пальцы разжались. Она спрятала лицо на широкой груди Майкла. Его ладони успокаивающе гладили ее по спине, и Лиза почувствовала, как расслабляются сведенные судорогой мышцы. Пальцы Майкла нащупали ее позвоночник, слегка надавили, и Лизе вдруг стало легко дышать, стеснение в груди прошло. Ее больше не сотрясали рыдания.

– Вы слишком великодушны, – услышала она свой шепот, будто со стороны. – Я этого не заслуживаю.

– Не так уж я и великодушен, – проворчал Майкл. – Не стану вводить вас в заблуждение.

– Значит, добры.

– Нет. Просто почему-то я не могу видеть, как вы плачете.

Лиза замерла, мысленно повторяя слова Майкла. «Я не могу видеть, как вы плачете». В каком чудесном мире он живет, если не усматривает в своем поступке великодушия. Лизе не раз случалось плакать, но даже близкие друзья теряли терпение при виде ее слез.

Элизабет не могла их за это винить. Сколько раз она проливала слезы из-за негодяев! И теперь, в объятиях этого честного, достойного человека, она почувствовала бессильный гнев и отвращение к себе самой.

Ладонь Майкла вновь скользнула по ее спине, и злость исчезла. Он прикасался к ней так нежно, так бережно, словно необычайно дорожил дарованной ему милостью. Припав щекой к его груди, Лиза прислушалась к ровным ударам сердца и вспомнила, как мама бросилась в папины объятия после разлуки и, прижавшись ухом к его груди, крикнула дочери: «Вот музыка, которой я ждала!» А отец рассмеялся в ответ: «Мое сердце молчало в ожидании встречи с тобой, дорогая, и забилось лишь сейчас».

Лиза вспомнила этот эпизод, когда заказывала надпись на родительском надгробии. «Положи меня, как печать, на сердце твое… ибо крепка, как смерть, любовь»[5]5
  Ветхий Завет, Песнь песней Соломона, глава 8, стих 6.


[Закрыть].

Элизабет медленно выпрямилась, и когда Майкл попытался ее удержать, сжала его руку. Их взгляды встретились. Майкл пристально смотрел Лизе в глаза, казалось, не замечая, как покраснело от слез ее лицо, не боясь увидеть плаксивую гримасу. Его рукав, согретый жаром тела, был теплым на ощупь, а запястье широким и крепким.

Конечно, она заслужила это. Всего один раз.

Лиза прижалась губами к его губам.

Майкл замер. Мышцы на его руках напряглись, тело словно окаменело. Но губы его были мягкими, а от кожи исходил запах чистоты, невыразимо приятный аромат.

– Вы расстроены, – прошептал Майкл.

– Да, – выдохнула Лиза, погружая пальцы в шелковистую массу его волос. – Но я не одна. Не желаю оставаться в одиночестве.

Ее пальцы нащупали мочку его уха, и дыхание Майкла на миг прервалось. Лиза жадно впилась поцелуем в его губы, нетерпеливо раздвинув их языком. Несдержанность придала ей смелости. Лиза никогда прежде не выбирала мужчин. Мужчины выбирали ее. И ничего путного из этого не вышло. «На сей раз все будет иначе», – решила она.

Лиза вложила в поцелуй всю свою страсть, и из груди Майкла вырвался сдавленный возглас, похожий на стон или рычание. Лизу обдало волной жара.

Она наслаждалась вкусом его губ, его языка. В следующий миг губы Майкла завладели ее губами, заставив Лизу откинуться на спинку кресла. Его ладони властно обхватили ее талию. Стоя на коленях перед Лизой, Майкл на голову возвышался над ней. Огромный, широкоплечий, он словно защищал ее от враждебного мира.

Внезапно с тяжелым вздохом, прозвучавшим почти как стон, он отстранился.

– Это неправильно, – хрипло произнес он, глядя на Лизу затуманенным взглядом. – Вы не в состоянии мыслить ясно. А я не…

– Нет, – тихо возразила Лиза. – В самом деле, сейчас я мыслю как никогда ясно. – Сжав его лицо в ладонях, она посмотрела ему в глаза. С каждым мгновением ее уверенность росла и крепла. На лице его читались благородство, доброта, сострадание – все то, что мама завещала ей искать в мужчине и ценить. Именитые друзья, безупречный костюм, дом в фешенебельном лондонском квартале Мейфэр и знатное происхождение – все те глупости, что прежде занимали ее мысли, теперь казались ей никчемной мишурой.

Перед ней стоял настоящий мужчина. Сильный, худощавый. Его мускулистые руки могли с легкостью поднять женщину и… спасти человеческую жизнь. Его губы никогда не произносили лживых обещаний. Взгляд Лизы скользнул по твердому подбородку Майкла, по его нежным, шелковистым волосам. Как много контрастов таил в себе этот человек. Его тело дарило бы ей наслаждение долгие дни.

Но у Лизы не было в запасе долгих дней. Один лишь нынешний день. Единственный день и счастливая возможность получить желаемое, не сомневаясь в своем праве, в своей правоте. Ибо Майкл Грей обладал всем, что отличает истинного мужчину. Это Лиза знала наверняка.

Она наклонилась, чтобы поцеловать его вновь. Этот нежный, полный соблазна поцелуй был прелюдией, приглашением…

– Вы хотите оставить меня одну? – прошептала она, касаясь губами его губ. – Неужели вы уйдете?

– О Боже, нет. Но я должен вам сказать…

– Вы вовсе не добры, – напомнила ему Лиза. – Не великодушны.

У Майкла вырвался глухой смешок.

– Вы понятия не имеете насколько.

– Так покажите мне, – шепнула она.

Взяв Лизу за локти, Майкл заставил ее подняться на ноги. Их тела соприкоснулись, и Лиза ощутила волну дрожи, пробежавшую по спине, колени ее ослабели. Ладони Майкла обхватили ее спину, скользнули вниз, легли на ягодицы, сминая складки юбки.

– Я должен вам кое-что сказать, – проговорил он.

– Позже.

– Нет, теперь. Прежде, чем мы…

Мягко потянув Майкла за волосы, Лиза нагнула его голову и прильнула губами к его губам. С грубым звериным рычанием он впился в ее рот, его губы уже не были мягкими. Но в следующий миг он прервал поцелуй и жарко зашептал:

– Я не тот, за кого вы меня принимаете.

Элизабет улыбнулась. Доктор хочет извиниться за недостаток опыта?

– Это не важно. – Имело значение лишь быстротечное настоящее. Лиза знала: завтра прибудут гости, и прежде чем выйти им навстречу, она будет сидеть за туалетным столиком, изучая изъяны своей внешности. Морщинки и пятнышки на коже, которых с годами становится все больше, крохотные недостатки, умело скрываемые при помощи пудры и румян, – горничной придется потрудиться. Избавившись от всех несовершенств, Лиза выставит свою красоту на продажу в надежде, что найдется богатый покупатель. Это случится завтра, а сейчас… можно быть непризнанной красавицей, просто женщиной.

Ее рука скользнула вниз, к ягодицам Майкла. Его упругие мышцы напряглись под ее ладонью, и у Лизы на миг перехватило дыхание. С хриплым стоном Майкл сжал ее в объятиях, нашел губами ее губы. У Лизы подогнулись колени; если бы Майкл не подхватил ее, она упала бы навзничь, как цветок под порывом ветра. Она чувствовала себя хрупким, прекрасным цветком.

Его губы коснулись ее подбородка, жадно прильнули к шее.

– Смелее, – шепнула она.

Ответом на ее призыв было глухое рычание, по коже Лизы пробежали мурашки. Зубы Майкла легко куснули кожу возле ее ключицы. Он потянул вниз корсаж платья, приоткрыв грудь, и припал губами к нежной ложбинке. По запрокинутому лицу Лизы скользнула восхищенная улыбка. О, этот деревенский доктор знал, что делает.

Высвободившись, Лиза попыталась поцеловать Майкла, но мешал его огромный рост. Даже привстав на цыпочки, она не могла дотянуться до его губ.

– Я хочу…

Склонив голову ей на плечо, касаясь губами ее шеи, Майкл хрипло проворчал:

– Чего же вы хотите, Элизабет?

Он был слишком высок, но Лиза знала, как это исправить. Сжав руку Майкла, она потянула его за собой к узкой кровати. Не выпуская его запястья, она раскинулась перед ним на постели. Следуя ее молчаливому приглашению, Майкл прыгнул на тюфяк и навис над Лизой, опираясь на одно колено и вытянутую руку. На его застывшем лице читалось исступленное желание.

Элизабет никогда прежде не видела его таким. В душе ее шевельнулось сомнение. В некоторых отношениях все мужчины одинаковы…

Но в следующий миг Майкл наклонил голову и нежно коснулся губами ее шеи. У Лизы вырвался вздох, все ее тревоги разом улеглись. Она медленно закрыла глаза, чувствуя кожей его щекочущее жаркое дыхание, мягкое влажное касание рта, прокладывающего дорожку от ее горла к ключице. Его пальцы сжали ее локоть, скользнули к запястью. Завладев рукой Лизы, Майкл поднес ее к губам, поцеловал ладонь и замер, прерывисто дыша.

– Вы уверены? – прошептал он срывающимся голосом. – Уверены, что не пожалеете?

Лизу захлестнула волна нежности. Какой еще мужчина, лежа в постели рядом с ней, задал бы подобный вопрос? Какой мужчина, осаждаемый назойливой вдовой, стал бы сомневаться?

– Совершенно уверена.

– Слава Богу. – Нетерпеливые руки Майкла тотчас взялись за шнуровку на ее блузке. Тщательно обдуманный наряд Лизы отличался простотой. Стянуть с нее блузку было легче легкого, теперь Майклу оставалось лишь расшнуровать корсет и справиться с бельем.

Сорочка полетела на пол вслед за корсетом. Прохладный ветерок коснулся обнаженной кожи Лизы. Ее взгляд не отрывался от лица Майкла, похожего на застывшую маску. Черты его заострились, губы приоткрылись. Он не сводил глаз с ее нагого тела. Потом ладонь его легла ей на грудь.

Его кожа казалась горячей и чуть грубоватой из-за мозолей. Лиза выгнула спину и, обвив рукой голову Майкла, притянула его к своей груди.

Его губы сжали ее сосок. Именно этого ей и хотелось. Дикое, звериное желание заставило ее запустить пальцы Майклу в волосы и потянуть, чтобы удержать его возле себя.

Элизабет тихо застонала, почувствовав, как зубы Майкла царапнули ее кожу. Сорвав с него сюртук и жилет, она спустила с его плеч подтяжки и выдернула из бриджей полы рубашки. Привстав на коленях, Майкл избавился от нее…

Лиза застыла, изумленно приоткрыв рот. Ее взору открылось прекрасное зрелище. Он был худощав, но тело его состояло из одних лишь мускулов и сухожилий. Лиза провела ладонью по массивным широким плечам Майкла, твердым и гладким на ощупь.

На его руках вздувались бугры мышц. Казалось, его тело – совершенное воплощение силы – высечено из камня. Лиза шаловливо обвела ногтем его сосок, и Майкл вздрогнул, мускулы его напружинились, плоский живот сжался.

Обняв Лизу мускулистой рукой, Майкл притянул ее к себе. Прикоснувшись друг к другу, они ошеломленно замерли. Мгновение спустя Майкл зарылся лицом в волосы Лизы и отыскал губами ухо.

– Если бы вы только знали, как я мечтал об этой минуте… каждую ночь с тех пор, как мы впервые поцеловались.

– Да, – шепнула Лиза. Они медленно опустились на постель. Приподнявшись на локте, Майкл обхватил широкой ладонью Лизин подбородок. Его лицо казалось до странности серьезным.

– Вы… – Он внезапно осекся, нахмурился, а когда вновь попытался заговорить, Лиза приложила палец к его губам. Не время произносить речи.

– Идите ко мне, – позвала она хриплым от желания голосом. Боже, как давно не испытывала она подобного чувства! Ее сотрясала дрожь нетерпения. Близость может доставлять наслаждение. Ей было хорошо с Нелло вначале. Но никогда предвкушение близости не приводило ее в исступление. Это сильное тело, гладкая кожа… должно быть, здесь замешано колдовство. Только оно способно вызвать эту нестерпимую жажду, которую не утолить одними прикосновениями. Ее ладонь скользнула по спине Майкла к узкой талии, легла на ягодицы. – Скорее, – выдохнула Лиза, притягивая его ближе.

От его хрипловатого смеха у нее перехватило дыхание.

– О, не так быстро.

Майкл прильнул к ней всем телом, осыпая поцелуями лицо, шею, грудь. Его рука нащупала пояс ее юбки и принялась ловко, торопливо расстегивать пуговицы, пока рот совершал волнующее странствие по ее животу. Приподняв Лизу, он стянул с нее юбки. Его жаркие губы приникли к нежной впадинке у нее под коленом.

Лиза попыталась откатиться в сторону, но Майкл удержал ее. Развязав одной рукой тесемки и стянув с нее панталоны, он прижался губами к ее обнаженным бедрам. Поцелуи, легкие, как прикосновения крыльев бабочки, и обжигающие, жалящие касания его языка заставили Лизу глухо застонать, вытянувшись на постели.

Губы Майкла достигли нежного треугольника меж ее бедер. Из горла его вырвался глухой возглас восхищения. Лиза едва не скатилась с кровати, по телу ее пробежала дрожь.

– Ш-ш-ш, – шепнул Майкл. – Будьте умницей. – Он приник к ее лону, пробуя на вкус ее сок.

Прижав руку ко рту, Лиза закусила костяшки пальцев. Наслаждение волнами разливалось по телу с каждым касанием подрагивающего языка Майкла…

Она выгнулась дугой, всхлипывая и задыхаясь, не в силах вынести эту сладостную муку, это изнурительное блаженство. Ладони Майкла сжали ее бедра, и Лиза забилась в его руках, словно пойманная птица, пытающаяся взлететь…

– Идите сюда, – простонала она. – Пожалуйста, я хочу… – Ей хотелось вновь прижаться к нему. Почувствовать тяжесть его тела, слиться с ним воедино. Убедиться со всей достоверностью, что он здесь, с ней. Схватив Майкла за плечи, она потянула его к себе. Дрожащими пальцами она попыталась расстегнуть застежку на его бриджах, но не сумела и предоставила это ему. Майкл торопливо сорвал с себя остатки одежды, Лиза замерла, сжимая в объятиях его разгоряченное нагое тело. Этот великолепный мужчина принадлежал ей. – Пожалуйста, – взмолилась она, раскидывая ноги. – Пожалуйста…

– Да, – прорычал он, изгибая бедра и пронзая ее плоть. Глухо застонав, Лиза выгнула спину, отдавая себя ему во власть. Он был крупнее всех мужчин, которым доводилось держать ее в объятиях. Его ладонь медленно скользнула вдоль ее тела. Найдя ее руку, сплетя пальцы, он завел ее кисть вверх, прижал к подушке и, глядя Лизе в глаза, качнул бедрами.

Элизабет издала протяжный стон. Майкл наклонился и завладел ее губами, приглушая рвущийся наружу крик. В голове ее вертелись обрывки мыслей, незавершенные фразы, разрозненные слова, но все они тонули в кипучем водовороте чувств. Тело Майкла скользило медленно, размеренно, и с каждым движением внутри ее словно пробуждалась дремлющая сила. Это чувство нарастало, упоение сменялось страстным желанием, неистовым, как огненная буря.

Губы Майкла потянулись к ее уху, жаркое прерывистое дыхание обожгло ей щеку.

– Посмотрите на меня, – прошептал он.

Лиза разомкнула веки. Ее сотрясала дрожь. Неподвижным взглядом Майкл смотрел на нее. Глаза его казались бездонными колодцами. С Лизой творилось нечто странное, в ней что-то рушилось, высвобождалось, рвалось на волю. Взгляд Майкла завораживал и манил, словно омут. Ее охватило радостное изумление, властное, как желание.

Его бедра выгнулись, и Лиза, затрепетав, выгнув спину, рванулась ему навстречу.

– О-о! – У нее вырвался крик блаженства. Она запрокинула голову, но Майкл потянул ее за волосы и приник губами к ее губам. Лиза ответила ему долгим жадным поцелуем, терзая его рот зубами, жаля дразнящим языком. Наслаждение наплывало волнами снова и снова, заставляя ее трепетать всем телом.

– Подождите, – взмолился он, – подождите… – Заключив лицо Майкла в ладони, Лиза впилась в его губы. Ее бедра качнулись навстречу яростному движению его бедер. С громким стоном Майкл вырвался из ее объятий и тяжело рухнул на спину, изливая семя.

Веки Лизы отяжелели, глаза закрылись. Она лежала рядом с Майклом, по телу разливалась блаженная истома.

– Вас называют Афродитой, – прошептал ей на ухо Майкл. – Но теперь в моде Рим. Пожалуй, я буду называть вас Венерой.

Прижав ладонь к его груди, Лиза почувствовала, как колотится его сердце. Она открыла глаза, и Майкл улыбнулся ей. Медленно ожили звуки. До Лизы донеслось пение птиц и шорох листвы, колеблемой ветерком.

Пережитое блаженство бродило в крови сладким дурманом. Она чувствовала в себе легкость, воодушевление и смелость, как будто только что совершила нечто значительное. Наклонившись к Майклу, она нежно поцеловала его в губы.

– Прекрасное начало, – произнес он.

«О! – Лиза отстранилась. – Это вовсе не начало. Скорее, событие, эпизод. Да, больше чем происшествие, намного больше чем простая случайность. И все равно – эпизод. Пусть незабываемый, но ему не суждено повториться».

– Что случилось? – спросил Майкл.

Он так чутко улавливал перемены в ее настроении. Наверное, прежде ни один мужчина не вглядывался столь внимательно в ее лицо. Лиза горько усмехнулась про себя. Странная мысль, ведь ее изображения красуются повсюду. Болваны фотографы.

Майкл ждал ответа. Улыбаясь, Лиза провела ладонью по его груди. Под гладкой, покрытой редкими волосками кожей проступали мускулы. Как приятно было его касаться.