Текст книги "Скандальное лето"

– Какой цинизм, – проговорил Майкл. – Вы слишком молоды, чтобы так мудро рассуждать.

Миссис Чаддерли рассмеялась.

– Ваша лесть становится слишком откровенной. Ведь я вдова, в конце концов.

Майкл открыл было рот, чтобы ответить, но осекся. Быть может, это приглашение задать вопрос о браке миссис Чаддерли?

Если так… Боже… Майкла вдруг одолело любопытство, жадное, как нестерпимый голод. Почему она прячется здесь, в деревне? Ведь этой женщине принадлежало сердце Лондона. Ее изображение украшало все столичные витрины, и самое избранное общество бросилось бы к ее ногам, если бы она удостоила его вниманием.

Жаль, что их пути не пересекались прежде. С нею Майклу не пришлось бы ходить окольными путями, добиваясь желаемого. Обычно его связи тянулись не дольше нескольких недель, но эта женщина вполне могла бы стать исключением. Большинство знаменитых лондонских красавиц предпочитали окружать себя ореолом таинственности, жеманно изображая холодность или, напротив, разыгрывая чрезмерную чувственность и превращая каждое свое слово в скрытое приглашение. Что же до миссис Чаддерли, искренность и открытость составляли часть ее очарования. Майкл находил эту удивительную откровенность весьма… необычной и соблазнительной.

В сочетании с безрассудством она послужила бы пикантной приправой к любовным утехам. «Расскажите мне, что вам нравится, – попросил бы он. – Покажите мне».

– Я вас шокировала? – осведомилась вдова.

Ее вопрос показался Майклу забавным. Если бы она только знала, куда завели его дерзостные мысли.

– Нисколько. – «Берегись, старина. Тебе сейчас нельзя поддаваться искушению». А между тем миссис Чаддерли в своем прелестном платье выглядела восхитительно, словно сама фея лета; позади нее простирались зеленые луга, навевая мысли о чистой дружбе, не оскверненной греховными соблазнами. Усилием воли Майкл заставил себя отпустить безразличное замечание: – Если оставить в стороне превратности любви, мне кажется, что вовсе не плохо мысленно представлять свой идеал.

– Вы так думаете? С этим можно поспорить. Вам нравится дискутировать?

– Иногда.

Миссис Чаддерли вздернула подбородок, разглядывая облака в вышине. Наклон головы неожиданно открыл взору несовершенства ее лица – крохотную родинку на скуле и по-детски закругленный кончик носа. Должно быть, фотографы избегали снимать ее в профиль. Любопытная публика никогда не видела ее такой.

Мысль эта странно взволновала Майкла. Сколько еще секретов таила в себе эта женщина? Он невольно поймал себя на том, что пристально приглядывается к ней, стремясь открыть новую тайну. Ее ухо формой не напоминало раковину, мочка была чуть крупновата, чтобы ее можно было уподобить прелестной перламутровой створке, – должно быть, ее растянули тяжелые серьги, которые привыкла носить миссис Чаддерли. Но ее ушки были просто созданы для поцелуев. При виде бледной веснушки у нее на горле Майкл ощутил горячую волну дрожи. Ему страстно хотелось коснуться рыжеватого пятнышка губами и прошептать: «Я нашел тебя». Вдобавок эта белоснежная шея так и умоляла, чтобы он погладил ее. Прежде чем обхватить ладонью затылок миссис Чаддерли и нежно уложить ее в постель…

– Тогда давайте обсудим высказанную вами мысль, – предложила вдова, не подозревая о чувствах, обуревавших Майкла. – Любовь – один из самых опасных идеалов, за которым может гоняться юная девушка. Первый попавшийся мужчина, которому вздумается объявить себя влюбленным, покажется ей долгожданным суженым, и все доводы рассудка окажутся бессильны.

– Возможно. – Майкл говорил неспешно, поскольку разум его боролся с телом, готовым осрамить его перед дамой, словно юнца. Силы небесные! Майкл никогда не одобрял мужчин, посещавших бордели, но если воздержание столь явно угрожает достоинству, взгляды невольно меняются. В эту минуту мысль о публичных женщинах уже не казалась Майклу отталкивающей. – А может быть, надежда встретить свою любовь приведет девушку к счастливому браку, позволив благополучно избегнуть союза с каким-нибудь повесой и распутником, ищущим в женитьбе отнюдь не романтические чувства.

Его довод прозвучал вполне убедительно, и Майкл улыбнулся, довольный собой.

Склонив голову набок, миссис Чаддерли сухо проговорила:

– Прелестно. Но неужели вы и вправду думаете, будто любовь так легко распознать? Любой мерзавец может говорить о любви так же легко, как об утренних новостях на страницах газет, и даже с большей легкостью, поскольку, на мой взгляд, большинство мерзавцев терпеть не могут читать.

Воодушевление Майкла внезапно иссякло. «Хотелось бы верить, что миссис Чаддерли не принадлежит к породе моралистов», – проворчал он про себя.

– Насколько я понимаю, ваш муж разочаровал вас, сударыня.

Это было слишком грубо. Выражение лица вдовы изменилось, улыбка стала жесткой. Майклу показалось, что миссис Чаддерли мгновенно отдалилась от него, словно между ними выросла стена.

– Но как же я скучна со своими разговорами, – произнесла она. – Я обещала показать вам прелестное местечко, а вместо этого совсем вас заболтала.

Майкл невольно поразился силе своего разочарования. Но горечь тотчас сменилась насмешливой покорностью. В конце концов, миссис Чаддерли искала не поверенного своих сердечных тайн, а молчаливую публику, готовую ее выслушать. Светские дамы не водят дружбу с сельскими докторами.

– Уверен, вы не часто нагоняете скуку на своих собеседников, – любезно возразил Майкл. Миссис Чаддерли ждала от него галантного обхождения, и он с легкостью разыграл роль изящного кавалера.

Улыбка вдовы чуть померкла. Задумчивость чудесным образом преобразила ее лицо. Едва заметные морщинки в уголках глаз, которые она, наверное, не раз с досадой разглядывала в зеркале, придавали человечность ее красоте. Мысль эта пробудила в душе Майкла странное, неожиданное чувство.

Если не муж, то кто же так жестоко разочаровал ее? Подобная грубость непростительна. Майкл сурово нахмурился. Он разбил бы в кровь физиономию этому негодяю. Нет, он сделал бы лучше, обхватил бы ладонями лицо миссис Чаддерли, легко провел пальцем по ее прелестным губам и прошептал бы: «Он вас не стоит». А после показал бы ей, чего она достойна: жадного внимания мужчины, хорошо знающего женское тело и все его пикантные особенности, способного доставить женщине истинное наслаждение…

«Боже, старина, держи себя в руках». Майкл никогда не отрицал, что принадлежит к числу самых безрассудных и страстных мужчин на земле, но шальная фантазия овладела им слишком стремительно. Даже для его необузданного темперамента это было чересчур.

Словно прочитав его мысли, вдова проговорила:

– Мы едва знакомы, мистер Грей. Интересно, почему я чувствую себя с вами так легко и естественно? Мне всегда казалось, что молчание вызывает неловкость. Но только не с вами.

Ей нравилось флиртовать. Это не вызывало сомнений. Дразнить и тотчас отступать, нападать и ретироваться. Обычный маневр завзятой кокетки.

– Полагаю, это комплимент.

– Да. Давайте немного помолчим.

Они пошли дальше, храня молчание. Солнце опустилось чуть ниже, и бледно-голубое небо потемнело, окрасилось сияющей лазурью. Майкл вдруг почувствовал смехотворное желание взять спутницу за руку, сжать ее нежные пальцы, унизанные кольцами, ощутить тепло ее кожи. Стиснув руку в кулак, он спрятал ее в карман сюртука, опасаясь, что дерзкая ладонь не послушается и нарушит запрет.

На губах миссис Чаддерли мелькнула улыбка. Вдова наклонила голову, пряча лицо, но это лишь разожгло любопытство Майкла, которому немедленно захотелось узнать, что ее рассмешило. Конечно, страстное увлечение могло настигнуть его в любую минуту; ему случалось влюбиться в женщину, мельком увидев ее в окне поезда, или в дальнем конце бального зала, или на пристани, куда причалил его корабль. Но любовь умирала так же быстро, стоило женщинам скрыться из виду, или, что того хуже, стоило Майклу узнать их поближе. Женская красота отравляет разум мужчины, и нередко ее союзником выступает страсть. Когда яд проникает в кровь, человек способен на любое безумство. Влечение затмевает ему глаза, и он не замечает других лиц, кроме лица той единственной, что кажется ему самим совершенством.

Но, слава Богу, разум Майкла не был отравлен любовью. С точки зрения статистики представлялось невероятным, чтобы на земле существовала другая женщина с такой же восхитительной, ошеломляюще нежной улыбкой. И Майкл готов был пережить неизбежное разочарование ради удовольствия прижаться губами к этим прелестным губам.

Он вдохнул запах согретой солнцем земли, душистого сена и жимолости. У него вырвался недоверчивый смешок. Никаких женщин, пока Аластер снова не женится? Это чистое безумие. План, обреченный на провал.

Вдова взглянула на Майкла, но не спросила, что его так развеселило.

– Сюда, – сказала она, поворачивая на узкую тропинку, ведущую к проходу в живой изгороди. Дорожка тянулась наискосок через луг и убегала в лес, где солнечные лучи, проникая сквозь сети ветвей, покрывали золотыми блестками ковер из моха и пахучей палой листвы. Путники побрели вниз по пологому склону и вскоре неожиданно вышли на берег озера, прятавшегося в низине.

Раздвинув ветви плакучей ивы, миссис Чаддерли поманила Майкла за собой к самой кромке воды. Отсюда открывался вид на сверкающую гладь окруженного лесом водоема под безоблачным небом.

– Майское озеро, – произнесла она. – Его называют так потому, что оно прекраснее всего в мае, когда цветут деревья. Но даже в июне здесь довольно красиво.

Налетел легкий ветерок и, всколыхнув ветви ивы, шаловливо скользнул листьями по воде, словно пальцами.

– О, – тихо прошептал Майкл. Теперь он знал, почему его спутнице так нравилось это место.

– Да, – так же тихо отозвалась миссис Чаддерли. Ее взгляд, устремленный на Майкла, светился пониманием и… иным чувством. Майкл слишком долго изучал женщин, чтобы ошибиться.

Он не мог больше сопротивляться. Да и зачем? Почему бы не уступить своим желаниям ради… самого себя и своей дамы.

Протянув руку, он взял вдову за локоть. Медленно, будто предупреждая, что она вправе оттолкнуть его. Выбор за ней.

Ее сверкающие глаза смотрели на Майкла, а губы приоткрылись, когда рука его от ее локтя скользнула к запястью. Боже! Ее обнаженная кожа, узкая незащищенная полоска между краем рукава и перчаткой, была нежной как атлас. Майкл ласково погладил ее пальцем. У миссис Чаддерли вырвался тихий возглас, похожий на вздох.

Он притянул ее к себе. Листья ивы взволнованно шептались над водой. Легкий флирт, и ничего более. Два холодных циника сошлись погожим летним днем, чтобы получить мимолетное удовольствие.

Он коснулся губами ее губ, их дыхание смешалось. Никакой поспешности. Они стояли рядом, сблизив головы. Ладонь Майкла двинулась вверх по ее руке, погладила изящное округлое плечо и обхватила спину. Потом медленно скользнула вниз. Дыхание миссис Чаддерли стало прерывистым. Ее тело пробуждалось для него, и Майкл ощутил невольную дрожь, его мышцы напряглись, словно натянутые канаты. Его пальцы заскользили вниз, потом снова вверх по ее гибкой спине, коснулись теплой обнаженной шеи, тяжелого узла волос, прохладного и шелковистого на ощупь.

Глаза ее искрились, словно воды морской лагуны в лучах солнца. Зеленые, как обитель русалок, широко раскрытые, они смотрели на него не отрываясь.

Майкл взял в ладони ее лицо, нежно провел пальцем по атласно-гладкой щеке. Они стояли, почти касаясь друг друга, и Майкла пронзила внезапная мысль, как хорошо подходит ему эта женщина. Превосходно.

Закрыв глаза, он прижался губами к ее губам. Одно касание языка, и губы ее разомкнулись, прохладные и свежие, как вода чистого альпийского родника.

Ладонь Майкла сжала ее талию. Тонкую и изящную, достойную восторженных од на всех языках мира. Он жадно впился в ее рот, отыскав языком ее язык. Вдова покачнулась, пылко отвечая на поцелуй. О, эта женщина знала толк в любовной игре. Моралистки и жеманницы так не целуются. Майкл крепче сжал ее в объятиях, его пальцы нащупали жесткие планки корсета, а ниже восхитительную мягкость. Если миссис Чаддерли и носила нижние юбки, то они были тоньше дуновения ветерка.

О, этот поцелуй уже нельзя было назвать мимолетным. Он был обжигающим, страстным, чувственным. Эту женщину хотелось съесть целиком, жадно проглотить, ощутить ее сладость. Казалось, в ней заключена сама жизнь. Силы небесные, жизнь слишком коротка. Не следует отвергать ее радости. Разве не этому учит нас разумная философия? Наслаждайся, пока можешь, срывай цветы удовольствия. Оставь другим сомнения и раздумья.

Он прикусил ее пухлую нижнюю губу, желая почувствовать солоноватый вкус кожи. Ответом был хриплый возглас. Пальцы Майкла очертили контур ее щеки, коснулись горла. Окончательно потеряв голову, он впился в ее губы с исступленной страстью дикаря. Ее руки сомкнулись у него на талии, вцепились в ткань сюртука. Майкл ответил на этот безмолвный призыв, осыпав поцелуями лицо миссис Чаддерли. Его терзал голод, который могло утолить лишь прикосновение к ее обнаженной коже. Их тела сплелись в жарком объятии. Майкл готов был зарычать. Проклятая одежда разделяла их. Боже, как благоухала эта женщина! Ее запах опьянял, рождая самые кровожадные желания. Не в силах сдержаться, Майкл приник губами к ее горлу.

– О! – Чуть отстранившись, миссис Чаддерли склонила голову. Майкл замер в ожидании, прерывисто дыша, напряженный, словно натянутая струна. Неужели вдова передумала?

Она не высвободилась из его объятий, но и не потянулась губами к его губам. Майкл шумно перевел дыхание, твердя про себя: «Спокойно, спокойно, старина». Его руки, обнимавшие ее, медленно разжались и покорно повисли.

Почувствовав на своей щеке неровное дыхание миссис Чаддерли, он воспрянул духом. Его обуяла дикарская гордость. Будь у него больше времени, он заставил бы ее задыхаться от желания. Стонать, ловя ртом воздух.

– Бо… же, – прошептала она, невольно разбив слово на слоги, чтобы сделать короткий вдох. – Ваши таланты простираются далеко за пределы медицины.

Майкл рассмеялся медленно, точно пьяный.

– Я был бы рад ознакомить вас с ними более обстоятельно.

Ее дыхание пахло корицей.

– В самом деле?

Она еще спрашивает? Нежные солнечные лучи, ласкавшие его кожу, и тепло женского тела, соблазнительно прильнувшего к нему, избавили Майкла от сомнений. В конце концов, он не святой. Он никогда не отличался добродетелью, монашеское воздержание не для него. Женщины любили его, а он любил женщин. И вот красавица, прекраснее самой Венеры, желала его. Так зачем отвергать ее?

Вдовы вольны флиртовать, сколько им заблагорассудится. Небольшая интрижка не угрожает женитьбой. Мимолетная любовная связь никому не причинит вреда и не помешает планам Майкла.

Аластер ни о чем не узнает.

– Ваше приглашение на ужин еще в силе?

Вдова вскинула голову, чтобы заглянуть ему в глаза. Ее робкая радостная улыбка была будто создана, чтобы вселить в мужчину смелость.

– Вы должны прийти ко мне на ужин завтра, после ярмарки.

Сжав руку миссис Чаддерли, Майкл поднес ее к губам.

– Мадам, я с радостью повинуюсь.

Глава 5

Благотворительная ярмарка всегда была для Лизы любимым событием года: можно было не волноваться, что порвется платье или что какая-нибудь девица станет кокетничать с Нелло (главным образом потому, что Нелло никогда не посещал подобные увеселения). Но теперь, стоя в дальнем конце холла, Лиза едва не плакала от досады.

Нахмурившись, она снова заглянула за воздушные, розовые с желтым, шифоновые драпировки и обвела глазами зал. Ежегодная ярмарка в пользу прихода привлекла посетителей со всей округи до самого Мэтлока, который отделяло от Босбри полдня езды к северу. Были съедены все пироги и раскуплены все безделушки – подушечки для булавок в виде подсолнухов и батистовые платочки, вязаные носки и искусно расписанные портсигары, расшитые чехлы для стульев и акварели. Малышка Долли Брауард, к величайшему огорчению своей матери, стащила четыре вышитых салфетки, но, пойманная с поличным, вернула их на место. Лотерея собрала огромную толпу в передней части зала.

Ярмарка прошла с большим успехом. Но доктор так и не показался.

Не будь Лиза так раздосадована его отсутствием, она посмеялась бы над собой. Подумать только, она не могла заснуть полночи из-за поцелуя какого-то деревенского врача! Откровенно говоря, Лиза предпочла бы иметь дело с мужчиной, способным оценить, какое счастье ему привалило: миссис Чаддерли не всякого удостаивала своей благосклонностью. Ей нужно было восхищение мистера Грея, именно этого требовало ее уязвленное тщеславие. Вдобавок разве она не заслужила немного удовольствия? Отчего не позволить себе мимолетную невинную забаву, прежде чем приняться за утомительные поиски мужа?

К несчастью, выгодное замужество осталось ее единственной надеждой. Лиза получила новое послание от своих поверенных, на сей раз законники писали вместе с бухгалтерами из «Огилви и Харкорт». Лизе пришлось просить своего управляющего и секретаря растолковать смысл письма, и в конце концов их объединенными усилиями удалось пролить свет на тайну ее несчастья. Неудачные денежные вложения, сделанные ее покойным супругом, падение цен на зерно и, увы, собственные неумеренные расходы привели Лизу к краю пропасти.

Она знала: голод ей не угрожает. Не придется даже продавать свои владения, во всяком случае, пока. Но если случится новое несчастье, с нею самой, с ее друзьями или с кем-то из жителей Босбри, зависящих от нее, если потребуется крупная сумма денег…

Тогда Лизу уже ничто не спасет.

Удивительно, как строки на бумаге могут вызвать чувство, будто земля разверзлась у вас под ногами. Когда-то Лиза воображала, что влюблена в своего покойного супруга, но, осознав, что это не так, она научилась находить удовольствие в роскоши, которой окружал ее муж. Но теперь годы, проведенные с Аланом Чаддерли, казались ей безвозвратно потерянными. А связь с Нелло не принесла Лизе ничего, кроме боли и дурной славы…

В сравнении с этим ложным шагом ее увлечение доктором представлялось почти целомудренным. По крайней мере искренний, откровенный мужской интерес к ней мистера Грея придаст их отношениям прелесть новизны. Мимолетная любовная связь пойдет Лизе только на пользу. Это будет своего рода вакцина, которая укрепит ее, перед тем как она вновь окунется в самую грязь.

– Я несу дары! – В комнату впорхнула Джейн с двумя бокалами в руках. – Смотри, что я нашла!

Лиза рассмеялась, взяв высокий бокал.

– Шампанское? Но откуда?

– Я велела одному из твоих лакеев захватить его, чтобы мы могли отпраздновать спасение прихода. – Джейн чокнулась с подругой бокалом, на губах ее мелькнула озорная усмешка. – Или вызвать возмущение прихожан, если тебе так больше нравится. Боюсь, лимонад оказался слишком слабым.

После первого же глотка Лиза почувствовала, как успокаиваются нервы. Все будет хорошо. Стряпчие заверили ее, что можно не спешить. Время еще есть.

А в следующее мгновение по телу ее разлилась жаркая волна радости: в боковую дверь вошел мистер Грей.

Он явно спешил, его блестящие темные волосы казались взъерошенными. Доктор поправлял перчатки, словно только что надел их. Он здесь! Он все-таки пришел! На этот раз костюм сидел на нем безукоризненно, плотно облегая широкие плечи и узкую талию. Белоснежный галстук на шее эффектно контрастировал с загорелой кожей. Он сложен как викинг, решила Лиза. Его заостренные скулы напоминали изгибы корпуса корабля, а четко очерченные губы женщина могла бы обвести пальцем даже в темноте. Лицо его не отличалось красотой, но обладало дьявольской притягательностью.

Лиза допила шампанское, сердце ее учащенно билось.

– Где бутылка? – спросила она. Предвкушение встречи с доктором всколыхнуло в ней безрассудство. – Мистер Грей мог бы присоединиться к нам.

Джейн проследила за ее взглядом.

– О! Так это тот самый доктор, которого ждут к ужину? Боже милостивый, да я его знаю!

– В самом деле? – Замечание подруги вызвало у Лизы необъяснимую досаду. – Откуда?

Джейн нахмурила брови.

– Точно не помню. Его лицо кажется ужасно знакомым, но…

Джейн жаждала знать все обо всех. Передав ей бокал, Лиза направилась в другой конец зала.

Мистер Грей заметил ее приближение. Его искушенные, полные соблазна губы сложились в улыбку. Он невольно расправил плечи и вздернул подбородок, будто желая предстать перед нею во всей красе. Лизе пришло в голову, что, став старше, она будет скучать по тому восхищению, с которым мужчины обычно встречали ее появление. Это немое обожание дарило ей упоительное чувство собственного всесилия!

Но Лиза вовсе не хотела утверждать свою власть над мистером Греем. Это было бы несправедливо, ведь он всего лишь доктор. Вдобавок ей нравилось его безрассудство, неотделимое от сдержанности, которая так привлекала ее в этом человеке.

– Добрый вечер, мистер Грей! – Лиза остановилась перед ним, подавляя желание пригладить волосы. Маленькая воришка Долли обожала танцевать, после веселой пляски с малюткой Лиза, должно быть, выглядела жутко растрепанной. – А мы боялись, что вы не придете. Приятно вас видеть!

– Миссис Чаддерли. – Грей отвесил поклон, не сводя глаз с ее лица. Лиза поняла наконец, что придавало особое очарование его светлым глазам – черные ресницы, такие густые, что глаза казались подведенными углем. – Прошу простить меня за опоздание, – произнес он, но в глазах его читалось более страстное послание. – Я вышел заблаговременно, но на дороге случилось происшествие, и я задержался, чтобы оказать помощь пострадавшим.

– Боже праведный. – Человек, способный прийти на помощь. Мужчина, который на что-то годится! – Надеюсь, все обошлось? – Голос ее звучал сдавленно, как у юной дебютантки, страдающей от головокружения.

– Да, ничего серьезного, одна вывихнутая лодыжка да пара царапин, не более. – Он бросил взгляд поверх плеча Лизы и снова поклонился. Подошла Джейн в сопровождении одного из лакеев. Лиза представила ей доктора, и девушка приказала налить еще шампанского. – Ярмарка удалась на славу, – равнодушно заметил мистер Грей. Джейн протянула ему бокал, но он покачал головой: – Нет, спасибо, я лучше воздержусь.

Лиза слегка нахмурилась, ведь они с Джейн отмечали успех, и празднование должно было завершиться ужином.

– Миссис Халл, позвольте познакомить вас с мистером Майклом Греем. Он недавно приехал с севера, – добавила она с игривой улыбкой.

Заметив ее усмешку, мистер Грей понимающе улыбнулся в ответ и перевел взгляд на Джейн.

– Очень приятно познакомиться, – отозвался он, но Лиза едва разобрала ответ Джейн.

Ее родители постоянно обменивались безмолвными нежностями и молчаливыми шутками. Ее пронзила внезапная боль, одиночество и смутная тоска сжали ей сердце. Лиза замерла, стараясь удержать застывшую улыбку.

«Ты не любишь его, – произнес голос матери. – Без любви душа пуста».

– Мистер Грей, я уверена, мы с вами прежде встречались, – проворковала Джейн. – У вас поразительно знакомое лицо. И все же я не могу припомнить ни одного Грея. Где вы жили на севере?

– Около шотландской границы.

– Ну надо же, а я из Йорка! У нас с вами наверняка есть общие знакомые. Умоляю, скажите, откуда родом ваша семья?

– Простите меня, миссис Халл, но не думаю, что мы с вами принадлежим к одному кругу. – Он бросил на Лизу быстрый взгляд, лицо его осталось непроницаемым. – Безусловно, я не смог бы забыть столь приятное знакомство.

Джейн расцвела, довольная комплиментом.

– Тем не менее я не сомневаюсь, что какая-то связь между нами все же есть. Мы могли бы обсудить это за ужином. Я слышала, вы присоединитесь к нам?

Разговор неожиданно оборвался, наступила неловкая пауза. Затем мистер Грей обратился к Лизе:

– Могу я поговорить с вами наедине?

Озадаченная Лиза покорно отошла в сторонку вместе с ним. Позади них раздались радостные возгласы – объявили победителей лотереи. Мистер Грей учтиво поддерживал ее под руку, держась до странности официально. Однако стоило им отойти, его пожатие стало нежнее, и прежде чем отвести руку, он незаметно погладил пальцы Лизы. На мгновение у нее перехватило дыхание.

– Я должен вновь извиниться перед вами, – тихо произнес он. – Я не смогу прийти на ужин сегодня вечером.

Лиза ощутила острый укол разочарования, горло болезненно сжалось.

– Но… почему? – О Боже, она заговорила как наивная школьница. – То есть я заказала самые изысканные блюда и… Я так ждала этого дня.

– Я тоже, – уныло отозвался доктор. – Я и вправду… – Он откашлялся и отвернулся. – Ну, вы понимаете.

Нет, она решительно ничего не понимала. Поведение мистера Грея неожиданно изменилось. Проследив за его взглядом, Лиза заметила, что доктор смотрит на Джейн. Сияющая, юная, искрящаяся весельем, она выглядела ослепительно в своем белом платье. Этим вечером ее обнаженная грудь в глубоком вырезе платья уже привлекла внимание нескольких ценителей женской красоты, и не один мужчина с интересом поглядывал на нее, багровея от смущения.

Послав подруге солнечную улыбку, Джейн вопросительно подняла брови. «Что вы там возитесь?»

– Она очень мила. – Собственный голос донесся до Лизы словно издали.

– Что? Ах да. – Мистер Грей казался смущенным. – Ваша гостья, как я понимаю?

– Верно. – Лиза вдруг ощутила себя старой, ей стало неловко за свой простой наряд – скромное платье из серого шелка с вырезом, которым могла бы гордиться шестидесятилетняя матрона. Но Боже милостивый, это же благотворительная ярмарка. В подобных случаях Лиза всегда одевалась подчеркнуто просто, чтобы жители городка не чувствовали себя неуютно рядом с ней. – Должно быть, вас ждет неотложное дело, какая-то важная встреча, не иначе?

Если ее слова и прозвучали язвительно, Лиза ничуть об этом не жалела. Неотложное дело в десять часов вечера в деревушке Босбри, в этой сельской глуши?

– Боюсь, что так. – Мистер Грей чуть нахмурился, встретив ее взгляд, потом смущенно переступил с ноги на ногу, словно провинившийся школьник. – Конечно, я сожалею…

Лиза скривила рот, чтобы сдержать слова, готовые сорваться с губ. «Вы сожалеете, что ошиблись в выборе дамы. Вам следовало поцеловать ту, что помоложе».

И вновь голос матери прозвенел тревожным колоколом в ее мыслях: «Красота увядает, Лиза. Что же тогда у тебя останется?»

Она невольно попятилась. Великий Боже! Неужели это время уже пришло? Если так…

Нет, утром она смотрелась в зеркало. Лиза отлично знала, что жаловаться ей не на что. Она перевела дыхание. Неуверенность ее сменилась гневом. Да кто он такой? Сельский доктор. Никто.

– Хорошо, – сказала она. – Желаю вам приятного вечера, мистер Грей. Думаю, у нас осталось еще несколько вышитых салфеток, если вам захочется поддержать наш маленький приход.

Резко повернувшись, она направилась к лакею. Бутылка с шампанским была еще наполовину полна. Лиза решила, что этого хватит, пока она не доберется до дома.

– Как неучтиво со стороны мистера Грея.

– Я не желаю говорить об этом. – Лиза сидела на террасе, Джейн расположилась в кресле справа от нее, а Мейтер неловко устроилась на кончике стула слева. Высоко в ночном небе луна разливала яркое сияние, пробиваясь сквозь истерзанные, смятые облака. Легкий ветерок, казалось, поверял луне свои тайны, шурша листвой деревьев.

– Ладно, – мгновение спустя согласилась Джейн. – И все же он неблагодарно обошелся с тобой. Ему оказали великую честь, пригласив на ужин!

Мейтер заговорила строго, голосом школьной учительницы:

– Возможно, кто-то внезапно заболел. Мы не должны судить мистера Грея, не располагая верными сведениями.

Джейн презрительно фыркнула.

– Что до меня, я буду судить, как посчитаю нужным! Уверена, Лиза со мной согласится.

Но миссис Чаддерли не собиралась принимать чью-либо сторону. Мейтер и Джейн питали друг к другу весьма забавную неприязнь, и Лиза вовсе не думала их примирять: в деревне так недоставало развлечений.

Взяв в руки бокал, она глотнула бренди. Горло обожгло жаром, палящим летним зноем далекой дикарской страны.

– Мне следовало отправиться в путешествие в этом сезоне, – произнесла она. – Как только завершился последний бал… – Нет, намного раньше. Год назад. Когда умерла мама. – Мне нужно было сесть на корабль и отправиться на край света. – Старый, испытанный способ сэкономить деньги. Повсюду жизнь дешевле, чем в Англии.

– Но это было бы невозможно. – Мейтер потянулась к лампе, стоявшей на маленьком столике, и подкрутила фитиль. Пламя вспыхнуло ярче, его отражение блеснуло в стеклах очков девушки – два пляшущих огонька вместо глаз. – Разве вы не помните? Вам предстояло отдать так много распоряжений…

– Ты могла бы поплыть в Китай? – лениво протянула Джейн, поднимая руку и рассматривая в свете лампы свои перламутровые ноготки. – Кажется, Китай ужасно далеко отсюда.

– Не знаю. – Лиза ненадолго задумалась. Китай ее не слишком привлекал, эта страна представлялась ей пуритански строгой. – Я читала, что в Китае все привержены порядку. Даже расположение кроватей подчинено у них математической системе.

Джейн захихикала.

– Как забавно. Значит, китаец должен посоветоваться с математиком, прежде чем повернуться на бок и захрапеть?

Лиза заставила себя улыбнуться, ведь Джейн старалась ее развлечь. Гости так обычно и поступают, подобные попытки следует поощрять, даже если они обречены на неудачу. Вдобавок разве Джейн виновата в том, что у Лизы дурное настроение?

Ветер усилился, резкий порыв взметнул шали дам.

– Мадам, – заговорила Мейтер, отводя край шали с подбородка. – Лучше бы вы вошли в дом вместе со мной. Холодный ветер не слишком полезен…

– Похоже, твой секретарь – настоящая старуха, – ехидно заметила Джейн.

– Не намного старше вас, – проворчала Мейтер.

– Ты когда-нибудь видела, Лиза, чтобы Мейтер резвилась лунной ночью? Или ей всегда слишком холодно?

Бросив взгляд на Мейтер, Лиза подавила вздох. Секретарь превосходно справлялась со своими обязанностями, но бурной фантазией и любовью к шалостям не отличалась. Лиза не винила ее в этом, поскольку из редких обмолвок Мейтер заключила, что прежняя жизнь девушки не располагала к веселью. Впрочем, теперь Мейтер получала весьма щедрую плату. И могла бы потратить часть этих денег на уход за собственной внешностью.

Хотя, возможно, ее пугал масштаб задачи, слишком уж многое следовало изменить. Свет лампы выхватывал из темноты пучки всклокоченных рыжих волос, обрамлявших бледное угловатое лицо Мейтер. Очки придавали ей свирепый вид. А ее костюм – мешковатый жакет, перетянутый поясом с огромной пряжкой в форме головы попугая, – подошел бы для какого-нибудь фарса о суфражистках. Мейтер воинственно стиснула зубы, лицо ее приняло упрямое выражение: она не собиралась отвечать на вызов Джейн.