Текст книги "Скандальное лето"

Глава 7

В дверь забарабанили посреди ночи. Лиза открыла глаза и застонала: голову пронзило болью. Слишком много вина выпила она за ужином.

Стук послышался снова.

Поднявшись, Лиза побрела к двери. Прохладный ковер холодил босые ноги. Рука ее нащупала щеколду. Позади из будуара донеслось шуршание – пробудилась горничная Ханкинс. Лиза рывком отворила дверь.

На пороге стояла Мейтер со свечой в руке. В свете пламени лицо ее казалось бледной маской.

– Мадам, простите, что разбудила вас.

Часы в холле пробили половину четвертого, но Мейтер была полностью одета. Лизу охватил страх, ее будто окатило ледяной водой.

– Что? Что случилось?

– Приходил мальчик, Джон Брауард. Он просил передать вам, что его тетушка до сих пор не разрешилась от бремени.

У Лизы перехватило дыхание.

– Что? – У Мэри начались первые схватки почти два дня назад!

Мейтер хмуро потупила взор.

– Кажется, она просила вас прийти.

Лиза замерла в нерешительности, сердце тревожно сжалось. С Брауардами ее связывала дружба, хотя и не настолько тесная, чтобы являться к ним в дом в такой час. Но если Мэри Брауард опасалась худшего, тогда, конечно, ей хотелось поговорить со своей благодетельницей. Мэри всегда заботилась о будущем детей…

Лиза стремительно повернулась. Горничная стояла рядом, зевая во весь рот.

– Ханкинс, оденьте меня поскорее. Мейтер, велите оседлать лошадь. Так будет быстрее, – бросила Лиза через плечо.

– Я уже распорядилась, – отозвалась секретарь.

Неужели снова? Нет, только не это. Казалось, повторялся знакомый кошмар. Скачка в темноте под покровом ночи. Бешеное биение сердца. Лиза вспомнила, как садилась в поезд на вокзале Сент-Панкрас, как потерянно шарила в сумочке, ища билет, под сочувственным взглядом кондуктора. Тогда она приехала слишком поздно. Ее мать уже скончалась. А теперь…

Она ступила в маленькую спальню Брауардов. В воздухе стоял густой запах пота и крови. Мэри лежала среди груды скрученных простыней. Ее осматривал врач, но его фигура скрывалась под простыней, наброшенной на туловище и ноги роженицы.

Этот типичный пример ханжества задел Лизу за живое. Ее захлестнула волна гнева. Она не понимала его природы, но гнев принес облегчение, вытеснив страх.

– Почему меня не известили раньше? – воскликнула она. Ее голос прозвучал слишком резко и громко. Все повернули головы в ее сторону.

Лиза вдруг заметила, что крохотная комнатка полна людей. Муж Мэри стоял на коленях перед ее постелью. Закрыв глаза и стиснув на груди руки, он шептал слова молитвы. А мистер Моррис… старый доктор стоял возле окна, жадно вдыхая ночной воздух.

– Миссис Чаддерли, – произнес он с тревогой.

Человек под простыней, осматривавший Мэри, выпрямился, и Лиза узнала мистера Грея.

В последний раз она видела его неделю назад. Теперь нанесенная им обида не имела значения, важно было лишь его врачебное мастерство.

– Как Мэри? – спросила она. – Вы можете ей помочь?

Под глазами у Грея залегли темные тени. Он бросил на Лизу быстрый взгляд, но в следующий миг слабый стон роженицы заставил его отвернуться.

– Вам лучше уйти, – бросил он.

– А вам следует снять с нее эту нелепую простыню, – сказала Лиза. – Вам нужно видеть, что вы делаете!

– Миссис Чаддерли, – сурово начал мистер Моррис, но Грей его оборвал.

– Да, – холодно произнес он. – Так я и поступлю. Как только вы выйдете отсюда, мадам.

– Миссис Брауард строго распорядилась на сей счет, – сердито возразил мистер Моррис. – Мы не должны допустить, чтобы пострадала ее скромность.

Лиза не поняла значение хмурого взгляда, который бросил на Морриса Грей, но отчего-то ей стало спокойнее. Мистер Грей снимет простыню.

– Я подожду за дверью, – проговорила она и вышла в тесный холл, где собралась большая часть семьи Брауард.

Колени ее дрожали. Она с благодарностью опустилась на стул, который предложил ей один из сыновей Мэри, Пол Брауард, приехавший домой из школы. Мальчик вежливо поклонился ей, она кивнула в ответ. «В Харрингтоне его обучают хорошим манерам», – рассеянно подумала Лиза. Бухгалтеры пытались отговорить ее от этих трат. Болваны!

Из спальни не доносилось ни звука. Тишина в холле давила на Лизу тяжким грузом. Дэниел Брауард, вечно чумазый девятилетний мальчишка, схватил ее за запястье маленькой липкой ручонкой.

– С мамочкой все хорошо? Вы ее видели?

Лиза вгляделась в его лицо сквозь полумрак. Половицы заскрипели, словно кто-то спустился по лестнице. Лизе не приходилось бывать в этой части дома. Она состояла в родстве с Брауардами, но не была им истинным другом. Ее принимали в гостиной, угощали прекрасными блюдами и лучшим чаем, какой только водился в доме. Родня, но не настоящая.

– Да, – сказала она. – С твоей мамой все будет хорошо. – Но голос Лизы звучал глухо, придушенно, и мальчик уловил в нем неуверенность. Выпустив запястье миссис Чаддерли, он сжал руку в кулачок и испуганно поднес ко рту. Подхватив братишку, мисс Брауард с горестным возгласом усадила его к себе на колени. В этом доме царила любовь. Лиза почувствовала, как к горлу подступает горечь. Разве любовь способна победить жестокость этого мира? Лицо ее исказилось гримасой. Рано отчаиваться. Нельзя сдаваться. Гнев Лизы вдруг обратился на нее саму. – Миссис Брауард оправится. – На этот раз в ее голосе звучала твердость, уверенность, которой ей недоставало прежде. – Рядом с твоей мамой два доктора. Все кончится хорошо, Дэниел.

– Спасибо, что вы пришли, – произнесла мисс Брауард. Она говорила глухо и хрипло, словно перед этим долго кричала в голос.

– Если бы я знала, пришла бы раньше.

– Конечно. Мы не хотели вас беспокоить. А потом мама спросила о вас, но…

Лиза закрыла глаза. Головная боль, свидетельство ее никчемности, вновь напомнила о себе. Накануне вечером Лиза сидела вместе с Джейн в гостиной Хэвилленд-Холла, составляя планы приема и поднимая тосты за всевозможные глупости. А в это время Мэри лежала здесь и мучилась…

За стеной послышался шум голосов, слов разобрать было невозможно, но яростный тон не оставлял сомнений: в спальне мужчины ссорились.

Лиза кашлянула.

– Я думала, все пройдет прекрасно. – В понедельник на рынке Мэри почувствовала первые приступы боли. Но она казалась спокойной. Миссис Брауард произвела на свет шестерых детей. И никогда ее состояние не вызывало тревоги.

– Да, – отозвалась мисс Брауард и замолчала.

Дверь распахнулась. Мистер Брауард, спотыкаясь, вышел в холл.

– Я не могу этого видеть, – прошептал он, вытирая слезы. – Не могу. Простите меня.

Следом за ним вышел доктор Моррис.

– Миссис Чаддерли, – сурово произнес он, – могу я с вами поговорить?

Мистер Грей раскладывал инструменты на сундуке, стоявшем возле кровати. С неожиданной яростью Моррис толкнул Лизу к нему.

– Посвятите ее в свой план. Если мистеру Брауарду не хватает ума защитить свою жену, это сделает миссис Чаддерли!

Лиза в замешательстве посмотрела на постель.

– О чем вы говорите? – Мэри лежала неподвижно. Лишь легкое подрагивание ресниц да перламутровая пленка пота, покрывавшая ее кожу, указывали на то, что она еще жива.

– Боже мой, она…

– Нет, – качнул головой мистер Грей. – Моррис дал ей вдохнуть немного хлороформа, чтобы облегчить ее страдания. Это долго не продлится.

Лиза заметила скальпель в его руке. Он погрузил лезвие в склянку с пузырящейся жидкостью. Этому могло быть лишь одно объяснение.

– Вы собираетесь…

Грей вскинул голову и смерил Лизу испытующим взглядом светлых глаз.

– Плод расположен слишком высоко, ему мешают тазовые кости. Хирургическое вмешательство – единственно возможный выход.

– Здесь нужна краниотомия[3]3
  Раздробление черепа плода при патологическом течении родов.


[Закрыть], это очевидно! – гневно выкрикнул Моррис.

Лиза недоуменно нахмурилась.

– Что это такое?

– Процедура, которая может спасти жизнь миссис Брауард, – чуть помедлив, отозвался Моррис.

Наступила многозначительная пауза.

– А ребенок? – спросила Лиза.

Подбородок Морриса дернулся.

– Ребенок… не выживет. Но мать будет жить. Чего не может гарантировать мистер Грей с его методом!

– Краниотомия сама по себе операция весьма рискованная. – Нагнувшись, Грей извлек из черного докторского саквояжа моток серебряной проволоки. Размотав проволоку, он окунул ее в раствор. Его точные, размеренные движения составляли резкий контраст с беспокойной суетливостью Морриса. – Тогда как кесарево сечение, напротив, может спасти жизнь и матери, и ребенку. Вдобавок это выбор самой миссис Брауард.

Пожилой врач презрительно фыркнул.

– Ее выбор! О да, превосходно, давайте послушаем женщину, обезумевшую от боли! И коли вы упорствуете, расскажите миссис Чаддерли о риске инфекции и о том, как часто женщины выживают в подобных случаях. Ничего не говоря при этом о кровотечениях! Зачем…

– Маточный шов, – отозвался Грей.

– Это невозможно. Как вы его снимете?

На губах Грея мелькнула улыбка, холодная и острая, как стекло.

– Не мне заниматься вашим образованием. – Из саквояжа, стоявшего у его ног, он достал рулон белой кисеи. – Макс Заумлингер написал об этом целую монографию пять лет назад.

– Нет. – Моррис решительно покачал головой. – Вы хотите, чтобы я поверил в новоиспеченную методику какого-то немца? Это форменное безумие! Ни за что!

Мистер Грей не ответил, сосредоточившись на своем занятии. Лиза вновь бросила взгляд на постель. Горло ее сжалось от тревоги. Она не понимала, почему оказалась свидетелем ссоры между двумя врачами. Но Мэри, судя по всему, оставалось жить совсем недолго. Бледное лицо ее казалось восковым, почти бескровным.

– Сделайте же что-нибудь, – воскликнула она. – Хоть один из вас!

– Поговорите с мистером Брауардом, – обратился к ней Моррис. – Убедите его остановить это! Он растерян, его мысли затуманены. Но он доверится вашим суждениям!

Лиза нервно сглотнула.

– Но я понятия не имею, кто из вас… Мистер Грей, каковы ваши доводы?

Молодой врач поднял голову.

– Мистер Брауард предоставил решать жене. И я не стал бы поддерживать ее решение, не будь уверен, что это наилучший выход. Мне хорошо известны трудности подобной операции, и я готов преодолеть их.

Он говорил резко, отрывисто, без тени сомнений или колебаний. Это и убедило Лизу принять его сторону.

– Что ж, если Брауарды сделали свой выбор, мы должны считаться с их желанием.

Моррис всплеснул руками так яростно, что Лиза невольно попятилась.

– Портной и его жена так решили! Вы понимаете, о чем говорите? Портной! Ему можно доверить скроить плащ, но речь идет о жизни женщины, мадам! – Его слова, исполненные глубочайшего презрения, прозвучали как пощечина. Лиза ошеломленно застыла, глядя на него. Лицо доктора побагровело, но он не отвел взгляда. – Я не стану в этом участвовать, – выкрикнул он, брызгая слюной. – Вы меня слышите? Я отказываюсь ассистировать!

Воцарилось молчание, и Лиза почувствовала, как ее охватывает чувство страха, парализуя дыхание. Она пришла, чтобы увидеть, как Мэри умрет.

– Вы должны, – прошептала она, но Моррис, поджав губы, отвернулся.

– Ваша помощь не нужна, – бросил мистер Грей.

Лиза судорожно вздохнула. При виде холодной решимости на лице молодого доктора она испытала облегчение и благодарность, но вдруг Моррис за ее спиной вскричал:

– Вздор! Вы не сможете сделать операцию один!

– Руки мистера Морриса недостаточно тверды. – Грей перевел взгляд на Лизу. – Мне понадобится ваше присутствие.

– Что? – Потрясение миссис Чаддерли сменилось ужасом. Неужели Грей хочет… Нет, это невозможно… – Вы хотите, чтобы я вам помогала?

– Это возмутительно, – вмешался Моррис. – Она упадет в обморок при виде первой же капли крови!

Грей смерил Лизу оценивающим взглядом, разворачивая рулон с кисеей.

– Это правда?

Лиза почувствовала, как желудок стягивается в тугой узел. Нет, нет. Он хочет заставить ее участвовать в операции, которая, возможно, убьет Мэри?

– Я не могу! Я никогда раньше…

– Мое дитя… – послышался слабый голос роженицы. – Пожалуйста…

Моррис отвернулся, бормоча про себя проклятия. Лиза шагнула к кровати, желая поговорить с Мэри, но твердая рука Грея взяла ее за локоть и потянула назад.

– Оставьте ее, – распорядился он, а затем тихо шепнул Лизе на ухо: – Вы испуганы. Я понимаю. Но вы должны решиться, и побыстрее. Я не хотел бы прибегать к помощи близких членов семьи миссис Брауард.

Лиза заколебалась. Смущенно подняв глаза, она встретила взгляд мистера Грея. У нее мелькнула странная мысль: прежде его глаза казались ей необычайно красивыми. Теперь, сверкающие, налитые кровью, они смотрели серьезно и строго. Этот человек нисколько не напоминал того смеющегося, флиртующего мужчину, что поцеловал ее у озера.

– А если я допущу ошибку… – Разве прежде ей приходилось делать нечто столь же важное и ответственное? Боже, она даже иголки в руках не держала. Да и одевалась всегда при помощи горничной! – Наверное, я последняя, к кому вам следовало бы обратиться.

В глазах Грея промелькнуло выражение, значение которого Лиза не поняла. Но строгое лицо его смягчилось.

– Я не стал бы вас просить, если б не был уверен, что вы справитесь. Вам нужно лишь следовать моим указаниям, вот и все.

Это было свыше ее сил. Нет. Лиза отвела глаза и… встретила взгляд Мэри, полный страдания и мольбы.

Горло ее болезненно сжалось. Как она могла отказать?

– Да. – О Боже. – Я помогу. – Она вытянула перед собой руки, чтобы проверить себя. К ее изумлению, мистер Грей не ошибся. Пальцы не дрожали.

Когда Моррис, тяжело ступая, вышел из комнаты, а мистер Грей запер дверь, время будто замедлилось. Целую вечность Лиза оттирала руки. Ей не верилось в реальность происходящего, и это неверие мешалось с охватившей ее паникой. От едкого запаха антисептика ее усталые глаза слезились. Мистер Грей зажег все лампы. Комнату залил болезненно яркий свет. Сердце Лизы отчаянно колотилось, словно издавая боевой клич перед битвой. Боже, что она делает? Должно быть, мистер Грей обезумел, если попросил ее помочь. Ведь она всего лишь порхающая бабочка. Профессиональная красавица.

Грей протянул ей тряпицу, пропитанную хлороформом, и Лиза нерешительно замялась.

– А больше никто не может помочь?

Доктор посмотрел ей в глаза.

– Я готов послать за кем-нибудь. Хорошо бы пришел Першелл.

– Но это займет слишком много времени.

– Я не справлюсь, вы не понимаете. – Мистер Грей понятия не имел, с кем имеет дело. Если бы он знал, какая у нее репутация и как недостает ей здравомыслия, то ни за что не обратился бы к ней за помощью.

«Я убью Мэри».

– Вы справитесь, – возразил Грей. – Я буду контролировать каждый ваш шаг.

Лиза с усилием сглотнула, борясь с подступающей тошнотой. Взяв тряпицу, она быстро подошла к кровати и, пытаясь улыбнуться в ответ на слабую улыбку Мэри, осторожно прижала ее к лицу роженицы.

Ресницы Мэри затрепетали, глаза закрылись. А потом весь мир исчез, осталась одна лишь кровать и мистер Грей, спокойными движениями подкладывавший свернутые одеяла роженице под колени.

– Теперь антисептик, – заговорил он. – Это ваша задача. Я приготовлю трубки.

Удивительно, но руки у Лизы не дрожали. Откуда он мог об этом знать? Лиза сосредоточилась на своей работе, не отвлекаясь на посторонние мысли. Влажным тампоном она принялась протирать бледный живот Мэри. Ребенок толкался во чреве матери, но с пугающей быстротой движения его становились все слабее.

Подчиняясь указаниям доктора Грея, Лиза вновь поднесла к носу роженицы тряпицу с хлороформом, от которой исходил тошнотворный сладковатый запах.

Затем Грей сделал первый надрез, и в комнате запахло кровью.

Безотчетно отмечая все это, Лиза послушно повиновалась голосу доктора, его четким, ясным, уверенным распоряжениям. Благодаря этому властному голосу рука ее крепко держала резиновую трубку.

– Это катетер, чтобы отвести жидкость, – объяснил мистер Грей. Его бархатный голос помогал Лизе сохранять спокойствие, пока ловкие руки хирурга раскрывали перед ней самые ужасные и уродливые секреты, скрытые от глаз кожным покровом. Как ни удивительно, вся эта кровавая мешанина нисколько не пугала его. Грей продолжал говорить ровным тихим голосом, объясняя каждый свой шаг, и Лиза, глубоко дыша, оставалась внутренне собранной. Она не впала в панику, даже когда кровь хлынула сильнее и вновь сверкнул скальпель. Все идет хорошо, сказала она себе, потому что в голосе Грея не было тревоги.

И все же, когда доктор высвободил младенца и передал ей в руки корчащееся окровавленное тельце, когда Лиза поняла, что это прелестная маленькая девочка с хорошенькими ресничками и ноготками, какая-то часть ее существа словно очнулась ото сна. Лиза внезапно почувствовала, что дрожит всем телом, стоя в зловонной тесной комнатке и сжимая в руках живое дитя, которое еще недавно было так близко к гибели.

«Боже мой», – прошептала она про себя. Лиза перевела взгляд с ребенка на Мэри, все еще мирно спавшую под действием дурмана, а затем на мистера Грея, склонившегося над ней. Теперь он орудовал своей иглой, блестела серебряная проволока. С руками по локоть в крови, он сшивал живот роженицы, слой за слоем; на лице его читалась одна лишь непреклонная решимость.

Неужели этот же мужчина целовал Лизу у озера и смеялся?

Она не могла отвести от него глаз. Грей не сдавался. Спасши одну жизнь, он сражался за вторую, пытаясь отвоевать ее у смерти.

Лиза невольно затаила дыхание. Ей никогда прежде не доводилось видеть ничего столь же серьезного. Впервые на ее глазах человек совершал нечто по-настоящему важное. Ее охватило странное чувство, от волнения кожу слегка покалывало. Здесь, рядом с ней, в ярко освещенной спаленке, творилось чудо. Лиза крепче прижала ребенка к груди. «Мне хорошо известны трудности подобной операции, и я готов преодолеть их».

Громкий крик заставил ее вздрогнуть. Младенец заплакал, красное личико сморщилось. Послышались тяжелые шаги, в дверь заколотили, и мистер Грей бросил на Лизу долгий неподвижный взгляд. Потом он моргнул, словно внезапно обрел способность видеть.

– Вы справились, – произнес он.

– Да, – прошептала Лиза.

– Отдайте ребенка, но никого не впускайте. Мне еще понадобится ваша помощь.

Лиза метнулась к двери.

Операция успешно завершилась. Лиза вернулась в Хэвилленд-Холл, только чтобы принять ванну и поспать. В доме Брауардов ее ожидали бесчисленные дела; слава Богу, в ее распоряжении было еще достаточно денег, чтобы облегчить положение этой семьи. Прежде всего следовало нанять кормилицу: Мэри страдала от болей, ей приходилось принимать настойку опия, и молоко ее не годилось для младенца. Мистер Брауард не мог закрыть свою портновскую мастерскую, поскольку ему предстояло получить партию тканей из Лондона. Лиза составила список соседей, молодых мужчин, которых отозвали от полевых работ, чтобы они по очереди заменяли Брауарда в мастерской, пока тот будет заниматься тканями.

На улаживание всех этих дел ушел целый день, а к вечеру у Мэри началась лихорадка. Впервые мистер Грей встревожился, и это испугало Лизу намного сильнее, чем жар, которым пылало тело миссис Брауард.

Второй и третий дни прошли будто в тумане. Мэри купали в ледяной воде, чтобы сбить жар, поили целебными снадобьями, вдобавок нужно было постоянно следить за ее дыханием. На четвертый день, около полуночи, у Мэри начался бред, пришлось силой удерживать ее в кровати. Вскоре после этого появился мистер Моррис, пожелавший лично осмотреть больную. Он держался холодно, разговаривал, скупо цедя слова: гнев его не утих. Мистер Грей, напротив, вел себя учтиво и, не желая мешать пожилому коллеге, вежливо вышел из комнаты больной. После короткого разговора с Моррисом Лиза отправилась на поиски Грея, чтобы узнать его мнение.

Она нашла его за домом, в маленьком садике, обнесенном каменной стеной. Лиза опустилась рядом с доктором на низкую скамью, достаточно длинную, чтобы вместить еще двоих. Мягкий солнечный свет, приятное тепло, пчелы, перелетающие от цветка к цветку, дарили отдых и покой, краткую передышку после темной спальни Мэри. Кто-то принес мистеру Грею немудреный обед – холодную говядину, сыр «Стилтон» и хлеб; должно быть, о нем позаботилась мисс Брауард. Доктор молча протянул Лизе сыр.

Она рассеянно откусила кусочек.

– Вы думаете, лихорадка сегодня пройдет?

– Если повезет. – Нахмурившись, мистер Грей впился зубами в ломоть хлеба.

– Это дурной знак, верно? Что Мэри бредит?

Доктор усмехнулся краешком губ.

– Так сказал вам мистер Моррис?

– Он утверждает, что ей нужно поставить банки.

– Банки не помогут, – спокойно возразил Грей. – Мистер Моррис прозябает в 1830-х годах.

– Но он прав, говоря, что бред – дурной знак?

Доктор вздохнул.

– Хорошим знаком это не назовешь.

– Ладно. – Лиза перевела дыхание. – Я пошлю записку в Хэвилленд-Холл, сообщу, что мне придется задержаться здесь на ночь.

Грей бросил на нее взгляд, значение которого она не смогла разгадать. Доктор тоже наведывался домой раз или два, чтобы немного отдохнуть и взять необходимые медикаменты. Но, судя по глубоким теням вокруг глаз, он не позволял себе долго спать.

– В этом нет надобности. Мне помогут другие.

Как ни странно, но эти слова больно задели Лизу.

– Но Пол сегодня вернется в школу, а мисс Брауард должна присматривать за малышами и младенцем. Что же до мистера Брауарда, он вконец измучен, ему невыносимо видеть жену в подобном состоянии. Всем будет лучше, если я останусь. Вы так не думаете?

Повернувшись на скамье, мистер Грей внимательно посмотрел на Лизу. Солнце высветило его острые скулы и впалые щеки.

– Я высоко ценю вашу помощь, – медленно произнес он. – Но у вас, несомненно, есть и другие обязанности.

Лиза небрежно пожала плечами. Слава Богу, Мейтер и Джейн взяли на себя приготовления к приему гостей. Лиза не могла сейчас думать об этом. Что же до остального, жизнь в Хэвилленд-Холле текла размеренно, напоминая отлаженный часовой механизм. Лиза лишь лениво наблюдала за его работой.

– Ничего особенно важного.

Мистер Грей не ответил, но и не отвел взгляда. Только чуть склонил голову набок. Глаза его вспыхнули в лучах солнца, пронзительно-голубые, будто небо у него над головой.

Лиза смущенно заерзала на скамье. Вот уже несколько дней мистер Грей был для нее непререкаемым авторитетом, доктором, раздающим указания, которым следует повиноваться. Но теперь внезапно она вновь увидела в нем мужчину. Его крупный подбородок был покрыт щетиной, а блестящие волосы спутались. Но эта взъерошенность необычайно шла ему. Грей не отличался классической красотой, но обладал длинным худощавым телом солдата, острым, живым умом и искусными руками хирурга. Эти большие крепкие руки спасли ребенка, а после нежно баюкали больную женщину, пока его губы шептали ей слова утешения, вселяя надежду, что она будет жить и растить свое дитя.

Лиза посмотрела на руки Грея, загорелые, с длинными пальцами, и по телу ее прокатилась горячая волна. Странное, могучее и унизительно неуместное чувство захлестнуло ее. Целуя Грея у озера, Лиза ничего не знала о нем. Ее восхищение и интерес объяснялись простым любопытством: ей казалось удивительным, что деревенский доктор наделен проницательным умом, что от него чудесно пахнет, а его поцелуи говорят о немалой искушенности.

А потом он спас жизнь ребенку и матери. И все эти дни, не щадя себя, боролся за то, чтобы спасенная им жизнь не угасла.

Теперь Лизу влекло к нему еще сильнее. Грей больше не был для нее лишь способом отвлечься. Он, несомненно, заслуживал интереса. Такой мужчина мог вскружить голову кому угодно.

Мистер Грей не сводил с нее взгляда.

Лиза смущенно пригладила волосы, заправив за уши непослушные пряди. Она только сейчас вдруг почувствовала, как сильно вспотела, помогая успокоить Мэри.

– Почему вы на меня так смотрите? – спросила она, пытаясь принять легкий, шутливый тон. – Разве у меня выросла вторая голова?

На губах доктора мелькнула улыбка.

– Вам достаточно и одной головы, чтобы притягивать к себе все взгляды. Нет, я просто задумался… что на самом деле удерживает вас здесь?

У Лизы сжалось горло. Неужели Грей угадал ее мысли? Почувствовал, как пылает ее кожа, как жаждет близости тело? Эта мысль ужаснула ее. Ведь рядом тяжело больная Мэри…

– Вы сказали, что лихорадка вызывает тревогу. Но если, по-вашему, мне лучше…

– Нет, – быстро возразил он. – Вы неверно меня поняли. Я и надеяться не мог, что у меня будет такая великолепная помощница. Вы спокойная и разумная, вы внимательно слушаете, точно следуя указаниям.

Лиза почувствовала, что краснеет. Как ни странно, слова доктора глубоко ее тронули.

– Мне не пришлось выполнять сложные задания.

– О, не говорите так. Миссис Брауард и мне необычайно повезло, что вы оказались рядом в ту первую ночь. Но, должен признаться, я удивлен, что вы задержались так надолго. Я понимаю, вас тревожит состояние Мэри. Но невольно спрашиваю себя… вы боитесь, что в ваше отсутствие что-то может случиться? Или вас удерживает здесь… новизна ощущений?

Лиза на мгновение оцепенела. Неужели мистер Грей допускал, что она предлагает помощь от скуки или сомневается в его врачебном мастерстве? Но, немного подумав, она отмахнулась от этой мысли. В голосе Грея не было и тени осуждения. Лишь мягкое любопытство, не способное оскорбить.

– Разумеется, я доверяю вам, – отозвалась она.

– Спасибо, – веско произнес доктор. – И обещаю вам, я постараюсь оправдать ваше доверие.

Как серьезно он говорил! Как будто и вправду дорожил ее доверием.

Лизу охватило непривычное смущение. Потупив взор, она принялась разглаживать на коленях измятые юбки.

– Возможно, отчасти меня действительно привлекает новизна, – призналась она. Помогая Мэри, Лиза чувствовала себя… полезной. Прежде она не испытывала ничего подобного. До сих пор она лишь предлагала деньги нуждающимся. Теперь же сама оказалась вовлечена в круговорот событий. Она держала на руках ребенка, чью жизнь удалось спасти благодаря усилиям доктора Грея и ее помощи.

Кто из ее друзей мог бы предположить, что она способна на подобный подвиг? Нелло смеялся бы до колик, он не поверил бы ни единому ее слову.

– Наверное, – нерешительно проговорила Лиза, – мне нравится чувствовать себя… нужной. – За последние дни она и думать забыла об одиночестве. И ни разу не звучал в ее голове укоризненный голос матери. – Боже, какой эгоистичный мотив!

– Вовсе нет, миссис Чаддерли. – Раскрошив кусочек хлеба, Грей бросил крошки храброму зяблику, прыгавшему в траве у его ног. – Вы говорите с человеком, избравшим медицину своим ремеслом. Не обычный путь, но промысел, обещавший, что мои усилия будут оценены. Для меня важно было делать что-то… чего другие не могут.

– Вы можете называть меня Элизабет, – чуть поколебавшись, предложила Лиза. – Удобства ради, – быстро добавила она. – Миссис Чаддерли звучит слишком громоздко. – Ей вдруг стало неприятно, что мистер Грей, обращаясь к ней, произносит имя ее покойного мужа. Ее ничто больше не связывало с Аланом Чаддерли. А Грея тем более.

– Элизабет, – медленно произнес он. – Изысканное имя. Оно подходит вам.

Но доктор не предложил ей звать его по имени. Лиза попыталась не придавать этому значения. Возможно, он посчитал, что для человека его положения это было бы слишком дерзко.

– Значит, ваш отец был далек от медицины? – В ответ на изумленный взгляд мистера Грея Лиза повторила его слова: – Вы сказали, что избрали необычный путь.

– Ах да. Отец был… – Он тихо рассмеялся, видя, как зяблик подбирается ближе. – Забавная птичка. – Грей подбросил зяблику еще крошек. – Мой отец был в некотором роде… дельцом. Но разумеется, его состояние отошло старшему сыну.

В голосе доктора прозвучала странная нотка. Лиза решилась высказать догадку.

– Должно быть, отец не одобрил ваш выбор.

– О, он мало что одобрял, если дело касалось меня. Смягчился разве что под конец жизни. – Взглянув на остаток хлеба, мистер Грей повертел кусочек в руках. Его красиво очерченный рот сжался, словно желая утаить слова, которые после короткого молчания он все же медленно произнес: – Когда отец заболел, финансовая сметка, высокое положение и… преданность утратили для него былую ценность. Вот тогда я оказался ему полезен. Мне одному удавалось облегчить его мучения.

Лиза закусила губу. Не требовалось обладать редкостной прозорливостью, чтобы угадать боль, скрывавшуюся за равнодушным тоном Грея. Она мягко коснулась его руки.

– Вы замечательный врач.

Приподняв бровь, он посмотрел на Лизину ладонь, покоившуюся у него на рукаве, а затем заглянул ей в глаза. И вдруг ее невинное прикосновение показалось ей не столь уж невинным. Воздух между ними будто раскалился, Лиза ощутила тепло тела Грея сквозь ткань его рукава, и ее обдало жаром.

Как ни странно, ее первым побуждением было отдернуть руку и отодвинуться. Теперь, когда она лучше узнала Грея, его опасная притягательность пугала ее, поскольку не имела будущего. Доходы сельского врача не могли обеспечить достойную жизнь ни ей, ни мальчикам, таким как Пол и Гарри Брауарды. Короткая интрижка с доктором никому не причинила бы вреда, но если дать волю чувствам, это не доведет до добра.

Лиза слишком хорошо знала, что значит жить с разбитым сердцем. Она не желала вновь угодить в эту ловушку, да еще по собственной воле.

Ей пришлось сделать над собой усилие, чтобы не отвести назад руку. Она надеялась, что Грей не заметил, как вспыхнули ее щеки. Ей хотелось избежать неловкости. Здравомыслие подсказывало, что этот мужчина не годится на роль любовника, но ничто не мешало Лизе сделать его своим другом.

Да. Так будет лучше всего. Даже матушка одобрила бы ее выбор.

– Прекрасный врач, – ровным голосом повторила она. – Нам очень повезло, что вы выбрали наш городок, мистер Грей.

Взгляд его задержался на ее лице, губы дрогнули, словно желая что-то сказать, но затем доктор устремил взор вниз.

– Благодарю вас, – ответил он. – Для меня это много значит. – Лиза убрала руку, чувствуя непонятное замешательство. Грей ответил вежливо и любезно, однако у нее возникло ощущение, что ей дали решительный отпор. Немного помолчав, он добавил: – Значит, вы остаетесь. Я с радостью принимаю вашу помощь.

И на душе у Лизы вновь стало легко и радостно.