Текст книги "Скандальное лето"

– Да, превосходное начало. На первых порах планку следует установить как можно ниже, – заметила Мейтер, с кровожадной решительностью протыкая канву.

– Для кого пишутся эти правила? – поинтересовался Майкл.

Ему никто не ответил.

– Правило второе, – продолжала миссис Халл. – Слова никогда не должны расходиться с делом.

Элизабет одобрительно кивнула.

– Это самое важное правило. Пожалуй, его следует сделать десятым. Пусть оно станет последним барьером, который необходимо перескочить.

– Не согласна. Лично я считаю, что правило звучит слишком общо. Это опасно. – Мисс Мейтер свирепо перекусила нитку, словно обезглавила крохотного врага. – Что, если какой-нибудь джентльмен пригрозит встряхнуть вас как тряпичную куклу? Или скажет, что всегда будет любить свою собаку больше, чем любую даму? Вы и впрямь потребуете, чтобы его слова не расходились с делом? Несчастная собака!

Издав сдавленный возглас, миссис Халл со стуком поставила чашку на столик.

– Боже мой, Мейтер, кажется, вы ее убили, – проговорила Элизабет.

Миссис Халл гневно взмахнула рукой.

– Только вам… – Назидательно воздев палец, она закашлялась. Лицо ее залилось краской. – Вам одной приходят в голову подобные вещи! Его собака, надо же!

– Но Мейтер говорит дело, – возразила Элизабет. – Добавьте в скобках, что речь идет о романтических предложениях. Если мужчина вверяет даме свое сердце, он должен присовокупить к нему имя и банковский счет. Вы согласны?

– Так это правила для воздыхателей? – догадался Майкл.

Дамы, повернув головы, изумленно уставились на него.

– А вы воображали, будто мы пишем правила для домашнего скота? – поинтересовалась мисс Мейтер.

– Воздыхатели? – задумчиво произнесла миссис Халл. – Какое очаровательно старомодное слово.

– Он северянин, – отозвалась Элизабет, как будто это обстоятельство все объясняло.

– А как бы вы назвали их? – спросил Майкл, отлично сознавая без малейшего, впрочем, сожаления, что его голос звучит уже не столь весело и благодушно, как вначале. Наверное, немало мужчин мечтало бы оказаться на его месте: попав в дамский будуар, подслушать секреты хозяйки, выведать женские хитрости и уловки. Но Майклу вовсе не улыбалось выступать в роли комнатной собачки. Не хватало только, чтобы ему повязали на шею бант и ласково потрепали по голове.

– Я назвала бы такого джентльмена блестящей партией, – предложила миссис Халл.

– Господа с хорошей репутацией, – подала голос мисс Мейтер.

– Идеальные любовники, – бросила Элизабет.

Это дерзкое слово вызвало возмущенный ропот подруг. Насмешливо улыбаясь, Элизабет перевела взгляд на доктора, должно быть, в надежде, что тот тоже не преминет выразить свое неодобрение.

Майкл посмотрел ей в глаза.

– Я всегда ценил в женщинах искренность. – Победная улыбка Элизабет увяла. – Однако если ваш идеальный любовник станет руководствоваться сводом правил, я посоветовал бы вам метить выше. – Взгляд Майкла скользнул вниз и задержался на ее губах.

Лицо Элизабет залилось краской. Опустив глаза, она смяла в пальцах незаконченный бумажный цветок.

«Да, – усмехнулся про себя Майкл, – не забывайте, как вам когда-то пришлись по вкусу мои губы».

– Наверное… – Элизабет осеклась и откашлялась. – Возможно, нам лучше поговорить о других вещах, пока с нами мистер Грей. Не хотелось бы заставлять его скучать.

– О, я и не думал скучать. – Майкл поднялся, вызвав удивленные взгляды мисс Мейтер и миссис Халл. Элизабет не заметила его движения. Она не отрывала глаз от истерзанного цветка.

Пройдя мимо нее и нарочно задев ее юбки, Майкл потянулся за чайником.

– О, позвольте одной из нас налить вам чаю, – тотчас вмешалась миссис Халл, однако ближе всего к столику сидела Элизабет. Подняв голову, она взглянула на Майкла, но не сделала попытки помочь.

– Хотите послушать мои правила? – спросил он, стараясь говорить так тихо, чтобы не слышали другие.

Губы Элизабет приоткрылись. Она неотрывно смотрела на Майкла, а он на нее. Разве у него был выбор? Никогда прежде не встречал он таких изумительных глаз. Переменчивых, откликающихся на малейшее изменение света. Теперь они казались ярко-зелеными, в тон ее платью.

Определенно из затеи с дружбой ничего не вышло.

– Хотя, пожалуй, я лучше сперва ознакомлюсь с вашими правилами, – произнес Майкл и добавил, повысив голос: – Продолжайте, миссис Халл. Что еще значится в вашем списке?

Элизабет обернулась к притихшим подругам.

– Я нахожу слово «любовник» весьма неприятным, – немного помолчав, пробормотала Мейтер. – Но признаю, возможно, «господа с хорошей репутацией» звучит нескладно. Или не совсем точно.

– Почему бы не сказать «холостяк, достойный внимания»? – проворковала миссис Халл. – Знаете, Лиза пригласила несколько интересных мужчин!

Майкл неловким движением опрокинул пустую чашку. Элизабет проворно подхватила ее. На мгновение их пальцы встретились.

От этого невинного прикосновения у Майкла перехватило дыхание. Пожалуй, в последний раз такое случалось с ним в тринадцать лет. Тело его мучительно напряглось.

Прелестно! Только этого ему недоставало. Пылать от вожделения на глазах у дам, в этой розовой комнатке, похожей на музыкальную шкатулку.

– Благодарю, – процедил он сквозь зубы.

Элизабет отстранилась, откинувшись на спинку кресла. Под ее пристальным взглядом Майкл наполнил чашку, поборов искушение плеснуть кипятком себе на руку. Ожог заставил бы его отвлечься от нескромных мыслей.

– Смотрите-ка, редкое зрелище, – проворчала мисс Мейтер.

«Боже милостивый, неужели она заметила…» – ужаснулся Майкл.

– Не часто увидишь, как мужчина разливает чай, – продолжала секретарь, и Майкл, облегченно вздохнув, поставил на место чайник.

– Верно, – согласилась Элизабет. – Возможно, в одном из правил следует коснуться мужской бесполезности. – Ее голос оживился, повеселел. Казалось, она уже полностью совладала с собой. – Разве не чудесно, когда мужчина может быть полезен?

Майкл мысленно усмехнулся, возвращаясь к своему креслу.

– Это редкий сорт чая. – Он отпил глоток чая. – Превосходный улунг.

– Вздор, – не согласилась миссис Халл. – Возможно, мистеру Грею и не составит труда налить себе чаю, но джентльмены, для которых пишутся наши правила, принадлежат к кругу, не привыкшему обходиться без помощи слуг.

Миссис Халл понемногу начинала раздражать Майкла. С каждой минутой эта особа становилась все несноснее.

– В самом деле? – удивился он. – Вы полагаете, будто мужчины из высшего общества настолько неловки, что не могут налить себе чаю, не промахнувшись мимо чашки?

– Дело не в том, что они недостаточно ловки, сэр. Видите ли, люди нашего круга живут совсем иной жизнью. Просто мужчины никогда не наливают себе чай. Сказать по правде, думаю, они вообще редко пьют чай, разве что в женском обществе.

Майкл едва не поперхнулся.

– Разумеется, – согласился он. – Спиртное на завтрак, обед и ужин, верно? А воду они тоже приберегают для смешанной компании?

Миссис Халл одарила его снисходительной улыбкой.

– Вы бы поразились, узнав правду. Вы понятия не имеете, как любят потворствовать своим слабостям мужчины, располагая временем и средствами.

«Силы небесные, – вздохнул про себя Майкл. – Быть может, одна из причин, почему развалилось великое множество браков, – упрямое нежелание женщин признать, что мужчины тоже принадлежат к роду человеческому».

– В таком случае я мог бы предложить вам новое правило, миссис Халл. Всякий достойный мужчина должен налить вам чаю, когда вы попросите.

Звонко рассмеявшись, миссис Халл запоздало прикрыла рот ладонью, чтобы приглушить смех.

– Мистер Грей! Кажется, вы неверно поняли цель наших правил.

– А мне понравилось предложение, – возразила мисс Мейтер. – Прекрасное испытание на галантность.

– Да-да, – согласилась Элизабет. – Только непременно потребуй, чтобы в чай добавили сливки и сахар.

Миссис Халл презрительно фыркнула.

– Это правило подходит для тех, кто зарабатывает себе на жизнь, как мистер Грей. Но нам с Элизабет нужны мужчины благородного происхождения. Достойные, с утонченным вкусом и изысканными манерами! А не какие-то лакеи, способные лишь прислуживать.

Повисло неловкое молчание, превратившее замечание миссис Халл в откровенное оскорбление.

Затем Элизабет вновь нацепила на лицо ослепительную улыбку, обращенную вначале к Майклу, а после к подругам.

– Я рассказывала вам, как мистер Грей спас жизнь миссис Брауард? Жителям Босбри необычайно повезло, благословен тот день, когда наш доктор решил поселиться здесь!

В ответ послышалось невнятное бормотание мисс Мейтер и миссис Халл, означавшее согласие, но разговор безнадежно увял.

Сжалившись над дамами, Майкл поднялся.

– Я должен идти.

Элизабет тоже встала.

– Я провожу вас.

Явное облегчение в ее голосе не улучшило настроение Майкла. Выйдя в холл, он произнес:

– Не беспокойтесь. Отсюда я пойду сам.

– Но мне кажется… – Элизабет вздохнула, сцепив руки на талии. – У меня такое чувство, будто мы вас обидели. Джейн вовсе не хотела этого, уверяю вас. Это было глупое замечание, сказанное опрометчиво…

– Нет, вовсе нет. – Лишь теперь, вырвавшись из тесного будуара, Майкл внезапно осознал полнейшую нелепость происходящего. Нелепым был и его маскарад, и разыгрываемый здесь фарс: миссис Чаддерли извинялась перед сыном герцога за случайную обмолвку о его низком происхождении. – Я никогда не стыдился того, что живу своим трудом. – В самом деле, впервые в жизни Майкл действительно добывал себе хлеб насущный. И в итоге впервые почувствовал… уверенность в собственных силах. Ему следовало поблагодарить брата. От этой мысли у него вдруг стало легко на душе, и он искренне улыбнулся Элизабет. – Правда, я не обиделся.

Ее рука поднялась, нерешительно замерла и бессильно повисла, пальцы судорожно сжались. Этот жест будто таил в себе немое признание: отныне им с Майклом не следует прикасаться друг к другу.

– И все же позвольте мне загладить свою вину. Вы придете ко мне на ужин во вторник вечером? Я познакомлю вас со своими друзьями.

– Вы хотите сказать с «холостяками, достойными внимания»? – И с Уэстоном в числе прочих. Уэстон был и впрямь во всех отношениях подходящим холостяком, черт бы его побрал!

Заколебавшись, Элизабет слегка нахмурила брови.

– Да… пожалуй, некоторых из них можно так назвать.

– Вы расскажете друзьям о правилах, написанных для них? – «Остановись, – скомандовал себе Майкл. – Ты не участвуешь в состязании за эту женщину». – Возможно, повесите список на дверь?

Она нахмурилась еще больше.

– Эти правила предназначены для дам. Для безрассудных женщин, склонных слишком поспешно отдавать мужчине свое сердце.

– Так поступили вы. С тем невежей, имени которого так и не назвали.

На лице Элизабет промелькнуло странное выражение. Она отступила на шаг.

– Вы его не знаете. Какая вам разница, как его зовут?

«Какая разница? – Терпение Майкла лопнуло. – Я покажу вам какая разница».

Он шагнул вперед так быстро, что она не успела даже пошевелиться. Схватив Элизабет за плечи, он прижал ее к стене и впился губами в ее губы.

Глава 9

Поцелуй на миг привел Лизу в оцепенение. Ее ручной доктор, который только что сидел в будуаре, позволяя дамам насмешничать и дразнить его, словно смирный домашний кот, внезапно превратился в тигра. Она попыталась заговорить, отвернуться, призвать мистера Грея одуматься, но тот будто обезумел. Он обхватил ладонями ее лицо, не давая ей шевельнуться, его язык проник в глубину ее рта.

И Лиза почувствовала, что не в силах сопротивляться. Крупная широкоплечая фигура Грея возвышалась над ней, покоряя, но не причиняя боли. Его властные губы диктовали Лизе свою волю. Он завладел ее ртом, ей оставалось лишь уступить. Подчиниться его губам и рукам.

Она позволила себе уступить порыву. Позади нее в комнате сидели подруги, множество слуг сновало по дому, и все же Элизабет закрыла глаза и поцеловала Майкла. Она ощутила терпкий вкус чая, сладость сахара и привкус опасности; мелькнула мысль, что вскоре ей предстоит пожалеть о случившемся, но только не сейчас. Только не сейчас, пока длится этот поцелуй.

Ладонь Грея скользнула по ее телу, обхватила грудь. Разомкнув веки, Элизабет встретила внимательный взгляд его пронзительно-голубых глаз. Казалось, рука его, ласкавшая ее отвердевший сосок, говорит с ней безмолвным языком. Это смелое прикосновение и отчаянная дерзость в глазах доктора привели Лизу в восхищение, она невольно рассмеялась.

Усмехнувшись в ответ, Грей схватил ее за талию и крепче обнял. Лизе почудилось, что кости плавятся как воск, ноги отказывались ее держать. Обвив руками шею Майкла, она бессильно обмякла в его руках и тотчас оказалась еще сильнее прижата к стене. Теперь она была сдавлена с обеих сторон: крепкое, мускулистое тело Грея не уступало в твердости камню у нее за спиной.

Он вновь поцеловал ее, еще более страстно, словно желая в чем-то убедить. В чем? Какую цель он преследовал? Лиза исступленно отвечала на поцелуй, разве он мог этого не заметить? Мистер Грей уже убедил ее в своей правоте. Она коснулась его волос, мягких и, пожалуй, слишком длинных, достигавших края ворота. Кожа его была горячей и гладкой. Ее ладонь легла ему на затылок. Лизу охватила дрожь желания, слепого, властного, как голод или жажда.

Из холла внизу донесся шум голосов. Лиза и Грей окаменели, глядя в глаза друг другу.

Их могли увидеть. Они стояли на самом виду.

Майкл уткнулся лицом Лизе в шею, царапая кожу колючим подбородком. Он тяжело вздохнул и тихо заговорил, касаясь губами ее шеи:

– Дружба не то, чего я хочу.

Элизабет не смогла совладать со своими руками. Они безрассудно скользнули вниз и вцепились доктору в спину, собирая в складки мягкую шерстяную ткань сюртука. «Подумай, что ты делаешь!» Ей следовало осадить его, на то имелись причины. Во-первых, деньги. Их у Грея не было. И еще власть. Этот человек обретал все большую власть над ней. Просто он этого пока не понимал.

Лиза знала, что никогда не признается ему. Мистер Грей славный человек, но он мужчина. Лиза давно усвоила одну простую истину: не следует давать в руки мужчине оружие, питая слабую надежду, что он им не воспользуется.

– Вы… – «Вы метите слишком высоко». Подобный ответ тотчас привел бы доктора в чувство. «Вспомните о своем положении». Весьма действенная отповедь. Но Лиза не смогла произнести эти слова.

Она склонила голову на плечо Майкла. Доктор так крепко сжимал ее в объятиях, что Лиза ощутила сотрясавшую его дрожь. Ее охватило дикарское, пьянящее чувство победы. Чувство далеко не женское. Слишком необузданное. Чересчур острое и жадное. Ей хотелось…

Ей хотелось обладать им всецело. Она владычествовала над ним, и ей это… нравилось. Нравилось ощущать, как он вздрагивает от ее прикосновений, слышать, как он смеется над ее остротами, видеть, как он пьет чай, отпуская насмешливые замечания, и знать, что все это свидетельства ее власти. Как упоительно сознавать свое могущество над этим мужчиной! Пусть он намного выше ростом и крупнее ее, но одно лишь касание ее руки способно заставить его трепетать. Лиза вовсе не хотела унижать Грея. Он был слишком красив, искусен и силен. Той ночью, когда доктор вручил ей спасенного младенца, Лизу захватило желание помогать ему во всем, участвовать в его благородном деле. Она и сейчас хотела бы этого.

Но не могла.

Элизабет была уже не той беспечной ветреницей, что год назад. Теперь у нее не оставалось выбора. И деревенскому доктору не было места в ее жизни.

– Послушайте, – хрипло произнесла она. – Это небезопасно.

Дыхание Грея обожгло ей щеку.

– Да, я знаю.

Они медленно разомкнули объятия. Руки доктора разжались и повисли. Лизины ладони скользнули по его спине к талии, а затем несмело опустились. Грей отступил на шаг, Лиза подняла голову.

Их глаза встретились. На мгновение у Лизы замерло сердце. Потом смятение вдруг улеглось, словно у нее внутри повернули ключ.

Всего одно свидание. Это она могла себе позволить. Почему бы разок не уступить своим желаниям?

– Мои гости прибывают послезавтра, – сказала она. – Если мне удастся ускользнуть из дома…

На лице Грея промелькнуло какое-то неуловимое выражение. Глаза его, неотрывно смотревшие на Лизу, сверкнули из-под темных бровей.

– Завтра состоятся крестины, – произнес он. – Ваши подруги, – он кивнул в сторону будуара, – пойдут с вами?

– Нет, но… – Взгляд Лизы скользнул вниз, задержавшись на губах доктора. И тотчас по телу ее прокатилась жаркая волна. Прерывисто вздохнув, Лиза облизнула губы.

Грей с шумом втянул воздух.

– Сделайте это снова, и мы найдем здесь свободную комнату.

Доктор обернулся дикарем. И это превращение привело Лизу в восторг. Она счастливо улыбнулась. Ей хотелось кричать от радости.

– Крестины, – повторил Грей.

– Я не собиралась присутствовать на них.

– Вы будете крестной матерью.

Лиза нерешительно замерла. Искушение боролось в ней с трусостью. Со дня маминых похорон она не переступала порога местной церкви. Но события тех дней остались в прошлом. А соблазн был слишком велик…

– Я приду, – быстро проговорила она, не давая себе времени на раздумья. – А после… возле озера есть домик, сторожка лесника…

Грей взял ее руку и поднес к губам. Лиза следила за ним, затаив дыхание. Не сводя глаз с лица Элизабет, он легонько сжал зубами ее палец.

Его горячий влажный язык скользнул по кончику ее пальца, и Лиза затрепетала.

– Тогда до встречи, – прошептал он, сверкнув глазами. Поцеловав Лизину ладонь, он выпустил ее руку и церемонно отступил на шаг.

Не поклонившись на прощание, Грей зашагал прочь. Стоя неподвижно у стены, Лиза проводила глазами его высокую фигуру. Он шел, расправив плечи, легкой, упругой походкой. Деревенский доктор двигался с высокомерием принца.

«Ты или отчаянно храбра, или безнадежно глупа», – сказала себе Лиза. На следующий день она собиралась наконец-то оправдать свою репутацию веселой вдовы.

После двух недель ясной солнечной погоды в день крестин младшего отпрыска семейства Брауардов на небе сгустились тучи. Майкл пришел поздно и занял место на скамье в последнем ряду. Свежий ветерок врывался в открытые окна церкви, слышалось беспокойное шарканье шагов по каменным плитам пола. Майкл устало потер глаза. Ночью он почти не спал. Не мог заснуть, зная, что произойдет после крестин. Не просто близость, которой, видит Бог, он страстно желал, но… момент истины.

Не зная, кто он на самом деле, Элизабет разделяла его желание. Майкл с изумлением думал о том, что одна из самых известных красавиц Англии увлеклась им, понятия не имея о его истинном положении в обществе. Эта мысль доставляла ему необычайное удовольствие, и все же совесть не позволяла Майклу овладеть Элизабет, не раскрыв ей правды.

Он должен был признаться ей во всем. Майкл полагал, вернее, надеялся, что, оправившись от потрясения, Элизабет сочтет его маскарад забавной шуткой. В конце концов, эта женщина любила экстравагантные выходки. Не она ли готова была закричать, обращаясь к звездам? Вдова с сомнительной репутацией, не гнушающаяся деревенскими докторами. Он даст ей чудесный повод посплетничать с друзьями, когда те прибудут. Майкл встретит их вместе с хозяйкой, играя роль ее любовника.

Да, план превосходный во всех отношениях. Подобное решение доставит удовольствие им обоим, да и Аластер получит щелчок по самолюбию, когда прочтет об этом в газетах. Майкл слишком долго скрывался в деревенской глуши, ожидая, пока брат начнет действовать. Стоит ему раскрыть себя, и слухи немедленно докатятся до Лондона. Аластер получит ясное послание: «Ты хотел для меня целомудренную, непорочную невесту? Смотри, с кем я вожу компанию. Со скандально известной вдовушкой…»

Это подстегнет герцога Марвика. Придется ему покинуть свою нору, убежище монаха-отшельника. Аластер не одобрит выбор брата. Женщины вроде Элизабет всегда вызывали у него презрение.

Обдумывая преимущества своего плана, Майкл почувствовал досаду. Он вовсе не желал, чтобы миссис Чаддерли стала мишенью для сплетен. Как бы то ни было, он не позволит Аластеру дурно отзываться о ней.

Майкл вытянул шею, ища глазами Элизабет, но ему не удавалось разглядеть купель за широкими плечами мистера Брауарда и его родственника, приглашенного на роль крестного отца.

Звучала чудесная музыка. Майкл закрыл глаза, наслаждаясь мелодией, созвучной его настроению. Радостное предвкушение переполняло его.

Запах камня, сырой бумаги и зажженных свечей пробудил в нем воспоминания о раннем детстве, когда ссоры между его родителями еще не сделались достоянием публики и прихожане еще не закрыли перед их семьей двери церкви. В те времена Майкл любил воскресные службы, поскольку лишь в церкви ему удавалось заслужить одобрение родителей. Ему невольно вспомнился раздраженный голос матери, неизменно выговаривавшей Аластеру каждое воскресенье: «Почему ты не можешь вести себя как Майкл? Посмотри, как смирно он сидит!»

Когда Майкл открыл глаза, солнце уже вышло из-за туч и яркие лучи, проникая сквозь цветные витражи над алтарем, расцвечивали золотыми и синими пятнами склоненные головы прихожан в передних рядах. От этого великолепного зрелища у Майкла перехватило дыхание. Он проследил за косым лучом, падавшим сверху и расплывающимся лужицей света на кружевах летней шляпки Элизабет. Она повернулась, открыв прелестный профиль, и сердце Майкла гулко забилось. Он ошеломленно замер, застигнутый врасплох. Красота Лизы обезоружила его.

И будто прочитав его мысли, она оглянулась. Возможно, благодаря игре света лицо ее казалось обеспокоенным. Их взгляды встретились, и Майкл почувствовал, как на губах его расцветает улыбка. Элизабет улыбнулась в ответ, прежде чем вновь отвернуться к купели.

Майкл невольно задержал взгляд на ее шляпке. Простом капоре, на удивление… обыденном. Такие чепцы надевают почтенные матроны, степенные вдовы, лишенные страстей. Какая хитрая уловка! Подумать только, через несколько часов, возможно, даже раньше, он снимет этот капор с ее головы. Распустит темные волосы.

Господь всемогущий, в мыслях он уже играл с ними, перебирая шелковистые пряди. Ему довелось увидеть роскошные волосы Элизабет в день первой встречи с нею. Уже тогда его терзало безрассудное желание прикоснуться к ней. Но он и представить не мог, какие муки его ожидают, как тяжело будет сдерживать себя.

Но ждать оставалось недолго. По окончании службы будет обед у Брауардов, а потом…

Церемония завершилась. Сидевшие в задних рядах остались на своих местах, чтобы пропустить к дверям остальных. Первыми потянулись к выходу дети Брауардов, за ними отец семейства под руку с Мэри. Она была еще слаба, но шла твердым шагом, прижимая ребенка к груди и скользя рассеянным взглядом по лицам гостей. Заметив Майкла, она радостно улыбнулась ему. Он приветливо кивнул в ответ.

За Брауардами следовала местная знать во главе с Элизабет. Вытянувшись в цепочку, они неторопливо шли по узкому центральному проходу между рядами.

Майкла внезапно охватило недоброе предчувствие. Элизабет даже не взглянула в его сторону.

Лиза вышла из церкви, щурясь на яркое полуденное солнце. Вокруг толпились нарядно одетые люди, слышались веселые разговоры и смех. Служба закончилась, теперь гостей ожидало угощение в доме Брауардов. Но Лиза не спешила свернуть на тропинку, ведущую к их дому. Она условилась с Майклом о свидании… однако настроение ее изменилось. Теперь мистер Грей едва ли нашел бы удовольствие в ее обществе. Лиза боялась нагнать на него тоску.

Смахнув украдкой слезы, она перевела дыхание и заставила себя оглядеть место, занимавшее все ее мысли во время службы.

К кладбищу вела посыпанная гравием дорожка. В день похорон Лизиной матери разразилась страшная буря. В холодном сером сумраке бушевал ветер, швыряя в лицо капли дождя, похожие на ледяные иглы, и Лизе хотелось завыть от отчаяния, так остро ощущала она несправедливость происходящего.

Теперь же кладбище казалось до странности тихим и безмятежным, почти уютным. Здесь росла пышная зеленая трава, а аккуратные надгробия утопали в цветах.

И все же Лизе не хватало духу приблизиться к нему.

Выходившие из церкви люди улыбались ей, кивали, глядели на нее с любопытством. Она привыкла к жадному вниманию толпы, хотя здесь зеваки казались доброжелательнее, чем в Лондоне. И все же Лиза в который раз пожалела, что вуали вышли из моды. Где бы она ни появилась, ее сопровождали любопытные взгляды и перешептывание. Она устала вечно улыбаться каждому встречному.

Лиза запрокинула голову, сделав вид, будто разглядывает красивую гряду облаков.

Чья-то рука тронула ее за локоть. Лиза резко отшатнулась. Это безотчетное движение вышло ужасающе грубым, и ей стало стыдно.

Майкл тотчас отступил на шаг, выставив перед собой ладони в древнейшем жесте, символизирующем мирные намерения.

– Простите меня, – произнес он. – Я не хотел вас испугать.

Лизу охватило безрассудное желание схватить его за руку, броситься ему на грудь, уткнуться лицом ему в плечо, чтобы не видеть могил у него за спиной. Как будто это могло смягчить боль.

Вместо этого она глупо прошептала:

– Вы пришли.

Майкл нахмурился. Стоило ли удивляться? Они успели достаточно изучить друг друга, чтобы читать по лицам.

– Разумеется. Вы думали, я не явлюсь? Мне могло бы помешать разве что стихийное бедствие, уверяю вас.

Да, конечно. Ни один мужчина не ответил бы отказом на разнузданное предложение, сделанное ею накануне. Приглашение, достойное шлюхи.

«Нет», – сказала себе Лиза. Она несправедлива к Майклу. В ней говорила досада. Ей хотелось сорвать на нем дурное настроение. Она желала этой встречи не меньше Грея. Просто после таинства крещения… любовное свидание казалось ей греховным.

«Близость без любви постыдна».

Голос матери звучал особенно громко здесь, близ церковного двора, где ее предали земле.

– У вас все в порядке? – спросил Майкл.

Лиза натянула на лицо вежливую улыбку, пытаясь скрыть боль. Чего доброго, доктор сочтет ее безумной.

– Все хорошо, – отозвалась она. – А у вас?

«Что ж, грех так грех. Значит, так тому и быть», – сказала она себе. Любви не место в ее жизни. Ради ее блага между ними не будет любви. Но она заслужила… немного удовольствия. Почему бы не побаловать себя, прежде чем вновь превратиться в добропорядочную женщину, ищущую богатого мужа?

– О, я чувствую необычайную бодрость, и настроение у меня превосходное, – игривым тоном произнес Майкл. – Должен сказать, родители ребенка не ошиблись в выборе крестной матери.

Солнце высветило морщинки в уголках его глаз и насмешливо подрагивающие складки у губ. Такие морщинки бывают у людей, привыкших улыбаться легко и естественно, без мучительных усилий, которые слишком часто приходилось прилагать самой Лизе, улыбавшейся по обязанности, превозмогая усталость.

Она вдруг особенно остро ощутила свое одиночество. Нахлынула тоска, холодная и унылая, как серые сумерки. «Завтра я буду искать похожие морщинки на лицах холостяков, достойных внимания, – сказала себе Лиза. – Мне нужен улыбчивый муж».

– Да, Брауарды оказали мне честь, – произнесла она.

Майкл молчал, продолжая задумчиво ее разглядывать. Потом неуверенно улыбнулся, словно неожиданная холодность Лизы привела его в замешательство.

– Я сидел на задней скамье и не слышал слов священника. Как назвали ребенка?

Лиза мысленно упрекнула себя за несдержанность. Ей следовало быть любезнее. У нее вырвался прерывистый вздох.

– Розмари, – хрипло проговорила она. – Розмари Адель.

Шагнув к ней, Майкл легко коснулся ее локтя. Этот мимолетный учтивый жест едва ли мог вызвать у кого-то подозрения.

– У вас действительно все в порядке? – тихо спросил он.

Послеполуденное солнце светило ярко. Внезапный порыв ветра взметнул ветви деревьев. На лице Майкла заплясали тени, создавая иллюзию совершенной неподвижности: казалось, двигалось все вокруг, кроме этого сурового лица с крупными чертами. Его основательность и сила составляли резкий контраст суетливости, тщеславию мужчин ее круга. Ей никогда не найти такого мужа, как он.

Лизе невыносимо было думать об этом. Она с трудом сглотнула подступивший к горлу ком.

– Мою матушку звали Розмари. – Должно быть, Мэри Брауард хотела сделать приятное крестной матери своей малышки. Любая нормальная женщина, всякая добропорядочная женщина, несомненно, была бы польщена. Однако всякая добропорядочная женщина посетила бы теперь могилу своей матери. А Лиза никогда не приходила на кладбище. Словно последняя трусиха, она отправляла к могиле лакея с розами и венками. – Моя мать похоронена здесь, – вырвалось у нее.

– Вот как. – Выражение лица Майкла заметно смягчилось. Нахмуренный лоб разгладился. – Мне очень жаль. Как давно ушла она из жизни?

– Вот уже год как ее не стало. – Лиза почувствовала, как мучительно сжалось горло. – Думаю, достаточно давно, чтобы… свыкнуться.

Свыкнуться? Иногда Лиза со страхом думала, что свыклась с одиночеством. Нелло собирался жениться на мисс Листер. Лизе тоже предстояло выйти замуж. А этот мужчина, которого она хотела затащить в постель… в действительности был для нее чужим. Он ничего не знал о ее настоящей жизни, о ее друзьях, о ее прошлом… Этого честного труженика привели бы в ужас былые выходки Лизы. Ее пьяные ссоры с Нелло, ее попытки найти утешение на дне бокала… Ей даже случалось падать во время бала, перебрав спиртного…

Рядом с Майклом Лиза вдруг почувствовала себя древней старухой.

– Мы говорим себе, что такие потери бывают у всех, – мягко заметил доктор. – Что они неизбежны. Как будто это делает их не столь ужасными.

Короткий вдох обжег Лизе гортань, словно по горлу полоснули ножом. Она давно запретила себе плакать. Запретила вспоминать. Такие беседы не ведут открыто, у всех на глазах.

– Вы… – глухо пробормотала она и, вонзив ногти в ладони, откашлялась. – Простите меня. Невежливо заводить подобные разговоры в такой день. Это дурной тон. Я рада…

– Никто не осудит вас, если вы не пойдете к Брауардам, – прошептал Майкл. На лице его читалось сочувствие, и у Лизы больно сжалось сердце. – А что до нашей встречи… Мы всегда можем выбрать другой день.

Нет, другого случая не будет. Милый доктор понятия не имел, что Лиза вскоре лишится возможности ходить куда захочется и делать что вздумается. Стареющая женщина, стремящаяся найти себе мужа, не может вести себя как беспечная богатая вдова.

Но до завтрашнего дня она свободна.

Лиза выбрала самую ослепительную улыбку из своего арсенала. Ее действие сказалось тотчас; так всегда бывало с мужчинами: Майкл ошеломленно моргнул, словно в голове у него на мгновение помутилось, как у человека, сраженного ударом.

– Нас ждет сторожка лесника, – прошептала Лиза. – Я велела приготовить ее для нас. – Лиза оставила там бутылку бренди. Она уже чувствовала на губах его вкус. По телу ее пробежала дрожь предвкушения. Ей хотелось ощутить головокружительное безразличие ко всему, даруемое этим напитком. Она знала: стоит выпить глоток, и ей сразу станет легче. – Пожалуй, – сказала она, беря Майкла под руку, – мы могли бы вместе пропустить обед у Брауардов.