Текст книги "Что может быть лучше? (сборник)"

Это Джерри помнил. Я привёл девицу по имени Люси на шпильках, которые Джерри попросил не снимать во время его ознакомления с её половыми органами – Джерри опробовал всех впервые пришедших женщин, он пользовался неоспоримым правом хозяина дома. Джерри и Люси пребывали в миссионерской позе на ковре, когда её задранные ноги оказались напротив стены и в патетический момент она их распрямила с такой силой, что её каблуки вылезли из стены в другой комнате, напугав парочку, что находилась тоже в патетическом моменте.

– Как поживаешь? – спросил Джерри, протягивая мне руку.

– Прекрасно, поздравляю с открытием. – И я радостно пожал ему руку. – Мир тесен, – сказал я.

– А пизда – никогда, – завершил поговоркой Джерри и тут же профессионально поинтересовался: – Чего тебе хочется? У меня сейчас четыре свободные девочки. Ты каких любишь и что ты хочешь с ними делать?

– Я хочу осмотреть сначала твои владения, а потом решу, – сказал я, не желая торопить события, ибо и то, что происходило в тот момент, тоже было событием – столько воспоминаний сразу нахлынуло на меня при виде Джерри.

Но в этот момент в дверь позвонили, и Джерри, извинившись, отошёл от меня, а девушка, что открыла мне дверь и тактично не мешала нам беседовать, отделилась от стены и жестом показала мне следовать за ней. Она привела меня в бар, и я осмотрелся – это был обыкновенный бар с той разницей, что женщины в нём были обнажённые и заведомо доступные. Что, вестимо, делало этот бар необыкновенным.

Я заказал апельсиновый сок – я никогда не пил алкоголя, общаясь с проститутками. За свои деньги я хотел наслаждаться с незатуманенной головой. Я радостно вспоминал, что я в нескольких кварталах от своего дома и мне не придётся тащиться два часа обратно.

Я поманил девушку с длинными распущенными волосами цвета драгоценного металла, и она живенько подсела ко мне. Ей было года двадцать три. В разговоре она сообщила мне, что зарабатывает здесь деньги на то, чтобы закончить университет. Я сначала отнёсся скептически к её словам – мало ли что говорит тебе проститутка, но тут Джерри, видно, освободился от клиентов и подошёл к нам.

– Как тебе нравится Пегги?

– Я люблю студенток, – сказал я, шлёпнув её по гостеприимному заду.

– А у нас все девочки – студентки, – сообщил Джерри.

– Как так? – поразился я.

– Это было одним из условий городских властей, чтобы у нас работали для того, чтобы высшее образование получать, а не наркотики покупать, чтобы польза общественная была, – пояснил Джерри и опять ушёл, извинившись: клиенты прибывали.

Я посмотрел ему вслед – я никогда раньше не видел Джерри в костюме, а только голым, так что он смотрелся весьма презентабельным менеджером.

А я тем временем решил сменить наш разговор на совокупление, и мы поднялись с Пегги в её комнату. Она состояла из широкого ложа, зеркала на потолке, трюмо и телевизора с большим плоским экраном на стене против кровати, на котором демонстрировались порнографические изображения. Пегги подошла к трюмо и взглянула на себя, будто она готовилась на выход, а не на мой вход.

В окне полыхали осенние деревья, освещая ночь.

Мы славно провели тарифный час, и я вручил ей дополнительное вознаграждение в фонд успешных занятий в университете, где Пегги изучала биологию.

Когда я уходил, Джерри подошёл ко мне у двери и спросил, всем ли я остался доволен и все ли мои желания выполнены. Я заверил, что обслуживание было на высшем уровне. Мне хотелось разузнать, как он получил эту работу, но я видел, что у него нет времени для продолжительных разговоров.

– Приходи к нам почаще и приводи своих друзей, – сказал Джерри, – наши девочки исполнят любые фантазии. За одним исключением.

– Это каким?

– Scat[42]42
  Сексуальное удовлетворение от испражнений партнёра (англ.).


[Закрыть], – односложно провёл пограничную черту Джерри.

– А что так?

– Девочки на общем собрании решили, что это для них будет слишком отвратительным и негигиеничным и что нужно на чём-то провести границу.

– А спрос у тебя на это большой?

– Да, есть категория любителей.

– Бизнес теряешь, – заметил я.

– Всех денег не заработаешь, – резонно ответил Джерри.

– Но к этому надо стремиться, – добавил я, и мы рассмеялись.

Попрощался он со мной той же фразой, какой прощался в те давние годы с удовлетворёнными оргией гостями, покидавшими его дом:

– Keep coming[43]43
  Фраза имеет двоякий смысл: гостеприимный «Приходите к нам опять!» и сексуальный «Кончайте ещё и ещё!» (англ.)


[Закрыть].

Приехав домой, я выпил сладкого бренди, глядя в экран телевизора, и лёг спать. Среди ночи я, как обычно, проснулся, чтобы излить тяготившее. Потом я сразу засыпаю, но бывает, когда у меня есть какая-то неразрешённая дневная проблема, я уже заснуть не могу, а лежу в полудрёме, и в голове прокручиваются возможные решения этой проблемы, и именно ночами мне часто приходили оптимальные решения. Так и в эту ночь я не мог долго заснуть, хотя никакой проблемы, требующей решения, вроде бы и не было. Но я её просто не осознавал до тех пор, пока ясное решение не вспыхнуло в моей голове, осветив саму проблему, которая до сих пор скромно держалась в тени сознания.

На следующий день я позвонил в бордель «Желание» и попросил Джерри о встрече, чтобы обсудить важное деловое предложение. Мы договорились встретиться в четыре часа дня, до начала вечернего ажиотажа. А в семь вечера у меня было свидание с Бэнди, так что я рассчитывал вчерне решить проблему за один день. А проблема состояла, как всегда, в деньгах.

Когда я встретился с Джерри, то прежде всего спросил его: «Хочешь повысить доход своего предприятия на значительную сумму?»

А когда потом я встретился с Бэнди, я спросил её: «Хочешь заработать деньги, которых тебе хватит не только на университет, но и для того, чтобы больше не работать?»

Джерри ответил: «Хочу».

А Вэнди ответила: «Хочу. Но что для этого я должна делать?»

Джерри я сразу изложил своё предложение, а Вэнди, прежде чем его излагать, заверил, что она должна делать то, что она уже и так делает, пусть не ежедневно, как ей хотелось бы, но достаточно регулярно, только если сейчас она это делает бесплатно, то я предлагаю ей впредь получать за это большие деньги.

Джерри подтвердил, что у него есть достаточно потенциальных клиентов, которые хотели бы, чтобы женщина на них испражнялась, причём некоторые желают, чтобы испражнение происходило в их рот. Удовольствие это, вследствие своей необычности и того, что большинство женщин отказываются от предоставления таких услуг, будет стоить больших денег, что не явится препятствием для многих клиентов, которые обладают значительными средствами. Даже если найти одну-две женщины, готовых расставаться со своими фекалиями за деньги, существует проблема, которая связана с чисто физиологическими ограничениями. Обыкновенно женщина испражняется раз в день и в состоянии осчастливить этим одного клиента. Так что наладить конвейерное обслуживание, как это делается при совокуплениях, обслуживание, которое поистине может приносить большой доход, становится практически невозможно. Если у тебя есть, скажем, пять ожидающих клиентов и одна женщина, то для совокупления с ними последовательно проблемы не возникает, а для данного способа удовлетворения одной женщины будет далеко не достаточно. Да и процесс этот настолько интимный и потенциально дискредитирующий участников, что происходить он должен только один на один и в тайне.

Той бессонной ночью я и осознал уникальность способности, которой обладает Вэнди, пригодной для удовлетворения значительного количества такого рода потребителей. Я также увидел себя в качестве катализатора этого доходного и естественного процесса, дарующего особое наслажденье богатым людям.

Мой план, полностью и сразу одобренный Джерри, а также полностью, но не сразу одобренный Вэнди, состоял в следующем.

Размеры тела Вэнди и её пищеварительного тракта, а также склонность к запорам создают возможность скопления значительных масс кала, которым можно удовлетворить большое количество клиентов последовательно. Для того, чтобы организовать полное очищение кишечника с помощью нескольких волн, я буду после завершения очередной волны с помощью анального совокупления наполнять Вэнди спермой – единственным эффективным слабительным средством, активизирующим её перистальтику.

Вэнди не желала становиться проституткой, и это не входило в мои планы, а потому было решено, что она не будет вступать в половой контакт с клиентом – для неё будет сделан специальный стульчак, под которым будет располагаться клиент, на которого будут падать (оседать, ложиться) испражнения Вэнди.

Джерри решил оборудовать специальную комнату со стенами, отделанными кафелем и с подогреваемым кафельным полом, в котором будут проделаны отверстия в канализационный сток, куда можно будет быстро и начисто спроваживать отработанные материалы. В комнате будет также шланг для отмывания пола и душ. Вентиляционная система с устройством по подавлению запахов будет обеспечивать свежесть воздуха при входе в комнату каждого нового клиента.

За месяц эта комната была сделана, и процедура обслуживания проходила следующим образом.

Клиент ложился на тёплый кафельный пол под стульчак, а над ним восседала Вэнди. Главной её задачей было научиться отсекать сфинктером на маленькие кусочки её выходящий кал, чтобы не вываливать всю драгоценную массу на одного, а чтобы обслужить большее количество клиентов. Вэнди быстро научилась дозировать выход маленькими порциями, а если клиент просил ещё, то она делала это за дополнительную плату.

Клиент онанировал и извергался в процессе её испражнения или после завершения трапезы.

Самым дорогим было разрешение клиенту вылизать языком остатки дерьма на её анусе.

После окончания наслаждений Вэнди обмывала клиента специальным шлангом у стока в полу – за это дополнительных денег не брали. Затем он шёл в душ и завершал мытьё. Вэнди в это время струёй из шланга отмывала кафельное ложе любви.

После ухода клиента Вэнди часто не требовалось подмываться, так как её дочиста вылизывали.

Клиенты входили в одну дверь в кафельной комнате, а выходили в другую, чтобы избежать встреч с ожидающими своей очереди.

Когда Вэнди истощала первую волну, она выходила в третью дверь, ведущую в комнату, где поджидал я, готовый впрыснуть в неё моё слабительное, как Вэнди требовалось – за секунду до её оргазма.

Одна такая сессия из двух кусочков кала стоила 500 долларов, а если клиент хотел добавки, то за каждый дополнительный кусочек, дозируемый Вэнди, он доплачивал по 200 долларов. Если он хотел вылизать остатки, то это стоило ещё 300. Так что в среднем с одного клиента Вэнди получала тысячу. Эта сумма не была сколько-нибудь ощутимой для влюблённых в её дерьмо – для них тысяча долларов была как для меня – квотер[44]44
  Монета в 25 центов.


[Закрыть]. Поэтому неудивительно, что за четыре часа работы в день Вэнди получала тысяч десять. Я выторговал у Джерри 70 процентов с её дохода, Вэнди получала 65 процентов с этих семидесяти, и остальное доставалось мне. «Работали» мы раз в три дня. Два дня Вэнди ела до отвала, чтобы накопить в себе достаточно рабочего материала, а чтобы его сохранять исключительно для клиентов, совокупления наши миновали её золотое отверстие, рождающее наше благосостояние.

Доход Вэнди при десяти рабочих днях в месяц оказывался значительно больше, чем её годовой при ежедневной работе медсестрой.

Такие суммы полностью уничтожили какие-либо сомнения у Вэнди в выбранной ею карьере. Более того, эти суммы уничтожили также и её желание стать врачом.

Соответствующие заработки, которые перепадали мне, полностью решили и мои финансовые проблемы.

После первого месяца этой, так сказать, работы, Вэнди стала исключительно бережливо относиться к своему дерьму. Когда однажды мы не выдержали и предались анальным усладам у неё дома, она вернулась из туалета с трагичным лицом и произнесла новое кредо в её жизни: «Добро пропадает». Вэнди, спуская воду в унитазе, провожала глазами исчезающее в водовороте дерьмо и подсчитывала, сколько долларов она сейчас потеряла.

Мы стали с Вэнди встречаться чаще – наша близость обернулась деловым предприятием, причём таким доходным, что рисковать нашей связью было опасно. Через некоторое время я сдал в ренту свой дом, а Вэнди свою квартиру, и мы купили трёхэтажный дом. Наш почти брачный контракт состоял в том, что мы, хотя бы во имя сохранения наших деловых отношений, не смеем надоесть друг другу, а для этого мы не должны постоянно быть вместе и мозолить глаза. Поэтому я жил на первом этаже, где находились моя спальня и кабинет, Вэнди жила на третьем этаже, где были её спальня и её будуар, а встречались мы на втором этаже, где, помимо гостиной и столовой, располагалась комната для развлечений с огромной круглой кроватью и другими приспособлениями для любовников. Даже когда, закруглившись с наслаждениями на круглой кровати, мы задрёмывали в объятиях друг друга, мы делали усилие, чтобы проснуться, ибо договорились, что не будем спать вместе до утра, и обязательно расходились по своим спальням.

Кроме того, у нас был установлен выходной друг от друга, когда каждый мог исчезнуть на весь день и ночь без объяснения, где ты был. Мои неизбежные волнения и ревность во время отсутствия Вэнди и её волнения и ревность во время моего отсутствия вносили в наши отношения напряжение, которое делало их страстными. Наш досуг, которым полнилась наша жизнь, мы занимали обильными развлечениями: мы посещали открытия художественных выставок, ходили на премьеры спектаклей и просмотры новых фильмов, читали вслух любимых поэтов. Мы посещали вечеринки, но, как никогда раньше, были особо заботливыми друг с другом и следили, чтобы внимание каждого из нас не слишком отвлекалось на других. Мы установили план: заработать по пять миллионов, после чего мы, если захотим, сможем уйти из бизнеса.

* * *

Однажды, войдя в кафельную комнату, мы ощутили лёгкий запах чужого дерьма, несмотря на тщательные промывки, проветривания и ароматизирования воздуха. Джерри, почувствовав успех нашего предприятия, разыскал ещё одну женщину, которая являлась в те дни, когда у нас были выходные. Кроме того, нам стало известно, что конкурентка в дополнение к испражнениям на клиентов в то же время отсасывает их, что переманило к ней нескольких завсегдатаев. Впрочем, очередь на Вэнди выстраивалась на несколько недель вперёд, и поэтому, быть может, это было пока только нам на руку – мы отсеяли тех, кто был случаен, и остались только преданные ей клиенты.

Вэнди прельщала их именно своей невинностью, тем, что она не позволяла прикасаться к своему телу, за исключением вылизывания её ануса. Вэнди не виделась клиентами как проститутка, а как обыкновенная, приличная женщина, которую словили на акте дефекации, а это было для них особо интригующим. То, что она не позволяла клиентам к себе притрагиваться, делало для них её испражнения ещё более желанными, ибо они были единственным, но зато самым интимным, приобщением к её недоступной плоти.

Слухи о предоставляемых услугах в борделе «Желание» быстро разнеслись по городу, и количество жаждущих неуклонно росло. В то же время увеличивалась группа постоянных клиентов, которые влюблялись в анус и в дерьмо Вэнди и не желали ей изменять ни с какой другой женщиной.

Через некоторое время Джерри узнал, что и другие бордели, прознав о нашем успехе, стали предлагать подобные услуги. Джерри настоял, чтобы понизить цены, опасаясь потерять клиентов.

Но деньги по-прежнему шли мощным потоком. Я откладывал большую часть заработков, и Вэнди не транжирила свои доходы – мы покупали ценные бумаги и недвижимость.

До того, как мне пришла эта идея по превращению говна в золото, я раз месяца в три покупал один лотерейный билет за доллар, проверяя тем самым, каковы Божьи намеренья по отношению ко мне – хочет ли он, чтобы я быстро разбогател. Из восьми цифр, которые надо отгадать для миллионного выигрыша, я не отгадывал ни одной или в лучшем случае одну, из чего я делал вполне правомерное заключение, что Богу угодно, чтобы я добывал деньги каким-то иным способом. Советы знакомых покупать больше билетов я воспринимал как невежество, ибо повышение вероятности выигрыша даже при покупке ста билетов – ничтожно. Но в том-то и дело, что, чем меньше вероятность события, тем более его свершение не случайно. Вот именно не случайно. Должно непременно произойти вмешательство Провидения, чтобы такое маловероятное событие, как выигрыш миллионов, в лотерею свершилось именно с тобой, а не с кем-то другим. Именно ничтожная вероятность как бы развязывает Провидению руки, и оно может, не подчиняясь никаким законам природы, а чисто по своему усмотрению обрушить выигрыш на того, на кого оно посчитает нужным.

В том, что случилось со мной и Бэнди, был явлен перст божий. Перст, погружённый в её дерьмо и превративший его в золото.

Наш рабочий день проходил так. В пять тридцать вечера мы выходили из дома. В шесть вечера мы обедали в ресторане. Бэнди заказывала двойные порции и с трудовым энтузиазмом их поглощала, холя в себе накопления двухдневного запора. Мы стали относиться к еде как финансовому вложению: мы вкладывали в обед сто долларов, и буквально через несколько часов получали сумму в сто раз большую. Вложение денег в дерьмо оказывалось более прибыльным, чем вложение в какую бы то ни было промышленность или недвижимость. Причём скорость получения этой огромной прибыли соизмерялась только с мгновенностью лотерейного выигрыша. К сожалению, сумма вложения и сумма дохода не могла постоянно увеличиваться, а оставалась почти неизменной. Мы не могли вложить в обед тысячу и получить сто тысяч. А потому мы не шиковали и не ходили в рестораны, где обильный и вкусный обед на двоих превышал бы пару сотен долларов.

Я придумал девиз, который мы сначала шутливо, а потом вполне серьёзно скандировали, меняя местоимения в зависимости от того, кто произносил его. Бэнди восклицала: «Мои отходы – мои доходы!» А я повторял, лаская Бэнди: «Твои отходы – мои доходы!» Иногда мы распевали дуэтом: «Наши отходы – наши доходы!»

Деньги, которые Бэнди зарабатывала, продавая своё дерьмо, были значительно легче добываемые, чем она могла бы заработать, продавая своё тело, и поэтому оказывалось, что самое ценное в женщине – это то, о чём мечтают феминистки и романтичные натуры – это не её половые органы, а то, что находится у женщины внутри.

В нашем деле женские бёдра не были средоточием половых органов, а собранием мест слива и сброса.

Когда мы с Бэнди приезжали в «Желание», мы парковались на специально отведённом для нас месте позади здания, и каждый раз мы вспоминали, что именно здесь началось наше благосостояние и, вполне возможно, любовь.

В баре и салоне уже поджидали Вэнди её первые клиенты, они не знали друг о друге, но каждый хотел быть первым, надеясь, что он получит большую порцию – никто не знал о чрезвычайных способностях Вэнди и о моей помощи ей в этом важном предприятии.

Джерри встречал нас радостным приветствием, и мы шли в кафельную комнату, чтобы проверить чистоту и работу водяного и вентиляционного оборудования. Температура пола должна была быть чуть выше температуры тела, но не слишком горячей, вентиляционная система не должна была чрезмерно шуметь, музыкальное сопровождение действа должно было быть включено, но самым важным была подсветка в стульчаке – клиенты требовали предельной яркости, чтобы видеть в мельчайших деталях процесс, за который они так щедро платили.

Вэнди использовала минимум косметики, поскольку клиенты устремлялись не к её лицу – больше всего она обращала внимание на прыщики, которые иногда появлялись на её ягодицах, и с ними она боролась беспощадно.

Затем мы проходили в смежную комнату, где я проводил время, поджидая, когда Вэнди, частично опорожнённая, являлась ко мне за новой порцией спермы и её дополнительного оргазма, который, помимо денег, вдохновлял её на следующий раунд.

Наше совокупление до первого клиента, первое в этот день, было самым нетерпеливым: Вэнди доставала из шкафчика, где она хранила набор вибраторов, свой любимый, самый мощный, который добирался своей дрожью и до меня сквозь всю её плоть, отделяющую мой хуй от вибратора. Мы кончали оба за минуту и потом лежали, лаская друг друга, в то время как моя сперма начинала действовать. Поцеловав меня на недолгое прощанье, Вэнди удалялась в кафельную комнату. В двери был сделан глазок, в который я мог наблюдать за тем, что там происходило.

Новому клиенту сообщалось, а регулярные уже знали, что Вэнди еле сдерживается и готова опорожниться каждую секунду, и потому они не должны тратить время на разговоры или пытаться ласкать Вэнди, что не входит в её услуги, а прямо ложиться под неё и ловить каждое мгновенье, то есть каждый кусочек. Как правило, те, что хотели её дерьма, также хотели и её мочи, за что бралась дополнительная оплата, а Вэнди и здесь научилась дозировать порции своей жидкости. К счастью, работа её мочевого пузыря не требовала моей дополнительной стимуляции – вполне достаточно было арбузов, которые поджидали нас во льду в комнате. Пиво Вэнди не употребляла на работе, чтобы не опьянеть и не потерять контроль над своими дозирующими функциями.

Для упрощения процедуры клиент сразу ложился под отверстие в стульчаке той частью своего тела, на которую должно было пасть дерьмо. Часто это была его пасть, но нередко он сначала принимал первую порцию на грудь, а потом перемещался лицом под следующую.

Когда клиент принимал позицию под стульчаком, Бэнди выходила из моей комнаты и усаживалась на стульчак, предварительно растянув свои прекрасные ягодицы, чтобы как можно больше открылся для обозрения её анус. Клиент, мгновенно входивший в раж, начинал требовать больше, но Бэнди медлила, давая ему размазать по себе или вылизать то, что пало, – две любимые манипуляции клиентов. Если клиент соглашался на дополнительную оплату, он получал желаемое, но многие удовлетворялись на втором куске.

Я умилялся, глядя, какими маленькими порциями она научилась выпускать своё содержимое.

Таким образом, Бэнди никогда не видела лица своего клиента до начала процедуры, чтобы не провоцировать себя на большее, когда гость оказывался красивым мужчиной.

Первые дни работы Бэнди встречала гостя и лишь потом усаживалась на стульчак, но однажды я увидел, как Бэнди прониклась желанием, глядя на тело красивого мужчины лет тридцати пяти, который жадно поедал каждую частицу, из неё исходящую. Бэнди сошла со своего стульчака и, встав над ним на колени, отсосала его, пока он пытался просунуть свой язык ей в кишки, а Бэнди выдала ему лишнюю порцию и не взяла с него денег.

Это произошло до того, как Бэнди узнала, что в двери по моей просьбе установили тайный глазок, и была возмущена, когда я рассказал ей, что видел происшедшее. Она оскорбилась тем, что я не выказал никакой ревности, а выразил своё недовольство лишь как деловой партнёр тем, что она своё дерьмо раздаёт бесплатно, тогда как она должна выжимать из него все возможные деньги, ибо у нас здесь прежде всего деловое предприятие, а не место для разведения любовных шашней. Конечно, я испытал ревность, наблюдая за её жадным отсасыванием, но не хотел показать виду и лишь с особой страстью еб её в зад, когда она пришла ко мне, опустошённая, после этой эскапады, чтобы получить дополнительную дозу слабительного, замешенного на оргазме, который она мечтала бы получить от красавчика-клиента.

Бывали случаи, когда и я давал Бэнди причины для ревности: однажды я, поджидая её в комнате, не удержался и кончил в рот одной из бордельных студенток, которая помогала мне предстать в возбуждённом состоянии к моменту прихода Бэнди за очередной дозой слабительного. Условием Вэнди было – чтобы я кончал только в неё, пользуясь студентками лишь для поддержания эрекции. А тут, когда Вэнди распахнула дверь, она оказалась свидетельницей моего оргазма.

В ту ночь, когда она застукала меня на разбазаривании семени, мы возвращались с работы поздно. Дорога была тёмной, и позади нас виднелись две фары едущей за нами машины.

– Смотри, – сказала Вэнди, – сзади машина какая-то странная – у неё расстояние между фарами меняется.

– Ты просто слишком эмоциональна, – сказал я, намекая на её недавнюю реакцию, но на всякий случай взглянул в зеркало заднего вида. И действительно, две фары то слегка сближались, то слегка отдалялись друг от друга. Но потом вдруг фары отдалились на большое расстояние, и одна оказалась слева от нас, а другая – справа.

– Видишь? – дрожащим от страха голосом произнесла Вэнди.

Тут мы увидели, что нас с двух сторон, в нарушение правил, обогнали два мотоцикла.

– Вот твои чудеса, – со смехом сказал я, – обман зрения.

– Не люблю никаких обманов, – с чувством сказала Вэнди, – ты ведь был недоволен, когда я бесплатно опорожнилась на того клиента и помогла ему кончить. Твоя сперма – тоже часть нашего бизнеса, и ты не смеешь тратить её не на меня.

– Мы квиты, – сказал я примирительно. – Давай больше не будем повторять наши ошибки.

Я понимал, что она скрывает таким способом свою ревность, но и мне было неприятно слышать лишь деловую часть её претензий.

Мотоциклисты снова поравнялись с нами и ехали на уровне окон, я заметил, что они делают угрожающие жесты, я опустил оконное стекло на своей стороне, и в салон понеслись проклятия и угрозы, сводящиеся к тому, что мы – дерьмо и что нас спустят в канализацию. Номера на мотоциклах были замазаны грязью.

Я закрыл окно и постарался успокоить Вэнди – звонить в полицию было бессмысленно, наша жалоба оказалась бы малопривлекательной для органов охраны порядка.

Когда мы стали подъезжать к освещённой части дороги, мотоциклисты отстали и исчезли.

Этот инцидент был одним из следствий кампании, которую развернули христианские организации против «Желания». Члены этих организаций, церквей и колоколен пытались подловить студенток на подходе или на выходе из борделя и сагитировать на покаяние в грехах. А когда до христиан дошли слухи о Вэнди и особых предпочтениях её клиентов, то они стали устраивать громкие круглосуточные собрания и молитвы напротив «Желания». Некоторые религиозные клиенты, проведя время в борделе, прежде чем покинуть «Желание», переходили дорогу, где кучковались христианствующие, чтобы покаяться в грехах у дежурного священника, получить отпущение грехов и со спокойной совестью вернуться в семью или к поджидающей дома подружке.

* * *

Несмотря на вспышки ревности, Вэнди и я жили мирно, любяще, заботливо – совместное прибыльное дело сплотило нас сильнее и продолжительнее, чем похоть.

Однажды, когда я только излил порцию слабительного в Вэнди и у меня было около часа свободного времени до следующего впрыска, я решил познакомиться с поджидавшим своей очереди постоянным клиентом Вэнди и постараться вызвать его на откровенность, чтобы выяснить, что же его и ему подобных так влечёт в этом наслаждении.

Джерри мне указал на него, и я сел у стойки бара рядом с ним, будто бы я тоже клиент этого заведения.

Ко мне подошла студентка Джессика, вскоре защищающая диплом, – это был её последний год работы. Я заранее попросил её подойти ко мне, чтобы у Вэндиного клиента не возникло подозрений, будто я тоже поджидаю её и являюсь его конкурентом в поглощении, увы, исчерпаемых запасов её пищеварительного тракта. Никто из клиентов Вэнди конечно же не знал обо мне и моей роли, которую я играю в их наслаждениях. Они даже не подозревали о замешанности спермы в оплачиваемые ими испражнения Вэнди.

Джессика, прижимаясь ко мне, стала заигрывать с моим соседом, предлагая насладиться ею.

– Нет, – сказал мой сосед, мужчина лет пятидесяти, с налётом седины и смуглым лицом. Он попивал скотч, коричневеющий промеж ледяных торосов, наполнивших стакан. – Тебе не под силу удовлетворить мою страсть.

– Почему же? – удивилась Джессика. – Я всё умею, и вы мне очень нравитесь. Скажи, Джордж, – обратилась она ко мне, ища подтверждения её умелости.

Тут настала моя очередь вступить в разговор.

– Извините, – обратился я к мужчине, – но я знаком с Джессикой, и, как вы догадываетесь, близко знаком, так что я могу вам её порекомендовать с самой лучшей стороны, которая у неё как передняя, так и задняя.

Мужчина повернулся ко мне лицом и улыбнулся.

– Спасибо за рекомендацию, мистер…

– Называйте меня Джордж.

– Прекрасно, а я Джон. Так вот, проверим, действительно ли это так.

Он поманил к себе Джессику, та с готовностью подошла к нему, а Джон взял её за голову, притянул к себе, но не для того, чтобы её поцеловать, а стал ей шептать что-то в ухо. Джессика стрельнула в меня глазами, слушая шёпот.

Джон отстранился от Джессики и односложно спросил:

– Ну?

Джессика сделала смущённое выражение лица и произнесла виноватым голосом:

– Извините, я этого не делаю. – Джессике даже удалось покраснеть для вящей убедительности.

– Ну вот, видите, – торжествующе обратился ко мне Джон.

Как и было уговорено, Джессика ретировалась, а я взялся за продолжение разговора в нужном для меня направлении.

– Крайне удивительно, – заметил я, – мы с Джессикой проделывали всё, что можно.

– Вот именно, «всё, что можно», а я заинтересован в том, что нельзя, – ответил Джон.

Я попивал свой апельсиновый сок, который без моей просьбы сразу налила мне барменша, как только я сел на стул.

– Вы меня интригуете, – сказал я заинтересованным голосом. – Поведайте, где у Джессики оказалась ахиллесова пята.

В этот момент барменша ушла в другой конец бара – обслужить клиента, и Джон, проводив её взглядом, доверительно склонился ко мне – он явно не хотел, чтобы его желания стали известны всем вокруг.

– Ахиллесова пята у неё оказалась между ягодиц.

– Уж не знаю, что это на неё нашло – мы вдоволь понаслаждались анальным сексом, – продолжал я играть простачка.

– Меня не интересует анальный секс, во всяком случае, в этом заведении.

– А что же тогда ещё имеется между ягодицами, кроме ануса? Или я отстаю от последних открытий в области анатомии?

– Я люблю не столько анус, сколько то, что из него выходит, – сказал твёрдо Джон, допил жидкость и пристукнул стаканом по столу, требуя добавки. Барменша, тряся голой грудью, тотчас бросилась исполнять его желание.

– А… – протянул я. – С этим делом сложно. Правда, я слышал, что есть здесь одна барышня, только она никогда в салон не выходит. Вы, наверно, к ней, не так ли?

– Так, так, – сказал Джон, глядя, как барменша доливает ему в стакан, покачивая грудями.

– Джон, не сочтите за бестактность, но мне всегда было чрезвычайно интересно узнать, что влечёт мужчин, да я слышал и некоторых женщин, к такому… нетрадиционному наслаждению. Это можно выразить словами?

Джон отхлебнул – скотч развязал ему язык. Преданный клиент стал вещать, сидя ко мне боком и не глядя на меня, а уставившись в ряды бутылок, расцвечивающие зеркальные полки. Чувствовалось, что он не только был слепо влеком своим желанием, но и размышлял о нём.