Текст книги "Воина миров. Второе пришествие"

Глава 8

Инженер Салье сидел за верстаком в комнате, битком набитой инструментами, слесарным оборудованием, станками и измерительной аппаратурой. в дверь постучали.

– Войдите! – крикнул Салье.

Дверь распахнулась, внутрь протиснулся невообразимых размеров человек. Ему пришлось сильно пригнуть голову, он осторожно прошел, едва не задев плечами оба косяка сразу.

– Тесновато живете, – проворчал гость, впрочем, вполне добродушно. Он говорил по-французски с сильным акцентом, Салье не смог определить, с каким именно.

– С кем имею честь?

– Иван Кулибин, прямым ходом из Лондона.

Пришедший огляделся, но дальше пройти не торопился. Проход между двумя станками был подозрительно узок.

– Клод Салье, инженер-механик, рад познакомиться.

– Я тоже по этой части, – ответил новый знакомый. – Ваши ребята откопали меня в Лондоне, вовремя успели, не то я бы скоро там коньки отбросил.

– Говорите, Кулибин? а не из тех ли…

– Они самые. Мы одни такие.

– Вот Морис удивится.

– Что за Морис?

– Морис Антрак, мой коллега по работе здесь. Изучаем образцы, снятые со снаряда. Я – по механике, он – больше по материалам необычным.

– Ну, значит, я попал, куда надо.

Кулибин наконец решил рискнуть, стал пробираться дальше. Один из станков, тот что оказался полегче, с натужным скрипом уступил давлению богатырской груди и съехал в сторону, пока не уперся задней стороной в стенку.

– Да, действительно тесновато, если подумать, – заметил Салье.

– Да ерунда! в тесноте, да не в обиде, как у нас говорят. Присесть бы мне, а то колено поцарапал, все ноет и ноет.

Он присмотрел свободное местечко на полу, огляделся в поисках стула. не найдя свободных сидений, подошел к железному закрытому ящику, стоявшему на верстаке. Взяв его в руки, Кулибин легонько встряхнул, но ничего по звуку не определил. Поставил ящик на пол, уселся, крёхнув, вытянул вперед больную ногу.

Салье с трудом сглотнул. Он прекрасно помнил, что лежало в ящике, а также долгие потуги двух молодых грузчиков, которые пытались поднять его на верстак.

– Так вас, мсье Кулибин, к нам определили?

– Да вот, говорят, лаборатория ваша одна на весь штаб. Так что тут особенно и выбора не было.

– Ну да, ну да, – протянул Салье, продолжая смотреть на чуть видимый под фигурой Кулибина ящик.

– Я там, в Лондоне, пока взаперти сидел, успел одну штуковину смастерить. Ваши ребята как увидели ее, сразу сказали – «мы тебя на большую землю отправим, ты нам таких побольше наделай». Ну, а я что? Они мне жизнь спасли, что ж я, отказываться буду? Вот и приплыли.

Салье пока ничего не понимал из слов великана, но чувствовал, что наступают интересные времена. Первый день партизанский отряд в Лондоне – и уже такие успехи. Какого-то специалиста обнаружили, да еще переправить успели, и не куда-нибудь, а сразу в штаб. Нет сомнений, что повод для этого оказался самым наиважнейшим.

Кулибин крутил головой, изучая интерьер.

– Что это за форточка? – он ткнул пальцем в сторону прямоугольной стеклянной плоскости, стоящей перед Салье на столе.

– Это электрический проектор. – В голосе Салье слышались нотки восхищения. – Мы сняли его со снаряда. Удивительная вещь.

– Как электрический?

– С помощью электричества он может создавать на своей поверхности изображение. Больше всего это похоже на кинематограф. Но не требуется никакой пленки.

– Какой в этом смысл?

– О, это можно понять, только рассмотрев вторую составляющую.

Кулибин чуть подался вперед, ящик жалобно скрежетнул. Он вгляделся в инопланетный предмет. Плоская пластина из стекла, не прозрачного, словно наполненного серой дымкой. Рядом на столе лежал толстый жгут проводов, змеей выползающий из-за панели. Салье машинально касался рукой жгута, легонько поглаживая пальцами его поверхность. Внешний осмотр не дал Кулибину никаких ответов.

– Кончайте темнить.

– Если бы не случай, мы никогда не оценили бы всю мощь этого устройства. Но нам повезло. Мы обследовали каждый закоулок снаряда, проследили все провода, но нашли это.

Салье кивнул в сторону небольшого предмета. Круглый, напоминающий шайбу, он был сделан из материала, родственного материалу панели. Кулибин проследил еще раз глазами за переплетением жгута. Точно, другим концом жгут соединялся с кругляшом.

– Это кинокамера, – продолжал Салье. – Но она не обычная. Я даже думаю, что нам не следует применять термин из кинематографа, потому что к съемке на пленку это не имеет никакого отношения.

– Я, видите ли, сударь, инженер-механик…

– Вы не сможете этого не понять. Это необычно, но по сути своей просто. Итак, я бы предложил назвать это просто камерой, хотя внутри она не пустая, но… Впрочем, ладно, не будем тратить время. Так вот, панель – показывает изображение, а камера – создает его для нее. Точнее, не создает, а, подобно кинокамере, передает изображение на панель, как на кинопленку. Но на панели его видно сразу же!

Салье наконец выплеснул свой восторг на слушателя, ожидая бурной реакции на шокирующее откровение. Кулибин задумался.

– Еще раз можете повторить?

Салье огорченно хлопнул ладонями по коленям. «Как же втолковать этому увальню?»

– Морис сейчас должен вернуться… – протянул он, словно говоря сам с собой. – Один момент, мсье.

Салье вскочил и взял камеру в руки. Подошел к двери, аккуратно протянул жгут за собой так, чтобы он ничего не задевал. Отворив дверь, инженер опустил камеру на пол, по ту сторону порога, и тихо притворил дверь, прижимая ею провода, фиксируя камеру в неподвижном положении.

Затем сел за стол, покрутил какими-то ручками на приборах, разложенных в пределах досягаемости, щелкнул крупным выключателем. Панель ответила вспышкой белого света, погасла, медленно зажглась снова. Изображение выглядело, как несколько прямых линий, идущих под небольшим углом друг к другу. Пространство, отсеченное линиями, было залито сплошным цветом, меняющим яркость от одного конца участка к другому. Кулибин непонимающе смотрел на все это.

В это время что-то темное выросло в середине одной из боковых линий, вывалилось в центр панели, отделилось и начало увеличиваться. Кулибин изумленно уставился на движение. Несомненно, это был человек, но его пропорции сильно искажены. Огромные ноги, кисти рук словно клешни краба, над всем этим – маленькая головка. Двигался человек, нисколько не стесняясь своего уродства, с обыкновенной легкостью прямоходящего существа. Фигура сместилась наверх, осталась только огромная ступня в форменном ботинке. Каждая трещинка на подошве, каждая ворсинка на шнурках – панель все показывала необыкновенно четко.

Кулибин отпрянул от панели, пару раз изумленно моргнул. Дверь распахнулась, вошел мужчина. Одного возраста с Салье, в военной форме, с порога сказал:

– Опять шокируешь непосвященных, Клод? – он глянул на гостя и невольно остановился. – Ух ты!

– Иван Кулибин. – Великан приподнялся, вынуждая Антрака задрать голову.

– Ух ты, – повторил тот, но тут же опомнился. – Морис Антрак, специалист по материалам.

– Уже наслышан.

– Что ты ему наболтал? – с наигранной строгостью спросил Антрак у своего друга.

– Не успел пока.

– Ну что, впечатлились? – вновь обратился Антрак к Кулибину. – Клод обожает хвастать своей игрушкой.

– Да я, даже…

– Он угробил на нее две недели, – сказал Антрак. – Чуть с голоду не умер – забывал есть, представляете?

Салье метнул гневный взгляд на приятеля. Кулибин начал догадываться, что взаимные пикировки – органичная часть повседневной жизни этих двух типов. «Мне не хватало этого… там», – с тоской подумал Иван. Он вдруг искренне захотел работать с ними. Нет ничего более вдохновляющего, чем работа над общим делом в компании с людьми, понимающими друг друга с полуслова.

– Это потрясающе, – Кулибин кивнул в сторону панели. – Действительно, лучше один раз увидеть…

– Думаем вот, что теперь с этим всем делать, – ответил Салье.

– Тут и думать нечего, – живо откликнулся Кулибин. – Вы хоть знаете, что сейчас делается в Лондоне?

– Да мы тут, как-то… – оба ответили почти хором.

«А теперь я их удивлю».

– Ваши ребята, партизаны, там уже базу отгрохали. в каком-то сливном коллекторе, не приведи Господи. Они сидят там, в этих бетонных кишках, а наружу кажут носы через дверную щель. Того и гляди, марсианин за нос ухватит.

– Мда… – сказал Салье. – Кажется я начинаю понимать.

– Так вы, мсье, что же, – оттуда? – Антрак был удивлен таким поворотом беседы.

– А откуда ж? – Кулибин дождался своего часа. – Сейчас расскажу.

Рассказ получился не долгим, но красочным. Великан, правда, из-за природной застенчивости умолчал о неприятном инциденте во время встречи с партизанами, но зато компенсировал это эффектным изложением момента запуска ракеты. Затем особенно отметил, какие рискованные моменты приходится переживать дозорным в местах входа на базу, когда они вынуждены оглядывать окрестности. Всегда есть риск демаскироваться. в конце рассказа Кулибин показал на жгут, исчезающий за дверью.

– Вам бы, друзья мои, научиться побыстрее эти штуки делать.

– Как тебе задачка? – Антрак посмотрел на Салье. – Вот чего жизнь требует. Кажется, тебе теперь еще пару недель не спать, не есть.

– Для тебя тоже занятие найдется, – ответил Салье. – Я до сих пор не понимаю, что за вещество они используют.

– Куда уж без меня, – согласился Антрак. – Я как раз закончил… Да, точно! Я же с хорошей новостью!

– Так тебе удалось?

– Ага. Сдался, как миленький.

– Ребята, – напомнил о себе Кулибин. – Рассказывать, так уж каждому…

– А я и не скрываю, – Антрак засунул руку в карман. – Вот, извольте посмотреть.

Он извлек из кармана штанов кусок блестящего металла, сверкнули гладкие грани. Он умещался на ладони и, судя по движениям Антрака, весил очень мало для своего объема.

– Удалось-таки отпилить его! – Антрак подкинул кусок на ладони, с легким шлепком поймал и положил на стол.

– Он с ним бился даже дольше, чем я с камерой, – вставил слово Салье.

– Этот кусок мы наконец отрезали от ударного датчика. – Антрак посмотрел на Кулибина. – Вы знаете, мсье, что это такое?

– Нет, хотя подозреваю, что это еще одно устройство со снаряда. Но когда я изучал их конструкцию, там ничего не было сказано про ударный датчик.

– Не мудрено. Снаряды модифицированы. в них не только нет отсека для несчастных жертв, но и добавлены некоторые новые механизмы и приборы. Самый поразительный из них – как раз ударный датчик. Чудовища решили применить новую тактику – побыстрее вылезать из своих чертовых болванок. Там много сделано для этого: ускоренное охлаждение корпуса, измененный привод крышки, но самое главное – он, ударный датчик. Это он дает толчок всему процессу, срабатывает от удара о землю. Поэтому сделан особо прочным. У меня дух захватило, когда я представил, насколько он должен быть крепок. Я даже поначалу испугался, думал, как же мы его разбирать будем? Размер у него, к слову сказать, огромный. Но в конце концов он сдался.

– То есть вы теперь можете отрезать от него такие куски?

– Да какие угодно, – Антрак с довольным видом сунул руки в карманы. – Можно спросить вас, мсье Кулибин?

– Все что угодно.

– Вы сказали сейчас, что вашей… ракете? – Кулибин кивнул – …не хватает прочности?

– Да, сфера для пара должна удерживать большее давление. Тогда скорость будет еще выше.

– Что ж, как видите, я смогу теперь помочь и вам.

– Я действительно попал, куда надо.

Кулибин вскочил с ящика и ринулся на Антрака, чтобы пожать руку. Сгреб лапищей, словно акула проглотила рыбешку. Антрак приготовился услышать хруст костей, но, вместо этого ощутил сухое крепкое рукопожатие, осторожное, но уверенное. Вернувшись в общество, русский великан, успел уже восстановить навыки обращения с хрупким окружающим миром.

Глава 9

Промозглый ветер на этот раз заставил ученых собраться в комнате Иррата. За окном бушевала настоящая буря, срывала багровые листья с деревьев, уносила их в бурлящем хаосе за горизонт. О стекло бились мелкие ветки, словно делали отчаянную попытку спастись от непогоды в уюте наглухо закрытого помещения.

Мрачные, набухшие от влаги тучи плотными слоями закрывали вечернее небо, вынуждая зажечь лампу. Желтоватый свет придал комнате еще больше тепла и спокойствия.

Марсианин расположился на кровати, укрытый пледом и готовый к очередной беседе с двумя учеными. Он ждал, что сегодня сумеет задать волнующие вопросы. в пустых, не подкрепленных точными сведениями размышлениях не было смысла. После того, как он понял, что Мессия не смогла участвовать в освобождении Земли от нашествия чудовищ, его занимал только один вопрос: какие способности позволили землянам расправиться с ненавистными тварями?

Напротив, в удобных креслах по обе стороны небольшого столика, сидели Уотсон и Лозье. Вечно всклокоченный старый профессор протирал очки полой пиджака, щурясь на них безоружными глазами. Лозье выжидал, желая предоставить право начать разговор Уотсону, чтобы понаблюдать, куда будет клониться беседа. Сам Лозье до сих пор содрогался от воспоминаний о том, какое нервное напряжение вызвал у него последний разговор в парке. Чтобы прийти в себя после этого, пришлось приложить поистине титанические усилия.

Уотсон завершил незатейливую процедуру и водрузил тяжелые очки на нос.

– А что, собственно, заставило вас прилететь сюда, молодой человек?

– Мессия…

– Амелия?

– Амелия повела нас за собой, открыла нам глаза. Рабы больше не испытывали ненависти к надсмотрщикам. Она показала нам, что все мы являемся рабами, даже если некоторые, волей чудовищ поставленные чуть выше рабов, живут в менее тяжелых условиях. У нас один враг, мы это поняли, благодаря ее словам.

Иррат прервал рассказ, недолго помолчал, затем спросил:

– Могу я рассказать о событиях тех дней более подробно?

– Мы будем счастливы, Иррат, – ответил Уотсон.

Ученые превратились в слух.

– Чудовища готовились к вторжению в Теплый Мир, это поглотило их, они перестали уделять столько же внимания контролю над рабами, как раньше. Это совпало с появлением Мессии, и мы увидели, что Время дает нам шанс на спасение. Мы готовились к решающему моменту. Чудовища не смогли распознать тщательно спланированный саботаж на фабриках, работавших для подготовки перелета. Нам удалось значительно ослабить их, но они были неутомимы, и полностью помешать им мы не могли.

Бледный Карлик рассказал нам историю своего появления в нашем городе. Они с Мессией долго были пленниками Непреклонных в одном из их экваториальных городов, пока атака чудовищ на этот город не привела к тому, что Мессия оказалась в числе рабов, отнятых победителями и отправленных в город, где жила моя мать. в этом городе создавались снаряды для полета к Земле.

Непреклонные решились на ответный удар. Они использовали похожие снаряды, только меньшего размера, чтобы перебросить боевые машины к городу своих врагов. Бледный Карлик сумел очутиться на борту одного из таких снарядов. Он рассказывал, как ему повезло пробраться на одну из боевых машин Непреклонных, которая участвовала в сражении на подступах к городу. Когда эта машина была повреждена в бою, управлявшее ею чудовище решило выместить свой гнев на рабах с ближайшей плантации арры.

Во время этого кошмара Бледный Карлик сумел пробраться в кабину боевой машины и собственными руками убил чудовище, испепелявшее беззащитных рабов. Исполнилось второе пророчество.

Мессия и Бледный Карлик воссоединились и с удвоенной силой стали помогать нам в подготовке восстания. Однако, поняв суть замысла чудовищ, Бледный Карлик сумел внушить Мессии, что необходимо предотвратить порабощение Теплого Мира. Тогда они и открыли нам, что прилетели оттуда. Они сказали, что нельзя допустить, чтобы чудовища поселились на другой планете. в таком случае, даже если восставшим рабам удастся покончить с тиранией на Марсе, всегда останется угроза возвращения чудовищ. Мессия говорила, что ее уроки должны принести нам победу, даже если ее уже не будет с нами. Она была уверена, что ее последователи выдержат испытание.

Они вдвоем смогли убедить рабов принять их решение. Я и сейчас считаю, что это было верным поступком. Они решили проникнуть на снаряд, летящий к Земле, и предупредить ваш народ о грядущей трагедии. Им придавал уверенности опыт Бледного Карлика, полученный при полете на снаряде Непреклонных. Они улетели в первом снаряде, стартовавшем к Земле.

Иррат остановился, чтобы сделать передышку. Длинные тонкие пальцы подрагивали, выдавая волнение, которое он испытывал, мысленно возвращаясь в прошлое. Он взглянул на слушателей, не проронивших ни слова во время рассказа. Непривычно маленькие глаза землян излучали понимание, убеждая Иррата в том, что он вполне освоился с земным языком. Это придало Иррату сил, и он продолжил. Предстояло рассказать о самых тяжелых временах, наступивших на его планете после отлета снарядов.

– Когда первая партия снарядов отправилась к земле, запуск пришлось остановить. Пусковое сооружение было изношено колоссальными нагрузками, требовалось отремонтировать его. Чудовища обратили внимание на происходящее на фабриках и плантациях. Рабам не удалось скрыть свои намерения. Началась кровавая бойня. Уничтожая саботажников и предводителей восстания, обученных Мессией, твари устроили себе настоящий пир, празднуя успех первого этапа нашествия на Землю. Восстание было подавлено быстро, с беспощадной жестокостью, на которую способны только эти проклятые монстры.

Затем наступили тяжелейшие времена. Производство новых боевых машин возобновилось. Чудовища стремились как можно скорее отправить следующую партию снарядов к Земле. Однако, каким-то образом им стало известно, что твари, улетевшие в первых снарядах, потерпели поражение. Мы не знаем точно, как они это узнали. Возможно, они смогли разглядеть что-то в свои наблюдательные трубы. Возможно, они должны были получить какой-то сигнал, который отправили бы захватчики, если бы удалось захватить Теплый Мир.

Так или иначе, понимание провала нашествия привело к тому, что чудовища решили изменить подход к подготовке. Рабы, допущенные к участию в работе, рассказывали об изменениях в процессе производства боевой техники. Чудовища изобрели какие-то новые механизмы, которыми оснастили кабины машин, сделав их полностью герметичными. Они сделали какое-то открытие, позволившее им получить контроль над людьми, заставить выполнять их волю, не прибегая к грубой силе. на Марсе было достаточно чудовищ и надсмотрщиков, которые могли контролировать рабов, постоянно угрожая тепловым лучом. на родной планете было легко установить контроль, используя технические средства и численность чудовищ. Но, вторгаясь на чужую планету, они должны были иметь возможность как можно быстрее подчинить огромные массы местных людей, не уничтожая их, действуя при этом силами всего нескольких десятков захватчиков. Они вторгались на планету не только с целью получить новое, комфортное место для жилья, но и огромное количество людей, кровь которых пригодна для питания. Уничтожать их было неразумно. и они придумали этот…

Иррат судорожно сглотнул. Его лицо побледнело, утратив красный оттенок. Он прикрыл глаза и постарался успокоиться. Воспоминание о пережитом на борту снаряда кошмаре снова нахлынуло, заставило мелко затрястись все тело. Он закутался в плед и сделал несколько глубоких вдохов. Более густой воздух Земли быстрее питал кровь кислородом, Иррату удалось унять помутнение рассудка.

– Они никак не называли его. Я назвал его «разрушителем воли», потому что это точно отражает кошмарную сущность их изобретения.

– Вы можете рассказать нам о нем? – осторожно попросил Уотсон. Лозье молчал, потрясенный подробностями рассказа марсианина. Перед его внутренним зрением проносились яркие картины, возникшие под действием убийственно емких слов пришельца, не вызывающих сомнений в истинности.

– Это химическое вещество. Оно попадает в организм вместе с водой и проникает в мозг. Я подвергся его воздействию, находясь на борту снаряда. Это чуть не стоило мне жизни. Я мог бы никогда не попасть сюда, но мне удалось найти способ противостоять ему.

Любое существо, попавшее под гнет чудовищ, испытывает жгучую ненависть к поработителям. Они, без сомнения, знают об этом. Но их изощренный мозг нашел способ обратить эту ненависть против нас. Я предполагаю, что подобные чувства вызывают в нашем мозге определенные процессы, которые возможно отследить. «Разрушитель воли» реагирует на проявления ненависти, преобразуя эти сигналы в сигналы боли чудовищной силы. Эта боль сводит с ума, парализует сознание человеческого существа. Мысли становятся вашим врагом, причиняя невыносимые страдания.

Воля к сопротивлению тирании, таким образом, подавляется самим страдающим существом, которое стремится избежать приступов боли, заставляя себя не испытывать ненависть к тиранам. Возможно, они посчитали необходимым применить «разрушитель воли» только во время нашествия на Землю, потому что нашествие стало для них более важной задачей. Погибающий Марс, остатки стремительно истребляемого населения уже не представляют для них особой ценности. Применять этот яд к моим сородичам они не стали, ограничились только опытами, доказавшими его эффективность. Я был свидетелем этих мук, когда меня готовили стать пилотом снаряда. Но я не подозревал, что мне уготовано испытать его на себе, когда окажусь запертым в рубке после взлета.

– Они отравили воду на борту? – Уотсон задал вопрос, уже зная ответ. «Правильный вопрос».

– Вы проницательны, – ответил Иррат. – Но цель, которую я поставил перед собой, была настолько важной для меня, что это придало мне сил, и я нашел способ избавиться от яда.

– Ваша смелость потрясает меня, Иррат.

– Мне помог случай. Если бы я не поставил себе целью избавиться от чудовищ, запертых в грузовом отсеке, то мне никогда не удалось бы обнаружить путь к спасению.

– Что же помогло вам? – Этого профессор никак не мог знать. Самоотверженность пришельца восхитила его настолько, что он желал выяснить все, что тот согласится рассказать.

– Я обнаружил, что система охлаждения содержит воду, в которую было бессмысленно добавлять яд. Их подвела расчетливая рациональность.

«Расчетливость! Подчиненное строжайшей логике сознание, направленное на оптимальное решение задачи. – Уотсон напомнил себе, что чудовища были созданы из клеток марсианских ученых для решения важнейшей задачи спасения планеты. – Ими двигала наука, они искали рациональный путь спасения, вооружившись техникой и беспощадной логикой. Это подвело их в случае с Ирратом. Он смог найти лазейку. Существуют ли другие скрытые лазейки, которыми мы тоже можем воспользоваться в своей борьбе? – Профессор знал, что этот вопрос слишком сложен, другая мысль отвлекла его: – Что сделает с нами рационализм нашей собственной, земной науки? не скрываются ли в нем пороки, угрожающие нам полным уничтожением? Кем станем мы?»

Профессор обнаружил, что марсианин молчит. Сидящий рядом Лозье замер, словно статуя, погруженный в свои мысли. Рассказ Иррата не мог не подействовать на любого, способного сопоставлять факты и пользоваться воображением для прогнозирования возможных событий. в комнате повисла тяжелая, гнетущая атмосфера, будто сюда перенеслась частичка марсианской действительности, пропитанной страданием и обреченностью.

Нужно было разрядить обстановку. Уотсон решил немного сменить тему, поскольку один из вопросов остался не до конца ясным.

– Так каковы были причины, побудившие вас прилететь сюда? – Профессор решил проверить свою догадку. – Я думаю, что здесь не место случайности, если человек, обученный матерью, бывшей ближайшей подругой Амелии, оказался на борту посланного к Земле снаряда. Ведь это путь к смерти.

– Вы правы, Доктор. – Иррату действительно стало лучше. Он переключился на мысли о великой цели, толкающей его вперед. – Потребовалась помощь некоторых моих соплеменников, не потерявших еще надежду на избавление. Я оказался в числе тех, кого отобрали чудовища для роли пилотов. У меня с самого начала был план, который позволил бы мне выжить, окажись я на Земле.

– Пропустим это, – сказал Уотсон. – Чуть позже я еще попрошу вас рассказать о способе, каким вам удалось избавиться от груза. Но что заставило вас устремиться сюда? Вы же знали, что чудовища устроят здесь страшную бойню?

– Я надеялся, что мне удастся оказаться на первом снаряде, так же, как это произошло с Бледным Карликом и Мессией. Интервал запуска снарядов – сутки, а избавившись от чудовищ на борту, я мог надеяться, что сумею предупредить землян об опасности, как это сделала она. Но Время в тот раз было не на моей стороне. По ужасному стечению обстоятельств я оказался не в первом снаряде, а в последнем. Но отступать было уже некуда.

– Постойте, молодой человек. – Уотсон ухватился на проблеск озарения. – Так вот о чем вы говорили в прошлый раз! Вы считали, что Амелия предупредила нас, и мы смогли оказать достойный отпор захватчикам?

– Да, Доктор. Только сейчас я понял, как я ошибался. Вероятно, мне следует смириться с тем, что Мессия погибла во время посадки снаряда. Или сразу после того, как чудовища выбрались из него и запустили боевые машины.

– Я вынужден подтвердить ваши слова. Мы ничего не слышали об этих людях – Амелии и… как вы назвали этого мужчину?

– Эдуард.

– Тем более. Прилет чудовищ был для нас полной неожиданностью.

– Но это только усиливает мою надежду, Доктор! – Иррат оживился. – Если вы смогли уничтожить чудовищ в тот раз, не будучи предупрежденными, то сейчас вы сможете справиться с ними еще быстрее!

– Ммм… – Уотсон вдруг осознал всю глубину заблуждения, постигшего марсианина.

Ему стало трудно подобрать достойные слова, чтобы попытаться объяснить ему это. «Как это подействует на его психику? Мы ничего не знаем о его внутреннем мире». Но откладывать было нельзя, разговор застрял в этой точке и требовал продолжения.

Он оглянулся на Лозье, напряженно ожидавшего увидеть, как профессор выпутается из щекотливой ситуации.

– Видите ли, Иррат, – начал Уотсон. – Люди не сделали ничего, что помогло бы уничтожить прилетевших сюда чудовищ.

«Все, слова произнесены. Теперь ему поможет только он сам. Дай Бог, чтобы он оказался настолько силен!»

На Иррата было страшно смотреть. Он побледнел, руки тряслись, лоб покрылся испариной. Он открыл рот, но слова так и не прозвучали.

– Я попробую объяснить. – Профессор молился, чтобы пришелец смог понять его слова. – На Земле, в воздухе, в почве, в воде, словом – повсюду, живут бесчисленные виды микроскопических существ. Это не живая форма материи, если вы понимаете эту категорию понятий, а как бы частицы природного вещества. Они не наделены сознанием, вы понимаете?

Иррат все еще боролся с собой, но профессор принял одно из движений за кивок и решил продолжить.

– Эти частицы мы называем «вирусы», «микробы». Попадая в организм, они зачастую вызывают расстройство в налаженном ходе жизни, отчего организм испытывает ослабление и, в каких-то случаях, может даже умереть.

– Да, кажется, я понял. – Иррат смог выдавить несколько слов. – Легенды мудрецов говорят, что когда-то, еще до появления… мыслителей… наши предки сумели избавиться от подобных вещей.

– До появления чудовищ на Земле человечество тоже активно мечтало и стремилось к тому же самому. Но урок, который нам преподали вирусы, уничтожившие захватчиков, наглядно показал, что нам стоит распрощаться с этой затеей. Я даже был одним из тех, кто работал над созданием новой теории, изменяющей концепцию восприятия вирусов, как явления природы.

– Значит, сама природа помогла вам избежать…

– Именно. Получается, что так. Это было одним из самых великих потрясений, обрушившихся на научное сообщество нашей планеты.

– Но это значит… – Иррат вдруг замер, а затем прошептал: – значит все мои усилия были напрасными.

И Уотсон, и Лозье видели, насколько нелегко дается марсианину признание этого факта. Бледность не сходила с его лица, пальцы вцепились в плед и не разжимались.

– Значит, чудовища обречены и на этот раз. Значит, предупреждения бессмысленны. Вирусы невозможно предупредить.

Он опустил голову и затих. Только мелкая дрожь проходила по плечам, заставляя шевелиться складки шерстяной материи, так поразившей марсианина своим происхождением.

Ветер продолжал завывать за окном, придавая еще больший трагизм разыгравшейся в комнате сцене. Лозье перевел взгляд на окно. Порывы воздуха несли кувыркающиеся листья мимо стекла.

«Мда, так недолго и простудиться. Жаль, что я не взял зонт. Добежать бы до общежития…»

Доктор снова посмотрел на Иррата.

«Как жаль его. Только сейчас мы смогли, наконец, узнать обо всех мучениях, что ему довелось пережить. Правда безжалостна».

Уотсон тоже терзался угрызениями совести. в его опыте не было примеров, как стоило выходить из подобных ситуаций. Сталкиваться с жизненными трагедиями подобного масштаба ему никогда не приходилось.

Внезапно Лозье вскочил с кресла и бросился к марсианину. Тот не реагировал. Доктор решительным движением приподнял его голову, и тут обнаружилось, что пришелец без сознания. Устойчивая поза не позволила ему упасть, а лицо, опущенное на колени, было невозможно разглядеть.

– Что с ним? – воскликнул Уотсон.

– Как вы сказали? – ответил Лозье. – «Попадая в организм, вирусы вызывают расстройство»…

– Но не могли же мы…

– А вы вообще занимались этим вопросом? – вскричал Лозье, отбросив все приличия. Проблема такого масштаба заставляла отбросить любые нормы вежливости.

– Я старый дурак!

– Зато я – молодой!

– Срочно бегите, вызывайте персонал моей лаборатории! Мы должны немедленно взять анализ крови! – старик сильно толкнул доктора к двери. – Быстрее!

Яркий свет освещал койку посредине лабораторного помещения. Марсианин лежал, накрытый белоснежной простыней. Руки и лицо бледны, лоб облепили сырые от пота черные волосы. Он отрывисто дышал, все еще не приходя в сознание.

Рядом стоял Уотсон, наблюдая, как лаборант подсоединяет сосуд для забора крови к игле, прикрепленной к вене на правой руке пришельца. Следовало взять еще один анализ крови, точная причина болезни все еще не была до конца понятна.

Лозье активно помогал сотрудникам лаборатории Уотсона, используя свои знания в ксенобиологии для достижения скорейшего результата. Уже несколько тестов проведены, но впереди еще много работы.

Сосуд начал наполняться кровью, зрительно не отличимой от человеческой.

«Удивительно, как природа использовала одинаковое решение в наших организмах, – думал Уотсон. – Что это, как не рука Господа? Может быть, все-таки правы ученые, которые обратились в креационистов? Жаль, что я слишком стар, чтобы посвятить себя этому вопросу. Да и куда мне, грешному, с моей генной теорией? Что мы сотворим, вмешавшись в эту святая святых? не станем ли мы подобны Творцу? – Он следил, как медленно наполняется сосуд красной жидкостью. – Да, чудовища действительно нашли здесь огромный простор для деятельности. с такими запасами пропитания…»