Текст книги "Петр Струве. Революционер без масс"

²³ Плеханов прежде утверждал лишь славянофильский характер народников как «славянофильствующих революционеров» (Г. В. Плеханов. Наши разногласия [1885] // Г. В. Плеханов. Социализм и политическая борьба. Наши разногласия. М., 1939. С. 264), критикуя их за «мелкобуржуазность». Позже, когда В. И. Ленин стал неизменно отвергать славянофильскую природу народничества, настаивая исключительно на его «мелкобуржуазности», Плеханов настаивал на том, что «наше народничество состояло в тесном родстве со славянофильством» (Г. Плеханов. Письмо в редакцию // Голос Минувшего. М., 1913. № 11. С. 307). Подвергая С. критике за «внеклассовое» сближение народничества со славянофильством, Ленин, однако, ни тогда, ни позже не предъявил подобных претензий Плеханову. В целом в начале ХХ века, до проведённой в СССР идеологической унификации исторических формул, в русском политическом языке уподобление дихотомии народников (неонародников) и марксистов расколу славянофилов и западников – было обычным делом. Даже простой наблюдатель политических споров поэт О. Э. Мандельштам вспоминал, что «в глубокой страстной распре с.-р. и с.-д. чувствовалось продолжение старинного раздора славянофилов и западников» («Шум времени», 1925: главка «Семья Синани»), Ещё важнее, что даже руководитель ранней советской пропаганды и цензуры Н. Л. Мещеряков, сам участвовавший в начале 1890-х гг. в названных спорах, писал в исторической экспозиции: «Старое славянофильство и западничество надели на себя новые одежды. Первое выступило в костюме народничества, а второе под видом социал-демократии» (Н. Мещеряков. На переломе (из настроений белогвардейской эмиграции) М., 1922. С. 63).

²⁴ В этой полемике С. продолжал позитивистски и «ортодоксально» выводить общественный идеал целиком из данных науки, а Булгаков, значительно ранее С., уже выступал с более творческих позиций, близких кругу московских университетских идеалистов и правоведов, выступавших за «возрождение естественного права»: «В результате полемики с Штамлером и Струве для меня выяснилось, что идеал даётся не наукой, как это думает настоящий марксизм, а «жизнью», следовательно, он вненаучен или ненаучен и в этом смысле относительно науки автономен» (С. Н. Булгаков. Задачи политической экономии [1903] // С. Н. Булгаков. От марксизма к идеализму. Статьи и рецензии 1895–1903 / Сост. В. В. Сапова. М., 2006. С. 695, прим.)

²⁵ Читатель, знакомый с моими «Критическими заметками к вопросу об экономическом развитии России» (СПб. 1894), заметит в предлагаемой статье уклонения от высказанных в моей книге взглядов. Но мне кажется, что я только подвинулся дальше в том направлении, в котором написана моя книжка. Один из моих немилостивых критиков (г. Михайловский) заметил, что я «напрасно» пытаюсь опереться на критическую философию. Дальнейшее развитие литературы и собственная работа мысли, наоборот, убеждают меня, что это было вовсе не «напрасно». – Прим. Струве.

²⁶ Это сочетание критической точки зрения и материалистического понимания истории показывает, что последнее по существу нисколько не связано с материалистическою метафизикой. Генетическая связь экономического материализма и материалистической метафизики неоспоримо доказывается главой о французском материализме в «Heilige Familie» Маркса. В мировоззрении Энгельса материалистическое понимание истории и материалистическая метафизика составляли прочное психологическое единство. Но ни генетическая связь, ни психологическое единство этих учений у Маркса и Энгельса не обусловливают их систематического или логического единства. Материалистическое понимание истории заявляет свои притязания лишь на «dasfruchtbare Bathos der Erfahrung» и не нуждается ни в какой метафизике. См. мою статью о Марксе в «Энциклопедическом словаре» Арсеньева и Петрушевского. – Прим. Струве.

²⁷ О том, что благодаря германскому образцу этот исторический оптимизм был распространён не только в Германии говорит свидетельство и об одном из вождей русского марксизма как якобы о его личной специфике: «характерны факты, переданные нам Е. Д. Кусковой. В конце 90-х годов М.И. предсказывал, что через несколько лет в России будет конституция, и предлагал Е.Д. держать пари. В середине 900-х годов он утверждал, что в России возможна скорая социальная революция и что на сцену выступит с небывалой силой демократия, и снова предлагал Е.Д. держать пари» (Н. Д. Кондратьев. Михаил Иванович Туган-Барановский. Пг., 1923. С. 28–29).

²⁸ Об этом подробно: Б. П. Балуев. Либеральное народничество на рубеже ХIХ – ХХ веков. М., 1995; В. В. Зверев. Реформаторское народничество и проблема модернизации России. М., 1997; Г. Н. Мокшин. Русское легальное народничество 60–90-х годов ХIХ века. Очерки истории и историографии. Воронеж, 2005; Г. Н. Мокшин. Что такое «легальное народничество»? // Известия Саратовского университета. Саратов, 2011. Т. 11. Серия История. Международные отношения. Вып. 2. Ч. 1. Плеханов в своих ранних марксистских работах 1880-х гг. «Социализм и политическая борьба» и «Наши разногласия» уже различал в народничестве «революционное» и «легальное» («мирное»). При этом исследователь справедливо замечал, что «вряд ли логично называть либеральное народничество легальным, одновременно противопоставляя его народничеству Чернышевского как революционному, ведь Чернышевский тоже проповедывал свои взгляды в легальной прессе. Но, к сожалению, и сейчас некоторые последователи вслед за Плехановым, оперируют этим термином» (Б. П. Балуев. Либеральное народничество на рубеже XIX–XX веков. С. 146–147). Впрочем, само употребление слова «легальный» в русском языке конца XIX века тесно сопровождалось противопоставлением его «нелегальному», «подпольному», а легальность понималась как не как приспособление к условиям легальности, а как публичное признание того, что прежде существовало исключительно в подполье. Например, К. Н. Леонтьев в письме к В. М. Эберману от 1 мая 1890 упоминал «легальных нигилистов» (Неизданные письма Константина Леонтьева / Публ. Д. Соловьёва // Звезда. СПб, 1993. № 3. С. 152).

²⁹ В эмиграции это авторское мифотворчество С. достигло особых высот: «В моё духовное и политическое развитие те историко-политические мысли И. С. Тургенева, которые были направлены против русского социально-политического мессианизма как в его консервативной, так и в его революционной редакции, вошли определяющим образом, как одно из самых важных «влияний», породивших тот строй идей, первым выразителем которого я явился в русской исторической и философски обоснованной публицистике и который стал известен под внушающим неправильные ассоциации и возбуждающим недоразумения наименованием «легальный марксизм»…» (П. Б. Струве. И. С. Тургенев как политический мыслитель [1933] // П. Б. Струве. Дух и слово: Статьи о русской и западно-европейской литературе / [Сост. Н. А. Струве]. Париж, 1981. С. 212).

³⁰ Н. А. Цуриков. Мои встречи с о. Сергием Булгаковым (1908–1934) // Н. А. Цуриков. Прошлое / Сост. В. А. Цуриков. М., 2006. С. 346. Это мнение Булгакова действительно отражало некое коллективное убеждение и не было уникальным. В том же духе уже после смерти С. вспоминал о нём С. Л. Франк в письме к В. Б. Ельяшевичу от 4 марта 1944, также лично знавшему С., то есть не рискуя вызвать непонимание: «Он был гений (хотя я и сознаю, что было что-то в нём, что мешало ему приносить плоды, достойные его гения). Сколько бы он ни дал, – это всё же мало по сравнению с тем, что он был и имел» (Переписка С. Л. Франка с В. Б. Ельяшевичем и Ф. О. Ельяшевич (1922–1950) / Публ. Г. Аляева и Т. Резвых // Исследования по истории русской мысли. 12. Ежегодник за 2015 год. М., 2016. С. 126).

³¹ Н. Бельтов. К вопросу о развитии монистического взгляда на историю. Ответ гг. Михайловскому, Карееву и Ко [1894] / Под ред. С. Я. Вольфсона. Минск, 1923. С. 231–233, 235, 241; в развитии полемики с Михайловский, выступившим против книги С. в «Русском Богатстве» (1894. Кн. Х): [Г. В. Плеханов] Ещё раз г. Михайловский, ещё раз «триада» [1894] // Там же. С. 261. Здесь же – вполне комплиментарное адвокатирование Плехановым С. за его «очень неосторожное» выражение «признаем нашу некультурность и пойдём на выучку к капитализму» с помощью ссылки на подобные же «неловкости» В. Г. Белинского.

³² Н. Бельтов. К вопросу о развитии монистического взгляда на историю. С. 43. Первые переводчики «Капитала» на русский язык Г. А. Лопатин и Н. Ф. Даниельсон в 1872 г. перевели Wert как стоимость согласно тогдашним толкованиям К. Маркса, которые были им пересмотрены им уже в 1873 г. (В. Я. Чеховский. О переводе Марксова «Wert» на русский язык // Вопросы экономики. М., 2008. № 1 (автор призывает вернуться к переводу цена). Оппонент настаивает на общетеоретической верности перевода стоимость: Л. Л. Васина. «Ценность» versus «стоимость» // Альтернативы. М., 2015. № 2 (87)), но были оставлены без внимания Н. Ф. Даниельсоном при двукратном переиздании его перевода в 1898 г.

³³ В том же 1898 г. С. в качестве редактора нового перевода «Капитала» уделил особое внимание точному переводу Wert как цены («Исходной точкой экономической системы Маркса, изложенной в «Капитале», является понятие ценность. Этим словом мы пользуемся для передачи немецкого Wert, так как смысл русского слова в точности соответствует смыслу немецкого слова» (П. Б. Струве. Предисловие редактора русского перевода // К. Маркс. Капитал. Критика политической экономии. Т. I. СПб, 1898. С. XXVIII): этот перевод в 1900-х годах Плехановым (Редактор журнала М. М. Филиппов, следуя консенсусу, без санкции Г. В. Плеханова исправил его стоимость на ценность: Н. Карелин. Заметки читателя по поводу «упразднения» Туганом-Барановским и Струве учения Маркса о норме прибыли // Научное Обозрение. 1900. № 10. С. 1725–1735; № 11. С. 1922–1936. В полемике по существу перевода Плеханов заявил, что считает перевод стоимость более удачным, чем ценность (Г.П.: [Рец.:] С. Франк. Теория ценности Маркса и её значение. Критический этюд. СПб, 1900 // Заря. Stuttgart. № 2–3: Декабрь 1901. С. 325, прим.)) и Лениным (тот же М. М. Филиппов так же произвольно исправил Ильину-Ленину сверхстоимость на сверхценность: Владимир Ильин. Заметка по вопросу о теории рынков (По поводу полемики гг. Туган-Барановского и Булгакова) // Научное Обозрение. 1899. Январь. № 1. С. 37–45. Тем не менее, Ленин далеко не сразу решился идти против традиции, пока она представила ему в лице С. и Булгакова: ещё в конце 1890-х он не имел готового терминологического решения, приводя в своих конспектах спорное понятие без перевода, на немецком Wert: В. И. Ленин. Тетради по аграрному вопросу. М., 1969. С. 6) и его последователями был отвергнут в борьбе против С., в новом переводе И. И. Скворцова была вновь введена стоимость (изд. 1907–1909).

Показательно, что народник-марксист, резко отрицательно относившийся к кругу Струве, также переводил слово как стоимость: Л. Е. Оболенский. Кризис нео-марксизма // Одесский Листок. Одесса. № 141. 3(16) июня 1900. С. 1.

³⁴ В. В. Сапов акцентировал внимание (С. Н. Булгаков. От марксизма к идеализму. Статьи и рецензии 1895–1903. С. 899, 935) на важном разъяснении Б. П. Вышеславцева (в его книге 1953 года «Кризис индустриальной культуры»): «Здесь необходимо сказать несколько слов о неудачном переводе слова Wert, установившемся в советской науке. Этот перевод филологически неверен, философски безграмотен и покоится на непонимании духа языка. «Стоимость» совсем не соответствует немецкому слову Wert, и всецело соответствует немецкому слову Preis. «Сколько стоит?» означает по-немецки Waskostet? Поэтому «стоимость есть Kostenpreis». «Стоимость» выражает то, что политическая экономия и Маркс называют «ценой» в отличие от «ценности». Это важное противопоставление уничтожается при пользовании термином «стоимость», ибо стоимость и есть цена. Но нелепость перевода достигает своего предела, когда мы имеем дело с «потребительной ценностью»: дело в том, что огромная потребительная ценность может не иметь никакой стоимости. Воздух и вода имеют великую ценность, но «ничего не стоят». Это безвыходное затруднение марксистские переводчики «Капитала» В. Базаров, И. Степанов и А. Богданов принуждены были открыто признать (предисловие к «Капиталу». Киев – Нью-Йорк, 1929): если ещё и возможно, говорится здесь, Tauschwert перевести как «меновую стоимость», то логика требует, чтобы Gebrauchswert переводилось как «ценность» (ибо она может не иметь стоимости!). Переводчики в заключение принуждены сознаться, что этот термин «не совсем удобен» и «не логичен». Другое основание для сохранения термина «ценность» состоит в том, что широкое философское понятие Wert как раз передаётся русским словом «ценность»: можно говорить о ценностях научных, эстетических и, наконец, экономических. И эти ценности суть объективные ценности. В этом преимущество термина Маркса: экономические ценности входят в универсальную систему ценностей. Термин «стоимость» даёт не перевод, а безграмотное исправление Маркса. Единственный довод, который мы встречаем у русских марксистов против термина «ценность», состоит в том, что ценность будто бы означает субъективную оценку. Верно как раз обратное. Современная философия давно установила объективное значение ценностей. Оно на каждом шагу применяется и марксистами (…)».

³⁵ Политико-экономическое понятие «ценность» при переводе понятия Wert в России 1870х – начала 1900-х гг. употребляло абсолютное большинство экономистов вообще и марксистов, в частности: Ю. Г. Жуковский, Н. И. Зибер, неизвестные марксисты-нелегалы из кружка Бруснева (брошюра «Что теория ценности должна разъяснять?» (1891–1892?) была изъята у брусневца при аресте (Сводный каталог русской нелегальной и запрещённой печати XIX века. Книги и периодические издания. Часть IV. М., 1971. С. 775 (№ 2150)), коллега Бруснева по руководству кружком В. С. Голубев (В. Голубев. [Рец.:] Б. С. Труд и капитал. М., 1897 // Образование. 1897. № 4. С. 192), ранний В. А. Базаров (В. Базаров. Труд производительный и труд, производящий ценность. СПб, 1899), С. С. Штейнберг и А. М. Воден (Освальд Кюльпе. Введение в философию / Пер. с нем. С. Штейнберга и А. Водена под ред. П. Б. Струве. СПб, 1901), П. Нежданов (он сам употреблял понятие «ценность», но констатировал наличие двух «партий» вокруг перевода цены-стоимости: П. Нежданов. О старом вопросе (По поводу новой книжки: Е. Смирнов. Цена и трудовая стоимость). СПб, 1903. С. 25, прим.), С. Н. Булгаков (С. Булгаков. О некоторых основных понятиях политической экономии. I. Ценность // Научное Обозрение. Февраль 1898. № 2. С. 330–353), С. Л. Франк, М. И. Туган-Барановский (он принципиально различал и одновременно употреблял оба понятия, следуя их «психологическому» и «социальному» смыслам: М. И. Туган-Барановский. Теоретические основы марксизма [1905]. М., 2015 (Отдел II. Ценность и прибавочная ценность): «Ценность для него – одна, а стоимость – другая сторона хозяйства» (Н. Д. Кондратьев. Михаил Иванович Туган-Барановский. Пг., 1923. С. 62), ранний А. А. Богданов (А. Богданов. Обмен и техника // Очерки реалистического мировоззрения. Сборник статей по философии, общественной науке и жизни. СПб, 1904. С. 279–344. Богданов употреблял ценность и стоимость на равных, но в полемике против субъективно-психологической теории, политической экономии Струве, Франка, Туган-Барановского), А. Ю. Финн-Енотаевский (А. Финн. Промышленный капитализм в России за последнее десятилетие // Очерки реалистического мировоззрения. СПб, 1904. С. 345–408), А. Сурков (Васильев) (А. Сурков. Экономические статьи наших журналов // Жизнь. 1900. Октябрь. Том Х. С. 321–330), П. П. Маслов (П. Маслов. [Рец.:] С. Л. Франк. Теория ценности Маркса… // Жизнь. 1900. Декабрь. Том XII. С. 392–395), А. А. Санин (А. Санин. Экономические иллюзии. III. // Научное Обозрение. Апрель 1899. № 4. С. 824–839), М. М. Филиппов (М. Филиппов. Опыт критики «Капитала» // Научное Обозрение. 1899. № 6. Июнь. С. 1090–1109), П. А. Берлин (П. Берлин. [Рец.:] Das Ende des Marxismus von D-r Paul Weisegruen. Leipzig, 1899 // Научное Обозрение. 1899. № 6. Июнь. С. 1238–1241), Ю. О. Мартов (Г. Геркнер. Рабочий труд в Западной Европе [/ Перевод Л. Мартова.] СПб, 1899. Идентификация автора перевода – в переписке его близких родственников и единомышленников: В. О. Цедербаум – Ю. О. Мартову. 12 мая 1899 // РГАСПИ. Ф.362. Оп.1. Д.27. Л.9об.), В. Э. Ден (В. Э. Ден. К учению о ценности. Три очерка: А. Смит, Д. Рикардо, К. Родбертус. СПб, 1895), Энциклопедический словарь издателя Ф. Павленкова (СПб, 1899. Стлб. 1241–1242 (Маркс)), переводчики А. Лабриолы (Антонио Лабриола. Исторический материализм и философия (письма к Сорелю). СПб, 1900. С. 13; А. Лабриола, К «кризису марксизма». Киев, 1905. С. 11), П. Фишера (П. Фишер. Теория ценностей. Введение в изучение К. Маркса. Киев, 1907), А. А. Мануилов, А. Н. Миклашевский, В. А. Косинский, М. Н. Соболев, Н. А. Каблуков (Протокол заседания Московского юридического общества 9 октября 1895 года // С. Н. Булгаков. От марксизма к идеализму. Статьи и рецензии 1895–1903 / Сост. В. В. Сапова. М., 2006. С. 725–727), Л. Н. Канцель (Э. Бернштейн. Исторический материализм / Пер. Л. Канцель. СПб, 1901), В. Ф. Левитский (В. Ф. Левитский. История политической экономии в связи с историей хозяйственного быта. С древнейших времён до конца XIX века [1914]. М., 2015. С. 445–446). См. развитие этой терминологической традиции в эмиграции: С. И. Гессен. Правовое государство и социализм [1924–1925] // С. И. Гессен. Избранные сочинения / Сост. А. Валицкий, Н. Чистякова. М., 1998. С. 209. Содержательный очерк историографии вопроса с точки зрения сторонников понятия «стоимости» см. в связи с общей проблемой толкования теории стоимости: Л. Л. Васина. Издание «Капитала» К. Маркса в годы Первой русской революции // Книжные и документальные коллекции ХХ века: идеологии и обстоятельства: материалы научной конференции «Вторые Рязановские чтения» (18–19 марта 2015) / Сост. Е. Н. Струкова. М., 2016. С. 42–48. Материал к истории перевода понятия см.: М. Колеров. Общественные науки в журнале «Народное Хозяйство» (1900–1905). Указатель // Исследования по истории русской мысли [6]. Ежегодник за 2003 год. М., 2004. См. также об этом новый очерк традиции и контекста: Татьяна Резвых. О ценности: подход Семёна Франка (1898–1908) // Исследования по истории русской мысли [14]. Ежегодник за 2018 год. М., 2018.

³⁶ С. Маркс, Карл Генрих // Энциклопедический словарь Общества «Брокгауз и Ефрон». Т. XVIIIa (36). М., 1896. С. 662–667: «В духовном творчестве М. слились три крупные умственные течения новейшего времени: английская политическая экономия, французский социализм и немецкая философия, и дали новый и совершенно своеобразный продукт». Эту формулу С. повторил в статье 1897 года «Наши утописты» (Пётр Струве. На разные темы (1893–1901). Сб. ст. СПб, 1902. С. 64). Но дидактическая триада, конечно, не стояла и не могла стоять в центре внимания С. и его единомышленников: она лишь выражала основу их философского пафоса, давая – даже в рамках «Проблем идеализма» (1902) устами Энгельса им марксистскую санкцию и социал-демократическую легитимность, дополнительную к программному Privatsache: «Пусть наконец действительно осуществятся известные слова Энгельса, который приводил современный социализм в связь не только с Сен-Симоном, Фурье, Лассалем, Марксом, но и Кантом, Фихте, Шеллингом, Гегелем. Связь эта существует и должна быть сделана достоянием общественного сознания» (С. Н. Булгаков. Основные проблемы теории прогресса [1902] // С. Н. Булгаков. От марксизма к идеализму. Статьи и рецензии 1895–1903 / Сост. В. В. Сапова. М., 2006. С. 533).

³⁷ Император Александр III умер 20 октября 1894. 8 декабря 1894 был принят адрес Тверского земства Николаю II, написанный Ф. И. Родичевым, в котором была выражена надежда на «неуклонное исполнение закона как со стороны населения, так и со стороны представителей власти, ибо закон должен стоять выше случайных видов отдельных представителей этой власти. …Мы ждём, государь, возможности и права для общественных учреждений выражать своё мнение по вопросам, их касающимся, дабы до высоты престола могло достигать выражение потребностей и мыслей не только администрации, но и всего народа русского». Николай «за дерзость» запретил Родичеву заниматься земской деятельностью (А. А. Кизеветтер. На рубеже двух столетий: Воспоминания 1881–1914. М., 1996. С. 142)

³⁸ В. Базаров. Пионеры марксизма // Русская литература ХХ века (1890–1910) / Под ред. С. А. Венгерова. В 2-х кн. Кн. 1. М., 2000. С. 486. Предыстория, кратко затронутая выше, в целом такова: петербургский кружок А. А. Давыдовой, к которому были близки Н. М. Минский, С. Я. Надсон, затем Туган-Барановский (одновременно близкий к террористическому кружку А. И. Ульянова) в лице А. М. Евреиновой, взамен закрытых в 1885 г. оппозиционных «Отечественных Записок», с 1886 издавал журнал «Северный Вестник» при участии Н. К. Михайловского, Н. В. Шелгунова, Г. И. Успенского, С. Н. Южакова, А. П. Чехова. в этот кружок Мережковский ввёл А. Л. Волынского, ученика А. Д. Градовского. В 1888 журнал полностью перешёл к А. А. Давыдовой под руководством Михайловского – до 1890, когда его выкупила Л. Я. Гуревич для А. Л. Волынского, ставшего идейным и личным врагом Михайловского: в борьбе с ним Волынский высмеивал антикультурную партийность Михайловского в литературе в защиту эстетического величия классиков русской литературы. Гуревич подвижнически вела журнал, который однако коммерчески был безнадёжен. Поэтому она начала переговоры о сближении со Струве и Туган-Барановским. «В такой ситуации», пишет исследователь, журнал публикует статью Гуревич и Волынского «Идеализм и буржуазность» (Северный Вестник. 1896. № 1), думая, что её выводы близки Струве (считающего буржуазностью безыдейный отказ от идеалистической борьбы за право), но на деле они отрицают «национальный патриотизм» и борьбу за политические свободы, говоря, что политики, «толкая интеллигентное общество на борьбу за право, они готовы были на время затоптать лучшие, высшие, идеальные стремления людей в области науки, философии, искусства». В 1898 Гуревич вновь «затеяла переговоры о возможности блока» с Туганом и Струве, которые не готовы были дать Волынскому даже ведение литературного отдела (Елена Толстая. Бедный рыцарь. Интеллектуальное странствие Акима Волынского. Иерусалим; М., 2013. С. 31, 51, 53, 57–58, 60–61, 63, 66, 194–195, 253–254). В 1910-х Гуревич по приглашению С. работала в редакции его журнала «Русская Мысль».

³⁹ М. К. Неопубликованные инскрипты Л. Андреева, Шестова, Изгоева, Булгакова, Струве, Бердяева, Карсавина // Исследования по истории русской мысли. [4] Ежегодник за 2000 год. М., 2000. C.312–314. Содержание сборника Л. Андреева: Набат. Смех. Петька на даче. Бездна. В подвале. Стена. Несмотря на эмиграцию, возвращение из неё и дальнейшие переезды, книга эта была сохранена Струве и сохранилась в библиотеке СПб. Политехнического института, где он много лет преподавал. Об этом книжном собрании см.: В. В. Чепарухин. Библиотека П. Б. Струве в Санкт-Петербургском Государственном Техническом Университете // Рубеж. СПб, 1994. № 6–7: «По сделанной мною оценке, собрание П.Б.С. насчитывало к тому времени около 13800 томов. Сегодня в отдельном хранении около 6500 книг. Ещё свыше 2000 книг «растворено» в основном многомиллионном фонде библиотеки. В протоколах Учёного Совета института есть запись 1952 г.: «лежат неразобранными 10.000 томов библиотеки Струве»… Любопытна роль Ленина в дальнейшей судьбе библиотеки П.Б.С., т. к. именно ему она обязана самим фактом своего сохранения. Приводим публикацию текста телеграммы заведующему библиотечным отделом Наркомпроса в Петрограде А. П. Кудрявцеву от 13 января 1919 г.: «Охраните от расхищения библиотеку Струве, находящуюся в Политехническом институте. Передайте особо ценное в Публичную библиотеку, остальное Политехническому институту. Портрет Герда работы Ярошенко подлежит передаче Нине Александровне Струве через директора Политехнического института. Исполнение телеграфируйте. Предсовнаркома Ленин»… (Портрет Герда в настоящее время находится в экспозиции мемориального музея Н. Я. Ярошенко в г. Кисловодске; судьба книг, передававшихся Публичной библиотеке, сегодня неизвестна). Среди сохранившихся книг часто встречаются дарственные надписи Н. Бердяева («Душа России», 1915 г.: «Дорогому Петру Бернгардовичу Струве от автора»), кн. Е. Трубецкого («Война и мировая задача России», 1915 г.: «Петру Бернгардовичу Струве на добрую память от автора и с просьбой прислать свою лекцию для той же серии»), о. С. Булгакова, о. А. Введенского, П. Новгородцева, А. А. Корнилова, С. А. Венгерова («Собрание сочинений С. А. Венгерова», – «Искателю истины Петру Бернгардовичу Струве с искренним приветом и уважением автор»)».

⁴⁰ «Последний раз я видел Ф.К. [Сологуба] незадолго до революции у почтенного Н. И. Кареева, которому, вместе с В. А. Мякотиным и мною, пришлось быть третейским судьёй по довольно нелепому делу (…) мне пришлось тогда видеть за одним столом… покойного Леонида Андреева, здравствующего Максима Горького, моя первая с которым относится к 1897 г., и Фёдора Сологуба. Отчётливо помню, как на этом судилище Леонид Андреев, которого я увидел тут в первый раз и к которому, как к писателю, я относился по меньшей мере холодно, как человек произвёл на меня тогда прямо обаятельное впечатление каким-то чарующим сочетанием прямоты и мягкости, и как, наоборот, тягостно, прямо удручающе неприятен был Максим Горький» (П. Б. Струве. Памяти Ф. К. Сологуба [1927] // П. Б. Струве. Дух и слово: Статьи о русской и западно-европейской литературе / [Сост. Н. А. Струве]. Paris, 1981. С. 279–280). В итоге сличения этих двух фактических показаний наибольшую весомость следует признать за инскриптом Андреева, а не за воспоминанием Струве.

⁴¹ Компетентный исследователь и участник движения свидетельствовал, что этот жанр марксистской наглядной агитации имел своим источником первоначального распространения круг близкого к С. «технолога» Р. Э. Классена: «Первые фотокарточки Маркса, впервые распространённые в России кружком Классена, были получены от Екатерины Григорьевны» Бартеневой. Лично знакомая с участником заговора о цареубийстве А. И. Ульяновым (1887), участница I конгресса Интернационала, Е. Г. Бартенева работала в 1889–1891 гг. в организации Бруснева-Голубева (в неё входил кружок Классена), специализируясь на пропаганде среди рабочих, подготовкой которой были объединены до 130–140 интеллигентов (И. С. Книжник-Ветров. Русские деятельницы Первого Интернационала и Парижской Коммуны (Е. А. Дмитриева, А. В. Жаклар, Е. Г. Бартенева). М; Л., 1964. С. 252, 237, 240–242, 244–245).

⁴² Мемуарист, сообщающий свидетельство об этом Е. Н. Трубецкого, готов счесть его «шаржем» (Н. А. Цуриков. Мои встречи с о. Сергием Булгаковым // Н. А. Цуриков. Прошлое. М., 2006. С. 342). Но чуть более ранняя переписка Булгакова с Гершензоном, в которой оба выказывают интерес к распространению фотоизображений Энгельса и Маркса для личного пользования (В ожидании Палестины. 17 писем С. Н. Булгакова к М. О. Гершензону и его жене. 1897–1925 гг. / Публ. М. Колерова // Неизвестная Россия. ХХ век. II / Под ред. В. А. Козлова. М., 1992. С. 115) говорит о том, что шаржа в этом сообщении нет.

⁴³ В более поздней специальной статье о писателе С. вспоминал: «В 1899 г. приходилось убеждать и доказывать, что Розанов крупный писатель. В «прогрессивной» печати видели тогда в Розанове только Иудушку… как его окрестил Вл. Соловьёв, …изувера, писавшего… что Ходынка есть искупительная жертва за 1-е марта 1881… [с тех пор] в русской литературе обозначился блестящий литературный талант, создавший почти новый вид художественно-конкретной публицистики, в которой мысль, философская или политическая, всецело сливалась с образами действительности, и исторической, и повседневной. (…) Розанов – один из первых русских писателей» (Patriotica. С. 492, 493, 504. «На разные темы. В. В. Розанов, большой писатель с органическим пороком», 1910).

⁴⁴ Общую численность политически активных социал-демократов в комитетах и группах РСДРП компетентные свидетели и участники движения – после периода репрессий – критически оценивали в 63 человека в 1900 году и 207 человек в 1904 году: Е. Кускова. [Рец.:] Ф. Дан. Из истории рабочего движения и социал-демократии в России 1900–1904 // Былое. № 10. Октябрь 1906. СПб, 1906. С. 327. Можно сказать, что репрессии парализовали активность почти 99 % социал-демократов в России. По сводным данным Н. Д. Ерофеева из полицейских материалов, в 1892–1895 было репрессировано 594 народника и 480 социал-демократов, в 1896–534 социал-демократа и 74 народника, в 1897–411 социал-демократов и 36 народников, в 1898–700 социал-демократов и 93 народника, в 1899–546 социал-демократов и 37 народников (П. Ю. Савельев. «Русское рабочее движение возбуждает тревогу всемогущего самодержавного правительства». Статья Ю. О. Мартова и Я. Строжецкого. 1897 г. // Исторический архив. М., 2015. № 6. С. 169).

1899–1901: «критическое направление» в русском марксизме

¹ Несмотря на эпизодичность сотрудничества С. в «Северном Курьере», бывшем заурядной городской петербургской газетой, и анонимность публикации этой статьи в первом же номере новой редакции от 13 ноября 1899, можно предположить, что опытный читатель сразу узнал в ней авторский стиль С. и молва, наверняка, подкрепила эти подозрения, отметив появление в ряду объявленных сотрудников газеты имени С. Именно поэтому действовавший тогда в Киеве революционер В. В. Водовозов сохранил полосу газеты с этой статьёй, отчеркнув её синим карандашом: ГАРФ. Ф.539. Оп.1. Ед. хр. 3031.

² С. Франк. Теория ценности Маркса и её значение. Критический этюд. СПб, 1900. С.I–II, VI. Непосредственно о теории Франк писал в духе австрийской школы политической экономии и штудий С. так: «Критическая разработка теории ценности Маркса – как и всех остальных его теорий – может и должна заключаться в исправлении и углублении её на почве тех данных, которые были добыты новейшим развитием западно-европейской теоретической экономии (…) единственно истинное значение трудовой теории ценности может быть обнаружено только путём органического её соединения с… теорией субъективной ценности или предельной полезности» (С.V). И радикально применял эти новации к социальной философии: «Явления права, этики, общественных верований, принципов и идей, вообще все явления социальной культуры (…) суть только продукт психического взаимодействия отдельных людей и без остатка сводятся на индивидуальные психические элементы, из комбинации которых они возникают. (…) Точно так же и меновая ценность приобретает характер природного и относительно постоянного свойства товара, хотя она есть лишь продукт колеблющихся субъективных оценок» (С. 357).