Текст книги "Страницы моей жизни"

Глава 44
Возникновение тайных антибольшевистских военных организаций. Гибельные последствия внешней и внутренней политики большевиков в 1918 году. Восстание чехословаков и свержение советской власти от Пензы до Байкала. Образование множества местных антибольшевистских правительств и печальные последствия этого раздробления государственной власти

Чуть ли не с первого дня после большевистского переворота в завоеванных новой властью больших городах стали возникать тайные военные организации с целью свержения большевистской диктатуры. И офицерство, составлявшее основное ядро этих организаций, и демократические и социалистические элементы, примкнувшие к этим строго конспиративным дружинам, были уверены, что коммунистическая власть долго не удержится, не сможет удержаться, так как у нее не было опоры в народных массах. Она не только не нашла поддержки в крестьянстве, но немалая часть рабочих встретили солдатскими штыками водворившуюся власть весьма сдержанно. Что же касается очень многочисленной демократической и социалистической интеллигенции, то она с редким мужеством открыто заняла по отношению к большевистской власти резко враждебную позицию: она решительно отказалась работать с нею, невзирая на жестокие гонения и кары, которые на нее обрушились. И эта забастовка, как известно, вызвала почти полное расстройство в деятельности всего административного аппарата.

Так было в первые два-три месяца после захвата Лениным и его соратниками русской государственной власти.

В дальнейшем, в первые месяцы 1918 года, Совет народных комиссаров повел такую внешнюю и внутреннюю политику, точно он задался специальной целью обессилить вконец Россию и возбудить против себя лютую ненависть всех слоев населения.

Я уже упомянул, что большевики, захватив 25 октября 1917 года власть в Петрограде, издали ряд широковещательных декретов, которыми они рассчитывали привлечь на свою сторону и рабочих, и крестьян, и солдат, и многочисленные народности, населявшие Россию.

И вот в результате декрета, предоставившего народам России самое широкое право на самоопределение вплоть до отделения и образования самостоятельных государств, Финляндия и Украина откололись от России. Логика и элементарная политическая честность требовали, чтобы советская власть признала этот факт. Но большевики и не думали с ним примириться. С Украиной они ничего не смогли сделать, так как она вскоре была оккупирована немцами. Иначе они себя повели по отношению к Финляндии. Признав в декабре 1917 года официально ее независимость, они самым грубым образом вмешивались в ее внутренние дела, и «белые» финны восстали против интриг «красных», действовавших по инструкциям из Петрограда. Началась жестокая гражданская война, которая, вероятно, окончилась бы насильственным присоединением Финляндии к советской России. Но в марте 1918 года на помощь Финляндии пришла Германия. Она послала туда дивизию фон дер Гольца, которая вместе с войсками Маннергейма очистила в апреле 1918 года Финляндию от красногвардейцев.

Так ленинское правительство вместо благодарности друга за дарованную независимость нажило себе в лице Финляндии ожесточенного врага. Напротив, Германия приобрела в финском народе преданного союзника, который в припадке благодарности к своей спасительнице устами своего недавно еще глубоко демократического сейма высказался за восстановление и предоставление возможности герцогу Гессенскому занять вновь открывшийся престол.

Вторым событием, до крайности уронившим престиж советской власти и оказавшимся гибельным для России, был Брест-Литовский мир. Советские правители даже не пытались сопротивляться немецкому вторжению и, чтобы спасти свою власть, подписали 19 февраля 1918 года позорнейший мирный договор, который повлек за собой полный распад России. Были отторгнуты не только Финляндия и Украина – их отделение было санкционировано декретом Совета народных комиссаров, – но отпали от Российского государства Прибалтийский край, Литва, Польша, Бессарабия, Крым, Донской район и Кавказ. Одни области стали сразу «независимыми» государствами, другим было дозволено решить вопрос об образовании «независимого» государства путем плебисцита, но исход этого плебисцита предопределялся заранее, так как эти области были оккупированы частью немцами и частью турками.

Отторжение всех перечисленных выше областей означало для уцелевшей части России небывалую экономическую катастрофу, так как отошедшие территории были самыми промышленными районами, в которых находились важнейшие железнодорожные артерии и военные пути сообщения. Россия оказалась отрезанной от Черного и Балтийского морей и попала в полную экономическую зависимость от Германии.

Легко себе представить, с каким ужасом и озлоблением восприняла этот страшный Брест-Литовский мир вся антибольшевистская Россия. И не только противники советской власти были возмущены ленинским «похабным» миром с немцами. Даже в коммунистических рядах он вызвал глубокое недовольство. Достаточно вспомнить, что на Четвертом съезде Советов из 700 голосов 300 высказались вообще против заключения мира с немцами – это были голоса рабочих, крестьян и левых эсеров. Но мир был подписан, чем советское правительство засвидетельствовало свое полное бессилие перед врагом. У большевиков были солдаты, которые с помощью штыков насаждали советскую власть, терроризируя безоружное население, но у них не было армии, чтобы защищать независимость России и ее достояние, созданное вековыми усилиями и ценою неисчислимых жертв русского народа. И в этом факте бессилия большевистской диктатуры тайные военные организации, ставившие себе целью свержение советской власти, черпали веру и возможность борьбы с этой ненавистной властью и в конечное торжество этой борьбы.

Эта вера у очень многих перешла в уверенность, когда ленинское правительство предприняло в 1918 году свой безумный опыт военного коммунизма, восстановивший против советской власти все слои населения и доведший Россию до края гибели.

Скоропалительная демобилизация всех фабрик и заводов, работавших на оборону, и национализация промышленности вызвали полнейший развал ее. Сотни и сотни тысяч рабочих были выброшены на улицу и обречены на голод. Уничтожение частной торговли и полное расстройство железнодорожного транспорта нарушили обмен между деревней и городами, и продовольствие городского населения оказалось в катастрофическом положении. Чтобы спастись от голода, миллионы рабочих, большей частью квалифицированных, покинули города и разбежались по деревням, что вызвало почти полный паралич крупной промышленности.

Уже в конце марта 1918 года собрание фабрично-заводских уполномоченных Петрограда охарактеризовало созданное гибельной большевистской экономической политикой положение следующим образом: «Позорный мир, голод, неумело ведущаяся эвакуация, полная дезорганизация фабрично-заводской жизни – все это обрушилось на рабочих… Профессиональные союзы утратили свою самостоятельность и независимость и уже не организуют борьбы в защиту прав рабочих. На улицах и в домах днем и ночью происходят убийства. Убивают не врагов народа, а мирных граждан – рабочих, крестьян, студентов… Мы протестуем и требуем открытого суда над всеми, совершающими зверские убийства!..»[23]23
  Цитата из книги генерала Деникина «Очерки Русской смуты», том III, с. 12.


[Закрыть]

Но рабочие не ограничивались словесными протестами. Их возмущение часто выливалось в более грозные формы: в серьезные беспорядки, как например, в Петрограде и Сормове, и даже в вооруженные восстания, причем некоторые восстания, как например, ижевских и боткинских рабочих, носили крайне ожесточенный характер и были подавлены с бесчеловеческой жестокостью лишь после многодневной борьбы. Так пролетариат, именем которого большевики угнетали Россию, стал в 1918 году в своем подавляющем большинстве озлобленным врагом большевистской власти.

До крайней степени ленинское правительство вооружило против себя и русское крестьянство своим экономическим террором. Насадив в деревнях комбеды (комитеты бедноты) и отдав им на поток и ограбление зажиточное и среднее крестьянство, забирая в деревнях продовольственные продукты при помощи вооруженной силы, отнимая у крестьян «излишки», большевики себе нажили в русском крестьянстве непримиримого врага. На террор правительственный деревня отвечала низовым террором; крестьяне расправлялись с заградительными отрядами, спускали под откос поезда с награбленными сельскохозяйственными продуктами. Чтобы у них в будущем не отнимали «излишков», крестьяне сократили свои посевы до потребительской нормы, что явилось страшной угрозой для всего городского населения. Во многих местах разразились крестьянские восстания, свидетельствовавшие, что крестьянская масса доведена большевистским насилием и грабежом до последней степени отчаяния. Крестьянское море забурлило с необычайной силой, и положение советской власти стало настолько критическим, что самые трезвые политики считали ее скорое падение неизбежным. Так, П.Н. Милюков писал 3 мая 1918 года генералу Алексееву: «Несомненно, психология в России, хотя и не так быстро, как было бы желательно, но все же меняется, и не только на юге, но, как меня осведомляют мои московские друзья, также и на севере. Большивики изжили себя. За отсутствием внешней силы, которая бы их ликвидировала, они начали ликвидироваться изнутри». В то время передавали даже, что Ленин очень мрачно расценивал положение большевистской власти, высказавшись в частном разговоре приблизительно так: «Мы, конечно, провалились, но великая наша заслуга заключается в том, что в Париже коммуна просуществовала несколько дней[24]24
  Парижская коммуна просуществовала 72 дня, с 18 марта по 28 мая 1871. – Прим. Н.Ж.


[Закрыть], а у нас в России несколько месяцев».

И так, как Милюков, думали сотни тысяч, а может быть, и миллионы русских людей. Верили, хотели верить, что большевистской диктатуре в России приходит конец. Казалось, что условия для успешной борьбы с нею и для ее свержения вполне созрели; оставалось только создать надлежащую вооруженную силу. Неудивительно поэтому, что офицерство, как наиболее активный элемент, во имя спасения России и восстановления ее как великой державы, охотно вступало в существовавшие уже тайные военные организации, чтобы общими усилиями уничтожить власть, поработившую весь русский народ.

Значитальное количество офицеров с риском для жизни пробирались на Дон и Кубань, где в первые месяцы 1918 года с большими трудностями создавалась добровольческая армия. Возникали тайные военные дружины во всех крупных городах Сибири, причем инициаторами создания этих дружин повсюду были социалисты-революционеры. В Восточной Сибири огромную роль в организации этих дружин сыграл капитан Н.С. Калашников, а в Западной Сибири такую же большую организаторскую работу проделал выдававший себя за социалиста-революционера подполковник Гришин-Алмазов. Эта организационная работа шла в Сибири особенно успешно потому, что перед сибирскими тайными военными дружинами в начале 1918 года открывались перспективы более широкие, чем перед такими же дружинами в Европейской России. Как известно, представители союзных держав к тому времени решили образовать в Сибири и на Урале Восточный фронт против немцев и обещали русским военным образованиям всемерную помощь деньгами и оружием, рассчитывая на их участие в предстоявшей борьбе.

Помню, как в феврале или марте 1918 года глава Сибирского подпольного правительства Дербер (как возникло это правительство, будет рассказано подробнее ниже), пробираясь нелегально на Дальний Восток, остановился в Иркутске и, созвав тамошний эсеровский комитет (Дербер был социалистом-революционером), сделал нам доклад о проектируемой союзными державами интервенции. И из этого доклада мы впервые узнали, что американцы, англичане, японцы, французы и итальянцы намерены ввести в Сибирь свои войска, чтобы совместно с русскими антибольшевистскими военными силами продолжать войну с немцами на русской территории, образовав новый фронт по линии Урала или даже Волги. Рассчитывали союзные державы также на помощь чехословаков. Помнится мне, что наш губернский комитет отнесся к интервенции положительно, а тайные военные организации встретили эту весть с радостью и стали с нетерпением ожидать обещанной союзниками помощи, ибо средства, которыми их снабжала сибирская кооперация, были слишком скудны; с оружием же дело обстояло еще хуже. Об открытых выступлениях этих отрядов при таких условиях не могло, конечно, быть и речи. Волею-неволею им пришлось занимать выжидательную позицию.

Однако одно событие изменило неожиданно и коренным образом всю ситуацию в Сибири. Я имею в виду восстание чехо-словацкого корпуса. И на этом эпизоде, имевшем решающее влияние на весь ход жизни в Сибири в течение 1918 и 1919 годов, стоит остановиться подробнее.

Как известно, чехословацкий корпус сражался в рядах русской армии против немцев, но после подписания большевиками Брест-Литовского мира пребывание их войсковой части на русской территории потеряло всякий смысл. Поэтому чехи решили покинуть Россию и стали продвигаться к Владивостоку, откуда союзники предполагали их перебросить на западноевропейский фронт. Но в мае 1918 года Троцкий, по требованию Мирбаха, отдал приказ о разоружении всего чехословацкого корпуса. По настоянию Масарика чехи подчинились этому распоряжению, добившись все-таки права сохранения каждым из их эшелонов 150 винтовок и нескольких пулеметов. Вскоре, однако, из Москвы последовало новое распоряжение: остановить на местах их нахождения все чешские эшелоны, разоружить чехов окончательно и заключить их всех в концентрационные лагеря. Это возмутительное распоряжение вывело чехов из себя, и они восстали. Они вступили в борьбу с большевиками, чтобы отстоять свою свободу и независимость. И их успехи превзошли всякие ожидания. С необычайной легкостью они захватывали железнодорожные линии и станции, разгоняя большевистские советы и разоружая или даже уничтожая Красную гвардию. И везде почти, где выступали чехи, вспыхивали восстания местного населения и тайные военные организации образовывали добровольческие отряды, сражаясь бок о бок с чехами. Таким образом, восстание чехов, ставивших себе первоначально единственной целью пробиться к Владивостоку, благодаря присоединению к нему добровольческих отрядов совершенно изменило свой характер. Оно превратилось в могучее политическое движение, лозунгом коего было свержение советской власти вообще. И в Сибири в этом движении особенно деятельное участие принимали социалисты-революционеры, сначала по собственной инициативе, а затем в полном согласии с состоявшемся в мае 1918 года на восьмом Совете партии постановлением о необходимости перейти к открытой борьбе с советской властью и использовать помощь союзников, чтобы положить конец германскому вторжению в Россию. Так случилось, что рядом с чехами в борьбе против большевиков руководящую роль играли партийные центры социалистов-революционеров, и это обстоятельство имело огромное влияние на дальнейшее развитие событий на всей территории, освобожденной чехами от советской власти.

Как известно, чехи, почти безоружные, впервые подняли восстание в мае 1918 года в Пензе. Они разогнали тамошний совет, упразднили большевистскую власть и, овладев большим количеством оружия, двинулись на Сызрань, Самару и дальше на восток. Продвижение это совершалось с поразительной быстротой, так как большевики им оказали очень слабое сопротивление и часто даже сдавали города без всякого сопротивления, причем такое самоупразднение советской власти происходило по одному образцу. Коммунистическая верхушка забирала из банков все золото и все кредитные билеты и ценности и удирала в глубь страны, оставляя своих соратников и сторонников на произвол судьбы. Насколько ошеломляющими были успехи чехов и примкнувших к ним добровольческих военных дружин, можно судить по тому, что бригада генерала Гайда и присоединившиеся к ней русские отряды в конце июня 1918 года уже овладели Иркутском, заняв таким образом в течение 4–5 недель всю Сибирь от Урала до Байкальского озера.

Само собой разумеется, что везде, где упразднялась советская власть, вставал вопрос об образовании вместо нее новой антибольшевистской власти и решался он в разных местах по-иному. Так, например, в Самаре правительственную власть взял в свои руки Комитет членов Учредительного собрания, съехавшихся туда из различных мест («Комуч»), и так как состав этих членов был почти исключительно эсеровский, то и образовавшееся правительство было чисто эсеровским. В Екатеринбурге было составлено коалиционное правительство из умеренных социалистов и членов кадетской партии. В Западной Сибири государственной властью объявил себя так называемый Западно-Сибирский комиссариат с социалистами-революционерами П. Михайловым и Линдбергом во главе. Впрочем, власть Западно-Сибирского комиссариата оказалась весьма кратковременной. Через несколько недель этот комиссариат сложил с себя правительственные функции и добровольно подчинился заявившему свои права на государственную власть Сибирскому правительству, существовавшему тайно еще при большевиках и образовавшемуся конспиративным образом при следующих обстоятельствах.

В силу советского декрета о самоопределении народов и автономии областей Чрезвычайный Сибирский областной съезд, состоявшийся в Томске в декабре 1917 года, объявил об автономии Сибири и постановил создать «общесибирскую социалистическую, от народных социалистов до большевиков включительно с представительством национальностей, власть в лице Сибирской областной думы».

Тогда же состоялись выборы в эту областную думу. Казалось, что для Сибири наступила та светлая пора, о которой так страстно мечтали великие сибирские патриоты Потанин и Ядринцев, в свое время заплатившие каторгой за свою горячую любовь к своей необъятной родине. Казалось, что Сибирь наконец сможет начать строить свою жизнь по своему собственному разумению, а не по указке откуда-то издалека. Но большевики не были бы большевиками, если бы они дали сибирякам то, что они насильно отняли у всего русского народа – свободу распоряжаться своей судьбой.

В январе 1918 года в Томск съехались около полутораста депутатов областной думы с тем, чтобы торжественно открыть первую сессию столь долгожданного сибирского «Учредительного собрания». Но их ожидал жестокий удар. Большевики объявили созыв депутатов контрреволюционной затеей и не только не допустили открытия заседаний областной думы, но арестовали целый ряд видных депутатов. Однако оставшиеся на свободе депутаты не были обескуражены этими арестами. Они стали собираться тайно и вынесли несколько очень важных постановлений, а на одном из этих конспиративных заседаний эта группа смельчаков избрала даже «Временное правительство». Всего было избрано 16 министров с портфелями и 4 без портфеля. Шесть министров были намечены из числа присутствовавших в состав этого правительства без их ведома и согласия. Все избранные министры были социалистами. Конечно, избрание двадцати двух министров небольшой группой членов областной думы было менее всего демократическим по способу избрания, но обстоятельства, при которых родилось это правительство, исключали всякую возможность создания его иным путем. К тому же нет никакого сомнения, что немногочисленная группа депутатов, давших жизнь «Временному правительству», выражала волю и настроение подавляющего большинства членов областной думы. Главой правительства был избран Дербер.

Само собой разумеется, что столь необычайным образом возникшее правительство вынуждено было вести строго конспиративное существование. Часть его, а именно Дербер и еще несколько министров пробирались на восток, где объявили себя полномочным Сибирским правительством, а другая часть осталась в Западной Сибири. Из них пять министров: Вологодский, И. Михайлов, Патушинский, Шатилов и Крутовский оказались после свержения чехословаками советской власти в Западной Сибири в Омске. И это им Западно-Сибирский комиссариат добровольно уступил 1 июля 1918 года присвоенную им после падения большевиков государственную власть. Так образовалось то Сибирское правительство с Вологодским во главе, которому суждено было сыграть очень большую роль в создании в Сибири всероссийской власти.

Кроме трех упомянутых уже правительств и почти одновременно с ними образовалось несколько самостоятельных правительств казачих войск – Уральского, Оренбургского и так далее. Возникновение такого множества сепаратных правительств было, по-видимому, неизбежно в период, когда большие области были разъединены на небольшие отдельные кусочки и военное противостояние в них было в полном разгаре. Но когда вся территория от Волги до Байкала оказалась очищенной от большевиков, сосуществование многих правительств оказалось фактором чрезвычайно вредным. Оно мешало объединению всех сил, боровшихся против советской власти, и не давало возможности приступить к восстановлению более или менее нормальной жизни, нарушенной большевистскими экспериментами и междоусобной войной. Положение стало еще хуже, когда между указанными правительствами началась острая борьба за власть, погубившая в конце концов все освободительное антибольшевистское движение, столь доблестно начатое чехословаками и русскими военными дружинами.

Здесь не место подробнее остановиться на всех перипетиях этой борьбы вышеназванных правительств за власть, борьбы, носившей моментами глубоко трагический характер, а потому я ограничусь лишь описанием тех эпизодов ее, свидетелем или участником коих я был сам.