Текст книги "Система «Спаси-Себя-Сам» для Главного Злодея. Том 1"

– Что же это может быть, если даже вы не в силах это распознать? – с лёгким удивлением переспросил Ло Бинхэ.

– Среди моего народа всегда было великое множество талантов, – хохотнул Мэнмо. – Вполне возможно, что некий демон, более выдающийся, чем этот старик, запечатал это в тебе.

Мэнмо едва ли стал бы намеренно жертвовать своей многовековой репутацией, чтобы ввести в заблуждение невежественного подростка, у которого в карманах гуляет ветер, и всё же Ло Бинхэ не мог поверить услышанному:

– Старейшина имеет в виду, что в моём теле… есть что-то, связанное с демонами?

– И что, ты не рад этому? – не удержался от насмешки Мэнмо. – Не желаешь иметь с демонами ничего общего?

Однако шок Ло Бинхэ продлился недолго. Мысли в его голове завертелись с невероятной скоростью.

– Злодеяниям демонов несть числа, – решительно заявил он. – Они не раз причиняли зло моему учителю. Само собой, я не могу иметь к ним никакого отношения.

– Малец, ты можешь произнести хотя бы три фразы, не помянув при этом своего учителя? – угрюмо поинтересовался Мэнмо. – Этот старик догадывается, что твоим следующим вопросом будет «Есть ли способ извлечь это нечто из моего тела?».

– А если я спрошу, старейшина ответит мне? – горько улыбнулся Ло Бинхэ.

– Не то чтобы я не хотел отвечать, – от души расхохотался Мэнмо, – беда в том, что здесь этот старик и вправду бессилен. Если я не в состоянии даже ясно увидеть, что сокрыто внутри тебя, как я могу сказать тебе, каким образом от этого избавиться? К тому же, не будь в тебе того, что я не в силах раскусить, я бы уже давно покончил с вами обоими, ведь зачем мне тогда тратить на вас столько времени впустую? Ты что, всерьёз полагаешь, что этому старику нечем заняться?

Ло Бинхэ предпочёл промолчать, про себя же он подумал: «У тебя даже материального тела нет, и по сути своей ты – всего лишь тень, паразитирующая на чужих снах, так чем тебе ещё заниматься?»

Не зная, что за мысли рождаются в голове мальчика, демон вновь подал голос:

– Хоть я и сказал, что не смогу извлечь то, что скрыто внутри тебя, это не значит, что не существует способа подавить это.

– Так старейшина пожелает поведать мне, что это за способ? – бросил пробный камень Ло Бинхэ.

– Этот старик может не только поведать тебе об этом способе, но и наставить во многом другом, – со значением сказал ему Мэнмо.

Намёк был яснее некуда – само собой, Ло Бинхэ тотчас понял, куда он клонит.

– Вы желаете наставлять меня на пути демонического совершенствования? – с упавшим сердцем спросил он.

– А что в нём дурного? – с вызовом бросил Мэнмо, распознав холод в его голосе. – Если ты изберёшь этот путь, то, что сокрыто в твоём теле, позволит тебе достичь невиданных высот в совершенствовании, продвигаться с головокружительной быстротой и вознестись надо всеми людьми – это отнюдь не пустые слова! Со временем ты сможешь сокрушить все три сферы, опрокинуть небо, перевернуть землю, сметая все преграды на своём пути!

Последняя фраза всё же затронула некую струну в сердце Ло Бинхэ.

Продвигаясь семимильными шагами, вознестись надо всеми, сокрушить три сферы, сметая все препятствия на своём пути… Одним словом, стать сильным, самым сильным из всех!

И всё же он тотчас отмёл эту идею.

Превыше всего на свете учитель ненавидит демонов; если, склонив слух к посулам Мэнмо, он ступит на тёмный путь, то как после этого он сможет предстать пред лицом учителя? Разобьёт ли это сердце наставника или вызовет бурю его гнева, Ло Бинхэ не желал воочию видеть ни одной из этих перспектив.

– Не выйдет, – решительно произнёс он.

– Если ты не согласишься у меня учиться, – сухо усмехнулся Мэнмо, – то, боюсь, в конце концов ты утратишь способность подавлять демоническую энергию в своём теле. Сейчас она надёжно сокрыта, так что её невозможно обнаружить, да вот только этот старик чувствует, что печать слабеет. В один прекрасный день она попросту сломается, и твоя запечатанная сила выйдет наружу. Какими глазами тогда посмотрит на тебя твой добрый наставник, который столь яростно ненавидит демонов, что считает своим первейшим долгом уничтожать их?

Услышав из уст старого демона то, чего он сам больше всего боялся, Ло Бинхэ скрипнул зубами:

– Этот юнец – всего лишь обычный ученик, для которого даже заложение основ чревато неисчислимыми опасностями и трудностями. Почему вы так настаиваете, чтобы я непременно следовал по пути демона?

Тем самым он поднял один из наиболее заезженных вопросов: ровным счётом никто, кроме автора, не мог разобраться в том, с какой радости все выдающиеся персонажи этого мира со слезами на глазах умоляют главного героя немедленно сделаться их учеником/последователем/зятем.

Хотя, справедливости ради, подавляющее большинство авторов также едва ли знает решение этой извечной загадки.

– Малец, да ты совсем не ценишь доброго отношения! Этот старик, углядев в тебе скрытые таланты, не желает, чтобы его бесценные знания развеялись как дым вслед за материальным телом! Многие герои молили о том, чтобы я обучил их, но тщетно!

На лице Ло Бинхэ не отразилось ни единой эмоции. Не дождавшись реакции на свой цветистый монолог, Мэнмо преисполнился дурных предчувствий.

И в самом деле – когда лучившийся добродушной и безобидной улыбкой Ло Бинхэ вновь открыл рот, с его уст слетело:

– Едва ли старейшина так стремится срочно обучить меня лишь потому, что жаждет передать бесценные тайные знания преемнику, – медленно произнёс он.

Мэнмо в отчаянии возопил про себя. Плохо!!!

Ло Бинхэ произнёс:

– Если тот, кто паразитирует на чужих снах, то и дело меняет хозяина, от этих скачков его изначальный дух в конце концов претерпевает урон и слабеет. Если же он отыщет постоянного хозяина и тем самым обретёт стабильность, то он сможет накопить силы и укрепить изначальный дух. – Сделав паузу, он добавил: – Неужто смертный час старейшины Мэнмо столь близок, что у него не остаётся иного выбора, кроме как взрастить меня в качестве хозяина?

Убедившись, что мальчишка раскрыл его тайные помыслы, Мэнмо, вместо того чтобы разозлиться или начать всё отрицать, без затей признал:

– Недурно сказано! Вот уж не думал, что этот малец обладает знаниями, которые позволили ему до этого додуматься.

Глядя на невозмутимое лицо паренька, Мэнмо был не в силах разгадать, что у того на уме, так что повёл другую речь:

– И всё же тебе не следует тешить себя иллюзией, будто этот старик не в силах обойтись без тебя. Тысячи тысяч талантливейших демонов готовы пасть предо мною на колени, моля об этой чести! На твоём месте я бы хорошенько всё взвесил: мыслимо ли упускать подобную возможность?

На самом деле за годы бестелесного существования его изначальный дух и впрямь изрядно одряхлел. Сначала он обитал в демоническом сосуде, и такая жизнь была вполне сносной; если бы он смог совершенствоваться таким образом в течение ста восьмидесяти лет, то вновь воспрянул бы, словно дракон и тигр. Но надо же было такому случиться, что не ведающая об этом Ша Хуалин приняла этот демонический сосуд за оружие и использовала его против Ло Бинхэ! И вот теперь у Мэнмо попросту не оставалось сил на то, чтобы искать другого хозяина.

Казалось бы, это тупик, но тут он, вопреки ожиданиям, обнаружил, что в теле и сознании мальчишки, волею судьбы ставшего его новым сосудом, сокрыты едва различимые, но при этом невероятно мощные силы, – стоит ли говорить, что эта находка привела его в восторг? Как мог он упустить такой дар судьбы?

Так что он твёрдо решил для себя: сколько бы раз ни отвергал его предложение Ло Бинхэ, он будет увещевать, угрожать, использовать всевозможные уловки, лишь бы склонить мальца на путь демонического заклинательства, чтобы в дальнейшем использовать его плоть и сознание в качестве подходящего вместилища для своего духа.

– Этот старик даст тебе время, чтобы ты поразмыслил как следует. Иначе ты и твой наставник будете навеки заточены в этом сне, такое этому старику ещё вполне по силам!

Внезапно Ло Бинхэ вскинул голову, и промелькнувший в его глазах холодный блеск заставил старейшину содрогнуться.

Куда только сгинули свойственные мальчику миролюбие и мягкость – теперь его голос прямо-таки сочился холодом:

– Обсуждая условия со мной, можешь говорить всё что угодно, но если ты причинишь вред учителю, ни о каких переговорах и речи быть не может!

Ошарашенный этой вспышкой Мэнмо далеко не сразу сумел вернуть себе самообладание; он был до глубины души поражён тем, что эта мелкая посредственность из мира людей только что заставила его трепетать! Сотню лет он сам наводил ужас на все три сферы мироздания, но даже в том злосчастном бою, в результате которого он лишился своего тела, ему ни разу не доводилось подвергаться столь чудовищному давлению.

Откуда же ему было знать, что он только что испытал на себе то, что грядущие поколения назовут аурой абсолютного доминирования, свойственной исключительно главному герою!

Внезапно из пещеры донёсся взрыв безудержного хохота.

– А норов у тебя, как я посмотрю, и в самом деле будь здоров!

Едва отзвучал старческий голос, как Ло Бинхэ почувствовал, что его конечности неодолимо тяжелеют. Окружающий пейзаж завертелся волчком, а затем погрузился в кромешную темноту. Мгновение спустя мальчик очнулся в своём сарае. Его безрукавка насквозь промокла от пота.

Одновременно с ним Шэнь Цинцю рывком сел на кровати с грацией ожившего трупа.

Голова шла кругом, дыхание сбилось. Несколько раз судорожно глотнув воздух, он наконец понемногу пришёл в себя.

Ужас-ужас-ужас! Прямо-таки нечеловеческий ужас!

Какого чёрта?! С какой радости в оригинальном романе для Нин Инъин, которую Мэнмо также погрузил в «сон внутри сна», демон свил уютные грёзы из её детских воспоминаний о мамочке и папочке, которые позволяли ей в своё удовольствие собирать цветочки и кататься на лошадке, и всего прочего в том же духе, а Шэнь Цинцю достались видения о том, как он подвергся нападению целого роя пчёл-убийц с кулак размером, а потом во все лопатки удирал по тесным проходам гробницы от несущегося за ним огромного огненного шара!

Но главный кошмар поджидал в конце этого «сна внутри сна»: чёртов демон сплёл его из худших страхов Шэнь Цинцю!

Он висел посреди тёмного сырого подземелья в крепко обхватывающем талию железном кольце. Шэнь Цинцю не чувствовал ни рук, ни ног, а открыв рот, не смог издать ни единого звука, кроме жалкого мычания. Всё тело горело огнём.

Он не знал, сколько прошло времени, прежде чем снаружи раздался грохот открывающихся каменных ворот тюрьмы, сопровождаемый шорохом неторопливых шагов, и на землю перед ним упала тень от человеческой фигуры.

По подолу чёрного как смоль одеяния вился тонкий серебряный узор. От этого человека прямо-таки веяло холодным превосходством, от которого дыхание перехватывало сильнее, чем от затхлого воздуха подземелья.

Лица Шэнь Цинцю разглядеть не мог, но он и без того прекрасно знал, кто это!

Этот Мэнмо воистину заслуживал звания легендарного старейшины: все детали сна были до жути реалистичны, даже гнилостное зловоние темницы, которое и после пробуждения не покидало Шэнь Цинцю, порождая позывы к рвоте.

Он кое-как скатился с кровати, и его тут же стошнило.

Дин-дон! Оповещение Системы пришлось как никогда «кстати»:

[Поздравляем с благополучным завершением арки «Заклятие Мэнмо»! Ваша награда от Системы – 500 баллов крутости! Пожалуйста, продолжайте стараться!]

Сделав красноречивый жест «стоп», Шэнь Цинцю всё же решил разобраться с Системой:

– Давай-ка поговорим начистоту! Когда ты грозилась снять с меня баллы крутости, речь шла отнюдь не об этой сумме, так почему теперь ты даёшь всего 500? Содрать побольше, дать поменьше – куда это вообще годится? Почему бы не накинуть мне дополнительных баллов притворства хотя бы за этот грёбаный эпизод со «сном внутри сна», а, Система? Система! Хватит прикидываться мёртвой, я требую пересмотра контракта!

В это мгновение кто-то, подобно порыву шквального ветра, распахнул дверь Бамбуковой хижины и влетел внутрь.

– Учитель!

Тотчас узнав этот голос, Шэнь Цинцю в отчаянии закатил глаза.

Именно сейчас он меньше всего на свете желал видеть это лицо!

Ло Бинхэ тут же упал на колени рядом с ним, встревоженно вопрошая:

– Учитель, что с вами? Вам нехорошо?

«Всё со мной в порядке, – взмолился про себя Шэнь Цинцю, – а если ты отойдёшь подальше, будет ещё лучше!»

Разумеется, внешне он тотчас придал своему лицу приличествующее случаю выражение и, собравшись с духом, грациозно поднялся на ноги.

– С твоим учителем всё благополучно.

Ло Бинхэ попытался было поддержать его, но, когда Шэнь Цинцю машинально оттолкнул его руку, оцепенел в растерянности.

Однако Шэнь Цинцю не обратил внимания на мимолётные перемены в выражении лица ученика. Приведя себя в порядок, он убедился, что то, что на нём по-прежнему лишь нижнее одеяние, никак не вредит величественности его образа, после чего поинтересовался:

– У тебя больше не возникло затруднений с этим Мэнмо?

«Затруднения, как же, – не преминул он съязвить про себя, – да Мэнмо готов был лизать ему сапоги!»

– Похоже, этому старейшине демонов не хватило духовной силы, – поколебавшись, ответил Ло Бинхэ, – и этого ученика попросту выбросило из сна. А вы ни с чем не столкнулись во время «сна во сне», учитель?

– С чем бы ни встретился твой наставник, разве он не в силах с этим совладать? – Напустив на себя надменный вид, бесстыдно соврал Шэнь Цинцю.

Ещё как не в силах! Он всё ещё не отошёл от ощущения своего изувеченного тела. Ло Бинхэ склонился к нему так близко, что Шэнь Цинцю сделалось не по себе, и он вынужден был отвести взгляд, чтобы хоть немного прийти в чувство. Пусть мальчик и не догадывался о причине подобного состояния учителя, он не мог не заметить странного выражения его лица. То, что Шэнь Цинцю больше не смотрел на него прямым и открытым взором, как раньше, вновь ожгло сердце Ло Бинхэ тревогой.

По счастью, Шэнь Цинцю быстро совладал с собой, вспомнив о своих наставнических обязанностях. Потянувшись к Ло Бинхэ, он взялся за запястье ученика.

– Вторжение демона – это тебе не шутки! – строго сказал он. – Дай этому учителю хорошенько осмотреть тебя – к такому нельзя относиться легкомысленно.

– Да, учитель! – покорно отозвался Ло Бинхэ, запястье которого крепко удерживал Шэнь Цинцю.

Не успел мальчик расслабиться, как его вновь охватило беспокойство: а вдруг наставник обнаружит поселившегося в его теле Мэнмо, а вслед за этим и ту загадочную сущность, скрытую в нём?

Но тщательный осмотр не выявил ничего необычного – что, по правде говоря, было неудивительно: всё-таки столетиями растущая сила и громкая слава Мэнмо – это вам не какая-то безделица; но Шэнь Цинцю был обязан провести эту процедуру хотя бы для видимости. Хоть обследование оказалось безрезультатным, учитель не успокоился, пока не взял с ученика слово, что завтра тот посетит пики Цяньцао и Цюндин для нового осмотра, а также даст ему знать о любых возникших проблемах.

Однако и после этого Ло Бинхэ не спешил удалиться. Он с обеспокоенным видом несколько раз порывался заговорить, прежде чем наконец решился:

– Учитель, демоны… – начал он с нескрываемой тревогой на лице, – все как один ужасные злодеи и подлежат поголовному истреблению?

Шэнь Цинцю отозвался не сразу – в его положении подобрать верный ответ было не так-то просто.

Видя, что Ло Бинхэ, с трудом сохраняя спокойствие, застыл в напряжённом ожидании вердикта, он неторопливо произнёс:

– Так же, как среди людей встречаются хорошие и дурные, конечно же, демоны тоже могут быть добры или злы. Мы то и дело сталкиваемся с демонами, которые причиняют людям вред, но нельзя отрицать, что подчас и люди наносят демонам несправедливые обиды. Не стоит придавать чрезмерного значения принадлежности к тому или иному племени.

Ло Бинхэ впервые доводилось слышать подобные речи из уст такого человека, как его наставник, так что он с бешено колотящимся сердцем застыл в полной растерянности.

– Учитель имеет в виду, – переспросил он, – что, даже если кто-то тесно связан с демонами, это не значит, что ему непременно нет прощения ни на земле, ни на небесах?

– Прежде всего, что значит «нет прощения ни на земле, ни на небесах»? – задал встречный вопрос Шэнь Цинцю. – Не будь им прощения на небесах, как бы они жили на свете? Да и кто вправе решать, достойны они прощения или нет?

После этих фраз глаза Ло Бинхэ вновь озарились внутренним светом – им овладел смутный душевный подъём.

Шэнь Цинцю заключил своё наставление словами:

– Ло Бинхэ, что бы ни сказал тебе этот наставник в будущем, ты должен крепко-накрепко запомнить эти слова. В этом мире нет такого существа, которое отвергли бы и небо, и земля. Это верно как для людей, так и для демонов.

Хотя все мысли Ло Бинхэ в то время были устремлены к праведному пути, он отнюдь не был педантом. Если от того, что сокрыто в его теле, всё равно невозможно избавиться никакими способами, то почему бы не найти этому хорошее применение?

Он непременно должен стать сильным!

Достаточно сильным, чтобы больше никогда не страдать от мучительной беспомощности, настолько сильным, чтобы защитить учителя от любого, кто осмелится поднять на него руку.

При виде того, как просияли глаза ученика, Шэнь Цинцю, который понятия не имел, что у него на уме, охватили смешанные чувства.

Ведь на самом деле он задвигал всё это отнюдь не потому, что пристрастился к роли мудрого наставника главного героя на его нелёгком жизненном пути.

Хотя эта в высшей степени старая идея за несколько десятилетий была настолько затаскана фильмами в жанрах уся[93]93
  Уся 武侠剧 (wǔxiájù) – приключенческий жанр китайского фэнтези, в котором делается упор на демонстрацию восточных единоборств. Термин «уся» образован путём сращения слов ушу 武术 (wǔshù) (боевое искусство) и ся 侠 (xiá) – «рыцарь, благородный человек». Жанр уся моложе, чем сянься, и подвержен более сильному влиянию не даосизма, а боевых искусств.


[Закрыть] и сянься, что давно навязла в зубах без малейшей надежды на развитие, в этом мире, где между людьми и демонами пролегла столь лютая ненависть, что они были не в силах мирно сосуществовать под одним небом и вели беспрестанные войны, эта концепция казалась весьма оригинальной, вплоть до того, что бросала вызов сложившемуся общественному мнению.

Как обладателю смешанной крови, Ло Бинхэ было трудно не поддаться влиянию предрассудков: годами претерпевая жестокие испытания, он в конце концов сам уверовал, что все невзгоды на его пути объясняются тем, что само его существование противно воле неба и ему вовсе не следовало рождаться на свет, после чего окончательно махнул на себя рукой. Шэнь Цинцю надеялся, что на сей раз сумел заронить в его душу семена сомнения, которые, дав всходы, сделают мировоззрение мальчика более широким – тогда, столкнувшись с подобными заявлениями, он сможет противостоять им, а когда посторонние люди примутся клеймить его родство, не примет их слова близко к сердцу и, быть может, не наломает дров, как в оригинале, пестуя в глубине души желание отомстить травившим его людям.

И даже в тот день, когда учитель столкнёт его в Бесконечную бездну, Ло Бинхэ поймёт, что это не его вина.

Если всё случится именно так, то, когда дело дойдёт до этого эпизода, даже если по велению Системы Шэнь Цинцю будет вынужден сказать: «Людям и демонам не суждено жить под одним небом – их вражда глубока как море, пересечь которое нет никакой возможности, – в общем, иди сдохни уже поскорее!» – и тому подобную чушь, тем самым зарядив себе такой фэйспалм, от которого он улетит к хренам, то Ло Бинхэ это уже не заденет!

Тут Шэнь Цинцю и сам по изменениям атмосферы почувствовал, что малость перегнул палку с пафосом, и, маскируя боязнь оконфузиться сухим кашлем, поспешил сменить тему:

– Возвращаясь к нашему разговору, демоны от природы куда сильнее людей, и если найти этой мощи хорошее применение – иными словами, направить её по праведному пути – разве это не послужит на благо людей?

И в самом деле, с точки зрения врождённых способностей демонов к заклинательству их превосходство над людьми было прямо-таки сокрушительным. Хоть люди и демоны издревле черпали силы из разных источников: одни использовали духовную энергию, другие – демоническую, Шэнь Цинцю считал, что по сути всё это одно и то же, разница лишь в цвете да названии. Неизвестно, крылась ли причина столь мощного развития их способностей в особых свойствах местности, где они обитали, но подавляющее большинство демонов от природы были столь исполнены демонической энергии, что уже в три года были способны разорвать человека на куски, а в восемь лет – раскалывать горы… хе-хе, ну ладно, это лёгкое преувеличение.

Однако факт оставался фактом: большинство совершенствующихся из числа людей обладали столь посредственными задатками, что даже спустя десятилетия упорных тренировок были способны подняться разве что до уровня демона-младенца. И это не говоря о том, что подавляющее большинство людей в этом плане представляли собой пересохшие озёра: их духовная энергия не стоила и выеденного яйца… Говорят, что у таких людей нет «корня жизни»[94]94
  Корень жизни 灵根 (línggēn) – лингэнь – духовный корень, корень жизни, даос. – о языке, образно – о нравственных устоях.


[Закрыть] и «задатков бессмертного» – нельзя дать более жёсткого определения. Лишь благодаря тому, что люди во все времена плодились как кролики, малочисленные в сравнении с ними демоны до сих пор не поработили их – а иначе они, повелевая людьми железной рукой, давно заставили бы их ограничить деторождение.

Из-за того, что за всю эту полную потрясений ночь Шэнь Цинцю так и не сомкнул глаз, под ними уже залегли чёрные тени.

– Уже глубокая ночь, так что, если у тебя нет ко мне других дел, ступай спать, – махнул он рукой, отсылая ученика.

Ло Бинхэ послушно направился к двери, но стоило ему отойти всего на пару шагов, как Шэнь Цинцю окликнул его:

– Вернись!

Ло Бинхэ мгновенно развернулся:

– У учителя ещё будут распоряжения?

– Комнаты учеников с другой стороны. А ты куда собрался?

Как спальни учеников, так и сарай для хвороста в Бамбуковой хижине располагались слева, Ло Бинхэ же целенаправленно двинулся куда-то направо.

– Этот ученик собирался сперва пойти на кухню, чтобы приготовить учителю завтрак.

Шэнь Цинцю оказался перед нелёгким выбором.

Он и впрямь не отказался бы от завтрака в исполнении Ло Бинхэ, однако позволить ученику убить на это остаток ночи – поступок в духе мачехи из «Золушки». Короче говоря, как ни посмотри, это попросту бесчеловечно.

В конце концов совесть победила в нелёгкой борьбе с аппетитом. Шэнь Цинцю кашлянул:

– Не глупи. С чего тебе вдруг взбрело в голову готовить среди ночи? Ступай спать.

Ло Бинхэ понимал, что учитель заботится о его самочувствии. Послав ему благодарную улыбку, мальчик, однако, не собирался подчиняться его велению: он намеревался, усыпив бдительность наставника, прокрасться на кухню некоторое время спустя.

Шэнь Цинцю хотел было спросить, ночует ли он на прежнем месте в сарае, но подумал, что это не лучшая мысль: подобный вопрос наверняка ударил бы по самоуважению ученика. К тому же даже если выделить Ло Бинхэ место в общих спальнях, Мин Фань непременно снабдит остальных идеями, как выдворить его оттуда – скажем, стащив его одеяло, обувь или тому подобное. Едва представив себе это, Шэнь Цинцю ощутил болезненный укол сострадания.

Поразмыслив, он наконец решился:

– Завтра соберёшь свои вещи и переберёшься сюда.

– Учитель? – искренне растерялся Ло Бинхэ.

– Возле моей Бамбуковой хижины есть пристройка. Начиная с завтрашнего дня будешь жить там.

Если Ло Бинхэ поселится ближе, впредь ему будет гораздо проще готовить для учителя, прибираться в его доме или делать что-либо ещё по хозяйству… Способность Шэнь Цинцю адаптировать свой образ мышления к обстоятельствам буквально сокрушала небеса: только что он даже лицо Ло Бинхэ был видеть не в состоянии, теперь же едва не потирал руки в предвкушении того, как сам главный герой будет подавать ему чай, носить воду, стирать одежду и застилать постель.

Витая в облаках, он не обращал внимания на реакцию ученика. Неожиданно Ло Бинхэ прыгнул на него подобно тигру и крепко обнял.

Застигнутый врасплох, Шэнь Цинцю сперва вздрогнул, а затем его старое лицо густо покраснело.

Итак, в свои почтенные годы он наконец-то удостоился крепких объятий – вот только не нежной благоуханной сестрички, а пышущего энергией подростка, бр-р-р…

Ло Бинхэ в экстазе повис у него на шее, не желая ослаблять хватку, и восклицал прямо в ухо наставнику:

– Учитель! Учитель!

Тем временем Шэнь Цинцю не знал, куда ему девать руки. Поколебавшись, он в конце концов опустил ладонь на макушку Ло Бинхэ и погладил его по шелковистым волосам.

– Ну полно, сначала ты кричишь, потом лезешь обниматься – поднял эдакий шум, самому-то не стыдно? Такой большой, а ведёшь себя как десятилетка, куда это годится?

Что до Ло Бинхэ, то он, похоже, не видел в этом ничего предосудительного, однако слова Шэнь Цинцю его смутили. Не забудься мальчик от восторга, разве бы он решился так вести себя с величественным и недосягаемым учителем? Неохотно отлепившись от наставника, он залился краской и пробормотал:

– Учитель прав, я… этот ученик забылся.

Будь на его месте и впрямь какой-нибудь десятилетка, подобный поступок выглядел бы мило. Что же до пятнадцатилетнего Ло Бинхэ… это всё равно было чертовски мило! Этот ребёнок с лицом нежным, как первый листок по весне, казался очаровательным, что бы он ни делал!

На какое-то время Ло Бинхэ совершенно растерялся; в его сердце царило смятение, и всё же от его внимания не ускользнуло, что цвет лица учителя едва ли можно счесть здоровым.

Даже для бессмертного противостояние Мэнмо после старых ранений и отравления Неисцелимым ядом – это чересчур. Поскольку Шэнь Цинцю так и не удалось отдохнуть, он уже был на пределе своих возможностей – естественно, вид у него был довольно измождённый. Убедившись, что учителю как никогда необходим отдых, Ло Бинхэ наконец-то убрался восвояси, но вместо того, чтобы вернуться в сарай, он таки отправился кружным путём на кухню.

Мальчик принял твёрдое решение: отныне он будет всеми силами способствовать выздоровлению учителя, обеспечивая его самой питательной пищей!

Стоило двери закрыться за спиной Ло Бинхэ, как Шэнь Цинцю тут же пришло новое системное уведомление:

[Уровень крутости главного героя возрос на 50 баллов!]

Сказать, что Шэнь Цинцю был озадачен, значило не сказать ничего.

«Это ещё за что? – вопросил он про себя. – Что, поступление запоздало? Или у Системы всё-таки прорезалась совесть и она поняла, что недосыпала мне баллов?»

Как бы там ни было, ему и впрямь слишком хотелось спать. Ну начислила баллы – и ладно, что толку гадать? Не может же быть, чтобы Система так наградила этого старика за какие-то объятия, ха-ха-ха…

На следующее утро Шэнь Цинцю поспал бы подольше, если бы его не разбудили волны восхитительного аромата риса с рыбой. Видимо, в пристройке Ло Бинхэ уже приступил к готовке, вкладывая в этот процесс всю душу. Распространяясь по округе, этот чудесный запах дразнил учеников, которым уже приелась обычная безвкусная еда пика Цинцзин. Привлечённые ароматом, они сгрудились у двери кухни, подглядывая за сотоварищем.

Мин Фань и его приспешники едва не жевали рукава своих одеяний с досады, в особенности когда заслышали, как сидящий за столом Шэнь Цинцю щедро рассыпает исполненные ласки похвалы в адрес стряпни ученика. Ну а при виде того, как эти двое, глядя друг на друга, так и светятся от счастья, чувство горькой обиды в сердцах соучеников Ло Бинхэ достигло наивысшей точки.

Сущее бесстыдство! Кто бы мог подумать, что этот мелкий негодник осмелится прибегнуть к бесчестным приёмам и хитроумной лжи, чтобы завоевать расположение учителя?

Проторчав там до сумерек, они проследили, как Ло Бинхэ перебрался в пристройку Бамбуковой хижины Шэнь Цинцю. Это открытие подобно грому средь ясного неба сокрушило юных учеников пика Цинцзин, за последние годы привыкших разве что не вытирать младшим сотоварищем пол!

Хоть Шэнь Цинцю и велел ученику перенести вещи, на поверку тому было ровным счётом нечего переносить, кроме самого себя, да и какие «личные вещи» у него могли быть в дровяном сарае?

Подушка? Пук рисовой соломы вполне сгодится. Одеяло? Для этого есть верхнее платье… впрочем, учитель, разумеется, уже успел обо всём позаботиться.

Шэнь Цинцю всегда был полон сочувствия к юному главному герою, всё детство которого воплощало сплошной протокол дела о жестоком обращении с ребёнком. Так или иначе, хребет Цанцюн являл собой крупную школу совершенствующихся, определённо не страдающую от скудости средств, так насколько же чёрствыми должны были быть сердца её обитателей, чтобы лишать мальчика элементарных удобств?

Этой ночью Ло Бинхэ впервые в жизни предстояло спать на приличной кровати. Где ему только не приходилось почивать в прошлом: в лохани, покачивающейся на водах замерзающей реки, на холодной сырой земле, на обочинах шумных дорог и даже в горных пещерах, питаясь ветром и засыпая на росе, так что он давно привык к любым условиям. Теперь же, раскинувшись на мягкой чистой постели, он испытал почти нереальное чувство, что всё его тело сделалось невесомым, словно пёрышко.

В особенности когда он вспомнил, что в главной комнате, прямо за стеной, спит Шэнь Цинцю.

Возможно, именно из-за того, что он безостановочно думал об этом ночь напролёт, Мэнмо так и не дал о себе знать.

Это ничуть не умалило решимости Ло Бинхэ; он терпеливо ждал, пока Демон Снов не объявился несколько дней спустя.

На сей раз он не озаботился каким-либо магическим барьером, да и скрываться не пытался – вместо этого он просто возник во сне Ло Бинхэ в виде сгустка чёрного тумана.

На глазах мальчика туман то уплотнялся, то рассеивался, бесконечно изменяясь, и из этой тёмной массы раздался знакомый старческий голос:

– Ну что, малец, надумал что-нибудь дельное за эти три дня?

– Разве старейшина не ведает о моём решении? – парировал Ло Бинхэ.

– Ты не пожалеешь о своём выборе, – хохотнул Мэнмо. – Запомни этот день как следует, мальчишка, ибо сегодня – начало твоего стремительного взлёта!

Какой же юноша не мечтает о впечатляющем взлёте, о котором с таким воодушевлением толковал демон, однако Ло Бинхэ был нимало не тронут его посулами. Сложив руки в церемонном поклоне, он произнёс:

– У этого юнца есть ещё одна просьба.

– Раз есть просьба, говори, в чём дело! Выкладывай поскорее и приступай к принесению ученических обетов! – поторопил его Мэнмо, не подозревая, насколько сильно его цветистые фантазии расходятся с реальностью.

– То, чего хочет этот юнец, и вправду связано с ученичеством, – начал Ло Бинхэ. – Милость моего учителя по отношению ко мне воистину необъятна, словно гора, чья вершина теряется в облаках, – могу ли я пренебречь оказанными мне благодеяниями, самовольно признав своим учителем другого…

Он ещё не успел договорить, когда Мэнмо, не выдержав, прервал его:

– Ладно, ладно! Этот старик обойдётся и без этого, доволен?

Разве когда-либо прежде мастер его уровня подвергался подобному оскорблению? Подумать только, он из кожи вон лезет, чтобы передать этому сопляку бесценные заклинательские навыки своего рода, и за все свои усилия не удостоится даже звания учителя! И чем он после этого отличается от наложницы, которая, войдя в дом, всеми своими тяжкими трудами и беззаветной преданностью не заслуживает даже честного имени?!