Текст книги "Система «Спаси-Себя-Сам» для Главного Злодея. Том 1"

– С этим Царством снов всё не так просто, – продолжал тем временем Шэнь Цинцю. – Обычная техника насылания кошмара не смогла бы меня удержать – такой сон можно было бы разрушить простым усилием воли. Однако это Царство снов – в высшей степени совершенное творение; боюсь, что, уничтожив его сердцевину, мы тем самым вовсе потеряем возможность выбраться отсюда.

– Это значит, что учитель будет вынужден остаться в этом Царстве снов на веки вечные? – не на шутку встревожился Ло Бинхэ.

– И ты тоже, – взглянув на него, подтвердил Шэнь Цинцю.

Мысли Ло Бинхэ пришли в движение, и он сперва покраснел, а затем тотчас побелел:

– …Всё из-за этого негодного ученика.

– Словами тут не поможешь, – рассудил Шэнь Цинцю. – Лучше поскорее найдём способ разрушить барьер и покинуть это место.

Молча кивнув, Ло Бинхэ безропотно проследовал за учителем к границе Царства снов.

Хотя со стороны Шэнь Цинцю казался невозмутимым, в его сознании бушевала настоящая буря, порождённая очередным «обменом любезностями» с Системой:

[Системное напоминание: вы приступили к важной сюжетной арке «Магический барьер Мэнмо». От вас требуется помочь Ло Бинхэ одолеть иллюзию сна Мэнмо, в противном случае будет снята 1 000 баллов крутости.]

«Ну вот, опять двадцать пять, – обречённо подумал Шэнь Цинцю. – Чуть что – грозишься вычесть баллы крутости, да ещё в таких количествах, что однажды доведёшь меня до инфаркта! Я столько времени упахивался вусмерть, наскребая эти несчастные баллы, чтобы ты одним махом содрала целую тысячу – куда это вообще годится?! Как можно быть настолько бесчеловечной… ну, или бессистемной, если уж на то пошло!»

Но и это было не самой большой бедой – главное, что сюжет свернул явно не туда!

Рассмотрим в этом свете краткое содержание оригинального сюжета книги: за мгновение до того, как Ло Бинхэ подвергся нападению Мэнмо, его инстинкт самосохранения затянул вместе с ним в магический барьер человека, на которого он возлагал наибольшие надежды.

Шэнь Цинцю незамедлительно принялся возмущаться, вызывая Систему:

«Великая, несравненная, всемогущая Система! Ты уверена, что тут не закрался какой-то баг? Ведь в этом эпизоде Ло Бинхэ следует коротать время в обществе нежной сестрички – именно она должна помочь ему исцелить разбитое сердце и одолеть внутренних демонов с помощью всепобеждающей силы любви! И каким же, спрашивается, образом я могу подменить её в этой роли?! А как же глубокие чувства, приводящие к слиянию душ, и последующее вступление в гарем? Как же клятвы „быть вместе, пока смерть не разлучит нас“ на устах трепетной сяо шимэй?»

На эту прочувствованную тираду Система отозвалась нейтральным:

[Автотестирование не выявило ошибок. Системные операции функционируют нормально.]

«Ошибок нет, зато есть эпизод, который кончится либо добром, либо смертью», – подытожил про себя Шэнь Цинцю.

Эффект бабочки[89]89
  Эффект бабочки 蝴蝶效应 (húdié xiàoyìng) – термин в естественных науках, обозначающий свойство некоторых хаотичных систем, а именно то, что незначительное влияние на систему может иметь большие и непредсказуемые последствия, в том числе и совершенно в другом месте. Его название отсылает нас к рассказу Рэя Брэдбери «И грянул гром» (1952), где гибель бабочки в далёком прошлом изменяет мир далёкого будущего.


[Закрыть] как он есть!

Изначально Ло Бинхэ должен был втянуть в кошмарный сон Нин Инъин, ведь за первые годы его пребывания на пике Цинцзин именно она стала для него самым близким человеком, на которого он мог положиться, – и, безусловно, именно она должна была отвечать за прорыв в отношениях.

И что теперь?

С какой радости шляпу «самого близкого доверенного человека» нахлобучили на многострадальную голову Шэнь Цинцю?

Пусть мужчина чувствовал себя весьма польщённым этой нежданной милостью, он отнюдь не собирался примерять на себя столь почётное звание!

При виде нечитаемого выражения лица наставника Ло Бинхэ встревоженно поинтересовался:

– Что случилось, учитель?

Шэнь Цинцю поспешил взять себя в руки и ровным голосом отозвался:

– Ничего особенного. Твой учитель просто задумался над тем, что контролирующий это Царство снов демон весьма искусен. Он способен мастерски атаковать самое уязвимое место сновидца, а потому тебе следует быть начеку.

– Этот ученик ни за что не допустит, чтобы это затронуло учителя! – кивнув, решительно ответил Ло Бинхэ.

«Право, это уже чересчур! – возмутился про себя Шэнь Цинцю. – Мало того, что меня втянули в смертельно опасный эпизод, так к тому же меня терзают смутные опасения, что вдобавок придётся отыгрывать роль девушки главного героя, взвалив на свои плечи её прямые обязанности!» – Шэнь Цинцю никак не ожидал, что, угодив в эту переделку следом за главным героем, он при столкновении с грозным Мэнмо-дада будет вынужден не только заслонять Ло Бинхэ от мечей, но и попутно давать ему психологические консультации задаром…

С другой стороны, роптать было бесполезно. В прошлом, оказываясь в подобного рода ситуациях, Шэнь Цинцю яростно брызгал слюной в сторону Сян Тянь Да Фэйцзи, но, если подумать, тут-то горе-эксперт Самолёт определённо был ни при чём: будучи высокорейтинговым автором гаремных романов, он уж точно не согласился бы заменить первосортную сестричку на гнусного злодея – вот ведь досада! – в противном случае толпы его читателей попросту отшвырнули бы эту книжонку.

По мере того как учитель и ученик продвигались вперёд, облака над их головами и окружающий пейзаж постоянно изменялись совершенно непредсказуемым образом, будто изображение в калейдоскопе, то растягиваясь и искривляясь, то внезапно распадаясь на тысячи осколков. Странствуя по этому миру, они и сами являли собой весьма причудливую картину, подобно людям с полотен да Винчи на фоне творений Пикассо; такой контраст поневоле вызывал ощущение дурноты.

Внезапно из клубящихся туч перед ними возник город.

Они остановились, и Ло Бинхэ обернулся к наставнику в ожидании какого-либо знака с его стороны.

– Врага разобьют генералы, дамба остановит наводнение[90]90
  Врага разобьют генералы, дамба остановит наводнение – в оригинале пословица 兵来将挡，水来土掩 (bīng lái jiàng dǎng, shuǐ lái tǔ yǎn) – в пер. с кит. «вторгнется враг – найдутся генералы, чтобы отразить его, разбушуется паводок – дамба его остановит», обр. в знач. «принимать меры в зависимости от конкретной ситуации»; «быть готовым ко всему», «бог не выдаст, свинья не съест».


[Закрыть], – немного поколебавшись, задумчиво произнёс Шэнь Цинцю. – Вперёд!

Достигнув городских ворот, Ло Бинхэ запрокинул голову, вглядываясь вдаль, и на его лице отразилась лёгкая растерянность.

Шэнь Цинцю отлично понимал, в чём тут дело: должно быть, его ученика посетило смутное чувство, что этот город ему хорошо знаком.

Ещё бы он был ему не знаком – ведь именно по его улицам скитался маленький Ло Бинхэ.

Стражи перед городскими воротами, разумеется, не оказалось, так что их створки медленно распахнулись сами собой, впуская Шэнь Цинцю вместе с учеником.

Царство снов пугало своей реалистичностью. Если в абстрактной части оно походило на нагромождение цветных пятен, то этот город ничем не отличался от настоящего. Улицы, рынки, жилые дома, лавки – всё было проработано с таким тщанием, что волосы становились дыбом. Яркий свет заливал беспрерывный поток людей, издалека казавшихся радостными и оживлёнными; однако, взглянув на них поближе, Шэнь Цинцю поневоле содрогнулся, хоть и был морально к этому готов.

У суетливых «прохожих» не было лиц.

Вернее, их лица представляли собой невнятную мешанину, в которой с трудом угадывались отдельные черты. Неустанно снуя по улицам, эти меньше всего похожие на живых людей «горожане» не издавали ни звука. Весь город был погружён в гробовую тишину, являя собой картину весьма странного процветания.

Ло Бинхэ, которому никогда прежде не доводилось видеть ничего подобного, в ужасе выдохнул:

– Учитель, что это за существа?

Шэнь Цинцю и самому было не по себе от этого зрелища, однако на его плечи всё ещё была возложена функция малой энциклопедии, так что он ответил:

– Этот призрачный город порождён кошмарами. В Царстве снов можно без труда создать дома, деревья и прочие неодушевлённые предметы, однако подобным образом едва ли можно сотворить живых людей: самое большее, чего можно добиться, – это появление таких вот безликих и безгласых монстров. Как бы то ни было, боюсь, на свете существует лишь одна личность, способная сотворить в Царстве снов город подобного масштаба, неотличимый от настоящего.

Всецело послушный его воле Ло Бинхэ весьма кстати спросил:

– Кто же это?

– Мэнмо.

Мэнмо воистину был боссом этого Царства снов.

Некогда он был прославленным старейшиной демонов, наделённым столь невероятными талантами, что, когда несколько сотен лет назад небесная кара уничтожила его тело, изначальный дух[91]91
  Изначальный дух 元神 (yuánshén) – юаньшэнь – даосское понятие «душа человека».


[Закрыть] Мэнмо не пострадал, но с этого дня демон был вынужден паразитировать на чужих Царствах снов, высасывая из них духовную энергию и жизненные силы.

При этом он являлся одним из наставников главного героя, направляющим его по пути демона, а потому можно было, не чинясь, величать его по-родственному: карманный старейшина.

Именно его барьер разрушил Ло Бинхэ, чтобы, следуя избитому сюжетному клише, новообретённый наставник встретил его с распростёртыми объятиями и, клишированно вытряхнув перед ним все бесценные сокровища тайных знаний, с этой поры время от времени столь же клишированно помогал главному герою строить планы и составлять стратегии решения разнообразных проблем – прочие банальности прилагаются.

В голове Ло Бинхэ явно роилось множество вопросов, но тут его взгляд бездумно скользнул по толпе – и он изумлённо замер.

– В чём дело? – спросил Шэнь Цинцю, упорно делая вид, будто не понимает, что происходит.

– Лицо! – выпалил мальчик. – Учитель, кажется, я только что видел людей с нормальными лицами!

Тотчас вняв его словам, Шэнь Цинцю ограничился кратким:

– За ними!

Преследуя обладателей лиц, они постепенно продвигались к центру города и наконец, совершив неисчислимое множество поворотов, остановились перед узким проулком.

Тех, кого они нагнали, было пятеро – и каждый из этих мальчишек мог похвастать чёткими чертами лица вместо аморфной массы. Четверо подростков повыше окружали сидящего на земле пятого, и брань лилась нескончаемым потоком: слова «ублюдок» и «сволочь» то и дело срывались с их языков. Они были так поглощены руганью, что не заметили, как позади них остановились ещё два человека.

– Похоже, они нас не видят, – заметил Ло Бинхэ.

Он вопросительно воззрился на учителя, словно желая спросить: вы же говорили, что Мэнмо не способен создавать людей с нормальными лицами?

Вот и настал тот самый невыносимый момент! Мысленно испустив тяжкий вздох, Шэнь Цинцю ответил:

– Мэнмо действительно на это не способен, однако эти люди – не его творения. Присмотрись-ка к ним повнимательнее, Ло Бинхэ.

Мальчик медленно поднял на них глаза – и, хоть выражение его лица не изменилось, спустя мгновение по его лбу скатилась капелька холодного пота.

– Эти иллюзии – не порождения Мэнмо, а реальные люди из твоих воспоминаний, – продолжил Шэнь Цинцю. – Контролируя твой сон, демон всего лишь поднял их из потаённых глубин твоего сердца.

Однако Ло Бинхэ уже не слышал его: он прижал руки к вискам, словно его голову прошил спазм невыносимой боли.

Шэнь Цинцю понял, что внутренние демоны ученика уже пробудились, атакуя его разум.

Четверо нахальных подростков обступили лежащего на земле ребёнка, которому было не больше пяти лет, и принялись избивать его кулаками и ногами. Одетый в лохмотья парнишка скорчился, закрывая голову, но не издавал ни звука; казалось, ещё немного – и его забьют до смерти!

– Эй, этот безглазый ублюдок осмелился промышлять на территории старших братьев, отбирая у нас хлеб!

– Неужто жить надоело?!

– А ну-ка врежь ему хорошенько! Разве он не жалок? Разве ему есть чем набить брюхо? Не лучше ли забить его до смерти – тогда ему больше не придётся беспокоиться о жратве!

Голова Ло Бинхэ раскалывалась от боли.

Теперь не оставалось ни малейшего сомнения, что этой хрупкой скрючившейся на земле беспомощной фигуркой был он сам из далёкого прошлого: из-под растрёпанных прядей на окровавленном лице сверкали всё те же яркие, будто звёзды, глаза. Их взор, подобный двум лезвиям мечей, встретился со взглядом повзрослевшего Ло Бинхэ.

И тот не смог отвести глаз.

– Соберись, это всего лишь иллюзия, – раздался рядом глубокий голос Шэнь Цинцю.

Наиболее пугающей в иллюзии Мэнмо была её способность воздействовать на самые примитивные человеческие чувства, такие как страх, гнев и боль, вдребезги разнося любые уровни психологической защиты. Случись это после того, как Ло Бинхэ открыл в себе способность к читерству, то и десять тысяч таких демонов снов страшили бы его не больше мышиной возни, однако нынче демоническая кровь главного героя ещё не пробудилась, так что он намертво застрял в Царстве снов, с головой погрузившись в мрачные воспоминания. Всё, что представало его глазам, лишь свидетельствовало о его полном бессилии.

Внезапно переулок, в котором Шэнь Цинцю находился вместе с Ло Бинхэ, волшебным образом исказился, явив их взорам совершенно иную сцену.

«О нет!» – мысленно взмолился мужчина. Он был явно не готов к двум подобным потрясениям подряд.

Всю обстановку ветхой хижины, где они очутились, составляли кровать, скамеечка и покосившийся столик, на котором стояла тускло горящая лампа.

Лежащая на кровати измождённая пожилая женщина тщетно пыталась сесть. В этот момент в дверь влетела маленькая фигурка – мальчик всего десяти с небольшим лет от роду с лицом, исполненным детской нежности. На его тонкой шее висела та самая нефритовая подвеска. Маленький Ло Бинхэ поддержал женщину, помогая ей сесть, и принялся встревоженно увещевать её:

– Матушка, зачем вы опять пытаетесь встать? Разве вы сами не говорили, что вам сразу станет лучше, если вы отдохнёте?

– Что за польза в этом лежании?.. – кашляя, ответила женщина. – Уж лучше я встану и постираю.

– Я уже закончил со стиркой, – заверил её Ло Бинхэ. – Так что пусть матушка пока полежит, а я приготовлю ей хорошее лекарство. Вот увидите, вам тут же полегчает – тогда и возьмётесь за работу.

Лицо женщины приобрело землистый оттенок; это свидетельствовало о том, что болезнь уже проникла в самое нутро – смерть явно стояла на пороге. Однако она нашла в себе силы улыбнуться, погладив Ло Бинхэ по макушке:

– Бинхэ, какой же ты у меня умничка.

Заслышав похвалу, мальчик поднял голову и улыбнулся через силу:

– Чем матушка желает подкрепиться?

– Сейчас мне всё меньше и меньше хочется есть. – Помедлив в нерешительности, женщина добавила: – В прошлый раз молодой господин дал нам с тобой той жиденькой белой каши – пожалуй, я была бы не прочь её отведать, да вот не знаю, осталось ли что-нибудь на кухне.

– Я пойду и попрошу для матушки! – энергично закивал маленький Ло Бинхэ.

– Попроси, а если не осталось, сойдёт и что-нибудь другое пресное да пожиже, лишь бы наполнить желудок, – наказала ему женщина. – Но ни в коем случае не докучай главному повару!

Пообещав, что так и сделает, мальчик со скоростью ветра унёсся прочь. Женщина некоторое время полежала спокойно, а затем потянулась к подушке, нащупала под ней иглу с ниткой и принялась за рукоделие.

Свет в комнате померк. Захваченный потоком смятенных чувств, Ло Бинхэ протянул руку, словно пытаясь за что-то ухватиться, но Шэнь Цинцю удержал его, сурово одёрнув:

– Ло Бинхэ! Ты же понимаешь, что это – не твоя мать! И ты больше не беззащитное дитя, которое можно безнаказанно унижать и оскорблять!

Самое разрушительное свойство этого кошмара заключалось в том, что чем сильнее распалялись эмоции в сердце человека, тем более страшные раны получало его сознание. Нестабильное состояние, в котором сейчас пребывал Ло Бинхэ, могло нанести чудовищный вред его изначальному духу. К тому же необходимо было помнить о том, что ни в коем случае нельзя атаковать «действующих лиц» Царства снов.

Поскольку все эти «персонажи» порождены разумом и душой самого сновидца, нападая на них, он фактически наносит ущерб собственному мозгу. Многие из угодивших в такую ловушку, либо не зная этого, либо будучи не в силах совладать с эмоциями, принимались крушить своих обидчиков из прошлого направо и налево, после чего неизбежно погружались в вечный сон. А ведь если эта участь постигнет Ло Бинхэ, то и Шэнь Цинцю окажется навеки заперт на пару с учеником в его сновидении.

Сцена вновь неожиданно переменилась. Похоже, этот кошмарный сон вобрал в себя все невзгоды и раны, полученные Ло Бинхэ за полтора десятка лет жизни. Вот маленький Ло Бинхэ умоляет повара дать миску каши для его приёмной матери, однако вместо этого подвергается издевательствам со стороны молодого господина; а вот они как по мановению руки переносятся на пик Цинцзин, в то время, когда Ло Бинхэ только поступил туда и его шисюны всячески притесняли младшего товарища и придирались к нему. Вот тщедушная фигурка силится совладать со ржавым топором, а вот из последних сил тащит тяжёлые ведра вверх по ступеням; не обошлось и без сцены, когда у него отобрали подвеску, которой он так дорожил, – ищи теперь да свищи…

Эпизоды бесконечной вереницей беспорядочно громоздились один на другой. Ло Бинхэ уже утратил способность воспринимать что-либо, кроме этих раздробленных кадров из его воспоминаний, исполненных негодования, отчаяния, боли и беспомощности; пламенная ярость раздирала грудь, беспрерывно клокоча в сознании, подобно потокам лавы!

Единственным способом выбраться из пут кошмара было снять с сердца гнетущий его камень – тогда оковы спадут сами собой. Однако Ло Бинхэ с такой силой стиснул кулаки, что захрустели суставы; дыхание мальчика сделалось прерывистым, глаза налились кровью. Смутный поток духовной энергии с головы до ног объял тело Ло Бинхэ, из-за чего казалось, что уровень его агрессии непрерывно возрастает. Шэнь Цинцю ощутил, что в этот момент находиться рядом с его учеником смертельно опасно!

– Не вступай с ними в бой! – осадил он Ло Бинхэ. – Ударишь одного из них – навредишь самому себе!

Но ученик уже не слышал его. Он вскинул правую руку и послал из ладони мощный заряд энергии прямиком в группу дико хохочущих иллюзий!

Шэнь Цинцю мысленно возопил, кляня свою судьбу. Уже предвидя, чего это будет ему стоить, он заслонил толпу наваждений и принял атаку на себя – критический удар пришёлся прямиком в низ живота.

Шэнь Цинцю показалось, что ему зарядил ногой слон, в глазах потемнело. Не пребывай он в Царстве снов, из его рта хлынул бы безостановочный поток крови…

Достойный главного героя удар!

Из глаз сами собой брызнули слёзы. Откуда, скажите на милость, взяться столь мощному удару у этого зелёного мальчишки? Похоже, с тех пор, как была снята функция ООС, Шэнь Цинцю не только не мог похвастать особыми достижениями, но ещё и раз за разом получал люлей вместо кого-то другого, а потом ещё больше люлей в нагрузку! Прямо-таки образец самоотверженного «живого щита»!

Похоже, удар Ло Бинхэ наконец положил конец иллюзии: призраки людей и декорации пошли трещинами и рассыпались, будто стеклянные. Царство снов преобразилось в глухой горный лес под пологом тёмно-синего небосвода, озарённого золотистым сиянием висящей высоко над головой луны.

Разум Ло Бинхэ тут же прояснился. Сперва он в безмолвном ужасе уставился на учителя, который, не удержавшись на ногах, опустился на одно колено. Затем перевёл взгляд на собственную ладонь: от кончиков пальцев ещё тянулись нитевидные струйки духовной энергии – и в голове забрезжили смутные воспоминания о том, что он только что натворил.

По лицу Ло Бинхэ разлилась мертвенная бледность, и он тотчас бросился к Шэнь Цинцю, чтобы поддержать его.

– Учитель! Вы… почему же вы не ударили в ответ? – его голос был исполнен тревоги и раскаяния.

При том уровне духовной энергии, которого достиг Шэнь Цинцю, ему и впрямь не составило бы труда дать отпор – тогда при столкновении двух зарядов он бы не только блокировал атаку, но и вернул критический удар ученику.

– Дурачок, – от всей души произнёс Шэнь Цинцю, а затем слабым голосом добавил: – …Я ведь сделал это, чтобы ты не пострадал. Сам посуди, какой бы в этом был смысл, если бы я ударил тебя в ответ?

Заслышав измождённый голос наставника, Ло Бинхэ с такой силой хлопнул себя по груди, что этот удар едва не стал смертельным.

– Но ведь теперь пострадал учитель!

Три поединка с демонами состоялись не так уж давно – и вот наставник вновь пострадал по его вине, причём на сей раз от его собственной руки!

При виде того, как юное лицо ученика омрачилось нестерпимым чувством вины, Шэнь Цинцю не выдержал и поспешил утешить его:

– Можно ли сравнивать мой уровень самосовершенствования с твоим? Для твоего учителя какая-то пара ударов – сущие пустяки.

Сказать по правде, Ло Бинхэ предпочёл бы, чтобы учитель, как в былые времена, гневно выбранил и побил его, срывая на нём злость, или даже принялся изводить его холодным равнодушием и язвительными насмешками, ведь от этого у Ло Бинхэ хоть немного полегчало бы на сердце; однако когда Шэнь Цинцю, напротив, заговорил с ним столь ласково, мальчик застыл в полной растерянности, не в силах вымолвить ни слова.

– Это всё моя вина… – после долгой паузы севшим голосом произнёс он.

В юном возрасте Ло Бинхэ в самом деле следовал по пути совершенно неприспособленного к жизни милого нежного белого цветочка. Решив, что он вновь угодил в ловушку чувства вины, свойственного всем добросердечным людям, Шэнь Цинцю принялся терпеливо вразумлять мальчика, чтобы вытащить его из пучины рефлексии:

– Ты тут совершенно ни при чём. Демоны в большинстве своём действуют по велению порыва, избирая весьма странные пути, а потому их поступки невозможно предугадать. И если ты впредь не желаешь попасть в подобный переплёт, то тебе следует стать сильнее.

Смысл этих прочувствованных слов сводился к элементарному «закону джунглей», который действовал как в мире бессмертных, так и в мире демонов. Стать сильным – единственный способ не плыть по воле волн этого мира, чтобы не кончить как сюжетное пушечное мясо!

Ло Бинхэ молча обдумывал его слова. Внезапно он вскинул голову и устремил пристальный взгляд прямо в глаза Шэнь Цинцю.

Сердце мужчины мигом ухнуло в пятки.

Хоть глаза Ло Бинхэ были черны, как обсидиан, они сверкали ярче, чем отражение луны и звёзд на водной глади.

Это же… тот самый взгляд!

Исполненный «крепкой веры» и «пламенного боевого духа» взгляд главного героя!

«Неужто… меня уже угораздило сделаться путеводной звездой на его жизненном пути?!» – возопил про себя мужчина.

Опустившись на колени рядом с Шэнь Цинцю, Ло Бинхэ звонко воскликнул:

– Я понял!

«Эй, погоди, что ты там понял?! – тут же запаниковал Шэнь Цинцю. – Хорош уже недоговаривать, выкладывай всё до конца!»

Поглощённый этими переживаниями, он не обратил внимания на то, что Ло Бинхэ в кои-то веки назвал себя «я», а не «этот ученик». Крепко сжав кулаки, мальчик заговорил вновь.

– Впредь я… никогда не допущу, чтобы подобное повторилось, – сказал он, чётко выговаривая каждое слово.

Защищая своего слабого и бесполезного ученика, учитель был ранен из-за него… нет, такое ни в коем случае никогда не должно повториться!

Шэнь Цинцю не знал, что сказать на это, и ограничился нейтральным:

– Гм.

«…Что вообще тут творится? – негодовал он про себя. – С какой стати у меня внезапно возникло то самое чувство „попадания в сферу покровительства главного героя“? Это что ещё за новости?! „Покровительства“, говоришь? Что за хрень собачья! Да этот самый главный герой в будущем в два счёта обстругает тебя, превратив в человека-палку, очнись уже, в самом деле!»

При этой мысли Шэнь Цинцю испытал целую бурю противоречивых чувств.

«Вашу ж мать! А ведь это убеждение, что ему надлежит „стать сильнее, дабы защитить дорогого для него человека“, должно было появиться у Ло Бинхэ после того, как он собственными глазами увидит, как нежная и хрупкая дева с благоуханным дыханием и очаровательными чертами пострадает ради него… и что же, Система, мне теперь ещё и роль девушки главного героя отрабатывать?!

Значит, коверкать сюжет как попало мы можем, а хотя бы послать мне коробку с едой за дополнительную роль не судьба, а, Система?

А то отыгрывай тут эти тягомотные диалоги с главным героем, изображая какого-то статиста, за такую-то отдачу! Это же самая настоящая эксплуатация!»

И всё же Шэнь Цинцю из чисто эгоистических соображений нашёл в себе силы поднять руку и погладить Ло Бинхэ по макушке. Горящий несгибаемой решимостью взгляд ученика тут же смягчился, будто на рдеющие угли его ярости плеснули чистой родниковой воды.

– Не стоит придавать этому такое значение, – поразмыслив, сказал ему Шэнь Цинцю. – Даже если ты не сможешь стать сильнее, я всегда буду рядом, чтобы защитить тебя.

По правде говоря, лично он предпочёл бы, чтобы его подопечный так навсегда и остался трепетным белоснежным цветочком, вместо того чтобы превращаться в тёмного психопатичного тирана, который задался целью уничтожить весь мир. В таком случае Шэнь Цинцю был бы вовсе не против опекать его хоть всю оставшуюся жизнь.

Однако, похоже, его ясные как день слова обретали в ушах Ло Бинхэ какой-то иной смысл, ведь это незамысловатое утешение повергло его в ступор.

Никто прежде не давал ему столь чистосердечных и прочувствованных обещаний.

Как бы ни был велик мир, сколько в нём найдётся людей, готовых заверить: «Тебе необязательно быть сильным, конечно же я буду рядом и защищу тебя от любых невзгод!»?

К тому же это явно были не пустые слова: если уж учитель сказал так, значит, он это сделает, ведь он неоднократно доказывал на деле, что скорее пострадает сам, чем позволит причинить хотя бы малейший вред своему ученику.

Вот только накал нежности, содержащейся в этих немудрёных заверениях, оказался слишком велик: едва захлестнувшее его чувство тепла отступило, Ло Бинхэ ощутил, как по телу стремительно поднимается волна жара, заливая лицо.

Попытавшись прокашляться, Шэнь Цинцю с сожалением обнаружил, что во сне даже как следует харкнуть кровью не получится. Схватившись за руку ученика, он сказал:

– Хорошо, прежде всего помоги мне подняться.

Несмотря на то, что Шэнь Цинцю стиснул руку Ло Бинхэ довольно сильно, странное онемение, которое разлилось по его запястью, было порождено отнюдь не давлением; осознав, что его мысли выходят за границы приличий, мальчик от души выбранил себя – думать невесть что, да ещё в такое время, было попросту оскорбительно по отношению к учителю – и честно попытался привести мысли в порядок, согласно указаниям наставника.

Внезапно тишину нарушил старческий голос, в котором звучало неподдельное удивление:

– Эге! Мальчишка и впрямь сумел разрушить барьер этого старика[92]92
  Этот старик – старейшина Мэнмо именует себя 老夫 (lǎofū) – лаофу – так в разговоре говорят о себе пожилые люди; или же старшие при обращении к младшим.


[Закрыть], а ведь это не так-то просто!

Голос разносился эхом, окружая их со всех сторон, из-за чего невозможно было определить, откуда он исходит.

А вот наконец и БОСС этой локации!

Глаза Ло Бинхэ насторожённо сверкнули: то, что Мэнмо появился именно тогда, когда наставник был ранен, не сулило ничего хорошего. Мальчик твёрдо решил про себя: если демон вздумает напасть на учителя, то, пусть его навыки пока слабы, он будет биться до последнего вздоха, чтобы задержать Мэнмо и тем самым дать Шэнь Цинцю шанс на спасение.

Стоило ему подумать об этом, как голос зазвучал вновь:

– Эй ты, поди-ка сюда, дай этому старику взглянуть, что за юный герой наделён подобными талантами.

Однако Ло Бинхэ не сводил глаз с учителя, не решаясь заговорить. В то же время Шэнь Цинцю, решив, что его выступление в качестве «приглашённой звезды» наконец окончено, настолько обрадовался, что даже позволил себе поддразнить подопечного:

– Старейшина спрашивает тебя, юный герой, что же ты молчишь?

Щёки Ло Бинхэ заалели.

– Я не заслужил подобной чести, разрушение барьера – всецело заслуга моего учителя, – обернувшись, звонко обратился он к бесплотному голосу.

Ответом ему было презрительное фырканье.

Шэнь Цинцю отлично понимал причину подобной реакции: пусть он и принял на себя удар ученика, это всё-таки было Царство снов Ло Бинхэ, так что только он сам мог разрушить кошмар, вернув себе контроль над собственным сознанием, однако мужчине было неохота встревать со своими объяснениями.

– Этот старик позвал тебя, паренёк, а не эту посредственность с хребта Цанцюн, – заявил голос. – Чтобы он не услышал, о чём мы поведём речь, пусть он сперва уснёт.

Как и следовало ожидать, всё вышло в точности так же, как с Нин Инъин в оригинальном романе: всех, кроме Ло Бинхэ, Мэнмо бесцеремонно выставлял за порог. Внезапный приступ головной боли заставил Шэнь Цинцю рухнуть наземь.

Это до глубины души потрясло Ло Бинхэ – подхватив наставника, он окликнул его:

– Учитель? Учитель!

– Не стоит беспокоиться, – заверил его Мэнмо. – Этот старик всего лишь отправил его в сон внутри сна, так что он просто погрузился в ещё более глубокий сон – и только. А ты поспеши-ка сюда! – На сей раз Ло Бинхэ удалось определить, что голос исходит из тёмной пещеры к западу от него.

Убедившись, что Шэнь Цинцю не просыпается, как его ни тормоши, Ло Бинхэ бережно уложил его на землю, а затем развернулся к источнику голоса:

– Мой учитель называет вас старейшиной, так что я тоже буду оказывать вам уважение. Надеюсь, что вы не станете вредить моему учителю.

– Мальчишка, я же видел твои воспоминания, – со смехом отозвался Мэнмо. – Этот твой учитель дурно с тобой обращается. Почему бы тебе попросту не позволить мне избавиться от него? Тем самым я бы лишь оказал тебе услугу.

В самом деле, большая часть подсмотренных Мэнмо воспоминаний была связана с оригинальным Шэнь Цинцю, и всё же…

– Учитель совсем не такой, как говорит старейшина, – покачал головой Ло Бинхэ. – Как бы то ни было, учитель есть учитель: он имеет полное право обращаться со мной как ему заблагорассудится, однако ученик не может воздать ему за это непочтительностью.

– Что за отсталые взгляды! – вновь фыркнул Мэнмо. – Те, кто следует праведным путём мира людей, всегда были чёртовыми лицемерами. Плевать, учитель он или не учитель, мастер или не мастер: если меня кто-то оскорбляет, или причиняет мне вред, я всегда воздаю мерзавцу смертью! Он ведь наверняка прекрасно понимал, что ты не соперник Тяньчую, и тем не менее стравил тебя с ним – какая низость! Неужто ты этого не понимаешь?

– Тогда я и сам не думал, что способен одолеть его, – ответил на это Ло Бинхэ. – Однако учитель не только поверил в меня, дав мне шанс, но и воодушевил меня в разгар сражения – в результате я и вправду одержал победу! – Высказав всё это вслух, про себя он тихо добавил: «А ещё он принял на себя два удара, чтобы спасти меня, – как после этого я могу сомневаться в искренности его доброты?»

Поскольку Мэнмо, по сути, видел лишь несколько разрозненных отрывков, он совсем не понимал, что за странный человек этот Шэнь Цинцю, да и не горел желанием в этом разбираться – однако подобное отношение Ло Бинхэ ему импонировало, а потому он благожелательно заметил:

– Как я посмотрю, мальчишка придаёт большое значение доброму отношению.

– Эти слова не описывают даже десятитысячной доли отношения моего учителя ко мне!

Обладай Мэнмо материальным ртом, тот бы уже начал подёргиваться; немудрено, что он поспешил сменить тему.

– Этот старик чувствует, что в твоём теле что-то запечатано, – немного поколебавшись, сказал он. – Хотя я не могу разобрать, что это, пожалуй, это нечто исключительное.