Текст книги "Рассказы, повести, сценарии и другое"

ДЕНИС Ведь это ваш паспорт?

РОГДЕНА Мой, мой!

ДЕНИС Вы гражданка России?

РОГДЕНА Да.

ДЕНИС Билет куплен на российский паспорт? Номер паспорта в билете ваш?

РОГДЕНА Вы что, слепой?

ДЕНИС Тогда ответьте мне, этот паспорт тоже ваш?

Денис показывает синий паспорт Рогдене.

ДЕНИС Вы дали его мне, а в нём что обозначено? Рогдена Маргит, гражданка Германии. Правильно?

РОГДЕНА Да. У меня двойное гражданство, это вы понимает?

Голос Рогдены срывается.

ДЕНИС Конечно. Тогда где ваш российский паспорт?

РОГДЕНА Сейчас, сейчас! Я просто перепутала, может человек перепутать? Где же он, сейчас…

Рогдена роется в сумке, выворачивает всё содержимое на стол таможенника.

Шофёр смотрит через «границу», делает шаг, словно хочет вернуться, но потом передумывает. Уходит вместе со всеми пассажирами. Рогдена поднимает голову, видит, как удаляется шофёр.

РОГДЕНА Остановите его! Этой мой шофёр, у него мой паспорт, по которому куплен билет. Остановите же!

ДЕНИС Успокойтесь, ищите внимательно, не торопитесь.

РОГДЕНА Не могу, руки трясутся, мне плохо…

Рогдена теряет сознание. Денис по рации вызывает Дормана.

ДЕНИС Доктор, у нас ЧП, обморок.

Интерьер. ранний вечер. Стойка у выхода №7.

ДЕНИС, РОГДЕНА, СТЕПАН БОРОНЬКО, ДОРМАН, НАСТАСЬЯ ФИЛИППОВНА.

Доктор даёт Рогдене понюхать нашатырный спирт, она приходит в себя, но в первое мгновение не понимает, где находится. Степан помогает ей подняться.

ДЕНИС (тихо Степану) Стёпа, помоги доктору отвести дамочку в медпункт. Не нравятся мне её документы, проверю по нашим каналам.

СТЕПАН Подделка? Данные списал?

ДЕНИС Конечно.

ДОКТОР Пойдёмте, дорогая, отдохнёте у меня в медпункте.

РОГДЕНА Не хочу, зачем? Я прекрасно себя чувствую.

Рогдена замечает тихо стоящую неподалёку Настасью Филипповну.

РОГДЕНА Это она, она во всём виновата! Она меня сглазила! Мой шофёр и она в заговоре!

Настасья Филипповна не слышит ничего, ни на что не обращает внимания, поворачивается, медленно уходит.

ДОКТОР Ну, что вы такое говорите! Вы же не деревенская бабка, чтобы верить в подобную чепуху.

РОГДЕНА Я гражданка Германии! Я могу сейчас купить билет на этот же рейс?

ДЕНИС К сожалению, самолёт уже на взлётной полосе!

РОГДЕНА Остановите! Позовите начальство! Я должна улететь немедленно! Позовите генерального директора авиакомпании.

ДЕНИС Обязательно позовём, но не здесь его ждать? Придёт к вам в медпункт.

РОГДЕНА (Даёт себя увести.

Доктор и Степан провожают её с двух сторон)

Боже мой, боже мой! Я столько для него сделала, а он…

ДОКТОР Кто?

РОГДЕНА Мой шофёр. Подлец! Он специально… выкрал паспорт, теперь всё у меня украдёт!

СТЕПАН Как это возможно?

РОГДЕНА У него моя генеральная доверенность на ведение всех дел.

СТЕПАН Но если вы гражданка Германии, зачем купили билет по российскому паспорту?

РОГДЕНА Мне позвонили партнёры, просили срочно вылететь на переговоры, а я очень занята, не самой же бегать за билетами?! Дала поручение шофёру.

СТЕПАН Лично поручили?

РОГДЕНА По телефону. В этот момент я была на встрече с представителем администрации Президента.

СТЕПАН И где был ваш паспорт?

РОГДЕНА Да, Боже мой, какой вы непонятливый! В сейфе международного отдела моей организации! Не терзайте меня глупыми вопросами.

СТЕПАН Разберёмся.

РОГДЕНА Доктор, скажите ему, пусть отстанет, мне плохо.

Подходят к двери медпункта.

Интерьер. ранний вечер. медпункт.

РОГДЕНА, ДОКТОР, ЛАЙМА.

Рогдена лежит на кушетке. Доктор делает ей укол, прикрывает её одеялом.

ДОКТОР Сейчас вам станет лучше, только постарайтесь уснуть хоть немного.

Но поспать Рогдене не удаётся, входит Лайма Севастьяновна.

ЛАЙМА Борис Леонидович, здравствуйте. Где тут у вас госпожа Магит?

ДОКТОР За ширмой. Отдыхает после укола.

ЛАЙМА Я могу с ней поговорить?

РОГДЕНА (Из-зи ширмы) Да, да.

Лайма заходит за ширму.

ЛАЙМА Слушаю вас.

РОГДЕНА Представьтесь.

ЛАЙМА Генеральный директор Авиакомпании «Европа» Лайма Севастьяновна.

РОГДЕНА Произошла большая путаница, из-за этого я не смогла улететь рейсом №209. У меня к вам просьба: нельзя ли купить билет на следующий рейс в Мюнхен, мне очень срочно?

ЛАЙМА Сегодня? Вряд ли есть свободные места.

РОГДЕНА Умоляю! За двойную цену, за любые деньги! Я крупный бизнесмен! У меня встреча с партнёрами. Прошу вас!

Лайма очень внимательно смотрит на женщину. Внешне – сама любезность, но в глазах – жёсткость.

ЛАЙМА Я, конечно, постараюсь, но гарантию не могу дать. Попробуем что-то предпринять.

РОГДЕНА Доктор, где моя сумка?

ДОКТОР (из-зи ширмы) На стуле возле кушетки.

Рогдена достаёт из сумки паспорт и деньги, протягивает Лайме.

РОГДЕНА Вот. Пожалуйста, я вас обязательно отблагодарю.

ЛАЙМА (язвительно) Меня? И вы хотите, чтобы я сама вам билет покупала? А если я своей помощнице поручу, не возражаете?

РОГДЕНА Ах, мне безразлично, лишь бы улететь сегодня.

ЛАЙМА Наша авиакомпания всегда старается угодить пассажирам. Это наш девиз.

Лайма выходит из-за ширмы. Между нею и доктором происходит мимический диалог: доктор разводит руками, Лайма «возносит очи горе».

Интерьер. вечер. кабинет.

ЛАЙМА

На столе Лаймы лежит паспорт Рогдены. Она говорит по телефону.

ЛАЙМА Жаль, что ничего нельзя сделать. Такая скандальная женщина затерзает претензиями.

Интерьер. вечер. коридор служебного помещения.

ДЕНИС Денис быстро идёт по коридору, достаёт рацию.

ДЕНИС Лайма Севастьяновна? Не надо беспокоиться по поводу отправки госпожи Магит! Интуиция меня не обманула, паспорт, правда, не поддельный, зато ориентировка на неё пришла. Как бы не сбежала. На каком основании я её могу задержать? Ну, Лайма Севастьяновна, придумайте что-нибудь, помогите нам.

Интерьер. поздний вечер. зал аэропорта.

НАСТАСЬЯ ФИЛИППОВНА. МАССОВКА.

Настасья Филипповна бродит по залу. В фонограмме объявления диктора на двух языках. Настасья Филипповна подходит к застеклённой стене зала отлёта. Уже сумерки, но ещё видны силуэты людей, самолётов, автобусов, которые подвозят пассажиров к трапам. Настасья Филипповна видит всё это, но как бы не в фокусе, сквозь движущийся туман. И вдруг она приникает лицом к стеклу.

НАСТАСЬЯ ФИЛИППОВНА Павлик! Павлик!

Она сначала шепчет имя сына, а потом кричит в полный голос. Вокруг собираются любопытные. А там за стеной, спешит к автобусу подросток в ярко-красной курточке. Он ничего не слышит, не оборачивается. И это вовсе не сын несчастной женщины.

НАСТАСЬЯ ФИЛИППОВНА Подожди, Павлик, сыночек! Я сейчас!

Она мечется вдоль стеклянной стены, потом начинает стучать по ней ладонями, кулаками. Бьётся головой о стену, рассекает себе бровь. Дымчатый туман с другой стороны стекла, серая стена, капли крови…

Интерьер. поздний вечер. кафе.

ЛЮБАША. ЛУЗГИН. МАССОВКА.

В кафе вбегает Лузгин.

ЛУЗГИН Любаша! Быстро за доктором.

ЛЮБАША Что случилось?

ЛУЗГИН Там Настасья Филипповна поранилась.

Интерьер. поздний вечер. зал аэропорта.

НАСТАСЬЯ ФИЛИППОВНА, ЛУЗГИН, ДОРМАН, МАССОВКА.

Лузгин обнимает Настасью Филипповну, с трудом оттаскивает её от стены.

ЛУЗГИН Успокойтесь, милая Настасья Филипповна.

А женщина не просто уже успокоилась, она опустошена и тиха.

ЛУЗГИН Что случилось?

НАСТАСЬЯ ФИЛИППОВНА Я думала там Павлик.

ЛУЗГИН Но ведь не он?

НАСТАСЬЯ ФИЛИППОВНА Павлик бы меня обязательно услышал.

Подбегает доктор Дорман.

ДОКТОР Ой, ёй, ёй! Кровищи-то! Пошли-ка, дорогая, я вас заштопаю. Вы как любите узорной строчкой, или в крестик?

Женщина понимает шутку, улыбается. А любопытные расходятся. Доктор оборачивается к Лузгину.

ДОКТОР Я тут сам справлюсь. Иди, верши свои великие дела.

ЛУЗГИН Правильно! Это у тебя не жизнь, а скукотища!

Лёгкий словесный пинг-понг для Настасьи Филипповны, опасаются, как бы она опять не зашлась в крике, не побеспокоила пассажиров.

Интерьер. Вечер. медпункт.

ДОКТОР, НАСТАСЬЯ ФИЛИППОВНА, РОГДЕНА

Входят Дорман и Настасья Филипповна. Доктор открывает медицинский шкаф, достаёт инструменты. Настасья Филипповна садится. Доктор промывает рану и зашивает её.

ДОКТОР Не больно?

НАСТАСЬЯ ФИЛИППОВНА Чуть-чуть.

ДОКТОР Ещё секунду. Готово.

НАСТАСЬЯ ФИЛИППОВНА Я вам столько хлопот доставила, извините.

За ширмой. Рогдена приподнимается.

РОГДЕНА Доктор! Я задремала, мне билет не приносили?

Настасья Филипповна резко вскакивает, отодвигает ширму, смотрит на Рогдену очень пристально. Лицо Настасьи Филипповны: сначала просто внимательное, потом оживают глаза, как будто пелена спала, произошло внезапное пробуждение от сна наяву. Бросается на Рогдену. Откуда силы столько в Настасье Филипповне, такой хрупкой?

НАСТАСЬЯ ФИЛИППОВНА Вы?! Вы?! Я узнала вас. Это вы убили моего сына!

Настасья Филипповна буквально стаскивает с кушетки Рогдену, та падает. Настасья Филипповна бьёт Рогдену по щекам, по голове.

Доктор бросается к женщинам, оттаскивает Настасью Филипповну от Рогдены, держит её. Рогдена, растеряв всю свою надменность и лоск, визжит.

РОГДЕНА Спасите!

Доктор с силой сажает Настасью Филипповну на стул, с силой же трясёт её за плечи. А при этом никакой тревоги в лице, кажется даже, что он доволен.

ДОКТОР Спокойно, дорогая, объясните мне всё, не торопясь. Смотрите прямо на меня.

Дрожь пробегает по всему телу Настасьи Филипповны.

ДОКТОР Дышите глубоко. Еще раз, ещё вдох – выдох. А теперь, говорите.

Рогдена падает на кушетку, садится, хватает свою сумку, достаёт сигарету, закуривает, пепел сбрасывает прямо на пол.

Доктор держит в руках ладони Настасьи Филипповны. Она начинает говорить, это скорее монолог.

НАСТАСЬЯ ФИЛИППОВНА Я голос её услышала. Сразу вспомнила! Это она убила моего сына! Пела, как сирена, просила отпустить детей в круиз. Я сначала не хотела, а она… она убеждала, что по поручению Путина… Я просила не перегружать Павлика, у него сердце не в порядке… было. Умоляла взять и меня, чтобы я могла за ним присматривать. Так нет! Мол, денег нет, мест в автобусе нет. Таскала ребят из страны в страну, показывала, как зверят. Зачем? Благотворительница…

Рогдена тушит сигарету, придавив её ногой, достаёт следующую, закуривает.

РОГДЕНА Не сделай добра, не получишь зла.

ДОКТОР (очень резко) Помолчите.

РОГДЕНА Я в суд подам, она в сговоре с моим шофёром!

ДОКТОР Я же сказал – молчите!

РОГДЕНА Я здесь минуты не останусь!

Вскакивает, пошатываясь, бредёт к двери, опасливо обходит Настасью Филипповну, которая с презрением провожает Рогдену глазами, но с места не двигается. Доктор облегчённо вздыхает. Распахивается дверь. Входит Лайма.

ЛАЙМА Госпожа Магит!

РОГДЕНА Билет принесли?

ЛАЙМА Вынуждена вас огорчить. Вы можете приобрести билет только на послезавтра, зато тот же рейс 209.

РОГДЕНА Это меня не устраивает.

ЛАЙМА Как угодно.

РОГДЕНА Верните мой паспорт.

ЛАЙМА О, простите, я его в кабинете оставила. Сейчас принесу.

РОГДЕНА А мой багаж?

ЛАЙМА Я уже дала распоряжение, их вернут сюда завтра, будут в целостности и сохранности.

Входит Степан Боронько.

СТЕПАН Рогдена Михайловна, уезжаете?

РОГДЕНА Сейчас паспорт вернут, немедленно уеду. И никогда больше ни с одной российской авиакомпанией дела иметь не буду, только с зарубежными. Там подобное хамство по отношению к пассажирам невозможно. Доктор, у вас водички минеральной не найдётся, только без газа?

ДОКТОР Только простая, кипячёная. Не желаете?

РОГДЕНА Ладно, давайте, у меня от ваших уколов во рту пересохло.

Доктор наливает воду в мензурку, подаёт Рогдене.

ДОКТОР Стёпа, посиди с нашей пассажиркой, ладно? Нам с Настасьей Филипповной надо к Любаше, правда, Настасья Филипповна?

Она кивает, ей тяжело находиться в одном помещении с Рогденой.

Интерьер. вечер. зал аэропорта. кафе.

ДОКТОР, НАСТАСЬЯ ФИЛИППОВНА, ЛЮБАША, МАССОВКА

Доктор с Настасьей Филипповной входят в кафе.

НАСТАСЬЯ ФИЛИППОВНА Добрый вечер.

ЛЮБАША Здрасьте, виделись уже.

НАСТАСЬЯ ФИЛИППОВНА Ах, да, и вправду виделись. А где мальчик, что свою песню пели?

Любаша и Доктор переглядываются.

ЛЮБАША Улетели.

ДОКТОР Любаша, у тебя чай не пакетированный есть?

ЛЮБАША Для своих всегда найдётся.

ДОКТОР Сделай-ка нам чайку, а Настасье Филипповне шоколадку.

НАСТАСЬЯ ФИЛИПОВНА Спасибо, зачем?

ДОКТОР Вам силы нужны.

НАСТАСЬЯ ФИЛИППОВНА Для чего?

ДОКТОР У вас есть родные?

НАСТАСЬЯ ФИЛИППОВНА Только муж.

ДОКТОР Пока вы с мужем живы, жив и ваш Павлик… в вашей памяти.

Любаша подаёт чай, плитку шоколада. Обращается к Настасье Филипповне.

ЛЮБАША Вы мне можете рифму подобрать? Попросила Трио, да ведь забудут, черти! Артисты народ не постоянный. Мне к слову «пламя» надо.

НАСТАСЬЯ ФИЛИППОВНА Я же не поэт.

ЛЮБАША Ну, тогда нарисуйте.

НАСТАСЬЯ ФИЛИППОВНА Нарисовать? Ну, конечно, я вам сделаю картину на шёлке! Пламя? Пламя жизни!

ЛЮБАША Вот спасибо!

НАСТАСЬЯ ФИЛИППОВНА Как закончу, привезу… Ваш аэропорт мне теперь как дом, второй дом.

Натура. вход в зал аэропорта.

СЛЕДОВАТЕЛИ, МАССОВКА.

Подъезжает машина, из неё выходят следователи, которых мы видели в особняке Фонда. Входят в зал.

Интерьер. Медпункт аэропорта.

РОГДЕНА, СТЕПАН, СЛЕДОВАТЕЛИ, ЛАЙМА.

Следователи входят в медпункт, Степан встаёт.

СТЕПАН Вам что-то нужно?

ПЕРВЫЙ СЛЕДОВАТЕЛЬ Рогдена Михайловна Магит.

РОГДЕНА Это я.

Второй следователь достаёт из кейса бумагу, протягивает Рогдене.

ВТОРОЙ СЛЕДОВАТЕЛЬ Ознакомьтесь с постановлением о задержании.

РОГДЕНА Кого?

ПЕРВЫЙ СЛЕДОВАТЕЛЬ Вас.

Рогдена читает, потом ещё и ещё раз.

РОГДЕНА Это подделка! Провокация! ФСБ? Здесь написано «утечка капиталов в крупных размерах», в ФСБ нет такого подразделения… Я никогда…, у меня нет офшоров, я гражданка Германии! Консула! Адвоката!

ВТОРОЙ СЛЕДОВАТЕЛЬ Вот доставим вас в Лефортово, будет вам и консул, и адвокат.

Входит Лайма, в руке у неё паспорт Рогдены.

РОГДЕНА Наконец-то! Давайте сюда.

Почти вырывает из рук Лаймы свой паспорт.

РОГДЕНА Смотрите, вот мои документы! Это нарушение прав иностранного гражданина!

Второй следователь берёт паспорт, прячет его.

ВТОРОЙ СЛЕДОВАТЕЛЬ Поехали, спокойненько, без шума, гражданочка.

РОГДЕНА Не поеду!!!

ПЕРВЫЙ СЛЕДОВАТЕЛЬ Значит, понесём.

Следователи с двух сторон берут Рогдену за локти, у неё подгибаются ноги.

Интерьер. вечер. Зал аэропорта.

РОГДЕНА, ПЕРВЫЙ СЛЕДОВАТЕЛЬ, ВТОРОЙ СЛЕДОВАТЕЛЬ, СТЕПАН, ДОКТОР, НАСТАСЬЯ ФИЛИППОВНА, МАССОВКА

Никто из присутствующих в зале не обращает внимания на странную троицу (следователи, Рогдена), которые быстро идут, тесно прижавшиеся друг к другу, чуть сзади провожает их Степан.

ВТОРОЙ СЛЕДОВАТЕЛЬ Шагайте ровно, не надо привлекать к себе внимания пассажиров и служащих аэропорта. Стыдно.

Но Рогдену замечает Настасья Филипповна. Она встаёт, выходит из кафе, за ней спешит доктор, как будто подстраховывая её. Следователи выводят Рогдену из зала. Настасья Филипповна, сопровождаемая доктором, тоже выходит.

Натура. вечер. возле входа в зал аэропорта.

ПЕРВЫЙ И ВТОРОЙ СЛЕДОВАТЕЛИ, РОГДЕНА, НАСТАСЬЯ ФИЛИППОВНА, ДОКТОР, МАССОВКА

Следователи открывают дверцу машины. Пытаются усадить Рогдену, она упирается.

ВТОРОЙ СЛЕДОВАТЕЛЬ Рогдена Михайловна, ведите себя соответственно своему статусу, мы во всём разберёмся, если вы ни в чём не замешаны, отпустим незамедлительно, даже извинимся. Но сейчас мы вынуждены выполнять свои должностные обязанности. Не упрямьтесь. Договорились?

Рогдена даёт себя усадить в машину.

Настасья Филипповна и Дорман стоят возле бордюра, близко к машине.

Рогдена видит Настасью Филипповну. В глазах задержанной страх и мука.

Настасья Филипповна – в её глазах лишь одна неизбывная печаль.

Конец

Пьеса

Среди зимы

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА

АННУШКА, АННА НИКОЛАЕВНА – в настоящем ей около 50. В прошлом – 20—25.

ИВАН ДЕМЬЯНОВИЧ – в настоящем около 60. В прошлом – около 30.

В прошлом выглядит старше своих лет.

ТАМАРА ЗАГУМНОВА – белый лоб, белые волосы. Ей около 30.

АЛЕКСАНДР ФИЛИМОНОВ – 24 года. Постоянно что-то роняет. Неуклюж.

ТАНЯ НОСОВА – 23 года. Длинноногая, подстрижена под мальчишку. Резкий, срывающийся в минуты сильного волнения голос.

ВАЛЕРИЙ СЕРГЕЕВ – 30 лет. Угловат. Двигается немного боком – как бы стараясь занять поменьше места.

В прошлом и настоящем детей и взрослых должны играть одни и те же актеры.

ВЕРА, СЕРЕЖА, ОЛЯ, ЖЕНЯ 15 лет. Члены английского кружка при Доме пионеров.

МАТЬ ВЕРЫ – женщина без возраста. Ей можно дать и 35 и 50 лет. Прямая, статная. Аккуратно причесана.

ЖЕНИХ МАТЕРИ – кругленький, толстенький человечек, с отёчным безвольным лицом.

НИКОЛАЙ СЕМЕНОВИЧ – 35 лет. Бывший фронтовик. Директор Дома пионеров.

МАРУСЯ – в прошлом лет 18, в настоящем – лет 40—41. Соседка по квартире Анны Николаевны.

ВЫСОКИЙ ПАРЕНЬ В ХАЛАТЕ – работник реставрационной мастерской.

ДИРЕКТОР – директор реставрационных мастерских.

«УБОГОНЬКИЕ» – Петр и Василий.

ЕЛЕНА ИВАНОВНА – преподаватель, историк.

Действие происходит в годы 1942, 1943, 1949 и 1972.

Акт I

 
ГЛАВА 1. 1972 год
 

Сцена разделена пополам. Слева – кафедра, напротив кафедры полукругом столы и скамьи. Декорация напоминает Коммунистическую аудиторию МГУ. За кафедрой стоит Аннушка. Она одета в глухое черное платье с белым воротничком. Волосы туго закручены на затылке. Двигается мало и скупо. Никаких жестов. Руки либо сцеплены за спиной, либо спокойно лежат на столе кафедры. На передних скамьях сидят студенты. Их всего четверо – Тамара Загумнова, Валерий Сергеев, Александр Филимонов и Таня Носова

АННУШКА Здравствуйте, дети!

(Студенты смеются)

АННУШКА Простите, привычка. Почему вас так мало?

САША Так, факультативно…

АННУШКА Ну, и что же?

ТАМАРА Свобода выбора: хотят – занимаются. Хотят – нет.

АННУШКА Жаль. Но начнем. Давайте знакомиться. Меня зовут Анна Николаевна. Я буду читать вам английскую литературу Х1Х – ХХ веков…

САША Ого! Целых два века! Не много ли?

АННУШКА Думаю, справлюсь. Постараюсь. В крайнем случае, вы мне поможете. Вас как зовут?

САША (неловко поднялся, уронил книги, нагнулся, собирает, говорит из-под парты) Александр Филимонов. Четвертый вечерний. Шофер 1 класса, 12-я автобаза.

АННУШКА Спасибо, можете сесть. Вы?

(Встает Тамара)

ТАМАРА Загумнова Тамара Ипполитовна. Год рождения 1941-й. Уборщица. НИИЦВЕТМЕТ. Не состояла. Нет. Не участвовала. Не имею

АННУШКА (улыбается) Достаточно. Садитесь.

(Остальные встают, не дожидаясь просьбы)

ТАНЯ Таня Носова. Чертежница.

ВАЛЕРИЙ Сергеев Валерий. (Замолкает, потом тихо говорит) Реставрационные мастерские.

(Садится чуть боком, как бы забежав на минуту, или в любой момент готовый вскочить).

АННУШКА Благодарю вас. Сегодня я расскажу о жизни и творчестве Энтони Троллопа. Представьте себе шестерых полуголодных детей, сибаритствующего главу семьи, привыкшего в жизни только щегольски одеваться, делать долги и флиртовать с женщинами, и мать семейства – Френсис Троллоп – исхудалое создание с железное волей. В один печальный момент Френсис поняла, что надеяться ей, кроме как на себя, не на кого. Чтобы спасти детей, она бросалась из одной авантюры в другую. И естественно, все они терпели крах – коммерция была явно не ее стихией. Однако из своей последней авантюры Френсис удалось вынести нечто большее, чем прибыли от торговли галантерейными товарами, которыми она собиралась открыть очередное «верное» дело в Америке. Английские товары миссис Троллоп никто не покупал, и она вернулась домой без гроша. Однако, благодаря поражению, Френсис в последнем приступе отчаяния и со слабыми надеждами села писать книгу. «Домашний быт американцев» вышел в следующем году и принес 50-летней женщине, дотоле не писавшей ничего, кроме счетов, популярность. Она принялась писать романы один за другим, выпустив до конца жизни 114 томов. Несмотря на ее героические усилия и небывалую работоспособность, ей не удалось спасти всех своих детей. Из шестерых – четверо умерли… Их она не сумела спасти… Не смогла…

(Еле слышно возникает мелодия песни «Темная ночь»)

 
ГЛАВА 2. 1949 год
 

(Голос Аннушки постепенно становится глуше. Свет в левой половине сцены меркнет. Справа же – зажигается яркий, даже резкий. Справа – обычная комната. Посередине – овальный стол, покрытый тяжелой тёмно – вишнёвой скатертью с бахромой. Вокруг стола – три стула, у стены письменный стол, на нем настольная лампа с абажуром и приемник. Над столом висят две больше фотографии в застекленных рамках. У другой стены, близко к двери, узкая кушетка. Третья стена вся занята книжными полками. Книги расставлены небрежно – видно сразу, что ими часто пользуются.

Аннушка поворачивается спиной к зрителям. Слева уже почти темно. Но приглушенный голос Аннушки еще звучит. Вероятно, придется прибегнуть к помощи магнитофона. Аннушка подходит к небольшому возвышению – барьеру, которое разделяет сцену. Медленно переступает его. Аннушка входит в ярко освещенную комнату. Подходит к письменному стаду. На столе разбросаны письма. Она садится, перебирает письма. Потом поднимает голову, смотрит на фотографии, висящие над столом. Неожиданно и резко – вдруг – врывается высокий голос маленькой девочки)

ГОЛОС ДЕВОЧКИ Мама! А папа мне привезет подарок?

ГОЛОС АННУШКИ Там, где он сейчас – не бывает подарков.

ГОЛОС ДЕВОЧКИ Мама! А война – это понарошку?

ГОЛОС АННУШКИ Нет.

ГОЛОС ДЕВОЧКИ Взаправду?

(Этот переход из настоящего в прошлое – труден для актрисы – в настоящем ей около 50, в прошлом около 30) Аннушка снова перебирает письма, читает. Из глубины сцены, вероятно, из коридора раздается голос:

МАРУСЯ Аннушка! Аннушка!

АННУШКА (Механически) Да.

МАРУСЯ (Приоткрывает дверь, просовывает голову. Ей лет 20. Вся в кудряшках и ямочках) Зову, зову! Опять письма перечитываешь?

АННУШКА (Торопливо и неловко сгребает письма, прячет в ящик письменного стола) Не читаю.

МАРУСЯ Как же, поверила! К телефону тебя.

(Аннушка выходит. Маруся пропускает ее, проходит в комнату. Прохаживается, пританцовывая. Потом кружится, напевая: «Калинка-малинка…» Возвращается Аннушка)

АННУШКА Поешь?

МАРУСЯ А что же мне, как ты жить? Среди призраков? Не умею. Не хочу. Кто звонил-то?

АННУШКА Любопытна ты очень, Маруся. Кружковцы. Сейчас придут.

МАРУСЯ Репетировать будете? Ох, вот бы мне так!

(произносит несколько фраз по-английски, жеманясь и коверкая слова)

АННУШКА (Морщится) Перестань.

МАРУСЯ Я тебе сказать хотела. Володька-то мне предложил руку энд сердце. И что, ты думаешь, я сказала? Ты думаешь, я ответила: «Нет, мистер-твистер, не хочу, дайте подумать, я еще не решила, мне надо у мамы спросить?»

АННУШКА (Достает с полки книжку в яркой обложке. Берет со стола большие листы, что-то пишет, заглядывая в книгу). Не знаю. Наверное, сказала – иди ты к черту!

МАРУСЯ А вот и нет! У мамы я спросить не могу – мамы нет. И папы нет. Я кА-ак закричу: Ой, Вовка, а когда?» (Помолчала) Аннушка, может, я все неправильно сделала?

(Аннушка не слышит, пишет)

МАРУСЯ Ты слышишь? Да поговори со мной!

АННУШКА Что? Правильно, все правильно, детка.

(Не поднимает головы, пишет)

(Маруся постояла, глядя на склоненную голову Аннушки. Потом тихо повернулась. Пошла. Дверь закрыла аккуратно, без шума. Аннушка продолжает писать. Издалека слышен звонок. Шум голосов. Потом в дверь Аннушки стучат. Входят два мальчика и две девочки. Им лет по 15)

ЖЕНЯ Можно, Анна Николаевна?

АННУШКА (Встает. Сейчас она заметно оживлена) Входите, входите.

ВЕРА Здра, Анниколаевна!

(Все проходят, рассаживаются)

АННУШКА Кто у вас сегодня дежурит, Оля?

ОЛЯ Из восьмого «Б». Я уйду пораньше, ладно? Боюсь, не справятся с моими.

ВЕРА И почему тебе их в детский дом не отдать? Вот моя мама говорит, все ты неправильно делаешь. Жить не на что вам – раз. Тебе учиться трудно – два. Отдала бы сестер в детдом, школу закончила, а уж потом, может, обратно взяла.

(Ольга опускает голову, теребит бахрому на скатерти, но молчит)

СЕРГЕЙ Не лезла бы ты, Вера, не в свое дело! Им родственники деньги посылают. И вообще, учти, будешь еще со своими глупостями приставать, по кумполу получишь, ясно?

ЖЕНЯ Опять сцепились!

АННУШКА Ну, ну, дети, не ссорьтесь. Я вам тут роли написала (Раздает всем большие листы). Давайте еще раз прогоним сцену у камина. И, пожалуйста, не думайте сейчас о произношении. С этим у вас все вполне прилично. А вот над ролью каждому придется немного поработать. Золушка, сюда, к камину.

(Оля отходит вглубь сцены, к книжным полкам)

АННУШКА Пройдитесь еще разок, Оленька!

(Оля возвращается, проходит снова – мелко ступает, голова опущена)

АННУШКА Нет-нет. Не так. Она только делает вид, что забита, несчастна. На самом деле Золушка умная – все видит, все понимает и оттого несчастна, что добра. Понятно?

ОЛЯ Да, Анна Николаевна. Только я не знаю, как мне это сделать.

АННУШКА Не надо ходить мелкими шажочками – так обычно подхалимы ходят. И шею не надо гнуть.

(Аннушка проходит по комнате, отходит к «камину», присаживается на корточки. На глазах из взрослой женщины она превращается в маленькую девочку, затаенно улыбающуюся – дерзкую и робкую, гордую и добрую)

АННУШКА Понятно?

ОЛЯ (Пытается повторить проход) Кажется, да.

АННУШКА Принц будет сидеть посередине.

(Сергей, сгорбившись, неловко выдвигает левой рукой на середину сцены стул, садится чуть боком)

АННУШКА Сережа, не так. Вы должны сидеть, как… как… как принц! Горделиво, уверенно. Но наш принц – особый. Он – влюблен. А влюбленные часто перемешивают в себе заносчивость и неуверенность, не правда ли? Мачеха, сюда.

(Вера, рисуясь, колышущейся походкой, проходит налево)

АННУШКА Прекрасно, Вера. Ну, а вы, отец, конечно, рядом, возле, как собачка у ноги. Покорнее, покорнее, Женя. Не тянитесь на носках, сгорбитесь, плечи опустите. Вот, теперь вы похожи на настоящего подкаблучника.

(Женя, сразу став ниже ростом, становится рядом с Верой)

АННУШКА. И еще, дети. Поменьше патетики. Спокойнее, тише. Как будто вы находитесь в маленькой комнате и друг друга прекрасно слышите. Не надрывайте голос, как на прошлой репетиции.

(Ребята начинают репетировать. Они говорят тихо и быстро, так что зрителям почти ничего не слышно)

АННУШКА Стоп, стоп, стоп! Разве вы уже не любите сказки? В реальности добро побеждает иногда. В сказке – обязательно, даже в страшной. (Помолчав) Многие люди постоянно сочиняют сами себе сказки – находят спасение в вымышленном мире…

 
ГЛАВА 3. 1972 год
 

Свет справа гаснет. Мелодия песни, которая едва слышна была на протяжении всей сцены, затихает. Чем темнее в правой половине сцены, тем глуше звучит голос Аннушки, объясняющей ребятам, что такое сказка. И как бы накладываясь на этот звук, Анна Николаевна читает студентам лекцию. На сцене совсем темно. Потом вспыхивает свет слева.

Аннушка стоит за кафедрой. Студенты слушают ее внимательно.

АННУШКА Семь лет в отупляющей атмосфере почтового ведомства в Лондоне прожил сын Френсис – Энтони Троллоп. Он не превратился в типичного лондонского клерка. Его спас необыкновенный талант, дающийся немногим – умение жить второй жизнью. Что же это была за «вторая жизнь^»? Убогое существование Троллоп постоянно скрашивал, сочиняя сказочные истории, выдумывая необыкновенные сюжеты, героем которых поначалу был только он один, потом появились другие лица, и уже их характеры стали определять развитие действия. Он приходил с работы и делал попытки записать на бумагу то, что так увлекательно выстраивалось в его воображении. Свой первый роман…

(Звенит звонок)

АННУШКА Перерыв? Так быстро…

(Аннушка выходит из-за кафедры. Тихой, как бы осторожной походкой проходит в дверь в глубине сцены. Студенты поднимаются)

ТАМАРА Ну и ну! Послал бог чадушко!

ВАЛЕРА А мне она – очень и очень.

ТАМАРА Чепуха. Тоска смертная! (Изображает, довольно похоже, Аннушку) «Оскорбления, которые мне приходилось сносить, не поддаются описанию…» Чарская – Вербицкая! Развела тут сю-сю-реализм!

САША У нашей Тамарочки острый приступ негативизма.

ТАНЯ Саша!

ВАЛЕРА Это из «Автобиографии». Так что в сю-сю-реализме обвинять надо Троллопа, я так полагаю.

ТАМАРА Начитанный у нас мальчик Валера.

САША Курсовую по эстетике сделала, Тань?

ТАНЯ Кое-что.

САША Запрещаю перед сессией ночами не спать, ведь знаешь же! (Обнимает Таню по-хозяйски, крепко). Давай, я за тебя напишу?

(Валера стоит к ним полуотвернувшись, взглядывает исподлобья. Тамара пристально смотрит на Валеру)

ТАНЯ (Тихо) Нет.

САША Эх, ты, Танечка! Нельзя все успеть! И на работе торчишь до ночи, и с девочками своими уроки делаешь, и готовишь, и стираешь…

ТАМАРА (Перебивает) И жнец, и швец, и на дуде игрец! Отдала б ты их в детдом, Татьяна. Тебе учиться надо. Закончишь институт – потом, может, и возьмешь.

САША Прибереги свои советы для других. Мы в них не нуждаемся.

ТАМАРА Не злись, деточка, волнение влияет на красоту. Я ведь как лучше хочу.

ВАЛЕРА Я так полагаю, если как лучше – так приди, постирай, с сестрами посиди. Помоги ей.

ТАМАРА Ну, конечно, Тамара кто? У-БОР-ЩИ-ЦА! Она только стирать да полы мыть может…

САША Томка, уймись.

ТАНЯ Саша! Не надо мне ничего!

ТАМАРА Ладно. Послушайте лучше, что я вам расскажу. Вчера, наконец, мой портрет был закончен. Состоялось обсуждение.

ВАЛЕРА Портрет? Твой?

ТАМАРА (Вспыхнув) А что? Недостойна кисти художника?

ВАЛЕРА Почему? Тебя писать можно.

ТАМАРА И на том спасибо. Приходите сегодня. Ладно? Приходи, Тань.

ТАНЯ Спасибо, не могу.

ТАМАРА (Валере) А ты?

ВАЛЕРА Заниматься надо.

ТАМАРА (Саше) И ты, конечно, не можешь?

САША Могу. Не хочется.

ТАНЯ Саша!

ТАМАРА Не останавливай его. Сама знаю, не хочется. И тебе – тоже. Только трусиха ты, Татьяна, вот и не можешь правду сказать. Избегаете меня. Почему? Раньше ходили. Меня звали – теперь нет. Почему?

(Все молчат)

САША Хочешь правду?

ВАЛЕРА Зачем она нужна – правда твоя?

САША Хочешь, скажу?

ТАМАРА Ну, ну, валяй!

САША Скучно.

ТАМАРА Тебе – естественно. Крутить баранку – не скучно. Со мной скучно.

ВАЛЕРА Не с тобой.

ТАМАРА Понятно. А чем они вам не потрафили? Постов не занимают? В газетах о них не пишут?

ТАНЯ Не надо, Тома. Саша, Валера, перестаньте!

ТАМАРА (Тане) Ах, ты божья коровка! Хочешь, чтоб все тихо-тихо было? Нет, пусть скажут, наконец. Давно такого случая дожидалась. Пора расставить точки над «и».

ВАЛЕРА Зачем? Тебя не переубедить.

ТАМАРА Попробуй. В споре, говорят, рождается истина.

САША В споре рождается склока.

ТАМАРА «Необыкновенный талант, дающийся немногим – умение жить второй жизнью» – так, кажется, сказала Анна Николаевна. Вы этого таланта лишены. И мне жаль вас. Всех.

САША Ты знаешь, что такое кайф?

ТАМАРА Ну?

САША Так вот, ты не живешь второй жизнью, ты профанируешь жизнь. Кайфуешь.

ТАМАРА Причем здесь наркомания? Разве мы колем морфий или курим анашу? Собираемся, смотрим картины, обсуждаем. Всего лишь.

САША А месяц назад ты собиралась – читала стихи, обсуждала. А еще раньше – вы собирались, поругивали современный театр… А еще… И так всю дорогу.

ТАМАРА Что в этом плохого? Нельзя жить только бытом да работой.

ВАЛЕРА Я так полагаю, ничего в этом плохого нет, только… искусство до утра, искусство в полумраке, искусство под водку?

ТАМАРА Сейчас все пьют. И они не больше других.

ВАЛЕРА. Да не об этом я. То ты увлекалась актерами, которые и не учились, и нигде не играют, разве что друг перед дружкой. Потом стала обожать поэтов, которые не умеют рифмовать, но зато рьяно прокламируют умение печататься по блату и спешно заводят знакомства, из которых ничего не получается. Теперь – новое. Художники, которые в свободное от своего «хобби» время служат в своих конструкторских бюро или в конторах, исправно получают зарплату, а ночами, в промежутках между рюмками, старательно убеждают окружающих, что они непонятые гении. Неужели ты не понимаешь, что они разлагают тебя, а ты их?