Текст книги "Рассказы, повести, сценарии и другое"

АННУШКА На что?

САША Он говорит, что потерял папку с контрольными и курсовыми. Так вот – он ее не терял…

ЗАНАВЕС

Акт II

(Комната Аннушки. Все уже в сборе. Саша стоит, напряженно наблюдая за Таней. Валера сидит чуть боком, по своей обычной манере, как бы забежав ни минутку. Тамара стоит в дверях. Она только что вошла)

ТАМАРА Что произошло? Здра, Анниколавна!

АННУШКА Проходите, пожалуйста, Тамара. Добрый вечер. Садитесь.

САША (Резче, чем хотел) Не очень-то добрый вечер.

(Тамара насторожилась. Проходит в темный угол комнаты. Свет настольной лампы освещает ее пламенеющее красное платье и руки. Лицо в тени. Руки лихорадочно расстегивают и застегивают замок на большой сумке, которую она держит на коленях. В тишине только и слышен этот щелк)

АННУШКА Валера, вы уверены, что вами потеряна папка с контрольными?

ВАЛЕРА Д-да… Я так полагаю.

ТАНЯ Не мог он их потерять, Анна Николаевна. Валерка никогда ничего не теряет.

АННУШКА Тамара, будьте любезны, покиньте свой угол, сядьте поближе.

ТАМАРА Мне и здесь неплохо – все как на ладошке.

САША Анна Николаевна!

АННУШКА Потерпите, Саша!

ВАЛЕРА Да ладно. Ты нас зачем собрал, Саш? Для этого? Чепуха какая – успею, все напишу. И к чему шум поднимать?

АННУШКА Мне казалось – за этот год мы успели подружиться. Или я обольщаюсь? Не знаю, все ли понимают, насколько все серьезно?

ТАНЯ (Недоуменно) Что ж тут не понять?

АННУШКА (С нажимом) Я прошу всех задуматься!

ТАНЯ Да что это, Анна Николаевна, в конце концов!

(Длинная пауза. Аннушка и Саша смотрят на Тамару. Тамара встает. Медленно выходит из темноты на свет. Демонстративно плавно садится посередине, у стола, аккуратно разгладив платье)

АННУШКА (Сначала тихо, с трудом. Потом все резче) Все в жизни начинается с модели. С малого. Маленькая ложь. Маленький обман. Так, и не обман даже, а что-то рядом с правдой. Потом маленькая подлость. А потом ты начинаешь прощать себе все больше и больше. С кем же жить в ладу, как не с самим собой?! И чем больше человек позволяет себе и прощает, тем скорее стираются грани между нечестностью и воровством, мелким доносительством и преступлением. Да, все в жизни начинается с модели – с малого. Но игра кончается – и приходит настоящая жизнь. И она несет в себе немало неожиданных поворотов, когда ты должен раскрыться до конца. И наступает когда-то момент, когда ты остаешься только один на один – с собой и спрашиваешь себя: честно ли, хорошо ли, чисто ли прожил ты свою жизнь? Раз отступил, предал самого себя – и расплачиваться за это приходится всю… (Резко обрывает, как бы споткнувшись)

ТАМАРА Кто-то кого-то прорабатывает. Только все туманно… туманно…

САША (С ненавистью) Ты…

(Вновь начинает звучать мелодия песни «Темная ночь»)

АННУШКА (Резко) … Всю жизнь. Всю длинную жизнь. Когда-то, это было давно, одна маленькая девочка, глупенькая, чуть не погубила несколько человек. Она любила тайну, а кругом все было так прозаически. Она любила шепот, а приходилось разговаривать в полный голос о самом обыденном. Она любила опасности, а их не было для нее. Ей стало скучно – скучно в реальной жизни. И если бы ни один очень хороший человек, неизвестно, смогла бы я с вами сейчас вот здесь разговаривать… А я…

(Свет гаснет. Когда он вновь зажигается – на сцене та же комната Аннушки. И \\\\\почти та же мизансцена. Только все это происходит…

 
ГЛАВА 11. 1949 год
 

много лет назад. Репетиция «Золушки». Вера, Сергей, Женя и Оля скороговоркой проговаривают финальные фразы)

АННУШКА Еще разок, пожалуйста.

МАРУСЯ (Приоткрывая дверь) Аннушка! (Входит. Оглядывается с любопытством) К телефону тебя. (Подходит к окошку) Опять холоду напустила. Застудишься. (Выглядывает в окно, приподнявшись на цыпочки)

(Аннушка выходит)

ВЕРА Кто это звонит ей?

МАРУСЯ Как кто?

ВЕРА Кто звонит? Женщина?

МАРУСЯ Нет, голос мужской.

ВЕРА А, Иван Демьяныч…

СЕРЕЖА Верка, постыдись! Что ты все вынюхиваешь, выспрашиваешь?

ВЕРА (Подходит к двери, прислушивается) Отстань. Всегда придираешься.

ЖЕНЯ (Оле) На каток пойдешь?

ОЛЯ Не могу. Сестер не на кого оставить.

ЖЕНЯ Верку попрошу.

ОЛЯ Не надо, не хочу.

ЖЕНЯ Верунчик, посиди сегодня с девочками. Мы с Олей на каток пойдем.

ОЛЯ Говорю – не надо.

ЖЕНЯ Но ты в эту зиму ни разу не была. Из дому не выходишь.

ВЕРА Не могу.

СЕРЕЖА. Всегда отвечаешь – не могу. Какую небылицу сейчас сочинишь?

ВЕРА Сегодня и вправду не могу. Мамин жених в театр пригласил. На «Лебединое». Мама мне платье свое подшила. И туфли дает.

ОЛЯ Вы что же, вдвоем с ним пойдете?

ВЕРА Ага. Пришел вчера, букет принес…

СЕРЕЖА «Я принес тебе черную розу в бокале…»

ВЕРА Дурак. Ручку целовал. «Вера Антоновна, дорогая, позвольте вас пригласить в театр» – говорит. (Подражая кому-то) «Завтра дают „Лебединое“ Петра Ильича» – «Ах, извините, надо у матушки спроситься!»

СЕРЕЖА Ну, повело!

ЖЕНЯ Врушка – наша Верушка!

ВЕРА Ничего вы не понимаете.

(Опять прислушивается у двери)

(Оля и Сергей отходят ближе к авансцене. Женя ревниво смотрит им вслед)

СЕРЕЖА Дай я посижу с твоими?

ОЛЯ Спасибо, Сережа.

СЕРЕЖА Сходи. Он давно тебя просит.

ОЛЯ Не хочу. (Помолчав) Когда мама умирала, сказала: «Папа вернется, передай – я ждала. А сестер никому не отдавай. Держитесь вместе. Люди помогут». (Плачет) Вот уже четыре года, как война кончилась…

(Маруся все еще глядит вниз, стоя у окна)

МАРУСЯ (Тягуче) А у нас во дворе кто-то машину купил. Красивая.

ЖЕНЯ «Татра» это.

МАРУСЯ «Татра»? Звучит!

ВЕРА Ну, с кем она так долго?

ЖЕНЯ Ой, Верка, не нравишься ты мне что-то! Вертишься, как блоха.

ОЛЯ (вытирая слезы) Аннушка наша хорошая, правда?

СЕРЕЖА Ничего, подходящая. Ты знаешь, почему она все время в одном и том же платье ходит?

ОЛЯ Другого нет, наверно.

СЕРЕЖА Да, нет. Потому, что оно черное.

ОЛЯ Черное?

СЕРЕЖА Мне мама говорила, черное – это траур.

МАРУСЯ (Глядя в окно) Поехали.

ЖЕНЯ «Татра» – чешская машина. Скорость – жуть – до 100 килóметров…

ОЛЯ (Механически) Киломéтров. (Входит Аннушка. Молчит, смотрит на ребят)

АННУШКА Звонил директор Дома пионеров…

ЖЕНЯ «Направо-налево»?

АННУШКА (Смеясь) Николай Семенович. Сейчас придет. Хочет посмотреть, как мы занимаемся.

ВЕРА (истерично) Зачем придет? Никогда не приходит, вдруг придет?

АННУШКА Что это вы всполошились? Придет и придет. Быть может, он все кружки проверяет?

(Маруся тихо выходит)

АННУШКА Давайте что-то с костюмами придумаем. У меня – вот (разворачивает черную шаль, лежащую на кушетке). И еще платье – всё для мачехи. Вера, прикиньте.

(Вера прикладывает платье к плечам. Оно мягко опускается до самого пола. Аннушка накидывает ей на голову шаль. Вера механически поворачивается, потом опускает руки. Платье волочится по полу. Вера отходит к авансцене. Застывает – на белых волосах черная шаль. В руках платье)

АННУШКА Для принца хорошо бы шляпу и белую рубашку. Для отца – куртку добудем. А с Золушкой что?

ОЛЯ У меня есть. Мамино. Белое.

АННУШКА С декорациями сложнее. Я тут набросок сделала – как могла. Правда, это мало похоже на театральный эскиз, но Женя меня поймет.

(Все склоняются над овальным столом) Сумеете, Женя, что-то похожее сделать?

ЖЕНЯ Попробую. Камин сложим из обыкновенных кирпичей…

(Вера всё стоит – лицом к зрителям, застыв. Свет в глубине сцены гаснет. Вера стоит в прямом столбе света. Вспыхивает еще один прожектор – он освещает правую кулису. Мы видим выгородку – стол, нависший над столом большой абажур, стулья. За столом сидят двое. Верина мать и Жених матери. Вера медленно, как во сне, подходит к столу, садится. На столе три чашки, большой торт, бутылка вина)

ВЕРИНА МАТЬ Рассказывай, рассказывай, доченька.

ВЕРА Для любимчиков она все сделает. Олька у нее одни пятерки имеет.

ЖЕНИХ (Басит) Но ведь и ты у нас отличница.

ВЕРА (Игнорируя) Оленька, Оленька, а мне – Вера и только «вы». Сначала, ничего не скажу, в кружке мы занимались. Пьесу репетировали. «Золушку». Ольке, конечно, роль Золушки. Ну, а мне, понятно, роль мачехи дала. А последнее время…

МАТЬ Что же ты замолчала?

ВЕРА Поклянитесь мне самой что ни на есть страшной клятвой

МАТЬ В чем?

ВЕРА Что никому, ни словечка!

МАТЬ Клянусь.

ЖЕНИХ Клянемся.

ВЕРА Нет, не скажу.

МАТЬ Скажи, доченька. Я же поклялась.

ЖЕНИХ Мы поклялись.

ВЕРА (Таинственно) Честное-пречестное?

МАТЬ Честное.

ЖЕНИХ Какие мы недоверчивые, какие мы не откровенные. Ай-я-яй!

ВЕРА (Не глядя на него, наклоняется к матери) Теперь у нас тайное сообщество. Кодовое название «Золушка». Репетиции – только для конспирации. Роли нам написала – так это шифровки. Шифр – у Ольки.

МАТЬ (Вскакивает) Что?

ЖЕНИХ (Тоже встает) Что?

ВЕРА (Быстро) Мама, я пошутила.

МАТЬ Я так и знала! Так я и знала!

ЖЕНИХ Мы так и знали. (Как эхо) Мы так и знали.

ВЕРА Мама, я пошутила.

МАТЬ (Быстро, чеканя шаги, расхаживает взад и вперед) Я этого так не оставлю. Виданное ли дело! Детям голову забивать всякой чепухой!

ЖЕНИХ Да, да, да…

МАТЬ Да помолчите вы!

ЖЕНИХ Молчу.

МАТЬ Я тебе сколько раз говорила – не смей к ней ходить!

ВЕРА Мама!

МАТЬ Днем и ночью у нее пропадаешь, все каникулы там проторчала! Дома не бываешь. Говорила я тебе? Ну, все. Довольно. Это вредное влияние я прекращу.

ВЕРА (Испуганно) Мамочка, что ты хочешь сделать?

МАТЬ Пойду к директору Дома пионеров. И пусть ею займутся!

ВЕРА (истерично зарыдав) Мамочка, ну миленькая, ну не ходи! Ты же честное-пречестное дала! Не надо к директору. Я пошутила! Я умоляю!

МАТЬ (Как бы не слыша) Ну, я им всем покажу! Совращать детей! Общество, код! Я им устрою!

ВЕРА Мама, ну, мама же!

(Вера зажмуривается и затыкает руками уши. Встает, платье, которое она держала в руках, падает на пол. Она наступает на него. Теперь освещена одна только Вера. Когда правее вспыхивает свет, вместо стола, за которым сидели Мать и Жених, стоит стул. Опершись о его спинку руками, стоит Верина мать. Она энергично говорит. Но собеседника ее не видно. Вера стоит, зажмурившись)

МАТЬ А я не могу запретить девочке посещать кружок. Она прямо влюблена в эту Анну Николаевну. Хотя та ее явно недолюбливает. Девочка бредит ею. И мы с моим… (замявшись) будущим мужем совершенно потеряли всякое влияние на Веру. Так вот я повторяю – если вы не примете мер, мне придется обратиться в другие инстанции. Мой будущий муж возмущен – тлетворное влияние этой женщины очевидно. И если бы в это не была замешана, правда невольно, моя дочь, мой будущий муж вынужден был бы сообщить обо всем в соответствующие органы. Мне с трудом удалось уговорить его не делать этого, пока я не переговорю с вами, и мы с вами не найдем оптимального решения. Мой будущий муж – человек весьма решительных действий и очень упрямый. Так что… учтите…

(Вера стоит, зажурившись. В столбе желтого света. Вокруг опять чернота. Потом зажигается свет. Комната Аннушки. Ребята склонились над столом. Вера стоит лицом к зрительному залу)

СЕРЕЖА (Оборачиваясь к Вере) Эй! Очнись! Ты стоишь на платье.

ВЕРА (Вздрагивает) Ой (Поднимает платье)

(Короткий стук в дверь. Входит Николай Семенович. Тяжело опирается на палку, стараясь скрыть сильную хромоту и постоянную боль в раненой ноге. Голос у него громкий, рассчитанный на командование ротой, а не на разговоры с детьми. От того, что он постоянно сдерживает его мощь, не к месту и часто подхохатывает одним слогом «ха», как будто выдыхает воздух)

НИКОЛАЙ СЕМЕНОВИЧ Можно? Здравствуйте, пташки-канарейки!

ЖЕНЯ (вытягиваясь) Здра жел, тов директор!

НИДОЛАЙ СЕМЕНОВИЧ (Подавая Аннушке руку) Приветствую Вас, Анна Николаевна. (Жене) Вольно.

АННУШКА Садитесь, Николай Семенович. Просто удивительно вовремя пришли – обсуждаем костюмы и декорации.

НИКОЛАЙ СЕМЕНОВИЧ (Стараясь скрыть неловкость, беспечно) Попросим в Вахтанговском. Как-никак – шефы наши.

АННУШКА Ну, зачем ненужные сложности! К тому же детям приятно все делать самим, не правда ли? Кое-что есть, так, знаки-символы. Подошьем, подгоним. Обойдемся. Когда конкурс?

НИКОЛАЙ СЕМЕНОВИЧ Число не уточнили. Но в декабре, в декабре. Есть решение провести в 59-й школе. Зал большой. Смотрите, канарейки, чтоб первое место вверенному мне Дому пионеров обеспечили. А то я вас – направо-налево.

(Дети смеются. Николай Семенович берет со стола эскизы и листы с ролями. Рассматривает их)

НИКОЛАЙ СЕМЕНОВИЧ Это что еще такое?

АННУШКА Неумелые наброски декораций. А это – роли. Видите, с транскрипцией. Чтобы произношение затвердили.

НИКОЛАЙ СЕМЕНОВИЧ А запятушки в конце, вот здесь, зачем?

АННУШКА Чтоб интонационность сохраняли.

НИКОЛАЙ СЕМЕНОВИЧ Ишь ты, направо-налево, все, как у людей.

АННУШКА Простите?

НИКОЛАЙ СЕМЕНОВИЧ Говорю, дело у вас поставлено – первый класс! Только я ничегошеньки не понимаю. По-немецки вот знаю – «Ахтунг! Хенде хох!» Это уж затвердил назубок. До смерти не забуду. (Тихо) А хотелось бы.

АННУШКА Знаете, Николай Семенович! Вы сядьте, вот сюда. (Подвигает стул ближе к письменному столу) Мы все равно хотели еще разок прогнать сцену в доме. Вот вы и посмотрите.

(Николай Семенович с трудом садится, потирает раненую ногу. Палку ставит рядом)

АННУШКА Играть будем по-русски. Дети – по местам, пожалуйста.

(Ребята поспешно занимают свои места)

АННУШКА Принц – сюда. Оля – к камину. Начали.

ПРИНЦ Смотрите – вот туфелька. Ее носить могла лишь девушка прекрасная собой и нежная. Отец наш, Король, отдал приказ – вы слышали о нем?

МАЧЕХА (Уныло) Слыхали, Ваше величество.

ОТЕЦ (Еще более уныло) Знаем, знаем.

(Принц поворачивается к Золушке)

ЗОЛУШКА (Еле слышно) Да.

ПРИНЦ (Бормочет) Пусть все, кто есть в Великом королевстве, все девушки, конечно, ее примерят. И та, которой подойдет она, – женою моею станет.

ЗОЛУШКА (Зло) Если захочет.

МАЧЕХА Ты что там все бормочешь, служанка? Ну-ка, вон на кухню!

(Николай Семенович достает кисет, трубку, набивает ее. Хочет закурить, потом все прячет в карман гимнастерки)

АННУШКА Что с вами, дети? Мачеха – еле шепчет. Принц – как неживой?! Ну, ладно! Тогда давайте, Оля, сцену после бала. С песней.

ОЛЯ Не могу я, Анна Николаевна.

АННУШКА Мы тут, Николай Семенович, песню придумали. И музыка, и слова – не бог весть что, но оживит спектакль, я надеюсь. Песню я еще не перевела на английский – трудно. По-русски споем. Будьте так добры, Оля.

ОЛЯ (Тихо) Не могу.

АННУШКА Хорошо. Тогда я попробую. Принц – на место.

(Сережа отходит вглубь комнаты)

СЕРЕЖА (Кричит) Вы не видели – девушка – самая красивая в мире, не пробегала здесь?

ЖЕНЯ (За кого-то) Пробегала. Вот туфелька ее…

АННУШКА Всему конец! Опять зола, да платье в саже! (Поет. Голос у Аннушки неожиданно глубокий, низкий, почти контральто):

 
О, нищая судьба моя!
Что мне подаришь, что отнимешь?
Молю тебя, любя, кляня, —
«А подкуп от меня не примешь?»
Я – Золушка, в грязи бреду,
И грежу, и во сне играю,
Забыв, что бал мой был в бреду,
И свечи я не зажигаю…»
 

(Резко обрывает песню, сразу став прежней Аннушкой – суховатой, замкнутой, невеселой. Ребята переглядываются)

ЖЕНЯ Ух, ты-ы! Вот это Аннушка! Простите, Анна Николаевна!

АННУШКА (Сухо) Ничего, ничего. Спасибо, хоть не называете меня «Три-пятнадцать», как географа, или «Кривая», как учителя математики.

НИКОЛАЙ СЕМЕНОВИЧ (Пытаясь разрядить напряженность) Ну, признавайтесь, как меня нарекли? (Ребята молчат)

НИКОЛАЙ СЕМЕНОВИЧ Да, не трусьте, не заругаю, направо-налево! (Ребята смеются)

НИКОЛАЙ СЕМЕНОВИЧ Направо-налево… направо-налево! Ха! Канарейки, так вот как вы меня зовете?! (Ребята смеются)

АННУШКА Держите роли. Повторяйте. (К Николаю Семеновичу) Вы со мной поговорить хотели?

(Николай Семенович и Аннушка подходят к авансцене. Ребята, делая вид, что читают роли, исподтишка наблюдают за директором и Аннушкой. Сначала мы не слышим, о чем они говорят. Вера делает несколько шагов по направлению к ним. Женя хватает ее за рукав, тянет, Вера вырывается. Прислушивается к разговору. Потом закрывает лицо ладонями, плачет)

ЖЕНЯ (Отрывает ее руки от лица) Говори, что натворила! Из-за тебя он сюда явился?

ВЕРА (Всхлипывая, кричит сдавленным голосом) Не виновата я, не виновата ни столечки!

ЖЕНЯ Что ты натворила, подлая?

ВЕРА Ничего. (Вдруг перестает плакать) Да ничего особенного. На днях у нас в гостях материн жених был, ну, этот, толстый, ты, Оль, знаешь, пришел, конфеты…

СЕРЕЖА Пропусти подробности, дальше.

ВЕРА Ну, …в общем… сказала я им, что у нас не кружок, а тайное общество…

ЖЕНЯ Ерунда какая-то.

СЕРЕЖА Обычный треп.

ВЕРА (Опять плачет) Мама… она… грозилась к Николаю Семеновичу пойти.

ОЛЯ Ну, зачем тебе все это, Вера?

ВЕРА Сама не знаю.

СЕРЕЖА Жить скучно, что ли?

(Ребята отходят вглубь сцены. Николай Семенович и Аннушка продолжают разговаривать. Но теперь мы слышим их)

АННУШКА Что же делать? Что будет?

НИКОЛАЙ СЕМЕНОВИЧ А ничего не будет. Исключим Веру Иванову из кружка. Главное, никому ничего не скажем. Остальное я беру на себя. И ничего не случится. Этой матушке жертв не нужно – ей бы только дитятко свое снова под крылышко заграбастать.

АННУШКА (Отшатывается) Но это же – трусость. Чем виновата девочка? Только тем, что плохо выбрала себе родителей? Да тем, что любит фантазировать?

НИКОЛАЙ СЕМЕНОВИЧ Значит – так! По-вашему – Зацепин Николай Семенович, сержант 155 Гвардейского полка – трус? До Берлина, значит, под пулями дошел (взвинчено), ранение и контузию, значит, получил, орденами награжден, – а все одно – трус?!

АННУШКА Простите, Николай Семенович. Но как же я могу – просто так – взять и выгнать. И ничего не объяснить?

НИКОЛАЙ СЕМЕНОВИЧ (Пытается успокоиться) Я вам приказываю.

АННУШКА Не могу.

НИКОЛАЙ СЕМЕНОВИЧ Другого выхода не вижу. Не знаю. В объяснения вступать с товарищ Ивановой бессмысленно и опасно. Вы отдаете себе отчет, чем все это может кончиться, если выйдет за пределы

(Делает неопределенный жест рукой, как бы замыкая пространство)

АННУШКА Тогда надо вообще закрыть кружок.

НИКОЛАЙ СЕМЕНОВИЧ Ни в коем случае. Только недавно кончилась война. Что видели наши дети? Горе, смерть, слезы. Пусть хоть теперь поиграют в детство!

АННУШКА Вы… верите мне?

НИКОЛАЙ СЕМЕНОВИЧ Стыдитесь, Анна Николаевна! Разве я пришел бы? Черт… Дернул меня леший согласиться на этот пост… Куда как проще ротой командовать. Все ясно, предусмотрено уставом. А тут…

(Аннушка ходит, сцепив руки за спиной)

АННУШКА Я сейчас вам ничего не могу сказать. Я должна подумать.

(Николай Семенович подходит к ребятам. Вера отворачивается)

НИКОЛАЙ СЕМЕНОВИЧ До свидания, пташки-канарейки!

(Ребята вразнобой и уныло прощаются с ним, Аннушка провожает его до двери)

АННУШКА (Поворачивается к ребятам, с трудом) Ну, продолжим наши… игры?

(Мелодия песни звучит громче. Слышен звонок в дверь, потом стук. Входит Иван Демьянович)

ИВАН ДЕМЬЯНОВИЧ (Диссонансом – весело) Здравствуй, племя молодое! Репетиции в разгаре? Что это вы такие унылые? Как всегда, пропустил самое интересное? Аннушка, напоишь бывшего комбата чаем? Замерз что-то.

АННУШКА Здравствуйте, Иван Демьянович! Сейчас немного порепетируем… А впрочем, нет. Идите, дети. На сегодня хватит. Достаточно поработали. (Задумчиво) Даже слишком.

(Ребята прощаются, уходят)

ИВАН ДЕМЬЯНОВИЧ Случилось что-нибудь?

АННУШКА Случилось.

ИВАН ДЕМЬЯНОВИЧ Говори.

АННУШКА Пойдемте на кухню, я чайник поставлю, да и расскажу заодно.

(Выходят. Некоторое время комната пуста. Мелодия песни «Темная ночь» переплетается с мелодией «Золушки», которую только что пела Аннушка. Возвращаются комбат и Аннушка. Аннушка ставит на стол чайник, комбат несет чашки. Расставляют чашки. Садятся)

ИВАН ДЕМЬЯНОВИЧ Как он сказал, так и делай, Аннушка.

АННУШКА (Горько) И это вы мне советуете, вы?

ИВАН ДЕМЬЯНОВИЧ Иногда отступление – тот же подвиг, что и наступление. Нельзя прожить жизнь без компромиссов.

АННУШКА Со своей совестью?

ИВАН ДЕМЬЯНОВИЧ С обстоятельствами. Когда они сильнее нас.

АННУШКА Значит так, я ее выгоню, и можно спать спокойно?

ИВАН ДЕМЬЯНОВИЧ Я прошу, Аннушка. Я приказываю вам, лейтенант Радищева, как ваш бывший командир!

АННУШКА Второй раз за сегодняшний вечер мне приказывают. А я…

(Мелодия песни резко обрывается, свет гаснет)

 
ГЛАВА 12. 1972 год
 

(Зажигается свет. Комната Аннушки. Аннушка продолжает говорить)

АННУШКА А я… отстранилась… И Вера потом стала не очень хорошим человеком. (Подносит руку ко лбу) Но нет, я не о том…

ТАМАРА Точно, явно не о том.

САША Ты… мелкая душонка!

ТАМАРА (Резко вскакивает) Я ухожу. Надоело.

(Саша бросается к двери. Загораживает ее. Тамара пытается обойти его, потом отступает. Пауза. Тамара стоит отвернувшись. Вдруг резким щелчком открывает сумку, выхватывает папку, бросает Валере)

ТАМАРА На – подавись. Вы этого добивались? Что? Довольны? Вы! Сами! Кто? Вот сидит – тихоня! Ангел! Сестричек пестует, работает, учится. Все тихонько, гладенько, для газетки, для примера! А сама? На глазах своего жениха романчик с другим крутит! А этот? Реставратор! Только что ты реставрируешь, голубчик? Вот вопросик! Тоскуешь по России? По прошлому? Да-а-лекому? Сладкому? Ключевский, Кант, Паскаль, Юм! Что, судить меня собрались, праведники? Ну, судите! Ты, реставратор, может, расскажешь всем, сколько тысяч тебе отвалил отец Никодим, когда ты ему Христа без ковчега реставрировал?! (Саше) И до тебя сейчас дойду, покинутый любовник! Покою мне не было все эти годы – от шуточек ваших, надменности и тупости. Чем ты лучше меня? Скажи! Я покаюсь, брошусь в ноги. Но нет – все, что есть в тебе, все лежит – во (Протягивает ладонь), а внутри – ветер свищет. Хочешь, я тебе скажу, почему тебя Татьяна бросила? Да потому, что ты не ее любил, а свою любовь лелеял. Показушник дешевый! Моя машина! Моя невеста! Моя эрудиция! Мое – вот твое кредо! И всегда твои бабы бежать будут – поначалу скалой кажешься, а обопрешься рукой – песок зыбучий! А вы, дорогая наша Анна Николаевна? И вы не без греха! Фотографии дочки и мужа на стеночку повесили, а Иван Демьянович из дому не вылезает. Платьице черненькое, прическа гладенькая…

ВАЛЕРА Остановись!

ТАМАРА А мне плевать! (Истерично) Плевать на вас на всех!

(Все молчат, потрясенные. Слышен звонок в дверь. Короткой стук – входит Иван Демьянович. Его не видят, не замечают. Зазвучали несколько тактов мелодии «Темная ночь», потом музыка нарастает)

ТАМАРА (Тихо, почти шепотом) Дома пусто. Стены голые, обои оборванные висят – сил нет что-нибудь привести в порядок. Руки (протягивает руки) вспухшие, красные. Разве это женские руки? И запах окурков. Он меня сначала все преследовал. Приду с работы, а они мне снятся – как сломанные пальцы торчат в гигантских пепельницах. Швабра да ведро! Швабра да ведро – и так каждый день.

ТАНЯ Почему в тебе столько яда? Уходи от нас, Тамара.

САША Я мог бы понять – украла, чтобы сдать как свои. Гнусно, но вполне объяснимо. Зачем?

АННУШКА Не нужно, Саша. Вы, Тамара, хотели, чтобы Сергеева исключили из института? За что? Он обидел вас?

САША Любит не ее – другую – вот как обидел. Гнать. Только гнать. Отовсюду.

АННУШКА Подождите. Куда она пойдет?

САША Неужели вы, Анна Николаевна, ее защищаете?

(Тамара затравленно озирается)

АННУШКА Я прошу вас подумать. Я прошу вас не быть жестокими. Ей жить еще длинную жизнь. Попробуйте простить. (Смотрит на Валеру)

ВАЛЕРА Не знаю.

САША Пусть убирается!

АННУШКА Таня! Саша, Валерий!

ТАМАРА (С ненавистью) Не нужно мне вашей жалости! Подавитесь! Не-на-вижу!

(Отталкивает Сашу. Выбегает. Хлопает дверь. Все молчат)

АННУШКА Как же так? Она только оступилась, дети. Еще не упала. И вы должны помочь. Но ведь призналась же она?!

(Пауза)

САША Сама явится. Никуда не денется, прибежит.

 
ГЛАВА 13. 1972 год
 

(Слева зажигается свет. Слабо освещена аудитория. Таня и Валера сидят за партой. Занимаются. Ближе к авансцене, ярко освещенная выгородка – комната Тамары. Голая стена с висящими, полуоборванными старыми обоями. Стол на низких ножках, возле стола матрац на кирпичах, прикрытый яркой материей. За столом Тамара и двое «убогоньких». Петр и Василий. Оба почти одинаково одеты в щегольские костюмы – тройки, гладко выбритые, модно причесанные, чем-то неуловимо похожие. Как близнецы. На столе бутылка, рюмки. На бумаге разложена колбаса. В миске – салат)

ПЕТР Сегодня служба меня особенно утомила. А еще больше – муниципальный транспорт.

ВАСИЛИЙ Томик, я зверски хочу есть.

ПЕТР Кого ждем?

ТАМАРА С кафедры. Нужный человек. Не опозорьте, мальчики, слышите? Васенька, принеси мой портрет. А ты, Петя, умоляю – не напивайся.

ПЕТР С полбанки? За кого ты меня принимаешь?

ТАМАРА За тебя.

ВАСЯ (Разворачивает портрет, прислоненный к топчану) Куда поставим?

ТАМАРА (Ставит портрет лицом к зрителям) Сюда (На портрете нечто невообразимое) Василий, ты не забыл, что ты должен ей сказать?

ВАСИЛИЙ Будь спок.

(Звонок в дверь. Тамара выходит. Возвращается с молоденькой девушкой. Тоненькая, удивленная, слишком длинные ресницы, слишком затенены веки)

ТАМАРА Знакомьтесь, мальчики. Это Елена Ивановна. Будущий кандидат. Историк. А это – художники. Василий, Петр.

(Знакомятся, рассаживаются у стола)

ТАМАРА (Разлив, поднимает рюмку) За знакомство.

(Все пьют)

ТАМАРА Посмотрите, Елена Ивановна. Нравится?

(Елена Ивановна встает, внимательно рассматривает портрет)

ЕЛЕНА ИВАНОВНА Любопытно, очень любопытно. Как называется эта вещь?

ВАСИЛИЙ Конечно, непонятно.

ТАМАРА Портрет женщины, Елена Ивановна. Я ему позировала.

ЕЛЕНА ИВАНОВНА (Смущенно) Да, да. Очень интересно.

ТАМАРА У нас на курсе реставратор один учится, Сергеев, знаете?

ЕЛЕНА ИВАНОВНА Сергеев? Это какой? Низенький такой? А, который курсовые вовремя не сдал? Знаю.

ТАМАРА Он смотрел портрет – говорит: превосходно.

ВАСИЛИЙ Он?

ТАМАРА (Толкает его незаметно) Говорят, он лучший реставратор икон в Москве.

ЕЛЕНА ИВАНОВНА (Равнодушно) Да?

ТАМАРА А как же – к нему все ездят. Денег – куры не клюют. Сам мне на днях толстую пачку показал. На свадьбу, говорит.

ЕЛЕНА ИВАНОВНА Откуда же у него такие деньги? Я слыхала, реставраторам не очень много платят.

ТАМАРА Официально.

ЕЛЕНА ИВАНОВНА (Удивленно) Как?

ПЕТР Налево. В лапу.

ТАМАРА Петенька, не преувеличивай.

ЕЛЕНА ИВАНОВНА Не может быть!

ТАМАРА К нему все церковники обращаются.

ЕЛЕНА ИВАНОВНА А в институте ничего не знают! Какой позор!

ВАСИЛИЙ Он Иисуса без ковчега реставрировал отцу Никодиму. За такие работы до 1000 рублей платят.

ЕЛЕНА ИВАНОВНА На старые?

ТАМАРА Почему? На новые.

ЕЛЕНА ИВАНОВНА Не может быть! Какой позор! Надо обязательно поставить о нем вопрос на кафедре. Советский студент и церковь! Кошмар

ТАМАРА Ну, зачем же так? Никому не надо говорить.

ЕЛЕНА ИВАНОВНА Нет, этого так оставить нельзя!

ТАМАРА Наливай, Петенька, за честность! Выпьем за честность!

(Свет гаснет. Аудитория по-прежнему слабо освещена. Таня и Валера сидят, разговаривают. На авансцене снова зажигается свет. Иван Демьянович, Аннушка и Саша стоят, вероятно, у входа в институт)

АННУШКА Надо что-то делать! Немедленно!

САША Никак Тамара не успокоится.

ИВАН ДЕМЬЯНОВИЧ Что-то тут очень все запуталось. Придется мне заняться этим делом.

АННУШКА Вам, комбат?

ИВАН ДЕМЬЯНОВИЧ Схожу в мастерские, проверю. Пойдете со мной, Саша? А вы запросите официальным путем характеристику.

САША (Помолчав) Пойду. Главное – узнать про Иисуса.

АННУШКА Только вы не в лоб. Не порите горячку.

ИВАН ДЕМЬЯНОВИЧ Почему не в лоб? В таком деле только напрямую нужно.

(Они расходятся. Аннушка входит прямо в аудиторию, проходит, незамеченная Валерой и Таней, к двери. Выходит. Саша и Иван Демьянович уходят налево. Авансцена погружается в темноту. Потом свет снова зажигается)

(Реставрационные мастерские. У обветшавшей стены монастыря, прямо под вывеской «Реставрационные мастерские» Иван Демьянович и Саша. Высокий парень в синем халате стоит рядом с Сашей)

ВЫСОКИЙ ПАРЕНЬ Сергеев – реставратор высшей категории.

САША А какой у него оклад?

ВЫСОКИЙ ПАРЕНЬ 130 рублей. Как полагается.

ИВАН ДЕМЬЯНОВИЧ Скажите, он хороший реставратор?

ВЫСОКИЙ ПАРЕНЬ Поверьте мне – лучший, какого я только знал

(Из дверей выходит директор)

ДИРЕКТОР Почему не работаем?

ВЫСОКИЙ ПАРЕНЬ Да вот, из Валеркиного института пришли.

ДИРЕКТОР Зачем, позвольте спросить?

САША Хотим узнать, как работает, какой оклад и вообще.

ДИРЕКТОР Вообще? Вообще – Сергеев мой лучший работник. Это вообще. А в частности – мы ему всегда поручаем самые сложные реставрации.

ИВАН ДЕМЬЯНОВИЧ Например?

ДИРЕКТОР Например, только что превосходнейше справился с Иисусом без ковчега. 14-й век. Три слоя снял, но докопался.

САША И сколько ему за это заплатили?

ДИРЕКТОР Кто?

САША (Замявшись) Ну-у, вы.

ДИРЕКТОР Вы, молодой человек случайно не сошли с ума? У меня не частная лавочка, а государственное учреждение! Попрошу не забывать!

ИВАН ДЕМЬЯНОВИЧ Простите нас, мы не хотели обидеть.

ДИРЕКТОР Зарплату полагающуюся заплатили. А в конце квартала – премию получит, как и многие мои работники. У вас все?

САША (Радостно) Абсолютно!

ДИРЕКТОР Не смею вас больше задерживать! Прощайте. (Высокому парню) Иди работай.

ИВАН ДЕМЬЯНОВИЧ Простите, еще вопрос.

ДИРЕКТОР (Недовольно) Ну?

ИВАН ДЕМЬЯНОВИЧ Кто такой отец Никодим?

ДИРЕКТОР Не имею счастья быть ему представленным. (Подумав) Насколько я знаю, такого среди церковных… работников – нет.

ИВАН ДЕМЬЯНОВИЧ Спасибо. Большое спасибо.

(Саша и Иван Демьянович уходят. Директор разводит руками.

Авансцена погружается в темноту. Валера и Таня сидят в аудитории. Свет гаснет. На сцене совсем темно)

ГЛАВА 14. 1972 год

(Щелкает выключатель. Комната Аннушки. На пороге стоят Аннушка и Иван Демьянович. Аннушка в черном платье. Оживлена)

ИВАН ДЕМЬЯНОВИЧ Волконский сумел создать целое действо. И музыка, конечно, замечательная.

АННУШКА И свечи. Люблю свечи.

ИВАН ДЕМЬЯНОВИЧ Скоро твои придут? Проголодался я.

АННУШКА (Смотрит на часы) Сейчас уже.

ИВАН ДЕМЬЯНОВИЧ Эх, Аннушка – великий утешитель! Помирить и примирить хочешь?

АННУШКА Просто отмечается окончание четвертого курса.

ИВАН ДЕМЬЯНОВИЧ С такими глазами, как у тебя, лучше и не пытайся хитрить – не получится.

АННУШКА Было хорошо, дружно, покойно. А теперь все распалось.

ИВАН ДЕМЬЯНОВИЧ И тебе грустно?

АННУШКА Да.

ИВАН ДЕМЬЯНОВИЧ Знаешь, как это называется? Насильственная доброта. (Усмехнувшись) И она к добру не приведет. И еще – то, что Тамара сотворила – это похоже… (стучит костяшками пальцев по столу). Нет, не простят они.

АННУШКА Может, еще не поздно?

ИВАН ДЕМЬЯНОВИЧ Хочешь направить на путь истинный?

АННУШКА (Задумчиво) Вероятно, это эгоизм. Не хочу потом многие годы задавать себе один и тот же вопрос: «Все ли сделано? Насколько виновата я?» (Звонок в дверь)

МАРУСЯ Аннушка! (Входит) Принимай гостей.

(За ней входят Валера и Таня. Валера держит авоську, из которой торчит серебряное горлышко бутылки и зеленый луковый хвост. Таня ставит на стол коробку с тортом. Здороваются)

МАРУСЯ Опять окошко настежь. (Подходит к окошку) Вечера холодные – застудишься. (Смотрит в окно) Гляди! «Ситроен» покалеченный стоит. Вся крыша в гармошку. Бедняги!