Текст книги "Рассказы, повести, сценарии и другое"

ТАМАРА Они – меня?

ВАЛЕРА Конечно. Кстати, кайф – не синоним наркомании. Это слово произошло от «кафе» – кофе.

ТАМАРА Оставь этот менторский тон! Ничего ты не понимаешь! Ничего!

ТАНЯ Тома, приходи ко мне лучше сегодня, плюнь на все.

ТАМАРА И на там спасибо. Обойдемся как-нибудь. Ладно. Все. Валерий, пошел-ка в буфет.

ВАЛЕРА Не хочу, пожалуй.

ТАМАРА Ну, ну, без разговоров, ты голодный.

ВАЛЕРА (Коротко взглянув на Таню. Таня не смотрит на него) Ладно. Только я так полагаю, звонок скоро.

(Тамара и Валера выходят)

САША. Избавь нас бог от некрасивых женщин! Вечно они оригинальничают.

ТАНЯ Саша!

САША Вот ты у меня (обнимает Таню, она сбрасывает его руку) – красавица.

ТАНЯ Перестань. Зачем при всех меня обнимаешь?

САША А ты – избегаешь?

ТАНЯ Просто некогда.

САША Думаешь, я ничего не замечаю? Уже два месяца мы с тобой наедине ни минуты не были. Я соскучился.

(Таня, отвернувшись, молчит. Саша опять пытается обнять ее)

ТАНЯ Ох, любишь ты эффекты.

САША Давай сейчас сбежим. Ко мне пойдем, предки поздно придут. Отец, как всегда, в бегах. А мама у приятельницы на дне рождения. Пойдем, Танечка!

ТАНЯ Нет.

САША Ну, не хочешь, давай я тебя покатаю. Сменщика нет теперь, тачка свободна. Меня на новую «Волгу» посадили. До 130 килóметров дает.

ТАНЯ Киломéтров. Не могу, Саша. Спасибо. С Валерой обещала позаниматься.

САША И так каждый день. Что-нибудь выдумаешь. Не любишь ты меня, просто не любишь. Зачем тебе с ним заниматься?

ТАНЯ Да не я с ним, а он со мной. Ты лучше расскажи, как у вас там с тем делом?

САША С каким?

ТАНЯ С Колей.

САША А что с Колей? Суд будет.

ТАНЯ Жалко старушку и Колю тоже.

САША. Тебе всех жалко. Кроме меня. Старушка свое пожила. Все мы под богом ходим. Работа такая, вредное производство. Я б шоферам четырехчасовой рабочий день установил и молоко за вредность выдавал.

(В аудиторию вбегает Тамара)

ТАМАРА Ой, девочки, что я узнала!

САША Внимание! Последние известия!

ТАМАРА Заткнись. Слушайте, я сейчас в лингафонный кабинет заглянула…

САША По делу…

ТАМАРА Дай ты мне сказать, слово нельзя вставить. Что мне рассказали! Про Аннушку.

(Тихо входит Валера)

ТАНЯ Про какую Аннушку?

ТАМАРА Ну какую – Анну Николаевну. Оказывается, она герой войны. То ли летчица, то ли еще чего. На защите…

САША Какой защите?

ТАМАРА Диссертации. Не перебивай, а то забуду. Защищалась она в позапрошлом году. До этого в школе работала. Так вот, на защиту пришла – вся грудь в орденских… как их?

ВАЛЕРА Планках.

ТАМАРА Вот-вот, колодках.

ВАЛЕРА Планках.

ТАМАРА А, да не все равно? В общем, вся грудь в орденах, как у маршала Рокоссовского. Языков знает – уйму. Все европейские в совершенстве.

ВАЛЕРА И теперь ты в нее влюбишься. Героиня – достойна подражания и поклонения?

ТАМАРА Говорят, глупость – болезнь неизлечимая.

САША. Брэк! На ринге все спокойно должно быть.

ТАМАРА И еще – одни утверждают, муж у нее генерал. Правда, другие убеждены – она старая дева. Вот!

ВАЛЕРА Я так полагаю, сплетничать некрасиво.

ТАМАРА Я не сплетничаю. За что купила – за то продаю.

САША (Задумчиво) Воевала.

ТАНЯ (Тихо) Молодая была… Как мы…

ТАМАРА Что, войны захотелось? Чтоб было, где подвиги совершать?

ВАЛЕРА У каждого поколения свои подвиги, я так полагаю. Вот у Лависса и Рамбо в истории Х1Х века…

ТАМАРА И не надоело тебе философствовать, Валера?

ВАЛЕРА (Насмешливо-наставительно) «Если бы даже занятия философией не доставляли никакой выгоды, кроме удовлетворения невинной любознательности, то и к этому не следовало бы относиться с презрением, ибо это одно из средств достижения тех немногих надежных и безвредных удовольствий, которые доступны роду человеческому».

ТАМАРА Сам придумал или кто подсказал?

ВАЛЕРА Давид Юм. Прочти. Полезно, мозги тренирует.

ТАМАРА Знаете, мальчики-девочки, надоели вы мне все, до нерва. Неуютно с вами, плохо. Уйду.

ТАНЯ Куда? Еще две лекции будут.

ТАМАРА Совсем уйду. Брошу все.

ВАЛЕРА Уйдешь, а дальше? Я так полагаю, уборщицей не по призванию работаешь? Для чего уйдешь? Чтобы больше свободного времени для «убогоньких» оставалось?

ТАМАРА Ты моих «убогоньких» не трогай.

ВАЛЕРА Очень ты дураков любишь, Тамара.

ТАМАРА (Истерически) Да-да-да, люблю дураков! Они мне не тычут, что я Юма да Канта не читала! Чистенький какой нашелся! Иконки реставрируешь! Кому это надо? Сам ты – убогонький! Юродивый!

ВАЛЕРА (С недоумением) Э, привет, договорилась!

САША Кликуша.

ТАНЯ Саша!

САША Постыдилась бы, Тамара. Ведь словечка в простоте не скажешь.

ТАМАРА Нечего мне стыдиться! Надоело! Уйду!

ВАЛЕРА Я так полагаю, Тамара, никуда и никогда ты не уйдешь.

(Тамара отвернулась, заплакала. Зазвенел звонок. Входит Анна Николаевна. Ее никто не замечает. Она стоит некоторое время, потом тихо говорит)

АННУШКА Звонок был.

САША (Резко обернувшись, задевает книги и тетради, лежащие на столе, они падают. Он наклоняется, неловко собирает) Извините, мы не слышали.

(Аннушка проходит на кафедру)

АННУШКА Продолжим.

САША Можно вопрос?

АННУШКА Пожалуйста.

САША Правда ли, Анна Николаевна, что Вы воевали?

АННУШКА (Смешавшись) Правда.

ТАНЯ Вы летчица?

АННУШКА Нет.

САША А правда, что у Вас орденов, как у маршала Рокоссовского?

АННУШКА. У меня всего только два ордена и четыре медали. Но продолжим, пожалуйста.

САША Еще вопрос, ладно? Правда, Анна Николаевна, что Вы знаете все европейские языки в совершенстве?

АННУШКА Да что с вами, ребята? Я владею довольно прилично немецким и английским, средне – итальянским и совсем-совсем плохо французским.

САША А еще говорят, что Ваш муж – генерал.

АННУШКА (Опустив голову, некоторое время молчит. Потом произносит с трудом) Мой муж погиб в 1942 году. И был он простым солдатом.

ТАМАРА (Слишком громко) А дети у Вас есть? (Аннушка молчит)

АННУШКА Нет.

(Свет в левой половине сцены меркнет. Слышны начальные такты мелодии песни «Темная ночь». Аннушка смотрит пристально куда-то вглубь сцены, будто видит то, что не видно нам)

 
ГЛАВА 4. 1944 год
 

В правой половине свет зажигается не сразу. Когда свет разгорается до яркости, мы видим Аннушку. Она сидит в своей комнате. Декорация та же, только возле книжных полок стоит металлическая детская кроватка с сеткой. Кроватка пуста. Аккуратно застелено одеяло. Аннушка сидит на стуле возле кроватки, положив голову на согнутую руку, рука опирается на сетку. Тихо, как будто кто-то играет одним пальцем на рояле, звучит мелодия песни «Темная ночь».

ГОЛОС ДЕВОЧКИ. Мама, почему ты плачешь? Разве взрослые плачут, мама?

(Музыка звучит чуть громче)

ГОЛОС АННУШКИ Доктор! Что с нею, доктор? Нет! Нет! Доктор!

(Музыка резко обрывается, полная тишина. Аннушка встает, начинает методично расхаживать по комнате: слева направо, чеканя шаги, сцепив руки за спиной. Потом подходит к детской кроватке, решительно складывает ее, выносит за дверь. Достает вещевой мешок. Прячет в него вещи. Останавливается перед письменным столом, смотрит на фотографии. Берет вещмешок. Подходит к двери. Оглядывает комнату. Гасит свет, слышно, как хлопает дверь. Темно)

 
ГЛАВА 5. 1944 год
 

ФРОНТ

(В правой половине сцены землянка. Горит коптилка, слабо освещая Аннушку в военной форме. Она сидит возле деревянного, грубо сколоченного стола, что-то пишет. Входит командир батальона. Аннушка вскакивает)

КОМБАТ Вольно. Садитесь. Опять чепуховину насочиняли, младший лейтенант. Для пансионерок, а не для фрицев! Какая, к черту, это листовка? Я Вас спрашиваю, Радищева!

АННУШКА Переведите в разведку, товарищ комбат! Я уж который раз прошу!

КОМБАТ По форме попрошу отвечать!

АННУШКА Это не листовка, товарищ комбат! Это сочинение для пятого класса, товарищ комбат! Младший лейтенант Радищева не справляется со своими обязанностями, товарищ комбат!

КОМБАТ (Устало) Все мы должны справляться со своими обязанностями, каковы бы они ни были. Иначе войну не выиграем, Аннушка.

АННУШКА Иван Демьянович! Отпустите в разведку. Я там во сто раз полезней буду. Ведь четыре языка знаю.

КОМБАТ Кому в разведке нужны твои четыре языка!

АННУШКА Немецкую литературу неплохо знаю. На берлинском диалекте говорить могу. Петь могу, плясать – все, что хотите. Значок ворошиловского стрелка имею.

КОМБАТ Красивой смерти захотелось?

АННУШКА (Сникнув, про себя) Просто смерти.

КОМБАТ Ты что там бормочешь? Отвечать по форме.

АННУШКА (Вскакивает). Никак нет, товарищ комбат!

КОМБАТ Садись. Ты молодая. У тебя еще все впереди.

АННУШКА Нет у меня ничего впереди, Иван Демьянович. Все позади осталось.

КОМБАТ Скоро Варшаву возьмем. А там, глядишь, конец войне. Сиди пиши листовки.

АННУШКА Нельзя, чтобы человек делал не свое дело. Я не подведу, Иван Демьянович! Отпустите!

КОМБАТ Послушай, может ты нарочно листовки плохо пишешь? А? Посмотри в глаза!

(Аннушка прямо и удивленно смотрит на комбата. Молчит)

КОМБАТ Ладно. Прости.

(Опять гаснет свет. Когда он зажигается снова, на сцене та же землянка. За тем же столом сидит комбат. Входит Аннушка. Она одета довольно странно. На ней велюровая мятая шляпка, давно потерявшая первоначальную форму, жакет с искусственными цветами, длинная обтрепанная юбка, затвердевшая от грязи, и новые хромовые сапоги. В руках она держит туфли с оторванными каблуками)

АННУШКА Разрешите обратиться, товарищ комбат!

КОМБАТ (Встает) Вернулась! Сейчас я тебя накормить прикажу.

АННУШКА В разведроте уже накормили, спасибо. Каблуки сломала, жалко. (Аккуратно ставит туфли на пол)

КОМБАТ Рассказывай.

(Комбат отходит в угол землянки, наливает из чайника кипяток в кружку)

АННУШКА Сейчас, сейчас… (Садится возле стола, кладет голову на сомкнутые руки). Сейчас.

КОМБАТ (Стоя спиной к Аннушке) Ты теперь лейтенант, слышишь, Радищева! И к награде представлена. Видно, твоя правда – не место тебе в 7-ом отделе. Тихая, тихая, а смотри ты! (Оборачивается) Уснула. (Смотрит с нежностью) Аннушка!

(Аннушка, вздрагивая, просыпается, поднимает голову)

АННУШКА Ох!

КОМБАТ Иди, отдыхай. Потом расскажешь.

АННУШКА (поднимается) Умоюсь, сразу спать расхочется.

(Аннушка отходит вглубь сцены. Слышно, как гремит рукомойник. Льется вода. Комбат стоит в освещенной части землянки, Аннушка – в темноте)

КОМБАТ Ты где прошла?

АННУШКА Сначала через Веселовку…

КОМБАТ Там же немцы!

АННУШКА Танковый взвод в деревне стоит и эсэсовцы.

КОМБАТ Как ты проскочила?

АННУШКА Прямо через деревню.

КОМБАТ А немцы?

(Аннушка подходит к комбату. Выглядит она сейчас нелепо – шляпка сбилась набок. Волосы мокрые свисают на лицо)

АННУШКА Сумасшедшей притворилась.

КОМБАТ Как?

АННУШКА Ну, юродивой. Показать?

КОМБАТ (Удивленно) Ну-ну!

(Аннушка приподнимает шляпку, нахлобучивает ее на брови. Уголки губ ее опускаются. Лицо принимает туповатое выражение. Она, чуть пошатываясь, проходит по сцене, заглядывая в лица воображаемых солдат)

АННУШКА (Поет) «Ах, мой милый Августин, Августин, Августин (Говорит полушепотом, переходящим в визг) Пожалуйста, не будем говорить об этом, герр официр, но если вас спросят, что это значит, вы скажете… Да… Да… Я надеюсь, все будет хорошо. Надо быть терпеливым, но не могу я не плакать, когда подумаю, что они положили его в холодную землю. Подайте мою карету! Покойной ночи, господин. (Опять поет) «Все прошло, все!»

КОМБАТ Черт возьми!

(Аннушка останавливается. Снимает шляпку. Достает расческу, приглаживает волосы. Улыбается)

АННУШКА «Гамлет». Третий акт. Сцена сумасшествия Офелии. Когда-то давно, в той, довоенной жизни, репетировали эту сцену в самодеятельности. И никак она у меня не получалась.

КОМБАТ Сейчас получилась прекрасно. Даже слишком. Напугала.

АННУШКА Так все посты и прошла. Танкист-офицер мне даже шоколадку бросил. (Достает из кармана жакета шоколадку) Вот. Сохраню на память.

КОМБАТ И тебя никто не тронул?

АННУШКА Почему? Один солдат по спине прикладом… погладил. До сих пор болит.

КОМБАТ Ну, а из Веселовки?

АННУШКА Через лес.

КОМБАТ Там же болото!

АННУШКА (Садится, берет кружку с чаем) По болоту.

КОМБАТ Через него пройти нельзя.

АННУШКА Значит, можно.

КОМБАТ Невероятно! И ни разу не увязла?

АННУШКА (Нехотя) Затянуло разок. Думала уж все.

КОМБАТ Разведрота много раз пыталась. И не получалось. Там ни тропки, ни кочек хороших. Я сам ходил. Одна жижа зеленая.

АННУШКА Я – женщина!

КОМБАТ Ну?

АННУШКА Легче. Однако увязла по грудь почти.

КОМБАТ Невероятно.

АННУШКА Я б сама никогда не выбралась. Повезло мне здорово. Мальчишка недалеко пробегал.

КОМБАТ Какой мальчишка? На болоте?

АННУШКА Из Веселовки в Бережки бежал. Он и помог.

КОМБАТ Ты хоть понимаешь, что ты сделала?

АННУШКА Я не при чём. Это все он. Я ему говорю – оставь, а он, молча, ветки таскает.

КОМБАТ Я не про болото…

АННУШКА Я ничем не рисковала…

КОМБАТ Кроме жизни.

АННУШКА… Своей, всего лишь своей.

(Свет гаснет. Мелодия песни резко обрывается)

 
ГЛАВА 6. 1972 год
 

(Зажигается свет слева. Аннушка стоит за кафедрой)

АННУШКА Нет. Детей у меня нет.

(Звенит звонок)

АКНУШКА Сейчас перерыв. 30 минут. Потом продолжим занятия. Только очень вас попрошу, не отвлекайтесь посторонними вопросами.

(Аннушка выходит. Тамара поднимается, небрежно потягиваясь идет к двери. Саша подходит к Тане)

ТАМАРА Валер, пошли в буфет.

ВАЛЕРА Опять? Не хочу.

САША Танечка, пойдем, быстренько. У меня есть предложение.

ТАНЯ Мы с Валерой заниматься должны.

ТАМАРА Пойдем, Саша, одинокие и покинутые. Теперь это называется заниматься.

САША Не говори пошлостей.

(Тамара пытается взять Сашу за руку. Саша шарахается, задевает Танин портфель. Садится на корточки, собирает рассыпавшиеся книги и тетради)

ТАМАРА Дурачок, бедненький дурачок. И ничего-то ты не видишь. (Выходит)

САША Опять заниматься? Вчера заниматься, позавчера, завтра?

ТАНЯ Иди, Саша.

(Саша выходит, хлопнув дверью)

ТАНЯ Ну вот, обиделся.

ВАЛЕРА Я так полагаю, иного и нельзя было ждать?

ТАНЯ Мы остановились в прошлый раз на учении Демокрита об атомах.

ВАЛЕРА Тань…

ТАНЯ Атом Демокрита – некая идеальная единица. Что-то я никак не пойму.

ВАЛЕРА Тань… (Закрывает книгу, которую держит Таня в руках) Погоди.

(Таня смотрит на него. Валера берет Таню за руку. Таня вырывает руку. Отходит к кафедре)

ВАЛЕРА Подойди. Не могу же я кричать через всю аудиторию.

ТАНЯ (Испуганно) Что?

ВАЛЕРА Тань…

ТАНЯ Ты мне расскажи о Демокрите. И больше ни о чем не говори.

ВАЛЕРА Тань… (Делает шаг в сторону Тани)

ТАНЯ Оттуда говори. Что писал Гегель…

ВАЛЕРА Тань…

ТАНЯ О, господи! Мы сегодня будем заниматься? Нет?

ВАЛЕРА (Медленно) Демокрит утверждает, что Вселенная существует вечно… (без паузы, очень медленно и раздельно) я тебя люблю.

ТАНЯ Повтори!

ВАЛЕРА (Опускает голову, говорит тихо, еле слышно) Люблю. (Тихо входит Тамара. Таня и Валера не видят ее)

ТАНЯ Не надо.

ВАЛЕРА Я тебя люблю.

(Тамара подносит руку к горлу, как бы стараясь сдержать крик. Свет гаснет)

 
ГЛАВА 7. 1972 год
 

(Из конусообразных окон льется резкий весенний солнечный свет. Он заливает темные скамьи, и кафедру, и пол. И красное платье Тамары. И Таню, Валеру и Сашу. Они только что вошли, раскладывают книжки и тетради)

ТАНЯ Ох, не люблю я весеннюю сессию! Контрольные, зачеты. Бросить бы все, погода какая! Тома! Да ты красавица сегодня!

ТАМАРА Нравится? (Прохаживаясь) Неделю шила. «Убогоньких», как говорит Валера, разогнала. Тишина, благодать – машинка стрекочет, телефон молчит, соседи не ругаются. (Останавливается напротив Валеры. Нелепо кокетничая, приседает в реверансе) К вашим услугам, Ваше величество!

ВАЛЕРА Милая девушка, что ты колдуешь, Черным зрачком и плечом? Так и меня ты, пожалуй, взволнуешь, Только я здесь не причем.

ТАМАРА (Резко) «Знаю, что этой игрою опасной будешь ты многих пленять…» и так далее.

САША Это уже из прошлой Томиной жизни. Поэтический период.

ТАНЯ Опять?!

ВАЛЕРА И комплимент нельзя сказать!

ТАМАРА А ты сам что-нибудь придумай, цитатчик.

ВАЛЕРА Сами придумывают поэты и прозаики. Моя задача скромнее – пересказывать и пропагандировать их.

ТАМАРА А вот у того же Блока, в статье «Народ и интеллигенция…»

ВАЛЕРА Пощади!

ТАМАРА Как сладить с глупостью глупца?

САША Брэк! Счет 1:1! Лучше вы мне скажите, контрольные подготовили? Говорят, декан зверствует. Кто не сдаст к завтрашнему дню все работы за этот год, полетит из института.

ТАНЯ У меня и у Валеры все готово. Правда?

САША У меня тоже. На кафедре рвали и метали – уровень знаний низкий, бездельников развели, отчислять надо.

ТАМАРА Ну, нашей дружной четверке это не грозит – мы ведь первые ученики.

САША Первые, вторые, а я волнуюсь. Последний преддипломный курс как-никак.

ТАМАРА А, пронесет! Ерунда все это, Сашенька! Лучше послушайте, что я вам расскажу! Вчера пригласили меня на вернисаж Петрова…

ВАЛЕРА Водкина?

ТАМАРА О, господи! Просто Петрова. Народу – уйма. Вся мыслящая Москва собралась. Все тихо, чинно. И вдруг…

ВАЛЕРА Во сколько ты там была?

ТАМАРА С самого начала и почти до закрытия. Вдруг возле его последних натюрмортов, ну тех, что в стиле голландцев старых…

ВАЛЕРА Что-то я тебя там не видел, Томочка. А пришел я в три, а ушел я в семь. И народу было раз-два и обчелся. И никаких вдруг! Я так полагаю…

ТАМАРА Не было тебя, не было!

ТАНЯ (Тихо) Я тоже ходила.

САША Ты?

ТАНЯ Ну, да, а почему ты так удивился?

САША А потому, друг мой, что когда я тебя просил встретиться, ты сказалась занятой!

ТАНЯ Но… но…

ТАМАРА (Медленно отходит к двери, отрывисто смеясь, переводя взгляд с Валеры на Таню, с Тани на Сашу) Голубки! Голубочки! Я ухожу, я удаляюсь… от греха подальше… (Выходит)

САША Таня! Ну-ка, Валера, пойди, погуляй, мне с Татьяной поговорить надо.

ВАЛЕРА Не пойду.

САША (Подходя к Валере) Иди, говорю…

ТАНЯ Не подходи к нему!

(Саша затравленно смотрит сначала на Таню, потом на Валеру. Выходит, резко прикрыв дверь)

ТАНЯ Что же это такое! Нехорошо, ох, как некрасиво.

ВАЛЕРА Я так полагаю, надо сказать, Танюша. Нельзя ставить всех нас в такое унизительное положение.

ТАНЯ Боюсь.

ВАЛЕРА Его?

ТАНЯ Нет, за него.

ВАЛЕРА Ты не передумала?

ТАНЯ Нет.

ВАЛЕРА Навсегда?

ТАНЯ Да.

ВАЛЕРА (Настойчиво) Я без тебя помру.

ТАНЯ Что ты?

ВАЛЕРА А он будет жить припеваючи.

ТАНЯ Нехорошо ты говоришь.

ВАЛЕРА Мы ждали по твоей просьбе несколько месяцев, пока он сам догадается. Но он либо не может, либо не хочет ничего видеть. Я полагаю – не хочет, невыгодно.

ТАНЯ Ты его ненавидишь?

ВАЛЕРА Я тебя люблю.

ТАНЯ Не торопи меня.

ВАЛЕРА Пора решать. Время пришло. Теперь это похоже на обман. (С силой) А я не хочу, чтобы мы начинали с тобой жизнь с обмана! Решайся. Или я скажу. Только это больнее ему будет.

ТАНЯ Хорошо. Пойди, позови, найди. Пусть придет.

(Валера выходит.

Таня прохаживается по аудитории. Чуть наклонив голову, сцепив руки за спиной. Сейчас она чем-то неуловимо напоминает Аннушку. Входит Саша)

САША Ну, звала?

ТАНЯ Я, понимаешь, сказать тебе хотела.

САША Говори.

ТАНЯ (Неожиданно) Как Колька?

САША Колька? Какой Колька?

ТАНЯ (Лихорадочно) Который старушку задавил. Сменщик твой. Колька. Суд был?

САША Что ты бормочешь, Татьяна? Какую старушку?

ТАНЯ (Беспомощно) Сбил… Сменщик…

САША Ты для этого меня позвала? Бред, да и только! (Подходит, обнимает ее) Что с тобой, Танюша? Ты не больна?

ТАНЯ (Передернув плечами, сбрасывает его руки) Не обнимай меня!

(Саша, смеясь, опять старается обнять ее)

ТАНЯ Я от тебя ухожу.

САША Куда, позволь тебя спросить?

(Таня молчит)

САША Вот мелодрама-то! Брось, Танюша. Скажи – я пошутила.

ТАНЯ Нет. Ухожу.

САША Далеко?

ТАНЯ Да пойми ты, наконец! Не люблю больше!

САША Я тебя обидел?

ТАНЯ Нет.

САША Может быть, тебе что-нибудь показалось, а? Уж не ревнуешь ли ты меня?

ТАНЯ К кому?

САША Ну, не знаю…

ТАНЯ Нет.

САША Ну и ладненько. Забыли. Ты ничего не говорила, я ничего не слышал.

ТАНЯ (Бессильно) Господи!

САША Это неправда?

ТАНЯ Правда.

САША Это неправда. Этого не может быть!

ТАНЯ (Почти плача) Правда, правда!

САША Но ведь мы… И вообще, прекрати, Татьяна!

ТАНЯ Если ты сейчас же не прекратишь, я закричу!

САША Кричи. (Опять обнимает ее)

ТАНЯ (Вырывается, кричит шепотом) Я люблю другого, другого человека! Я выхожу замуж за него. Не за тебя. Я – выхожу – замуж… за… Валеру.

(Саша отпускает ее, смотрит некоторое время недоуменно. Потом хватает за плечи, трясет)

САША. Убью! Изувечу!

ТАНЯ (Пытаясь освободиться) Прекрати!

(Саша отпускает ее, подбегает к двери, потом снова к Тане)

САША Дрянь! (Хватает со стола книги, бросает их на пол в бессильной ярости) Подлецы! На моих глазах! Дрянь!

(Таня выбегает. Саша некоторое время мечется по аудитории. Потом взбегает на ступеньки, на самый верх. Садится, обхватив голову руками, раскачивается, как от зубной боли. Входит Тамара. Не видя Саши, проходит, замечает разбросанные по полу книги и тетради. Поднимает)

ТАМАРА Мамай прошел. Все разбросали.

(Поднимает одну из папок, раскрывает, читает) Контрольные и курсовые работы за 4-й курс, вечернее отделение. Валерий Сергеев. Оглядывается на дверь торопливо прячет в свой портфель папку с контрольными. Остальные книги и тетради аккуратно раскладывает на столе. Свет гаснет)

 
ГЛАВА 8. 1972 год
 

Справа – комната Аннушки. Что-то неуловимо в ней изменилось. Хотя тот же стол покрыт все той же темно-вишневой скатертью, те же фотографии на стене. Быть может, появился телевизор на длинных ножках или еще какие-нибудь детали современности. Аннушка и Иван Демьянович сидят за столом. Аннушка разливает чай. Иван Демьянович почти не изменился. Только сильно горбится да над губой серебрятся густые усы.

ИВАН ДЕМЬЯНОВИЧ С таким трудом билеты достал! В первом отделении – Моцарт, во втором Лист.

АННУШКА Я постараюсь, товарищ комбат!

ИВАН ДЕМЬЯНОВИЧ Бывший. Бывший комбат. Бывший инженер. Не успел оглянуться, а уж все стало прошлым, Аннушка.

(Слышен приглушенный звонок, потом какой-то грохот, потом певучий голос Маруси)

МАРУСЯ Аннушка!

(Входит Маруся. Постаревшая, но неизменно улыбающаяся)

МАРУСЯ К тебе твой длинный студент пришел. (Смеется)

АННУШКА Что ты?

МАРУСЯ Корзину с бельем опрокинул. Собирает. Все-таки усы вам удивительно к лицу, Иван Демьянович!

ИВАН ДЕМЬЯНОВИЧ Как, Маруся, есть надежда? Могу еще женщинам нравиться?

МАРУСЯ Еще бы! (Подходит к настежь раскрытому окну) Опять окна пооткрывала. Простынешь. (Прежде, чем прикрыть окно, выглядывает) Смотри, смотри, у нас кто-то «Ситроен» купил! Красиво! Ишь, садятся. Поехали. (Закрывает окно) Мой-то, Володька, сегодня премию должен получить.

АННУШКА На заводе?

МАРУСЯ За рационализаторское предложение. Фу, еле справилась со словом.

(Входит Саша. Взлохмаченный, растерзанный)

АННУШКА Здравствуйте, Саша. Что с вами?

САША Только ни о чем не спрашивайте! Ни о чем! Все равно не скажу.

(Маруся тихо выходит. Иван Демьянович и Аннушка переглядываются)

АННУШКА Добрый день. Садитесь, я вам чаю налью.

САША (Мрачно) Не надо, чаю не надо. Душно у вас. Можно я окошко открою? (Открывает окно)

АННУШКА Иван Демьянович меня в концерт зовет, а у нас кафедра только в 5 начинается, могу не успеть. Хотите сходить?

САША (очнувшись) Концерт? Какой концерт? У меня и так сплошной концерт. Спасибо, Анна Николаевна.

(Саша быстро ходит по комнате. Делает много ненужных движений: включил радио – прогрохотала какая-то музыкальная фраза. Потом сразу же выключил. Поправил книги на столе. Переставил стул)

ИВАН ДЕМЬЯНОВИЧ Ты сядь, будь добр, не маячь, у меня голова уже кружится.

(Саша садится)

САША Нет, но каковы? Твари!

АННУШКА (Мягко) Кто, Саша?

САША Они!

АННУШКА Кто – они?

(Свет в левой половине сцены гаснет, зажигается в правой. Таня и Валера сидят на ступеньках в аудитории. Негромко разговаривают)

ВАЛЕРА Голодали мы в оккупации ужасно. Это уж я хорошо помню – вкус голода. Маму заберем к себе, а, Тань?

ТАНЯ Боюсь я, Валера. Вдруг не по душе придусь?

ВАЛЕРА Ты? Да ты… (взмахнув рукой) да тебя… (скороговоркой) нельзя не любить.

ТАНЯ Только давай сразу договоримся – никакой свадьбы. Хорошо?

ВАЛЕРА Нехорошо. Обязательно все по-настоящему. И платье на тебе будет белое, белее белого. И гости будут кричать: «Горько!»

ТАНЯ Но хоть фату ты меня не заставляй надевать. Мне всегда фата кажется куском тюлевой занавески.

ВАЛЕРА Ладно. Без фаты разрешу.

ТАНЯ (Вступая в игру) А можно розовое платье? До пят. (Встает, медленно проходит, поправляя воображаемое платье) И золотые туфельки…

ВАЛЕРА Хрустальные. И флердоранж у плеча, вот здесь.

(Робко дотрагивается рукой до плеча Тани. Она прижимает его руку щекой. Они стоят тихие-тихие. Молчат. Свет гаснет. Слева – комната Аннушки)

ИВАН ДЕМЬЯНОВИЧ Скверно говоришь!

САША А мне плевать! Плевать, плевать…

АННУШКА Саша, пожалуйста, не говорите ничего такого, о чем потом будете жалеть.

САША Сказано – не возжелай жены ближнего своего…

ИВАН ДЕМЬЯНОВИЧ Разве она жена вам?

САША Почти…

АННУШКА Саша!

САША Да, вру! Но я же люблю ее! А она… Ох, тошно.

АННУШКА Я бы (с трудом подбирает слова) могла сказать вам – все проходит, и это пройдет. Или нет – вместе с вами посокрушаться, с высоты прожитых длинных лет наших, внутренне усмехнуться вашему бурному, но проходящему горю, потому что быть брошенным все же легче, чем видеть… смерть… самых любимых… А можно было бы отвлечь вас сейчас чепухой и легким разговором ни о чем и обо всем… Но мне кажется, вы должны справиться со всем этим сами. Потерпите, немного потерпите. И острая боль пройдет. Сменится тупой и почти не мешающей, привычной. А потом и она пройдет. Или останется в вас, с вами. Но уже не будет причинять таких мучений.

САША Я ему отомщу! Уж я знаю, как ему отомстить!

ИВАН ДЕМЬЯНОВИЧ Эк тебя заносит, парень! Ты ж мужчина!

САША (Тоскливо пытаясь шутить) Раньше хоть дуэли были! Либо соперник шпагой продырявит, либо ты его. Красота! А сейчас? Ударили по правой щеке, подставляй левую…

АННУШКА Вас никто не унизил. Произошел несчастный случай. Им и самим несладко…

САША Не хватало мне о них еще думать!

АННУШКА Конечно, несладко. Чувствовать себя виноватой – незавидный удел. Комбат! Как вы думаете, хорошо быть молодым, но несчастным? Или лучше – старым, но счастливым?

ИВАН ДЕМЬЯНОВИЧ Лучше быть молодым и потому счастливым, чем старым и потому несчастным. Только они это поймут много позже. (Иван Демьянович поднимается) Ну, мне пора домой.

АННУШКА Я позвоню. Всего доброго, товарищ комбат. (Провожает его, выходит)

(Саша садит, низко опустив голову. Аннушка возвращается. Некоторое время они молчат. Аннушка подходит к Саше, кладет руку ему на плечо)

САША Почему? За что? Никак не могу в этом разобраться. Пока шел к вам, все думал, потом надеялся: расскажу – что-то ясно станет. Чем я хуже? Не урод вроде, не дурак. И люблю. За три года ни разу не оскорбил ни словам, ни действием. С сестрами возился, контрольные помогал писать, языком занимался. Чем я ей нехорош? Чем?

(Аннушка смотрит на него с тоскливой нежностью)

САША Почему мир так неуютно устроен? (Неожиданно зло) А ему уж я отомщу! Он у меня попляшет!

АННУШКА Я уверена, вы никогда этого не сделаете, Саша. Месть и слепая злоба – самое ужасное, по-моему, что есть на свете. Я понимаю, трудно – вы вынуждены будете видеть их, по крайней мере, еще год, на каждом занятии, на каждой лекции.

САША Ее – да. Его – нет. Нет, если только захочу…

АННУШКА Не понимаю. Что случилось?

САША Пока ничего. Пока… А! Ладно. Вы говорили – я должен со всем этим справиться сам? Хорошо. Сейчас я вам ничего не скажу – потом. До свидания, Анна Николаевна!

(Стремительно выбегает из комнаты. Аннушка стоит некоторое время, бессильно опустив руки. Свет гаснет)

 
ГЛАВА 9. Прошло несколько дней
 

(Зажигается свет в левой половине сцены. Таня и Валера сидят рядом, как нахохлившиеся птицы)

ТАНЯ Что ж теперь делать?

ВАЛЕРА Сяду и все напишу заново.

ТАНЯ Лютовал декан?

ВАЛЕРА Срок, конечно, смехотворный. За пять дней все курсовые и контрольные восстановить почти невероятно.

ТАНЯ А если не успеешь?

ВАЛЕРА Буду жить без высшего образования.

ТАНЯ Ведь все-все контрольные и курсовые! За год! Нет! Ты не мог их потерять! Ты – такой педант!

ВАЛЕРА Не огорчайся! Все, что ни делается, – все к лучшему. Ну, не успею сдать работы, ну, выгонят из института, жизнь на этом не кончается. В деревню поеду. Будем жить там, хлеб сеять…

ТАНЯ Деревня – не ссылка. И нечего сбегать туда от себя и неурядиц – там люди живут.

ВАЛЕРА Ну, не поедем в деревню. Будем работать в городе.

ТАНЯ Разве мне нужна твоя бумажка? Диплом? Да будь ты хоть дворником. Только ведь нельзя жить, не любя дело рук своих!

ВАЛЕРА Э, привет! Что это ты так торжественно заговорила?!

ТАНЯ Аннушка знает?

ВАЛЕРА Нет.

ТАНЯ Может, скажем? Она поможет.

ВАЛЕРА Вот приедет барин – барин нас рассудит. В чем поможет? Контрольные написать?

ТАНЯ Не знаю. Отсрочку попросит…

ВАЛЕРА Не люблю, Тань, никого ни о чем просить.

ТАНЯ (Со слезами в голосе) Невозможный ты. Совершенно невозможный.

 
ГЛАВА 10. 1972 год
 

ВЕЧЕР

(Некоторое время на сцене темно. Потом зажигается свет справа. Комната Аннушки. Горит только настольная лампа. Вечер. Аннушка сидит у письменного стола над разложенными письмами – аккуратно и медленно разворачивает письма, читает. Возникает далекая мелодия песни «Темная ночь». Аннушка поднимает голову, смотрит на фотографии, висящие на стене. Слышен звук двух голосов – один детский, другой Аннушки)

ГОЛОС ДЕВОЧКИ Мама, почему бомбы свистят?

ГОЛОС АННУШКИ Не знаю, детка.

ГОЛОС ДЕВОЧКИ Мама, зачем дети нужны?

ГОЛОС АННУШКИ Чтобы было кого любить.

ГОЛХ ДЕВОЧКИ А зачем любить?

ГОЛОС АННУШКИ Чтобы жить.

ГОЛОС ДЕВОЧКИ А зачем жить?

(Опускает Аннушка плечи, руки лежат на столе, лицо поднято вверх, но глаза закрыты. Мелодия обрывается. Слышен отдаленный звонок в дверь, потом Маруся певуче зовет)

МАРУСЯ Аннушка!

(Входит Маруся)

МАРУСЯ Опять?

(Аннушка собирает письма, складывает их в ящик стола)

МАРУСЯ (Обнимает Аннушку за плечи) Опять холоду напустила. Прямо в спину дует. Воспаление легких схватишь, возись с тобой.

(Маруся подходит, прикрывает окно. Смотрит вниз)

МАРУСЯ Гляди, глади – «Ситроен» прибыл, ишь, выползает. Красивая! Твой длинный, Саша пришел.

АННУШКА Где же он?

МАРУСЯ По телефону говорит. (Вздыхает) Егор опять двойку схватил.

АННУШКА. (Улыбаясь) Выпори.

МАРУСЯ Как же, выпорешь его! По русскому – двойку! Умудриться надо! Одни машины на уме. И меня заразил.

(Входит Саша. Маруся незаметно, как всегда, уходит)

САША (Не здороваясь) Вы велели мне справиться со всем самому. Я пришел. Все почти в порядке. Иван Демьяновича нет?

АННУШКА Здравствуйте, Саша. Нет. Он вам нужен?

САША Жаль. Но это ничего (лихорадочно), это ничего. Я вам сейчас расскажу. Я эти дни думал, думал. До того додумался, что два раза на красный прокатил. Вы правы – месть не для меня. Не такой я человек. Или такой? Но просто… Совсем я что-то запутался.

АННУШКА Успокойтесь и начните по порядку, если можете.

САША Через полчаса все наши у вас соберутся. Я не спросил разрешения, но вы не возражаете? Мне очень нужно!

АННУШКА Конечно.

САША За полчаса успею. Так вот. Вы знаете, что декан дал Сергееву 5 дней сроку?