Текст книги "Универсум одиночества: социологические и психологические очерки"

Вслед за классическими разработками Мертона на практику исследования аномии в 50-е гг. XX в. большое влияние оказал Л. Сроле, создавший теоретическую модель аномии и соответствующую этой модели пятикомпонентную шкалу. Вплоть до наших дней многофакторный анализ, предложенный Л. Сроле, остается главным рабочим инструментом изучения и измерения аномических состояний социальных структур.

Немногочисленные, но авторитетные исследования одиночества и аномии в структурах современного западного бизнеса (Н. Пассас, Р. Джеколл, Р. Сейденберг) показывают достаточно устойчивую корреляцию деловой деятельности, особенно корпоративной, и рассогласованности личностных ориентиров и ценностей участвующих в ней индивидов, что естественным образом ведет к возникновению аномии. Эта корреляция может иметь весьма тревожные последствия для современного сообщества в целом.

Глава 4. ГЛОБАЛИЗАЦИОННЫЕ ГРАНИЦЫ ОДИНОЧЕСТВА

Глобализация – один из наиболее часто употребляемых терминов современного научного и обыденного языка. По своей значимости он давно уже стал однопорядковым с такими как «история», «цивилизация», «эпоха», «прогресс», «современность», «постсовременность» и другими общегуманитарными понятиями, отражающими стиль и характер общественного сознания нашего времени. Понятие «глобализация» нередко употребляется для обозначения различных, часто несхожих явлений, а его смысл подчас оказывается неясным. Но в любом случае возникает сомнение, можно ли каким-либо образом сопоставлять глобализацию (т. е. предельную цивилизационную макроструктуру) с одиночеством, как известно, апеллирующим к внутреннему, интимному Я человека?

Всеобщая универсальность глобализации, между тем, может таить в себе известную проблематичность. А существует ли глобализация вообще? Не есть ли она общее метафорическое имя для различных процессов, в том числе существовавших в мире с незапамятных времен? И наконец, как воздействуют эти процессы на психологическое состояние личности? Можно ли считать, что современный мир преодолевает состояние одиночества, либо, наоборот, это состояние, видоизменяясь, охватывает все большее число людей?

Основу обыденных мнений о глобализции, как правило, составляют представления об объединяющейся и интегрирующейся земной цивилизации, охватывающей в своей экспансии уже и околоземное пространство и преодолевающей различного рода границы, будь то границы культур, государств, социальных неравенств, а также расстояния в чисто физическом смысле. Мир становится компактным, доступным, прозрачно просматриваемым, а части его – тесно взаимозависимыми. Это касается экономики, технологий, политики, экологии, нравственности и всех иных сфер интересов современного человечества. Высказывание «The world is so small!» («Мир такой маленький!») точно выражает саму суть подобных умонастроений.

Между тем с научной точки зрения вопрос о смысле глобализации, ее характере и значении далеко не столь однозначен. Существует много (или, по крайней мере, несколько) глобализаций, скрывающихся за одним термином.

Концептуальное разнообразие подходов к проблеме

Прежде всего необходимо отметить объективные и самоочевидные проявления общемировых тенденций.

Глобализация как линейный процесс

Линейные представления о глобализации подразумевают расширение, углубление, увеличение интенсивности мировых интеграционных процессов без радикального изменения их внутреннего содержания и качества. Согласно этому подходу, мир экстенсивно (линейно) наращивает свои современные особенности и тем самым преодолевает противоречия, связанные с разобщенностью человечества. В этом смысле практически все глобальное априори несет положительные черты – в экономике, политике, культуре, информатике/коммуникациях, защите окружающей среды.

Транснациональные корпорации (ТНК) стали наиболее часто используемым примером, скорее даже общемировым феноменом, обозначающим возникновение глобальной реальности. Транснациональные корпорации получили даже свое название – stateless corporations (т. е. корпорации вне государственных рамок). Подобные корпорации, практически утратили национальную идентичность и, охватывая целые континенты, стали явлением глобального масштаба. Существует мнение, что никакая крупная экономическая инициатива в современных условиях не может реализоваться исключительно в рамках одного национального государства и даже государства как такового.

Подобный абсолютистский взгляд на ТНК нередко приводит к утверждению неизбежности возникновения глобальных социоэкономических сил, под которыми имеют в виду экономические, политические, военные, принадлежащие и управляемые ТНК – новой реальной силой мирового масштаба. В этой связи отмечаются три тенденции: а) рост обобществления национальных экономик посредством глобализации капитала и производства; б) новое мировое разделение труда, приобретающее все более и более наднациональный характер; в) радикальная глобализация средств массовой информации и форм потребления.

Во многих случаях отдельные ТНК владеют капиталом, превышающим совокупный национальных продукт стран, к которым эти корпорации формально относятся. Это явление получило наименование экономического гигантизма, сочетающегося с концепцией глобальной экспансии (global reach), т. е. извлечение ТНК основного объема прибыли из источников, находящихся за пределами страны приписки. Стремительное распространение телевидения служит еще одним примером рассматриваемых тенденций. Телевизионные приемники и соответствующие каналы вещания покрывают огромные заселенные территории. При этом само вещание сосредоточено в руках немногих компаний, также принадлежащих к числу ТНК.

Указанные явления экстенсивного роста глобальной экономики развиваются на фоне существования и даже обострения общемировых проблем, также приобретающих глобальный характер, – глобальных рисков. К их числу прежде всего относят: а) неконтролируемый рост населения; б) отсталость социально-экономического и культурного развития многих стран; в) проблемы образования (продолжающееся абсолютное увеличение численности неграмотных); г) неконтролируемый рост городов; д) отставание развития систем здравоохранения и выход из-под контроля ряда заболеваний, имеющих массовый характер; е) нерешенность продовольственной проблемы; ж) сокращение невозобновляемых природных ресурсов; з) сохранение военной угрозы; и) обострение угрозы мирового терроризма.

Все указанные проблемы уже давно переросли рамки отдельных стран и превратились в общецивилизационные. Притом процессы экстенсивного роста экономики, основанной на ТНК, самым непосредственным и часто причудливым образом переплетаются с перечисленными глобальными проблемами, в одних случаях способствуя их решению, а в других – усугубляя их остроту.

Обсуждаемая модель линейной глобалистики чаще всего используется в популярных средствах массовой информации и таким образом глубоко внедряется в массовое сознание.

Альтернативы линейному подходу

Сторонникам линейной модели было бы резонно задать один вопрос. Неужели при столь крупномасштабных изменениях, объективно происходящих в мире, сами общества останутся более или менее неизменными, а равно и устройство жизни этих обществ не претерпит столь же радикальных изменений, включая личностный уровень, уровень повседневности и т. д.? Иными словами, глобализационные процессы, по всей видимости, должны вносить некие изменения во все структуры и общественные институты. Таким образом, мы входим в новый мир, и в этом мире многое, если не все, обладает чертами явной или срытой до времени новизны.

Современная социальная теория предлагает ряд концепций, которые отвергают линейную схему рассмотрения мировой реальности, но акцентируют новые качественные характеристики этой реальности и ее социологической интерпретации. Существуют четыре такие концептуальные модели: миросистемная модель, модель глобальной культуры, модель глобального сообщества (глоболокализм) и модель глобальной системы.

Миросистемная модель И. Валлерстайна

Известный американский социолог И. Валлерстайн на протяжении последних как минимум двадцати лет отстаивает теорию, которая по определению должна носить глобальный характер (хотя сам исследователь уклоняется от использования этого термина). В первую очередь имеется в виду экономическая мировая система (в терминологии Валлерстайна «капиталистическая мироэкономика»). Американский исследователь указывает на наличие в мировом разделении труда стран, принадлежащих к трем различным «кругам»: а) экономическое «ядро» мировой системы, б) «полупериферия» и в) полная «периферия». Причем сочетание этих трех зон мировой экономики находится в движении и перемещается в геополитическом пространстве. В мировой политике теория Валлерстайна выделяет в качестве главного фактора борьбу сверхдержав за мировое господство, а в области культуры делает упор на взаимодавлении культурных цивилизаций и их стремлении занять господствующее положение.

Примечательно, что, несмотря на свой миросистемный радикализм, подход Валлерстайна не порывает с концепцией национальных государств, предлагая лишь соответствующим образом объединять их в три указанные выше зоны. Так или иначе, границы между государствами или зонами остаются.

Модель глобальной культуры

На протяжении последних более чем десяти лет данная концепция разрабатывается на страницах журнала-альманаха «Теория, культура и общество» (Theory, Culture and Society), редактируемого M. Феверстоуном. Главные направления предлагаемого подхода (модели) – потребительство как явление глобальной культуры, мировой туризм, мировая культура и религии, культура постмодернизма. Центральный вопрос, рассматриваемый представителями данной школы социологической глобалистики, касается проблемы самоидентификации личности в условиях нарастания транснациональных тенденций в культуре. Что испытывает индивид в ситуации превращения его национальной культуры в часть глобального мирового целого? Данная проблема определяет такие специфические темы как американизация мировой популярной культуры, макдоналдизация и т. д. В рамках данной социологической модели преобладающее значение в глобальных процессах отдается именно культуре. Представители этой школы, признавая развитие транснациональных культурных процессов, между тем отказываются безоговорочно стать на позиции глобального оптимизма (по принципу «чем больше глобального, тем лучше»). Напротив, они считают, что тотальное распространение телевещания и других средств коммуникаций не приводит к тому, что М. Маклюэн назвал глобальной деревней – аналогом современного глобального сообщества, основанного на идентичных культурных образах (icons) и потерявшего свое местное, национальное начало. По мнению сторонников модели глобальной культуры, происходит перемешивание национальных культур при сохранении их собственных слоев, словно в коллоидном химическом растворе. Причем в смешении культур устанавливаются определенные пропорции равновесия, препятствующие дальнейшему нивелированию или гомогенизации. В этом смысле миру не грозит тотальная американизация культуры, ибо проникновение массовой культуры США будет на том или ином уровне остановлено потенциалом национальной культуры, а на пограничьи двух культурных слоев начнется активный процесс диффузии. Кроме того, данная теория использует понятие «гиперреальность» – постмодернистский термин, обозначающий новое качественное состояние культуры, испытавшей процесс диффузии. Это будет культура, лишенная внутренней системности и центров опоры. Возобладают фрагментированные сегменты, хаотично сочетающиеся (или несочетающиеся) друг с другом.

В рамках указанного подхода утвердилось понятие «глоболокализм» или «глоколокализм». Это лексическое новообразование сформировалась и обрело сторонников на XII Всемирном социологическом конгрессе в Мадриде (1990). Социологи, использующие данный термин, прежде всего Р. Робертсон, М. Арчер, Н. Смелзер и другие исследователи, при рассмотрении глобальных процессов подчеркивают важнейшие изменения, происходящие в локальных, т. е. местных сообществах, малых культурах и субкультурах, территориально локализированных и обладающих пусть относительной, но все же оседлостью. Это, в свою очередь, приводит к установлению важнейших локально-глобальных связей (local-global nexus).

Идея состоит в том, что территориальные общности обретают в контексте глобальных тенденций совершенно новые качества. И потому известная формула «То think globaly but act locally» («Мыслить глобально, но действовать непосредственно на местном уровне») в теоретико-социологическом смысле становится вполне адекватной.

Модель глобального сообщества

Несколько теоретико-методологических подходов (моделей), принадлежащих данной ориентации в глобалистике, в большей степени делают акцент на международных отношениях, чем на социологии как таковой. Тем не менее значение данных моделей для социологического миропонимания также весьма существенно.

Исходной точкой построения подобных моделей служит утверждение, что как бы мир ни глобализировался, он все же состоит из отдельных государств и, соответственно, самостоятельных культур. Однако эти национально-государственные образования в процессе взаимодействия вырабатывают некую транснациональную систему взаимосвязей и взаимоотношений. Так, Р. Бертон утверждает, что рассмотрение глобального мира с позиций (индивидуальных) перспектив отдельных государств не дает адекватную картину. Это всего лишь игра, напоминающая столкновение бильярдных шаров. Необходимо разработать модель мирового сообщества как целого. Для это требуется заменить, снять абсолютизацию национальных государств как единицы взаимодействия и встать на позицию системного анализа мирового сообщества. Данная теория редко оперирует экономическими и культурными факторами. Она целиком погружена в государственно-политические вопросы. Такова ее специфика.

В том же ряду и позиция, сторонники которой стремятся заменить государственническую точку зрения на миросистемную, делая акценты на процессы глобализации и перехода к «новой системе отношений», сфокусированных на международных организациях как прообразе будущего сообщества. В целом эта идея соответствует уже ставшей классической концепции переходного общества, выдвинутой Р. Аароном в его теории переходных отношений. Ей соответствует модель глобализации, которая не обладает чертами завершенности и внутренней логической полноты. Она лишь указывает на необходимость уделять первенствующее внимание неправительственным организациям, международным общественным движениям, особенно в тех случаях, когда они берут на себя полномочия создавать новые надгосударственные объединения. Все это имеет прямое отношение к общесоциологической и политологической концепции гражданского общества, рассмотренного в качестве глобальной реальности.

Принципиально новую концепцию глобального общества предложили авторы нашумевшего сборника «Современность и ее будущее», изданного в 1992 г. в Англии. Главная цель исследователей – внедрить понятие глобализации в контекст теории постмодернизма.

Поскольку категория (modernity) – образ современного индустриального общества – канонически утвердилась, возникают вопросы. Что происходит с современным обществом в процессе его глобализации? Разрушаются ли при этом такие феномены как капитализм, национальные государства или они усиливаются?

Отвечая на эти вопросы, Э. Гидденс проводит теоретический анализ понятий социального времени и социального пространства, прошедших обработку глобализацией. Согласно его выводам, в ходе глобализации имеет место как компрессия пространственно-временных параметров социума, так и их разнесение (distanciation). В своем анализе modernity исследователь определяет глобализацию, используя четыре параметра: а) система национальных государств; б) мировой военный порядок; в) международное разделение труда; г) возникновение мировой капиталистической экономики. Все это, по мысли Гидденса, стало следствиями трансформирующейся «современности», переходящей в «постсовременность». Причем постсовременность (прежде всего глобальная) возникает в результате взаимодействия объективных (линейных) глобальных тенденций и локализированных феноменов повседневности. Именно на рубеже этого взаимодействия и возникает постмодерн с его характерными культурными гибридами. Таким образом, в теории Гидденса упор делается на объективно-субъективные феномены, и проблемы социального сознания, по сути, ставятся во главу угла.

Модель глобальной системы

Данный теоретический подход, предложенный Л. Склэром, выдвигает понятие транснациональных практик (transnational practices), которые охватывают области, существенно более широкие, чем сфера международных отношений на уровне национальных государств. С одной стороны, глобальная система Склэра реалистически признает значимость национальных государств, а с другой – предлагает перенести фокус внимания на транснациональные практики, отличительной чертой которых является наличие международных (не национальных) факторов и прозрачности границ.

Транснациональные практики последовательно пронизывают экономические, политические и культурные институты общества, однако доминирующим фактором оказываются глобальные свободные рынки и либеральные экономические отношения, т. е. то, что принято называть капитализмом. В каждой из указанных сфер, пронизанных транснациональными практиками, доминируют конкретные социальные институты: ТНК формируют транснациональные практики в области экономики; в политической сфере преобладает транснациональный капиталистический класс; культурно-идеологические транснациональные практики определяются глобальным консумеризмом – идеологией потребительства и т. д. По мысли Склэра, модель глобальной системы не противоречит другим глобалистским моделям, ибо показывает, как институты национальных государств, не теряя своей внутренней идентичности, превращаются в истинно глобальные. Происходит нечто сравнимое с подрывом национальных институтов изнутри – внешне они продолжают оставаться традиционно национальными, будучи по сути уже глобальными (например, взаимоотношения руководства ТНК и их местных представителей в разных странах, глобализация национальных бюрократов и бюрократических институтов, приверженных глобальному рынку, местных политиков и интеллектуалов).

Согласно данной теории, существует один класс – транснациональный капиталистический класс, который и принимает все решения, касающиеся общемировых проблем. В отдельно взятой стране этот класс представлен в местной ТНК. Что касается теории культуры и идеологии консумеризма, она приходит на место прежней концепции культурного и информационного империализма.

Особенностью современного глобального консумеризма следует считать экспансию транснациональных практик, прогрессирующих образцов потребления, не подразумевающих наличия средств их достижения. Это своеобразная религия потребительства, в которой Бог – производитель товаров и услуг в принципе недостижим для верующего в потребление.

Американизация, по сути, представляет собой конкретизацию глобализации с включенными элементами американской национальной культуры. Причем особенности американизации в области культуры состоят в иррационализации рациональных матриц (доведение до абсурда рациональных элементов культуры), приоритете количественных характеристик (коммерциализация), готовности к употреблению (оперантность), полностью гарантированном качестве на определенном уровне, упакованности в яркие символические формы, виртуализации культурных образов (создание виртуальной реальности, в которой разворачивается культурный феномен).

Концепция порождающих технологий

Многие из рассмотренных подходов к пониманию и истолкованию процессов глобализации имеют сходные черты, что лишний раз подчеркивает общую тенденцию социального теоретизирования в данной области. Все эти концепции или модели осмысления феномена глобального пространства достаточно открыты для критики. Однако знаменательно, что их сторонники, признавая наличие противоречий в своих построениях, ни при каких обстоятельствах не отказываются от главных тезисов. Подобная внерациональная убежденность и позволяет утверждать, что в области теории глобализации мы имеем дело с определенным конструированием социальной реальности.

Смысл разнообразных конструкций представляет концепция «Общества, основанные на знаниях» (Knowledge Societies), разработанная канадским социологом-теоретиком Н. Стером. Согласно мнению автора, не только бизнес и политики, но и сообщества ученых оказывают существенное воздействие на трансформационные процессы в глобальном масштабе.

Теория Стера имеет долгую историю, связанную с именами Р. Лейна, П. Друкера, Д. Белла, Р. Аарона и других. Действительно, в современных обществах научное знание представляет собой не только способ мысленного освоения социальной реальности, но и средство ее практического творения. В этой связи сообщества ученых исполняют не только функции экспертов, но и драматургов самого действия (на что, как правило, претендуют лишь политики и предприниматели). Это утверждение основывается на признании следующих положений:

а) научное знание все больше проникает во все сферы жизни, оказывая на них существенное влияние;

б) усиливается давление (в рамках гражданского общества) научно грамотного населения на политические институты;

в) возникают новые области экспертного знания и провоцируемые им последующие социально-институциональные изменения; сферы социального конфликта перемещаются с поля непосредственных социально-политически-экономических интересов в область столкновения научных концепций развития, изменений, трансформаций, включая глобализацию;

г) возрастает хрупкость современных организаций, основанных на применении научного знания.

Расширение зон применения научного знания в современном обществе вовсе не ведет к линейной траектории социальных изменений. Напротив, в обществе конкурируют различные научные концепции, каждая из которых обладает определенным созидательным потенциалом, оказывающим зримое воздействие на формирование социальной реальности. В этом смысле ни глобальное сообщество в целом, ни отдельные сообщества не имеют заданного и единого направления своей эволюции. Достаточно обоснованная социальная теория обладает потенциальной способностью изменить социальную реальность, стимулируя практики порождающих технологий.

Невеселое пиршество глобального потребления

Джордж Ритцер формулирует рационалистическую модель американизации деловых взаимоотношений в лапидарной схеме:

• efficiency – эффективность, прежде всего экономическая;

• calculability – просчитываемость в рамках простых или сложных количественных моделей;

• predictability – предсказуемость, «ожидаемость»;

• control through Nonhuman Technologies – контроль за поведением со стороны дегуманизированных технологий и технологических процессов.

Условно назовем это принцип ЕСРС (по аналогии с парсоновским принципом AGIL). Данная модель разработана Ритцером с опорой на методические постулаты М. Вебера и К. Маннгейма. При этом происходит создание как бы новой рациональной системы, которая выступает в виде антипода старой системы рациональности, связанной с традиционной культурой. Наверное, нет смысла уподоблять принципы макдональдизации, предложенные Ритцером, классической веберовской модели протестантской этики. И тем не менее аналогии неизбежно возникают.

Вебер фактически открыл (наряду с Марксом) капитализм, т. е. показал смысл и логику всего происходившего в обществе. Нечто подобное осуществляет и современный американский социолог, расколдовывая загадочную сложность американизированной цивилизации, осуществляющей свою поступательную экспансию. Оказывается, вся эта сложность в большей или меньшей степени укладывается в четыре принципа. (У Вебера их было не больше.) Можно спорить по поводу того, насколько принципы Ритцера универсальны и описывают ли они все современные общества. Но кажется достаточно убедительным тот факт, что в значительной мере разгадка посткапитализма близка.

Мир XXI в. рисовался многим социологам и журналистам таинственным и неизведанным, дарующим перспективы, которых был лишен XX в. По сути, новое столетие, эпоха посткапитализма предстает обыденной и даже вульгарной, но внутренне целостной, что и показывает Ритцер. И в этой исторической целостности заключается ее неизбежность. Постмодернистский хаос фрагментарных осколков смыслов и логических схем обретает несколько примитивную упорядоченность, навязывающую себя всем современным сообществам под именем глобализации. Пытаться избежать ее так же бессмысленно, как в свое время было бессмысленно избежать капитализма (даже если его и называли социализмом).

Основные черты глобализации и ее общие особенности

Общие особенности глобализации можно свести к следующему: а) минимизация национально-государственного фактора; б) оживление примордиальных (примитивных) норм, но вместе с тем непременность структур гражданского общества; в) новая концепция рациональности. В идеальной модели глобализация есть, во-первых, всеохватность и комплексность, при которых глобальные ценности и ориентиры получают априорное доминирование по отношению к местным (локальным), и, во-вторых, противопоставление глобального и локального в области культуры, что порождает множественность культурных гибридов.

Каковы же общие свойства большинства представленных выше глобалистских моделей с точки зрения содержащихся в них социальных конструкций – матриц?

Всеохватность и комплексность изменений. Прежде всего теория глобализации подчеркивает, что акцент должен быть сделан не на рассмотрении отдельных траекторий социальных изменений в тех или иных сферах, а на взаимодействии этих изменений друг с другом, их переплетении и взаимополагании. Это подразумевает центрацию внимания к пространственно-географическим параметрам социальных изменений, их глобальной всеохватности.

Противопоставление глобального и локального в области культуры. Рассматривается тесная связь макро– и микроуровней происходящих изменений. Важной особенностью глобализации становится ее проникновение в самые глубины социальных структур, превращение их в носителей новых смыслов. Это касается таких локальных ценностей как традиции, обычаи, привычки, практики местных сообществ и т. д. Новые глобальные реалии радикально видоизменяют даже наиболее консервативные и устойчивые структуры социального сознания и поведения. При этом процесс отказа от старого идет быстро, решительно, зримо, а всякое новое обладает, по мнению теоретиков глобализма, заведомым преимуществом поскольку, оно глобальное. Из этого, в принципе, следует, что именно глобальное приобретает статус высшей нормативной ценности. Социальным институтам локального уровня отныне уже нет необходимости преодолевать все ступени вертикальной иерархии с целью выйти на общемировой уровень. Семья, малые группы, местные организации, локальные движения и институты глобализируются прямым и непосредственным образом именно на своем уровне, демонстрируя новые формы участия в глобальных процессах.

Множественность культурных гибридов. Теории глобализации радикально изменяют наше представление о культуре, которая прежде рассматривалась преимущественно как нечто либо наследуемое, либо спускаемое сверху и распространяемое. В новых условиях культура становится результирующей бурного процесса конфликтности. Это приводит к возникновению разнообразных глобальных и локальных социокультурных гибридов с присущим им весьма коротким периодом полураспада, нестабильностью, несоответствием традиционному контексту.

Минимизация (в идеале – упразднение) национально-государственного фактора. Теории глобализации последовательно выступают против социетализма (производное от понятия «социум»), с одной стороны, и национализма – с другой. Что касается последнего, в понятие «национализм» отныне включаются такие феномены как «национальные государства-страны» (national states), национальные социокультурные традиции, национальные типы сознания и т. д.

Примордиальние феномены и гражданское общество. В этом контексте своеобразный поворот получает и проблематика гражданского общества. Процесс интернализации ценностей и ценностных ориентации приводит к тому, что регулятивно-нормативная функция общества существенно видоизменяется. В свою очередь, прежде подавлявшиеся гражданским обществом и несоциализировавшиеся примордиальные (примитивные, свойственные первобытности) феномены, близкие по своему характеру к фрейдовскому Id и мидовскому I, проявляющее себя, например, в этничности (т. е. этнического происхождения, расы, как и пола), занимают все более важное положение в глобализируемых процессах и институтах. Мозаичный набор социальных типов и моделей, отсутствие единых принципов рационализации, свобода обращения с примордиальными феноменами – все это создает глобалистско-постмодернистскую картину социального мира.

Новая концепция рациональности. Глобальные процессы заставляют изменять и прежнюю концепцию рациональности, сформировавшуюся в рамках современного общества по контрасту с постсовременным. Поскольку глобализация представляет собой нормативно-теоретическую парадигму, она предлагает образцы новой рациональности. Последняя в глобальном смысле понимается прежде всего как свобода самовыражения многообразия, что и находит свое частное проявление в теории мультикультуризма, т. е. признании доминирования принципа полной мозаичности культурной карты той или иной региональной или профессиональной группы.

Идеальный тип современной глобализации. Данный тип разрабатывается такими современными социологами-теоретиками как М. Арчер, М. Элброу, Э. Гидденс, Е. Тирикьян, Р. Робертсон и другие. Обобщенно идеальный тип современной глобализации можно представить следующими принципиальными компонентами.

1. Всеохватность и комплексность изменений при переходе к глобальной стадии: меняются все параметры социальных структур и сама изменчивость, пластичность становится главной позитивной ценностью.

2. Все глобальные ценности и ориентиры получают априорное доминирование по отношению к местным (локальным) ценностям, включая этнический фактор, который элиминируется.

3. Гибридизация культуры, т. е. процесс быстрого переплетения (часто искусственного) культурных феноменов из прежде несовместимых частей, особенно в поп-культуре.