Текст книги "Охотники на героев"

Сначала показалось, что факелы погасли, но он быстро понял, что вокруг нет ни факелов, ни людей. Он уже не чувствовал ни холода, ни тепла. Ни связи с землей. А темнота вокруг начала будто таять, сползать, пока из странной дымки не вырисовались новые формы. Имва с замирающем сердцем наблюдал, как вокруг него возникают каменные стены, крутящиеся механизмы и вытянутые вверх лестницы. Серо-зеленый камень окружал его со всех сторон, а чуть дальше внезапно тонул во мраке.

Похоже, что Имва оказался в очередном людском здании, где свет появлялся из ниоткуда. Вот только вокруг никого не было видно.

– Виктория? – позвал он, и голос показался ему слишком громким.

Ответа не было, лишь пустота, стены и лестницы. Имва не проводил ритуала прежде, а потому понятия не имел, где находится. И может ли он вообще найти Викторию в этом месте. Оставалось надеяться, что Имва хотя бы сможет понять причину ее болезни. Или хотя бы выбраться из ее головы. От последней мысли сжалось горло.

Осторожно, шаг за шагом, он пошел вперед. Ему казалось, что стены растают так же, как и появились, и он провалится в ничто. Но ноги спокойно двигались по камню. Не было ни холода, ни ощущения шершавой поверхности. Имва шел и в то же время просто плыл в пространстве. Лестницы крутились, поднимаясь то выше, то ниже, они связывали несколько островков камня в темноте, которые теперь удалось разглядеть.

Осторожно взбираясь по лестнице, Имва оказался в большом просторном зале, где можно было запросто потеряться. Он был безмерным. И таким же пустым. Целую вечность Имва шел, зовя Викторию, но так и не нашел. Потом заметил небольшой проход, который, казалось, возник из воздуха, и направился туда.

В конце узкого коридора Имва увидел невысокую девочку, стоявшую спиной к нему.

– Виктория?

Девочка вздрогнула и медленно повернулась. Эта была она, вне всякого сомнения. Те же волнистые иссиня-черные волосы, аккуратный нос. И такое знакомое растерянное выражение на лице.

– Где мой папа?

– Я… я не знаю. Я Имва, ты узнаешь меня?

– Ты один из них, да? Тех, кто не хочет сидеть за дверями?

– Кто?

Девочка нахмурилась, и Имве показалось, что она вот-вот заплачет. А потом она повернулась и просто побежала.

– Виктория, стой! Я не враг!

Он кинулся следом, петляя по коридорам, а девочка уносилась все дальше и дальше с огромной скоростью. Пришлось ускориться, так что стены замелькали вокруг. Имва почти нагнал ускользающую спину девочки. Он побежал еще быстрее, надеясь догнать ее за очередным поворотом, когда увидел, что пол закончился – дальше ничего не было, лишь пустота. С трудом, в самый последний момент, удалось удержать равновесие и не свалиться в бездонную пропасть. Дух перехватило, и Имва уцепился за стену, тяжело дыша.

Только теперь он заметил механизм, передвинувший лестницу вниз, на другой подсвеченный островок. И девочку, несущуюся по нему дальше.

– Виктория! – Но она не слышала Имву или не хотела останавливаться.

Имва огляделся, пытаясь найти выход, и увидел еще одну лестницу, только та уводила вверх. Пришлось воспользоваться ей, пока он не остался заперт на очередном каменном островке. Стены вокруг были точно такими же, но прибавилось дверей.

«Виктория сказала, что кто-то не хочет сидеть за дверями?»

Какие-то двери были распахнуты настежь, другие заперты. Вот только в открытых зияла чернота, а запертые никак не желали открываться. Имва хотел уже развернуться и попробовать другой путь, когда из открытой двери показалась парочка людей. Мужчина в цветастом балахоне, похожий на людского священника, тащил девочку. Но выглядела она иначе, хотя и казалась смутно знакомой. Чуть старше Виктории, с пышными волосами цвета недозревшего каштана. Она пыталась вырваться, но хватка мужчины была слишком сильной, он продолжал тащить ее, не обращая внимания на сопротивление. На Имву они даже не смотрели.

– Я не хочу! Отпусти! Буду кричать!

– И что? Кому ты нужна? Только мне. Не дергайся, и все пойдет быстро.

– Эй, вы!

Мужчина и девочка повернули головы, с удивлением рассматривая его, но мужчина быстро нашелся и потащил девочку дальше, открывая дверь.

– Помогите!

Имва побежал вперед, толком не зная, что будет делать, но дверь захлопнулась прямо перед носом. Он пытался открыть ее, но чтобы он ни делал, какую бы силу ни прикладывал, всего было мало. Ему показалось, что будь это реальность, то он уже давно выломал дверь.

– Что тут происходит? – вздохнул он.

Пути дальше не было, а в пустоту открытых дверей заходить совсем не хотелось. Потому он решил вернуться на то место, где Виктория сбежала от него. Внезапно, на подсвеченном островке выше, он заметил мужскую фигуру. Лица было не разобрать, но человек ничем не уступал сложению Рантара, а голова с блестящими волосами была перевязана какой-то лентой.

Мужчина смотрел на него молча, а потом отвернулся.

– Вик? – наугад крикнул Имва, и тут мужчина замер.

Впрочем, лишь на мгновение, чтобы уйти. И все же теперь Имва был уверен, что не ошибся. Это был действительно Вик! Но что это значит? Этот мужчина никак не может быть Викторией, он совсем на нее не похож. Но он откликнулся на свое имя!

Озадаченный, Имва разглядывал проплывающие мимо подсвеченные островки из стен и лестниц. Иногда они сходились и механизмы соединяли островки лестницами, чтобы вскоре снова разъединить их. А иногда острова расходились так далеко, что превращались в крошечные точки на горизонте, наподобие звезд.

«Как же перебраться на другой остров? Это настоящая проблема! Проблема… Ну конечно!»

Имва принялся рассматривать двигающиеся острова, которые плавали в темноте, как кувшинки, и начал все понимать. Он в голове Виктории, все получилось! И эти островки и есть ее разум!

С разумом что-то не так. Распался на множество частей, как трухлявый пень. Вот, значит, в чем была проблема! Он развалился на тысячу частей и не может собраться вновь. Островки друг за друга цепляются, но ничего не выходит.

Теперь Имва увидел себя как бы со стороны, плавающим в темноте среди лестниц, и задался вопросом: можно ли что-то предпринять? Лестницы не слушаются его, как и острова. А местные жители не обращают внимания. Но ведь это похоже на сон, а на сны иногда можно влиять. По крайней мере, с собственными снами у Имвы это иногда получалось. Можно ли изменить форму мира во сне?

Вокруг не было никакой связи с землей, но ведь и земли тут никакой не было тоже. Ведь на самом деле Имва сидит там, в подвале Гуго, возле настоящей Виктории. Почему бы не попробовать?

Он решил повторить то же самое, что и обычно. Имва принялся создавать форму в своей голове, и к удивлению заметил, что все получается проще, чем обычно. Острова и лестницы начали подплывать друг к другу и вставать на свои места. Как осколки, они соединялись в определенном порядке, образовывая нечто целое. Теперь появилась возможность путешествовать между ними, и Имва увереннее шел среди стен, подтаскивая к себе все новые и новые островки. Лестницы больше не двигались. Правда, люди тоже не появлялись, но Имва решил, что это временно. Совсем скоро он все поправит, и с Викторией все будет хорошо.

Вдалеке мерцала одинокая точка, очередной остров, но подозвать его все не получалось, тот слишком далеко. Тогда Имва подумал, а не построить ли мост самому? Он вновь создал форму, и мост возник сам собой, удлиняясь бесконечной дорожкой, по которой Имва уверенно пошел вперед.

Вот только остров оставался далеко, а он оказался посреди глубокой темноты, лишь сияние моста вселяло ему некоторую уверенность. Имва оглянулся и сглотнул, оценив протяженность пути, – кажется, он уже шел целую вечность. Сдаваться не хотелось, нужно было восстановить разум Виктории, а потому он двинулся дальше.

С каждым шагом смутное беспокойство начало овладевать Имвой, даже когда далекий кусок мозаики разума приблизился к нему. Имва никак не мог объяснить этой тревоги, все шло, как обычно, вот только путь не заканчивался. Что-то сопротивлялось Имве, хотело, чтобы мост оборвался. Имве стало казаться, что из тьмы на него кто-то пристально смотрит. Он уже хотел развернуться и пойти обратно, когда мост, наконец, присоединился к одинокому острову, а впереди Имва заметил движение.

Не зная, чего ожидать, он пошел медленнее, приближаясь к совсем крохотному участку, объятому знакомым слабым свечением. На нем была фигура с длинными серебристыми волосами, она согнулась над чем-то вроде стола и тихо говорила. Вот только Имва поймал себя на мысли, что не хочет разбирать этих слов. И быть здесь. Ноги сами собой остановились. Имва не хотел, чтобы человек поворачивался, вообще не хотел быть здесь, и все же мужчина повернулся.

От того, что Имва увидел на столе за спиной человека, все внутри него перевернулось и будто кулак засел в горле. На каменной плите лежал, весь в разрезах, маленький ребенок, а рядом еще один. Возле стола с окровавленными руками стоял и ухмылялся старик. Бледная, чуть ли не трескающаяся кожа имела разительный контраст с фиолетовыми мешками под глазами, под каждым из которых выделялись глубокие, алые борозды на коже. Прежде чем он открыл свой гнилой рот, Имва уже знал, что тот скажет.

– Тише, дитя, не волнуйся. Ты сильнее, чем я думал. Спасибо, что проложил путь.

Все тело онемело, он даже сказать ничего не мог, не в силах оторвать взгляда от мертвых малышей. Их остекленевшие мертвые глаза смотрели прямо в душу Имве.

– Не бойся, дитя, они спят. Но скоро проснутся. Да-да. Скоро все чада смогут вернуться в мир. И ты получишь свою награду.

Старик вытянул в его сторону руку, и Имва ощутил, как в нем что-то меняется. Как внутренности сковывает мороз, мешающий пошевелиться. Хотелось закричать, вырваться, использовать магию, но он просто замер. А старик подходил все ближе, кровь с пальцев капала на светящийся под ногами камень.

«Давай! Надо что-то сделать! Ну же!»

Но ничего не выходило. Рука старика почти коснулась его, а на бледном лице появилась мерзкая улыбка.

«Это царапины, у него под глазами царапины».

– Не-е-ет! – раздался резкий и знакомый детский вопль, отразившийся от окружавшей черноты, как от свода пещеры. – Ты все испорти-и-и-и-ил!

Имва почувствовал, что этот крик был направлен в его сторону, но даже вздохнуть не мог, не то что ответить. Тут его приподняло в воздух, старик стал отдаляться, и Имва ощутил, что проваливается в бездну. Чернота наступала на него, обволакивая со всех сторон, как топкое болото. В груди застыл вопль, и Имва открыл глаза.

Перед ним дрожали знакомые факелы, и Рантар с округлившимися глазами смотрел прямо на него. А он почему-то лежал в нескольких метрах от Виктории, сжимая в пальцах землю. Сердце бешено колотилось, и ледяная хватка на внутренностях не торопилась ослабевать.

– Что случилось? – спросил ошарашенный Рантар.

С трудом подбирая слова, Имва взглянул на лежащую на земле Викторию и отдышался, прежде чем ответить:

– Кажется… кажется, я совершил большую ошибку.

Глава 16
Господин Бартес

Первым появилось ощущение: необъятная легкость позволяла буквально взмыть вверх. Но, видно, у легкости были свои недостатки, потому что вместе с ощущением свободы пришла путаница. В голове все мешалось и крутилось, словно в сильную метель. Бешеный поток воспоминаний вился вокруг. А потом все резко затихло.

Виктория открыла глаза и первым делом встретилась с встревоженным взглядом Антара, потом заметила на пороге комнаты Гуго. Имва сидел дальше всех, съежившись, будто уменьшился в размерах раза в два. Он прижимал к себе петуха и старался не встречаться с ней взглядом.

– Что-то поменялось, – сказала она, ощупывая голову.

В голове было куда больше ясности, будто ей позволили протереть грязное окно. Она смогла вспомнить больше прежнего! И не только то, что было вчера, – на нее нахлынули воспоминания из детства. Радостный трепет вырвался из груди, превращаясь на лице в улыбку, Виктория хотела встать и тут только заметила, что руки и ноги привязаны к кровати. Улыбка медленно сползла с губ.

– Зачем вы меня связали? – Но тут она смогла вспомнить, как брыкалась и орала вчера на кровати.

«Погодите, но ведь это бред, я так себя не веду!»

– Как ты себя чувствуешь? – спросил Антар. Только теперь Виктория заметила, что он держит руки на топорах.

– Неплохо. Но все стало бы несравненно лучше, если бы вы меня развязали.

Виктория заметила, что ее рука с ожогом чем-то намазана и больше не болит.

– Тебя это кого? Как ты себя называешь?

– Обычно меня зовут Виктория, господа. Вы что, забыли?

– И ты не чувствуешь ничего странного?

– Кроме веревок, что врезаются мне в руки? Да что с вами такое?

Антар обменялся взглядами с Имвой и покачал головой. На суровом лице слегка дернулась бровь, что, видимо, можно было считать целой бурей чувств.

– Наш лесной друг считает, что ты не сумасшедшая. Он уверяет, что внутри тебя живет несколько разных людей. Включая колдуна-убийцу.

Виктория усмехнулась – она прекрасно знала, что никакой она не колдун. Теперь-то Виктория с легкостью помнила, что с ней было и как она росла. Воспоминания вернулись лишь отчасти, и все же среди них проступила ясность. Перед глазами, как сейчас, стояли маленькие деревянные домики, за соседским сараем жила тощая корова. И уж точно не было никаких колдунов. Очень хотелось об этом поскорее сообщить, но внезапная волна холода, пробежавшая до самых пяток, запечатала все слова на ее губах.

«Какие еще коровы? Я никогда не жила в этой деревне! Я это точно знаю!»

Лихорадочно перебирая воспоминания, Виктория металась по своему сознанию в поисках знакомых деталей. У их соседки дела были столь плохи, что от коровы там мог быть разве что скелет. В голову стали лезть и другие воспоминания, не имевшие ничего общего с прежней жизнью. Например, откуда этот день в сиротском приюте, если она никогда там не была?

– Так что ты хотела сказать?

Виктория сглотнула, прежде чем ответить.

– Не скажу про колдунов, но раньше я не помнила почти ничего, а теперь в голове почему-то воспоминания… не только мои.

Гуго выругался, бросив взгляд на амевана, и вышел из комнаты. Имва, кажется, сжался пуще прежнего, съеживаясь внутрь себя.

– Объясняй, – взмахнул руками Рантар, глядя в его сторону.

Амеван взъерошил и без того растрепанные волосы и, глядя куда-то в пол, начал говорить.

– Я провести ритуал соединения. Два разума в один. Блуждать там и догадаться – что-то разбить твой воспоминания. Решил собрать. Но когда начать, появиться он.

– Кто?

– Белый человек.

– Пока что-то не могу понять.

Виктории хотелось взяться за голову, прикрыть глаза ладонью, но веревки слишком туго держали затекшие руки. Слова она понимала, но никак не могла связать все в одно.

– Сильный магия. Мощный. Как ураган. Никогда не видеть такое. Только слышать истории.

От того, как амеван затараторил, у нее чуть не заболела голова. Слово решил взять Антар, который даже позу не сменил за все это время. Что-то подсказывало, что он мог стоять так возле нее всю ночь.

– Короче говоря, он считает, что сильная магия расщепила – или что-то типа того – твое сознание вместе с воспоминаниями. Говорит, что увидел там много осколков или островов. Я ничего не понял, но он уверяет, что часть из них никак не связана с тобой, а что это воспоминания или куски разума других людей. Или хрен его пойми что еще.

– И вы за этим меня связали?

– Белый человек, – выдохнул Имва. – На свободе теперь.

Виктория уже хотела спросить, кто это, но почему-то решила, что уже знает. Внутри на секунду все сжалось, от мимолетного воспоминания. Но теперь все стало четче и, прибавив силы, она попыталась вспомнить. Это была не какая-то картинка, скорее, набор ощущений. Отталкивающий образ, вселяющий страх. С ним Виктории уже приходилось встречаться, только где?

– Я не чудовище. И веду себя нормально. Не хотелось бы опускаться до разрешения в туалет. Может, все-таки развяжете?

Антар посмотрел ей прямо в глаза, блуждая, будто хотел нащупать второе в них дно. Он напомнил ей отца – такой же мужественный и суровый. Хотя воспоминания стерлись, и она не была уверена, что из-за ее недуга. Антар кивнул и дал знак амевану. Имва медленно подошел, запутывающимися пальцами попытался развязать ее руки. Получилось раза с четвертого.

Ощущение свободы приятно пощекотало кожу, и Виктория с удовлетворением потерла запястья. Было в этом нечто странное – пугать трех мужчин лишь одним своим присутствием. Раньше она бы даже порадовалась, но сейчас лишь сглотнула. Мысли становились четче, чем раньше, но в них не хотелось погружаться.

– Знаете, что еще? Я здорово проголодалась.

К немалому удивлению, в доме нашлась еда. Сидя на скрипящем стуле, Виктория с жадностью поглощала несколько еще теплых булок, запивая сладким тыквенным соком с целой взвесью мякоти. На этот раз ее не смущали ни грязные стаканы, ни пыль на столе. Скудный завтрак показался настоящим пиром. Даже косые взгляды мужчин, сидевших на расстоянии, не причиняли никакого дискомфорта. Еще чуть-чуть – и она бы облизала пальцы, но вовремя остановилась. Есть границы, за которые женщине лучше не выходить.

– Не стоит на меня так смотреть. Не собираюсь я превращаться в оборотня и отгрызать вам ногу.

– В прошлый раз ты свернула шею двум людям. А до этого подняла нескольких мертвецов.

– Это была не я, – нахмурилась Виктория, откидывая надоедливую прядь со лба. – Возникают моменты, когда в голове появляется этот гул… После которого я оказываюсь в другом месте. Вот только теперь я смогла вспомнить момент, когда отключилась. Хоть и с трудом.

Она в задумчивости крутила в руках стакан, рассматривая его с разных сторон. Воспоминания были смазанными, будто кто-то попробовал вытереть их, как чернила, из памяти, и все же они были куда лучше, чем ничего. Единственное, в чем Виктория была уверена, – все делала не она. Каждое воспоминание позволяло взглянуть на себя со стороны. Но то, что она говорила и вытворяла, никак не было связано с ней лично.

– В голове стало больше порядка. Спасибо за помощь.

Имва покраснел и сдвинул плечи. Он по-прежнему не хотел встречаться с ней взглядом.

– Уверена, что его стоит благодарить? – покосился Гуго.

– А почему нет? Мне лучше. Больше не лихорадит. И рука начала проходить. Возможно, вернутся какие-то воспоминания. Пока я помню детство. Как взрослела. Помню первый поцелуй, – щеки сами собой загорелись от смущения. – Но вот что было последние лет десять, я не помню. Вернее, помню, но больно смутно.

Она больше не стала говорить про чужие воспоминания, лезущие в голову. Мужчины и так сидели рядом с ней с видом, будто подумывали накинуть на нее сетку. Нечего их нервировать раньше времени.

Мысль о том, что кто-то рылся в ее голове, тем более амеван, конечно, всерьез смущала. Что он мог там увидеть? Что подглядеть? Или что устроил, пока копался там? Да и разве можно залезть человеку в голову?

Кажется, Виктория уже задавала вопрос про голову, только намного раньше. Но кому? Как бы она ни пыталась, воспоминание ускользало узкой струйкой сквозь щель в памяти. Что ж, не в первый раз.

– Никаких белых людей. И магией я точно не занималась.

Имва слегка расправил плечи, Гуго нахмурился, а Антар опять испытывал ее взглядом своих серых глаз. Почему-то ответить ему тем же оказалось неловко, и она отвернулась.

«Интересно, каким он был тогда, до войны?»

Тем временем Антар встал и, подойдя, выложил перед ней знакомые желтые листы.

– Раз тебе легче, то займись вот этим.

Виктория вздохнула. А ведь день так приятно начался с завтрака. Она уже и думать забыла про эту бессмыслицу из сундука пастора. Любой, кто мало-мальски разбирался в чертежах, мог сказать, что это просто каракули, а Антар все ждал от нее какого-то чуда. И все же он помог ей, пусть и вел себя как последний грубиян. Хотя бы из уважения стоило сделать вид, что на этих листках есть какая-то разгадка.

Из комнаты послышался резкий шум, что-то со звоном упало. Антар тут же оказался на ногах, пока Виктория боролась с подпрыгивающим сердцем. В этот момент из комнаты вылетел клубок из шерсти и перьев. Петух бил крыльями не переставая, а в ответ на его атаки раздавалось злобное мяуканье. В конечном итоге в сторону метнулась пушистая тень.

– У вас, рогатых, даже птицы безумны! – вскочил на ноги Гуго.

– Навнат ни при чем! Он защищаться! Жуткий зверь ваш… кот!

Имва пытался взять на руки петуха, но тот, торопливо семеня на полу, норовил уклониться. Видимо, боялся, что кот снова вернется. Кот и в правду сидел неподалеку, недовольно ударяя хвостом по полу, и следил за петухом своими яркими глазами. Потом дернул лапкой и принялся умываться.

– Хватит представлений. Убери петуха, кота я сам заберу. Дайте ей поработать.

Антар широким шагом прошел вперед, но кот презрительно дернул хвостом и убежал наверх. Имва наконец подхватил петуха и поспешил скрыться с ним в комнате.

«Ну и бардак. И как я докатилась до такой жизни?»

– Эта парочка меня бесит! Антар, мне тоже надо работать. Раз он уж ей помог, – Гуго сделал особый акцент на последнем слове. – Может, рогатому пора уйти? Нам не нужны такие проблемы.

– Он остается.

– Вчера он начал завывать, и из земли вылезли корни, опутавшие ей голову! Корни, Антар! А потом он признался, что напортачил! Ты не думал, что он все делает специально?

Антар молчал, и Виктория решила, что это несправедливо. Она сама боялась амеванов, слышала, на что способны, но Имва не был амеваном. Внутреннее чутье подсказывало, что он отличается от рогатых. Разве убийцы из леса, не щадящие никого, имели хоть что-то общее с ним? Имва был мягкий, стеснительный. Да Виктория была готова поспорить, что он даже драться не умеет!

– Имва не опасен, – вступилась она.

– Ты оживляешь мертвецов! Не уверен, что тебя можно слушать.

– Не знаю насчет мертвецов, но приструнить одного портного могу, – скрестила она руки.

– Ха!

Гуго демонстративно развернулся и поднялся по лестнице вслед за котом, громко топая ногами. Виктория поерзала на стуле. Возможно, ей не стоило так говорить с человеком, который приютил их. Пусть и по принуждению.

– С ними я разберусь. Ты должна заниматься делом.

Виктория с трудом подавила в себе поднимающуюся вспышку раздражения. Она устала выполнять чужие приказы. Все любили говорить ей, что надо делать. Интересно, чье это воспоминание? Прислушавшись к себе, она решила, что не ее собственное. Вряд ли в ее прошлом был тот момент, где она хватала за зад служанку в кабаке.

Антар создавал впечатление такого человека, от которого стискивались зубы. Такие считают, что их дела всех важнее и что остальным за радость исполнить их волю. Хотя бы для того, чтобы не иметь проблем в будущем. Так и подмывало высказать все это ему в лицо, но тяжелый взгляд заставил Викторию опустить голову.

«Что за глупости, почему я веду себя как испуганная девчонка?»

Она подняла голову, но заметила, что Антар достал свои жуткие топоры и подобрал платье, принявшись натирать им лезвия до блеска. Он так уставился на блестящий металл, словно на них должен был показаться важный ответ. Антар напоминал картину известного мастера с его вечно задумчивыми, романтичными в своей отстраненности героями.

Виктория дернула головой и закусила губу. Оружие – слишком примитивный инструмент, а этот, она была уверена, еще и очень жестокий. Блеск топоров только нервировал, не давая сосредоточиться. Если и нужно сделать вид, что она работает, то хотя бы без лишнего напряжения.

Она взяла ленту со стола, быстро связала надоедливые волосы на затылке и, взяв с собой листы, пошла в комнату. Хотелось огрызнуться на замечание, бросить в лицо возмущение холодной надменностью, но реакции от Антара так и не последовало. Возможно, он даже не оторвался от своих глупых топоров.

Когда Виктория зашла внутрь, Имва дернулся, подгибая под себя ноги. Его взгляд заметался по комнате и падал на все, кроме ее лица. Рядом прохаживался петух, подозрительно поглядывая на нее. Вздор, конечно, он не мог так смотреть.

– Давай оставим это, хорошо? – Виктория тяжело вздохнула. – Ты пытался помочь и ни в чем не виноват. Мне стало лучше. Правда.

Какая-то часть ее презрительно усмехнулась под толщей внутренних слоев. Всего лишь маленькая вспышка, не имеющая значения. И все же она обратила на нее внимание. Виктория инстинктивно повернулась, будто заметила, что кто-то смотрит на нее со стороны, но больше в комнате никого не было.

– Как твой петух?

– Навнат цел. Кот не успеть навредить.

Повисло неловкое молчание. Виктория не знала, что еще можно сделать, чтобы Имва перестал так смотреть. Слишком большое издевательство, когда один на тебя даже не смотрит, а второй шарахается, как от чудовища.

– Слушай, хватит сидеть с таким видом, будто убил мою бабушку, – сначала она удивилась, как странно прозвучала эта фраза, потом до нее дошло, что сравнение с убийствами не самый лучший пример для амевана.

Так и вышло. Лицо Имвы вытянулось.

– Вы все считать меня убийца?

– Что ты!

– Нет, считать, – Имва нахмурился и даже показалось, что волосы на его голове ощетинились в разные стороны. – Вы называть меня рогатый. Хотя никакой рога нет. Бояться. Больше, чем он.

Он вытянул палец в направлении закрытой двери.

– Я не убить никого. Он убить многих. Почему я плохой?

– Ты ни при чем, Имва. Все дело в твоих родичах. Они нападают на людей вокруг леса, делают вылазки даже в города! И убивают людей магией. А еще срывают с них кожу!

– Так происходить из-за людей! Сначала вы просить помощь в войне с великан. Потом предать. Убить амеван. Жечь, топтать священный лес. У нас остаться только один. Мы защищаться. Нужно пугать.

Виктория не стала напоминать, что за помощь в войне амеваны запросили плату, немыслимую для людей. Лесные жители первыми нарушили условия. Но говорить об этом явно не стоило. Глаза Имвы горели потусторонним огнем, и он стал как бы больше, хотя даже позу не сменил. Возможно, он почувствовал это и опустил взгляд. Так стало легче, Виктории пришлось признаться себе.

– Давай забудем обо всем. Я человек, но никого не предавала. Надеюсь. Ты никого не трогал и пришел мне на помощь. Нам нечего делить. Что скажешь?

Имва поерзал на полу – видно, хвост мешал, – и кивнул.

– Да, так хорошо.

– Отлично, – выдохнула Виктория.

По крайней мере, одной потенциальной проблемой меньше. И в захламленной комнате стало даже легче дышать.

– Люди часто воевать и много говорить о Истрия и Севария. О королева. Почему они воевать друг с другом?

– Ох, спросил бы что полегче. Это длинный рассказ.

– Хорошо, – Имва подался вперед, кажется, он любил слушать.

Виктория покосилась на дверь. Что ж, ей не помешает подумать о чем-то кроме дурацких чертежей. Почему бы хоть немного не отвлечься разговором? Она отложила желтые листы с каракулями в сторону.

– Наверное, так часто бывает – началось все уже очень давно. Считается, что общие предки людей жили на другом континенте больше тысячи лет назад. Но их реки стали высыхать, а почва превращаться в пыль. Тогда Масдар – правитель древнего королевства – отправил двух своих сыновей с экспедицией за море. Старший, Мольфанг, остановился у здешних берегов и основал первое королевство – Истрию. Младший, Максимилиан, не пожелал остаться с братом и ушел сначала на запад. Он был уверен, что дальше должны лежать более плодородные земли. И не ошибся. Пройдя через долину на юг, он основал Севарию. Прежний континент гиб, и все, кто мог, переселились в два королевства. Верховный король Масдар умер, но взял клятву с братьев, что они не будут ссориться. Двадцать лет продержался мир.

– А дальше – война?

– О да. Знаешь, есть разные версии. Мне кажется, в свое время я много читала об этом. Одни историки говорят, что Мольфанг завидовал младшему брату: тот взял в жены девушку, которая очень нравилась ему самому. Он потребовал от Максимилиана признать его верховным королем. Но тот отказался. Другие говорят, что Максимилиан ненавидел жить в тени брата, ведь в те времена Истрия была сильнее и богаче. Как бы то ни было, случилась так называемая Война за наследство. Максимилиан победил и по закону силы объявил себя верховным королем.

– А Мольфанг?

– Он сбежал на юг и там основал новую страну. В герцогстве Монфор его до сих пор считают одним из основателей. Потом случилась новая война. Мольфанг вернул Истрию. Лишь для того, чтобы погибнуть еще через пять лет в очередном бою. Максимилиан стал единоличным властителем двух королевств. Пробыл он им тоже недолго. Говорят, его отравил собственный сын. Снова между потомками верховного короля разгорелась война. Истрия всегда кичилась тем, что она древнее. Севария с годами стала богаче. Войны между нашими странами – обычное явление. Самых крупных было одиннадцать, а мелких стычек и сосчитать нельзя. Были попытки собрать страну воедино, но за сотни лет противоречий накопилось столько, что любая попытка уладить их была обречена. Но, если честно, не думаю, что между странами такая уж большая разница. Все ненавидят друг друга просто потому, что так принято, так всегда было.

– Ты не сильно переживать из-за своя история.

– Это не совсем моя история, – пожала плечами Виктория. – Во-первых, я живу здесь и сейчас. А, во‐вторых, я родилась в ином месте, приплыла из Новых территорий в детстве, а это совсем иной мир за морем.

– Но ты знать про человеческие законы?

– Какие именно?

– Я слышать часто про закон силы.

– Он довольно простой. Раз боги сражались и мир стал таким, какой он есть, из-за борьбы, то нужно сражаться за себя. И за все, что дорого. Кто побеждает, тот и прав.

– Но тогда все мочь делать, что хотеть. И сражение не кончаться.

– Поэтому есть королевская власть, которая сильнее всех прочих, – пожала Виктория плечами. – Она поддерживает порядок.

– Этот закон глуп.

Имва лег на пол, задумчиво уставившись в потолок. Кажется, его любопытство было более чем удовлетворено. Виктория не была уверена, что он все понял, но сейчас ему явно нужно было подумать.

Она тоже отвлеклась. Можно было попробовать заняться каракулями. На пожелтевших листах тонкие линии извивались, как вены или корни, – без всякой системы, без смысла. Такое впечатление, что ребенку просто дали чернила, и он развлекался. В конце концов, у Виктории зарябило в глазах, и она откинула страницы в сторону.

– Не представляю, зачем ему эта бредятина!

Имва отвел от нее взгляд быстрее, чем обычно, и это насторожило.

– Ты что-то знаешь?

– Он сказать… сказать, что это помочь найти его сын.

– Убитого?! – Виктория закрыла ладонью рот и бросила взгляд на дверь. Прозвучало слишком громко, но никто не торопился входить.

– Говорить, что жив. И это привести к нему.

Виктория снова взялась за листки, потом посмотрела на закрытую дверь. Антар перестал казаться таким дуболомом. Если все правда, то хотя бы можно было понять, почему он ведет себя как одержимый. Но какое отношение ко всему имеет пастор?