Текст книги "Охотники на героев"

«Ох, она единственная делала жизнь правильной», – Рантар закрыл лицо руками и молча сидел в тишине.

Селина одна умела утешать. Чтобы Антар мог дышать спокойно. Не поддаваться своим импульсам, тайным желаниям. Если вместе с Викторией Рантар сможет добиться хотя бы чего-то похожего, стоило попробовать.

В ситуации, куда он попал, справиться одному было невозможно. Требовалось слишком многое, а сейчас Рантар был слабее, чем раньше. Он бросил взгляд на топоры и снова их поднял. Их предстояло отчистить. Они должны быть чистыми. Тюльпаны были тем, что связывало его с прошлой жизнью. Приковывали взгляд шипастой цепью, от которой все кровоточило, но это была единственная доступная ему связь.

Возможно, Гуго был прав. Если бы Рантар умел просить помощи, то все было бы проще. Возможно, он даже был бы сейчас с Фило и того кошмара, который тянулся столько лет, не было бы.

Рантар протер лезвия, сам обтерся тряпкой и накинул рубаху. Пора было посмотреть, что подготовил ему Гуго.

* * *

Народу внутри таверны было совсем немного, в воздухе стоял пряный запах, а на каменных стенах висели засушенные цветы. Немногочисленные посетители не обратили на нее никакого внимания, так что Виктория спокойно пристроилась в углу.

В голове нужно было навести порядок не меньше, чем в доме Гуго. Только тот мог принести спокойствие. Сумятица в мыслях ничем не поможет, если она хочет понять, как двигаться дальше. А еще куда и зачем. Виктория откинула капюшон и принялась массировать виски, раньше ей это помогало. Думать о том, что это могла быть привычка совсем другой сущности, засевшей в голове, не хотелось.

«Итак, надо быть разумной. Действие лишь следствие внутреннего состояния, как говорил Тулимон. Значит, надо ответить на вопрос – кто я? Что я про себя знаю? Я довольно самостоятельная. Начитанная, вон, Тулимона вспомнила. Люблю порядок. Много знаю. Кажется, я умная. Умнее некоторых точно. Разбираюсь в архитектуре и инструментах. Думаю о других, пытаюсь сделать окружающим лучше. Не люблю носить платья. Что еще? Поспешные решения тоже не люблю».

Получалось не так уж мало. Она знала, какая она и чего не любит. Когда в следующий раз к ней начнут липнуть чужие воспоминания, можно будет воспользоваться этими утверждениями, как якорем, напомнить себе о себе настоящей, так сказать.

«Ладно, допустим, с этим разобрались. Но я не ответила на вопрос – кто я?»

С этим было сложнее: Виктория пыталась вынести на поверхность воспоминаний хоть что-то из своей биографии, но получалось из рук вон плохо. Дед старался научить ее всему, что знал. Он был очень умным, в деньгах не нуждался, в отличие от ее родителей. Когда она осталась одна, то пережила кучу кошмаров, прежде чем начала учиться у кузнецов, потом подслушивала занятия в академии, брала книги в библиотеке. Но дальше этого момента что-то вспомнить не получалось. Возможно, именно тогда и случилось нечто плохое.

«Интересно, если вернуться в знакомые места, получится ли у меня вспомнить другие подробности?»

Вариантов было не так много. Если Виктория останется одна, то именно так и нужно будет поступить. Еще можно было бы пойти в госпиталь, узнать, обращаются ли к ним с такими случаями и что обычно делают. Получалось очень похоже на план. Или на его жалкое подобие. Но все лучше, чем ничего. Вот только от мысли, что Виктория вновь останется одна, становилось не по себе.

Слуги в таверне начали коситься на нее, а ледяной дождь как раз закончился, так что пора было уходить, пусть и с неохотой. Пряный аромат вареного вина стал еще слаще, и Виктория предпочла бы остаться здесь, у камина, на весь оставшийся день.

Промозглая сырость обхватила ее со всех сторон, так что по улице она пустилась почти бегом. Приходилось с разочарованием признаться, что она не сможет проучить Антара, блуждая по городу до глубокой ночи. Ей нужен был результат и нужно было себя занять.

Виктория пошла туда, где они последний раз видели Имву. Двинулась по уже знакомому маршруту, не пропуская даже тех мест, где уже была. С замирающим сердцем она останавливалась, надеясь услышать знакомое ку-ка-ре-ку. Или увидеть фигуру с копной темных волос. Но вокруг изредка попадались местные да обычные бездомные.

Виктория не сдавалась, она шла все дальше, не обращая внимания на грязь, холод и то, что вокруг становилось мрачнее, а дома превращались в знакомую деревянную рухлядь. Возможно, амеван тоже решил, что это знакомое место, и остался тут.

– Имва? Имва!

Но Виктории никто не отвечал, только кое-где за стеной кричала старуха, а с другой стороны плакали дети. Где-то вдалеке раздавался ритмичный металлический лязг. Работала какая-то мануфактура. Это было ясно и по слою золы, покрывавшем все вокруг. По канавам текла грязная вода, унося с собой надежду на то, что Имву удастся легко отыскать. Он был один, напуганный, в чужом городе с чужими обычаями. Виктория хорошо знала, каково это, – чувствовать себя брошенным и одиноким. А Имва казался не взрослым парнем, а обычным юношей, который может не выдержать того, что с ним случится. И если она могла помочь, то нужно было это сделать.

– Имва?

– Не меня ищешь? – раздался гнусавый голос за спиной.

Виктория быстро развернулась, глядя на прыщавое лицо оборванца. Только этого не хватало! Она сделала несколько шагов назад, но позади тоже уже кто-то был. Потом из-за поворота вышло еще двое. Гоблины в обносках. Вряд ли они хотели проводить ее в библиотеку.

– Чего молчишь? Нужно отвечать, когда спрашивают.

Сердце колотилось, а ноги становились куда слабее, чем она надеялась. Нужно было бежать, но Виктория не была уверена, что сможет это сделать: незнакомцев слишком много. Значит, оставалось только напугать в ответ. Она развела плечи и понадеялась, что в голосе не чувствуется дрожи.

– Думаете, что можете напугать даму? Вы хоть отдаете себе отчет в том, кто я? Похоже, стража в прошлый раз проучила вас недостаточно хорошо.

На тех, что сзади, ее слова подействовали, а вот прыщавый только скривил рот.

– Дама? У меня никогда не было дамы. Держи ее, Жирный.

За спиной раздались шаги, а взгляд темных глаз впереди предвещал только боль. Против своей воли из груди Виктории вырвался писклявый крик.

В этот момент позади рванулась какая-то тень – гоблин отскочил к стене, ударившись спиной. Второй еще не успел развернуться, а крепкая фигура уже впечатала его голову в стену клином топора, раздался глухой стук, и тот, кого звали Жирным, упал на землю. Виктория уже успела узнать Антара и чуть не распласталась на земле от облегчения, благо за спиной уже никого не было. Ноги стали еще слабее, чем раньше.

Прыщавый достал нож, но Антар с легкостью ушел от его удара, толкнул его плечом в грудь, потом ударил кулаком по лицу. Гоблин оказался на земле без движения, и Антар уже замахивался на него топором. Сама не заметив, как, Виктория повисла у него на руке, а Антар ошарашенно захлопал глазами.

– Не смей!

– Они хотели напасть на тебя.

– Людей не обязательно убивать! Тебе что, станет легче, если за спиной будет возвышаться гора трупов?

Не похоже, чтобы это оказалось для него доводом, но вот рука расслабилась, и Виктория решила, что смогла победить. Она была благодарна за спасение, но на шею кидаться уж точно не станет. Пусть Антар знает, что у нее есть своя позиция. Раз уж он ей здесь попался, то она выскажет все, что думает.

– Учись себя контролировать. Или ты забил бы меня до смерти, как нашу проводницу в тоннелях?

– Не надо лезть под руку, и все будет хорошо.

– Я буду делать, что хочу. И вообще, что ты здесь делаешь?

– Пришел помочь.

– Ну, ты помог, спасибо. Теперь можешь уходить.

Ей было очень интересно, что он скажет. Сначала Антар помрачнел, с каждой секундой лицо становилось все напряженнее, пока внезапно не расслабилось. Наверное, впервые она увидела, как он растерян. Его лицо стало похоже на то, что частенько появлялось у Имвы.

– Просто я хотел… извиниться.

– Продолжай.

Виктория испытующе взглянула на него, чувствуя, что Антар только начал ее удивлять. И пока ей это нравилось.

– Думаю, я смогу тебя простить, – сказала она. – Но это не меняет того, что ты грубиян. И что не слушаешь меня, хотя я могу предлагать здравые вещи. Но одного «извини» тут будет мало. Почему я вообще должна идти с тобой?

– Потому что… потому что… – Антар оглядел бездвижные тела, подбирая слова, и Виктория так и застыла, почему-то в ногах снова появилась легкость. – В общем, мне нужна твоя помощь. Наверное… Нет, я хочу сказать, что не получится… Что у меня ничего не получится, если ты мне не поможешь. Поэтому я пришел просить тебя помочь мне.

Последнюю фразу он выпалил на одном дыхании и не сразу взглянул на нее снова. Серые глаза выглядели несчастными, жаждущими поддержки. Похоже, ему пришлось напрячь все свои силы, чтобы произнести фразу. И Виктория оценила это. Нет, не так – она обрадовалась. В груди стало теплее, еще чуть-чуть – и она бы улыбнулась. Все обернулось даже лучше, чем она рассчитывала, Виктория открыла было рот, но внезапно кто-то с размаху ударил Антара деревяшкой по голове. Он мгновенно закатил глаза и начал падать. Виктория хотела вскрикнуть, но тут ей на голову что-то набросили и весь мир исчез во мраке.

* * *

Холодный ветер разбивался о шпили, завывал между камнями, но не доставал до него. Плотнее закутавшись в найденную накидку, Имва зажмурился. Голова пульсировала там, где он выдрал себе волосы. Никогда он не думал, что ему может быть так плохо. Хочешь закрыть глаза, чтобы не думать о кошмаре, но он преследует даже во сне. Одна и та же картинка. Фигура охотника и черное пятно, разливающееся под телом.

Имва поежился, шмыгнув носом: он не привык так мерзнуть – было еще холоднее, чем когда он укрывался от погони в лесу. Поневоле хотелось обратиться к Навнату, но и того не было рядом. И все опять из-за Имвы. Он неудачник, у которого ничего не выходит, даже отношений с другом. Зачем он ударил его? Зачем обидел? Тяжелое серое небо давило на плечи, прижимало к крыше. Внешний мир хотел раздавить его, отнять все, что у него было. Странно, почему у мира до сих пор не вышло, к чему было отнимать все постепенно? Сначала без семьи, потом без народа, дальше без отца, а теперь совсем один, даже без пернатого друга.

Имва много думал о том, что произошло, почему все получилось именно так. Ведь он хотел как лучше. Спасти родича, вернуть сок жизни на родину. А вместо этого все погубил. Ради людей, которых узнал совсем недавно. Но ни одна мысль не давала ни ответов, ни успокоения.

«Наверное, я просто должен быть один. Так лучше для меня и других».

Но оставалась серьезная проблема. Имва не хотел быть один. Всю жизнь он боролся с одиночеством, пытался найти свое место, найти тех, кто будет с ним рядом. Ведь так заведено – у всех есть родные и близкие, так и должно быть. Есть народ, которому они принадлежат.

«Разве это честно, что у всех остальных есть это, даже по праву рождения, а у меня – нет?»

По привычке Имва взялся за кулон, но тот тоже был обманом. Как и остальное в жизни. Как все надежды. Он медленно убрал руку. Папа много чего ему рассказывал. О ценности этого кулона, о том, как удивителен окружающий мир. О том, что люди не такие мерзавцы, как принято считать. Но такие кулоны продавали на любой людской улице. Имва еще не выбросил свой лишь потому, что это была единственная память о родителях.

Имва хотел восстановить хоть малейшую справедливость. Нужно было найти Навната, извиниться. Забрать его из проклятого города, где творятся только неприятности. Но для этого нужно было ждать вечера, как вчера, когда он сделал вылазку после заката. Он успел пожалеть, что выбросил одежду Гуго, потому что со своим хвостом был слишком приметен. Грязная, брошенная ткань стала единственной находкой от косых взглядов и холода. И все же рисковать не хотелось, поэтому оставалась только ночь. Да и нога еще немного болела. Трижды Имва проходил по тому месту, где исчез Навнат, а по остальным без счета, и все напрасно. Город смеялся над ним своими одинаковыми проходами, закоулками. В лесу найти дорогу и то проще.

От скорбных мыслей отвлек протяжный гул. Рантар говорил, что горн призывает людей на сбор. Прозвучало еще несколько низких, протяжных завываний, прежде чем все стихло. Люди стали собираться, он уже видел их. Потоки мелких фигур людей, как муравьи, стекались на зов. С высоты крыши, на которой сидел Имва, можно было разглядеть половину города. Он выбрал это место специально, хоть взбираться наверх оказалось не легче, чем за охотником на башню. На такой верхотуре все было лучше. Меньше дыма, гари и шума, нет людей, зато все видно. Даже маленькое деревце проросло на самой крыше – надежный знак, что природа всегда будет сильнее.

Лишь мрачный силуэт Расколотой башни каждый раз напоминал Имве о совершенных ошибках. Пару раз он размышлял, что охотник сам виноват, что он даже заслужил смерть. Он не считал Имву своим, забрал сок жизни, хотя именно Имва освободил его и привел к цветку. Охотник не слушал его. И все же мысль была слишком подлой. Не стоило спихивать на других то, в чем виноват сам.

Имва не хотел все время думать об охотнике, поэтому занялся своим обычным делом – начал разглядывать обитателей города, идущих в церковь. Он устроился у окна снаружи, где его никто не мог видеть, и смотрел на людей, которые рассаживались по скамьям. Помещение было огромным, будто брюхо фантастического зверя, и все украшено свечами, словно на стенах сидели тысячи светлячков. Напротив скамеек, доходя до потолка, у стены возвышались статуи с протянутыми руками. В одной из огромных рук лежал каменный цветок. Откуда у людей такая жажда к большим размерам, оставалось только догадываться. Наверное, они хотели чувствовать себя маленькими. А возможно, наоборот: они строили такие места, как это, чтобы забыть, что они такие маленькие, и стать более значительными в собственных глазах.

Имва спустился как можно ближе к окну. Несмотря на то, что людской город вызывал тошноту, он никак не мог унять своего любопытства. А возможно, это просто был способ сбежать от тяжелых мыслей.

Люди ждали выхода человека в разноцветном наряде, который произносил речи. Имва и сам его ждал. Своими рассуждениями он напоминал наставников с родины. Интересно было узнать, чем мудрецы амеванов отличаются от человеческих. Пока люди занимали свои места, Имва вспомнил слова своего наставника: «Люди невежественны. Даже не знают богов, которых так свято чтят. Они называют их Безымянные боги. Только жалкий разум мог породить такую выдумку».

Рассматривая величественные статуи и огромный зал, Имва уже успел усомниться в слабости их разума. И все же верования людей оставались для него загадкой.

– Братья и сестры! – воззвал глубокий голос, и Имва сразу разглядел фигуру в цветастых одеждах. – Восславим богов, что прошел еще один славный день. Да будут они почитаемы до скончания веков!

– До конца веков!

– Понимаю, не все из вас считают день славным. Или еще один до него. Неурожай, восстания – все это мешает нам насладиться прелестью жизни. И все же мы здесь. Мы живы, целы и невредимы. Напасти проходят, а мы остаемся. За это нам и следует благодарить щедрых богов. Никто не благодарит богов, когда все хорошо, лишь в мгновения смуты мы обращаемся к ним за покровительством. Но разве то, что мы живы, невзирая на все перипетии, не следствие их заступничества? Мы должны проявить уважение и усердие в мирской жизни, если хотим добиться лучшей жизни.

– Чтобы у нас опять все отняли? – раздался возглас человека из рядов.

Имва удивлялся людским обычаям. На родине никто не прерывал наставника, но он наблюдал второй день – такие встречи проходили уже несколько раз, а простые слушатели неизменно бросали вызов своему наставнику, а тот вел себя так, будто в этом нет ничего странного.

– Одна рука отнимает, а другая дает. Мы соблюдем закон усердия, а если потребуется, найдем и дополнительные силы, но выстоим. Мы такие. Что бы ни случилось, мы прорастаем, как свежая трава, распускаемся чудесными цветами, как бутоны.

– Севарцы продолжают вытаптывать наши поля! Мы работаем вдвое усерднее, а они забирают вдвое больше! Две недели назад у меня забрали последние запасы. Теперь я не знаю, сможет ли моя семья пережить зиму.

– Не мне напоминать вам о законе силы. Он священен. Боги сражались с мировой чумой, а потом и друг с другом, дабы создать лучший мир. Из крови и пота богов явился наш мир. Они одержали победу благодаря своей силе. При помощи нее же они возделали землю и создали все вокруг. Поскольку Севария раз за разом одерживает верх, значит, мы недостаточно сильны. Значит, Севария заслужила быть правой. Значит, имеет все права.

– И что, нам просто позволять им делать с собой что угодно?

Это был новый голос, писклявее, но ему вторили многие другие. На секунду людской наставник замолчал, но когда заговорил вновь, его голос был столь же крепок:

– Из крови богов родился мир и мы, люди. Но мир не сразу стал крепким цветком. И не сразу раскрылся. Когда мы смотрим на молодой побег, разве ожидаем от него силы? Разве он длинный и крепкий? Нет. Но дайте ему время, он впитает соки, вырастет и тогда явит свою истинную красоту и мощь. Так и мы: пусть мы кажемся себе слабыми, но Истрия не всегда была такой. Мы знаем, на что мы способны. Вы увидите, пройдет время – и мы наполнимся силой, как любой побег.

Толпа одобрительно заголосила. А Имва подумал, что на родине многое не знают о людях. Хоть в этом отец оказался прав. Все эти сравнения с растениями очень понравились Имве. Они звучали так знакомо. Если вспомнить историю Виктории про людские королевства, то общих черт с родной землей Имва нашел еще больше. Он опасно приблизился к окну, чтобы ничего не пропутить.

– Помните, братья и сестры – даже в тот момент, когда надежда угасает, необходимо двигаться вперед. Именно наше желание делает мир таким, какой он есть. В моменты скорби или смуты не сдавайтесь, как не сдавались Безымянные боги. Делайте, что должно, и обретете награду.

Почему-то стало казаться, что людской наставник обращается прямо к Имве. Внутри потеплело, хотя день уже уступил вечеру. Когда речь закончилась, Имва испытал разочарование, хотелось слушать и слушать. Все это так хорошо звучало. Даже голос человека был подобен переливам песни. Жаль, что нельзя было с ним поговорить, наверняка он мог рассказать еще много интересного, раз уж людям можно было задавать ему вопросы. На какое-то время наступило умиротворение, но, к сожалению, продлилось оно недолго. Длинные тени говорили, что Имве пора на очередную вылазку. Когда достаточно стемнело, он понял, что время пришло.

Имва осторожно прошагал вдоль покатой крыши и очутился у той стороны постройки, где не ходили люди. Он кинул на землю свою накидку, и ветер тут же подхватил ее. Увы, в ней нельзя было спускаться: хвост должен был быть на свободе для равновесия. Ухватившись за выступ, он принялся осторожно спускаться. Только надо было все равно торопиться. Люди тут почти не ходили, но это не означало, что его случайно не увидят.

Оказавшись на земле, Имва, прихрамывая, побежал за накидкой, поймал ее и завернулся поудобнее, следя за тем, чтобы из складок не вывалился хвост. Накидка была вонючей, грязной и терлась о кожу хуже шипов, но ничего лучше достать было нельзя. Двигаться приходилось рывками вдоль стен, сливаясь с тенями. Если на улице появлялся человек, то Имва прятался, затаившись, и ждал, пока люди пройдут. Даже если на него нападут, то он убежит, но не станет использовать магию. От нее только вред.

Иногда ждать приходилось довольно долго, некоторые люди любили поболтать. Холодные стены высасывали из тела тепло. В такие моменты Имва думал, насколько перья Навната могут помочь согреться. Или о том, что делают Рантар и Виктория.

«Зачем они вообще побежали искать меня? Ради чего?»

Имва был уверен, что они не хотели мстить. Тогда почему? Неужели они решили, что он в беде? Что ему нужна помощь? Означает ли это, что им не все равно, что с ним случится?

Он уже не знал, во что верить, какой вариант правильный. Мысли превратились в жалкий ворох листьев, которые летали в голове, но ничего с собой не приносили. Лучше было заняться делом. Имва присматривался к следам, звал Навната, когда никого не было рядом, но все было без толку. При первых проблесках зари он уже несся как мог к знакомой церкви, чтобы забраться на крышу.

Держать глаза открытыми становилось все сложнее, хотелось провалиться в сон, но он усердствовал, каждый раз вскидывая голову. Раз за разом, пока не видел в полусне раскинувшееся на земле тело и кровь. Крови становилось все больше, она растекалась все сильнее, заливая все, что можно было увидеть. Лепестки сока жизни тонули в крови вместе с целыми деревьями. На небе начали лопаться пузыри, и Имва ощутил на лице жар. Он хотел обратиться к силе, обернуть все вспять, изменить форму мира и собрать все заново, но ничего не выходило. Становилось только хуже. Тогда Имва отдернул руку, но ничего не помогало. Он замер, как приклеенный, наблюдая за тем, как кровь поднимается все выше. Чтобы не смотреть, он отвернулся, но увидел родной лес, к которому летят множество железных шаров. Посередине леса почему-то стоял белый старик и смеялся, от его смеха листья падали вниз и сгорали. Старик взмахнул рукой – и железные шары превратились в летающих тварей, они развернулись и упали на людские города, превращая их в пыль, а над руинами поднималось солнце. Только черное. Имва хотел убежать, но увидел, что стоит в луже крови уже по пояс. Он закричал, но у него не было голоса. И тут он проснулся.

Дыхание восстановилось не сразу, и еще долго Имва слушал, как стучит в груди сердце. Сон был ужасен, с какой стороны на него ни посмотри. И во всех кошмарах виноват он. Имва заметил, что небольшое деревце коснулось его одной из своих маленьких веток, и осторожно убрал ее.

Солнце стояло уже высоко. Город давно ожил, народу становилось все больше. Все занимались своими делами, хотя Имва не совсем знал, какими. Он пытался забыть кошмар с великим множеством железных шаров, и тут ему на ум пришла мысль. Ночью город пустеет, ходить проще, но что, если Навната забрал человек? Петуха уже держали взаперти. И те люди работали, только когда было свело. Нужно было попробовать поискать его днем.

Мысль была одновременно обнадеживающей и заставляющей сжаться. Имва был один, в бегах, в рваном тряпье. Любая мелочь могла его выдать. Тогда Имву или разорвут на части, или посадят в клетку, и он больше никогда не увидит Навната. Но он вспомнил сон, как мерзко было оттого, что он не может пошевелиться. Это было страшнее любых жутких образов. Не хотел вновь переживать момент, когда не можешь ничего сделать и просто смотришь. Нужно было возвращаться домой, а не терять время, отсиживаясь на крыше. И людской наставник в цветных одеждах говорил похожие вещи.

Имва глубоко вздохнул, и вместе с этим воздухом из него выходила вся боль и переживания. Вопрос был в том, что осталось кроме них? Предпочитая ни о чем не думать, Имва пошел к прежнему месту. Спускаться по стене днем было слишком опасно, и он решил перепрыгнуть на крышу рядом стоящего дома. Оттуда на следующую, только пониже, а там спуститься было проще.

«Если бы я был петухом, то куда бы пошел?»

Имва плохо представлял жизнь петуха, как и жизнь человека. Поэтому решил положиться на людской поток, поглядев, куда тот может привести. Он шел туда, куда и все остальные, используя уже знакомый способ передвижения – рывками вдоль стен. Все равно на оборванца никто не будет обращать внимания.

Он глазел по сторонам, ловя каждое движение, любой след. Навнат мог быть совсем рядом. Как и Виктория с Рантаром. От этой мысли Имва стал озираться еще чаще. Что делать, если он увидит их в толпе? Или они его?

От напряжения разболелась голова, чтобы унять пульсацию в висках, Имва взялся за голову, но тут накидка с него слетела, обнажив хвост. Имва тут же завернулся обратно, внутри все похолодело. Но никто не обращал внимания на него, люди занимались своими делами. И все же надо было быть осторожнее. Прижимая к себе накидку, Имва поспешил дальше.

Трудно было представить, что может делать такая толпа людей. Какие занятия у них могут быть? Не похоже, чтобы они торопились работать как те люди, что он видел за пределами города. Густой поток шел туда, где слышались песни, крики и смех.

Вскоре Имва заметил огромные шатры из алой ткани, напоминающие бутоны. Народу было так много, что люди начали толкаться, Имве захотелось уйти, но тут он заметил гаура. Совсем неподалеку, под одним из шатров, двигалась огромная фигура. Точнее, над головами людей возвышалась раковина, сбоку из нее торчала трубка, прямо как из людских домов. Из нее шел пар. Но Имва-то знал, что это панцирь. Вот и высунувшуюся притупленную голову с широкими глазами можно было как следует рассмотреть. Имва бы не отказался от такой раковины: тогда куда бы ты ни пошел, везде у него был бы дом, в нем было бы безопасно и тепло.

– Почтеннейшие! – раздался звонкий голос рядом с гауром. – Уделите герою малость времени.

Не так далеко от гаура стоял крупный парень в длинном красном плаще. Люди вокруг слегка расступились и начали его рассматривать. Парень совсем не смутился, улыбаясь во все зубы.

– Перед вами Лотан Неустрашимый. Я слышал, местным нужна помощь, и боги вас услышали! Но если вам нужна помощь, то сперва нужно помочь мне.

– Монету, что ли, дать? – спросил кто-то, и по толпе прошли осторожные смешки.

– Нет, мне нужны лишь новости. Говорят, что в вашем прекрасном краю крадут скот и свозят его в город. Группа негодяев шантажирует местных. Скажите, видели ли вы этих мерзавцев, и я освобожу вас!

Люди начали переглядываться, кто-то закатил глаза и ушел. Женщина невдалеке поступила странно – схватила ребенка и чуть не побежала в противоположную от героя сторону.

«Если у них есть проблемы, почему не принимают помощь?»

– Зло не скроется от моего взора! Враг не избежит кулака!

На этот раз в толпе раздалось куда больше смеха. Но парень выглядел абсолютно серьезно. Улыбка так и не сползла с его лица.

– Сомневаетесь? От Лотана Неустрашимого еще никто не уходил! Назовите имя негодяя – и вас больше не побеспокоят. Негоже людям страдать во время праздника.

Мужчина, посасывающий трубку в паре шагов от Имвы, нахмурился и нехотя сказал:

– Слыхал я про скот. Говорят, сгоняют к Молочному тупику.

– Ни слова больше! Считайте, что такой проблемы больше нет. Ты! Подойди сюда.

Имва не сразу понял, что Лотан тычет в него. А когда понял, то весь мир сжался в размерах до кончика пальца, на который смотрел. Сейчас бы спрятаться или просто убежать. Имва стрельнул глазами по сторонам, но толпа держалась очень плотно и все смотрели на него.

– Я?

– Да ты. У тебя большие глаза. То, что надо. Ты станешь моим помощником в этом нелегком деле! Подойди.

Лотану, наверное, нравилось, когда на него все смотрят, рассматривают его золотистые кудряшки, а вот Имва хотел исчезнуть. Очень медленно, прижимая к себе накидку, он пошел вперед. При каждом шаге он мысленно давал команду, чтобы хвост не думал шевелиться. Под конец пути длиной в десяток шагов с него начал катиться пот.

– Как твое имя, дружище?

– Имва.

– Отлично, Имва, идем. Нас ждут великие дела!

Парень подхватил его под локоть и потащил за собой. Сопротивляться даже при желании стало бы затруднительно. Руки Лотана были крепкими, как толстые ветви. Толпа расступалась, но Имва слышал за спиной все более громкие смешки. Он только не знал, над кем именно смеются.

– Скажи, Имва, где Молочный тупик? По правде, я тут только второй день.

– Э-э-э… я не знаю. Я тут несколько дней.

– Я думал, доходяги вроде тебя лучше все вынюхивают. Не беда! Эй, малец, где Молочный тупик?

Пока ребенок объяснял, Имва чуть лучше рассмотрел своего неожиданного товарища. Светлые кудри, румянец на щеках, очень похож на героев историй из человеческих книг. Лотан был выше Имвы на добрые две головы, мышцы было видно даже через коричневую рубаху под нагрудником. Лотан по-прежнему держал его за руку, так что выкрутиться и исчезнуть не удалось. Одна надежда – если Лотан ищет пропавших зверей, то там может оказаться Навнат.

Когда юный герой, наконец, понял, куда направиться, то ослабил хватку на руке Имвы. Можно было уйти, вряд ли погонится, но надежда найти Навната заставляла идти вперед.

– Идем, Имва! Это совсем недалеко.

– Зачем ты взял меня с собой?

– Как это – зачем? У каждого героя есть спутник. Все это знают. Он помогает, таскает вещи, сторожит сон и, конечно, все запоминает! Я как твои глаза огромные увидел, сразу решил – вот кто будет ходить со мной и запоминать все подвиги, каждую деталь.

– Запоминать, чтобы… рассказывать?

– Конечно! Мои поклонники, да что там, – все должны знать про Лотана Неустрашимого!

– Я не очень хороший рассказчик.

– Да, говоришь чудно, ты с юга? Да и ладно, главное – запоминай. Потом можно и менестрелю рассказать, он на свой лад переделает. Еще и музыку сочинит!

«Интересно, когда я говорил про героев – это выглядело так же странно?»

Они шли вдоль ничем не примечательной улицы, где пахло так, что хотелось зажать себе нос, рот и глаза, чтобы те не слезились.

– Сегодня отличный день, Имва. Запомни, какой я жизнерадостный в преддверии праведной битвы. Какой прекрасный воздух! – Лотан сделал вдох поглубже, но тут же закашлялся. На землю ложились клубы гари от недалеких труб. Имва закутался в накидку почти до ушей.

Стены вокруг сжимались все больше, а вдоль них сидело несколько человек и гоблинов, торговавших с лотков. Один из людей, молодой, буквально ребенок, посмотрел на Лотана и побежал. Герой взвился, без всякой подготовки бросаясь вдогонку. Он не смотрел на то, что разбросал вещи старушки, не заметил, что разбил прилавок гоблину и все его товары рассыпались по земле. Имва пытался как мог собрать некоторые вещи, все время виновато кланяясь и не поспевая за Лотаном. А тот бежал дальше за мальчиком. Когда он наконец-то настиг его, то за его спиной осталась целая улица злых торговцев с поврежденным товаром.

– Куда собрался, малец?

– Пусти, мне надо!

– Отпущу, если скажешь, где в Молочном тупике скот держат.

– Да не знаю я про скот. Думал, вещички мои себе прихватите. Ай!

Лотан потянул мальчишку за ухо, но он продолжал повторять свое, и людской герой разочарованно отпустил ребенка. Пожал плечами.

– Даже если он приспешник темных сил, толку от него мало. Идем.

Имва шел следом, уже понимая, что зря во все ввязался. Но надежда найти Навната была сильнее. Когда на улице показались деревянные дома с широкими воротами, Лотан заинтересовался ими и принялся заглядывать в щели. Принюхался и жадно улыбнулся.