Текст книги "Мэтр и Мария"

Глава 16
Собиратель колен

И пришел Иегошуа к Иордану, где крестил достойных людей Иоханан. На вечернем постое Имашиах отошел от учеников помолиться и, как условлено было, встретил Иосифа, отчима своего.

– Иегошуа, люди знают о том, что Мария, носившая тебя в чреве своем – родственница матери Иоханана. И когда они встретились, мать Иоханана сказала Марии: «В тебе зреет сын не человека, но – Бога!». Иоханан же во чреве матери ощутил, как знамение, что его навещает собрат его, но который его самого превзойдет. Он взыграл, стал толкаться, будущий предтеча, он давал понять, Кто пришел к нему, Кто зарожден уже в деве Марии. Ты – сын Божий. Люди знают об этой истории, о встрече еще не рожденных крестителей. Она вложена в их уши и в уши самого Иоханана. Завтра пойди и прими от него крещение, и ничему не смей удивляться. И вот это надень обязательно.

Иосиф с видом значительным протянул Иегошуа повязку на волосы, белую с голубой окантовкой.

– Над этой повязкой один человек колдовал восемь месяцев, знаток приручения птиц. Стяни свои волосы обязательно ею.

В день следующий приступил Иегошуа к Иордану, и увидел много людей, подходящих к стоявшему в мутной воде реки Иоханану, одетому в шкуру. Сразу повернулся Креститель и обратился к толпе:

– Я слышу, все ближе ко мне человек, которого ждали веками. Я и раньше всем вам говорил, что за мною идет человек помогущественнее, чем я, что он будет крестить не водою, но духом святым.

Так не раз прерывал Иоханан свое действо крещения и вновь говорил он все те же слова о приходе Крестителя духом святым. А когда подошел к нему человек, повязавший волосы ленточкой белой с голубой окантовкой, снова произнес он слова о явлении человека могущественного, а после этого окунул Иегошуа в воды реки Иордан. Но как только обратно из под воды явилась на свет голова вновь обращенного, как с неба спустилась голубка пребелая, только на кончиках крыльев ее синее небо цвет свой оставило. Встал Иегошуа во весь рост в Иордане, и люди дивились, что голубь воркует над ним.

– Вот, свершилось! – воскликнул Креститель. – Явился! Явился тот, кто будет крестить вас духом святым!

Вечеряли трое. Иосиф, Иоханан, Иегошуа. Вечеряли невдалеке от сторонников вновь крещеного, которых стало в сей день много больше – последователи Иоханана по его наущению пристали к ученикам Иегошуа.

– Я это задумал давно, – в ночной неторопливой беседе Иосиф поведал. – Если не удалось воцарить Иегошуа на троне всемогущего Рима, то хотя бы вернуть трон Израиля.

Иоханан же не мог наглядеться на человека, носящего в себе искру Божью. Высокий, крепкий, с плечами широкими и пальцами изящными, с упрямым взглядом, Иегошуа был именно таким, каким представлял себе Креститель Имашиаха все свои годы.

Иосиф был доволен вновь достигнутой победой – люди станут славить Иегошуа, явившего большую силу, чем Иоханан. Но при этом жалел святого он человека, ставшего инструментом политики дальновидной. Еще во чреве ему предначертали этот его удел – стать предвестником кого-то. И он стал.

Последователи Иоханана приступили к нему и спросили, откуда есть Иегошуа? Ответил им Иосиф, что креститель духом святым еще в детстве творил чудеса:

– Он глину месил на берегу жизнь дарящего Нила и лепил воробьев, как игрушки, когда сказали ему, что негоже работать в субботу. И провозгласил тогда Иегошуа: «Возлетите!». И оперились и взлетели глиняные воробьи – Иегошуа душу вложил в эти маленькие создания.

Удивилась Иохананова паства силе такой и поверила.

А Иосиф сына увел, водою крещеного, в Капернаум, где проживал руководитель рыбацкой артели Петр. У него был дом большой и лодка для времен тех гигантская, длиной метров десять. Иосиф пасынку объяснил:

– Они ждут, что вот-вот должен явиться Имашиах. Петр и другие рыбаки – Иаков и Иоханан. Я выбрал тебе друзей из знающих дело морское, ибо придется тебе путешествовать. И казначея, Иегуду, честного парня нашел. Имашиах должен заручиться голосами колен Израилевых. Многие из них поблизости в Азии обосновались, но некоторые – за пределами моря. Самый далекий путь, который тебе предстоит – это остров в районе Столпов Гераклитовых. Там колено живет уплывшее дальше всех от Эрец-Исраэль, племя Гада. В Гадарианскую землю твой первый путь. Имашиахи Иона, Иаков, сын Заведеев, ходили туда. И ты обязан заручиться поддержкой Гадарианцев.

Плыл корабль финикийский купеческий по Средиземному морю и дивились рыбаки, сопровождавшие Иегошуа, нескончаемому пространству лазурных вод. До горизонта безбрежие. Но ночью случился устрашающий шторм, в который Петр, Иаков, Иоханан и Иегуда молились неистово в превеликом страхе. Команда же корабля, как ни в чем ни бывало, работала, смеясь над испугом евреев. Когда ученики разбудили Иегошуа, он рассердился:

– Что же вы, маловеры, волнуетесь? Море вскоре утихнет. Посмотрите: светлеет на небе и ветер слабеет. Я ему приказал. Спать!

И правда, море стихало. Перепуганные попутчики уверовали в Иегошуа, как покорителя стихий.

Пристав к острову где-то возле Испании, купцы высадили Иегошуа с учениками, как он их просил. Сошедшие на каменистый берег увидели то, что невозможно представить в прибрежных местах Иудеи и Самарии и в прочих восточных краях. Путешественники прикрыли лица тканями, оскорбленные зрелищем невероятным, воплощением нечистоты.

А для местных жителей это было всего лишь стадо черных свиней, которое с довольным хрюканьем и восторженным визгом паслось неподалеку. Иегошуа огорчился, что ошибся он местом проживания евреев Гадова колена, но внезапно заметил каменистые скалы, в которых гробы он узрел такие же, как в Эрец-Исраэль. И возрадовался Иегошуа. Где-то здесь и живут и уходят из жизни потомки Гада. Воодушевленный, он приблизился ко гробам в этих скалах безлюдных. Но явился один, кто был страшен на вид. Сильный, косматый, будто бы получеловек выполз из гроба-пещеры, всех испугал, но неожиданно заявил он по арамейски:

– Наконец, вы приплыли, настоящие иудеи! Я узнал вас по одеяниям. Считают меня одержимым, потому, что не ем я свинину, как и вы. А на острове этом распутство – посмотрите: целое стадо пасется! Помогите же мне!

И побежал, схватив палку, как будто бы бесноватый, на стадо свиней. Подростки, пасущие этих животных, растерялись и испугались. Косматый с диким ором, перекрывающим визги свиней, погнал прямо на них обезумевшее и визжащее стадо. Может, пастухи и дали бы отпор нападающему, но за ним бежали еще пятеро неизвестных в иностранной одежде. Удирая от неистово орущего страшного человека свиньи с разбегу падали со скал в море бушующее и тонули.

– Ловите его! – призвал Иегошуа, догоняя странного человека. – Не хватало, чтобы нас приняли за разбойников!

Они настигли косматого, сбили с ног, придавили к земле.

– Зачем ты это сделал? – спросил Иегошуа.

Косматый объяснил:

– Народ гадорианский голодал, когда искал пристанища, смущен был пищей, – стали есть свиное, не кошерное. Я против был, хранил традиции. А все другие здесь считают, будто я демонами одержим. Они разводят свиней, и это они, а не я, одержимы.

Ему говорил Иегошуа:

– Успокойся. Я посвящен к изгнанию бесов, как Имашиах. И вправду ты был одержимым и демоны поселились в тебе. Легион отвратительных демонов. Но я их изгнал только что – они попросились переселиться в погибших свиней. Теперь ты свободен от них.

– Правда? – изумился косматый.

– Ты можешь теперь жить среди людей. Вымойся и оденься, как мы.

Когда же пришли в городок приезжие люди, там уже знали от пастухов прибежавших о происшедшем. Иегошуа, возрадовался, купол узрев синагоги и направился к ней и там доброжелательно обратился к собравшимся жителям, говоря, что приплыл из Эрец-Исраэль, что рад обнаружить здесь единоплеменников, обосновавшихся на противоположном краю необъятного моря.

– Имашиах вас просит вернуться в землю обетованную, чтобы очистить ее от скверны и завоевателя римского.

– Сначала ответьте, зачем погубили вы наши стада?

– Это же свиньи! – восклицание вырвалось из Иегуды, будто речь шла о неодушевленных предметах. – Это грязные свиньи.

– У нас только чистые свиньи. Вы в ха-Эрец погрязли в рутине и не развиваетесь, копаетесь в собственной требухе, а дальше носа не кажете. Да, не кошерно, но по определенным дням свинину можно есть. Вы наших животных сгубили, посеяли голод – убирайтесь отсюда.

Иегошуа был изумлен негостеприимным приемом. Да, стоило ожидать, что в такой дали от родных берегов не все устои могут остаться устоями. Скудное пропитание заставит людей есть не то, что свиней, а то, отчего стошнит и саму свинью. Видно, трудно им тут приходилось, на острове каменном.

– Мы сожалеем, люди Гадова племени. Не мы уничтожили стадо, но человек, живущий в гробах.

– Вы ему помогли. Убирайтесь! Что мы теперь будем есть? Будьте прокляты с вашими глупыми верованиями.

– Мы пришли просить, чтобы вы поддержали Имашиаха…

– Уходите! Вы там у себя под Римом живете, смирились с насильниками. И Бейт Элохим вами правит. Мы бываем в ха-Эрец, мы знаем, что поборы неправедные начинаются прямо у входа в святилище. Менялы берут наши деньги, меняют на точно такие же, но, якобы чистые. А за этот обмен еще деньги берут! Несправедливость в Бейт Элохим, – что тогда говорить обо всем государстве? И куда нас зовете? Когда будет очищен наш Бейт Элохим, когда в нем будут Богу служить, а не служителям Бога – тогда племя Гада вернется на родину. Так и скажите Имашиаху.

Внезапно толпа зашумела, задвигалась, многие взгляд устремили в конец узкой улочки. И все узрели того, кого называли косматым. Для еврейских мужчин считалось позором носить очень длинные волосы. А этот носил. Он протестовал. И вот, он идет уже с обрезанными волосами, в новой одежде, и нет на лице его негодования, а улыбка смиренная только. Люди шарахнулись от него. Это был тот бесноватый, которого сковывали цепями, оковами, но он разрывал эти цепи, оковы он разбивал и никто не мог его усмирить. Из города изгнанный, ночью и днем кричал он в горах и гробах и бился о камни, призывая Господа покарать этот мир за непочитание Бога.

Оказалось, имел он вид хоть суровый, но миловидный, и стать и походка его величавыми были. Шел излеченный прямо к Иегошуа.

– Спасибо тебе, возлагающий руки на тяжко больных. Я переживал от того, что народ наш от истинной веры отрекся и поэтому нервничал я, бушевал. Утонули обуревавшие мною демоны, ты их изгнал вместе со свиньями.

Ошеломленные невероятным событием, жители потянулись к Иегошуа за излеченьями. И много чудес совершил тогда Имашиах. И поверили в него Гадорианцы. В день другой старейшины объявили в синагоге, что племя вернется в ха-Эрец, если очистится Бэйт Элохим.

Когда путешественники вернулись на берег, бывший косматым, назвал свое имя – Гад.

– Я из древнего рода, покинувшего родину в очень давние времена. Мы здесь жить приспособились, в борьбе за место под новым солнцем сменялись лидеры колена нашего и я остался последним из настоящего рода Гадов. Я мог только так сохраниться, как будто юродивый. Одинокий хранитель традиций предков.

Когда финикийский корабль причалил, чтобы перевезти Иегошуа с учениками обратно через великое море, потомок истинный Гада попросил взять его с собой.

– Хорошо, но ты покинешь корабль в Испании, – отвечал Иегошуа, – много пользы мне принесешь, если пойдешь по странам и расскажешь, что с тобою произошло, поведаешь об Имашиахе. От Испании пойдет молва обо мне и от Иудеи. Где встретятся? В Риме!

Обратный путь Иегошуа лежал через Рим.

Город с холма Палатинского, казалось, был виден весь. Сюда, где дворцы возводили себе императоры, привели путешественника юного влиятельные евреи, чтобы увидел он то, чем мог бы владеть. Рим лежал у ног Иегошуа.

Патриций Агриппа, еврейского происхождения, показал собирателю колен Израилевых кварталы величайшего города мира с базиликами, принадлежащими сенаторам и самым богатым людям могущественной империи. И конечно же сердце Рима – величественный форум. Дивился Иегошуа на цирки и рынки, скверы и площади, арки и термы, на гениальное изобретение – акведуки, воду несущие, и фонтаны.

– Вы еще молоды, ждите, – говорил проницательный Агриппа долгожданному гостю, – обстоятельства очень изменчивы. Тот, кто считал себя божеством, как цезарь, однажды, не ожидая того, пронзенный кинжалами, падает. И восходит на престол, опираясь на эти кинжалы, правитель другой. Им может стать достойный и образованный юноша. А пока собирайте колена Израилевы. Мы здесь помним о Вас. И в удобный момент призовем.

Они попрощались в том месте, где впоследствии возведут арку Тита в честь подавленного мятежа в Иудее и через которую проведут сотни плененных евреев, в рабство попавших. А неподалеку соорудят Колизей грандиозный на деньги, награбленные в Иерушалайме и окрестностях.

Иегошуа впечатлил размах центра римской империи, многоголосие и многоязычие его. Вот куда стекаются все сокровища мира. Здесь жирует римская знать, обирающая народы.

Община евреев обильно снабдила корабль всем необходимым и, отплывая, Иегошуа долго смотрел в сторону порта, земли, властвовать которой ему прочили.

Он долго еще путешествовал, а когда возвратился домой, узнал, что казнен был тот, который водою его крестил, Иоханан. Как совесть живая своих соплеменников, креститель громогласно и безбоязненно проклял связь Хордоса Антипы с Хордосиадой. Кровосмешение он осудил. Хордосиада отомстила – Антипе принесли на пиршестве блюдо с головой Иоханана на нем. Жил человек, проповедовал только добро. Крестил он людей в свою секту. Секту совсем бесконфликтную. Потом он, как лидер ее, возмутился поступком тетрарха. И голову потерял. Такой вот пир был теперь у Антипы у Хордоса. Возмущенные расправой люди попытались протестовать, но были разогнаны.

А народ уже знал о пришествии нового и могущественного Имашиаха, которого крестил и приветствовал Иоханан казненный. Всех поразило, что Иегошуа посетил все двенадцать колен. То Иосиф умело слух такой распустил.

– Только гадорианцы не стали спешить с возвращением в Эрец-Исраэль, – шептали люди друг другу, – ибо они не согласны с правлением нынешним в Бейт Элохим.

– Я вас умоляю: потише. Говорят, что этот Имашиах настроен против Санхедрина.

– Он исцеляет людей, чудеса совершает. И в Бейт Элохим отправляет излеченных, чтобы священники знали о силе его.

– Удивляюсь, как смог он обойти все наши колена? Надо плыть и скакать, надо много ходить. Он, наверно, богат?

– Ему жертвуют, и еще, говорят, кто-то сильный стоит за спиною его, помогает во всем. Говорят, это сам Элохим.

Так шептались о явлении Иегошуа, и все больше людей приходило на проповеди. Много народа всякого верило чудесам, им творимым. И слава росла его и молва его превозносила. И Иегуда не успевал подсчитывать пожертвования за лечение и совершение чудес. По всей Галилее и в Сирии он учил и проповедовал царствие Божие.

Иегошуа провозглашал:

– Все мы равны! Почему по правилам вашим люди увечные, хромые, слепые и больные не допускаются в Бейт Элохим? Они такие же люди. И во храме должны их лечить. А почему женщин с кровотечением нельзя допускать?

Иегошуа принимал всех больных и немощных, оказывал помощь и советовал идти им на гору, на Хар га-Мория, ко Храму. И шли немощные и больные в огромном количестве, ибо в те времена люди могли умереть, дожив лишь до 18 лет, а обычно смерть наступала лет в 40. Как жрецов раздражало, что больные приходили от Иегошуа!

– Да кто он такой? Говорят, он даже со шлюхами ходит, простив их грехи. Он не уполномочен прощать, он обходит каноны и рушит барьеры дозволенного!

Священники в ярости были:

– Своими речами он толпы людей собирает, а это опасно, это угроза для государства. Он проповедует всем, даже не евреям, а это означает то же, что трапезничать с грешниками, – негодовали в Бейт Элохим.

А Иегошуа продолжал проповедовать, утверждая новые, человеколюбивые понятия в людском поведении:

– У крестьянина как-то на поле пшеницы взошло одно зернышко хилым ростком, непохожим на все остальные. Впору вырвать его, чтоб другим не мешал и не впитывал в тельце худое драгоценную скудную влагу. Но крестьянин решил присмотреться к ростку – что за сорт? Внешне, вроде, такой, как и все, только что-то его отличает. Ведь заметил его среди всех. Казалось бы – капля в лавине дождя или песчинка в пустыне, а вот же – приметился бледный росток. Вспомнил этот крестьянин рассказ овцевода, соседа, об оригинальном ягненке из многочисленного сакмана. Все они и малы, и курчавы, и все одинаковы, эти ягнятки, но этот один, как ни взглянешь на стадо – его и узришь, и узнаешь, и выделишь среди всех. И оставил крестьянин росток, и не тронул его, и уже позабыть готов был о нем, но случилась тут засуха еще более сильная. Солнце жгло его поле пшеницы и значило это, что будет неурожай, поэтому голод, погибнет сам хлебороб, и жено его, и все дети. Тут заметил крестьянин тот самый росток и был поражен – как и все колоски он стоял, только чуть возвышался над всеми. С каждым пагубным днем все сникало вокруг и клонилось к земле, а тот самый, кто немощным был, колосился уже и зерном наливался. Крестьянин, увидев такое, решил, что обрел он заветное семя, способное выстоять перед свирепостью засухи. Стал он ждать с нетерпением созревания этого колоска, наблюдая, как прочие скоро погибнут, не дав ни единого зернышка. А заветный росток дал такой колосок, что таились в нем самые крупные зерна на свете. В погибающем поле возлег, наконец, натрудившийся за день крестьянин. «Нас спасет колосок, – он решил, – завтра срежу его, а семена все посею. И на будущий год у меня будет много сильных семян». А наутро он встал, чтобы срезать… Вокруг посмотрел и увидел, что поле его колосится и сулит драгоценной пшеницы немало. А там, где раньше был необыкновенный росток, оказалось, лежал чуть прикрытый землей твердый камень бесплодный и на нем ничего не должно было произрастать.

– Объясни, – попросили двенадцать последователей.

– Поле – это Земля. Колоски – это люди. Особый колосок – Имашиах. Когда люди на Земле станут гибнуть, Бог пожертвует свой особый колосок, чтобы люди воспряли опять.

Иегошуа, придумав на ходу и рассказав эту притчу, оторопел. Кем должен быть этот особый? Конечно, тем, кто станет сыном Бога.

После проповеди он снова лечил. Воздев руки, он провозглашал: исцелись и восстань! К своему же удивлению вставали не ходящие и шли, смотрели не зрячие, немые начинали говорить. Отец Иосиф искренне взволнован был, когда ему неведомые люди, не подсадные-подставные, избавлялись от серьезных травм и неизлечимых недугов. Одержимые с головами трясущимися, и немощные и иссохшие обретали человеческий вид.

Ему бы подумать, Иосифу: почему? Но он лишь радовался удачам.

– Имашиах! – в один голос кричали уверовавшие в Иегошуа.

В этот раз он проповедовал на склоне у реки, поросшем густою травой и кустарником. А народа скопилось за день так много, что Иегошуа не видел краев всей гигантской толпы. И вечер уже наступал.

– Отец, – он обратился к Иосифу, – давай их отпустим. Здесь пустынное место, они ведь останутся без еды, мы не накормим всех своими припасами.

– Не беспокойся, – ответил отец, – продолжай. Мы с Иегудой что-то придумаем.

Вскоре пришел казначей общины с едой. В корзине лежало пять лишь хлебов и две рыбы.

– Еды хватит только для нас, двенадцати учеников. А здесь собралось пять тысяч голодных людей, – громко Иегуда сказал.

И увидели последователи Имашиаха, что у него скуден стол, что спать придется голодными. Но Иосиф сказал:

– Прикажи, чтобы люди сели в траву в двенадцать рядов.

И провозгласил Иегошуа, что надо так сделать. Люди видели пять хлебов и две рыбы. Когда же в густой траве двенадцать учеников стали каждому подносить по краюхе хлеба и по куску рыбы, получившие их считали, что только их покормили, и благодарили за это. Но оказалось, что в густой траве еду получили все и, насытившиеся, уснули.

А Иосиф недоумевал: было подвезено несколько лодок с хлебом и рыбой. Они с Иегудой в точности рассчитали количество едоков. Ели все. Но осталось еще двенадцать коробов хлеба и рыбы. Иосиф предположил: «А если Иегошуа действительно потворствует кто-то свыше? Ведь с ним что-то в пустыне произошло до того, как его подобрали ессеи».

Глава 16-1
Евангелие от Иегуды

Иегуда ха-Шкариот поднялся по высоким ступеням ко входу в Бейт Элохим, куда подобало являться лишь состоятельным и уважаемым жителям или гостям. Улыбнулся тому, что он, бывший нищим, принес сегодня жертвовать много. Очень много. Он, Иегуда, сын приемный из бедной семьи.

Родители его из рода Вениамина были вынуждены отказаться от собственного ребенка, потому, что во сне к ним вестник пришел и сказал, что этот потомок их принесет много тягот народу Эрец-Исраэль. Мальчика посадили в корзину просмоленную и пустили по мутному Иордану. Голодный, доплыл он до острова Шкариот, где его приютили.

А теперь, по обычаю, он пред Песахом святым принес деньги, как жертву, для пропуска в Бейт Элохим людей их общины. Иегуда вошел, пересек длинный зал, и к столу подошел казначейскому.

– Мы – группа паломников из Капернаума. Вносим свою добровольную подать на благоденствие Бейт Элохим.

Простой человек стоял пред столом казначея Иосии, тучного храмового служителя, должность которого всем на зависть была – принимать ручейки серебра, меди, золота, что стекались в Иерушалайм с пустынных просторов еврейской земли. Всяк, приходящий из местностей разных вносить был обязан посильную долю своих заработанных средств на нужды основы основ – иудейского Бейт Элохим. Средоточие мудрости, сил, идентичности всех на свете евреев, сердце избранного народа – это величественный и единственный Бейт Элохим. Нет второго. Александрийский? – не храм – синагога, считали в еврейской столице. Нет и не будет второго. И с самого детства всасывали с молоком материнским евреи понятие Бейт Элохим, как жизни основу, как святыню любимую, без которой не будет иудейского народа.

Иосия вмиг оценил, что стоящий пред ним человек в простой, но опрятной одежде принес ощутимый, судя по весу монет и количеству, взнос. Один за другим на стол выставлялись мешочки из кожи, в которых позвякивало тяжеленько, наверное, серебро. На слух казначей научился определять приносимые суммы, на взгляд и на ощупь мог счесть. «В четвертом мешочке, конечно же, золото» – с удовольствием понял Иосия, только звякнул мешочек об стол. «Да и пятый, кажись».

Их всего оказалось двенадцать, мешочков из кожи. В ряд они улеглись перед храмовым казначеем. Протянул свою руку Иосия, развязал предпоследний мешочек. Да, опять угадал – это золото было. А в первом, конечно же, серебро. Так и есть! Опыт…

Сидящий за столом счетовод стал высыпать драгоценное содержимое мешочков и проворно сосчитывать монеты с отчеканенным профилем цезаря.

Иосия понаблюдал за этим процессом, потом спросил вносителя столь внушительной суммы:

– Как тебя записать?

– Группа из Капернаума, следующая за Имашиахом Иегошуа.

Большая неожиданность. Иосия только теперь сосредоточил свой взгляд на пришедшем к нему богатее.

– Как тебя зовут?

– Я – Иегуда. Я казначей нашей группы. Если надо, можешь записать.

– Скажи, Иегуда, я не ослышался, что ваш предводитель – Имашиах?

– Да, Иегошуа Имашиах, – убежденно подтвердил Иегуда.

Встал Иосия, медленно встал, но глаз не сводя с посетителя.

– Отойдем. Пусть пока посчитают.

Иегуда пошел вслед быстро засеменившему по камням храма жрецу. Дойдя до миноры, стоящей в глубине помещения, Иосия повернулся:

– Ты говоришь о том человеке, который у вас в Галилее толпы людей собирает на проповеди, побеждает болезни и в Бейт Элохим излеченных направляет сказать нам, что можно бесплатно лечить?

– Он же лечит, – просто ответил Иегуда.

– Вас много?

– Иегошуа и двенадцать учеников. А сколько с нами ему поклоняющихся – нам и не счесть. Поэтому жертвуем много на Бэйт Элохим.

– Почему он Имашиах?

– Он из рода Давидова, родился девятого ава, как требуется, в Бейт-Лехеме, собиратель колен Израилевых, чудеся совершает. Значит – Имашиах.

– Правда, что он и в Испании был?

– Да, у Гадарианцев. А еще в Египте, в Индии, в Риме… А тем более в ближних странах.

Иосия постоял, задумавшись.

– Скажу по секрету, посланец так называемого, Имашиаха. Санхедрин поначалу считал, что он местный смутьян, которого просто отправить на казнь. Потом достоверно нам стало известно о его путешествиях, о договоренностях с рассеянными коленами народа нашего. За ним теперь большая сила. Он опасен. Послушай, Иегуда, ты действительно хочешь, чтобы я в книгу приходов так и записал: от общины Иегошуа Имашиаха?

– Так он велел. И еще он просил лично вас об услуге.

Священник встревожился:

– Какой?

Иегуда заметил немалый испуг в глазах могущественного жреца.

– Иегошуа желает встречи с Кохен гадолем и выступить перед Санхедрином. Он хочет быть понятым, и это на благо народа ха-Эрец.

Иегуда из под хламиды своей мешочек извлек тринадцатый кожаный. «Звякнуло золото», – Иосия определил.

– Этот записывать не обязательно, – посоветовал Иегуда.

– Я подарок приму, он от чистого сердца, он Богу послужит.

Иосия спрятал мешочек в складках богатого платья.

– Присядем. На исходе каждого дня я докладываю Каиафе итоги финансовых поступлений. Вы превзошли пока все другие, что в моем отразится докладе. Зачем вам проблемы? Я не уверен, что надо добавить Имашиах к имени жертвователя Иегошуа.

– Так он сказал.

– Опрометчиво. По секрету: его здесь не будут ждать с превеликою радостью за его подношение, а наоборот, недружелюбно настроены будут. И понятно, – он Бейт Элохим критикует, а еще присвоил сам себе приставку «Имашиах». Я ничем не смогу вам помочь, разве что передам вашу просьбу.

– Он знает об этом. Просит только принять его, чтоб объясниться. И еще он просил, чтобы до встречи Кохен гадоль Каиафа прочел скрижали Бейт Элохим о последних годах правления Хордоса Великого, об учиненном им избиении младенцев в Бейт-Лехеме. Каиафа должен понять, почему. Пусть это сделает, хотя бы за пожертвования наши.

– Я передам ваши просьбы.

Они вернулись к столу счетовода. Иосия выдал Иегуде сохранную грамоту о взносе, превосходящем другие, что означало пропуск большой общины из Капернаума в Бейт Элохим в дни Песаха.

– Еще раз прошу о встрече Каиафы с Иегошуа! – попрощался Иегуда со священником.