Текст книги "Мэтр и Мария"

Глава 17
Финансовое беспокойство

Хоть ни одной афишы о призыве на шоу Елагина не осталось в городе, хоть никто не объявлял о повторении его в день воскресный, с раннего утра население пришло под стены, как черт из коробочки возникшего, суперсовременного стадиона. И встали в очередь в его кассы. А сколько приехало из области и иногородних, чтобы тоже заполучить вожделенный билетик, никто не знает. Хвосты очередей достигали Петроградской стороны.

А это потому, что телевизионщики накануне показали репортажи с неимоверного, фантастического, сумасшедшего представления, случившегося на еще недостроенном, якобы, стадионе. В очереди люди рассказывали, будто заправляет там наибогатейший иллюзионист Елагин, который достиг возможности материализовывать желаемое. Вот, захотел ты остров в океане – нате, забирайте. А уж если авто какое-то, так это будто для смеха, раз плюнуть. Говорили, что со стадиона уходили валютными миллионерами. Правда побитыми, ну и что? Чем больше у тебя синяков и ушибов, тем богаче ты стал.

– Люди уезжали на Ломборджини. Билет окупается на миллион процентов. Вы не толкайтесь, я все равно стою впереди вас.

– А вы уверены, что представление будут повторять?

– Посмотрите на него! А почему же ты сюда пришел? Елагин миллионы вбухал в достройку стадиона, и ты думаешь, он затраты отбил за одно только шоу?

Были драки, из-за провокаций и недоверия. Впрочем, бесполезные. Денег с них – ноль. А были и спекуляции. Постояв пару часов, люди стали продавать свои места в очереди. Не говоря уже о профессиональных стояльщиках. Разговоры, будто машины Елагина, выехав со стадиона ржавели и рассыпались в прах, высмеивались, осуждались и назывались провокацией.

– Ага! Так я и поверила. Думаете, я уйду, а вы займете мое место? Фигушки! Железо ржавеет веками, чтобы рассыпаться. Вон, наши «копейки» до сих пор ездят.

Очередь на шоу, а заодно и Лада Калинами, как это бывает у нас, самоорганизовывалась и жила своей бурной жизнью до тех пор, пока не объявили, что Елагин собрал свои декорации, упаковал и увез в Москву, нового представления точно не будет.

В это утреннее время в высоких кабинетах пытались разобраться со всем случившимся накануне. Пока без мордобоя и увольнений.

– Кто такой этот Елагин? – сурово спрашивал глава города, прервавший отпуск, как только узнал о скандальных событиях.

На срочно собранной летучке молчали все, кроме вопрошавшего губернатора. Никто ничего не знал. Подрядчик строительства стадиона исчез, у Комитета по культуре нет никаких сведений о гастролере.

– Мне сообщают об огромных очередях на новое представление. Представление нового кошмара? Я вас спрашиваю! Кто посмел достроить стадион без моего ведома? Разыскать этого Елагина!

Генерал МВД попытался возразить:

– Это было разовое шоу, но народ хочет повтора. Весь город и пол области рвутся на стадион. Могут быть беспорядки.

– Вот и ищите этого иллюзиониста. Найдете – избежим беспорядков. Вы же профессионалы, вон сколько сериалов про вас наснимали. Оправдывайте! В конце концов, у вас есть ищейки – пустите их по следу этого Елагина. Мухтары, мать вашу.

Один человек не горячился и не порол ерунды. Дмитрий Антонович Шкирятов заступился за честь правоохранителей.

– Эта диверсия с внезапной достройкой стадиона – подтверждение большого заговора, нити которого ведут, – полковник сделал многозначительную паузу, – ведут на Ленфильм. Да, в эту идеологическую организацию. Она остается таковой и в наше время. Мы пока не имеем полной доказательной базы, но факты выстраиваются в логически верную картину. Посудите сами. Накануне известных событий, вроде, как случайно, погибает от упавшей на голову сосули иностранный гражданин Дэвид Розгир. Это само по себе скандально, подарок для западной прессы, повод в очередной раз облить грязью нашу страну и наш город. Но кто такой этот Розгир? Это любопытно. Он – продюсер по части кино. Причем, тяжеловес в этом бизнесе. Заметьте: в день своей гибели он шел куда? – снова пауза, – на Ленфильм. На встречу с творческим коллективом, сразу скажу, сомнительным, арендующим там помещение. Эти господа специализируются на выдумке якобы документальных сериалов, представляющих наш город криминальной столицей, а наших граждан монстрами или отребьем. Это к слову. Расследуя этот случай с иностранцем, мы выяснили его связи в России. Из них самое подозрительное лицо – Иван Николаевич Безуглофф. А это не настоящая его фамилия. В день гибели Розгира этот Безуглофф совершает покушение на нашего уважаемого Родиона Михайловича Перекрестина. Каким образом это происходит? Запряженная ишаком карета, управляемая Безуглоффым, налетает на мерседес чиновника, превращая его в груду металлолома. Вице-губернатор получает травмы и остается жив только по чистой случайности. И что же выясняется, откуда эта карета?

Снова пауза.

– Правильно, с Ленфильма. А в ней что? Следы пребывания взрывчатки. Саму бомбу обнаружить не удалось. Далее. После скандального шоу были обследованы все уголки спортсооружения. И что мы обнаружили? Кресло, на котором восседал этот возмутитель спокойствия Елагин взят, откуда вы думаете? – пауза, – с Ленфильма! Копаем дальше и находим такое, что и присниться не может. Задержанный по подозрению в теракте Безуглофф, играя под дурачка, рассказывает о случайной встрече с кем? С иллюзионистом Елагиным! С этим мистификатором, который, якобы, показал ему что-то типа фильма про то, что происходило при царе Ироде. И эти картины очень совпадают со сценами из сценария, который хотел пропихнуть один известный кинопостановщик, считающийся Мэтром в кино. И этот режиссер, как выясняется, внимание, одно время работал на Дэвида Розгира! Снимал и монтировал для него.

Шкирятова слушали с похолодевшими сердцами. Мистический детектив напрягал все больше.

– И вот, когда мы поехали брать этого киномонстра, он действует ухищренно – намеренно убивает случайную женщину, и еще до нашего приезда попадает в уголовку. Понятно, что статья о терроризме более суровая. Вот так. И еще один, пока недоисследованный факт – подрядчик строительства стадиона женат на бывшей работнице студии Ленфильм. Интересно, да? Итак, я полагаю, что у нас действует группа диверсантов-экстрасенсов, способная гипнотизировать целые массы населения. И их гнездо – на Ленфильме.

– Чушь! – оценил предположение представителя спецслужб член коммунистической атеистической партии. – Такого не может быть. Если товарищ Шкирятов смотрит чудовищные «Битвы экстрасенсов», ему не место на посту обеспечения безопасности граждан.

Пока в Смольном обсуждали одну проблему, на подходе была не менее скандальная.

– Это подрыв банковской система города! – заключила председатель Санкт-Петербургского филиала Центробанка, получив несколько звонков от руководителей самых влиятельных банков.

Первый звоночек поступил из самого-самого петербургского банка, даже названного «Санкт-Банк». Оттуда сообщили, что на следующий день после грандиозного шоу граждане стали активно сдавать валюту. Пришедшие еще до открытия обменников, все они выглядели подозрительно, будто их всю ночь избивали до полусмерти. В синяках и побоях, герои вчерашней добровольной потасовки на стадионе несли менять на рубли иностранную валюту, честно добытую тумаками и затрещинами. Несли в основном мелкие купюры, но были и «тяжеловесы» с купюрами по 50 и более баксов.

Но раньше всех, придя на работу, сдала валюту начальница отдела рекламы банка Елена Анатольевна Криворошко, прозванная в своей среде «мадам эксклюзив», за дорогостоящие оригинальные рекламные и PR заказы, стоившие финансовому учреждению немалых средств. Зато и вознаграждение за каждый заказ лично «г-же эксклюзив» было в разы выше, чем у рекламщиков из других банков.

Криворошко обменяла по льготному курсу триста американских денег в обменнике центрального офиса и поднялась к себе в кабинет, кинула на кресло сумку, и сразу прошла в свой отдел проверить все ли ее специалисты на месте. Особенно этот неприятный мужик, бывший мент, доставшийся ей «по наследству» в качестве спичрайтера и журналиста, и от которого хотелось избавиться, ибо бывших ментов не бывает. Прознает, гад, о ее заказах и заложит. Вон, сидит на месте, рожа.

– Здрасьте.

Вернувшись к себе, проверила электронную почту. С удовольствием увидела приглашение от Марины из «Душа пресс» заглянуть в бухгалтерию – значит, что-то начислили. Ой, хорошо! Захотелось пересчитать полученные в обменнике русские деньги. Приятно, однако, заработать триста долларов, весело лупя дамской сумкой своего любовника. Обещала купить ему что-то хорошее. Российские деньги у нее, конечно имелись в немалом количестве, но что-то подсказало опытной банковской служащей, что лучше от халявных долларов сразу избавиться. И чутье ее не подвело, ассигнации эти оказались действительно странными.

Елена Анатольевна так и застыла с пачкой денег в руках, когда без стука распахнулась дверь. В кабинет стали заходить топ менеджеры банка. И первым вошел сам Председатель правления Сергей Сидорович Самойлов. Криворошко встала, изобразила на лице то ли удивление, то ли приятную улыбку. И так осталась стоять с непонятным выражением на отражении души. Лицо ее главного начальника тоже не отображало определенных эмоций – на нем и непонимание, и растерянность, и, в некоторой мере, злость. Потому, что банкир не знал как расценить поступок подчиненной и втайне надеялся, что это была ее глупая шутка. Хотя, какие могут быть шутки в банковской сфере?

– Сидите, сидите, – мягко сказал он, хотя жестко указал Криворошко сесть именно на ее собственное место.

Сам присел на стул посетителя. Начальники отделов банка тоже расселись на расставленных по периметру кабинета стульях.

Характер – кремень. Женщина – сталь. Елена Анатольевна сразу поняла, что это пришествие не сулит ей ничего хорошего. «Мент настучал?» – пронеслась первая догадка в ее головушке. Надо собраться и быть готовой к отпору. Только эти деньги в руках – совсем не к месту. Пора играть. С веселым недоумением спросила:

– Что сегодня за день? Мой день рождения, а я забыла? Ха-ха. Но вы без цветов… День рождения банка? Вроде, рановато. Тогда что за событие будем обсуждать?

И все это сказала с милой улыбочкой. Самойлов спросил, указывая на купюры в руках подчиненной:

– Это что?

– Это деньги, – ответила Елена Анатольевна, совсем не смутившись. – Очень уместные вещи в банке, правда?

Уже в этом ответе Председателю правления чувствовалась не защита, а нападение. Она отобьется от любых улик.

– А это что?

Сергей Сидорович положил на стол перед ней пачку зеленых купюр.

– И это деньги, – едва взглянув, ответила Криворошко.

Топ-менеджеры напряглись, особенно, начальник службы безопасности Степа Степанов, близкий друг Елены. Криворошко посмотрела на баксы внимательнее. Президент! Купюра самого большого достоинства в пачке была сверху. И на ней в центре красовался портрет…

Криворошко, стилизованный под портрет г-на Бенджамина Франклина. Елена схватила доллары, вгляделась в свой портрет. На следующей банкноте в двадцать долларов ее лицо угадывалось в портрете Эндрю Джексона. Криворошко рассмеялась:

– Круто! Вы меня разыгрываете? Я что-то пропустила? Сегодня праздник, корпоратив?

Расслабилась она! Вот, будет тебя радовать сам Самойлов изделиями фотошопа!

– Ты еще и смеешься? – резко спросил банкир. – Сегодня траур! Вот твоя квитанция об обмене валюты. Вот, принятые кассиром лжедоллары с твоим изображением. Вот кассета видеонаблюдения. Вот объяснительная кассира. Именно ты обменяла эти клоунские бумажки на настоящие деньги. Я всегда говорил, что твои связи с киношниками, особенно с их реквизиторами, не доведут до добра. Так поступают безответственные девчушки, а не начальник отдела одного из крупнейших банков. Очень сожалею.

Надо понимать, это был приговор пиарщице Криворошко. Самойлов уже хотел встать, как вбежала встревоженная Дарья Кравець из обменного пункта.

– В Федеральном агентстве ценных бумаг Соединенных штатов Америки подтвердили выпуск данных купюр, – она указала на доллары в руках Криворошко. – Они не были утилизированы. Все системы распознавания определяют их, как настоящие.

Даша посмотрела на госпожу Криворошко и заплакала.

– Только портреты президентов на них похожи на Елену Анатольевну.

Сказав это, девушка убежала к себе в обменник, где все только начиналось. К Даше Кравець явился прыщавый студент, так Даша его про себя прозвала, и сунул в окошко бумажку с портретом Уиллиса Гранта и две с ликом Томаса Джефферсона. Получив сразу две купюры достоинством в два доллара, Даша вскинула глаза на студентика, сильно-сильно пожалела его, неуча, и порадовалась его дремучести по части американского бабла. Паренек принес обменять по обычному курсу нумизматические редкости. Обрадовавшись поначалу, Даша что-то вспомнила и похолодела: казус с госпожой Криворошко, а теперь сразу две банкноты в два доллара… Может, ее проверяют? Так что победит – осторожность и боязнь, или желание разбогатеть?

Даша мило улыбнулась прыщавому, выдала ему рублевый эквивалент пятидесяти четырем долларам и сунула квитанцию на обмен 50 долларов. Прыщавый даже не посмотрел на бумажку, ушел, довольный. А четыре доллара двумя купюрами Даша взяла себе. Повезло.

Потом пришел бородатый чел в наколках, рокер (так его Даша окрестила), положил в приемное окошко стопку Джорджей Вашингтонов и одну бумажку с… Джеймсом Мэдисоном. Зеленая бумажка, на которой был портрет неизвестного Даше джентльмена, имела достоинство 5000 долларов. Бородач пробасил:

– Мне бы по тысяче рублей. С долгами рассчитаться.

Однодолларовых оказалось 24 штуки. И эта одна, невиданная… С Мэдисоном.

– Одну минуточку, – сказала Даша, нервно закрывая окошко и понимая, что сегодня сумасшедший день.

Бородач что-то там кричал, но обменять невиданные деньги без разрешения начальства Даша никак не хотела. А ее руководительница сидела в кабинете этой противной пиарщицы Криворошко. Там же и самый главный босс. Превозмогая страх перед начальством, Даша Кравець понеслась к лифту. Пока поднималась на нужный этаж, решила полюбоваться на добычу, достала из кармана две редчайших банкноты по 2 доллара номиналом. Шахта лифта еще никогда не слышала такого отвратительного визга. Даша сначала разглядела какие-то мелкие прыщи на щеках Томаса Джефферсона, а потом образ 3-го президента США стал постепенно походить на студента, сдавшего валюту.

Вид бледной Даши, медленно вошедшей в кабинет рекламной начальницы, заставил банковских руководителей остановить обсуждение феномена подлинности фальшивых валютных знаков. На ней лица не было. В вытянутых вперед руках – три зеленых бумажки. В полной тишине Даша положила перед Самойловым купюру в 5000 долларов и две по 2 доллара. Сергей Сидорович, взяв лупу, склонился над деньгами. Выпрямился.

– Не знаю, что сказать. Даша, они тоже настоящие?

– Двухдолларовые принес какой-то паренек. Подлинные. А когда он ушел, – на глаза девушки снова навернулись слезы. – Черты лица и прыщи перешли на портреты Джефферсона. А там, у обменника, сейчас стоит бородатый мужчина. И от него вот – 5000 долларов одной бумажкой. Я таких денег не знаю, идентифицировать не могу.

Самойлов повернулся к коллегам:

– Что это? Высказывайтесь.

– А что тут думать? – взяла на себя решение вопроса хозяйка кабинета. – Экстрасенсы действуют. С ТНТ. Внушают, что деньги, а на самом деле – бумага.

– И ты с этого канала? – босс оценил, наконец, умишко подчиненной.

Криворошко не смутилась:

– И меня могли загипнотизировать, подсунуть фальшивки.

Тут встал Степан:

– Предлагаю обменять эти 5000 долларов, а владельца под благовидным предлогом задержать на время. Если у президента Мэдисона начнет расти борода, мы что-то поймем.

Утвердили. Степа Степанов отправился готовить операцию. Несмотря на то, что Самойлов распорядился всем заниматься своими делами, его топ менеджеры по всяким выдуманным поводам оказывались неподалеку от пункта обмена валюты.

Вот, Даша вернулась к себе. Верзила бородач, ожидавший ее возвращения, был на грани того, чтобы сразиться с бронированным стеклом обменника.

– Я опаздываю на автопати! – грубо закричал он.

– Извините, проверка, – недобро ответила Даша.

– Деньги честные, со стадиона, не хер их проверять!

Кравець, действуя, как автомат, стараясь не смотреть на покрасневшую физиономию бородача, бесстрастно отсчитала рублевый эквивалент американской бумажке однотысячными рублевыми купюрами. Рокер забрал из лотка эти пачки денег, распихал по карманам куртки и направился к выходу. Путь ему вежливо преградил Степан при поддержке двух охранников.

А в обменнике из-за спины Даши поднялся Самойлов, он взял в руки только что обменянный банковский билет, стал вглядываться в портрет президента Америки. Джеймс Мэдисон моргнул, улыбнулся и… стал обрастать бородой. По логике, на его теле должны были появляться наколки рокера. Самойлов громко распорядился:

– Все обменные пункты банка срочно закрыть! Сию же минуту!

Примерно в это же время и в других финансовых учреждениях переполошились. В основном, население сдавало валюту мелкую, Линкольнов, Гамильтонов, Джексонов. Обменщицы особо не вглядывались в портреты, проверяли контрольные знаки. Все они указывали на подлинность. Правда, возникали перепалки в отношении ассигнации в 1 доллар. Слишком часто вместо Джоржа Вашингтона в центре денежки был изображен человек с высоким лбом, который увеличивала еще и залысина – Сэлмон Чейз. В обменниках отказывались их принимать, но настойчивые граждане убеждали, что в 1863 году на купюре в 1 доллар был Чейз, а не Вашингтон.

– Где вы их откопали, старожилы?

– На стадионе.

Но это были мелочи. Подумаешь, доллар. А вот когда приносили Грантов и Франклинов, начиналась паника. Главное, сдают подлинные деньги, не придраться, и они остаются подлинными. Одно нехорошо, – после обмена вместо портретов степенных президентов Америки – рожи граждан, сдающих валюту.

Поначалу самым необъяснимым событием в области обмена валюты в этот день было предъявление банкноты с изображением того же Сэлмона Чейза, только номиналом в $10 000. Кто, случайно, не знает, – Чейз – это глава Минфина во время президента Линкольна. Этот самый Чейз когда-то распорядился писать на американских деньгах слоган «На Бога уповаем» (In God we trust). Такие дензнаки ($10 000) запрещено вывозить за пределы Америки. Выходит, вывезли?!

Пока американцы по запросу из России разбирались с обнаруженным в Санкт-Петербурге президентом Чейзом, в культурной столице для обмена предъявили билет… Вы не поверите. С Вудро Вильсоном!

Зульхумор Турдукуловна обратилась в Western Union с переводом валюты из Санкт-Петербурга в Навои (Узбекистан), и тем самым смутила спокойствие всего мирового финансового сообщества. Зуля предъявила билет в $100 000 с невозмутимым видом, будто отправляет такие деньги на свою родину не в первый раз. Банковские специалисты с удивлением рассматривали иноземную банкноту, одна сторона которой была зеленоватой, а другая – красной, как червонец с Ильичем. Именно так и выглядит эта экзотическая банкнота.

Из Америки ответили, что есть такой билет, но он не должен был покинуть территорию государства. Он служит только для межбанковских расчетов и никак не мог оказаться в России в руках гражданки Узбекистана. О наличии этой денежки в своих закромах американская сторона умолчала.

Провели эксперимент. Обменяли эти 100 000 баксов на рубли. Через пару минут на голове портрета Вильсона нарисовалась узбекская тюбетейка. И это была настоящая, действующая банкнота, со всеми защитами. А откуда тюбетейка?..

Как выяснилось, на стадионе в подвальном помещении жили рабочие-гастарбайтеры. Многие из них по окончании шоу оказались в реанимации. В том числе Икрам, муж Зульхумор Турдукуловны, выживший после удара силой в 100 000 долларов.

Чемодан с русским эквивалентом денег у Зули, понятно, отобрали, а в порядке утешения дали тысячу рублей. До конца дней она сохранит в памяти минуту, когда держала в руках несметное богатство.

Распорядившись закрыть обменники, Самойлов призвал все просвещенные умы своего банка оценить очевидную угрозу финансовому учреждению. Понятно, идет атака фальшивых денег. И не совсем фальшивых, в то же время. В чертовщину и церковную благость Сергей Сидорович особо не верил. Вероятно, применяются какие-то новые технологии. Он вызвал соответствующего специалиста:

– Тезка, зайди пожалуйста, перетереть надо один вопросец.

Начальником отдела IT дальновидный Самойлов сделал сына могущественной чиновницы из правительственных кругов. А он оказался еще и толковым работником – в первые же дни его команда айтишников, поголовно носивших длинные хиппарские прически, нашла пропасть дыр в системе безопасности банка. Да еще и в армии отслужил, что редкость среди золотой молодежи. Компанейский и не бедный парень, такой воровать не станет у своих же. А в день рождения уважил – подарил Самойлову настоящий армейский бронетранспортер. «Будем вместе ездить на охоту!». Не на публике они были «на ты».

Сергей, будто угадав, о чем пойдет разговор, вошел в кабинет с, как бы сказать, пусть будет, с «полуфальшивыми» долларами.

– Ознакомился? Что это может быть? – с надеждой спросил Самойлов.

– Честно? – Сергей резко отрицательно качнул головой, отчего его длинные волосы сначала закрыли лицо с одной стороны, потом с другой. – Никакому анализу не поддается. Сделано, будто в таком виде их напечатали изначально. Это подлинные доллары, со всеми степенями защиты. Я созвонился со знающими ребятами из западных банков – такого еще нигде и никогда не было. Как так могло случиться у нас? Либо америкосы выпустили партию издевательских денег и заслали в Санкт-Петербург с труппой господина Елагина, либо господин Елагин арендует в американском казначействе печатный станок.

– Они не могли заранее их напечатать. Я под лупой разглядывал портрет президента, это были черты лица Джеймса Мэдисона. А потом, когда предъявителю билета выдали обменные деньги, портрет стал обрастать бородой. Да еще и подмигнул. И вместо Мэдисона – физиономия этого рокера, который принес менять доллары со стадиона.

Айтишник весело рассмеялся:

– Надо взять запись видеонаблюдения, посмотреть на эту твою реакцию!

– Глаза полезли на лоб! Обменщица Даша в обморок грохнулась. Если это не какие-то новые технологии, то гипноз? Или волшебство? Кстати, мама в курсе про наши городские новости?

– Только по тихому, никому больше, – Сергей перешел на шепот. – На днях тут будет целая правительственная комиссия. Сам премьер собирается быть. Шутка ли – был готовый стадион, и не стало. А что плохо для нас – приостановили перечисление пятнадцати миллиардов на его достройку, которые, понятно, должны были пройти через счета в нашем банке.

– Если бы не этот Елагин! Кто он такой?

Самойлов зачинал свое детище в девяностые годы и банк поначалу представлял из себя всего одну комнату в бизнес-центре. В то время было модно носить на шее золотые цепи с крестами и без. И Самойлов носил. На всякий случай с крестом. Ему удалось привлечь капитал и он вознесся до вершин богатства. Но и теперь продолжал носить массивную цепь с крестом.

– Надо, сука, помолиться, – изрек Сергей Сидорович.

Она, церковь, тут же, рядом. Сам строить помогал.

– Ибо тут какая-то бесовщина.

– Или наоборот, – возразил Сергей.

– Ты про Бога, что ли?

– А мы в Афгане только на него и уповали. Моя рота не стриглась, как бы генералы на нас ни орали – носили прически, как у Христа. И до сих пор носим, несмотря на всякие моды. Поклялись. Пойдем, помолимся.

Подходя к белоснежному зданию с крестами на куполах, оба Сергея увидели большую взволнованную чем-то толпу прихожан. Перед храмом стоял на коленях отец Онуфрий, взмахивал крестом в левой руке, а правой крестился и восклицал:

– Изыди!

Прихожане тоже беспрерывно крестились. Самойлов спросил знакомую служку Фросю:

– Что это за ритуал такой?

Закрестилась еще чаще Фрося. Отбубнила следующее:

– Сергей Сидорович, беда! Нагрешили невесть как. Я говорила, не надо строить храм божий возле банка. Христос ростовщиков из храма изгонял, негоже это: рядом крест и золотой телец.

– Так что случилось? – перебил Самойлов ее рассуждения.

– Пришли двое в храм. Один такой крупный мужчина, упитанный, ему бы в попы. А второй, будто больной какой, что руки, что ноги почти одной длины. И лицо какое-то лошадиное. Этот, который статный, подходит к иконе, где тайная вечеря изображена, говорит: «Не так все было». Говорит: «И народу на вечере было больше, и еды на столе». Господи святы! Сама собой изменилась икона, добавились люди какие-то, а главное, женщины за столом у Христа. А одна даже рядом с Иисусом уселась. А второй, больной этот, поглядел на икону Святого Георгия Победоносца и туда же: «Все было страшнее. Главное, конь у Георгия совсем не такой. А Змий весь был в панцире, защищенный, не рептилия там какая». Страсть Божия! Мы повыскакивали из храма, когда после его слов этот змий на иконе нарисовался. Один отец Онуфрий поначалу там оставался, крест на них наводил, изгонял из храма богохульников. А им, хоть бы что. Вышел здоровяк этот, поклонился храму и сказал: «Храм этот храмом правды наречется».

– И теперь, – докладывала испуганная Фрося, – дверь пропускает в помещение только тех, кто не хочет получить от храма доходов. Без алчности – войдешь. Онуфрий, вишь, пока не решается войти. Молится.

Предстоятель храма перестал креститься, когда мимо него прошли двое в деловых костюмах, те, что жертвовали на строительство и оснащение святилища, пусть и в рекламных целях. Шли они уверенно, лишь слегка замешкались при входе. Ничего не случилось. Храм их принял. И понятно, – пожертвования – это не статья дохода, они же добровольно помогали назойливым просителям подать «на колоколо господне».

– Ничего себе! Серега, смотри!

Банкиры, как зачарованные, остановились перед иконой, слишком отдаленно напоминавшей изображение классической тайной вечери. В центре так же был Христос, но он не восседал, а возлежал, как и все люди вокруг, ибо на Востоке так было принято. Стол в те времена был роскошью и, если был у богача, то он был низким, ведь люди ели лежа или сидя на подстилке, а то и вовсе на земле. До сих пор половина населения планеты не пользуется высокими столами и стульями. Рядом с Иисусом возлежала красивая женщина, по другую сторону сидел на корточках внешне очень похожий на Христа его ровесник. И на иконе было не тринадцать персонажей, – весь дом забит празднующими пасху. Она выглядела большой фотографией, хотя и написана маслом. Поражала реалистичность и подробности – одежда, посуда, яства.

– Смотри, у Иисуса волосы подстрижены короче, чем у тебя, – заметил Самойлов.

– Да, странно. А мы так его представляли, – патлы до плеч.

Они любовались иконой, когда решился и вошел Онуфрий:

– Я отмолил свои грехи, меня храм принял. Сергей Сидорович, атеисты атакуют. Мне позвонил мулла из соборной мечети. Там тоже случилось такое, что нельзя разглашать.

– Что там может случиться? У них нет икон.

– В том то и дело, что богохульники развесили человеческие изображения.

– В мечети?

– Представьте.

Сергей вспомнил, что в охране мусульманского храма работает его сослуживец, танкист Валинур Хузин. Позвонил.

– Валера, привет, мне тут донесли, что у вас диверсант побывал?

– Аллахом клянусь, Серега. Ночью в запертую мечеть приходили ишак и настоящая Иллахат.

– Ты не поседел?

– Не знаю, Серега. Пока себя со стороны не видел. Но у нас теперь в молельном зале среди орнаментов – фрески из жизни Мухаммеда. Необъяснимо.

– Скажи своему начальству, что христианам не лучше. Давай, братан.

Хузин служил в мечети в центре города, неподалеку от Ленфильма. Утром он открыл дверь пришедшему на работу Ильдару Харисовичу.

– Как прошла ночь? – спросил мулла.

Вместо обычного доклада, очень уставший за ночь Хузин заявил, что в его пункте охраны барахлила аппаратура. Он даже хотел разбудить начальника. Но ведь не пожар, не наводнение.

– Смотрю – проходит осел по экрану, навьюченный чем-то! Я тут же рванул в зал. Никого! Потом, извините, Ильдар Харисович, женщина привиделась. Красивая, в тюркском одеянии, татарка, клянусь. И она стала разгружать этого осла. Я опять туда. И снова никого. Представляете, видеонаблюдение их видит, а воочию их нет. Зато в михрабе теперь все завалено книгами, манускриптами на разных языках. Видимо, на ишаке привезли. Не досмотрел, но что я мог сделать?

Войдя в молельный зал, Ильдар Харисович стал совершать ритуал по изгнанию дьявола, ибо кто еще мог так осквернить стены изображениями людей, а самое кощунственное – Аллаха и пророка его Мухаммеда.

Переполох случился и в дацане Гунзэчойнэй на Приморском проспекте, досталось иудеям в синагоге на Лермонтовском, и католикам в храме на Невском, и лютеранам в костеле на Среднем проспекте Васильевского острова, даже в молельных домах сектантов. То там, то здесь появлялись неуловимые личности, после которых хоть заново приход освящай. Говорили о грузном мужчине, о тощем монахе с тонзурой, о красивой восточной девушке, о человеке с каким-то лошадиным лицом, и об осле. И все эти личности что-нибудь подправляли в священных местах, но главное, что они делали – приносили в храмы священные писания чужих религий, сваливали в алтарях и ставили профессионально изготовленные растяжки с лозунгом «Религии всех стран – соединяйтесь!».

Явление подозрительных личностей в Приход Успения Пресвятой Девы Марии на 1-ой Красноармейской улице произошло во время, когда настоятель был занят разговором с локейшн менеджером (специалист по выбору объектов съемок) очередного телесериала Ларисой Пияновой. Она по обычаю своему, улыбаясь, смотрела в глаза собеседника, как бы гипнотизируя и очаровывая его, убеждая согласиться на ее просьбу. Но в этот раз профессиональный прием не помогал – один глаз собеседника то ли косил, то ли был искусственным, а второй неизменно бегал.

– Эпизод самый подходящий для вашей церкви, – убеждала Лариса. – По сюжету в европейской стране в храм прибегает русская женщина, у которой хотят отнять ребенка. Просит о помощи. Ваш коллега созванивается с российским консульством в этой стране и несчастную женщину с ребенком спасают. Как вам? – и очаровательная улыбка на лице.

– Это документальный фильм?

– Нет, я же говорю – сериал.

– Не люблю сериалы. Что же вы хотите?

– Разрешите снять этот эпизод в вашем храме, это займет часов пять.

– У нас уже есть опыт: говорят на час, а занимают весь день.

– Но мы заплатим за неудобство.

– Сколько? – бегающий глаз наконец остановился и уставился на Ларису.